Лорел Гамильтон Смертельный танец 11 страница

Я оглядывала публику, высматривая Эдуарда или что-нибудь подозрительное, но в кипящей веселой толпе трудно было заметить кого-нибудь. Эдуарда я не нашла. Оставалось только верить, что он где-то рядом. И хотя я в это верила, напряжение не отпускало.

Эдуард предупредил меня, чтобы я вела себя непринужденно, не выказывая подозрения. Наружно я так и старалась, но внутри я почти сходила с ума, оглядывая толпу и болезненное пустое место справа, где шли перила. Руки я положила на колени и заставила себя смотреть вниз. Если бы сейчас появился убийца, я бы не смотрела, но приходилось сдерживать себя. Не делай я этого, я бы настолько уже шарахалась от теней, что не среагировала бы на настоящую опасность. Я уже начинала жалеть, что не оставила Лив рядом.

Мне пришлось начать глубоко дышать, сосредоточившись на ритме вдохов и выдохов, и когда шум крови в ушах стал тише, я медленно подняла голову и стала спокойно смотреть на публику и на пустую танцплощадку. Опустошенная, отстраненная, успокоенная. Так-то лучше.

К перилам перед моим столом подошел вампир. Вилли Мак-Кой был одет в костюм такого ядовитого зеленого цвета, что иначе как шартрезом его назвать было нельзя. Зеленая рубашка и широкий галстук с изображением Годзиллы, крушащего Токио. Никто и никогда не сможет обвинить Вилли, что он одевается по обстановке.

Я улыбнулась – не смогла сдержаться. Вилли был один из первых вампиров, перешедших из монстров в друзья. Он взял стул и сел так, что его спина была обращена к открытому месту, и сделал это нарочно. Мне не надо было даже притворяться, что я ему рада.

Вилли пришлось чуть наклониться ко мне, чтобы я расслышала его за шумом толпы. В нос ударил запах лака от его черных волос. От его близости я даже не напряглась – Вилли я доверяла больше, чем Жан-Клоду.

– Как жизнь, Анита? – Вилли ухмыльнулся так, что клыки стали видны. Он пробыл мертвецом пока что меньше трех лет и был одним из немногих вампиров, которых я знала до и после смерти.

– Бывало и лучше.

– Жан-Клод сказал, что мы должны тебя охранять, но делать это незаметно. Мы тут и бродим туда-сюда, но ты что-то всполошилась.

Я улыбнулась, покачав головой.

– Это так заметно?

– Ну, для тех, кто тебя знает.

Мы с улыбкой переглянулись. Глядя с такого близкого расстояния в лицо Вилли, я поняла, что он в моем списке. В том, в котором Стивен. Если кто-то убьет Вилли, я найду убийцу. Меня удивило, что в этот список попал хоть какой-то вампир. Но Вилли туда попал, а если подумать, то еще один вампир там тоже был.

Жан-Клод возник на той стороне зала. Вот, помяни о черте, и он уж тут как тут. Откуда-то на него ударил прожектор. Наверное, из-под крыши, но так хорошо замаскированный, что трудно сказать точнее. Отличная позиция для стрелка со снайперской винтовкой.

Перестань, Анита. Не грызи себя.

Я даже не представляла себе, как людно будет на этом открытии. Одиночка Эдуард, ищущий одинокого убийцу в этой толпе, – слабый шанс. Пусть вампиры и вервольфы – всего лишь любители, но их глаза и уши не помешают.

Свет начал тускнеть, и остался только прожектор, освещающий Жан-Клода. Он будто сиял. Я не знала, фокус ли это, или он действительно излучает свет, – трудно сказать. Как бы там ни было, а я осталась в темноте, где, быть может, затаился убийца, и не могла предаться счастью отдыха.

Ну и черт с ним. Я положила “сикамп” на колени – стало лучше. То, что одно прикосновение к пистолету улучшает мое настроение, – плохой, наверное, признак. А то, что мне неуютно без собственных пистолетов, – еще хуже.

Вилли тронул меня за плечо, и я так вздрогнула, что на нас обернулись. Совеем хреново.

Он шепнул:

– Я прикрыл тебе спину. Не беспокойся.

Из Вилли может выйти великолепное пушечное мясо, но прикрыть он ничего не может. До своей смерти он был мелкой сошкой, и смерть этого не изменила. Я поняла, что, если начнется стрельба и у плохих ребят будут серебряные пули, я буду беспокоиться за Вилли. А волноваться за своего телохранителя успеху дела не способствует.

Из темноты поднялся голос Жан-Клода – звук, ласкающий мою кожу, наполняющий зал. Стоящая рядом женщина вздрогнула, как от прикосновения. Ее спутник обнял ее за плечи, и они прижались друг к другу в темноте, полной голоса Жан-Клода.

– Добро пожаловать в “Данс макабр”. Этот вечер будет полон сюрпризов, и среди них будут чудеса.

В публику ударили два прожектора поменьше. На перилах второго этажа стояла Кассандра, откинувшая манто назад, открыв тело. Она шла по железным перилам шириной в дюйм, как по паркету, почти танцуя. Грянули дикие аплодисменты. Второй прожектор осветил Дамиана на первом этаже. Он выплыл из толпы, и вышитое одеяние летело за ним пелериной. Если он и чувствовал себя глупо в этом наряде, никто не заметил.

Он шел через толпу, сопровождаемый прожектором. Кого-то он трогал за плечо, где-то провел рукой по волосам, какую-то женщину обнял за талию, и никто – ни мужчины, ни женщины – не возражал. Они склонялись к нему, шептали ему что-то. Он подошел к женщине с длинными каштановыми волосами, расчесанными на прямой пробор. Одета она была в этой толпе сравнительно скромно. Темно-синяя деловая юбка и жакет. Белая блузка с большим бантом из тех, которые должны выглядеть как галстук, но никогда этого не делают. По сравнению с окружившими Дамиана женщинами она выглядела очень обыкновенной. Он обошел ее так близко, что несколько раз коснулся телом. При каждом прикосновении она шарахалась, и даже через весь зал я видела страх в ее глазах.

Мне хотелось сказать, чтобы он оставил ее в покое, но не хотелось кричать. Жан-Клод ничего противозаконного не допустит, по крайней мере при таком количестве свидетелей. Зачаровать группу людей – закон этого не запрещал. Массовый гипноз не был постоянным. Но если зачаровать одного человека – это навсегда. То есть Дамиан может прийти под окно этой женщины и вызвать ее в любое время.

Вилли наклонился вперед, не сводя глаз с женщины и с Дамиана. Кажется, в этот момент он не высматривал в толпе убийцу.

С лица женщины исчезло всякое выражение, и она будто заснула. Пустые глаза смотрели на Дамиана. Он взял ее за руку и прислонился к перилам, потом перебросил через перила ноги, все еще держа женщину за руку. Она сделала два неуверенных шага к краю. Он взял ее за талию и приподнял в воздух без усилий, поставив на танцевальный пол прямо туфлями на высоких каблуках.

Погасли прожектора, светившие на Жан-Клода и Кассандру, и только Дамиан и эта женщина были в круге света. Он вывел ее к центру зала. Она шла, глядя только на него, будто весь остальной мир перестал существовать.

Проклятие! То, что делал Дамиан, было незаконно, хотя мало кто в публике мог это понять. Вампирам разрешалось использовать свои способности для развлечения публики, так что даже СМИ, если они тут были, ничего бы подозрительного не заметили. Но я знала разницу и знала закон. Жан-Клод должен был знать, что я распознаю то, что здесь делается. Это актриса? Подсадка для представления?

Я наклонилась к Вилли, чуть не задев плечо его костюма.

– Это актриса?

Он повернулся ко мне, не сразу поняв, и я увидела, что у него зрачки расширились на всю радужку. Как длинный черный туннель с отблесками огня в конце.

Я отодвинулась, радуясь, что револьвер у меня на коленях.

– Это на самом деле?

Вилли нервно облизал губы:

– Если я скажу “да”, ты что-нибудь устроишь и сорвешь представление. Жан-Клод будет на меня сердиться. А я не хочу сердить Жан-Клода, Анита.

Я покачала головой, но спорить не стала. Я видела, как Жан-Клод поступает с вампирами, которые вызвали его гнев. Пытка – это еще очень слабо сказано. Значит, я сама должна все это выяснить, не нарушая хода вещей и не привлекая к себе внимания больше, чем мне сегодня хочется.

Дамиан поставил женщину в центре светового круга, всматриваясь во что-то, чего она не видела. Она стояла, пустая, ждущая его команд. Он встал сзади, обняв ее руками за талию, потерся щекой о ее волосы Потом развязал бант у нее на горле, расстегнул три верхние пуговицы блузки. Коснулся губами обнаженной шеи, и я поняла, что больше не выдержу. Если это актриса – ладно, но если она невольная жертва, то надо это прекратить.

– Вилли?

Он повернулся медленно и неохотно. Голод заставлял его смотреть. Страх перед тем, чего я могу сейчас попросить, заставлял его двигаться еще медленнее.

– Чего?

– Пойди скажи Жан-Клоду, что спектакль окончен.

Вилли покачал головой.

– Если я тебя оставлю, а тебя пустят в расход, Жан-Клод убьет меня, медленно и мучительно. Я от тебя не отойду, пока мне не прикажут.

Я вздохнула. Ладно.

Наклонившись через перила, я жестом позвала официанта-вампира. Он глянул в темноту, будто мог там увидеть Жан-Клода, которого я не видела, и подошел ко мне.

– В чем дело? – шепнул он, наклонившись так низко, что слышен был запах мятных лепешек. Никогда раньше не знала, что вампиры жуют мятные лепешки.

“Сикамп” лежал у меня на коленях, и я сочла возможным близко общаться с недавно умершим, а потому наклонилась к нему и тоже шепотом спросила:

– Это актриса?

Он глянул на табло.

– Нет, доброволец из публики.

– Она не доброволец, – сказала я.

Тут с полдюжины нашлось бы добровольцев, но вампир выбрал женщину, которая боялась. Небольшая добавка садизма – они не могут не поддаться такому соблазну.

– Скажи Жан-Клоду, что, если он не прекратит это, я сама прекращу.

Вампир заморгал.

– Делай что я сказала.

Он обошел танцплощадку по краю и исчез в темноте. Я следила за ним – скорее за впечатлением движения. Жан-Клода я вообще не видела.

Дамиан провел рукой над лицом женщины, и когда рука отодвинулась, женщина заморгала, очнувшись. Руки взлетели к пуговицам блузки, глаза всполошились.

– Что это значит? – донесся ее голос, тонкий от страха.

Дамиан попытался заключить ее в объятия, но она отдернулась, и он только поймал ее запястье. Она напряглась, но он удерживал ее без усилий.

– Отпустите, отпустите, пожалуйста! – Она протянула руку к кому-то в публике. – Помоги!

Публика затихла, и в тишине отчетливо прозвучал голос того, к кому она обращалась:

– Да ничего, ты просто получай удовольствие. Это входит в программу.

Дамиан рывком развернул её к себе – сильно, так что синяки должны были остаться, – и она, пойманная его глазами, обмякла, лицо стало отсутствующим, женщина опустилась на колени, удерживаемая только за запястье.

Он поднял ее на ноги, на этот раз нежно, прижал к себе и отвел ей волосы в сторону, открыв длинную линию шеи. Медленно, будто в танце, он повернул женщину, показывая всем эту обнаженную кожу.

Вилли подался вперед, язык его задвигался между зубами, будто он сам пробовал ее на вкус. Вилли – мой друг, но иногда полезно вспомнить, что он заодно и монстр.

Официант-вампир возвращался. Я видела, как он приближается ко мне.

Дамиан искривил губы, обнажая клыки. Откинул голову назад, чтобы все видели. Мышцы его шеи напряглись – времени больше не было.

– Не делай этого, Дамиан! – крикнула я. Пистолет я навела ему на спину, туда, где должно быть сердце. Когда вампиру больше пятисот лет, один выстрел в грудную клетку, даже серебряной пулей, не гарантирует смерти. Но видит Бог, мы это узнаем, если он ее укусит.

Вилли протянул ко мне руку.

– Не надо, Вилли.

Я говорила всерьез. То, что никому не позволено убивать Вилли, не значит, что я этого не сделаю.

Вилли опустился обратно в кресло.

Дамиан достаточно расслабил мышцы, чтобы повернуться ко мне. И повернуться так, что женщина оказалась щитом. Волосы ее были все так же отведены в сторону, шея открыта. Он глядел на меня, проводя пальцами по ее голой коже. Подстрекая меня.

На меня направили тусклый прожектор, и он стал светиться ярче, когда я пошла, очень осторожно, две ступеньки вниз, к площадке. Перепрыгнуть перила – это было бы эффектнее, но чертовски трудно при этом держать прицел. Можно, наверное, было стрелять в голову от перил, но с незнакомым оружием это было слишком рискованно. Случайно пристрелить женщину мне совершенно не хотелось. Убить заложника – это всегда вызывает нарекания.

Официанты-вампиры не знали, что им делать. Будь я каким-нибудь хмырем с улицы, они бы попытались меня скрутить, но я – возлюбленная их Мастера, и это несколько путало все карты. Я на них посматривала краем глаза.

– Вот что, ребята, подайтесь-ка назад и дайте мне место.

Они переглянулись.

– Ну-ка, мальчики и девочки, вы же не хотите на меня нападать? Быстро назад!

Они отступили.

Подойдя достаточно близко для верного выстрела, я остановилась и сказала:

– Отпусти ее, Дамиан.

– Ей не будет вреда, Анита. Это же для забавы.

– Она не хочет. И это против закона, даже для зрелищ, так что отпусти ее, или я тебе голову разнесу к чертям.

– И ты будешь стрелять в меня при таком количестве свидетелей?

– И не сомневайся. К тому же тебе уже за пятьсот лет, и вряд ли тебя убьет один выстрел в голову, во всяком случае, насовсем. Но больно будет до чертиков, и останутся шрамы. Ты же не хочешь портить красоту лица?

У меня начинала уставать рука. Не то чтобы пистолет был настолько тяжел, но если держать пистолет в такой стойке достаточно долго, рука начнет дрожать. А этого мне не надо.

Он смотрел на меня несколько мгновений, потом очень медленно, очень тщательно лизнул шею женщины, не отрывая от меня своих странно зеленых глаз. Это был вызов. Если он думал, что я блефую, то ошибся.

Я медленно выдохнула, успокаивая мышцы, пульс бился в ушах. Прицелилась, остановилась... и он исчез. Исчез так быстро, что я вздрогнула. Сняв палец с крючка, я подняла ствол вверх, ожидая, пока сердце перестанет колотиться.

Он стоял на краю светового круга, оставив женщину в трансе. И глядел на меня.

– Ты каждый вечер будешь срывать нам шоу? – спросил он.

– Мне оно не нравится, – ответила я, – но выбери добровольца, и я с тобой не ссорюсь.

– Доброволец! – произнес он, оборачиваясь к зрителям. Они все смотрели на него. Он облизал губы, и в публике взметнулись руки.

Я мотнула головой и убрала пистолет, потом взяла женщину за руку.

– Отпусти ее, Дамиан.

Он посмотрел на нее и отпустил. Глаза у нее широко раскрылись, она стала дико осматриваться, как человек, проснувшийся от кошмара и увидевший, что этот кошмар на самом деле. Я похлопала ее по руке.

– Все в порядке, тебе ничего не грозит.

– Что это? Что это? – повторяла она, и тут ей на глаза попался Дамиан, и начались истерические всхлипы.

На краю освещенного круга возник Жан-Клод.

– Вам нечего бояться, милая дама.

Он двинулся к нам, и она завопила.

– Он тебя нe тронет, – сказала я. – Обещаю, не тронет. Как тебя зовут?

Она продолжала кричать. Я взяла ее ладонями за лицо, хоть она и была выше меня, и повернула к себе.

– Как тебя зовут?

– Карен, – шепнула она. – Меня зовут Карен.

– Так вот, Карен, сейчас мы выйдем из этого круга, и никто тебя не тронет. Даю тебе слово.

Она закивала часто-часто и дышала так быстро, что я испугалась обморока.

В круг света вошла Кассандра, но подходить не стала.

– Тебе помочь?

Жан-Клод не шевельнулся с той минуты, как Карен завопила, и выражение его лица я пока не могла прочесть.

– Ага, – сказала я, – помощь мне не помешает.

Карен отшатнулась от Кассандры.

– Она не вампир, – сказана я.

Тогда она позволила Кассандре взять себя за другую руку, и мы вдвоем вывели ее с танцплощадки, из круга света. Жан-Клод встал на центральное возвышение, и его голос полетел за нами в тень.

– Понравилась вам наша маленькая мелодрама? – спросил он, и толпа озадаченно замолчала. Голос Жан-Клода обертывал зрителей меховым одеялом, дыханием разгоняя страх, возрождая желание. – У нас, в “Данс макабр”, никого не заставляют. Кто хочет действительно испытать на себе поцелуй Дамиана?

Кто-нибудь наверняка вызовется. Всегда есть этот кто-нибудь. И если кто-то мог спасти шоу после устроенной женщиной истерики, то только Жан-Клод.

Из толпы к нам нерешительно подошла женщина.

– Можно вам помочь?

Она была ростом примерно как я или Кассандра – маленькая, с длинными рыжеватыми волосами до талии, прямыми и тонкими. Одета она была в темно-коричневые слаксы, из тех, что растягиваются, имеют манжеты и обычно полотняные. Сверху на ней были шелковая кофточка и куртка.

Я поглядела на Кассандру, та пожала плечами.

– Да, можете взять ее ноги.

Кассандра могла бы увести эту женщину, перекинув чeрез плечо, но ликантропы вообще-то не любят показывать свою силу. Я бы тоже могла ее унести, хотя она такая длинная. Могла бы, но недалеко и не быстро.

Женщина из публики сунула сумочку себе под мышку и взяла ноги потерявшей сознание Карен. Двигаться было несколько неудобно, но мы попали в ритм, и Кассандра провела нас в дамскую комнату. Точнее, в дамский салон: там стоял диван и освещенный туалетный столик. Комната была черная с белым, а на стене – фреска с гравюры, которую я знала “демон-любовник”. В этом варианте демон был подозрительно похож на Жан-Клода, и что-то я сомневалась, чтобы это вышло случайно.

Мы положили Карен на черный диван. Женщина, которая вызвалась нам помогать, без просьбы намочила и принесла несколько бумажных полотенец. Я обложила ими лоб Карен.

– Спасибо.

– Она оправится? – спросила женщина.

Я не ответила, поскольку здесь все зависело от Дамиана. Только спросила:

– Как вас зовут?

Женщина ответила почти застенчиво:

– Аннабел. Аннабел Смит.

Я улыбнулась в ответ:

– Анита Блейк. А это Кассандра... – Фамилии ее я действительно не знаю. Жан-Клод всегда звал своих волков только по имени, как собак по кличкам. – Извини, но твоей фамилии я не знаю.

– Просто Кассандра.

Она пожала руку Аннабел, и они улыбнулись друг другу.

– А мы должны сообщить в полицию о том, что тут было? – спросила Аннабел. – Ведь этот вампир хотел подавить ее своей силой против ее воли. Это же запрещено законом?

Карен задвигалась и застонала.

– Да, запрещено, – ответила я.

Аннабел подняла интересный вопрос. Я могла бы сообщить копам. Если вампир приобретает себе компаньона силой, можно добиться смертного приговора, если попадешь на нужного судью. Я сначала поговорю с Дамианом и Жан-Клодом, но если они мне не дадут тех ответов, что я жду, может, придется пойти к копам. Я встряхнула головой.

– О чем вы думаете?

– Да так, ни о чем важном.

Дверь открылась, и вошла Райна в платье цвета сливок и коротком, как у меня. От черных чулок и острых каблуков ноги ее казались вообще бесконечными. Еще на ней была меховая куртка темно-рыжего цвета, очевидно, лиса. Единственная из моих знакомых оборотней она носила меха иные, кроме своего собственного.

Слегка рыжеватые волосы были забраны в мягкий пучок со свободно висящими прядями, искусно спущенными налицо и шею.

Карен именно эту минуту выбрала, чтобы прийти в себя. Я не думала, что ей понравится обстановка. Мне бы точно не понравилась.

Я встала. Кассандра вышла вперед и чуть вбок, не загораживая меня, но становясь ближе меня к опасности Я не привыкла, чтобы меня охраняли, и это было странное чувство. Я вообще-то могла сама о себе позаботиться. В этом же весь смысл, разве не так?

– В чем дело? – спросила Аннабел.

Карен огляделась, и глаза у нее снова полезли на лоб.

– Где я?

– Аннабел, не можешь посидеть с Карен? – Я улыбнулась, но не сводила глаз с Райны. За ней закрылась дверь, и места для маневра не было. Если Кассандра ее задержит хоть на миг, я успею выхватить пистолет, но почему-то мне казалось, что Райна пришла не драться. Она бы тогда надела другие туфли.

Аннабел села на диван и в буквальном смысле держала Карен за ручку, но не сводила взгляда с нас. Да, может, мы действительно давали представление поинтереснее, чем было в зале.

– Чего тебе надо, Райна? – спросила я

Она широко улыбнулась крашеными губами, обнажив небольшие белые зубы.

– Разве здесь не дамская комната? Я пришла попудриться. И посмотреть, как там наша перепуганная гостья.

Она сделала два шага в комнату, и Кассандра встала перед ней, преграждая путь.

Райна поглядела на нее сверху вниз.

– Забываешься, волчица! – В ее голосе чуть слышалось рычание.

– Я ничего не забываю, – ответила Кассандра.

– Тогда отойди.

– А почему ты сказала “наша гостья”? – спросила я.

Она улыбнулась в мою сторону.

– Мы с Жан-Клодом в этом маленьком предприятии партнеры. Разве он тебе не говорил?

Судя по ее лицу, она знала ответ и радовалась ему.

– Думаю, он об этом забыл, – сказала я. – Тогда почему ты не участвуешь в представлении?

– Всей показухой ведает Жан-Клод. – Она протиснулась мимо Кассандры, зацепив ее телом, и опустилась возле дивана: – Ну, как мы себя чувствуем?

– Я домой хочу, – пролепетала Карен.

– Конечно, конечно. – Она подняла голову и улыбнулась. – Если кто-нибудь из вас мне поможет поднять ее на ноги, то там ждет такси, которое доставит ее куда угодно за счет клуба. Или вы хотите поехать домой с вашими друзьями?

– Они мне не друзья.

– Хорошо, что вы это вовремя поняли, – сочувственно сказала Райна. – Как часто бывает, что люди доверяются не тому, кому надо, а потом страдают – или даже хуже. – С этими словами она посмотрела на меня.

Аннабел отодвинулась от Райны. Она смотрела на нас, вцепившись руками в сумочку. Вряд ли она понимала все, что мы говорим, но явно не ловила кайф от ситуации. Одно только доброе дело – и тут же за него наказание.

– Можете встать? – спросила Райна. – А вы мне не поможете? – обратилась она к Аннабел.

– Нет, пусть тебе поможет Кассандра, – сказала я.

– Боишься, что я могу съесть твою новую подругу?

Я улыбнулась.

– Ты готова съесть все, что не может убежать, и мы все это знаем

Кассандра шепнула:

– Жан-Клод мне велел охранять тебя.

– Ты только проверь, что она сядет в такси, которое действительно отвезет ее домой. А потом можешь таскаться за мной весь вечер. О’кей?

Кассандра неохотно кивнула.

– Жан-Клод будет недоволен.

– Я уже им недовольна.

– Ей от этого толку мало, – заметила Райна. Кассандра вздохнула, но подхватила Карен под другую руку и помогла Райне вывести ее в дверь. Когда дверь закрылась, Аннабел испустила долгий вздох.

– Что это было? – спросила она.

Я повернулась к зеркалу, положив ладони на туалетный столик, и покачала головой.

– Долгая история, и чем меньше ты будешь знать, тем спокойнее будешь жить.

– Я должна сознаться, что у меня был дополнительный мотив. – Глядя на нее в зеркало, я видела, что она смущается. – Я бросилась помогать не только от доброго сердца. Я репортер, вольный охотник. Интервью с Истребительницей по-настоящему сделает мне имя. То есть я смогу называть любую цену, особенно если вы мне объясните, что там произошло.

– Репортер? – Я наклонила голову. – Не совсем то, о чем я сегодня мечтала.

Аннабел подошла сзади:

– Там, на танцплощадке – это было всерьез? Этот вампир – Дамиан, кажется? – он действительно хотел ее использовать прямо на месте, в шоу?

Я видела в зеркале ее лицо – она дрожала от азарта. Она хотела до меня дотронуться – видно было, как руки у нее трепещут. Потрясающий материал, если я его подтвержу. И Жан-Клоду пойдет на пользу.

Что-то мелькнуло в глазах Аннабел, и чуть меньше яркости стало в них.

И несколько событий произошло почти одновременно. Аннабел рванула на себя мою сумку, лямка лопнула, Аннабел шагнула назад и выхватила из-под куртки, из поясной кобуры, пистолет. Открылась дверь, и вошли три смеющиеся женщины – и тут же завопили.

Аннабел на миг глянула на дверь, я выхватила нож и повернулась. Делать к ней эти два шага я не стала и пытаться. Упав на колено, я вытянулась к ней всем телом в одну линию, на острие которой был нож. Он вошел в верхнюю половину живота. Пистолет повернулся ко мне. Левой рукой я отбила его в сторону. Пуля ушла мимо, разбив зеркало. Я ударила ножом вверх, под грудину, сунула по рукоять и дернула вверх и в сторону. Судорога свела ее руку с пистолетом, и вторая пуля ударила в ковер пола. От глушителя оба выстрела прозвучали тихо, почти буднично.

Она упала на колени, глаза расширены, рот открывается и закрывается. Я схватила ее за руку и вырвала пистолет. Она заморгала мне в лицо, глаза ее еще не верили, потом она резко упала, будто обрезали ниточки марионетки, два раза дернулась и умерла.

В дверях стоял Эдуард, наводя пистолет, и переводил взгляд с меня на свежий труп. Отметил нож, торчащий из груди, пистолет с глушителем у меня в руке. Расслабился, опустил дуло вниз.

– Ничего себе телохранитель из меня вышел – чуть не дал тебя прикончить в женском сортире.

Я глядела на него, оцепенелая, отстраненная от потрясения.

– Она чуть меня не сделала

– Но не сделала, – сказал он.

Раздались громкие мужские голоса:

– Полиция! Всем оставаться на местах!

– Блин, – сказала я тихо и с чувством. Положив пистолет Аннабел рядом с ее телом, я села на ковер. Не уверена была, что смогу стоять.

Эдуард сунул пистолет в кобуру и присоединился к толпе, рвущейся в двери посмотреть. Такой просто себе человек из толпы. Ну-ну.

Я сидела рядом с трупом и пыталась сообразить, что сказать копам, поскольку не была уверена, что могу позволить себе быть правдивой. И подумала, не буду ли сегодня рассматривать небо в клеточку. При виде кровавого пятна на куртке Аннабел эта возможность казалась более чем вероятной.

Я сидела в кресле с прямой спинкой в офисе Жан-Клода в “Данс макабр”. Руки у меня были скованы наручниками за спиной. Мне не дали смыть кровь с правой руки, и она застыла липкой коркой. К крови на руках я привыкла, но вот это было неприятно. Полисмены в форме отобрали у меня второй нож и нашли в сумочке “сикамп”. Большой нож в спинных ножнах они не нашли. Меня обыскали кое-как, но полисмен, который обыскивал, сперва принял меня за еще одного потерпевшего. Его потрясло открытие, что эта маленькая симпатичная женщина и есть убийца. То есть прошу прощения – подозреваемая.

В офисе были белые стены, черные ковры и стол – похоже, из резного черного дерева. И еще была красная лаковая ширма с черным замком на вершине черной горы. На дальней стене висело кимоно в раме, алое с черным и пурпурным. Еще были две рамки поменьше с веерами: один черный с белым, изображавший что-то вроде чайной церемонии, другой синий с белым, на нем была стая журавлей. Журавли мне понравились больше всего, а времени, чтобы выбрать, было достаточно.

Со мной в комнате все время был один из полисменов. Они пили кофе, а мне не предложили. Который помоложе предложил было меня расковать, но который постарше обещал ему тухлую жизнь, если он только попробует. Он был седоватый, с глазами холодными и пустыми, как у Эдуарда. Звали его Риццо. Глядя на него, я тихо радовалась, что успела положить пистолет на пол до его появления.

А почему, можете вы спросить, меня не отвезли в участок? Ответ простой: нас осадили репортеры. Четверо полисменов вполне справлялись с регулировкой движения и сдерживанием репортеров – пока те не учуяли запах жареного. Вдруг отовсюду высунулись камеры и микрофоны – как грибы после дождя. Полицейские вызвали подкрепление и забаррикадировали место преступления и офис. Все остальное сдалось камерам и микрофонам.

Надо мной стоял – точнее, нависал, – детектив из отдела убийств. Фамилия его была Грили, он был шести футов ростом и широкий в плечах настолько, что казался квадратным. Как правило, чернокожие не совсем черного цвета, но Грили был почти черным. Лицо у него было таким темным, что играло лиловыми тенями. Коротко стриженные седеющие волосы были похожи на шерсть. Но каков бы ни был детектив – черный, белый, коричневый, – глаза у него были нейтральные, непроницаемые – полицейские. Их взгляд говорил, что они видели все на свете и не слишком высокого об этом мнения. Самое точное название для его вида – скучающий, но меня на этом не проведешь. Точно такой вид бывал у Дольфа, когда он натыкался на что-то, что разносило алиби подозреваемого вдребезги.

Поскольку у меня алиби не было, я об этом и не тревожилась. Я рассказала все как было еще раньше, чем мне зачитали права. Когда Грили стал меня допытывать, я только повторяла, что желаю адвоката. И даже сама себе начинала казаться заевшей пластинкой.

Детектив подтянул стул и сел напротив меня. Он даже чуть сжался, чтобы не так запугивать меня массой.

– Анита, когда здесь появится адвокат, мы уже не сможем тебе помочь.

Вообще-то мы были слишком недавно знакомы, чтобы он называл меня по имени и на “ты”, но пусть себе. Он притворялся моим другом, но я эту игру знала. Коп не будет твоим другом, если подозревает тебя в убийстве. Конфликт интересов.

– Все это похоже на чистейшую самооборону. Расскажи мне, как все было, и мы точно сможем договориться.

– Я желаю присутствия моего адвоката.

– Как только в дело встрянет адвокат, вся договоренность полетит прахом.

– У вас нет полномочий договариваться, – сказала я. – Я требую присутствия моего адвоката.

У него натянулась кожа возле глаз, но в остальном лицо Грили не изменилось. Однако я начинала его доставать. Что ж, это понятно.