Лорел Гамильтон Смертельный танец 3 страница

Миссис Прингл, улыбаясь, стояла у себя в дверях.

– Спасибо, что поймали этого маленького негодяя.

Я отдала ей поводок.

– Мне надо кое-что взять у себя, Ричард вам пока поможет установить телевизор.

– Ну, спасибо! – отозвался он изнутри квартиры.

Миссис Прингл засмеялась.

– Я вас угощу отличным чаем со льдом, если у вас нет более интересной программы.

От понимающего взгляда миссис Прингл я вспыхнула. Она мне подмигнула – честное слово, подмигнула! Когда дверь надежно закрылась, оставив ее и Ричарда по ту сторону, я пошла к своей квартире. Пройдя три двери лишних, я перешла на другую сторону, вынула браунинг и отщелкнула предохранитель. Потом медленно стала пробираться обратно, к своей двери.

Может быть, это просто мания преследования. Может быть, Крем никого там и не учуял. Но он никогда раньше так у моей двери не визжал. Я, наверное, стала нервной после звонка Эдуарда? Лучше быть нервной, чем мертвой. Пусть это и паранойя.

Встав у двери на колени, я медленно вдохнула и выдохнула. Потом вынула левой рукой ключи из кармана, пригнулась как можно ниже. Если там действительно сидит негодяй, он будет стрелять на уровне груди. А я, когда стою на коленях, намного ниже.

Я сунула ключ в замок. Ничего. Наверное, там никого и нет, кроме моих рыбок, которые как раз думают, какого черта я тут делаю. Я повернула ручку, толкнула дверь внутрь, и в ней с грохотом образовалась дыра. Меня оглушило как из пушки, и второго выстрела я не слыхала. Силой выстрела дверь захлопнуло, и сквозь дыру я увидела человека с поднятым к плечу ружьем. Я выстрелила в дверь, она распахнулась, все еще дрожа от ружейного залпа. Я откатилась в сторону, целясь в открытую дверь.

Ружье бахнуло второй раз, осыпав меня щепками. Я выстрелила еще два раза, и оба раза попала в грудь. Человек пошатнулся, на груди расплылась кровь, и он упал, не сгибаясь. Ружье упало у его ног.

Я встала на колени, прижимаясь спиной к стенке около моей кухоньки. Я слышала только звон в ушах, и потом смутно стал слышаться шум крови в голове.

Вдруг в дверях образовался Ричард – отличная цель.

– Ложись! Он может быть не один!

Не знаю, насколько громко я крикнула. В ушах все еще звенело немилосердно.

Ричард припал к полу рядом со мной. Кажется, он назвал меня по имени, но у меня на это не было времени. Я стала продвигаться вперед, спиной к стене, держа пистолет двумя руками. Ричард начал подниматься.

– Не вставай, – сказала я ему. Он подчинился. Очко в его пользу.

В гостиной и в кухне не было никого. Если никто не прячется в спальне, значит, киллер был один. Я подошла к нему, медленно, не отводя дула от его головы. Если бы он дернулся, я бы выстрелила еще раз, но он не шевелился. Ружье лежало у его ног. Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь стрелял из ружья ногами, и потому оставила его лежать.

Человек лежал на спине, забросив руку выше головы, другую протянув вдоль тела. Лицо его после смерти обмякло, невидящие глаза расширились. Даже не надо было проверять пульс, но я на всякий случай это сделала. Не бьется. Три дырки в груди. Я попала с первого выстрела, но эта рана не была смертельной. За что я чуть не поплатилась жизнью.

У меня за спиной появился Ричард.

– В квартире больше никого нет, Анита.

Я не стала с ним спорить, не стала спрашивать, установил он это слухом или обонянием. Плевать мне было. На всякий случай я еще и сама проверила ванную и спальню и вернулась. Ричард стоял и смотрел на мертвеца.

– Кто это? – спросил он.

До меня дошло, что я снова слышу. Приятно знать. В ушах все еще звенело, но это пройдет.

– Не знаю.

Ричард поглядел на, меня.

– Это... киллер?

– Наверное.

В двери была дыра – человек пролезет. И дверь была все еще открыта. Дверь миссис Прингл была закрыта, но косяк расщепился, будто от него кусок отгрызли. Если бы миссис Прингл там стояла, она уже была бы мертва.

Послышалось далекое завывание полицейской сирены. Вполне понимаю соседей, которые вызвали копов.

– Мне надо сделать пару звонков, пока копы не приехали.

– А что потом? – спросил Ричард.

Я поглядела на него. Он был бледен, чуть слишком сильно виднелись белки глаз.

– Потом поедем в милый полицейский участок, где милые полисмены будут задавать милые вопросы.

– Это же была самозащита.

– Да, но все равно он лежит мертвый у меня на ковре.

Я пошла в ванную, в поисках телефона. И не сразу нашла его, хотя никогда не уношу с ночного столика. Шок иногда дает интересные эффекты.

– Кому ты собираешься звонить? – заглянул в дверь Ричард.

– Дольфу и, может быть, Кэтрин.

– Друг-полисмен – это я понимаю, но зачем Кэтрин?

– Она юрист.

– А! – Ричард оглянулся на мертвеца, который уже залил кровью весь ковер. – Знаешь, с тобой встречаться никогда не бывает скучно, надо отдать тебе должное.

– И всегда опасно. Вот этого не забудь.

Номер Дольфа я набрала по памяти.

– Что ты опасна, я никогда не забываю, Анита.

Он смотрел на меня, и глаза у него были янтарные, волчьи. Его зверь чуть показался в этих глазах, выглянул. Может быть, на запах свежей крови. Глядя в эти чужие глаза, я знала, что я – не единственный в комнате опасный предмет.

Конечно, я вооружена – это несомненно. В горле у меня начал закипать, щекоча, смех. Я попыталась его сдержать, но он прорвался, и когда Дольф снял трубку, я хихикала. Лучше ржать, чем рыдать – так я думаю.

Хотя не знаю, согласен ли был со мной Дольф.

Я сидела в кресле с прямой спинкой перед исцарапанным столиком в допросной – извините, в комнате для интервью, как ее теперь называют. Но, как бы ее ни называли, пахло здесь застарелым запахом пота, табачного дыма, и все это на фоне дезинфекции. Я пила уже третью чашку кофе, но руки никак не согревались.

Детектив сержант Рудольф Сторр стоял, прислонившись к дальней стене. Руки он сложил на груди, будто намекая, что не занимает места и не надо его замечать, но если ты шести футов восьми дюймов роста при сложении профессионального борца, не замечать трудно. За все время интервью он не произнес ни слова. (Присутствую просто как наблюдатель. )

Кэтрин сидела рядом со мной. На зеленое платье она набросила черный блейзер, прихватила кейс и сидела с лицом профессионального адвоката.

Напротив нас сидел детектив Брансвелл. Ему было лет тридцать пять, волосы черные, цвет лица темный, глаза чернее волос. Фамилия у него была английская, но вид – средиземноморский. А акцент – чистейший среднемиссурийский.

– Итак, миз Блейк, повторите, пожалуйста, еще раз, лично для меня. Прошу вас.

И он наставил перо в блокнот, будто собирался снова записывать.

– Мы помогали моей соседке внести наверх новый телевизор.

– Миссис Эдит Прингл. Да, она это подтверждает. Но зачем вам понадобилось заходить к себе?

– Я хотела прихватить отвертку, чтобы помочь ей настроить телевизор.

– У вас дома много инструментов, миз Блейк? – Он что-то написал в блокноте. Спорить могу, просто чертиков рисовал.

– Нет, детектив. Но отвертка у меня есть.

– Миссис Прингл просила вас принести отвертку?

– Нет, но она ее у меня брала, когда купила стереосистему.

Это была правда. Я старалась свести ложь к абсолютно необходимому минимуму.

– И вы предположили, что отвертка понадобится.

– Да.

– И что было дальше?

Он спрашивал так, будто, никогда еще ответа не слышал. Черные глаза смотрели внимательно и пусто, непроницаемо и ожидающе – все одновременно. Мы подходили к моменту, где он верил не до конца.

– Я отперла дверь и уронила ключи. Когда я присела их подобрать, первый выстрел грохнул у меня точно над головой. Я выстрелила в ответ.

– Как? Ведь дверь была закрыта.

– Я стреляла через дыру, пробитую ружейным выстрелом.

– Вы стреляли через дыру в двери и попали?

– Дыра большая, детектив, и я не была уверена, что попала.

– А почему вас не ранило вторым выстрелом, миз Блейк? От двери не осталось столько, чтобы можно было спрятаться. Где вы находились, миз Блейк?

– Я вам говорила, что первым выстрелом дверь качнуло, и меня сбило на пол, боком. Второй выстрел пришелся выше.

– И вы еще два раза выстрелили этому человеку в грудь, – сказал детектив Брансвелл.

– Да.

Он помолчал, разглядывая мое лицо. Я встретила его взгляд не моргнув. Это было не слишком трудно – я была отупелой, опустошенной, отстраненной. В ушах еще звенело чуть-чуть. Но это пройдет. Раньше всегда проходило.

– Вы знаете человека, которого убили?

Кэтрин взяла меня за руку.

– Детектив Брансвелл, моя клиентка очень старалась вам помочь. Она уже много раз сказала, что не узнала убитого.

Брансвелл перелистал свой блокнот.

– Вы правы, советник, миз Блейк очень нам помогла. Мертвец – это Джеймс Дуган, Джимми Двустволка. За ним хвост преступлений длиннее, чем ваш рост, миз Блейк. Местный силовик. Такой, которого вызывают, когда надо сделать дешево и быстро и без разницы, насколько грязно.

Произнося эти слова, детектив глядел мне в глаза.

Я невинно моргала.

– Вы можете назвать кого-нибудь, кто хочет вашей смерти, миз Блейк?

– Навскидку – нет.

Он закрыл блокнот и встал.

– Я буду рекомендовать окружному прокурору вынести постановление об оправданном человекоубийстве. Думаю, вам не придется видеть интерьер зала суда.

– Когда я получу обратно свой пистолет? – спросила я.

Брансвелл поглядел на меня в упор.

– Когда эксперты-баллистики с ним закончат, миз Блейк. И я бы на вашем месте был благодарен, что вообще его получу. – Он мотнул головой. – Я слыхал рассказы о вас от копов, которые приезжали на вызов из вашего дома, на тот случай с двумя киллерами-зомби. – Он снова покачал головой. Не поймите меня неправильно, миз Блейк, но вы не думали о переезде в другой район?

– Наверное, хозяин нашего дома предложит мне то же самое, – ответила я.

– Я в этом не сомневаюсь. До свидания. До свидания, советник, до свидания, сержант Сторр.

– Спасибо, что допустили меня присутствовать, Брансвелл, – сказал Дольф.

– Вы сказали, что она из ваших людей. А кроме того, я знаю Гросса и Брэди. Это те, которые приехали первыми на вызов по зомби. Они о ней хорошо отзывались. Я говорил со многими сотрудниками, которые сообщали, что миз Блейк им спасла шкуру или стояла с ними плечом к плечу под огнем и не сдрейфила. Это дает вам большой запас прочности, Блейк, но не бесконечный. Поглядывайте, что у вас за спиной, и старайтесь не убивать случайных прохожих.

С этими словами он вышел.

Дольф глянул на меня сверху вниз.

– Я тебя отвезу домой.

– Меня ждет Ричард, – сказала я.

– Анита, что случилось?

– Я рассказала Брансвеллу все, что знаю.

Кэтрин встала:

– Анита уже ответила на все вопросы, на которые должна была.

– Он мой друг, – сказала я.

– Он все равно коп, – возразила Кэтрин. – Я права, сержант Сторр?

Дольф смотрел на нее целую минуту.

– Вы, несомненно, правы, миз Мейсон Джиллет. – Он отодвинулся от стены, поглядел на меня. – Потом поговорим, Анита.

– Знаю, – ответила я.

– Ладно, – сказала Кэтрин, – поехали отсюда, пока они не передумали.

– А ты мне веришь? – спросила я.

– Я твой адвокат. Конечно, верю.

Я поглядела на нее. Она на меня. Я встала. Мы вышли. Интересно, поверит ли мне Ричард. Ой, вряд ли.

Мы с Ричардом шли к его машине через полицейскую автостоянку. Он не сказал мне ни слова, только пожал руку Кэтрин и пошел к машине. Сел на место, я села на свое. Ричард включил мотор, дал задний ход и стал выезжать со стоянки.

– Ты на что-то злишься, – сказала я.

Он выехал на улицу – осторожно. Ричард всегда водит аккуратно, когда злится.

– А на что мне злиться?

Сарказм был такой густой, хоть черпай его ложкой.

– Ты думаешь, будто я знала, что у меня в квартире ждет убийца.

Он глянул на меня, и это была чистая ярость, без примесей.

– Ты знала и дала мне уйти из коридора настраивать этот дурацкий телевизор. Ты меня убрала от греха подальше.

– Я не была уверена, Ричард.

– Спорить могу, ты вытащила пистолет еще до его выстрела.

Я пожала плечами.

– Анита, черт возьми, тебя же могли убить!

– Не убили ведь.

– Это твой ответ на все. Раз ты выжила, значит, все хорошо.

– Это куда лучше альтернативы.

– Кончай свои шуточки.

– Послушай, Ричард, не я же охотилась на этого типа. Он пришел ко мне.

– Почему ты мне не сказала?

– И ты бы тогда – что? Первым вошел в дверь? Получил бы полную грудь оленьей дроби и выжил. А как бы потом объяснял? Тебя бы выгнали как ликантропа. Работу ты бы потерял – как минимум.

– Можно было вызвать полицию.

– И что сказать? Что Крем обнюхивал дверь? Они бы пошли проверять, и их бы застрелили. Этот тип тоже нервничал, помнишь? Он стрелял через дверь. И не знал, в кого.

Ричард свернул на Олив, качая головой.

– Ты должна была мне сказать.

– А что бы это изменило, Ричард? Разве что ты попытался бы изобразить героя, а если бы выжил, то погубил бы свою карьеру.

– Черт, черт! – Ричард снова и снова ударял руками по баранке. Когда он повернулся ко мне, глаза у него были желтые и чужие.

– Мне не нужно, чтобы меня защищали, Анита.

– Аналогично.

Молчание заполнило машину, как ледяная вода. Никто не погиб, кроме злодея. Я поступила правильно. Но объяснить это было трудно.

– Не в том дело, что ты рисковала жизнью, – сказал Ричард, – а в том, что ты перед этим сплавила меня. Ты даже не дала мне шанса. А я никогда не вмешивался в твою работу.

– Ты считаешь это частью моей работы?

– Ближе к твоей работе, чем к моей.

Я минуту подумала.

– Ты прав. Одна из причин, что мы до сих пор встречаемся, – что ты не пытался давить на меня мачизмом. Я прошу прощения. Я должна была тебя предупредить.

Он посмотрел на меня глазами – все еще светлыми, волчьими.

– Я только что выиграл спор?

Я улыбнулась.

– Я признала, что была не права. Это одно и то же?

– Абсолютно одно и то же.

– Тогда очко в твою пользу.

Он усмехнулся:

– И почему я не могу на тебя долго сердиться?

– Потому что ты очень снисходителен, Ричард. Одному из нас необходимо таким быть.

Он уже в третий раз за этот вечер заехал на стоянку возле моего дома.

– Тебе нельзя сегодня оставаться дома. Дверь разнесена в щепки.

– Я знаю.

Если бы мне пришлось убираться из дому из-за покраски, можно было бы поехать к друзьям или в гостиницу, но эти ребята показали: им все равно, кто пострадает попутно. Я не могла никем рисковать, даже чужими людьми в соседнем номере гостиницы.

– Поехали ко мне, – предложил Ричард. Он остановился на свободной стоянке поближе к лестнице.

– Мне эта мысль не кажется удачной, Ричард.

– Выстрел из ружья меня не убьет. Я вылечусь, потому что дробь не будет серебряная. Сколько еще твоих друзей могут этим похвастаться?

– Немного, – тихо ответила я.

– У меня домик в саду. Там ты не подвергаешь риску ни в чем не повинных прохожих.

– Знаю я твой сад, Ричард. Я там много воскресных вечеров провела.

– Тогда ты знаешь, что я прав. – Он наклонился ко мне, и глаза его стали обычными, карими. – У меня есть комната для гостей, Анита. Просто переночуешь.

Я смотрела в его лицо с расстояния в несколько дюймов, ощущая его тело как силу, близкую и мощную. Дело было не в его сверхъестественной силе вервольфа – это была простая физическая тяга. Соглашаться ехать к Ричарду – это было опасно. Не для жизни, для другого.

Если бы у Джимми Двустволки был сегодня напарник, я бы уже лежала мертвой: я настолько сосредоточилась на том, чтобы убить его, что сообщник мог меня спокойно пристрелить. Эдуард отказался от контракта только что, а найти другого киллера такого же калибра – на это нужно время. Заказчик, вместо того чтобы ждать, нанял местного подешевле – на случай, если у него выйдет, то сэкономится несколько сотен кусков. Или ему нужен был результат немедленно – по причинам, мне непонятным. Как бы там ни было, кто-то очень хотел моей смерти. Обычно, когда кто-то хочет вашей смерти настолько сильно, он добивается своего. Не сегодня, не завтра, но если мы с Эдуардом не найдем, кто поставил на меня контракт, очередь соискателей не иссякнет.

Я глядела в лицо Ричарда, почти рядом, почти что на расстоянии поцелуя. И подумала, что значит – никогда больше его не увидеть. Никогда его не коснуться. Никогда не насытить этот растущий голод, который я ощущаю, когда я с ним. Я коснулась его лица, провела пальцами по щеке.

– О’кей.

– У тебя такой серьезный вид, Анита. О чем ты задумалась?

Я потянулась и. поцеловала его.

– Кровь, смерть, секс. О чем же еще?

Мы вышли из машины. Я зарядила автоматическую, кормушку для рыб на неделю. Через неделю, если убийца еще будет за мной гоняться, а я буду жива, мне надо будет сюда приехать. Плохим ребятам надо только подождать возле аквариума, и они меня получат, если проявят достаточное терпение. А в этом я сомневалась.

Я собрала кое-какие вещи, в том числе плюшевого пингвина Зигмунда, все оружие, которое у меня было, кое-какую одежду и наряд для завтрашнего свидания с Жан-Клодом. Да, я, быть может, и не пойду, но я не хотела возвращаться домой за чем бы то ни было. Еще я оставила запись на автоответчике у Ронни. Обычно мы в субботу утром ходили в тренажерный зал, но я не хотела подставлять Ронни на линию огня. Она частный детектив, но не стрелок – не такой, как я. У нее есть некоторое уважение к чужой жизни, а от этого можно потерять свою.

Ричард ждал, пока я переоденусь. Черные джинсы, темно-синяя тенниска, белые спортивные носки с синей полосой, черные кроссовки – и я уже ощутила себя как-то привычнее. Наплечную кобуру браунинга я сунула в чемодан. Браунинг был моим основным оружием, и сейчас мне его не хватало. Мне бы его не хватало и в обычных обстоятельствах, но сейчас у меня просто руки ныли по нему.

Наверное, именно для таких случаев и существуют запасные пистолеты. Девятимиллиметровый “файрстар” – хороший пистолет и точно мне по руке. Вообще руки у меня маленькие, и почти любой девятимиллиметровый пистолет для них слишком велик. Браунинг – это был предел удобства рукоятки. “Файрстар” я носила во внутренней кобуре, прилаженной для выхватывания оружия вперед и накрест, так что пистолет был виден. Только сегодня мне, кажется, это все равно.

Я надела наручные ножны и взяла оба ножа. Это были последние два из четырех, сделанных на заказ по моей руке, с достаточным содержанием серебра в стали. Два из них пришлось заменить: их слопали монстры. Два новых ножа я положила в чемодан – все в той же коробке с войлочной подкладкой. Ножи красивые и такие острые, что, проведя пальцем по лезвию, можно порезаться.

Заказывая замену для потерянных ножей, я заказала и один новый. Он был длиной почти фут, скорее меч, чем нож. Мне сделали к нему ножны, чтобы носить его за спиной, рукояткой под волосами. До сих пор я таким не пользовалась, но увидела его в каталоге и не смогла устоять.

У меня был “дерринджер”, обрез ружья, два нормальных помповых ружья, двенадцатого калибра, и мини-“узи”. “Дерринджер”, “узи” и обрез были подарками Эдуарда. Не на Рождество, не на день рождения – мы тогда охотились вместе на вампиров, и он решил подарить мне новую игрушку. Я попросила обрез.

Ружья полной длины не влезали ни в чемодан, ни в спортивную сумку. Их я рассовала по двум специальным футлярам с лямками. В спортивных сумках у меня был набор для охоты на вампиров и снаряжение для подъема зомби. В обе сумки я положила запасные патроны на временное хранение. Черт с ним, в чемодан я тоже сунула пару коробок с патронами. Их никогда не бывает слишком много.

Успела глянуть на себя в зеркало. Пистолет четко выделялся под ярко-синей рубашкой. Наконец я набросила черный кожаный жакет, который называется “пиджак кавалера”, поскольку он широк в плечах и в талии. Рукава я завернула, выставив шелковую подкладку. Пиджак мне нравился, и если застегнуть одну пуговицу, он скрывал “файрстар”, хотя и не полностью. Пистолет все равно мелькал, когда я двигалась, но, быть может, народ не будет разбегаться с воплями.

Без браунинга я была будто голая, и это даже забавно, потому что в сумке у меня лежал “узи”. Да, но с этим браунингом я даже сплю.

Насчет двух ружей Ричард не сказал ни слова. Может быть, у него было бы что сказать насчет всего остального, если бы он это видел, но он проста поднял чемодан, накинул на плечо спортивную сумку, на то же плечо ремень футляра с ружьем и предоставил мне нести мою долю.

– Ты не мог бы взять оба чемодана? – попросила я.

– Могу, конечно, но потрясен, что ты попросила. В последний раз, когда я без просьбы взялся что-то поднести, ты мне чуть голову не оторвала.

– Я хочу, чтобы рука была свободной – для пистолета.

– А, конечно, – сказал он и взял второй чемодан, ничего больше не говоря. Он действительно умен.

Миссис Прингл вышла из дверей, когда мы уходили. У нее на руках был Крем. Шпиц тихо взрыкнул на Ричарда, и миссис Прингл на него дыхнула.

– Я услышала, что вы здесь. Как ты себя чувствуешь, Анита?

Я поглядела на дыру рядом с ее дверью.

– Нормально. А как вы?

Она обняла Крема, поднесла его пушистое тельце к лицу.

– Все будет хорошо. Тебе будут предъявлять обвинение?

– Вроде бы нет.

– Это хорошо. – Она поглядела на чемоданы – один с вещами, один с оружием. – Куда ты теперь?

– Думаю, что сейчас – я несколько опасный сосед.

Она всмотрелась мне в лицо, будто пытаясь понять, что у меня на уме.

– Насколько ты сильно вляпалась, Анита?

– Достаточно.

Она погладила меня по волосам:

– Ты, пожалуйста, будь осторожней.

– Всегда, – улыбнулась я. – И вы себя берегите.

– Мы с Кремом побережем друг друга.

Я погладила Крема, потрепала по лисьим ушкам.

– Я тебе должна коробку собачьих конфет, пушок.

Он лизнул мне руку розовым язычком.

– Когда сможешь, дай мне свой телефон, – сказала миссис Прингл.

– Когда я смогу, я вернусь, – ответила я.

Она улыбнулась, но в светлых глазах была тревога.

Мы уезжали, потому что это было необходимо. Воображение у меня слишком живое, чтобы спать спокойно. Я четко видела размазанную по стене миссис Прингл, красивое пожилое лицо разлетелось на мелкие кусочки. Открой она дверь на миг раньше, и это бы уже было не воображение.

Дом Ричарда был одноэтажный, наполовину кирпичный, с пологой крышей. Очень похож на дом, где много детей, а мамочка печет печенье на кухне. Он даже стоял не очень далеко от дороги, но двор по обе стороны был просторен, а задний двор – просто акр леса. Можно глядеть в любую сторону и не видеть соседа, только когда деревья облетали, сквозь них проглядывали дома на той стороне долины. Из переднего окна был виден угол соседнего дома, наполовину скрытый разросшимся кустарником. Никто там не жил, когда бы я ни приезжала. Дом Ричарда был местом уединенным. Ему это нравилось, а мне – нравится или нет – именно это сейчас и было нужно.

Само место выглядело как приглашение к засаде, зато соседи были бы пушечным мясом. Плохие парни предпочитают не убирать посторонних. Не из моральных соображений – плохо для дела. Если завалить слишком много посторонних, полицейские обижаются и стараются поджарить тебе задницу как следует.

Ричард нажал кнопку открывания дверей гаража и завел туда мустанг. Там уже стоял его “четыре на четыре”. Я подъехала на джипе следом и остановилась на улице, ожидая, пока Ричард выведет свой “четыре на четыре”. Оставить джип перед домом – это значило бы слишком облегчить работу плохим парням. Ричард выехал, я въехала. Он поставил машину на дороге и вошел в гараж. Я вынула чемоданы, Ричард нажал кнопку возле двери изнутри.

Дверь открывалась в кухню. На стенах висели репродукции Хогарта с собаками и сценами охоты. Набор баночек для специй “Уорнер бразерс”, на желтоватых ящичках – картинки из мультиков. Столешницы тоже желтовато-белые, ящички под светлый дуб с медовым оттенком. На полотенце рядом с мойкой сохли тарелки, хотя у Ричарда и была посудомоечная машина. Стакан, тарелка, ложка – он вымыл посуду после завтрака перед тем, как ехать утром на работу. Я бы просто налила воду в мойку и бросила ее отмокать. Правда, Я никогда не завтракаю.

Ричард прошел в гостиную, унося один чемодан. Я за ним, прихватив чемодан с оружием и две спортивные сумки.

В гостиной был темно-зеленый ковер и бледно-желтые стены. На стенах – литографии из мультиков. На ближайшей стене деревянный стенд, который Ричард построил своими руками. На стенде – телевизор с большим экраном, стереосистема, по сравнению с которой моя – просто гуделка на расческе, книжные полки и закрытые дверцы, где скрывалась его обширная видеотека и часть компакт-дисков. Остальные книги находились в подвале, на полках. И еще в ящиках, которые он так и не распаковал, потому что на полках уже места не хватало.

Еще был большой диван и тяжелый деревянный кофейный столик. Диван был зеленый с коричневым, и на нем лежал желтый плед, который соткала бабушка Ричарда. У стены – небольшой древний гардероб. Другой мебели в комнате не было.

Ричард поставил чемодан в спальню поменьше. Там была двуспальная кровать, ночной столик и лампа. Стены, гардины, ковер – все было белым, как будто Ричард еще не решил, что же делать с этой комнатой.

Я положила сумки на кровать, поставила чемоданы на пол и уставилась на все это. Моя жизнь собралась в сумки, стоящие на ковре. Вроде бы ее должно было быть больше.

Ричард подошел и обнял меня сзади, его руки обхватили мои плечи.

– Мне полагалось бы спросить, что не так, но я и без того знаю ответ. Мне жаль, что плохие парни залезли в твой дом.

Он попал в точку. Плохим парням не полагается приходить к тебе домой. Это вроде как против правил. Я знала, что на самом деле не так, что такое уже бывало, но не вот так. Не так, когда я знаю, что не могу вернуться домой. Даже когда все это кончится, я не могу снова рисковать жизнью миссис Прингл и других соседей.

Я повернулась у него в руках – он чуть отпустил их, чтобы это получилось, – и обняла его за пояс.

– Как ты узнал, что меня так расстроило?

Он улыбнулся:

– Я люблю тебя, Анита.

– Это не ответ.

Он поцеловал меня в лоб.

– Ответ, ответ. – Он бережно поцеловал меня в губы и шагнул назад. – Сейчас я хочу избавиться наконец от галстука. А ты можешь переодеться, если хочешь.

И он вышел, закрыв за собой дверь.

Я открыла ее и спросила ему вслед:

– Можно мне позвонить?

– Будь как дома, – донесся голос из его спальни.

Я сочла этот ответ утвердительным и пошла в кухню. Телефон висел на стене. Из поясной сумочки, которую мне пришлось нести в руках, я достала карту. С сумкой на поясе жакет не застегнуть, а если его не застегивать, пистолет будет виден.

Карточка была белой, и черным на ней был обозначен Телефонный номер – и все. Ничего больше. Я набрала его, попала на круглосуточный автоответчик Эдуарда, оставила сообщение с просьбой перезвонить сразу же и телефон Ричарда.

Автоответчик Ричарда стоял на конторке, подключенный к настенному телефону проводами. Сигнал сообщений мигал, но автоответчик не мой, и потому я не стала проверять.

В кухню вошел Ричард. Волосы спадали ему на плечи пенными волнами, еще более курчавыми от французской косы. Они были каштановые, но светлые, почти золотистые, с намеком на бронзу. На нем была фланелевая рубашка, темно-зеленая, рукава закатаны выше локтей, обнажив рельефные мышцы. Эту рубашку я уже видела – хорошего качества фланель, на ощупь мягкая, как одеяло. Еще на нем были джинсы, и был он бос. Ричард подошел ко мне.

Зазвонил телефон – почти в час ночи. Кто еще это может быть, кроме Эдуарда?

– Я жду звонка, – сказала я.

– Тогда отвечай, не стесняйся.

Я взяла трубку, и это оказался Эдуард.

– Что стряслось? – спросил он.

Я ему рассказала.

– Кому-то нужно тебя убрать побыстрее.

– Ага. Когда ты отказался, они наняли какого-то местного дешевого типа.

– За что заплатил – то и получаешь, – заметил Эдуард.

– Эдуард, если бы их было двое, меня бы здесь не было.

– Мои новости тебе не понравятся.

– А что, может быть еще хуже? – спросила я.

– Как раз перед твоим сообщением записано еще одно. Ставка повышена до пятисот тысяч долларов, если тебя не будет через двадцать четыре часа.

– Боже мой, Эдуард, я же не стою таких денег!

– Они знают, что ты победила их киллера, Анита. Знают, что попытка не удалась.

– Откуда?

– Пока не знаю. Я пытаюсь выяснить, кто дает деньги, но на это нужно чуть-чуть времени Препоны, которые мне мешают, еще и защищают клиента.

Я только качала головой.

– Зачем двадцать четыре часа на ликвидацию?

– Что-то намечается, и они хотят, чтобы ты не помешала. Что-то крупное.

– Но что?

– Тебе это известно, Анита. Может быть, ты не знаешь, что именно, но известно. Вряд ли есть большой выбор.

– Я и одного ничего не могу придумать, Эдуард.

– Думай лучше, – посоветовал он. – Я утром появлюсь, как только смогу. Поглядывай себе за спину и не езди на своей машине.