Глава девятнадцатая. СКОРБНАЯ СЛАВА

Глава девятнадцатая

СКОРБНАЯ СЛАВА

Наша победа разрушила Тьму и покорила ее тварей. Повелитель Тьмы мертв. Так, во имя Императора, продолжается в ореоле славы священный Крестовый поход.

Военмейстер Макарот, о Вергхасте

Они явились, словно привидения, на закате. Призрачные силуэты, невероятно огромные, освещенные заходящим солнцем, спускались в задымленную атмосферу Вергхаста. Военные корабли, громоздкие транспорты, вся мощь Крестового похода на миры Саббаты, гордость боевого флота Сегментум Пацификус.

Это был пятидесятый день. Узнав от астропата, что улей Вервун столкнулся не с обнаглевшим ульем-конкурентом, а с разыскиваемым генералом Хаоса, Макарот во весь опор помчался на Вергхаст и за двадцать семь дневных перелетов сквозь варп добрался до улья.

Сумрачное небо наполнилось металлом, и казалось, что оно вот-вот рухнет. Внушающая трепет мощь Империума красовалась перед всеми вергхаститами: десять тысяч кораблей, некоторые размером с город, некоторые — похожие на огромную расписную океанскую черепаху, а некоторые — стройные и причудливые, словно летающие соборы.

Макарот обрушился на планету всей мощью своих войск: шесть миллионов гвардейцев, полмиллиона танков, отделения, вызванные из трех орденов Адептус Астартес, два легиона титанов. Десантные корабли, грузные подъемники и шаттлы роем опускались в долину Хасса. Впервые небо действительно упало.

Затем последовало массовое истребление, продлившееся всего пять дней — благодаря тому, что было совершенно односторонним. Амулет Иеронимо выполнил свое предназначение и навсегда заблокировал коварный щебет. К моменту прибытия неисчислимых сил военмейстера зойканцы и так повсюду отступали. Растерянные и лишенные руководства, они немедленно прервали осаду. Многие покончили с собой, а другие бесцельно шатались и нарывались на огонь защитников, где и погибали. Миллионы оставшихся, словно только что пробудившись ото сна, спотыкаясь, без цели и направления, брели обратно в поля.

Под руководством Гризмунда потрепанные силы Империума, удерживавшие улей Вервун более месяца, перестроились, чтобы прогнать жалких, растерянных захватчиков. Нармянские и Севгруппские танковые дивизионы догнали и уничтожили зойканские механизированные части, ползущие обратно в направлении родного улья. Гвардейская пехота под командованием полковника Корбека, полковника Балвера и майора Отте, задействовав все бронетранспортеры, какие еще работали, догоняла и вырезала отступающих солдат противника. О милосердии не было и речи. Скверну Феррозойки надлежало искоренить.

К моменту, когда армада Макарота показалась на орбите, зойканцы были отброшены на шестьсот километров в поля, и за ними тянулся след из брошенных машин и снаряжения.

Внутри улья ополченцы постепенно уничтожали последние очаги отчаянного зойканского сопротивления.

Военмейстер преследовал противника с безмерной яростью. Он вежливо, но настойчиво попросил десантников — Железных Змей — нагнать и уничтожить отступающего врага. Его бронетанковые дивизионы прокатились по магистралям улья, выжигая все живое. Скелетоподобные титаны, визжа, словно призраки, пронеслись по полям, выслеживая и испепеляя бегущего врага.

На пятьдесят четвертый день военные корабли Империума испепелили улей Феррозойка. Ослепительное пламя залило южный горизонт.

Но зойканцы проиграли войну намного раньше, в тридцать седьмой день. Без гипнотического щебета, который направлял и координировал их действия, они были беспомощны. Космические десантники ордена Имперских Кулаков торжественно уничтожили Шип и кремировали труп Наследника.

Последней битвой стала гуманитарная помощь. Интендант Бейнфейл, старейшины улья и благородные дома работали не покладая рук, чтобы обеспечить помощью миллионы раненых и бездомных. К шестидесятому дню истинное число человеческих потерь стало невозможно скрывать. Улей Вервун превратился в некрополь: город мертвых. Встретившись с уцелевшей знатью, Макарот подписал приказ о расформировании, который задокументировал смерть улья Вервун. Улей погиб. Все выжившее население было принято в Северные группы, переправлено в улей Гхаст или башню Иссмас. Предписывалось также основать два новых улья, один под правлением клики благородных домов, возглавляемых домом Анко, а другой — коллективный, управляемый домами Часс и Родъин. Имена им дадут позднее. Лишь много поколений спустя эти муниципальные единицы достигнут некоторой стабильности, и еще много времени пройдет, прежде чем обездоленное население получит новое постоянное место жительства.

Лорд Анко, закладывая фундамент для своего улья выше по течению Хасса, над мертвым ульем Вервун, планировал использовать прометиевые источники, некогда контролировавшиеся ульем Ванник. Леди Часс, первая женщина, управляющая коллективным ульем в Вергхасте, основала свой город в полях далеко к югу и обратилась к горнодобывающему делу и сервиторной инженерии. Их последующие соперничество и конфронтации будут длительными и чрезвычайно сложными, но это уже совсем другая история.

А пока дух разорения повис над выжившими в улье Вервун. Многие понимали, что пожертвовали всем, отстаивая город, лишь для того, чтобы он все равно оказался покинут. Когда об этих настроениях узнал магистр войны, он держал речь, объясняющую его решение, а также издал Акт об Утешении.

Подчиненным магистра войны пришлось выполнять множество обязанностей, когда они наводили порядок после Вервунской войны. Одной из них стала казнь выказавших нелояльность Императору в эти трудные дни.

Доклады танитского сержанта Варла, зафиксированные его командиром, Гаунтом, были рассортированы и обработаны Администратумом в ходе дальнейшей чистки. В день пятьдесят девятый в рамках преследования военных преступлений солдаты Вервунского Главного ворвались в здание гильдии Ворлин. Эмчандасте Ворлин не был найден.

— Говорят, он хочет тебя видеть, — сообщил Корбек, прислонившись к подоконнику огромного витража в Общественном медицинском учреждении 67/мв.

— Подождет.

— Именно так и сделает, — ухмыльнулся Корбек. — Он всего лишь военмейстер.

— Фес. Неужели они действительно бросят улей — после всего, что мы пережили?

— Думаю, как раз из-за всего, что мы пережили. Мало что осталось.

Ибрам Гаунт сел на своей койке. Боль в плече и бедре давным-давно утихла, но грудь все еще саднила. Он кашлял кровью — за время визита Корбека уже третий раз.

— Вам, наверное, надо соблюдать покой, сэр, — рискнул предположить Корбек.

— Наверное, — повторил Гаунт. Он пробыл без сознания большую часть последнего месяца и прошел через множество хирургических операций, обрабатывавших рану, которую нанес ему Наследник Асфодель. Гаунт до сих пор не знал — и никогда не узнает — спасло ли его слепое везение или судьба. Болт Наследника попал аккурат в стальную розу, которую Гаунту подарил лорд Часс. И хотя лепестки впились в грудь, нет сомнения, что в противном случае он бы не выжил.

— Слышал об Акте об Утешении?

— Слышал. И что?

— Ну, сэр, вы не можете себе представить, сколько новых Призраков мы набрали.

По условиям Акта об Утешении любой обездоленный житель Вервуна, желающий покинуть Вергхаст в поисках новой жизни, имел право переквалифицироваться в солдата Имперской Гвардии. Более сорока тысяч человек подписались на эту программу. Многие решались исключительно при условии, что им будет позволено выбрать часть, в которую их направят.

Мотоциклетный конвой вел их на север вместе с регулярной армией, где огромные транспорты ждали их в Каннакском порту. Сержант Эган Сорик следил за погрузкой своих отважных Нерегулярных. Все уже получили танитскую форму и камуфляж. Сорик забрался на погрузчик и поприветствовал сержанта Коли, также присоединившегося к Танитскому вместе со своими партизанами. Коли передвигался на костылях, а его торс был забинтован.

— Мы больше никогда его не увидим, — промолвил Сорик.

— Кого?

— Вергхаст. Прощальный взгляд.

— Для меня здесь больше ничего нет, — ответил Коли. Вздохнув, он мысленно попрощался с потерянной женой и детьми.

В полукилометре от них Брагг следил за погрузкой других Призраков. Многие, как Домор и Маколл, были тяжело ранены.

Следом за солдатами тянулся неизбежный караван сопровождающих, загружающих свои пожитки: клерки, полевая кухня, механики, оружейники, женщины.

Брагг увидел, как Каффран ведет девушку с двумя детишками. Один — младенец на руках. Он отметил, что мрачного вида девушка помимо многочисленного пирсинга имела при себе значок временного рекрута Гвардии. Еще одна женщина-солдат. Вдобавок к партизанкам Коли. Ларкина удар хватит.

Выпрыгивая из грузовика, Бан Даур в последний раз тоскливо огляделся. Он чувствовал себя потерянной душой, которой разрешили последний раз увидеть землю, взрастившую его.

Собственно, так оно и было. Он уже не был капитаном Вервунского Главного Баном Дауром. Он был Призраком.

— Я долго хранила его, — сказала Анна Кёрт. Она протягивала жетон, который прятала в кармане передника с той самой осады на Вейвейре. — Я знала, что не будет подходящего момента, чтобы ты увидел его, но, может, сейчас…

Дорден взял жетон. Вздыхая, прочел имя.

— Микал Дорден. Пехотинец. Да, я… мне сказали…

— Мне жаль, Дорден. Правда, жаль.

Дорден сидел неподвижно, в глазах стояли слезы.

— И мне. Я ведь был единственным Призраком, у кого была родня в Танитском полку. Сын. Хрупкая, последняя ниточка к миру, который мы потеряли. А теперь… не осталось и этого.

Она прижала его к себе, когда, дрожа, он зарыдал.

Распахнулась дверь, и на них уставился гильдиец. Он был богато одет, лицо излучало уверенность.

— Что бы вы ни искали, вы ошиблись, — сообщила ему Кёрт, крепко обнимая Дордена.

— Доктор Кёрт?

— Да. А что?

Гильдиец вошел в комнату. Он улыбался.

— Я искал доктора Кёрт и медика Дордена.

Он развернул клочок пергамента.

— Я получил запрос на дачу показаний… об ужасающем инциденте на железнодорожной станции несколько недель назад. Бог-Император, ну и ужас же это был!

Кёрт отпустила Дордена и повернулась к гильдийцу.

— Кёрт — это я, — сказала она, подходя к нему. — Спасибо, что пришли. Мне нужно знать, что вы видели.

— Мне нужно, чтобы Дорден тоже присутствовал, — сказал Ворлин.

— Это я, — отозвался Дорден, поднимаясь и утирая слезы.

— Оба здесь? Дорден и Кёрт? — Ворлин осклабился.

— Да. Что вы хотели рассказать? Что вы видели?

Ворлин вытащил игломет и оскалился.

— Вот что.

Дорден бросился закрыть собой Кёрт, когда Ворлин открыл огонь. Первый выстрел попал Дордену в правую руку, второй в левое бедро. Третий задел плечо Кёрт и отбросил ее в угол комнаты.

Ворлин наступал на Дордена, целясь из блестящего пистолета убийцы, сверкая глазами.

— Оставим это между нами, доктора, — прошипел он.

Болтзаряд превратил мозги Ворлина в окровавленные ошметки. Гаунт, с болт-пистолетом в руках, заглядывал в комнату, поддерживаемый перепуганным Корбеком.

— Я услышал пальбу, — пояснил Гаунт, выходя.