ЭПИЛОГ. ОТ АВТОРА

ЭПИЛОГ

Она не помнила, сколько времени они провели в боте после взрыва.

Час? Несколько? Сутки? Какая теперь разница?..

Когда, шатаясь после контузии словно пьяные, они поднимались в рубку, снаружи донеслись душераздирающие, нечеловеческие крики. Непонятным образом уцелевший при взрыве монстр умирал в снегу недалеко от пирса – окончательно поборовший человека вирус не переносил низких температур. Пока вокруг дергающейся в конвульсиях изуродованной массы суетились вооруженные огнеметами Батон и Тарас, Лера, стоя в сторонке с безвольно повисшими руками, молча смотрела на медленно исчезающее в гудящем пламени существо.

Все должно было быть совсем не так!

А как же спасение? Что будет с людьми, укрывшимися в ветшающих бункерах и душных туннелях метро по всей планете? Неужели человечество постепенно истончится, выродится, потухнет, словно задутая резким порывом ветра свеча? Неужели бывший царь природы был настолько ослеплен собственным безумием и злобой, что не оставил себе никакого, даже самого крохотного и призрачного, шанса на спасение?..

Совсем не так…

– …Говорит «Иван Грозный», как слышите меня? SOS! Просим помощи. Повторяю, SOS! Просим помощи! Мы у Земли Королевы Мод. Самим не выбраться…

Запертый в невидимых динамиках голос Ежи, даже после гибели поляка, все еще продолжал настойчиво взывать о помощи на разных языках. Лера вошла в тесную радиорубку, причудливо освещаемую разноцветными лампочками, моргающими, словно гирлянды на елке. Опустившись в кресло радиста и в изнеможении облокотившись на пульт, девушка некоторое время отрешенно слушала сопровождаемое помехами послание.

Неужели она больше никогда не увидит дома, деда, Юрика? Не погоняет с ворчливым охотником буренок по окрестностям родного убежища? Не выйдет замуж, наконец?

Оторвав ладони от лица, Лера скользнула взглядом по многочисленным мигающим кнопкам. Она понятия не имела, что нужно сделать, чтобы прекратить передачу сигнала, записанного Ежи. Вспомнилась только нехитрая процедура создания нового сообщения. Пододвинув к себе луковицу микрофона на изогнутой ножке, она, немного поискав, вдавила в углубление красную пластмассу кнопки записи, толком не придумав, с чего начать.

Девушка еще раз прислушалась к самой себе. Неужели она это действительно сделает, через несколько мгновений собственноручно уничтожая их последний шанс на спасение? Да и языков других она никаких, кроме русского, не знает. А вдруг не поймут?..

Плевать! Она уже ничего не может с этим поделать.

Щёлк!

Монотонно повторяемое послание Ежи перестало звучать, обозначая активацию режима записи. Не ощутив ничего, кроме щемящей в груди пустоты, Лера нагнулась к микрофону, спешно подбирая слова.

– Не знаю, как отключить этот сигнал, поэтому оставляю сообщение…

* * *

Она шла по накренившемуся коридору, ни о чем не жалея. Голова была совершенно пуста. Дорога домой отрезана? И что с того? Возвращаться ни с чем…

На ней снова был громоздкий костюм химзащиты – пока она ходила по тем же коридорам, по которым ползала кошмарная тварь, когда‑ то бывшая Ежи, риск заразиться оставался, а химза – на то и химза, чтобы от всего защищать…

И что‑ то все время еле слышно похрустывало на ходу внутри костюма, отвлекая от мыслей. Что же там могло быть? Ничего, доберется до деактивационной камеры – вывернет костюм и поглядит.

Эта земля забрала ее родителей, а теперь заберет и ее. Может, хоть тогда они будут, наконец, вместе?

Выходит, вот как оно все должно было быть.

Но ведь она же еще жива и, по крайней мере, сейчас ей есть о ком заботиться. Из проплывающей справа кают‑ компании, погруженной в сумрак, доносился тихий разговор. Прислушавшись, Лера без труда определила обладателей голосов: Макмиллан, басистый здоровяк Мичиган, Савельев, Треска и еще двое чудом уцелевших спелеологов с «Новолазаревской». Обсуждали возможность починки «Грозного».

– Шансов починить лодку своими силами почти нет, – со вздохом констатировал метеоролог.

– А мы все равно попробуем! – не сдавался один из спелеологов. – Не сидеть же теперь сложа руки и ждать, покуда не передохнем с голода? Нужно действовать!

– Действовать… – одними губами произнесла девушка, не сбавляя шага. Сил не хватало даже на иронию.

На Земле Королевы Мод кроме шестерых в кают‑ компании и их с Батоном остались в живых лишь тяжело раненный Паштет, борющийся за жизнь в медпункте, да почти полностью ослепший Тарас, закрывшийся в капитанской каюте.

– Дей‑ ство‑ вать…

Лера наконец стянула с себя тяжелый резиновый костюм, перевернула его вверх тормашками и тряхнула как следует. Что же в него попало такое? Что же шелестело и хрустело на ходу?

На пол вывалился иссушенный и полураскрошившийся трупик африканской шестикрылки. Видно, она залетела в костюм еще там, в туземной деревне, заплутала в нем и умерла, так и не найдя выхода, на чужбине…

Птица Щастья завтрашнего дня!

Прилетела крыльями звеня!

Выбери меня!

Птица счастья завтрашнего дня!

Прощай, Юрик. Пусть хоть у тебя будет завтра.

* * *

Измотанный дядя Миша с перевязанной головой все так же полусидел на своей койке, укрытый до пояса одеялом, под бдительным присмотром дежурившей на столике Чучундры.

– Записала, – кивнула Лера на его немой вопрос, опускаясь на откидной стульчик. – Всё, как сказали.

Мышь тут же по‑ хозяйски забралась на обтянутое тельняшкой плечо девушки.

– Хорошо. По крайней мере, если кто и услышит, не купится на эту дурацкую замануху.

– Но вдруг нам могли помочь?

– Нельзя рисковать, лисенок. А если действительно окажется, что кто‑ то еще заражен? Нужно подождать, еще немного подождать… Ты чего? – охотник приподнял голову, посмотрев на поникшую ученицу, бессильно уронившую руки на колени. Лица не видно из‑ за спутанной пакли волос, голос звучит глухо:

– Я. Убила. Человека.

– И спасла меня.

– Азат. Погиб.

– Он тебе нравился?

– Да. Не знаю, – мысли и чувства сплелись в один клубок. Боясь себе в этом признаться, Лера тянулась к человеку, которого и не знала‑ то никогда толком. Не говорила подолгу. Не делилась мыслями. И которому это совсем не помешало погибнуть, защищая ее. Которому она, помимо Батона и деда, единственному была небезразлична по‑ настоящему…

Любовь… Привязанность… Ощущения, которые она в двадцать три года так и не успела прочувствовать, понять, пережить. Так и не узнала…

– Это действительно конец? – машинально погладив себя по предплечью, где снова заныл оставленный пулей Василя шрам, тихо спросила девушка, все так же не поднимая головы. – Скажите, дядя Миша. Мне не страшно. Уже не страшно. Главное – знать.

– Не робей. Мы еще дышим, а это главное. Сейчас немного отдохнем, и начнем кумекать, как выбираться отсюда.

– Лодка не может плыть. Я слышала разговор в кают‑ компании.

– Знаю. Но на материке наверняка остались люди, у которых может быть что‑ нибудь на ходу, ледышка‑ то большая. Австралийцы те же, у них там какой‑ то корабль был… – сказать, что угодно, обнадежить. Главное, чтобы она хоть на время успокоилась. – Главное не сдаваться и не терять уверенности.

– А вирус? Значит, все было напрасно? – пробормотала Лера. – Неужели мы так никогда и не сможем вернуть все назад?

– Когда‑ нибудь сможем, – помолчав, отозвался дядя Миша. – А пока чем тебе тут не дышится – радиации‑ то нет.

– А как же дом? Разве вы не соскучились?

– Где теперь у нас у всех дом, ты знаешь? – приподнял голову над подушкой Батон. – Разрушили мы его, лисенок, а значит, и скучать не по чему, м‑ м‑ м… – лежащий поморщился и застонал сквозь зубы.

– Отдохните, вам нельзя много говорить! – забеспокоилась девушка.

– Еще начни меня таблетками пичкать! – притворно заворчал охотник.

– И начала бы, да там вряд ли теперь что‑ нибудь осталось. Паштет даже бинты едва нашел. Поспите, а я пока тут тихонечко посижу.

Батон отвернулся к стене и укрылся одеялом.

– Спой мне чего‑ нибудь, – через некоторое время попросил он.

От неожиданности Лера подумала, что ослышалась. Старый циник никогда не просил у нее подобного. Да и вряд ли вообще когда‑ либо заговаривал на эту тему с другими людьми.

– Что спеть? – растерянно переспросила она.

– Что угодно. Легче заснуть будет, а то башка трещит, ни о чем, кроме боли, думать не могу.

Лера стала послушно перебирать в уме незатейливые песенки и колыбельные, слышанные когда‑ то в убежище и прочитанные в настойчиво подсовываемом дедом «Домоводстве». Давным‑ давным‑ давно, в другой жизни, казавшейся теперь беззаботным, добрым сновидением. Только вот все они сейчас выглядели неуместными, потому что в каждой были слова, а говорить не хотелось.

Внезапно девушка ощутила нахлынувшую откуда‑ то из глубины души теплоту и почувствовала, как на ресницы упрямо навернулись слезы, которых, как ей казалось, уже не осталось. Она вспомнила ту самую загадочную и красивую мелодию, связанную с воспоминаниями о давно ушедших родителях, которую часто слушала в редкие часы затишья на дне вентиляционной шахты в убежище… Ту самую, которой так боялась подпеть. В памяти, словно наяву, полился знакомый чарующий мотив, и Лера, разжимая подрагивающие губы, стала тихонечко напевать.

Переставший кряхтеть Батон угомонился и, неподвижно смотря в стену, думал о чем‑ то своем. Незнакомая мелодия невольно уносила его далеко‑ далеко. Туда, где ждали вернувшиеся из зоопарка улыбающиеся Димка и Женя, руки которой пахли родным ароматом свежей душистой выпечки…

Угомонилась и мышь, настороженно ловившая усами‑ антеннами новые необычные звуки, издаваемые хозяйкой.

Ссутулившаяся Лера, прислушиваясь к своей памяти, продолжала тихо петь, чувствуя, как по щеке прохладной ниточкой побежала слезинка.

Так они и застыли – кто сидя, кто лежа.

Мужчина, девушка и мышь.

Три маленьких осколка, изредка вырываемые из окружающего сумрака багровыми сполохами аварийного освещения, бесшумно пульсирующего в стальных венах зажатого ледяными тисками подводного корабля.

Мира, который ценой стольких усилий они пытались вернуть, по‑ прежнему не было.

И все‑ таки Лера продолжала петь, подпитываемая звуками, идущими из самого сердца.

Сердца, которое по‑ прежнему хотело жить.

ОТ АВТОРА

Ну вот, занавес опущен, и мне напоследок остается только представиться.

Меня зовут Игорь Вардунас, и я однажды обнаружил себя рожденным в славном городе, который в незапамятные времена звался Ленинград. Это случилось восемнадцатого декабря, в один день с моим любимым режиссером Стивеном Спилбергом, только на тридцать семь лет позже.

Вообще, кино с самого начала стало играть в моей жизни ключевую роль. А дело вот в чем. В четыре года мама впервые взяла меня с собой в кинотеатр, где показывали фильм «Империя наносит ответный удар». Вы можете себе представить, что смогли сотворить «Звездные войны» с сознанием ребенка, который до этого смотрел только «Золушку» и «Бэмби», да и то с неохотой проигрываемых с VHS‑ кассет скрипящим магнитофоном «Электроника ВМ‑ 12»? Я до сих пор благодарен судьбе за то, что мне выдалось взрослеть и познавать мир в золотую эпоху американских приключений и фантастики.

По профессии я режиссер компьютерной графики, но, поскольку российское кино сейчас доведено до состояния неконкурентоспособности, последние несколько лет более тесно работаю с драматургией, которая, по счастью, не имеет ярко выраженной национальной направленности. Свой первый рассказ, или, как мне больше нравится его называть, сказку, под названием «Путешествие» я написал примерно в тринадцать лет. Всерьез подумывать над созданием киносценариев и больших произведений начал уже в зрелом возрасте, будучи студентом.

Первые шаги я делал на телевидении, вместе с сокурсниками создавая передачу о кино, несколько лет ранним утром шедшую по одному из развлекательных каналов. Потом были свойственные юности метания: различные киностудии, начиная с «Ленфильма» и заканчивая такими, которых уже и в помине‑ то нет. Был и памятный сценарный семинар в Москве, благодаря которому я смог реализовать несколько отличных приключенческих проектов, которые, надеюсь, в скором времени увидят‑ таки свет.

И все это время я писал. Писал много, не жалея времени и не без поддержки отца, учась, спотыкаясь на своих ошибках, неустанно выдумывая новые миры и новых героев, словно аккумулятор параллельно подпитываясь из фантастической литературы, которой болел с детства. В общей сумме мой путь до книги, которую вы держите в руках, занял без малого десять лет непрестанной работы. В результате, сейчас на моем счету опубликованный сценарий в альманахе «Киносценарии», две полнометражных картины в предподготовительных периодах и еще четыре рукописи дожидаются своего часа, поскольку с фантастикой российские кинопроизводители пока дружат неумело и плохо, а до Америки руки еще не дошли.

Забавно – за две недели то того, как я засел за пролог этого романа, была закончена моя самая первая книга, которая называется «Лаборатория автономных механизмов», написанная как раз с одного из этих сценариев. А вот дебютной стала именно работа в жанре постъядера. Никогда бы не подумал.

Наряду с писательской деятельностью, на данный момент я активно занят продвижением научно‑ популярной передачи «Внедряемся», в которой, как ведущий, буду рассказывать о новейших отечественных изобретениях и разработках, а также об их создателях и трудностях продвижения продукции на рынок. Хотя, признаюсь, телевизор смотрю мало. Последние восемь лет включаю «коробку с картинками», только чтобы иногда посмотреть «Discovery».

Все. Телевизор я ненавижу, в кинотеатре мне скучно, новостям не верю давно.

Поэтому главной отдушиной для меня являются книги. Впрочем, заядлым книжным наркоманом я был всегда. Жюль Верн, Брэдбери, Кларк, Азимов, «стальная крыса» Гаррисон – лишь немногие из моих любимых писателей, во многом благодаря которым я однажды сам взялся за перо.

А вот с постъядером и постапокалипсисом сложнее. Вселенский хаос, мир, больше не пригодный для обитания, – этакая пищащая ровная линия на поцарапанном экране кардиографа, подключенного к обезображенному трупу человечества. Я по натуре оптимист и не знал, чем меня может заинтересовать мир радиоактивного, постапокалиптического хаоса, в котором человеку и осталось‑ то только – отправиться на обед какой‑ нибудь народившейся твари. Не знал, пока не прочитал «Метро 2033». Яркий, страшный, абсолютно оригинальный дебют, на четвертой странице которого я подумал – вот это был бы фильм!

В одном из интервью Дмитрий Глуховский как‑ то сказал, что его сделал интернет. Признаюсь, усмехнулся: «Ну, да – один шанс из миллиона». Работая в кино, не понаслышке знаю цену тем усилиям, которые порой приходится прикладывать, чтобы реализовать свое творчество – потом и кровью, отчаянно вгрызаясь в глотки многочисленным конкурентам.

Но, как видите, я все‑ таки решил рискнуть.

В названии серии для меня самым важным является одно слово – «Вселенная». От него веет будоражащим ароматом масштабности и приключений. Дмитрий усиленно призывает расширять границы литературного мира, который с каждой книгой становится все убедительнее. И я, читая других авторов серии, неожиданно понял, что до безумия хочу в этом участвовать. Таким образом однажды подался в «метростроевцы», несмотря даже на то, что в моем романе подземкой вообще не пахнет. Невероятная авантюра! Но я на нее решился, превратив обитателей подлодки «Иван Грозный» в отважных постъядерных Колумбов.

Портал «metro2033. ru» принял меня неожиданно тепло, и в скором времени я находился в компании новых интересных друзей. А еще через несколько месяцев уже пересказывал историю целиком, сидя в издательстве напротив ответственного редактора серии Вячеслава Бакулина.

В целом я доволен, потому что в первую очередь старался написать книгу, которую было бы неожиданно и интересно читать мне самому. Эта работа на данный момент для меня самая сложная из всех. Самое главное – из‑ за языка. Здесь нет режиссера, актеров и мастеров спецэффектов, которые сделают за тебя львиную долю работы. Есть только ты и читатель. И только от тебя зависит, какую картинку ты «покажешь» в его голове. Так что я выкладывался на все сто. Надеюсь, получилось.

А теперь я хочу выразить безграничную благодарность моим самым первым и самым беспристрастным редакторам и советчикам – моей маме Ирине и нежно любимой супруге Ольге, которая поддерживала меня все то время, что я сутками напролет в обнимку с компьютером пропадал за работой.

Евгению Окнемову – человеку, который привнес в историю невероятный аромат реализма и жизненности и который вместе со мной преодолел весь путь до самого конца. Женя, это тебе!

Двум крестным отцам моего романа – Андрею Дьякову и Сергею Кузнецову, за искреннюю помощь и поддержку. Они в буквальном смысле помогли ему дойти до бумаги. Андрей, Серёжа, низкий вам поклон!

Вячеславу Бакулину за замечательно интересную совместную работу.

Андрею Гребенщикову, который отважился спуститься «Ниже ада», за поддержку, сжатые кулаки и искреннее ожидание книги.

Сергею Зайцеву за интересные беседы и полезные советы.

Дмитрию Глуховскому за то, что позволил мне уплыть далеко за пределы изведанного «Метро» и тем самым расширить границы «Вселенной». Надеюсь, это только начало.

А также моим друзьям‑ форумчанам: Константину Беневу, Ирине Барановой, Скарлетт, Светлане, Леониду Добкачу, Роману Никишкину, Дмитрию Ермакову, Элоне Демидовой, Михаилу Перешивкину и многим другим, кто поддерживал меня все это время и с надеждой ожидал окончания путешествия.

И конечно же моему отцу, которого, к сожалению, нет с нами, но который поддерживал меня каждую секунду работы. Я это чувствовал.

Дмитрий Глуховский мечтал о том, чтобы во «Вселенной» появилась лодка. Надеюсь, я ее осуществил!

Игорь Вардунас

[1] Боже мой… Белая кожа, это действительно белая кожа! (англ. )

[2] Он спрашивает, откуда ты? (англ. )

[3] Белое лицо! После стольких лет! Пожалуйста, помоги мне! Я гражданин Соединенных Штатов. Мы разбились двадцать лет назад в пустыне. Пилоты погибли, меня взяли в плен… (англ. )

[4] Ты русская, верно? Я лейтенант Дженни Тахома… (англ. )

[5] Ты пришла с военными? Как много людей вместе с тобой? (англ. )

[6] Мани‑ ту… Не пей! Это убьет тебя! (англ. )

[7] Воды… Пожалуйста, дайте мне глоток воды! (нем. )