Глава 8. МАНИТУ. МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ

Глава 8

МАНИТУ

– Ле‑ ерка‑ а! – в который раз воззвал к безмолвным джунглям Батон.

Пропажа девушки обнаружилась несколько часов назад. Старый охотник не переставал корить себя за невнимательность: только когда Паштет и Треска закончили свежевать туши носорогов и все расселись по лодкам, Батон, все это время занятый мыслями о таинственных следах на берегу, хватился напарницы.

– И мышара исчезла, – покопавшись в прислоненном к камню рюкзаке, с горечью заключил он.

– Будет тебе, и так уже все обыскали, – за его спиной остановился Ежи. – Отчаливать пора.

– Все? – вскинулся Батон. – Да никто из вас даже носа в заросли не сунул.

– Поодиночке опасно, а новую вылазку организовать – только время потеряем.

– Ты сам‑ то понимаешь, что говоришь? – сквозь стиснутые зубы хрипло просипел охотник, бережно зашнуровывая Лерин рюкзак. – Она ж мне как ребенок родной! Как дочь! Кроме нее…

– Чего застряли, возвращаться пора! – крикнул из своей лодки Марк.

– Вот и вали! – не поворачиваясь, огрызнулся Батон.

– Послушай, ее давно уже нет, – снова попытался увещевать Ежи. – Несколько часов – это срок, всякое могло случиться. Неужели ты не понимаешь, в каком мире мы сейчас живем!

– Ну‑ ка растолкуй! – отбросив рюкзак, Батон вскочил, вплотную приближаясь к старпому сжав кулаки. – А то я, видимо, недопонимаю чего‑ то! Видно, у вас, поляков, мода пошла новая: не помогать женщинам и бросать в беде своих!

– Да перестаньте вы, – присевший неподалеку Савельев с грустью одернул сцепившихся мужиков. – Кто прав, кто виноват… Все мы не доглядели.

Ссутулившийся метеоролог что‑ то рассеянно выводил на песке сухой палочкой. К охотнику подошел молчавший доселе старпом.

– Миша! – Тарас встряхнул приятеля за плечи. – Ты видел, какая живность в этих лесах живет? А следы? Ты же мне их сам показывал… Нам в темноте в заросли соваться нельзя!

– Я без нее – живой или мертвой – не вернусь! – отрезал тот, на мгновение переведя взгляд с обветренного лица старпома на подсвеченный сигнальными огнями черный силуэт «Грозного». – Если приспичило, можете уматывать!

– Тебе правила безопасности касательно членов команды зачитать?

– Да пошел ты со своими правилами! И с темнотой со своей!

– Ладно, – с тяжелым вздохом сдался Тарас. – Ребята, лодки на сушу! Задержимся до утра! Ты что, один в заросли собрался?

– А что мне, с вами, паникерами, туда соваться?

– Смотри! – покачал головой Тарас. – Если выкарабкается твоя пигалица – собственноручно так ей всыплю, до конца дней помнить будет!

– Не сомневайся, не пропадет! Зря, что ли, восемь лет ее обучал? – исподлобья сверкнул взглядом Батон и посмотрел на тревожно зашуршавшую под налетевшим с моря ветром листву, снимая с плеча «СВД». – Вот только за каким лешим ее в чащу потянуло? Ладно, бывайте!

– Я тоже пойду, – к ним приблизился Азат, снова облачившийся в свой экзоскелет. – Патронов в «ГШГ» две кассеты осталось, за глаза хватит.

– И я с вами, – откликнулся со своего места чертящий что‑ то на песке Савельев.

– Совесть проснулась? – хмыкнул Батон.

– Какая совесть еще? Девчонку жалко просто!

– Ну и мы тогда, – с опаской переглянувшись, неохотно вылезли из своей лодки Паштет и Треска.

– Может, все же до утра подождем? – Тарас с сомнением оглядел алеющее небо. – Вечереет уже. Кто знает, какие твари тут по ночам шастают.

– Не хотелось бы проверять, чувак! – зябко поежился Треска, глядя, как колышутся на фоне закатного марева черные кроны деревьев.

– Идем сейчас, – Батон решительно закинул винтовку на плечо.

– С чего начнем? – Азату явно не терпелось приступить к поискам.

– Первая зацепка у нас есть, – охотник указал на песок, в котором отпечатались подошвы Лериных ботинок, петляющих от брошенного рюкзака в сторону возвышающегося над берегом леса. – За мной!

* * *

Безликие обрывки мыслей вяло плыли и растворялись в неведомом пространстве, не оставляя следа в одурманенном сознании. В уши, тягуче искривляясь, откуда‑ то издалека просачивался странный мелодичный шум, наполнявший каждую клеточку тела непонятной, доселе никогда не ощущаемой невесомостью.

Жива?

Неестественное ощущение легкости. Словно душа, стремясь насладиться новыми радостями бытия, забыла натянуть на себя привычную одежду из мяса и костей.

Что с нами случилось? Точнее – со мной…

И вообще, я – это кто?

Напоенный дурманом мозг безуспешно пытался дать ответ. Меж тем сознание и чувства осторожно возвращались, словно согнанные с насиженных мест попрошайки. Обрамленные пушистыми ресницами веки дрогнули, но не смогли подняться. Виски пронзила боль. Горло как будто сдавило пульсирующее огненное кольцо, не позволяя дышать.

Откуда‑ то налетел легкий порыв холодного воздуха, и медленно приходящая в себя Лера поежилась, ощутив, что на ней нет одежды. Пошевелиться не удалось – руки и ноги были чем‑ то крепко привязаны к твердой плоскости, на которой она лежала. Саднило в затекших от неподвижности мышцах.

В голове все смешалось в калейдоскоп обрывочных воспоминаний.

Охота на лесное чудище… привал на берегу… погоня за носящейся туда‑ сюда шестикрылой «птицей» и стремительный рывок вверх… Аф‑ ри‑ ка…

Африка!

Девушке с усилием удалось разлепить отяжелевшие веки. Первое, что она увидела, когда глаза привыкли к тусклому освещению, был низкий потолок, сделанный из неизвестного материала. А точнее, свитый. Толстые узловатые стебли какого‑ то коричневого растения были плотно пригнаны друг к другу и переплетены так искусно, что в образовавшейся поверхности невозможно было разглядеть никаких щелей и зазоров.

ТУМ‑ ТУМ‑ ТУМ!

Доносящийся откуда‑ то извне шум постепенно оформлялся в монотонный ритмичный перестук, словно несколько людей остервенело барабанили кулаками в наглухо закрытую дверь.

Совсем рядом что‑ то пошевелилось, но повернуть голову девушке не удалось. Неожиданно над распластанной Лерой нависла лысая голова с черной как сажа кожей. На причудливо размалеванном лице, из которого выпирал проткнутый какой‑ то пожелтевшей костяшкой нос, блестели огромные белки широко расставленных глаз. Увидев, что пленница пришла в себя, существо хищно оскалилось, обнажая белоснежные клыки, и зашипело.

* * *

– Тихо! – Батон поднял руку с самодельным факелом, призывая остановиться.

– Что, что там? – забеспокоился идущий последним Треска, налетевший лбом на рюкзак Паштета. – Нашли? Живая?

Вот уже несколько часов поисковая команда, состоящая из Азата, Савельева, Паштета и Трески, осторожно продвигалась сквозь темные дебри, следуя за Батоном, который все старался высматривать в сгущающейся черноте африканской ночи отпечатки Лериных ботинок на влажной земле. Но здешняя почва словно была живой: она дышала и двигалась, старалась разгладиться и избавиться от вмятин, которые сделали в ней маленькие ребристые подошвы…

Еще чуть‑ чуть, и эта земля окончательно проглотит ее следы – бесследно, точно так же, как джунгли несколькими часами раньше поглотили любопытную девчонку.

– Нашли! – передав факел Савельеву и подобрав что‑ то с земли, Батон устало почесал слезящиеся от напряжения глаза. – Да только не то, что искали.

С того момента, как они ступили в заросли, Михаил ожидал увидеть в нервном свете факела нечто подобное, и, осторожно шагая вперед, свободной рукой только сильнее сжимал приклад своей верной винтовки.

Слишком далеко. И, судя по следам, девчонке без труда удалось преодолеть все это расстояние пешком – причем до сего места никто на нее и не думал покушаться.

Старый охотник читал по отпечаткам на земле, как по страницам открытой книги. Вот тут она шла, здесь почему‑ то остановилась, потом бежала – в некоторых местах в вязкий рассыпчатый дерн были глубоко погружены только носки ботинок – такие отметины может оставить лишь стремительно бегущий человек.

Мистика какая‑ то! Таинственности ночным поискам добавляло то отдаляющееся, то снова приближающееся стрекотание невидимого в притаившихся зарослях существа.

– Кто это там щелкает? – спустя полчаса с тревогой поинтересовался Паштет и шмыгнул носом.

– Цикада, наверное. Это, типа, насекомыш такой, – через плечо бросил Батон. – Говорят, ее за милю можно услышать.

– За милю, – словно успокаивая себя, повторил Паштет, подозрительно озираясь на джунгли. – Цикада, ага.

– Хочешь – сходи, посмотри, чувак! – подначил напарника Треска. – Представляю, какая из себя эта цикада! С буренку, небось!

– Иди ты! – Паштет испуганно вздрогнул, когда звонкое стрекотание неожиданно раздалось совсем близко.

– Что‑ то ты больно разговорчивый, – по‑ прежнему не оборачиваясь, заметил Батон.

– Это от нервов, – громко ответил за Паштета Треска и, одернув напарника за рукав, прошептал: – Не зли его, сам же знаешь…

С этими словами он многозначительно покрутил пальцем у своего виска.

– Не отставайте, – поторопил отставших поваров охотник, и те послушно прибавили шагу.

Что же вынуждало Леру делать такие частые остановки? Постоит, потопчется – и дальше бежать. Значит, за ней никто не гнался, а это уже, худо‑ бедно, хорошая новость. Батон с каждой проходящей минутой все больше дивился той неведомой силе, которая с такой легкостью увлекла всегда послушную и осторожную девчонку в дебри враждебной и незнакомой ей земли. За все восемь лет, что он ее учил охоте на мутантов, Лера ни на одной вылазке не позволила себе ослушаться его приказаний и именно поэтому до сих пор оставалась жива. А сейчас в нее словно бес вселился. Закрадывающиеся в голову мысли с каждым новым шагом наполняли сердце охотника усиливающейся липкой тревогой.

И вот, спустя несколько часов, они, наконец, натолкнулись на первую находку.

– Ну, что там, что? – с нетерпением пытал напарника Треска.

– Откуда я знаю? – огрызнулся тот. – Сходи, посмотри!

Окружившие Батона мужики увидели в его руке вязаную шапку девушки.

– Тут следы прерываются, – оглядев членов отряда, мрачно сказал он. – Конец.

– Но ведь не испарилась же она, а, чуваки? – недоверчиво выкатил глаза Паштет. – Может, позвать? Ле!..

– Мы уже далеко от берега, в чаще леса, и сейчас ночь, – тихо проговорил Батон, быстро зажавший собиравшемуся крикнуть повару рот рукой с шапкой. – Ты знаешь эти места?

Тот отрицательно помотал головой.

– Вот и я нет. А это означает, что лишние звуки нам ни к чему, усек?

Выпучивший от страха глаза Паштет послушно закивал.

– Дальше‑ то чего делать? – осторожно поинтересовался Азат. – Там точно больше ничего не видно?

Опустившись на одно колено, Батон закрыл глаза и провел ладонью по влажной земле, словно прислушиваясь к своим ощущениям. Через движущееся препятствие шустро переползла мясистая сороконожка, но охотник не обратил на это внимания. Вместо этого он задрал голову и некоторое время внимательно всматривался в шелестящие кроны деревьев над головами путников.

– Огонь тушите! – внезапно тихо скомандовал Батон.

– Чего? – с тревогой переспросил Треска.

Перспектива оказаться в ночных джунглях без света была ему явно не по душе.

– Факелы в ручей, говорю! Быстро! – сквозь зубы прошипел охотник и с тревогой стал вглядываться куда‑ то в чащу погруженных во мрак джунглей.

Члены отряда с неохотой покидали факелы в журчащий среди зарослей ручей. Невесомым покрывалом опустилась вязкая, зловещая темнота, в которую в очередной раз вплелось знакомое стрекотание.

– Снова цикада? – предположил затравленно озирающийся Паштет.

– Это не цикада, – Батон осторожно поднимался с земли, словно боялся кого‑ то спугнуть. – Поднимите руки. Только о‑ очень медленно.

* * *

Это было невероятное зрелище.

Когда двое рослых, причудливо расписанных чужаков в набедренных повязках, каждый из которых был выше Леры на несколько голов, вытолкали спотыкающуюся пленницу из похожей на пчелиный улей плетеной низенькой землянки, замершая на пороге девушка даже приоткрыла рот от удивления.

Разумеется, она раньше видела подобные механизмы на картинках, которые ей показывал дед, и была знакома с моделью МИ‑ 24, с которого Азат снял столь любимый им могучий пулемет. Но зарывшийся в землю великан, который предстал перед ее глазами, по‑ настоящему потрясал воображение.

В центре широкой поляны, ярко освещаемой сотнями воткнутых тут и там факелов и устланной притоптанной множеством босых ног травой, возвышалась опутанная лианами, насквозь проржавевшая туша громадного двухпропеллерного вертолета; наверное, американского – у наших таких не было. Над поляной широко раскинулись четыре пары мощных лопастей, на концах которых лениво покачивались какие‑ то странные тюки. Вокруг вросшего в землю гиганта ютилось небольшое туземное поселение.

Пока Леру конвоировали к хвосту вертолета, из которого спускалась подсвечиваемая факелами грузовая аппарель, из многочисленных окон‑ дыр разбросанных по поляне домов за ней внимательно следило множество глаз, враждебных и голодных. Следом за пленницей семенила стайка любопытных голозадых детей, и все они были абсолютно лысые. Несмотря на смертельный ужас, женское любопытство взяло верх, и Лера украдкой осматривалась по сторонам, стараясь не сталкиваться взглядами с выползающими из своих нор жуткими обитателями джунглей.

И зачем она погналась за этой дурацкой шестикрылкой?! За счастьем?! Теперь‑ то она получит его сполна! Оставалось надеяться, что на берегу хватились пропажи и уже начали искать. Не уплывут же они без нее? Дядя Миша не позволит!

Стараясь унять дрожь во всем теле, Лера посмотрела на чернильное небо.

Интересно, сколько прошло времени? Когда она была на берегу, стоял день, а сейчас глубокая ночь. Девушка зябко поежилась.

Одежду жалко. Куда они ее дели?

Дура!

Она никогда не выходила голой дальше бани или своей комнаты. Хрупкое, чуждое этому миру, до смерти перепуганное существо, которое с грехом пополам прикрывали перевязанные между собой наподобие короткой туники упругие пахучие листья, было настолько напугано, что даже не смогло заплакать. Ужас, эти страхолюдины видели ее голой!

Что теперь делать? Как выбираться…

Может, Чучундра ее учует? Но, скорее всего, она и сейчас преспокойно дрыхнет в прислоненном к камню рюкзаке. Да и какой от мыши толк в подобной ситуации?

Вот ей влетит, когда ее найдут! Из‑ за нее ведь задерживается важнейшая экспедиция, к тому же впервые за восемь лет она посмела ослушаться старого охотника, да еще на чужой земле!

Интересно, что собираются делать с ней эти чернокожие чудища?

Рядом с вертолетом полыхал огромный кострище, алые языки которого с гудением и треском изо всех сил пытались лизнуть черное небесное полотно. Вокруг огня расположились несколько десятков человек, с остервенением барабаня колотушками по шкурам каких‑ то животных, натянутым на пустые топливные бочки.

ТУМ‑ ТУМ‑ ТУМ!

Рядом, следуя ритму, в замысловатом ритуальном танце бесновался низенький туземец, верхнюю часть лица которого скрывал вытянутый череп с огромными глазницами. Кто‑ то в мистическом экстазе присоединялся к низкорослому танцору, но большинство жителей деревушки предпочитало отплясывать где и как попало, не отрываясь при этом от своих дел.

– Ал‑ ла‑ а‑ а! – истошно вопил коротышка, вскидывая над головой руки, словно провожая миллионы огненных светлячков, которые, вырываясь из гудящего пламени, то и дело взлетали к чернильному небу.

На фоне извивающихся в диком танце причудливо расписанных иссиня‑ черных тел белая кожа Леры выглядела так, словно девушка была высечена из слоновой кости. Конвоиры упрямо подталкивали пленницу вперед, пока над ее головой, наконец, не потянулась опутанная лианами ржавая вертолетная лопасть. При ближайшем рассмотрении висящий на ее краю тюфяк оказался подвешенным за цепь вниз головой человеческим скелетом в изодранных лохмотьях. Украшенные истлевшими останками лопасти напоминали кружащуюся над кроваткой детскую погремушку, которые в изобилии мастерили плотники в убежище. Лера почувствовала, как к горлу подкатил острый рвотный спазм.

– А поедешь – черным людям на корм пойдешь, – словно наяву услышала она тихий, привычно заплетающийся голос Птаха.

Черные люди! Лера затравленно озиралась вокруг.

Ноги ее подкосились, и она обязательно упала бы, если б не двое стражников, поддерживающих ее с обеих сторон. В памяти одно за другим всплывали дурашливые и бессвязные россказни старца… Нет, не россказни – пророчества! И почему она не захотела понять раньше, о чем говорил Птах?!

Тем временем они подошли к спущенной аппарели, и Леру бесцеремонно затолкали в просторный салон вертолета. В центре грузового отсека, стены которого были исписаны причудливыми изображениями какого‑ то животного, на возвышении, сделанном из контейнеров с выцветшей черной маркировкой нерусскими буквами, было установлено пилотское кресло. В нем, горделиво приосанившись, восседал низенький толстый туземец. От других соплеменников он отличался более пышным раскрасом и внушительным животом, а его лысину скрывал начищенный летный шлем без забрала. Вождя (царя? шамана? ) охраняли двое расположившихся по бокам громил, вооруженных длинными копьями. Сам он, опираясь на шестипалый кулак брылястой щекой, поросшей курчавым волосом, глядел в потолок и явно скучал.

Подталкиваемая стражей, Лера нехотя двинулась вперед, пока не уперлась в бесформенную кучу тряпья, зачем‑ то сложенного рядом с царским креслом.

Вождь наконец соизволил обратить на нее внимание.

– Сек‑ ту, – властно выставив руку с обгрызенными ногтями, басовито молвил он, когда туземцы и девушка остановились на почтительном расстоянии.

Отпустив пленницу, конвоиры подтолкнули ее вперед.

– Лек мач‑ то, – немного подавшись вперед, вождь поманил Леру мясистым пальцем и, увидев, что она мешкает, прибавил с ласковой интонацией: – Лек мач‑ то, лек мач‑ то. Вени.

Не понимая ни единого слова, о смысле показанного жеста девушка догадалась сразу, но приблизиться жутко боялась. Как же ей хотелось сейчас проснуться в каюте на борту лодки, а потом, уютно устроившись в палатке дяди Миши, пересыпая слова заливистым смехом, пересказать старому охотнику свой дурацкий сон!

В следующую секунду Лера ощутила, как в кожу между лопаток хищно уперлось обжигающе‑ ледяное острие копья одного из конвоиров. Оставаясь на месте, словно прикованная неведомой силой, девушка постаралась выгнуться вперед, чтобы отстраниться от колющего прикосновения.

Видя, что пленница упрямится, вождь нетерпеливо дернул второй рукой, на кулак которой был намотан конец металлической цепи, тянущейся к груде тряпья на полу.

– Тахома!

Давным‑ давно истлевшие лохмотья, по всей видимости когда‑ то бывшие летным комбинезоном, зашевелились, и с пола, что‑ то хрипло приговаривая под нос тоненьким голоском, неторопливо поднялась высушенная сгорбленная старуха. Раздвинув спускающиеся на лицо белесые пряди, она неторопливо обошла одного из охранников, внимательно изучая девушку. Следом за ней, позвякивая, змеилась цепь, которую лениво травил вождь. Лера невольно отпрянула от этого скрюченного и отвратительно пахнущего существа, но нацеленное в спину копье сильнее впилось в кожу. Бежать было некуда. Скрытое сумраком грузового отсека существо неторопливо приближалось со зловещим позвякиванием.

– Шари‑ ифа, – нараспев одними губами произнесла женщина, попадая в мятущийся свет факела, и Лера чуть не вскрикнула от удивления, увидев цвет ее кожи. Он был… белым!

Хоть кто‑ то чем‑ то похожий на нее в этом чудовищном, неизвестно какой больной фантазией выдуманном мирке. Женщина удивилась не меньше.

– Шарифа, шари‑ ифа, – нарочито громко, так, чтобы слышал вождь, зловеще шамкая беззубым ртом, ласково пролепетала подошедшая старуха, зачарованно водя узловатыми пальцами по коже дрожавшей девушки. – My God… White skin, this is really white skin! [1]

Последняя фраза была произнесена свистящим шепотом, и девушка разглядела сквозь болтающиеся прядки волос, как загорелись глаза женщины.

– Марлаш тугрения? – придав своему лицу смурное выражение, властно поинтересовался вождь.

– Не asked, where you came from, [2] – выслушав вопрос, на не менее странном языке перевела старуха.

– Меня… меня Лера зовут, – полумертвая от страха, ни слова не понимая, пытаясь отстраниться, пискнула девушка. – Я в лесу заблудилась. Отпустите меня, пожалуйста, и я сразу уйду…

– A white face! After so many years! Please, help me! I’m a citizen of the United States, – сбивчивым шепотом заговорила вплотную приблизившаяся старуха и стала украдкой тыкать пальцем в стертую нашивку на плече комбинезона. – We were shot down twenty years ago… in the desert. Pilots were killed, and I was imprisoned by these savages…[3]

– Извините, я ничего не понимаю, – немного успокоенная знакомым цветом кожи и отсутствием явной агрессии, виновато пробормотала девушка. – Пожалуйста, отпустите меня…

– You’re a Russian, right? – прислушавшись к словам девушки, спросила та. – I’m lieutenant, Jenny Tahoma…[4]

– Пожалуйста, не трогайте меня, – Лера попыталась стряхнуть с запястья цепкие пальцы, с испугом и отвращением глядя на металлический ошейник и красный нарыв, окольцовывающий шею женщины.

– Are you military? You came here with a group? How many people are with you? [5] – потускневшие глаза смотрели на девушку с жадной надеждой.

– Ке‑ сия! – заметив, что он остался за бортом разговора, раздраженный вождь с такой силой рванул цепь на себя, что всплеснувшая руками женщина с размаху опрокинулась на зашуршавший высушенными листьями пол. – Се‑ кумо вач! Тэко!

Повинуясь приказу, охраняющие трон туземцы оттащили схватившуюся за горло женщину в сторону.

– Марлаш тугрения? – снова нетерпеливо поинтересовался у Леры вождь.

– Я вас не понимаю! – взмолилась девушка.

– Верия се пука! – поднявшись из кресла, вождь быстро приблизился к девушке и провел мясистыми пальцами по ее волосам. Размяв длинную огненно‑ рыжую прядку, поднес ее к широким ноздрям и жадно вдохнул. От вида шестипалой руки у Леры от испуга громко стучали зубы под плотно стиснутыми губами, на глаза навернулись бусинки слез. Бесцеремонно схватив оцепеневшую пленницу повыше локтя, туземец, словно манекен, повертел ее, придирчиво оглядывая со всех сторон.

– Брего, – закончив осмотр, он вернулся на трон и величественно развел руки. – Рак‑ ция ченуто тель‑ кумо се Мани‑ ту!

В руках одного из туземцев появилась плошка, выдолбленная из половинки большого ореха, в которой плескалась неаппетитная бурая жижа.

– Тлаченка! – торжественно возвестил Лере вождь, подняв чашу над головой.

– Mani‑ tu… Don’t drink! – прохрипела из своего угла все еще задыхающаяся старуха. – It’ll kill you! [6]

Но рослые туземцы уже скрутили брыкающуюся девушку. Один из них с силой сдавил скулы пленницы, так что ее рот непроизвольно раскрылся, а другой тут же влил в него вонючую вязкую смесь из деревянной плошки. Захлебывающаяся Лера беспомощно зарыдала, неудачно попыталась зацепиться за реальность, но соскользнула и провалилась в липкий и всепоглощающий мрак.

* * *

В центре поляны вновь загрохотали барабаны.

– Ал‑ ла‑ а‑ а! – истошно заголосил дежуривший у кострища коротышка с черепом на голове и принялся пританцовывать на месте, остервенело потрясая вытянутыми над головой руками с растопыренными пальцами. Казалось, его тело пронзали мощные импульсы электрического тока. Видные сквозь пустые глазницы черепа глаза закатились. На искаженном ритуальным экстазом чернокожем лице зловеще заблестели белки.

Истошный вопль жреца заставил Савельева поднять голову.

– Глянь, Савельич очнулся, – рядом послышался знакомый голос Трески. – Эй, ты как?

– Паршиво, – с трудом разлепив губы, откликнулся метеоролог и огляделся. – Где мы?

– В гостях у местного населения.

Он, Паштет, Треска и свесивший голову на грудь Батон были крепко привязаны к врытым в землю стволам с ободранной корой, неподалеку от пылающего в центре туземного поселения костра.

– Чем это они нас отключили? – подвигав головой, сморщился привязанный справа от Савельева Треска.

– Не знаю. Каким‑ то парализующим ядом, наверное. – Савельев вспомнил, как джунгли неожиданно ожили и наполнились кишащими в листве черными силуэтами, вооруженными копьями и короткими трубками. Пришельцы плевали из трубок острыми иглами в десять сантиметров длиной, и иглы эти были смазаны какой‑ то отравой. Нападение было стремительным, к тому же противник в разы превосходил крошечный отряд числом, так что взяли их без единого выстрела.

Появившиеся словно из‑ под земли туземцы издавали стрекочущий воинственный клич. Его‑ то Батон и принял за цикаду.

– Я ног не чувствую, – пожаловался Паштет.

– А где Азат? – оглядев членов команды, забеспокоился Савельев.

Скованный тяжелой броней экзоскелета Ахметов не мог оказать проворному врагу должного отпора и одним из первых оказался на земле с парализующей иглой в шее.

– Вероятно, там остался, – натужно пробормотал медленно поднявший голову Батон. – Они его из той штуки вряд ли смогли бы вытащить.

– Значит, он очнется и приведет подмогу, – сразу оживился Паштет.

– Если его не сожрали, или не отрезали голову, или еще чего, – остудил приятеля вечно пессимистичный Треска.

– Ты думаешь, они людей едят, чувак? – Паштет с опаской посмотрел на мечущиеся вокруг костра силуэты.

– Книжек про Африку нужно больше читать, чувак! – авторитетно заявил Треска. – Это ж негритосы, а значит, каннибалы, зуб даю!

– Каннибалы… – в ужасе повторил незнакомое слово Паштет.

– Что, чувак, никогда не думал, что однажды сам станешь жратвой? – невесело усмехнулся напарник.

– Интересно, куда они нашу снарягу дели? – сплюнув в траву, Батон внимательно оглядел простирающуюся перед ними деревню.

– А вон куда, – Савельев кивнул в сторону небольшого плетеного домика на краю поляны, у входа в который устроился низенький туземец, с интересом копающийся в рюкзаке Трески.

– Э! А ну положь назад! Она ж с этим, с тефлоном! Я за нее двадцать пять патронов отвалил! – забеспокоился повар, когда дикарь вытащил увесистую сковородку и, проигнорировав оклик, принялся размахивать ею над головой, словно дубинкой.

– Как думаете, Лера у них? – спросил у товарищей Савельев.

– У них, – мрачно ответил Батон, смотрящий куда‑ то поверх его головы.

Повернувшись, Паштет, Савельев и Треска увидели, как полуголая, едва прикрытая листьями Лера, еле держась на ногах, словно пьяная, с помощью туземцев поднимается на небольшое возвышение, сооруженное из связанных лианами стволов.

– Нам хоть одежду оставили, – посочувствовал Треска.

– Слава богу, живая! – облегченно вздохнул Батон, наблюдая, как девушку привязывают к такому же столбу.

В этот момент в бывшей кабине вертолета – вместо стекол и стенок теперь зияла рваная дыра – появился вождь и, величественным жестом раскинув руки, что‑ то громко выкрикнул несколько раз. На поляне воцарилась мертвая тишина. Угрожающе потрясая руками, вождь заговорил низким, рокочущим голосом, то и дело указывая на привязанную к столбу Леру.

– Что он говорит? – вслушивался в незнакомые слова Паштет.

– Ничего хорошего, чувак, будь уверен, – мрачно отозвался Треска.

– Рак‑ ция ченуто тель‑ кумо се Мани‑ ту! – торжественно закончил свою речь вождь, и поляна отозвалась дружным хором множества глоток:

– Мани‑ ту! Мани‑ ту! Мани‑ ту!

Снова забили в барабаны, истошно заорал коротышка у костра. Теперь все обитатели деревни как один дружно выкрикивали таинственное, незнакомое слово. Старался даже копающийся в рюкзаке Трески дикарь, истово размахивая над головой трофейной сковородкой.

Сердце Леры стучало все чаще, подстраиваясь под ритм грохочущих барабанов. Слипшиеся, отяжелевшие губы с трудом раскрывались, нескладно повторяя выкрикиваемое обитателями деревни слово. Балансируя на границе сознания, в груди испуганной птицей беспомощно метался страх.

– Мани‑ ту! Мани‑ ту!

– Что делают эти чуваки? – нахмурился Паштет.

– Кому‑ то поклоняются, – предположил Савельев.

– А Лерка‑ то здесь при чем? Не ей же они поклоняются!

– Ну да, – фыркнул Батон. – Неотесанные дикари приветствуют белую госпожу.

– Маниту они поклоняются, – снова блеснул невесть откуда добытыми знаниями Треска.

– Кому? – повернулся к приятелю удивленный Паштет.

– Душе, духу. Это от американских индейцев пошло. Согласно их вере, маниту наделены каждое растение, камень и даже механизмы.

– Значит, они поклоняются вертолету?

– Вряд ли. Тогда бы они ее сразу прирезали, чтобы окропить его кровью. Нет, чуваки, тут что‑ то еще.

– Ну, ты мозг, чувак! – уважительно ахнул напарник.

– А то, – цыкнул золотым зубом тот. – Я не только котлеты умею жарить.

– Мани‑ ту! Мани‑ ту!! МАНИ‑ ТУ!!! – все ускоряющийся ритм барабанов и дружное скандирование нескольких голосов смогли, наконец, вырвать опоенную Леру из цепких пальцев дурмана. Во рту стоял отвратительный кислый привкус, а тело словно выпотрошили и набили ватой.

– Почему… все… так кричат? – заплетающимся языком поинтересовалась Лера у самой себя.

Не будь девушка привязана, она бы наверняка упала. Толстые лианы больно впивались в едва прикрытые листьями грудь и бедра. С трудом подняв голову, Лера окинула поляну мутным взглядом.

– Лерка, я тут!!! – увидев, что девушка приходит в себя, стараясь перекричать скандирующих туземцев, истошно заорал Батон.

– Дядя Миша‑ а! – натужно прокашлявшись, радостно завизжала девушка.

Затуманивающий разум дурман как рукой сняло. Он пришел! А с ним Савельев, Паштет и Треска. Как же она рада их видеть!

Даже вечно перекошенная недовольной гримасой небритая рожа последнего сейчас казалась самой родной на свете. Они за ней пришли! Правда, их тоже поймали, но дядя Миша обязательно придумает, как спасти ее и остальных.

– Не бойся, мы тебя вытащим! – конец фразы Батона прозвучал в звенящей тишине, но внезапно затихшие туземцы даже не повернули головы в его сторону. Все с благоговением смотрели на вождя, который забрался по узкой лесенке на спину покосившегося вертолета, где был закреплен громадный выдолбленный древесный ствол, причудливо закрученный наподобие оркестровой трубы. Сжав руками конец ствола, который сужался до размеров мундштука, вождь изо всех сил подул в него.

Над поляной продолжала висеть тягучая тишина, наполненная дурманящим ароматом спящих в лесной чаще цветов.

– Че за концерт? – следя, как африканец старательно надувает щеки, фыркнул со своего столба Треска.

– Либо инструмент не настроен, либо у вождя дыхалка сорвана, – кисло пошутил Савельев.

Закончив дуть и совершив несколько замысловатых ритуальных пассажей, вождь стал спускаться по лесенке величественным задом вперед.

И вдруг джунгли ответили.

Душную влажную ночь сотряс трубный звук такой силы, что у привязанной Леры затряслись поджилки. А когда эхо стихло, заросли переполнились треском ломаемых сучьев и тревожным шелестом листвы. Девчонке оставалось лишь обреченно следить за тем, как в нескольких сотнях метров от поляны расступаются кроны могучих деревьев и с них с испуганным писком вспархивают стайки птиц, словно пушинки с седой головы одуванчика.

– Господи… Благодарю тебя за каждый день, что дан мне великою… волей Твоею… – зашептала Лера – полумертвая от страха, лихорадочно ищущая хоть какое‑ то средство к спасению…

К ней кто‑ то приближался.

– Похоже, нашу Леру собираются принести кому‑ то в жертву, – Савельев первым начал понимать суть происходящего.

– Ща давай на спор, чуваки, что выйдет оттуда Кинг‑ Конг! – блеснул познаниями Паштет, но никто не поддержал его зубоскальства на сей раз.

– У меня нож… в голенище, – стиснув зубы, попытался пошевелиться связанный Батон. – Как бы достать… Дотянешься, Треска?

– Не выйдет, связали так, что лично я рук не чувствую, – слабо поерзал тот. – Только башкой трясти и могу!

Тем временем уже различимый между деревьями зверь продолжал приближаться. Огромная черная масса с легкостью крушила все на своем пути.

– Дядя Миша‑ а! – истошно закричала забившаяся в веревках Лера. – Помогите! Помогите! Ну пожалуйста!..

– Никак, лисенок! – старый охотник не узнал собственного голоса. Сейчас на его глазах какая‑ то тварь сожрет девчонку, и он будет на это смотреть. Батон бессильно зарычал, как медведь, угодивший в капкан.

В этот момент джунгли расступились, словно кулисы, и перед полумертвой от страха девушкой явился настоящий царь джунглей.

Туземцы дружно испустили подобострастный вздох.

– Твою ж налево! – вытаращил глаза Треска.

Но когда перед Лерой во всем своем величии предстало гороподобное тело на могучих ногах, лобастая голова с огромными ушами и странным подвижным отростком между двух могучих бивней, чудовищный испуг сменился любопытством. Этот зверь был ей знаком, а в школе говорили, что на нем когда‑ то даже ездили люди.

Впервые она увидела его очень‑ очень давно, когда еще совсем маленькой девочкой бегала к бабе Дине пить восхитительный чай. Та заваривала только по праздникам, бережно доставая душистые черные листья из металлической банки с надписью «Цейлонский». Пару лет назад это чудо закончилось, оставив после себя лишь светлые уютные воспоминания.

Вот, значит, что за чудовище пытались изобразить туземцы, которые украшали своими безыскусными рисунками салон старого вертолета…

Лера смотрела в умные глаза приблизившегося гиганта с искренним любопытством.

– Да это ж просто слон! – бесцеремонно нарушил висящую над поляной тишину Савельев.

– Офигеть! – Паштет и Треска с открытыми ртами глядели на диковинное создание. – А дома расскажешь – на смех поднимут!

– Занимательно! Выходит, они призвали его ультразвуком, – нашел момент поумничать Савельев.

– Слоны не распознают ультразвук, знаток, – заметил Батон, не сводящий глаз с разыгрывающейся сцены.

– Значит, это необычный слон, – не сдавался Савельев. – Вы же видели, они подули, и он пришел. Только, насколько мне известно, слоны не едят людей. Ничего не понимаю…

– Да они свое «маниту» так орали, что мертвого поднимет! – упрямился Батон, хотя внутренне немного успокоился – слоны людей не едят, факт. Тогда что за чертовщина здесь…

Приблизившись к возвышению, на вершине которого была привязана девушка, слон простер извивающийся хобот к ее лицу. Вместо пары ноздрей тот заканчивался жадной плотоядной пастью – за пухлыми губами виднелись острые зубы, а из‑ за них навстречу жертве тянулся долгий алый язык, с которого капала наземь тягучая слюна.

– Это не слон, мать его, это муравьед какой‑ то! – ахнул Савельев. – Да, эту Африку еще изучать и изучать!

От вновь нахлынувшего ужаса Лера зажмурилась и застонала. Создание, которое она на миг приняла за милый осколок своего детства, за дружелюбного зверя из старого мира, оказалось порождением нового – втиснутое и застегнутое в шкуру доброго животного кровожадное чудовище из ночных кошмаров.

– Нет… Не надо… Не надо… – залепетала девчонка, пока сочащийся слюной бесконечный язык тянулся к ее лицу.

– Мужики, что, мы так и будем смотреть?! – снова забился в веревках Батон.

Язык коснулся щеки девушки и, спутывая волосы вязкой слюной, неторопливо протащился до макушки. Лера застонала и зажмурилась еще крепче, с омерзением ощущая прикосновение шершавой, точно наждак, плоти. Вот, поелозив по макушке, он скользнул по уху… теперь шея…

И тут к ней притронулось нечто другое. Пушистое, знакомое… В щеку уткнулся холодный нос.

Чучундра!

– Как ты меня нашла? – от радости позабыв про липкий омерзительный язык, поинтересовалась Лера у мыши, высунувшей мордочку из ее волос.

Слоновий язык тут же отлепился от жертвы и стремительно втянулся в хобот. Огромные глаза с ужасом уставились в устроившуюся на плече девушки мышь. Радиация хоть и изменила слона, но не смогла освободить его от сидящего в каждой клеточке его тела доисторического ужаса перед пушистым карликом, веками передаваемого в его племени из поколения в поколение.

– Пи! – приветствуя Леру, пискнула Чучундра.

Громко затрубив, гигант сделал неуверенный шаг назад, еще один, а потом развернулся и скрылся в чаще.

Туземцы испустили пораженный вздох – кажется, до сих пор Мани‑ ту никогда не отказывался от жертв…

– Не по вкусу пришлась! – удивленно выдохнул Батон, которому струящийся со лба пот мешал нормально видеть.

– По ходу, пересолили, – цыкнул зубом Треска.

– Кажется, его что‑ то испугало, – Савельев следил, как слоновий зад исчезает в чаще леса. – Может быть…

В этот момент несколько домиков на окраине поляны с оглушительным грохотом взлетели на воздух. Повернувшиеся на шум туземцы в ужасе остолбенели… Из джунглей на поляну выбиралась могучая фигура… Демон? Или новое божество, пришедшее на смену оставившему их Мани‑ ту?

– А вот и кавалерия! – ухмыльнулся Батон.

– Живой!!! – радостно заголосили Паштет и Треска.

И верно, это был Азат.

Как и предполагал Батон, дикарям не удалось совладать с ремнями и зажимами, плотно скрепляющими броню на Ахметове, и они поспешили доставить остальных пленников в деревню, в суматохе оставив парализованного оружейника в живых. Преступная халатность!

Несколько часов спустя он пришел в себя на дне неглубокой канавы от того, что его лицо бесцеремонно обнюхивала невесть откуда взявшаяся Лерина мышь. С трудом поднявшись, Азат мысленно поблагодарил давно погибших создателей чудо‑ костюма, без которого сейчас он был бы совершенно беспомощным: действие яда еще давало о себе знать. На туземное поселение его также вывела семенящая сквозь листву Чучундра, которая изо всех сил старалась уловить среди калейдоскопа всевозможных лесных ароматов запах своей хозяйки.

Не давая туземцам опомниться, Азат метко запустил еще несколько связок взрывчатки в ближайшие дома, из которых с истошными воплями брызнули низкорослые туземки, прижимающие к болтающимся грудям детей. Выйдя из оцепенения, воины похватали брошенные копья и плевательные трубки, готовясь дать отпор чужаку. Вождь заорал истошно, укрывшись в кабине вертолета. Ответом Азата был зажужжавший «ГШГ», выкосивший первые ряды бросившихся в атаку дикарей. Свистящие копья не наносили защищенному пластинами брони гиганту никакого вреда.

Привязанная к столбу Лера встретила появление Азата радостным воплем. Перебежавшая с плеча мышь, по обыкновению, захотела устроиться на своем месте в ладони девушки, но, обнаружив, что та плотно прижата лианами к бедру, недовольно пискнула. Поразмышляв секунду‑ другую, Чучундра принялась грызть лианы, пытаясь освободить Лерины руки.

Тем временем поляну пылающим саваном накрывала смерть. Видя, что копья бессильны, а плевательные трубки в руках чужака намного сильнее их собственных, дикари запаниковали. Беспорядочно мечущиеся по поляне, испуганно вопящие, они становились легкой мишенью для Азата – воплощенного бога погибели.

Когда мышь, наконец, перегрызла столько лиан, что Лера смогла пошевелить рукой, девушка с силой рванулась, освобождаясь от пут. Ноги еще заплетались, однако пленница сумела беспрепятственно спуститься с жертвенного алтаря и подбежать к привязанному Батону.

– Дядя Миша…

– Нож в голенище! – не тратя времени на сантименты, скомандовал тот.

Вытащив клинок, Лера, сжимая его обеими руками, быстро освободила друзей.

– Нужно забрать оружие! – пригибаясь, члены отряда припустили к домику вслед за Батоном.

Внутри в паническом ужасе прятался давешний туземец со сковородкой, который при виде чужаков распластался на земле, что‑ то жалобно бормоча.

– Сначала готовить научись, чувак! – Треска сердито выдернул сковородку из рук туземца и звонким ударом отправил его в нокаут.

– Ты на кой черт в чащу полезла?! – едва отдышавшись, накинулся на девушку Батон.

– Я… Мне… Дура я, – Лера отвернулась. – Простите меня.

Тем временем в пазы с щелчком встала последняя кассета с лентой для «ГШГ».

– Поторопитесь! – послышался снаружи голос оружейника. – Я долго не протяну!

Лера юркнула в свою химзу, и Чучундра тут же забралась на свое законное место – в карман на груди.

– Уходим! – скомандовал Батон, когда все расхватали рюкзаки.

– Постойте! – вспомнила девушка, застегивая пряжки ботинок. – Там в вертолете белая женщина! Нужно ей помочь!

– Белая? – Батон недоверчиво посмотрел на напарницу.

– Что еще за новости? – вскинулся шнурующий рюкзак Савельев.

– Она совсем старая, на непонятном языке говорит. Ее на цепи держат!

– Значит, ей тут не сладко, – рассудил Батон. – Ладно, разберемся. Треска, Паштет, прикрываете! Пошли!

Снова оказавшись на объятой пламенем поляне, Лера не узнала туземную деревушку. Теперь тут царили хаос и разрушение. И все это смог устроить один человек?

– К деревьям давай! – скомандовал Савельев отступающему к лесу стрелку, у которого как раз закончились патроны.

Тут Лера увидела, как по грузовой аппарели вертолета спускается вождь, таща за собой на цепи несчастную старуху.

– Вон там! – дернув напарника за рукав, девушка указала в их сторону.

– Так, значит? – вскинув СВД, Батон приник к прицелу, ловя в перекрестье лобастую башку вождя.

Пуля снесла тому половину черепа, и жирное тело рухнуло в траву. Старуха, оцепеневшая от ужаса, забрызганная горячей кровью, постояла неподвижно, беззвучно что‑ то лепеча, а потом с рыданиями повалилась наземь.

– Пойдемте со мной, – подбежавшая Лера наклонилась над плачущей женщиной и, мягко взяв ее за руку, потянула за собой. – Теперь все будет хорошо.

– Давай, бабуся! – пленницу под локти подхватили Паштет и Треска. – Стометровочка!

– Thank you! Thank you! – благодарно бубнила ошалевшая от счастья старуха.

Прикрывая тяжело шагающего Азата, отряд исчез в чаще леса. Потрясенные внезапной смертью вождя, туземцы не успели снарядить погоню, давая беглецам жизненно необходимую фору.

– Лодки на воду! – перепугав расположившихся у костров людей на берегу, истошно заорал Батон, первым выбегая из джунглей.

Тарас не стал медлить.

– Отходим! Сборы пять минут! – скомандовал он и отвесил подбежавшей Лере легкий подзатыльник. – А ты… Еще раз подобное выкинешь – голову оторву!

– Харэ! – одернул старпома Батон. – Ей и так досталось.

– Это еще что за богадельня?! – ахнул Тарас, увидев поддерживаемую поварами женщину.

– Трофей! – пробегая мимо, откликнулись те. – Все детали в кают‑ компании!

Лениво занимался рассвет. С кормы своей лодки Лера наблюдала, как над джунглями поднимаются алые языки пламени, продолжающие пожирать остатки туземного поселения. Когда вереница лодок преодолела половину пути до подсвеченного сигнальными огнями тела атомохода, оставшуюся позади линию берега осветило множество колышущихся точек.

– Факелы, – фыркнул на немой вопрос девушки налегающий на весла Батон. – Проводы решили устроить.

Африканский берег провожал незваных гостей, салютуя им на прощание мятущимся над кронами джунглей величественным пламенем огромного погребального костра.

Глава 9

МОРСКОЙ ДЬЯВОЛ

На устранение поломки механикам потребовалось еще несколько дней. Колотозову даже пришлось пару раз при помощи Трески и Паштета облачиться в громоздкий водолазный костюм и произвести работы снаружи. При этом неподалеку им была обнаружена колония громадных морских ежей, которых он поначалу принял за свалку старинных глубинных мин. После короткого совещания на камбузе было решено оставить существ в покое.

Первая подводная вылазка не обошлась без казуса. Получив от механика по радио сигнал «мало воздуха! », дежурившие у пульта Паштет и Треска послушно увеличили подачу кислорода.

– Говорю, мало воздуха! – в голосе механика ясно послышались тревожные нотки, и повара добавили еще мощности.

– Вы там оглохли, что ли, все?! – через некоторое время истошно заорал Колотозов. – Мало воздуха, говорю! Мало воздуха, вашу…

– Он задыхается! Быстрее!..

Перепуганные Паштет и Треска потащили водолаза наверх. Спустя несколько секунд Виталия, раздутого, словно воздушный шар, под общий хохот с трудом втащили на палубу. Освобожденный от скафандра красный как рак Колотозов в емких морских выражениях доходчиво объяснил поварам, что команда «Мало воздуха! » означает, что качать его нужно меньше.

Выбираясь на смотровую площадку, Лера наблюдала берег в бинокль, который одолжил ей Тарас. Пожар давно утих, лишь мутное небо над деревьями курилось сизым дымком. Но с наступлением темноты на прибрежном песке начинали плясать огоньки факелов, и, подкрутив колесико бинокля, девчонка смогла различить мелькающие в свете костров силуэты, таскающие из леса какие‑ то продолговатые предметы – лодки, как потом догадалась она.

В вечер последнего дня вынужденной стоянки, дежуря на смотровой площадке, она различила плеск вёсел… Она сделала шаг, переминаясь с ноги на ногу, – и вдруг услышала, как внутри ее химзы что‑ то чуть слышно сухо хрустнуло… Что это могло быть?

Но тут что‑ то чиркнуло о борт судна – какой‑ то смельчак решил попытать счастья и напасть на заснувшую у африканских берегов гигантскую рыбину, метнув в нее копье. Лера улыбнулась, но на всякий случай отступила в тень.

На этом все закончилось, и вскоре лодка снова тронулась в путь. Выпотрошить свою химзу и разглядеть, что же в ней шелестело, Лера позабыла.

История о приключениях на африканской суше вот уже третьи сутки с энтузиазмом гуляла по отсекам и каютам, по пути обрастая все новыми и новыми невероятными подробностями. В последней «официальной» версии говорилось о том, что Батон одним выстрелом проделал в боку носорога дырку размером с окно, Лерина мышь освободила от лиан всю команду, а Треска с помощью сковородки положил не менее десятка чернокожих каннибалов.

После своей неравной схватки с повелителем джунглей мышь действительно стала пользоваться уважением. Борис Игнатьевич скрепя сердце даже ненадолго пустил ее на камбуз – порыться в ведре с объедками. Паштет и Треска нахмурились, на их суровых обветренных лицах так и читалось: «Э, чувак! », но они смолчали. Что поделать – заслужила, чертяка!

Спасенную женщину отмыли, и она превратилась во вполне симпатичную пожилую даму, с которой общались через старичка‑ учителя из польской группы, да еще Савельева, с кряхтением выдавливавшего из себя корявые фразы на ломаном английском. Кольцо с шеи освобожденной пленницы спилили, и Колобок, смазав воспаленную кожу какой‑ то хитрой мазью, сказал, что до свадьбы заживет.

Спасенная представилась Дженни Тахомой, лейтенантом ВВС США, и рассказала жуткую историю о двадцати годах, проведенных на цепи у кресла вождя каннибалов.

Лере тоже пришлось несколько дней регулярно наведываться в медпункт и, краснея, стыдливо раздеваться, дабы врач обработал зудящие отметины от лиан не в самых приятных местах. Но и ее скоро отпустили, и девушка с энтузиазмом приступила к наведению чистоты на изрядно прокопченном камбузе, где Паштет и Треска вовсю вялили мясо.

В общем, впечатлений была масса, провизии впрок запасли даже с излишком, и настроение на судне заметно поднялось – по крайней мере, на время.

«16 октября 2033 года.

Во время охоты и обследования Африканского побережья часть команды попала в плен к враждебно настроенному местному населению. Вывод: не только здесь, но и на других материках и континентах могут обитать выжившие после Катастрофы.

Получается, наши усилия могут быть не напрасными!

В ходе наземной операции удалось значительно пополнить запасы провизии мясом местных животных, а также вызволить из плена чернокожих аборигенов женщину, представившуюся американским пилотом. Это еще раз подтверждает догадку, что другие берега так же могут быть заселены.

Дальше следуем без остановок. Впереди Атлантика.

Среди команды и личного состава потерь нет. Выполнение задания продолжается.

Принявший временное командование кораблем старший помощник Тарас Лапшов…»

* * *

Лодка входила в Атлантику в надводном положении.

Сидящая на откидном столике у койки Чучундра с любопытством следила, как Лера, устроившись перед зеркалом, старательно подрезает отросшие до лопаток волосы острым охотничьим ножом.

В дверь каюты постучали.

– Лер, это я, Савельев. Можно?

– Заходи, – не прекращая своего занятия, разрешила девушка.

– Марафет наводишь? – метеоролог просунул голову в каюту. – Там же где‑ то ножницы были.

– Я уже привыкла, – не поворачиваясь, пожала плечами Лера.

– Пойдем, кое‑ что покажу, – понизив голос, парень заговорщицки подмигнул.

– Видишь, еще не достриглась.

– Подождет, – настаивал Савельев. – Погода портится, такого потом, может, долго не будет. Только оденься.

– Посиди, я быстро, – натянув шапку и накинув на плечи ватник, заинтересованная Лера оставила недовольно пискнувшую мышь в одиночестве – сторожить свернувшиеся на полу рыжие прядки волос.

– Куда мы идем? – поинтересовалась девчонка, когда они застучали ботинками по пустынному коридору.

– Тебе понравится, – загадочно отозвался шагающий впереди Савельев.

We all live in our yellow submarine,

Yellow submarine, yellow submarine…

– Что это такое? – спросила Лера, когда они проходили мимо закрытой двери кают‑ компании, из‑ за которой доносились приглушенные аккорды и нестройный хор подпевающих членов команды.

– Опять шарманку завели, ясное дело, – непонятно откликнулся Савельев.

And our friends are all aboard,

Many more of them live next door.

And the band begins to play…

Продолжал выводить незнакомую песню мужской голос, поддерживаемый мелодичными звуками, которые Лера никогда раньше не слышала. Из всех инструментов ей с трудом удалось разобрать гитару.

– Пусть отдыхают, – Савельев мягко потянул притормозившую девушку за собой. – Еще успеешь наслушаться.

We all live in our yellow submarine,

Yellow submarine, yellow submarine…

За их спинами из‑ за двери кают‑ компании с маршевым темпом снова загремел незамысловатый припев. Дойдя до лестницы, ведущей в рубку, Лера стала подниматься вслед за Савельевым.

За последние восемь лет, что девушка помогала Батону охотиться на мутантов, она уже свыклась с поверхностью и поборола страх перед непривычным пустым пространством над головой. Чаще всего оно бывало серым и проливалось на землю застилающей стекло респиратора колючей моросью. Реже – алым, в тех случаях, когда они совершали вылазку под вечер. Но никогда оно не было пронзительно голубым, таким, каким его помнили все без исключения взрослые, до конца жизни укрывшиеся под землей.

Когда Лера шагнула на сырую палубу и огляделась, первым ее желанием было юркнуть обратно в рубку и плотно затворить за собой тяжелую герметичную дверь. Однажды Ерофеев хотел объяснить маленькой девочке, что такое звезды, и, взяв кусок бочки, украшенный россыпью дырочек от ржавчины, укрыл горящую карбидку на столе. Комната мгновенно преобразилась. Для ребенка это было настоящим чудом, и Лера с открытым ртом слушала деда, который, говоря непонятные названия, поочередно указывал на подрагивающие пятнышки на потолке, стараясь объяснить ей устройство солнечной системы. Тогда она ничего не запомнила, кроме своего восторга от увиденного. Восторга, который померк в сравнении с тем чувством, которое она испытала сейчас.

Осторожно переступая ногами, чтобы не поскользнуться, девушка прошла немного вперед и встала рядом с Савельевым, не в силах оторвать взгляда от невероятного зрелища.

– Здорово, правда? – тихо сказал метеоролог.

Над головой Леры раскинулось небо. Невероятное, необъятное, иссиня‑ черное НЕБО, усыпанное мириадами переливающихся сверкающих звезд. Таких близких, что казалось – протяни руку, и с легкостью достанешь одну из них. Но вместе с тем таких далеких, что извечная мечта человека однажды долететь до любой из них казалась глупой и неисполнимой. Светила мерцали, подмигивая земной девчонке.

Тогда, в туземной деревне, тоже была ночь, но небо было затянуто облаками и дымом от костров, а над головой плотно сплетались кроны огромных деревьев…

– Сколько же их всего! – завороженно прошептала она.

– Миллиарды! – Савельев окинул взглядом бескрайнее небесное полотно.

– А что они такое? – девушка не смогла представить себе такую необъятную цифру.

– Планеты.

– Как наша? – спросила Лера, не в силах оторваться от завораживающей картины.

– Некоторые да, а некоторые совсем другие.

– И, может быть, на одной из них кто‑ то сейчас так же смотрит на нас?

«Господи, какой она еще ребенок! – подумал Савельев. – Вроде бы и охотница, и подмастерье Батона, а такая наивная… Романтик… Сбежала из дома от последнего родного человека – ради путешествия, ради открытий. Бросилась освобождать товарищей, хотя саму ее только что чуть не сожрали. И все ради чего? Ради мечты… Неужели в нашем проклятом мире еще рождаются такие люди?.. »

– Это мы так и не успели выяснить.

Лера зябко поежилась.

– Замерзла? Ветер меняется. Пойдем в кают‑ компанию, согреешься.

– А давай еще немного постоим? – попросила девчонка, кутаясь в бушлат. – А что за песню они там пели? Не по‑ русски, да? Очень похоже на язык, на котором говорит наша старушка‑ лейтенант…

– Совершенно верно, – кивнул Савельев. – Но Дженни американка, а это английский язык. Когда‑ то, очень давно, в Англии была музыкальная группа, «Битлз» называлась. Эта песня про Желтую подводную лодку. «Мы все живем в нашей желтой подлодке…» – так там поется.

– Они там прямо жили, как мы? – удивилась девушка.

– Нет, мы взаправду живем, а они только про это трындели, – улыбнулся метеоролог.

– Англия. Это та страна, мимо которой мы проплывали в проливе? – вспомнила Лера.

– Да. Он называется Ла‑ Манш и разделяет Англию и Францию.

– А почему люди разговаривают на разных языках?

– Ты читала Библию?

– Да, – немного подумав, соврала вздрогнувшая Лера.

Ей было стыдно признаться, что за всю свою жизнь она удосужилась пролистать всего три каких‑ то растрепанных замарашки. А Библия… Несмотря на то что в стальном чреве лодки частенько приходилось скучать, эту книгу она пока открывать почему‑ то боялась.

– Существует библейское предание, согласно которому после Великого потопа все население земли было одним народом, говорившем на одном языке.

– Великий потоп – это когда все было покрыто водой? – перебила Лера.

– Да. Дождь лил сорок дней и сорок ночей.

– Почти полтора месяца! – ахнула девушка. – Так долго. А как люди спаслись?

– Люди, в общем, и не спаслись. Погибли все, кроме нескольких. Был такой человек, его звали Ной. Незадолго до потопа Бог велел ему построить огромный корабль – Ковчег – и взять на него людей и животных.

– Как наша лодка?

– Что‑ то вроде. И вот, когда вода ушла, было решено построить город Вавилон и башню высотой до небес.

– Зачем?

– Ну… Чтобы с Богом сравняться, – сказал Савельев.

– Короче, выпендриться, – перевела на свой язык Лера.

– В целом, так. Строительство было прервано Богом, который заставил людей говорить на разных языках. Они перестали понимать друг друга, не сумели работать вместе, перессорились и рассеялись по земле.

– А зачем он это сделал?

– Чтобы обуздать его гордыню. Сначала – башня до небес, а потом захочет мир разрушить. И все ради самоутверждения.

– Ну, мир мы разрушили, – заметила Лера.

– Разрушили, – согласился Савельев. – Пыжимся все, пытаемся сравниться с Богом в величии… Да только он создает, а мы – уничтожаем…

– Слушай… А на Последней войне… Ну… – девчонка смутилась, не зная, как спросить половчей. – Ну, Бога на ней тоже убили?

– Почему ты так решила? – усмехнулся Савельев.

– Не знаю… Мир‑ то он разрешил нам уничтожить. А все эти мутанты… Они ведь не Богом созданы. Наверное, Его на войне убило…

– Его нельзя уничтожить, – покачал головой метеоролог.

– А где же он тогда сейчас?

– Где‑ то там, – Савельев посмотрел в бескрайнее звездное небо. – Кричит, что любит нас, а мы, как всегда, не слышим.

– Почему?

– Ну, Лерка, на тебя академиков не напасешься! – засмеялся Савельев. Но, видя ее смущение, мягко положил руку на плечо девушки. – Не обижайся. На самом деле, Бог в какой‑ то степени присутствует в каждом из нас. Просто кто‑ то хочет его слышать, кто‑ то не умеет, а кто и вовсе не верит в него.

– Это мне Птах дал, – поколебавшись, Лера отогнула ворот ватника и показала Савельеву висящий на шее крестик. – Сказал, чтобы я молилась, но я не умею. Он сумасшедший?

– Не думаю, – серьезно ответил Савельев и стал разбирать закрепленный на поручне замысловатый метеорологический прибор, детали которого бережно упаковывал в лежащий на палубе рюкзак. – Он почти неделю провел на поверхности без пищи и химзащиты и выжил. Разве не чудо?

– Значит, ему помог Бог?

– Все может быть, – немного помедлив, отозвался Савельев.

– А нам он поможет?

– Посмотрим. Нужно верить в него, и он обязательно будет рядом.

– Думаешь? – Лера с надеждой попыталась поймать его взгляд, но метеоролог смотрел на море, думая о чем‑ то своем.

– А что мы еще оставили себе, кроме веры? – опершись о поручень, Савельев посмотрел на плещущуюся внизу воду. – Я очень хочу, чтобы у нас получилось вернуть все назад. Даже если не сейчас, то хоть когда‑ нибудь…

– Ты не веришь в успех экспедиции? Думаешь, в Антарктике ничего нет? Ежи и остальные ошибаются?

– Я хотел бы верить, что есть. Просто не знаю, что ждет нас там. И никто не знает. Если база действительно существует, сейчас ей вот‑ вот должно стукнуть сто лет.

– Но лодка ведь неспроста уцелела, – Лера поежилась под налетевшим порывом ветра и плотнее укуталась в ватник. – Если есть хоть какой‑ то шанс исправить мир, мы должны попытаться.

– Должны, – согласился Савельев и с грустной улыбкой посмотрел на девушку. – Завидую я тебе, Лиса‑ Алиса!

– Почему?

– Ты родилась до Катастрофы и не знаешь, каким прекрасным он был.

– Кто? – подняла брови Лера.

– Наш мир, – вздохнул метеоролог. – Только когда его не стало, мы спохватились. Есть такая поговорка: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Суетились, размножались, воевали, строили, точно муравьи какие… Пока муравейник не сгорел. Тебе просто не с чем сравнить, а мне тогда десять лет было. Как сейчас помню: сирень, лето и бабушкины пироги. Последние…

Савельев замолчал и посмотрел в проплывающее над лодкой далекое, усыпанное звездами безмятежное небо. Лера тоже подняла голову. В этот миг мерцающее мириадами огоньков чернильное полотно пересекла стремительно угаснувшая за горизонтом полоса.

– Что это?! – испугалась девушка. – Ракета?! По кому‑ то стреляют?

– Не волнуйся, – успокоил Савельев. – Это падающая звезда. Я такие в детстве видел…

– А я никогда, – всматривающейся в небо Лере все еще казалось, что она видит шлейф звездной пыли от мелькнувшего и исчезнувшего нечаянно подсмотренного чуда. – Почему она упала? Умерла?

– Этого никто не знает. Говорят, если ее увидеть и загадать желание, оно обязательно сбудется. Только никому нельзя рассказывать.

Лера с готовностью прикрыла глаза. Желание. Конечно, у нее было одно желание. Заветное, единственное желание: там, на чужой земле, в неизведанном краю найти своих родителей, которых у нее отняли.

– Не буду, – изо всех сил пожелав скорейшего приближения долгожданной встречи, девушка открыла глаза. – Спасибо, что показал мне его…

– Ну что, закончил? А‑ а, Лерка, и ты здесь? – Дверь рубки отворилась, и в проеме показался слегка подвыпивший Азат. – Ты чего это среди ночи разгуливаешь? Да еще и не одна?

– А я не твоя невеста, чтобы оправдываться! – с вызовом посмотрев ему в глаза, девушка скрылась в рубке, раздраженная тем, что ее так бесцеремонно выдернули из мечтаний.

– Закругляйся, – буркнул Савельеву Азат. – Тарас перископную приказал.

* * *

– Сколько? – прервав разговор с ужинавшей на камбузе Лерой, Треска посмотрел на вошедшего Бориса Игнатьевича.

– Пока четыре, но продолжает увеличиваться.

– Что случилось? – насторожилась девушка.

– На море шторм, – объяснил кок. – И, судя по приборам, он будет нешуточным. Тарас решил погружаться.

– Глубоко?

– Пока на семьсот футов. Хочешь, покажу фокус?

– Давайте! – Лера с готовностью отложила ложку, пока Борис Игнатьевич натягивал над столом тонкую леску с привязанным к ней спичечным коробком.

– Теперь следи, как он будет медленно‑ медленно опускаться вниз.

У девушки округлились глаза.

– А почему так происходит?

– Внешнее давление на стенки лодки.

– А что будет, когда коробок окажется на столе?

– Нас раздавит, как яичную скорлупу, – опередив кока, хмыкнул Треска. – Яйцо видала когда‑ нибудь?

– На картинке, – сказала девушка, не в силах представить мощь, которая могла бы сотворить такое с огромной и, как ей казалось, несокрушимой лодкой.

– Ладно тебе ребенка пугать! Ничего с нами на такой глубине не случится, – осадил подчиненного Борис Игнатьевич. – А ты доедай, давай. Вон, остыло уже все.

Послушно взяв ложку, Лера стала быстро приканчивать и вправду подостывшую кашу, изредка с подозрением косясь на подвешенный коробок.

* * *

На борту потянулись ленивые дни, похожие друг на друга, словно близнецы. Лера часами пропадала на кухне, Батон потихоньку пьянствовал в своей палатке, а Ежи и Марк по‑ своему развлекали командный состав экипажа. Когда на привычном собрании в кают‑ компании в очередной раз стали обсуждать пункт назначения, Тарас, задумчиво теребя вислые усы, спросил начальника поляков:

– И все‑ таки, почему именно Антарктика, в толк взять не могу? Холод страшный, да и от Германии далеко.

– Гитлер был одержим оккультизмом, – с охотой стал объяснять Ежи. По всему было видно, что он досконально изучил все возможные вопросы касательно ледникового материка. – Созданная им в тысяча девятьсот тридцать пятом году и проработавшая десять лет организация «Аненербе» среди прочих исследований занималась активным поиском и изучением различных паранормальных явлений во всех уголках земли.

– И что в этом куске льда такого ненормального?

– Это Арктика – кусок льда. А Антарктида расположена на суше, это континент. Гитлер считал, что он является осколком некогда затонувшей Атлантиды, которая, по легенде, являлась колыбелью человечества. Так называемая Шангри‑ Ла.

– А еще ходили слухи, что в «Аненербе» были уверены, будто скованный льдом материк представляет собой портал в другие измерения, – подключился к обсуждению Савельев.

– Психи они были, вот что! – отхлебнул из кружки Батон, который на сей раз решил поприсутствовать в наполненной густым чадом самокруток кают‑ компании.

– Не скажи, – покачал головой Ежи. – Нельзя недооценивать вклад Рейха в европейскую культуру того времени. Как ни крути, а ими было сделано множество невероятных открытий. Нет… Это было необыкновенное государство. Бесчеловечное, конечно, но… Мы, поляки, шибко от них пострадали, и все же… А Гитлер? Он ведь сумел целый народ загипнотизировать, превратить в единую послушную машину. Там мистикой пахнет, точно говорю. И харизма Гитлера многого стоит!

– Эта, что ли? – поинтересовался Батон и сунул под нос два пальца, имитируя усики фюрера.

В каюте одобрительно гоготнули.

– Атлантида, Атлантический океан… Антарктида… Чудо‑ юдо, мосальская губа! – присвистнул думающий о чем‑ то своем Тарас. – Складно получается.

– С этим материком вообще связано много загадочного, – протянул Марк.

– Складно‑ то складно, да все равно байкой попахивает, – буркнул из своего угла Батон.

– Покажи им карту Пири Рейса, – обратился к напарнику Ежи.

– У нас конечно же не сама карта, а фотоснимок, – поправил его Марк, доставая из рюкзака пожелтевшую папку, перевязанную ленточкой. – Но тоже достаточно неплохой.

– Пири Рейс был известным адмиралом Турецкого флота в шестнадцатом веке, – стал комментировать Ежи, пока по рукам неторопливо передавался потускневший цветной снимок формата А4. – Картография была его страстью, и он всегда находился в поисках подобных документов.

– И вот что, – Марк загадочно оглядел присутствующих. – Антарктида оставалась неоткрытой до тысяча восемьсот восемнадцатого года, а ее северная береговая линия, причем – превосходно детализированная, была показана на этой карте, нарисованной аж в тысяча пятьсот тринадцатом. Намного позже исследования, сделанные морскими картографами США, указали на то, что карта нарисована так, будто ее видели из космоса.

– Но как это возможно? – тихо спросил сидящий в углу стола Лобачев.

Последнее время капитан стал чаще выбираться из своей каюты, но по‑ прежнему мало ел и выглядел болезненно бледным.

Ежи развел руками:

– Ясно одно: карта – подлинник, и была сделана в Константинополе в начале шестнадцатого века нашей эры. Пири Рейс не мог иметь информации об этом регионе от исследователей‑ современников. А свободный ото льда берег Земли Королевы Мод мог быть видим и нанесен на карту в безледных условиях только в четырехтысячном году до нашей эры.

– Бредятина какая‑ то! – подавившись табачным дымом, взревел потрясенный Тарас.

– Однако ее снимок в твоих руках.

– В середине пятидесятых годов прошлого века турецкий профессор расшифровал перевод надписей, сделанных Пири Рейсом на своей карте, – получив снимок обратно, Марк приблизил его к лицу. – Вот перевод двух последних, относящихся к Антарктиде:

«В этой стране существуют беловолосые монстры такой вот формы, а также шестирогий скот. Эта страна – пустыня».

– Ну, это уже мутанты какие‑ то! – неуверенно усмехнулся старпом, снова суя в рот самокрутку. – Хотя мы нечисть и пострашнее видали, правда, Мишаня?

– И как там надеялись выжить нацисты? – согласно кивнув, поинтересовался Батон.

– О, они очень хорошо подготовились к освоению Антарктики! В разные годы, параллельно строя базу и перебрасывая туда огромное количество техники и людей, Аненербе проводило бессчетное количество всевозможных опытов, в том числе и по созданию новых видов биологического оружия.

– И вы действительно уверены, что нацистам удалось с тогдашними технологиями разработать такой вирус, который, спустя почти сто лет, сможет потягаться с радиацией?

– На Антарктической базе Аненербе не только выводили вирусы, но и проводили опыты по поводу воздействия радиации на живые организмы. Согласно некоторым старым документам, нацистам удалось существенно повысить невосприимчивость организма к облучению, – лекторским тоном начал рассказывать Марк. – Я не говорю, что они точно придумали, как сделать людей резистентными к радиации. Вероятнее всего, были разработаны медикаментозные средства, которые позволяли жить в условиях небольшого фона. Таким образом, наша экспедиция преследует сразу две цели – вирусы против мутантов и возможные лекарства от радиации.

– Получается, что фрицы в свое время изобрели и медикаменты с обратным эффектом, которые уничтожали организмы, пораженные облучением? – уточнил явно заинтересовавшийся Батон.

– Совершенно верно, – кивнул Марк, поправляя очки. – Ледники могут запросто гарантировать сохранность любых биологических материалов в течение нескольких сотен лет. Ну, как мясо в холодильнике.

– Хорошо, а вы подумали, как швартоваться будем? – снова подал голос Лобачев.

– Вы о чем? – озадачился Ежи.

– «Грозный» – судно не из маленьких. Вряд ли в те времена строились доки с расчетом на такие корабли, тем более в полярных условиях.

– Принимая во внимание несколько секретных разработок, описанных в документах, и склонность Рейха к гигантизму, можно предположить, что… – начал разъяснять Марк, но его перебил появившийся в дверях всклокоченный Колотозов, глаза которого горели восхищенным огнем.

– Извините, что помешал. Но вы обязательно должны это увидеть!

* * *

На покрытую первыми островками льдин Атлантику медленно опускалась ночь. Высыпавший на палубу экипаж завороженно смотрел на волнующуюся поверхность моря, подсвечиваемую снизу переливающимися голубоватыми сполохами.

Их было несколько десятков.

Огромные, следующие единым порядком существа, неторопливо отталкиваясь от толщи воды длинными, похожими на пупырчатые мочалки щупальцами, медленно проплывали под днищем субмарины.

– Медузы! – восхищенно выдохнул Савельев.

Широкие, круглые, словно подсвеченные изнутри полупрозрачные купола парашютов, безмолвные обитатели нового мира двигались перпендикулярно ходу лодки, озаряя воды Атлантики, словно десятки свечей под пластиковыми колпаками.

– Да тут каждая метров двадцать в диаметре! – попытался на глаз определить Тарас.

Продолжая двигаться в одном им известном направлении, подводные гиганты четко соблюдали расстояние между друг другом, изредка плавно закручиваясь вокруг собственной оси. Скопившиеся на смотровой площадке люди молча смотрели на завораживающий подводный танец.

– А Лерка где? – вспомнив о напарнице, поинтересовался у стоявшего рядом Азата Батон. – Такую красотищу пропускает!

– Не знаю, – пожал плечами тот. – В прачке, наверное.

– Я ее приведу, – неожиданно вызвался стоявший неподалеку Василь, чья забинтованная рука еще висела на шейной перевязке.

– Еще чего! – тут же вскинулся Азат, но поляк уже скрылся в рубке.

– Оставь его, – придержал оружейника за локоть Батон. – И так, вон, парня калекой сделал. Нам новые стычки не нужны.

– Не нравится он мне, Миш!

– Мне тоже много чего не нравится, и что с того? Не за борт же его теперь. Может, он, наоборот, загладить хочет…

– Смотрите, они гаснут! – неожиданно крикнул кто‑ то.

Подводные гиганты медленно меркли один за другим и, нарушая строй, изменяли направление, словно гонимые порывами ветра.

– Их что‑ то потревожило, – покачал головой Савельев, следя, как затухает последний полупрозрачный купол.

– Или испугало, – Батон окинул взглядом бескрайнее водное полотно.

Если бы хоть один член экипажа, который продолжал всматриваться в волнующуюся морскую пучину, обернулся назад, то увидел бы, как с подветренной стороны к лодке приближается большая, вылизываемая волнами черная масса.

* * *

Возившаяся с одеждой Лера не заметила, как сзади подкрался Василь. Убедившись, что в душевой, кроме него и стирающей девушки, устроившейся на полу напротив таза с бельем, никого нет, поляк бесцеремонно навалился на нее сзади, норовя облапать за грудь.

– Эй, пусти! – дернулась от неожиданности Лера.

– А чего ж ты не со всеми? Там ваш капитан морской парад принимает, – сбивчиво зашептал в ухо пытающейся вывернуться девушки Василь.

– Чего тебе надо? – сопротивлялась та. – Отвали, говорю!

– Ты не переживай, мы с тобой сейчас все по‑ быстренькому сделаем, – наседал насильник. – Я осторожненько…

– С ума сошел?! Помогите!

– Тихо‑ тихо, ромашка, не суетись, – несмотря на сломанную кисть, Василь с легкостью перевернул девушку и, повалив ее на пол, стал жадно лезть под тельняшку, пытаясь дотянутся до натягивающих ткань горошинок‑ сосков. – Сейчас мы с тобой… полегонечку‑ потихонечку… Господи, а гладенькая‑ то какая!

– Дядя Миша! – испуганно пискнула Лера, вжавшись щекой в прохладный кафель пола.

– Никто тебя не услышит, – девушка с ужасом почувствовала, как цепкие пальцы расстегивают молнию ее джинсов. – А расскажешь своему меченому, сука, – ухо отрежу! Поняла? За длинными волосами все равно никто не увидит.

В подбородок девушки уперлось изогнутое лезвие ножа.

– Главное, громко не кричи, и все останутся довольны, – снова завозился с ее штанами Василь. – Думаешь, легко смотреть, как ты тут повсюду задницей крутишь?

– Пусти, пожалуйста!.. – взмолилась девушка, прекрасно понимая, что с рослым крепким мужиком, который, откинув волосы, сейчас жадно целовал ее шею, она никак не справится. – Мне больно! Я не хочу!..

– Пи!

Василь мотнул головой, встретившись с воинственным взглядом глазок‑ бусинок прибежавшей на звуки борьбы мыши.

– Пошла отсюда, тварь!

Охваченный вожделением поляк резким движением отбросил в сторону пронзительно заверещавшее животное.

– Не трогай ее! – взмолилась плачущая девушка. – Отпусти, я все равно не умею!

– А‑ а‑ а, – отстранившись от жертвы, Василь посмотрел на Леру с неподдельным удивлением. – Так ты у нас еще и не пуганая, что ли? А фигурка‑ то какая… Ну, молодежь пошла! Ничего, сейчас поправим…

Почувствовав, как с бедер, прикрытых выцветшим лоскутком трусиков, сползают джинсы, Лера, в отчаянной попытке защититься, вывернула руку и, макнув ее в таз с мыльной водой, с размаху сунула в глаза Василю.

– Ах ты тварь! – завыл откатившийся в сторону мужик, схватившись за крепко зажмуренные глаза. – Играть со мной вздумала, скотина?! Вот я сейчас тебе…

Лера попыталась вскочить, но тут же повалилась навзничь – Василь успел схватить ее за лодыжку здоровой рукой. Похоть была явно сильнее боли.

– Я теперь от тебя по‑ любому все получу, – захлебываясь от вожделения и злобы, прошипел он, снова с легкостью подгребая под себя девушку. – Надолго меня запомнишь. Глядишь, понравится, так еще и сама прибежишь, дура неопытная! Миловаться будем…

– Отцепись от нее, урод!

Подскочивший Азат с размаху съездил Василю сапогом по лицу и, перехватив руку с ножом, по рукоять вдавил его в шею отчаянно сопротивляющегося насильника. Тот сразу откинулся, со страшными булькающими хрипами елозя на полу. Кровь толчками выплескивалась из раны, а Василь пытался слабеющими руками выдернуть нож… Сидящая в сторонке девушка, судорожными движениями машинально натягивая джинсы, отрешенно следила, как на ее глазах умирает человек.

– Ты убил его…

Не отвечая, Азат подошел к ней, присел и, взяв за плечи, спросил:

– Успел? – не получив ответа, он легонько встряхнул ее. – Тебя спрашиваю, я успел?

Лера смотрела в его глаза, явно не понимая сути вопроса, а когда, спустя мгновение, догадалась, тихо ответила:

– Успел, – и с дрожью добавила: – Пожалуйста, не трогай меня.

– Слава богу! – с облегчением выдохнул оружейник, отпуская девушку, и посмотрел на распластанное тело. – Я подонков за километр чую – таких сразу вешать надо.

– А что теперь с тобой сделают, ты подумал? – Лера посмотрела на защитника, который все еще тяжело дышал после недавней схватки.

– Плевать! Батон бы его вообще на кусочки изрубил!

Азат выпрямился и, протянув руку, помог девушке подняться.

– Он, кстати, тебя на палубу зовет, там медузы красивые.

– Меня чуть не изнасиловали, а ты так спокойно об этом говоришь? – Лера отстранилась и посмотрела на переставшего дергаться Василя. – Что теперь с ним делать?

– За борт. Пару деньков поищут, потом решат, что оступился на палубе, мало ли чего…

В этот момент корпус лодки содрогнулся от мощного толчка, и по всем отсекам тревожно заревели баззеры аварийной тревоги. Таз с бельем опрокинулся, выплескивая на пол волну мыльной пены, которая ту же окрасилась, смешавшись с все еще бьющей из горла Василя гранатовой струей. Леру и Азата толкнуло в объятья друг друга.

– Внимание! Боевая тревога! – разнесся по отсекам громкий голос Тараса. – Мы атакованы! Всем членам экипажа в полном вооружении немедленно собраться на палубе! Тахоме и Степановой оставаться на своих местах! Повторяю…

– Дядя Миша! – выпалила Лера, сразу же позабыв обо всем, и, поскользнувшись на мыльном полу, пулей вылетела из душевой.

– Стой! Лера!

Забившаяся под койку мышь испуганными глазенками следила за девушкой, которая, ворвавшись в каюту, вытащила из висящей на спинке стула кобуры «Макаров» и, со щелчком вогнав в него обойму, выскочила вон.

Выбежав из рубки, Лера замерла, оглушенная резкой какофонией звуков, в ужасе наблюдая сцену кровавого морского побоища. В лицо, разметав волосы, ударил тугой порыв ветра, пахнущий порохом, кровью и морской солью. Надсадно грохотали автоматы, хлопнуло несколько гранатных разрывов. В суматохе никто не заметил, как по борту неуклюже скользнуло тело Василя, которое столкнул появившийся следом за девушкой Азат – Лера постоянно забегала вперед, чтобы разведать путь, нет ли кого на дороге.

А он, в свою очередь, не увидел, как труп на лету подхватила пара вынырнувших из‑ под воды громадных пупырчатых щупальцев, в следующий миг с легкостью разорвавших его надвое.

– Азат! Тащи сюда «ГШГ»! Пушка на ходу?

– А то!

По палубе, истошно крича и оскальзываясь в липких бордовых лужах, вытекающих из раскиданных тут и там изуродованных тел товарищей, носились объятые ужасом члены команды.

А на кормовую часть лодки тем временем неспешно забиралось ОНО. Громадное, украшенное россыпью фосфоресцирующих глаз чешуйчатое нечто, кишащее отвратительными щупальцами и шевелящимися отростками. Ночной воздух то и дело оглашался пронзительными клокочущими взрыкиваниями. Посейдон все‑ таки бросил вызов подлодке, натравив на нее Морского Дьявола, которого породил в самых темных глубинах пережившей войну Атлантики.

– Какого хрена этой твари надо?!

– Может, приняла нас за кита? – возился с СВД опустившийся на одно колено Батон. – Или за медузами гналась…

– Залезает на палубу! – взорвался над ухом остолбеневшей Леры чей‑ то истерический крик.

Под подошвами ботинок завибрировала палуба, медленно кренясь в сторону беснующегося на корме чудовища. Атакованный «Иван Грозный», приподнимая нос над водой, издал долгий надсадный стон, словно раненый кашалот.

– Оно тащит нас на дно!!!

Кто‑ то, не удержавшись, кубарем покатился по палубе, отчаянно стреляя в несущуюся навстречу раззявленную громадную пасть. Кто‑ то выронил динамитную шашку, которая подпрыгивая, полетела к чудовищу и разорвалась в метре от приплюснутой необъятно громадной башки.

– Ну что, тварь! Посмотрим, из какого дерьма ты сделана!

– Дядя Миша! – истошно заорала девушка, увидев, как извивающееся щупальце поднимает стреляющего из винтовки Батона вверх.

Отливающие зеленым глазищи чудища с отвратительным чавканьем лопались один за другим. Над водой загремел отчаянный вопль боли.

– А‑ а‑ а! – истошно заорал Батон.

Случившаяся несколько минут назад попытка изнасилования и смерть Василя мгновенно вылетели из головы. Перепрыгнув через перила смотровой площадки и выставив вперед пистолет, пытаясь прицелиться, Лера со всех ног бросилась навстречу чудовищу, метя в сжимающую Батона отвратительную пупырчатую конечность.

Но выстрелить у нее так и не получилось: девушку сбил с ног отброшенный чудовищем Савельев. Выронив пистолет, она покатилась по палубе и, не успев закричать, словно с горки, скользнула по гладкому борту вниз.

Через мгновение над головой оглушенной падением девушки со звонким всплеском сомкнулись ледяные воды Атлантики.