ЧУЖИЕ СРЕДИ СВОИХ 3 страница

Недовольно пискнув, Чучундра спрыгнула на пол и скрылась за приоткрытой дверью каюты.

– Предатель! – крикнула ей вслед Лера.

Сев на койке и заправив тельняшку в джинсы, девушка прислушалась к своим ощущениям. Желудок и голову словно поменяли местами. Терпеть эти мучения больше не было сил. Собрав рассыпанные по плечам волосы в хвост и нашарив ботинки, Лера, пошатываясь, направилась в медпункт. «Пусть только снова отмазку придумает! » – воинственно думала она, петляя по коридорам лодки. На этот раз девушка была твердо намерена выцарапать у толстяка заветные таблетки.

По пути в медпункт ей попался Батон, выходивший из каюты Тараса, воровато прижимая к груди шкалик сивухи.

– Дядя Миша! – окликнула Лера и поморщилась – от долгого контакта с деревом челюсть неприятно онемела, а язык был словно ватный.

– Не сейчас, – на ходу бросил удаляющийся охотник.

– Зачем вы ему даете эту отраву, дядя Тарас? – заглянув в каюту девушка сердито посмотрела на старпома, на время забыв о своих болячках.

– А чтоб легче с совестью было ладить, – непонятно отозвался тот.

– Вы о чем?

– Видела, что последние дни на борту творится?

– Это из‑ за капитана, да?

– Он тогда только‑ только офицера получил, – обращаясь скорее к себе, чем к девушке, тихо сказал Тарас. – После училища пришел.

– Юрий Борисович справится, – уверенно сказала Лера. – Он опытный и сильный.

– Это его второе автономное плавание, – покачал головой старпом.

– Второе? – растерянно повторила девушка, присаживаясь на койку рядом с Тарасом, наливающим маленькую стопку.

– Ты думаешь, ему в двадцать пять доверили бы такую лодку? Она же класса «Борей»! Была совершенно новая – перед самой войной едва сошла со стапелей. Не‑ е, к этой девушке особый подход нужен, с приплясочкой, с расстановочкой, – Тарас задумчиво погладил усы. – Нашему настоящему капитану было под полтинник. Но, так получилось… из ста человек команды тогда осталось от силы сорок пять. Кто руки на себя наложил, кто умом тронулся и за борт.

– А он?

– А что он? – горько усмехнулся Тарас и, не морщась, махнул сивухи. – С аппендицитом в медчасти валялся, только вырезали. Народ после тяжелой автономки расслабился, торопились к семьям, шутили. Вдруг по всем каналам: «Боевая тревога! Всем системам полная готовность! » – и посыпались координаты, цели…

– А дальше? – осторожно спросила Лера, когда старпом нахмурился и на некоторое время замолчал.

– В случае часа «Икс» ракетная система лодки была автоматически запрограммирована на удар. Ну, чтобы исключить ошибки человеческого фактора. Одной из наших целей была Франция. Вот в положенное время «Грозный» и выложил по лягушатникам весь комплект как на духу. Когда лодка отстрелялась, командный состав заперся в кают‑ компании и пустил себе пули в лоб. Юрка‑ то лежал еще – реабилитация, наркоз, все дела. Как паника началась, я к нему сразу. Он у бывшего капитана в любимчиках ходил, большие надежды подавал. Еще в учебке «Грозного» до винтика наизусть выучил. Мы ж вместе там кантовались, я, правда, постарше был. Так вот, я ему ситуацию, а он в истерику: «Никакого командования! В крови мы все теперь! Стреляться буду! » Кровь‑ то горячая, молодая… Потом смирился, поостыл и вынужден был принять командование на себя. Без него ворочалась бы сейчас эта бочка где‑ нибудь на дне с призраками на борту. Если б не он тогда, не сидели мы бы здесь, Лерка…

Слушая старпома, забывшая про свои хвори девушка тупо смотрела перед собой, вцепившись руками в коленки. Под дрожащими ладонями джинсы были мокрыми насквозь.

– Так Юрка стал капитаном. И эта чертова ответственность за то, что совершили, не дает ему спокойно жить до сих пор. Врагу не пожелаю такого.

– Он же не виноват, – Лера почувствовала, как защипало в глазах.

– Да я ему это все последние двадцать лет вдолбить пытаюсь, – вздохнул Тарас, снова наполняя стопку. – Мне его Верка до сих пор рассказывает, что он во сне системы лодки упрашивает не стрелять. То матерится, то умоляет… Потом плачет до утра…

– Страшно, – прошептала Лера, вспомнив всегда приветливое лицо жены Лобачева.

– Представляешь, каково ему сейчас? Это же как возвращение в прошлое.

– Не представляю, – ответила Лера, покачав головой.

– А потом мы пошли в Пионерск, получив оттуда последние сигналы, – продолжал Тарас. – К тому времени уже не у кого было спрашивать разрешения.

– Разрешения на что?

– На Балтике, по определению, не может быть атомоходов. Это внутреннее море, а по международным законам подобным лодкам туда вход запрещен, – Тарас вздохнул. – Ты прости меня, что я тут разболтался, дочка. Не говори никому, хорошо? Юрке и так сейчас непросто, а я про него слухи распускаю… Не скажешь?

– Не скажу.

– Спасибо, – Тарас поднялся. – Так мы мир перетрясли, что и понять‑ то уже ничего нельзя…

* * *

«Иван Грозный» уверенно шел вперед точно по курсу, а на борту возрастало напряжение, словно давление в кессонной камере. Членов команды явно угнетало приближение мест былой «славы» уцелевшего судна. Говорили мало, ели тоже. Впрочем, последнее отнюдь не огорчало Бориса Игнатьевича – зато экономили провиант. Видя настроения балтийцев, калининградский отряд держался в стороне, стараясь не обращать на себя внимания. Но это лишь еще больше разжигало подозрительность Батона.

Разрядить обстановку за все время получилось один раз, и сделали это Паштет с Треской. Однажды со смотровой площадки приятели заметили, что к бортам лодки на уровне ватерлинии в изобилии присосались мясистые белесые моллюски, каждый – с добрый перезревший кабачок размером. Не теряя времени, соскучившиеся по рыбалке повара стали вытаскивать их на палубу, ловко подцепляя неповоротливую добычу гарпунами на длинных веревках. Пробный улов составил две увесистые плетеные корзины, хотя первая попытка включить в рацион морских обитателей с треском провалилась – при виде чавкающей шевелящейся массы все члены команды как один с отвращением воротили носы. А Лера так вообще наотрез отказалась показываться на кухне, пока оттуда не уберут эти отвратительные «личинки». О том, что «присосочники», как окрестили добычу Паштет и Треска, могли оказаться чьими‑ то многочисленными отпрысками, посредством лодки мигрирующими на другое место, они как‑ то не подумали.

– Ну и что, что лицом не вышли? Не фонят, и ладно! – по обыкновению цыкнув зубом, авторитетно заключил Треска, откладывая дозиметр. – Я, между прочим, тоже не баронесса Помпадур!

– Ничего, чувак! – утешил его Паштет. – Под конец плавания и ты сойдешь…

Дух кулинарного экспериментаторства все‑ таки взял свое, и повара решились на второй заход. Втайне от Бориса Игнатьевича несколько моллюсков шустро освежевали, зажарили, сдобрили щепоткой какой‑ то двадцать лет без надобности провалявшейся специи и, на собственный страх и риск (предварительно, естественно, кинув жребий), попробовали. Мясо на поверку оказалось хоть и пресноватым, но в то же время сытным и не отвратным на вкус, отдаленно напоминая свинину.

Тем же вечером изголодавшаяся команда, сама того не ведая, за обе щеки смолотила почти полторы корзины. А после того, как довольный работой помощников кок осведомился, из чего, собственно, изготовлен такой весьма недурственный пир, и получил прямой честный ответ, разбежалась по гальюнам с такой скоростью, что столовая опустела меньше чем за минуту.

Однако наутро все‑ таки удовлетворенный вкусом Борис Игнатьевич в компании Колобка лично провел придирчивую ревизию оставшихся моллюсков и с удивлением признал, что морская снедь вполне годится. Присосочников включили в меню, и теперь добрую половину дня ободренные повара проводили на палубе, с азартом соревнуясь, кто больше наловит. Как коллегу «по цеху» тянули с собой и Леру – лишняя пара рук нигде не помешает, но девушка каждый раз только с содроганием поднимала руки и делала большие глаза, отчаянно тряся головой.

Вместо этого, отмаявшись на камбузе положенное время, она ежедневно отправлялась в складской отсек, где по нескольку часов тренировалась стрелять из рогатки, пытаясь попасть в пустые банки из‑ под тушенки. Пока девушка занималась освоением нового оружия, не разделяющая ее интереса мышь бродила где‑ то по судну.

– Дядя Миша, вы тут? – после одной из тренировок приоткрыв полог палатки, Лера увидела охотника, с брезгливой гримасой листающего какую‑ то книгу. – Что это у вас?

Библия! Неужели нашел? Но дядя Миша никогда бы не посмел копаться в ее вещах без разрешения.

– Не видишь, что ли? Книга, – буркнул Батон, которому явно не понравилось, что его застали за этим занятием.

– Где вы ее взяли? – тревожное девичье любопытство было непросто остудить.

– Достал, – армейской присказкой беззаботно отозвался Батон. – Во время экскурсии по кулуарам калининградским.

– Украли! – ахнула девушка.

– Завязывай ты со своей правильностью, Лерка, – наставительно посоветовал дядя Миша. – Времена давно не те. Не украл, а позаимствовал. Для общего блага.

– Можно посмотреть? – Лера с интересом потянулась к незнакомой книге.

– Не вздумай! Это же «Майн кампф»! – отстранился охотник. – По‑ хорошему, за борт бы ее сразу, но пригодится еще – будет, что кэпу предъявить. Ее незадолго до Катастрофы во многих странах вообще издавать запретили, причислив к экстремистским.

– А что в ней такого страшного?

– А то, – невесело усмехнулся Батон, – что из‑ за нее почти сто лет назад мировая война началась.

– Война! Из‑ за книги? – у Леры округлились глаза. – Как последняя?

– Ну, по сравнению с последней, это, конечно, были семечки. Но народу тоже много полегло. Название этой книги переводится как «Моя борьба». Библия нацистов. Это их вождь обожаемый написал, расист хренов!

– Расист? – нахмурилась девушка.

– Это когда людей разделяют по цвету кожи, волос, глаз… Немец Адольф Гитлер утверждал, что блондинистая арийская раса стоит на вершине человеческого развития. Евреи, негры и цыгане относились к «низшим расам». Поэтому он призывал к борьбе за чистоту арийской расы и дискриминации остальных.

– Но мы ведь русские? – поежилась Лера, не услышав в непривычных названиях знакомого слова.

– Русские‑ русские, – недобро усмехнулся Батон. – Но погоды это не сделает.

– Вы о чем?

– Фашисты они скрытые. Едут, чтобы заразу на материк вывезти. Если база действительно сохранилась.

– Но зачем? – Лера почувствовала, как сердце сдавливает ледяной кулак.

– Чтобы возродиться. Продолжить, так сказать, дело вождя, – лицо дяди Миши дернулось, словно от пощечины. – В бункерах своих отсиделись – их в окрестностях Калининграда знаешь сколько сохранилось.

– Вы уверены?

– Мне других доказательств не нужно! – захлопнув книгу, Батон кинул ее в угол палатки.

– Когда же они хотели сказать правду?

– Откуда мне знать? – пожал плечами дядя Миша. – Скорее всего, там, в Антарктике.

– Но капитан ни за что не поплывет обратно! – Лера повысила голос, и охотник шикнул:

– Тише! Сдается мне, не будет никакого «обратно», Лерка. Мы нужны, только чтобы довезти их туда. У них карт и инструкций по лодке четыре рюкзака и команда из двадцати человек. Этого достаточно, чтобы управлять этой посудиной. Ресурс у энергоустановки громадный – бегать она сможет еще хоть лет двадцать. Загрузят трюмы под маковку, и вперед. Народец матерый, не один год готовились, сразу видно.

– Но они говорили, что это шанс для уцелевших людей. Что вирус поможет очистить поверхность от мутантов…

Лера упрямо не хотела верить в неожиданно открывшуюся правду. Ей вдруг захотелось оказаться далеко‑ далеко отсюда, в своей кровати, под любимым одеялом, и чтобы рядом сидел дед.

– Забудь ты эти побасенки, дочка, – страшно пробормотал Батон, и в его глазах тускло сверкнул огонек от висящего при входе фонаря.

– Но если они вернутся, обязательно отравят Пионерск! – выпалила Лера, осененная ужасной догадкой.

– Это в том случае, если они туда попилят, а не куда‑ нибудь, еще, – ответил дядя Миша. – Короче, возвращаться нам надо, пока еще не по… тихо!

Резко отодвинув полог палатки, Батон прислушался. В заполненном ящиками ангаре стояла плотная тишина.

– Может, это к вам? – высунулась из‑ за его плеча девушка. – Дядя Тарас собирался зайти.

– Никого я не жду. Всем нашим специально схемы с ловушками раздал, чтоб спокойно приходили.

– Тогда, наверное, это Чучундра.

– Не‑ ет, подруга твоя все мои силки давно изучила, – прошептал напрягшийся Батон, оглядывая высящиеся в сумраке стены из ящиков. – А это явно кто‑ то о ловушку споткнулся и деру дал. Следят за нами, Лерка. Чуют, что я копаю.

Испуганная девушка крепче обняла колени.

– Пора тебе. И смотри на камбузе не сболтни. А лучше – вообще забудь до поры, – прошептал Батон, закрывая полог. – С Лобачевым я сам перетру.

Напуганная Лера робко кивнула и полезла наружу.

– Я одна боюсь… – застыла она на полпути.

– Иди спокойно, – голова дяди Миши скрылась в палатке, и Лера осталась одна в мрачном лабиринте из ящиков и контейнеров.

* * *

«3 октября 2033 года.

Я для себя все решил…».

Лодка входила в Ла‑ Манш. Высокие иссиня‑ черные волны, с кончиков которых налетающий ветер срывал белые барашки пены, тревожно накатываясь, терлись о могучее сигарообразное тело, словно судно пересекало не морской пролив, а взболтанную склянку с чернилами. Вязкие, густо замешанные облака, шуршащие по палубе редкой снежной моросью, стремительно обгоняли возвышающуюся над водой рубку атомохода. Резко налетал колючий ветер, назойливо дергая за поднятый воротник потертого, но все такого же прочного кожаного плаща. Стоявший на палубе Лобачев безвольно опустил руки, всматриваясь в далекое серое марево, за которым когда‑ то простиралась Франция. Но наполовину прикрытые козырьком фуражки, потускневшие от времени и лишений глаза видели совсем другое.

Свадьба и долгожданная командировка, которую он так долго выпрашивал. Залитые алым багрянцем ласкового майского солнца Елисейские поля и Лувр. Уютные кафешки и впервые попробованное настоящее вино, заедаемое ломтиками сыра, вонючий запах которого не вязался с непередаваемым нежным вкусом. Примеряющая полушубок жена, которая, еще не веря в свое счастье, кокетливо крутится перед зеркалом в одном из многочисленных бутиков. Та, первая, провожавшая его в автономку из Северодвинска. Которая, наверное, двадцать лет назад так и не поняла, что ее убило. Просто потому, что не успела. Хрупкая фигурка среди нескольких сотен провожающих. Лицо и глаза, полные надежды, которые он запомнил на всю жизнь.

А еще он видел чудовищный силуэт атомного гриба, вырастающего в том месте, где еще несколько мгновений назад жил и дышал Париж. Миллионы судеб и жизней, в одночасье перемешанные в беспорядочные клубы черного пепла.

Почувствовав, как ладонь обожгла ледяная сталь рукоятки, Лобачев достал из кармана старенький наган и, откинув дверцу барабана, оглядел байки патронов. Ну, видит бог, столько лет собирался, а теперь уж пора. Надо было еще двадцать лет назад это делать, вместе с остальными старшими офицерами…

– Прости мою душу грешную!

Приставив холодный кружок дула к пульсирующему виску, Юрий последний раз взглянул на волнующееся море и закрыл глаза.

– Он здесь, стреляться собрался! – заорал появившийся в дверях рубки Савельев. – Стойте, капитан!

Щелк! – залежавшееся без дела оружие дало осечку.

– Юра!!! Так твою растак! – несясь по палубе, истошно матерился Тарас.

Пытаясь опередить бегущих к нему людей, Лобачев снова торопливо взвел собачку предохранителя и нажал на курок.

Щелк!

Добежавший первым Азат на ходу врезался Лобачеву в живот, опрокидывая капитана на палубу.

– Пистолет держите!

Выбитый кем‑ то из руки самоубийцы «наган» закрутился волчком, отлетая далеко по палубе.

– Застрелите меня! – захлебываясь брызжущей с губ слюной, остервенело орал Лобачев, с которого слетела фуражка. – Слышите?! Савельев, это приказ!

– Спокойно, капитан! – рядом с Азатом рухнул подоспевший на выручку Савельев. – У вашей стрелялки срок годности вышел!

– У Ахметова возьми! Это приказ, слышишь!?

– Юрий Борисович, вы не в себе, – пыхтел не разжимающий хватку Азат.

– Да как ты… на губу! Под трибунал… всех до единого!

– У него горячка! – перекрикивая свистящий ветер, к месту драки ковылял страдающий одышкой Колобок.

– Пусти, щенок! – сцепившийся с капитаном Савельев встретился с его безумными глазами.

– Ноги, ноги ему держи!

– Палачи! Мы все палачи! – продолжал орать Лобачев.

Его лицо стало землистого цвета, на видной из‑ за воротника свитера худой шее бугрились желваки.

– Еще раз такое выкинешь – лично тебя порешу! – взревел подлетевший Тарас, всем весом своего могучего торса наваливаясь на грудь мечущегося капитана.

– Решай! Решай, прямо здесь! – из глаз Лобачева неожиданно брызнули слезы. – В крови мы с ног до головы вымазаны! Отмаливать‑ то как?!

– Юра, охолонись, твою мать! – не стесняясь больше других членов команды, старпом кулаком‑ молотом от души съездил Лобачеву по челюсти. – Жену и сыновей на кого оставишь? О них подумал?!

– Прокляты… – прохрипел тот, выплевывая на подбородок кровавый сгусток слюны. – Будьте вы все прокляты!..

– Сейчас‑ сейчас, – Колобок, дрожащими похожими на сардельки пальцами лихорадочно копался в аптечке, спешно пытаясь разыскать шприц. – Подержите еще немного…

– Женщины, дети… Люди! Мы же их всех… Всех! Слышите меня?! Для чего?! Для кого?!

– Борисыч, в наших руках…

В этот момент палубу сотряс мощный взрыв, и борющихся людей чуть не вышвырнуло за борт, прямиком в ледяные объятия колыхающихся со всех сторон пенящихся бурунов.

Глава 6

ЧУЖИЕ СРЕДИ СВОИХ

Взрыв, заставивший содрогнуться могучий корпус подлодки, прогремел как раз в тот момент, когда Лера с тазом стираного белья подходила к лестнице, соединявшей душевой отсек с верхней палубой. Выронив ношу и едва успев ухватиться за перекладину, падающая девушка повисла на ней. Тут же в барабанных перепонках душераздирающим воплем отозвалась сирена. Сумевшая удержать равновесие Лера, позабыв про раскиданное по полу тряпье, стала быстро карабкаться наверх.

По ушам мужчин, втащивших в рубку Лобачева, размякшего от укола успокоительного, ударил заунывный рев баззеров аварийной тревоги. По узким коридорам, тревожно освещаемым сполохами мигающего освещения, гремя сапогами, металась переполошившаяся команда.

– Что еще за хрень?! – рыкнул поддерживающий капитана Тарас.

– Взрыв в одном из дальних отсеков! – крикнул в ответ бегущий по коридору матрос. – В восьмом. А может, в девятом! Из‑ за всей этой канители пока не разобрать…

– Твою мать! – выругавшись, старпом с помощью Савельева осторожно опустил на сиденье Лобачева. – Так разберитесь! Причину установили?

– Направленный взрыв.

– Какого?! – далее из луженой глотки матерого старпома, точно из прорванной плотины, хлынули лихие матюки.

Влетев в наполненный клубящейся гарью и запахом горелой проводки компьютеризованный центр управления, Тарас чуть не споткнулся о кучу малу на полу. Паштет и Треска пытались скрутить отчаянно сопротивляющегося Батона. Охотник по‑ обыкновению был мертвецки пьян и практически ничего не соображал, но сопротивлялся отчаянно. Вокруг дерущихся суетилась Лера, тщетно пытающаяся разнять их.

– Отпустите его! – заламывала руки девушка. – Вы что, не видите, он же пьяный!

– Пьяный не пьяный, а заряд подорвать сумел! – стиснув зубы, прорычал елозивший по полу Треска.

– Я ж для вас, придурки, старался! Фашисты это долбаные! Рейх возрождать плывут! – закатив глаза, орал брыкающийся Батон. – Отпустите меня, черти!!!

– Дядя Миша, успокойтесь, пожалуйста!

– Ты чуть всех нас не угробил, чувак!

– Да пошли вы! Они заразу на материк вывезти хотят, чтоб потравить всех! Я доказательства нашел…

– Пошла отсюда! – больно схватив пискнувшую девушку за руку выше локтя, Тарас с силой вышвырнул ее из каюты. После чего расставил пошире ноги и заорал:

– Встать!!!

Взмыленным драчунам кое‑ как удалось подняться на ноги.

– Он взрывчатку под стол прилепил, я сам видел! – прогундосил запыхавшийся Паштет.

– Ты что же, сволочь, последние мозги пропил?! – прошипел старпом, приближая налившееся кровью лицо вплотную к Батону так, что мужчины едва не коснулись носами.

– Облапошили нас, дураков, – уронив голову на грудь, пробормотал Батон. – Нельзя нам дальше плыть…

Лера вздрогнула – последние слова дяди Миши точь‑ в‑ точь повторяли непонятные речи Птаха.

– Взрывчатку где взял?! – Тарас встряхнул пьяного за ворот водолазки.

– Сам сделал…

Старпом без предупреждения с такой силой заехал «террористу» кулаком в живот, что Паштет и Треска чуть не выпустили его из рук. Смотрящая из‑ за двери отсека Лера вскрикнула, закрыв рот ладонями.

– На «губу» его! – приказал Тарас, и стонущего охотника выволокли в коридор.

– Лерка, покажи им, – успел просипеть напуганной только что разыгравшейся сценой девушке Батон.

– О чем он?

– Сейчас… покажу, – пробормотала оробевшая Лера и бросилась к палатке дяди Миши.

– Вот, – вернувшись, она протянула Тарасу «Майн кампф».

– Чудо‑ юдо, мосальская губа! – пораженно выдохнул тот, пролистав страницы. – Это он у них нашел, что ли?

Девушка сбивчиво пересказала Тарасу подозрения Батона.

– Может, он поэтому и устроил взрыв? – закончив говорить, предположила она.

– Сейчас разберемся. Азат, за мной!

Несущаяся по коридору девушка старалась не отставать от бегущих впереди мужчин.

– Потрудитесь объяснить, – влетев в одну из кают калининградской группы, с порога потребовал Тарас.

– Как… – растерянно пробормотал поднявшийся с койки Ежи. – Откуда?

– Да вот, нашел тут один добрый человек.

– В наших вещах копались?! – тоже вскакивая, взревел альбинос Василь, который уже несколько дней подряд смотрел на Леру нехорошими глазами.

– Что это за хрень, спрашиваю?! – Тарас потряс книгой перед лицом Ежи.

– Книга, – с вызовом ответил начальник калининградских.

– Для чего она вам?

– Я не обязан перед вами оправдываться. Верните!

– Да этой пакости в печке самое место! – брезгливо поморщился Тарас. – Мы сейчас из‑ за нее чуть на тот свет не отправились!

Неожиданно Василь выхватил пистолет и направил его на старпома:

– Делай, что говорят, Бульба! – процедил он. – Ты, как я посмотрю, совсем нюх потерял.

– Что ты сказал? – недобро прищурился старпом, подаваясь вперед.

– Что слышал. Нефиг с алкаша на нас валить! – не сдавался альбинос.

– Ствол опусти! – приказал Азат.

– Стоять! – отставив руку с пистолетом в сторону, Василь нажал на спуск.

По стене каюты чиркнул выстрел. Стоящая в коридоре Лера с писком отшатнулась, схватившись за брызнувшее кровью плечо. Сжимающие тельняшку пальцы стали быстро окрашиваться в алый цвет. Закусив губу и зажмурившись от боли, девушка медленно сползла по стене на пол.

– Ах ты сука! – Азат кинулся на не успевшего среагировать Василя и отточенным приемом вывернул ему запястье, опрокидывая навзничь. Выроненный пистолет отлетел под койку.

– Ты мне руку сломал, сволочь! – завизжал катающийся по полу Василь.

– Наших бьют! – в каюту ввалился прибежавший на крики Марк.

В коридоре началась свалка. Жавшуюся к стене Леру, которая, тихо поскуливая, баюкала раненую руку, чуть не затоптали насмерть.

– Василь, Марк! Остановитесь! Да что ж вы как нелюди… – упав на колени, Ежи вслепую шарил руками под койкой, куда залетел пистолет.

В этот момент на взревевшего Тараса сзади навалились сразу двое молодцов из калининградской команды. Старпом рванулся с такой силой, что под его стальными мускулами затрещала водолазка. К месту схватки уже спешили Савельев и вооруженный гаечным ключом Колотозов. Драка грозила перерасти в кровавое побоище, когда вновь грохнул выстрел.

– Стойте! Прекратите! – закричал Ежи, опуская найденный пистолет. – Думаю, пришло время кое‑ что прояснить.

– Ежи… – в голосе Марка подтиравшего разбитый нос, послышались предостерегающие нотки.

– Сколько можно в загадки играть! – отмахнулся тот. – Того и гляди, друг другу глотки перегрызем.

– Вы о чем? – не понял Тарас, который, с легкостью раскидав нападавших, тяжело дышал, привалившись к двери каюты.

– Не из Калининграда мы, – вздохнул Ежи. – Из Польши пришли. Переплыли калининградский залив на лодках.

– Ах вы, натовские ублюдки! – выдохнул потрясенный старпом.

– Поэтому мы вам и не говорили. Опасались именно такой реакции, – устало опустившись на стул, Ежи положил на него пистолет и исподлобья оглядел присутствующих. – А что «натовские ублюдки»? Кончилась война. Нечего делить нам теперь. Мы сейчас все в одной лодке.

– Верно, – опустил голову Савельев и протянул руку, помогая подняться изрядно потрепанному Марку.

– А как же бумага официальная? – все еще не верил открывшейся правде Тарас. – Письмо генерала Федотова?

– Подделали, ясное дело, – вздохнул Ежи. – Без документов вы бы нам вряд ли поверили.

– Лер, ты как? – растерянно пробормотал Азат, опускаясь рядом с девушкой, по видным сквозь пряди волос бледным щекам которой текли слезы, падая с подбородка на тельняшку. – Сильно зацепило? Дай посмотрю…

Это окончательно отрезвило команду. На всех участников недавней стычки словно плеснули ушат воды, когда они увидели съежившуюся на полу, заляпанную кровью девушку.

– Что ж мы за скоты‑ то такие?! – проскрежетал Тарас. – Наши склоки, а ребенок – отвечай?

Прижимающаяся к стене Лера молча сторонилась рук Азата. Волосы скрывали опущенное на грудь лицо, девушку знобило.

– Ну, дай, дай, – Азат, наконец, осторожно оторвал вцепившиеся в раненую руку окровавленные липкие пальцы.

– Так, что тут у нас? – с другой стороны рядом с Лерой опустился Колобок и по‑ обыкновению деловито закопался в аптечке, ласково приговаривая. – Ну, хватит, хватит. Слезами горю не поможешь, тут доктор нужен. А он уже здесь.

Столпившиеся в каюте и коридоре мужчины следили за медиком, боясь взглянуть друг другу в глаза.

– А мне кто‑ нибудь поможет? – жалобно захныкал привалившийся к койке Василь.

– Потерпишь! – не поворачиваясь, прорычал Азат. – Скажи спасибо, что я тебе шею не свернул… пан!

Пока медик возился с Лерой, из каюты снова послышался голос Ежи:

– Мы жили в колонии, подобной Пионерской. Бункер, построенный немцами в период Второй мировой, располагался в одном из приграничных польских городов. В нашем распоряжении оказалось натовское оборудование, припасы, техника, оружие, секретные архивы спецслужб и различная документация.

– Теперь‑ то ясно, почему у вас отряд сплошь из молчунов состоит, – кивнул сам себе Савельев. – Они по‑ русски если и могут, акцентище наверняка ого‑ го, а? А ты ничего, справляешься, – оценил он произношение Ежи.

– Мать русская, – нехотя объяснил тот. – Не суть. Вы про дело спрашивали, так? Ну слушайте. В одном из оставленных немцами бункеров группа поисковиков раскопала секретный архив с описаниями некоторых тайных операций Рейха в Атлантике и указаниями местонахождения базы «Двести одиннадцать». Ключ к хоть и призрачному, но все же – шансу вернуть человечество на поверхность обошелся нам всего в пол‑ ящика патронов и тюбик зубной пасты. Они‑ то все равно в документах без должных знаний и языка разобраться не могли. Изучив их и узнав об уцелевшем атомоходе, наше руководство решило связаться с Пионерском и организовать экспедицию.

– А книга‑ то эта вам на хрена?! – потряс подобранным с пола «Майн кампфом» вконец огорошенный Тарас.

Марк пожал плечами:

– Она вместе с остальной документацией хранилась.

– Ладно, черт с вами! – махнул рукой старпом и повернулся к поднявшемуся Азату: – Двигаться можем?

– Так точно, – кивнул тот.

– А с тобой мы еще не закончили, – Азат хмуро кивнул Василю.

– Что, зазнобу твою напугал? – через силу окрысился тот.

– Остынь! – Тарас положил руку на плечо шагнувшего вперед парня. – Не сейчас.

– Ну вот, – тем временем, закончив перебинтовывать рану, улыбнулся всхлипнувшей девушке Колобок. – Обыкновенная царапина, до свадьбы заживет. Если опять не сбежишь, конечно.

Хотя по щекам все еще бежали слезы, Лера постаралась улыбнуться. Напуганная криками и выстрелами Чучундра сунула нос в коридор и, увидев, что все спокойно, забралась в подрагивающую ладонь девушки и уютно свернулась там клубочком.

* * *

Несмотря на неожиданную диверсию, лодка продолжала свой путь, идя вдоль африканского побережья. Нанесенный взрывом урон при первом беглом осмотре казался незначительным. Конечно, если не брать в расчет того, что механик Колотозов и два инженера ни бельмеса не смыслили в чудом уцелевшей после войны компьютерной технике и не могли с определенной точностью разобраться в показаниях.