Глава третья

К’арлинд навёл палец на осколок плиты и прошептал магическую формулу. Плита — кусок затвердевшей паутины, некогда служившей стеной Дома Иш’нил — поднялась в воздух, обнажив под собой щель в каменной толще.

Он кивнул стоящему позади него свирфнеблину:

— Пошёл.

Глубинный гном повернул лысую голову туда, где только что лежал обломок. Его глаза, чёрные как смоль, внимательно изучали расщелину.

— Выглядит неустойчиво, — проскрежетал Флиндерспельд своим низким голосом.

К’арлинд фыркнул от раздражения.

— Разумеется, неустойчиво, — огрызнулся он. — Город не плавно опустился на каменное дно. Он рухнул.

— В первом случае мне было бы спокойнее.

К’арлинд слегка пошевелил пальцем, и плита переместилась в воздухе, зависнув прямо над тем местом, где стоял Флиндерспельд. Он многозначительно кивнул в её сторону.

— Ты успокоишься раз и навсегда, когда я уроню это тебе прямо на голову.

Глубинный гном пожал плечами:

— Тогда ты зря искал там магическое излучение — проверить-то его источник будет некому.

Глаза К’арлинда сузились. Наглец явно не осознавал всей шаткости своего положения. Взмахом руки волшебник обрушил плиту совсем рядом с ним, и грохот камня о камень заполнил руины. Затем он поднял левую руку и помахал пальцем с тусклым чёрным кольцом на нём — на руке Флиндерспельда поблескивало точно такое же.

— Не вынуждай меня делать это.

Глубинный гном бросил на него сердитый взгляд.

— Ладно, хорошо! Я уже иду, — бормоча себе под нос, он начал карабкаться к разлому.

К’арлинд снова нахмурился. Он знал, что ему следовало наказать Флиндерспельда — содрать с него кожу, привязать к столбу и оставить на съедение ящерам, но глубинный гном всё ещё был нужен ему. Как и всякий свирфнеблин, он был защищён от прорицания и в магическом кристалле представлял собой лишь размытое пятно. Это делало из Флиндерспельда превосходного носильщика для разных магических вещиц К’арлинда, так как скрывало их от нежелательного обнаружения. Например, то же кольцо, совсем недавно снятое К’арлиндом с тела мёртвой жрицы.

Глубинный гном даже предположить не мог, что его используют подобным образом, и он понятия не имел, что в его новой одежде тайным образом спрятано всё необходимое дроу. Он расценивал эти «подарки» как жест доброй воли. Он искренне считал, что К’арлинд проявил сострадание, когда увидел его в столь плачевном состоянии, и решил вызволить порабощённого гнома. Донельзя смехотворное предположение. Сердце К’арлинда было столь же черным, как и у любого другого дроу.

— Я что-то вижу! — раздалось из расщелины. — Это… какой-то кинжал. Серебряный, с тонким лезвием, даже больше похожий на меч. Похоже, он висит на цепочке, как кулон.

К’арлинд, разумеется, уже знал, о чём речь. Он сам поместил туда кулон жрицы, чтобы проверить чары обнаружения.

— Рядом с ним ещё более крохотный меч, — продолжал Флиндерспельд. — Он не длиннее моего пальца. Думаю, он тоже может оказаться ценным.

— Принеси мне оба.

Когда Флиндерспельд только начал выползать из расщелины, позади К’арлинда раздался шум потревоженного камня. Должно быть, к нему приближалась Преллин, правая рука Матери Тех’Кинреллз и предвестница её гнева. Как и было задумано, она «засекла» его попытку незаметно ускользнуть из крепости Тех’Кинреллз и последовала за ним. К’арлинд сделал вид, будто и в самом деле ошарашен её появлением.

— Вижу, вы решили начать свои собственные раскопки, — её бархатный голосок источал угрозу. — Нашли что-нибудь интересное?

— Ничего, — маг пренебрежительно махнул рукой. — Обычная пустая яма.

— Лжец.

Преллин резко схватила его за подбородок и задрала голову, вынуждая смотреть себе прямо в глаза. Как и большинство женщин-дроу, она была на порядок выше и куда шире его в плечах, а её крепкие, сильные руки давно огрубели от мозолей. Красные глаза сузились под бровями, как всегда пылая неодобрением. Заряженный ручной арбалет был затянут ремешком на запястье и сейчас неприятно царапал К’арлинду щёку. Неосторожный поворот головы стоил бы ему глаза.

— Спокойно, — прошептала Преллин. — Мне нравятся мальчики с огоньком в глазах. Таким огоньком… — её рука заскользила вниз, между его ног, — …что разгорается по моему приказу.

Она впилась в его губы поцелуем. Крепким, страстным поцелуем. К’арлинд ощутил, как его тело отвечает на её прикосновения. Таившаяся в ней опасность одновременно возбуждала и дарила ощущение свободного падения. Похоже, она собиралась взять его. Здесь и сейчас. Но прежде она накажет его за то, что он посмел обыскивать развалины без разрешения. Не просто выпорет, как какого-то обыкновенного юношу из их Дома, а придумает нечто более изощрённое. Возможно, она прибегнет к магии, пронзающей тело такой болью, что кажется, будто тысячи пауков разом впиваются в плоть.

К’арлинд надеялся, что его цель стоила подобных мучений.

Преллин силой вынудила его улечься спиной на камни, а сама устроилась сверху. Она провела пальцем вниз от его носа, задержавшись на крохотном пятнышке — следе от раны, полученной несколько декад назад. Одним рывком она расстегнула его рубашку.

И хотя по телу разливалось приятное возбуждение, К’арлинду нужно было другое. Информация.

Флиндерспельд прятался в расщелине, не желая покидать её. Незаметный среди камней, да ещё и защищённый магией — сам гном был надёжно скрыт от обнаружения. Сам, но не его мысли. С помощью кольца К’арлинд лёгким усилием воли читал сознание раба, словно открытую книгу, когда ему заблагорассудится. В этот самый момент Флиндерспельд мысленно покачал головой, глядя на объятых страстью тёмных эльфов. От своего хозяина он знал, что женщины-дроу опасны настолько же, как был опасен, пожалуй, и сам К’арлинд. Гном уже начал было думать, что ему пора незаметно улизнуть и спрятать находки в безопасном месте.

Правда, иногда Флиндерспельду находилось более полезное применение.

Усилием воли К’арлинд захватил контроль над телом своего слуги, заставил сбросить волшебную маскировку, выползти из укрытия и прокрасться мимо.

Внимание Преллин переметнулось на глубинного гнома. Она поднялась на ноги, и распластанный на камнях К’арлинд больше не интересовал её. Взгляд женщины упирался в цепочку.

— Отдай мне её, — приказала она.

К’арлинд заставил слугу помедлить.

— Ты слышал её, раб, — грубо сказал К’арлинд, приподнимаясь. — Отдай ей это!

Флиндерспельд озадаченно посмотрел на хозяина. Чего на самом деле хотел К’арлинд? Разумно было бы ожидать от волшебника приказа незаметно лежать, чтобы сохранить для него всё, что удалось найти. Нетерпение К’арлинда возрастало, и его слуга почувствовал ментальный удар. Глубинный гном вытянул руку вперёд. Флиндерспельд держал кулон за цепочку, и тот покачивался взад-вперёд, словно маятник.

Преллин протянула руку, чтобы взять его, но вдруг неожиданно отпрянула, как будто чуть не ухватилась за ядовитую змею.

К’арлинд встал на ноги. С помощью кольца он ощутил, что Флиндерспельд начинает понемногу понимать происходящее. Хозяин хотел, чтобы Преллин увидела серебряный кулон. Глубинный гном искренне удивился тому, как напугал её этот предмет.

К’арлинд тоже постарался казаться удивлённым.

— Что случилось? — спросил он Преллин. Подойдя к Флиндерспельду, маг наклонился, чтобы лучше рассмотреть вещицу, как если бы действительно видел её впервые.

— Любопытная эмблема на мече, — сказал он, протягивая руку, чтобы дотронуться до него. — Круг и меч. Если я не ошибаюсь, это символ…

Шорох стали — оружия, извлекаемого из ножен — единственное, что послужило ему сигналом. Едва он отдёрнул руку, как меч Преллин разрубил цепочку в руках Флиндерспельда. Если бы К’арлинд замешкался, клинок просто-напросто отсёк бы ему полруки. Упавший кулон зазвенел о камни.

Флиндерспельд всё ещё держал крохотный меч. К’арлинд мысленно приказал слуге опустить вещицу на плоский камень, затем ослабил ментальную хватку и почувствовал его облегчение. Дроу совсем не желал, чтобы глубинный гном навлёк на себя ярость Преллин. Если так случится, К’арлинд останется без раба, а без денег за него не сможет купить себе нового.

— Этот кулон — святой символ Эйлистри, — выплюнула Преллин, и её губы скривились от отвращения. — Скажи спасибо, что я оказалась здесь и не дала тебе притронуться к нему.

— Благодарю, — вежливо отозвался К’арлинд.

После короткой паузы он вновь продолжил:

— А этот крошечный меч? Он тоже связан с поклонением Эйлистри?

Одним кончиком своего меча Преллин столкнула драгоценность в глубокую трещину между камнями.

— Это тоже совсем не то, до чего тебе стоило бы дотрагиваться, поверь.

— Я и не собирался, — сказал К’арлинд. — Но как святой символ Эйлистри оказался здесь, в Чед-Насаде?

- Должно быть, принесла одна из её жриц ещё до падения города. Иногда они делают это — отправляются вниз в попытке свергнуть детей Лолс и покорить их, чтобы отвести в королевства на поверхности…

— …где всех этих слабоумных предателей немедленно убивают, вне всякого сомнения.

Преллин рассмеялась.

— Как мало ты знаешь, мужчина. Последователи Эйлистри, как ни странно, готовы принять в свои ряды практически любого.

— Любого? — спросил К’арлинд, вспомнив о своей сестре. — Даже одну из преданных Лолс?

Преллин удостоила его очень подозрительного взгляда. На какой-то момент К’арлинду показалось, что она ему не ответит…

— Если дроу открыто признает готовность служить Эйлистри — да.

— Но… — К’арлинд наморщил брови, изобразив глубокую задумчивость. — Как они могут узнать: кто говорит искренне, а кто — лжец?

— Они полагаются на… доверие, — сказала она, используя слово из языка эльфов с поверхности. В обычном и высоком наречии дроу у этого слова не было подходящего аналога. — Эти крошечные мечи раздают каждому, кто попросит об этом. Это — их величайшая слабость, и это же показывает, как низко они пали. Доверие между дроу — это как кусок льда в кипящей лаве, только даже лёд будет таять медленнее.

К’арлинд почтительно рассмеялся над её шуткой, отлично понимая, что ни один тёмный эльф в Подземье не был настолько глуп, чтобы утверждать, что бы то ни было в отношении жриц Эйлистри. Если же Преллин была права, он только что узнал об истинном назначении этих крошечных мечей.

— Те, кому взбрело в голову отвернуться от Лолс — безусловно, глупцы, — продолжала Преллин. — Они не только навлекают на себя гнев Паучьей Королевы (Королева Пауков), но ещё и уничтожают сами себя, отправляясь на поверхностные земли. Солнечный свет ослепляет их, они падают жертвой незнакомых болезней. Их броня и оружие обращаются в пыль, не оставляя им никакой защиты. Дроу не предназначены для жизни на поверхности. Мы — дети Лолс, создания Подземья.

К’арлинд послушно кивнул. Преллин всего лишь повторила то, чему учили всех жриц без исключений. Его наставники из Консерватории располагали и иными, ещё более мрачными сведениями: когда К’арлинд был ещё только начинающим волшебником, его учили, будто все магические предметы, изготовленные дроу, теряют свою силу, когда отдаляются от источников энергии Подземья, и разрушаются под действием солнечного света. И хотя это был всего лишь единичный случай, наставники продолжали предостерегать от путешествий в Верхний Мир.

К’арлинд, однако, не верил в рассказы о болезнях и невзгодах. Он знал, что всё услышанное им — преувеличение. Однажды он встречался с дроу, жившим на поверхности и, слава богам, безо всяких осложнений, но это было уже слишком давно.

Он задавался вопросом: была ли вера в Эйлистри общепринятой на тех поверхностных землях, в которые вел портал, или же Халисстра, если ей удалось выжить, приняла эту еретическую веру сознательно? Если она сама решилась на такое, это объясняло бы её отсутствие в Чед-Насаде. Ему и раньше казалось, что Халисстра больше притворяется преданной Лолс, нежели на самом деле почитает её.

Он почесал подбородок, сделав вид, что задумчиво рассматривает обломки.

— На этих руинах знаки Дома Иш’нил, — сказал он, называя меньший Дом, выжившие члены которого в настоящее время стали источником постоянного раздражения для Тех’Кинреллз.

— Не думаете ли вы, что кто-то из этого дома втайне поклонялся Эйлистри? — звук его голоса снизился до шёпота. — Для выживших это не предвещает ничего хорошего, особенно если Джазред Чолссин узнает об этом.

Преллин, будучи на голову выше К’арлинда, глянула на него сверху вниз.

— Ты слишком умён для мужчины, — она почти нежно коснулась кончика его носа. — Но это касается только женщин. Не суй в это свой длинный нос.

К’арлинд кротко взглянул на неё.

— Не стану, — пообещал он.

Преллин опустила руку. Она воткнула кончик меча в мягкий металл кулона и приподняла его, как трофейную голову.

— И держи свои руки подальше от руин. Всё найденное здесь принадлежит Дому Тех’Кинреллз. Найди другой способ нажить себе неприятности.

— Как прикажете, Госпожа, — поклонился К’арлинд.

Преллин щёлкнула пальцами, призывая парящий диск. Она взобралась на него и отправилась прочь, судя по всему — чтобы поскорее рассказать всем о богохульных выходках Дома Иш’нил. Она настолько торопилась уйти, что даже забыла наказать К’арлинда. Он был едва ли не разочарован.

Флиндерспельд выглянул из-за каменного обломка. Гном проводил Преллин взглядом, в то время как К’арлинд вытащил крохотный меч из трещины, куда столкнула его женщина, и положил в карман.

— Вы задумали путешествие на поверхность, Хозяин? — спросил он на языке жестов.

К’арлинд неодобрительно нахмурился.

— Похоже, ты тоже слишком умён для свирфнеблина.

******

Куилью слушала доклад Рыцаря Тёмной Песни. С момента сражения Каватины с Селветаргтлин минуло уже три дня, и, судя по предыдущим донесениям, случившееся было неизбежным. К счастью, никаких инцидентов, за исключением этого, больше не произошло. Илджрина сообщила, что своды всех пещер южнее Саргаута были тщательнейшим образом осмотрены, и ничего, кроме насекомых, уничтожавшихся прямо на месте, в них не обнаружилось. Помимо этого были проверены и найдены нетронутыми все магические запасы Променада, равно как и Яма, печати на которой также ничто не потревожило.

Им удалось заполучить одежду и снаряжение аранеи, и одна из этих вещиц объясняла, каким образом её обладательница сумела проникнуть сквозь магическую защиту. Это было кольцо — золотой ободок с тремя пустыми промежутками на месте драгоценных камней. При изучении кольца магических свойств не обнаружилось, и вскоре о нём почти забыли, но только не опытная Куилью, которая сразу всё поняла. Среди прочих вещей самой могущественной совсем недавно была эта самая «безделушка», больше известная как кольцо желаний. В том месте кольца, где совсем недавно находился третий драгоценный камень, все ещё ощущалась слабая магическая аура.

Аранея сумела телепортироваться на тщательно охраняемую территорию с помощью последнего желания. Оказавшись внутри, Селветаргтлин использовала свою жреческую магию, чтобы сделаться невидимой для сигналов тревоги. Она привела с собой пожирателя, чтобы тот поглощал энергию всех активированных символов. Вот почему заклинание Каватины произвело подобный эффект. Пожиратель был уже сыт к тому моменту, когда его обнаружила Рыцарь Тёмной Песни. Поглощение зачарованных клинков, вызванных заклинанием Каватины, оказалось смертельным для чудовища, так как выдержать подобное напряжение Плетения ему не удалось.

Теперь практически невозможно было узнать, как долго аранея находилась на территории Променада, пока Каватина не обнаружила её. Если бы охранные символы в южных пещерах не были усилены чарами вечности, путь Селветаргтлин вполне можно было бы отследить, но, будучи постоянно действующими, они обновились вскоре после активации.

Таким образом, цель вторжения Селветаргтлин оставалась загадкой. Из предметов храма ничего не пропало. Ни следов осквернения, ни ловушек, и всё же миссия аранеи обладала огромным значением, судя по её последним словам и способу, которым та предпочла умереть. Она специально уничтожила своё тело полностью, чтобы не оставить возможности получить ответы с помощью некромантии.

Туша пожирателя оставалась невредимой, но его допрос не принёс бы им особой пользы. Пожиратели не могли объяснить разницы между обычным светящимся шариком и артефактом. Все магические предметы для них были одним и тем же — сырой энергией, дожидавшейся, когда ее съедят.

Куилью надеялась отыскать ключ к разгадке в докладах Рыцаря Тёмной Песни или новенькой Талести, но ничего подобного в сообщениях жриц пока не обнаруживалось. За последнее время Куилью довелось услышать слишком много плохих новостей, не только о минувших событиях, и это глубоко тревожило её. Казалось, что ещё один враг Эйлистри перешёл в наступление.

Четыре ночи назад один из убийц Ваэрона проник в храм на Озере Сембер. До того, как убийцу удалось прогнать, были убиты двое мирных прихожан и одна жрица. И это случилось в то время, когда Домам дроу в Корманторе следовало бы всецело сосредоточиться на сражениях у стен вновь возрождённого Миф Драннора. Зачем посреди битвы с могущественным противником жрецы Лорда-Под-Маской переключили своё внимание на убежище Эйлистри? Оставалось надеяться, что тайные агенты Илджрины смогут добыть хотя бы некоторые ответы, но на данный момент Куилью была совершенно сбита с толку.

И это были не единственные отголоски неприятностей. На севере в течение трёх долгих лет покоилось побеждённое зло, а недавно оно вновь показалось наружу. В Год Дикой Магии, когда последователи Киарансли захватили Маэримидру, они нанесли серьёзный вред Плетению. Порча распространялась от этого города из одного поверхностного царства в другое, заражая всё больше и больше земель странными изменениями. Затем зона неподвижной или искажавшейся магии достигла Долин. И хотя жрица, ответственная за всё это, была побеждена, ходили слухи, что, по меньшей мере, ещё одна из высокопоставленных прислужниц Киарансли оставалась в живых. Горстка жриц Эйлистри, ведущих богослужения на далёком севере, слышали рассказы о нежити, объединившейся вокруг призрачной Старухи. Её пронзительные завывания раз от разу забирали множество жизней дроу, и, будучи убитыми, они пополняли ряды её отвратительных последователей. Рассказы были явным преувеличением, и всё же за этим местом следовало бы тщательно следить. Если дальнейшее разрушение Плетения продолжится, Куилью вынуждена будет отреагировать.

Наконец, с далёкого юга пришли тревожные вести о том, что культ Гуанадора в Лурт Дрейере ведёт себя всё более активно. Не желая больше являться предметом охоты для всех остальных, дроу этого города Подземья объявились на поверхности, словно безобразный нарыв, недалеко от храмов Эйлистри в Шааре и лесу Чондал. Что-то заставило их забыть о былой вражде и ныне действовать как единое целое. Куилью молилась, чтобы причиной этому было не появление аватара Гуанадора. Если же это произошло, она будет вынуждена лично возглавить отряд жриц, чтобы отправиться на юг и уничтожить его, хотя подобная война изрядно истощила бы силы Променада.

Казалось, единственным бездействовавшим врагом Эйлистри оставалась Лолс. В самом деле, последователи Паучьей Королевы в течение некоторого времени не напоминали о себе. И это само по себе было подозрительным. Возможно, Лолс, столь равнодушная и безучастная, терпеливо выжидала лучшего момента для нападения, пока другие делали всю грязную работу и втягивали преданных Эйлистри в паутину конфликтов.

Рыцарь Тёмной Песни завершила свой доклад и теперь молча ждала реакции Куилью.

— Идём со мной, — позвала Куилью.

Они только что вернулись после осмотра пещер, где произошло нападение аранеи, и теперь стояли на южном берегу подземной реки, что текла по эту сторону Променада, в том самом месте, где высоко над рекой изгибался новый мост. Старый мост обвалился в реку более века назад, но Куилью всё ещё помнила, как он выглядел, когда она пробивалась через него с товарищами, помогавшими ей одержать победу над аватарой Гуанадора. Тина и грязь безнадёжно испоганили камень, и передвигаться по нему пешком стало затруднительно. Ч’арла, подруга детства Куилью, погибла с песней на устах в этом самом месте, рядом с Куилью и Каватиной. Её смерть была ужасным ударом, но душа Ч’арлы танцевала для Эйлистри, и теперь вся её боль была уже позади.

Куилью почувствовала гордость, пока шла по заново отстроенному мосту и рассматривала плоды собственного труда двух последних десятилетий. Променад воплощал собой красоту и спокойствие, резко контрастируя с опасной атмосферой Подземья. Место, в котором когда-то не было ничего, кроме безумия и отчаяния, было превращено в святыню и заселено фанатичными последователями Эйлистри. И хотя всякий раз в Променаде её сердце наполнялось нестерпимой болью, а слёзы обжигали уголки глаз, жертвы многих прошедших веков стоили этого — все до единой.

Чуть дальше за мостом на реке трудились мирские прихожане, вытягивая из речных вод мелкоячеистые сети, заполненные белыми извивающимися слепоглазками

длиной с палец. Другие, с привязанными к бёдрам корзинами, собирали яйца ящериц и грибы из трещин в стенах пещеры. Большинство из них были дроу — новообращёнными из городов, разбросанных по всему Подземью; немало было и спасшихся с рабовладельческих кораблей Скуллпорта: эльфы с поверхности, дварфы, люди и даже халфлинги, выбравшие путь Эйлистри. Попадались ещё более редкие экземпляры, вроде этого приземистого полудроу с жёсткими волосами и выступающими клыками, выдававшими его оркское происхождение. Когда Куилью и Каватина проходили мимо, он приостановил свою работу и в приветствии показал им знак Эйлистри, соединив указательные и большие пальцы на обеих руках — круг, символизирующий полную луну.

Кивком головы Куилью приветствовала Джуба в ответ и прошептала благословление. Его глаза задержались на ней с ласковым выражением на лице. Куилью незаметно улыбнулась. Даже самым необычным верующим здесь были рады.

Променад включал пять основных пещер — тех, что когда-то были частью Анклава Саргаут, аванпоста павшего Нетерила. Древнее здание внутри пещер восстанавливалось и вновь начинало использоваться. Одна из пещер стала жильём для жриц, другая — домом для мирских прихожан, а третья служила сокровищницей и казармами Защитникам Песни — солдатам, защищавшим Променад. Четвёртая пещера, ранее служившая храмом тёмного божества, превратилась в Зал Исцеления.

Пятая же занимала самое важное место из всех, так как была священной Пещерой Песни. Даже сквозь густые прибрежные заросли Куилью могла слышать звуки пения — жрицы Эйлистри продолжали петь псалом безостановочно, начиная с момента основания храма двадцать лет назад, в Год Арфы.

Пока они прокладывали свой путь по одному из петляющих коридоров, ведущих к священной пещере, Куилью обратилась к Рыцарю Тёмной Песни:

— Тебе знаком лес Веларс, Каватина, не так ли?

Та кивнула:

— Там родилась моя мать. Я часто бывала в нём.

— Мне бы хотелось, чтобы ты как можно быстрее отправилась туда.

Ноздри Каватины дрогнули.

— Госпожа Куилью, если всё дело в аранее…

— Нет, не в ней.

— Я признаю, что мне следовало быть бдительнее. Возможно, тогда я смогла бы обнаружить Селветаргтлин во время первого визита в пещеру.

— Что сделано, то сделано. Ты танцевала достойно. Сражение выиграно. Жаль только, что…

Куилью не закончила предложение. Она ни в чём не могла укорить Рыцаря Тёмной Песни. Каватина была обучена убивать, и мысль о том, чтобы захватить врага живым, могла просто не придти ей в голову.

— Ты любишь охоту, — наконец сказала Куилью.

Каватина колебалась.

— Я в первую очередь защищаю Променад, как и любая другая жрица.

— Я уверена в том, что это так.

— Но я, как полагают некоторые, считаю себя выше обучения новичков.

— Я никогда не предполагала ничего подобного.

— Я следовала плану, составленному Илджриной. Когда Талести заметила над нами какое-то движение, я…

Строгий взгляд Куилью заставил Каватину замолчать. Она видела, что гордость воинственной жрицы была задета — та ведь чуть было не потеряла новенькую Талести. Рыцари Тёмной Песни не терпели ошибок — ни чужих, ни своих собственных.

Когда Каватина готова была слушать дальше, Куилью продолжила:

— В лесу Веларс в последние месяцы замечали странное существо. Оно напоминает женщину-дроу, только гораздо крупнее и обладает огромной силой. Её заметили охотящейся на дроу из Дома Джерл. Прошлой ночью один из выживших после её нападения едва живым добрался до нашего храма, умоляя об исцелении. Он описывал существо на восьми ногах, растущих из туловища прямо под руками, с непробиваемой для клинка кожей, прочной, как обсидиан.

Каватина подалась вперёд, будто гончая, почуявшая след.

— Новая разновидность драйдера? — предположила она. — Или… демона?

— Никто не знает. Мы знаем лишь то, что беглец привлёк внимание существа к нашему убежищу. Оно преследовало его прошлой ночью, но убралось до того, как жрицы смогли броситься в погоню. Я боюсь, что в следующий раз оно собирается напасть на кого-то из наших людей. Именно поэтому я посылаю тебя в лес Веларс. Я хочу, чтобы ты устранила эту угрозу.

Каватина кивнула, её глаза заблестели.

— Вы чувствуете во всём этом руку Лолс?

Куилью помедлила.

— Трудно сказать, но у этого существа — чем бы оно ни было — отравленные укусы, и оно способно плести сети. Оставшийся в живых сказал, что тех, кого оно схватило, нашли висящими в коконах на ветках деревьев. Мёртвыми, — мышцы её лица напряглись. — Невинные, которые могли бы прийти к свету Эйлистри, но теперь их души потеряны для нас.

— Да благословит их Эйлистри, — нараспев произнесла Каватина.

Обе женщины некоторое время стояли в безмолвии. Затем Каватина заговорила вновь:

— Госпожа, я потеряла мой меч, Губитель Демонов, в битве с пожирателем.

Куилью кивнула. Она устремила взгляд вдаль и негромко заговорила, будто сама с собой:

— Оружейник! Меч, если вы позволите.

Она подняла руку, и мгновением позже один из поющих мечей храма появился в воздухе. Куилью ловко поймала его за рукоять и протянула Каватине:

— Ты можешь взять его.

Глаза Каватины расширились. Она отступила от Куилью и взмахнула оружием по широкой дуге, попеременно одноручным и двуручным хватом. Ноты лились из него чистыми, как святая вода. Меч испускал бледное свечение, отражая всплески лунного огня во тьме.

Куилью с наслаждением смотрела, как ловко жрица обращается с оружием.

— Осталось всего двадцать пять таких мечей. Проследи за тем, чтобы он служил благородным целям.

Каватина поклонилась и пообещала:

— Я сохраню его невредимым, Леди.

— Если ты обратишь его против существа, на которое охотишься, поющий меч сделает тебя неуязвимой для любых атак против разума. Он также поможет тебе противостоять некоторым губительным песням и крикам — к примеру, гарпий или визгунов — и околдовать меньших существ.

— Самое мощное оружие, — сказала Каватина.

Затем она взглянула на Куилью:

— Я думала, что поющие мечи никогда не должны покидать Променад.

Куилью помрачнела.

— Наступающая охота, если верить моим предчувствиям, будет иметь великое значение, — она кивнула на оружие. — Достойное как раз этого меча.

Каватина снова поклонилась:

— Милостью Эйлистри, я постараюсь доказать, что тоже достойна этого.

— Я уверена, что ты сделаешь это, — молвила Куилью с улыбкой. — Теперь ты вооружена, давай же направим тебя по твоему пути. Идём.

Они вошли в Пещеру Песни. Она была очищена от сооружений и постепенно возвращалась к естественному состоянию двадцатилетней давности. Пещера была залита лунным огнём Эйлистри, освещавшим статую Куилью, которую Защитники настойчиво требовали возвести на тайной лестнице, ведущей к Яме Гуанадора. Мерцающие волны света танцевали от края до края полога, непрерывно меняя цвет: то бело-голубые, то бледно-зелёные, то лунно-белые и серебристые.

Внутри пещеры пели три жрицы, их голоса возносились и опускались вместе, сливаясь в полной гармонии. Двое из поющих были дроу, третья — поверхностным эльфом, чья бледная кожа купалась в сиянии переменчивых цветов лунного пламени на потолке. Все они были полностью обнажены, не считая святого символа на мифриловой цепочке вокруг шеи. Каждая сидела на голом камне, держа меч над головой и направив его к «луне». Они указывали вверх, но мечи едва заметно двигались вниз, подобно луне, опускающейся за невидимый горизонт. Жрицам нужно было удерживать подобное положение, пока другие не придут, чтобы присоединиться к песне. Иногда жрицы пели здесь в одиночестве, но во время Вечерни в священном гимне сливалось не менее двух дюжин голосов.

Куилью присоединилась к пению, пока они шли через пещеру. «Поднимись из темноты, взойди к свету» — эти строки всегда были одними из самых её любимых.

Её собственный приход к свету состоялся многие столетия тому назад. Она едва помнила крошечный город в Подземье, где родилась. Борьба за возвращение дроу веры и почитания к Эйлистри шла долго и тяжко, но она дала свои результаты. Молодая Рыцарь Тёмной Песни рядом с ней подтверждала это. Каватина была представительницей четвёртого поколения верующих в Танцующую Леди, рождённой на поверхности. Дроу вновь восстанавливали своё право по рождению.

Куилью и Каватина свернули в сторону пещеры, которая привела их к бассейну с водой. Одна из Защитников Песни стояла здесь на страже, когда луна поднималась в небо, хотя враги вряд ли заглянули бы сюда. Она поклонилась, когда они подошли.

— Портал всё ещё активен? — спросила Куилью.

Жрица кивнула. Она указала место на поверхности бассейна — мерцающий круг, похожий на отражение полной луны.

— Мне бы хотелось, чтобы ты отправилась в лес Веларс через Лунный Источник прямо сейчас, — сказала Куилью. — Проведи там столько времени, сколько тебе будет необходимо, чтобы понять происходящее. Будь внимательна и используй все дары, что пошлёт тебе Эйлистри. Делай всё, что считаешь нужным ради защиты наших святынь в Корманторе.

Глаза Каватины блестели от предвкушения. Девушка выглядела довольной тем, что снова выходит на охоту, и Куилью знала, что патрулирование храма до слёз наскучило девушке. Та отдала Куилью честь поющим мечом.

— Мой меч защитит их от опасности, — пообещала она. — Будут ли другие указания, Леди?

— Только одно, — сказала Куилью, пряча улыбку. — Если ты несёшь с собой свитки или ещё что-нибудь, что может пострадать от воды, я советую тебе спрятать их понадёжней.

*****

К’арлинд вздрогнул, когда только что созданное им волшебное око прошло через портал. Он уже дважды проводил разведку подобным образом, ожидая наступления ночи в Верхнем мире, но даже тусклое сияние меньшего светила Королевств — луны — оставалось болезненно ярким для него. Ему потребовалось некоторое время, чтобы лучше осмотреться вокруг: бледные каменные стены, засыпанный песком пол и тёмное небо, усеянное белыми точками — звёздами. Они слегка напомнили ему волшебный огонь, в считанные мгновения поглотивший строения Чед-Насада, и всё же звёзды смотрелись красивее.

Портал был открыт в стене разрушенного здания с открытым небом вместе крыши. Вторая арка, не магическая, выходила на улицу, вымощенную широкими каменными плитами. Насколько можно было судить по высоте арки, строителями здания были люди или здешние эльфы. Фрески на стенах могли бы сказать больше, но уже утратили былую чёткость, и на их месте можно было рассмотреть лишь расплывчатые пятна.

К’арлинд направил око в арку, а оттуда — на улицу. Казалось, вокруг не было ни души.

Изображение сменилось помехами, когда действие заклинания закончилось. Он повернулся к Флиндерспельду, лежащему возле него животом на камнях. Слуга отчаянно ёрзал, пытаясь стянуть с себя тугие кожаные перчатки, которые маг приказал ему одеть. К’арлинд постучал ему по голове костяшкой пальца.

— Сначала гномы, — сказал он, указав на арку со святящимися рунами.

— Куда он ведёт? — спросил Флиндерспельд.

С помощью чар кольца К’арлинд заглянул в мысли глубинного гнома. Флиндерспельд оценивал возможности. Если портал вёл на другой план, думал он, возможно, ему наконец-то удастся освободиться от власти кольца.

— Вползай туда и убедись в правильности своих предположений, — предложил К’арлинд, усмехнувшись про себя.

Флиндерспельд колебался, но хорошо понимал, что отказ войти в портал лишь отсрочит неизбежное. Бормоча себе под нос, он с трудом протиснулся вперёд, и его голова, плечи и грудь постепенно исчезли в арке.

Когда глубинный гном уже преодолел половину пути, его ноги неожиданно скользнули вперёд, будто он внезапно потерял опору. К’арлинд на мгновение замешкался, а затем понял, что уровень пола по ту сторону портала был значительно ниже, чем здесь перед аркой, нижнюю часть которой скрывали развалины. Флиндерспельд просто-напросто свалился. К’арлинд сосредоточился, но так и не услышал мыслей Флиндерспельда. Этого следовало ожидать: дальность действия кольца была ограниченной, и связь с глубинным гномом оборвалась.

Он вызвал второе волшебное око и направил его во врата. Флиндерспельд стоял возле портала и, морщась, потирал щёку. Должно быть, он исцарапал её во время падения; желающих напасть на него пока не объявилось.

Гостеприимство далёких земель не произвело на него впечатления, и, прежде чем самому ступить в портал, К’арлинд сотворил вокруг себя силовое поле, подобное магическому доспеху. После этого маг с уверенностью шагнул в арку. На мгновение он ощутил давление со всех сторон, потерял ориентацию в пространстве, а потом оказался рядом с Флиндерспельдом на каменном полу. Глубинный гном дрожал, несмотря на надетый тёплый плащ.

К’арлинд сразу ощутил сухость воздуха. Он был таким же холодным, как и под землёй, но здесь воздух был ещё и насквозь пропитан пылью. Его ноги шаркнули по песку, когда он развернулся, чтобы осмотреть комнату без крыши. После постоянного шума текущей воды, заполонившего Чед Насад, Верхний Мир казался зловеще безмолвным. Он мог слышать даже дыхание Флиндерспельда.

— Где мы? — шёпотом спросил глубинный гном.

Внезапно тень пронеслась по комнате — что-то запрыгнуло через открытый потолок, а затем приземлилось у дальней стены. К’арлинд успел мельком рассмотреть существо, покрытое рыжеватым мехом, размером с ездового ящера. Верхняя часть туловища с золотистой кожей напоминала человека, а нижняя, животная, была увенчана длинным хвостом.

Существо, казалось, не заметило их. Даже когда К’арлинд поднял руки, чтобы сотворить заклинание, оно так и оставалось припавшим к земле, не обращая на них внимания, а затем резко отпрыгнуло.

«Есть предположения, что это может быть? » — жестами показал К’арлинд.

Разум Флиндерспельда был чист, как неисписанный пергамент. Он никогда не видел ничего подобного и лишь молча покачал головой.

К’арлинд напряг слух, но так и не смог уловить звуков существа. В качестве меры предосторожности он сделал себя невидимым. Ещё одно слово, ещё один жест — и Флиндерспельд тоже стал невидимкой.

К’арлинд почувствовал, как Флиндерспельд взял его за край пивафви. Вместе они направились в сторону арки, ведущей на улицу. Не успели они достичь её, как снаружи в помещение скользнул дроу — мужчина с длинными белыми волосами, одетый в пивафви и перчатки из кожи ящера, как и К’арлинд. Глаза его сияли не обычным красным, а бело-голубым светом.

— Быстрее, — прошептал он на Высоком языке дроу с характерным акцентом жителя Чед Насада. — Пока чудовище не вернулось. Следуй за мной.

К’арлинд мгновенно стал подозрительным. Почему дроу не использует безмолвную речь, если рядом враждебное существо? И почему, если чары невидимости не были для него помехой, он смотрит больше не на него, а на портал? Сходные подозрения Флиндерспельда восполнили недостающие части головоломки. Там, где К’арлинд видел дроу, Флиндерспельд видел другого глубинного гнома, который говорил с ним на языке свирфнеблин. Новоприбывший был иллюзией. Конечно, это не обязательно значило, что создавший иллюзию был настроен враждебно. Возможно, он всего лишь проявлял предусмотрительность.

К’арлинд извлёк из кармана один из миниатюрных серебряных мечей, принадлежавших мёртвой жрице, нащупал руку Флиндерспельда и вложил в неё кулон. После этого он сделал глубинного гнома видимым и поспешно отступил в сторону.

Дроу-мираж повернулся к Флиндерспельду — кто бы ни создал иллюзию, он точно наблюдал за комнатой — и повторил призыв.

К’арлинд заставил Флиндерспельда выставить украшение перед собой. Иллюзия не удостоила крохотный меч особого внимания, едва взглянув на него.

К’арлинд левитировал вверх, в то время как Флиндерспельд был вынужден двинуться вслед за иллюзорным дроу. Как только К’арлинд оказался достаточно высоко, чтобы видеть пространство за пределами полуразрушенных стен, он заметил существо с рыжевато-коричневым мехом, прятавшееся в аллее вверх по улице. Как только К’арлинд заставил безмолвно протестующего Флиндерспельда следовать за дроу-иллюзией, существо припало к земле и нетерпеливо замахало хвостом. Из меховых лап показались когти.

Определённо, существо было настроено враждебно, но его возможности предоставили бы К’арлинду больше информации об этом месте.

Он сотворил заклинание. Каменная плита, на которой притаилось существо, стала мягкой, словно грязь, и его задние лапы увязли в ней. Затем маг прошептал второе заклинание, и камень вновь обрёл былую твёрдость. Существо уже сообразило, что его лапы попали в ловушку, и теперь металось, пытаясь вырваться. Свирепый рык разнёсся по улице, когда оно осознало, что освободиться не удастся.

Иллюзия дроу исчезла. Как только это произошло, К’арлинд ослабил контроль над телом Флиндерспельда. До этого глубинный гном успешно отвлекал внимание, и теперь, К’арлинд не хотел подставлять его под удар других странных существ, которые могли скрываться неподалёку.

Вместо того чтобы отступить, глубинный гном внезапно упал без чувств посреди улицы, крошечный серебряный меч выскользнул из его руки.

К’арлинд прощупал сознание слуги: Флиндерспельд был ещё жив. Мысли замедлились, сознание затуманилось, но всё-таки не оставили его.

Существо с рыжим мехом издало протяжный рык. Где-то на другом конце руин ему ответил ещё один, точно такой же.

Понимая, что оно позвало на помощь своих соплеменников, К’арлинд тотчас опустился на пол разрушенного здания. Оставаясь невидимым, он поспешил на улицу в сторону Флиндерспельда.

Но он был не один. Из дверного проёма на другой стороне улицы появилась дроу — женщина с белыми волосами по пояс, одетая в штаны и кольчугу поверх рубахи. Она добралась до Флиндерспельда мгновением раньше К’арлинда и хлопнула ладонью по груди глубинного гнома.

«Убежище! » — выкрикнула она, и исчезла вместе с Флиндерспельдом.

К’арлинд резко остановился на усыпанной песком плите и едва слышно выругался. Его единственный слуга пропал. Однако прежде, чем начать предаваться сожалению, он почувствовал щекотку глубоко в сознании.

Я знаю, что ты где-то здесь. Освободи меня. Я могу помочь тебе.

К’арлинд рассмеялся. Магическое послание существа могло бы подействовать на кого-нибудь менее подозрительного, но не на дроу. Он извлёк палочку из футляра, направил на существо и произнёс командное слово. Острые шары льда пронеслись через улицу и с неприятным звуком врезались в грудь существа. К’арлинд прицелился лучше и выстрелил снова, на этот раз лёд ударил в лицо существа, запрокинув ему голову. Чудовище рухнуло без сил, мёртвое или от потери сознания, его ноги всё ещё были заключены в камне. К’арлинд услышал хруст костей, когда одна из лодыжек существа сильно изогнулась и треснула.

Открытое нападение вернуло ему видимость. Он почувствовал на себе чей-то взгляд. Повертев головой, маг увидел другую женщину дроу, стоявшую неподалеку и пристально вглядывавшуюся в него. Как и её предшественница, она была одета в кольчугу и вооружена мечом. Её волосы, еще белоснежнее, чем у другой женщины, были стянуты в узел на затылке. Крошечный меч — кулон Эйлистри — висел на её шее. В последний раз окинув взглядом поверженное существо, она кивнула и двинулась вперёд.

— Отличная работа. Ламии весьма многообещающие противники.

К’арлинд опустил палочку, но не стал убирать её. Замаскировав шёпот под вздох, он применил простое заклинание. Когда он свёл пальцы вместе, крохотный серебряный меч, обронённый Флиндерспельдом и сейчас лежавший на земле рядом с ним, поднялся в руку мага. Он медленно вытянул его перед собой и поклонился. Когда он выпрямился, женщина заметно расслабилась.

— Куда другая женщина забрала глубинного гнома? — спросил К’арлинд.

— Твой друг в безопасности. Роваан позаботится о нём.

К’арлинд чуть было не рассмеялся вслух. Друг? Любой другой живо понял бы, что Флиндерспельд — раб К’арлинда.

Пока жрица приближалась к К’арлинду, её глаза изучали его лицо. Он подавил вздох. Несмотря на сломанный нос, он, казалось, всегда производил подобный эффект на женщин, но она всё же нахмурилась, когда спросила:

— Из какого ты Дома?

К’арлинд едва не солгал — ложь стала для него рефлексом — но решил не делать этого.

— Дом Меларн.

Глаза жрицы расширились.

Сердце К’арлинда учащенно забилось. Он сильно рисковал — делал то, что раньше и в голову придти не могло.

— Ты знаешь мою сестру, — сказал он, больше утверждая, чем спрашивая. — Халисстра Меларн.

Она чуть было не кивнула, но остановилась:

— Я знала её.

— Знала? — спросил К’арлинд. — Значит, она?..

Где-то в другой части разрушенного города прозвучал рык. Второе существо, покрытое коричневым мехом, приближалось. А может быть, и третье.

— Нам нужно уйти, — женщина подняла руку, потянувшись ладонью к груди К’арлинда. — Ты готов?

К’арлинд встретился с ней взглядом, а затем покорно опустил глаза.

— Да. Бери меня.

Женщина удивлённо приподняла брови. Потом она рассмеялась чистым, искренним смехом, и в нём не прозвучало привычной жестокости.

— Тебе предстоит узнать много нового, проситель, — сказала она. — Там, куда мы направляемся, всё совсем иначе.

Она коснулась его груди, произнесла слово, и очертания разрушенного города исчезли.