Глава вторая

К’арлинд стоял, сцепив руки за спиной, над разбитым краем того, что когда-то было широкой улицей из известковой паутины. За широкой пропастью был виден неровный выступ — место окончания улицы, угнездившееся на дальней стене. Подобные выступы усеивали стены и вверху, и внизу. Город, когда-то заполнявший огромную пещеру, насчитывал сотни слоев-уровней. Эта некогда запутанная каменная паутина ныне лежала кучей обломков глубоко внизу — вместе с остатками благородных Домов, храмов и академий, висевших на ней, словно сверкающие кулоны. Магическое свечение, покрывавшее камни, совсем потухло, скрытое чешуей из грибов, выросших за три года, прошедших с падения города.

Он дрожал. Воздух был холоден и сыр, увлажненный непрерывными струями воды, стекающими по стенам пещеры. Он вырос в Чед Насаде, но столетие жизни в нем так и не приучило его к местному климату. Холод словно пробирал его до костей.

В Чед Насаде когда-то жили почти тринадцать тысяч дроу. Вероятно, лишь десятая часть их спаслась, влача жалкое существование в руинах и одновременно пытаясь спасти хоть что-то из того, что не сожгли дуэргарские огненные бомбы. И борьба. Вечная борьба. Лишь горстка из сотни благородных Домов пережила падение города — Дома малозначимые, крепости которых стояли на менее престижном внешнем краю паутины, у влажных стен пещеры. Они все еще враждовали, неспособные объединиться в союз, который смог бы избавить то, что осталось от города, от владычества Джазред Чолссин.

Где-то под этим темным каменным хаосом лежали руины Дома Меларн. Он был первым из павших благородных Домов, прихватив с собой солидный кусок города, ничей с тех пор, как матрона Дома Меларн — мать К’арлинда — была убита теми, кто стоял ниже ее. Это убийство заставило остальные одиннадцать благородных Домов схлестнуться между собой, не позволив им встретить дуэргарскую угрозу.

— Разделенные — падём, — прошептал К’арлинд.

Он поднял левую руку и задумчиво посмотрел на эмблему, которую носил на широкой кожаной повязке на запястье. Вырезанный на адамантитовом овале символ Дома Меларн — глиф, чем-то напоминающий тощую фигуру человека, руки которого согнуты, а одна нога поднята, словно в танце. Эмблема теперь мало что значила — К’арлинд был единственным выжившим из своего Дома, и он был мужчиной. Так как наследство и титул переходили по женской линии, он не мог предъявить права на любую собственность, возвращенную из руин его бывшего дома. Он мог лишь бессильно смотреть, как все разграбляют другие.

Опустив руку, он склонился вперед, всматриваясь в выступ чуть ниже на противоположной стене, на котором угнездился Дом Тех’Кинреллз — Дом, которому он неохотно предложил свои услуги после падения города. Под ним были ямы руин, в которых шли раскопки. Голые камни слабо светились волшебным огнем — паутиной лавандового, индиго и темно-красного — что сверху выглядело как переливающаяся лужа. Платформа медленно поднималась над пропастью, ведомая лебедкой на высоком уступе. Ее тяжело вращала дюжина темных фигур — рабы, обессилевшие от непрерывных раскопок

Все это казалось бесполезным. Хотя некоторые магические сокровища, вероятнее всего, пережили падение, но они оказались захоронены настолько глубоко, что поиски их заняли бы у целой армии дварфов немалую часть столетия. Однако, раскопки Дома Тех’Кинреллз предполагали нечто важное — хоть какое-то подобие организации. Под предводительством этого некогда влиятельного Дома у дроу Чед Насада все же был шанс вернуть свою пещеру.

К’арлинд фыркнул с горьким смешком. Кого он обманывает? Скорее уж лохматые грузные роты отрастят крылья и полетят, чем удастся восстановить город.

Под его ногой хрустнул камушек. На секунду заволновавшись, он убрал ногу. Кусок породы упал, маленькие кусочки посыпались вслед за ним. К’арлинд прислушался, но так и не смог услышать звука их падения. Дно пещеры было слишком далеко внизу.

Хватит.

Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и убрал от края одну ногу, а потом и другую. И шагнул вперед, бросившись в пустоту.

Воздух раздул в падении его пивафви, капюшон слетел с головы. Он распластал его рубаху и штаны по телу и растрепал белые волосы до плеч, превращая их в спутанную гриву. Он открыл глаза, чувствуя, как ветер выжимает слезы. Раскинул руки, позволив воздуху свистеть в растопыренных пальцах. Сердце дико стучало в груди, и было ощущение, словно живот размазало по спине. Усмехаясь, он в некоем болезненном очаровании смотрел, как дно пещеры мчится навстречу. Эта куча камней внизу — это смерть.

Ближе, ближе…

Ну!

К’арлинд мысленно прокричал команду, освобождая магию эмблемы своего Дома. Его тело резко дернулось, остановившись настолько близко от земли, что его нашейный кошелек стукнулся о каменную глыбу. В тот момент, когда он перешел от падения к левитации, его внутренности словно вырвало из тела невидимой рукой. Яркий свет мельтешил в глазах. Тьма плотоядно хохотала, маня его, но он избавился от этого ощущения и подвил рвоту.

Он парил — с кружащейся головой, но ликуя. Взрыв хохота сорвался с его губ, дикий, как жертва заклинания жуткого веселья. Потом он овладел собой. Это был не первый раз, когда он свободно падал с большой высоты. Будучи студентом Консерватории, он соперничал с другими неопытными магами, выясняя, кто из них хладнокровнее, но это было много лет назад.

И никогда он не был так близок к тому, чтобы удариться о землю.

Переворачивая свое тело в вертикальное положение, он отдал второй мысленный приказ, вызывая парящий диск, который отнесет его обратно к Дому Тех’Кинреллз. Пока он ожидал его, что-то попалось ему на глаза. На обломках лежало тело женщины-дроу. В рухнувшем городе трупы сами по себе не были чем-то необычным, но он в последнее время не слышал о каких-либо ссорах, а тело выглядело свежим.

Очень свежим.

Он снизился, грациозно приземлившись. Затылок женщины выглядел, словно разбитая чаша.

И что-то разбило его. Красное пятно, окрасившее ее волосы и руины там, где она лежала, все еще растекалось.

К’арлинд осторожно озирался по сторонам — несомненно, он только что кому-то помешал — но не видел никого поблизости. Даже взгляд сквозь кристалл не обнаружил невидимых врагов, скрывавшихся поблизости. Возвращая магический кварц обратно в карман, он применил заклинание, показавшее все магические вещи на мертвой женщине — меч в ножнах, ботинки, два кольца на откинутой руке. Все — средненькие двеомеры.

Едва он подошел ближе по осыпающимся обломкам, как часть загадки была разгадана. Рядом с ногой трупа лежал кусок известковой паутины, также ярко окрашенный кровью.

— Во имя Темной Матери… — прошептал он. Взглянул наверх, пытаясь вычислить вероятность того, что камень, сдвинутый его ногой, обрушился точно женщине на голову. Работа Лолс, несомненно.

Он покачал головой.

Встав на колени, он перевернул тело, чтобы посмотреть, носила ли она эмблему Дома. Не носила — но была серебряная цепочка вокруг шеи с кулоном в форме тупого меча. На клинке был нанесен круг с мечом поверх него — святой символ Эйлистри.

Кулон испускал волшебную ауру. К’арлинд было оставил ее там, где она и была, но его заинтересовало, что же жрица запрещенной веры делала в Чед Насаде. Разорвав цепочку, он сунул кулон в карман. Он еще пригодится, когда ему придется оспорить чью-то лояльность.

Жрица выглядела молодой — возможно, ей еще не было и ста лет. Ее лоб еще не покрывали морщинки. К’арлинд не узнал ее. Возможно, она была из мародеров, приехавших в Чед Насад в поисках добычи.

Его губы изогнулись в иронической усмешке. Единственным, что она нашла в руинах, была ее смерть.

Он стянул кольца с ее пальцев и положил в карман. Потом наполовину вытащил ее меч из ножен. Лезвие заскрежетало — в ножнах был песок. Клинок выглядел стальным, а не адамантитовым, с золотой филигранью. Он походил на изделие эльфов с поверхности. Это был не тот предмет, который нужен был К’арлинду. Он предпочитал сражаться на расстоянии, с помощью заклинаний. Он вернул его в ножны и продолжил обыск тела.

Дюжина крошечных мечей свисала с металлической петли, привязанной к поясу жрицы. Они напомнили К’арлинду связку ключей, хотя по краям у них не было надписей. Они были серебряными и имели ту же форму, что и кулон, хоть и не были волшебными. Под действием минутного порыва он оторвал их от пояса жрицы и тоже спрятал в карман. Он обыскал ее карманы, но не нашел ничего интересного. В ее карманах также что-то было — похоже, опять песок. Однако одежда ее была чиста, так что песок был не речным.

Он сдернул с ее ног ботинки. Они были слишком велики для него, но магия подгонит их под его ноги, так что он решил оставить их себе, а не пускать на обмен. На одном из ботинок было несколько крошечных шипов, впившихся в подошву, и на конце каждого из них — влажный кусочек свежего зеленого растения. Она, вероятно, наступила на колючее растение. К’арлинд понюхал их, но аромат был ему незнаком.

Он оторвал шипы и отбросил их в сторону, затем почесал пальцем подбородок. «Поверхностное растение? », вслух подумал он.

Он стоял, размышляя над тайной, оставшейся от жрицы. То, что она использовала магию, чтобы отыскать Чед Насад, было и так ясно. Вещество растительного происхождения на подошвах было свежим — оно бы не было таким, если бы она пришла в разрушенный город через Подземье. Она не могла телепортироваться сюда — фаэрзресс, окружающие руины города, делают вероятность достижения цели столь же неудачными, как…

Да-да, столь же неудачными, как шанс зайти точно в то место, где камень, сдвинутый чьей-то ногой наверху, может убить ее.

Может быть, портал?

Если где-то есть портал, то К’арлинд не против приберечь этот секрет.

Зная, что другие могут увидеть тело и сделать точно такие же выводы, он дотронулся до него и произнес слова заклинания. Тело пропало из виду. Второе заклинание гарантировало, что невидимость останется на месте. Выпрямившись, он залез в карман за крошечной раздвоенной веточкой и произнес слова прорицания. Закрыл глаза и стал медленно поворачивать веточку в руках.

Там. Слабый толчок в его сознании, заставивший его наклониться вперед.

Открыв глаза, он пересек кучу расползающегося мусора. Он прошел примерно дюжину шагов, когда увидел горизонтальную щель между двумя каменными плитами — отверстие было достаточно большим, чтобы дроу мог проползти сквозь него на животе. Мысленный сигнал шел именно из отверстия.

Он встал на колени и всмотрелся внутрь. За расселиной что-то мерцало волшебным фиолетовым светом: магический шрифт, написанный на полукруге вдоль вершины полузасыпанной арки. Он был прав! Мертвая жрица пришла через портал. Верхняя часть арки была отлично видна. Куча мусора, ранее скрывавшая ее из виду, вероятно, провалилась в портал после его срабатывания. Нижняя часть арки все еще была захоронена под огромной плитой упавшего камня. Но этого и так достаточно для того, чтобы портал мог быть полезен.

И — это и вправду была что-то потрясающее — он видел этот портал раньше. Это был именно тот, к которому он вел свою сестру и ее спутников три года назад, когда они бежали из рушащегося города.

Он покачнулся на пятках, пораженный совпадением.

Воспоминания.

Портал был внутри Свисающей Башни. К’арлинд провел Халисстру и ее спутников к нему — лишь для того, чтобы столкнуться с защитником портала, железным големом. Голем напал на группу, оттеснив их от портала и схватив К’арлинда.

Когда в полу позади голема разверзлась трещина, он провалился, таща за собой и К’арлинда. К’арлинд был в мертвой хватке падающего голема, когда сталактит Свисающей Башни оторвался от потолка пещеры и полетел сквозь город вниз, разрушая по пути улицы и здания. От голема он избавился, телепортировавшись прочь еще в середине полета.

Он решил, что его сестра и ее компаньоны погибли, когда башня разбилась вдребезги о дно пещеры глубоко внизу. Он даже не потрудился поискать тело Халисстры, решив, что оно будет лежать глубоко в обломках, но сохранность портала дала новый шанс. Возможно, Халисстре удалось сбежать через него еще до того, как башня обрушилась. Если так, то она все еще может быть там, куда он вел. Она, вероятно, тоже решила, что ее родной брат мертв. Последний раз, когда Халисстра его видела, он был схвачен големом, тянущего его в смертельное падение. Она, вероятно, слышала о полном разрушении города — что объясняло, почему, если она все еще жива, она не вернулась в Чед Насад.

Если Халисстра была жива и если К’арлинд сможет определить ее местонахождение, он мог бы улучшить свое положение. Вместо того, чтобы быть подчиненным другого Дома — по сути немногим лучше, чем рабом — он может в один прекрасный день вновь стать членом благородного Дома. Это будет, конечно, Дом всего лишь из двоих, но время исправит это. Дом Меларн вновь поднимется.

Он глубоко вздохнул, заставив себя остановиться. Халисстра, возможно, даже не прошла через портал, напомнил он себе. Ее скелет вполне может лежать где-то под кучкой развалин, на которых он сидел. Нельзя позволять себе надежду. Пока.

Шум позади заставил его обернуться, свободная рука нащупала на бедре волшебную палочку, вложенную в футляр, но это был всего лишь парящий диск, который он вызвал ранее. Однако, с тем же успехом это мог быть и один из его врагов. Он выругал себя за то, что позволил своей бдительности ослабнуть. Это было глупо, если он хочет выжить.

И К’арлинд очень сильно хотел этого.

Он оглянулся на арку. Шрифт больше не блестел. Вероятно, вновь активировать портал достаточно легко — надпись была на Драконьем, который К’арлинд знал — но он не собирался идти вслепую на неизвестную территорию, не изучив всего, что мог узнать о мертвой жрице. Она, в конце концов, пришла откуда-то, куда вел портал.

Он бросил осторожный взгляд вокруг, отмечая в руинах ориентиры. Затем, скрестив ноги, устроился на парящем диске и поспешил прочь.

*****

Почти в трехстах лига на восток, в малопосещаемой части подземного лабиринта, известного как Подгорье, Рыцарь Темной Песни и жрица-новичок Эйлистри патрулировали темную пещеру, ведущую мимо нескольких естественных каменных колонн. Почти тысячу лет назад пещера была одним из рукавов протяженного города Подземья. Дроу, построившие его, давно ушли — уничтоженные слизью и илом, которых почитали — но следы построенного ими все еще были заметны. Например, колонны и стены были покрыты отметинами, когда-то служившими зацепками и точками опоры. Дыры в потолке пещеры были входами в дома, вырезанные магией из цельного камня. Еще больше дыр, беспорядочно перепутанных, словно норы, служили окнами этих домов. В некоторых из них даже сохранились прозрачные камни-стекла, но накопившийся за столетия помет летучих мышей не позволял увидеть то, что было внутри.

Рыцарь Темной Песни не обращала на это внимания, поскольку шли они уже давно.

— Мы не так давно заполучили эту территорию. Надеюсь, когда-нибудь мы присоединим ее к Променаду, — говорила Каватина новенькой. — Хотя сейчас тут живут лишь ужасные летучие мыши, плащевики, ползуны — и иногда авантюристы, которые натыкаются на трех остальных и стараются, чтобы те их не съели.

Вид новенькой заставил Каватину улыбнуться. Поза ее, однако, была напряженной. Глаза задержались на темных дырах в потолке пещеры. Понятно, подумала Каватина. Это был первый патруль Талести к югу от Реки Саргаут. Новенькая обучалась в течение двух лет, но до сих пор не окропила свой меч кровью. Она провела все это время внутри безопасных границ Променада — храма, названного так верующими Эйлистри и лежащего на другом берегу реки. Каватина все еще слышала глухое бульканье Саргаута, но успокаивающие звуки Пещеры Песни остались далеко позади.

Она указала на пятно на полу.

— Видишь гладкое место на полу? — спросила она.

Новенькая кивнула.

— Слизь проделала этот путь много лет назад, но именно этот, вместе с остальными миньонами владыки грязи и слизи, вел в Яму Гуанадора. Которая что?.. — спросила она.

Новенькая торжественно произнесла:

— Это Яма, в которую Древнего заточила Избранная Эйлистри, Куилью, Первая Леди Танца. Она сотворила Курган Эйлистри, чтобы отметить место, где был побежден Гуанадор.

— Где была побеждена его аватара, Талести, — поправила Каватина. — Сам Гуанадор все еще скрывается в своих владениях. Вот почему мы патрулируем эти темные залы — и вот почему мы построили здесь свой храм. Мы должны убедиться, что его аватара никогда больше не восстанет.

Талести нервно кивнула.

Каватина улыбнулась.

— Прошло много времени с тех пор, как что-то сочилось по этим залам, — заверила она новенькую. — Примерно шестьсот лет.

Еще один нервный кивок.

Каватина вздохнула. Новеньким, как правило, не позволялось отправляться в действительно опасные места — даже в сопровождении закаленных Рыцарей Темной Песни. Здесь Талести было почти не о чем волноваться. Цель патруля состояла в том, чтобы проверять недавно размещенные защитные глифы и символы, сообщавшие обо всем, что нуждалось в восстановлении.

Они продолжали продвигаться по пещере — жрица-новичок в простом кожаном доспехе и жрица-воин в короткой мифриловой кольчуге со стальным нагрудником, украшенным рельефным символом ее богини. У каждой из женщин был на бедре меч, рядом — кинжал. У Рыцаря Темной Песни также был охотничий рог, перекинутый через плечо на ремне. Обе жрицы были дроу, их эбеновая кожа сливалась с темнотой — с ней лишь контрастировали их белые волосы и брови.

Каватина, несмотря на свой более высокий статус, еще не отметила первое столетие своей жизни. Едва ли взрослая — по стандартам дроу. Дочь Танцора Меча, она имела стройное телосложение, как и у матери. Она была высока, даже по меркам женщин-дроу — большинство других жриц доставали ей лишь до плеча. Только Куилью была выше ее. Пока Каватина была маленькой, она выслушала бесчисленные насмешки по поводу того, что она длинна и узка, как лезвие меча, но тупа как кувалда, когда выражает свои мысли.

Талести, с другой стороны, была скорее среднего возраста, ее тело размякло за десятилетия праздной жизни. Она пришла к вере в Эйлистри совсем недавно, после жизни в избалованной роскоши одного из благородных Домов Мензоберранзана. Мотив, по которому она покинула город, был далек от веры — она навлекла на себя гнев своей матроны и еле пережила яд, подсыпанный ей в вино. Она направилась в Скуллпорт за противоядием, но сбилась с пути и наткнулась на Променад — развилку на ее жизненном пути, после того как согласилась стать незримой рукой Эйлистри.

Талести изменилась — из ленивой, потакающей своим желаниям гадюки она стала ярым приверженцем, приняв богиню искренне, едва она поняла, что действительно значит вера в Эйлистри. Когда пришло это просвещение, она открыто плакала, чего никогда не делали дроу из подземелья. Она доверяла Каватине — и это было первое за два с половиной столетия, что она позволила себе чувствовать.

Каватина и раньше неоднократно слышала это. Она была рождена с верой в Эйлистри и повидала немало новообращенных. И завидовала всем и каждому. Сама она никогда не знала экстаза, который приносит момент искупления. Хотя у нее был — она улыбнулась — опыт сильного возбуждения, когда она пронзала своим мечом одного из демонических слуг Лолс. Далеко не одного, на самом деле.

Она вздохнула. По сравнению с охотой на демона патрулирование было скучной работой. Она почти молилась, чтобы с потолка рухнул плащевик. Ласкала меч на бедре. Губитель Демонов быстро бы сделал свое дело. Меч не мог звенеть, как поющие мечи храма, но разделил с Каватиной гораздо больше сражений, чем можно было предположить.

Они продолжали идти по пещере, удостоверяясь, что ни один из магических символов не разрушен. Каждый символ был размером с нагрудник — приметно прорисованный на стенах, полу или на колоннах, высившихся в пещере, и обязательно привлекал взгляд. Символы были нарисованы с использованием пасты, сделанной из смеси жидкой ртути и красного фосфора, смешанной с толчеными алмазами и опалами. Настроенные на преданных Эйлистри, символы были безопасны для глаз жриц и мирских верующих, но любой, кто имел злые намерения, едва взглянув на символ, приводил его в действие, как и любой клирик, служащий врагам Эйлистри. Каватина указывала Талести на различия между этими символами — какие из них вызывали пронзительную боль, а какие лишь ослабляли.

— Ни одного убивающего? — спросила новенькая. — Почему бы не убивать наших врагов сразу?

— Потому что у всех дроу есть шанс искупления, — ответила Каватина. Затем мрачно улыбнулась. — Хотя у некоторых надежды намного меньше, чем у других. Вот для чего наши мечи. Как только враг истощен, мы даем ему один шанс. Он может жить с песней — или умереть с мечом.

Талести кивнула, в ее глазах блеснули слезы. Она сделала правильный выбор всего лишь два года назад.

Они шли дальше, мягко напевая гимн, дезактивирующий другую защитную магию пещеры. Крошечные колокольчики, висящие на серебряных нитях, были спрятаны среди колонн то тут, то там. Способные обнаружить движущихся предметы в пещере, если они не напевают нужных слов, колокольчики издавали громкие тревожные звуки, слышные за дюжины шагов отсюда. Заклинание тишины могло бы приглушить звук, но оно будет действовать недолго, и всего лишь на один из колокольчиков — а каждый скрытый колокольчик нужно сначала найти.

Каватина выборочно проверяла колокольчики — на месте ли они. Ни один не был потревожен. Все они огласили окрестности ясным звоном, когда Каватина стукнула один из них ногтем.

Точно так же, как и Променад, пещера была защищена не только видимой защитой, но и менее материальным волшебством. На это место, опрысканное святой водой и ладаном, были наложены заклинания, не позволяющие найти его никому, кто не имел соответствующей магии для поиска. Они же были мощным барьером, не позволявшим врагам телепортироваться или перемещаться сюда — даже в астральной или эфирной форме. Защитное заклятие было постоянным, и снять его могли лишь очень могущественные заклинатели. Единственным способом обойти его была одна из святых песен Эйлистри, но даже она не давала гарантии безопасности. Те, кто используют песню для того, чтобы миновать магический барьер, получат немалые — возможно, и смертельные — раны, если имеют злой умысел.

Пещера сузилась, пол то поднимался, то опускался. Жрицы карабкались меж двумя бесформенными сталактитами, похожими на осевшее тесто. Несколько раз Талести прочерчивала своими ножнами линии на мягком известняке. Жрице-новичку еще предстояло многому научиться, чтобы перемещаться бесшумно.

— У плащевиков будет полно времени для засады со всем этим шумом, который ты устроила, — предупредила ее Каватина.

Талести тяжело задышала от старания. Ее лицо потемнело от румянца:

— Мои извинения, Госпожа.

— Темная Леди, — поправила Каватина. — Здесь нет матрон-матерей.

— Мои извинения, Темная Леди.

Каватина кивком приняла извинение.

В конце концов, они достигли того места, где пещера завершалась. Потолок был настолько низок, что Каватина могла дотронуться до него. Слабый ветерок шел из расселины над ее головой. Узкая расщелина, шириной как ее плечи, изгибом уходила к поверхности. Она смотрела, как Талести вглядывается в отверстие.

Там, внутри расселины, было движение — трепетание крыльев. Талести пронзительно закричала, когда на нее выпрыгнуло что-то маленькое и черное. Каватина, начав вытаскивать меч, едва Талести вздрогнула, вернула его в ножны. Она уставилась на существо, с писком спешащее прочь.

— Летучая мышь, — вздохнула она. — В следующий раз, когда на тебя что-нибудь понесется, постарайся достать меч или произнести заклинание. — Она кивнула в сторону расселины. — А теперь давай проверим глифы.

Талести, покраснев, пробормотала молитву, запускающую поисковое заклинание. Тотчас же глиф внутри расселины вспыхнул люминесцентным, искрящимся как алмаз светом. Морщась от напряжения, Талести изучала его контуры, ее палец чертил в воздухе.

— Глиф звукового взрыва, — объявила она наконец, позволив свечению померкнуть. — Нетронутый. Ничего злого здесь не проходило. — Ее плечи расслабились, едва она сказала это.

— Если только оно не было эфирным, — напомнила ей Каватина.

Ее плечи вновь напряглись.

— К счастью, способность принимать эфирную форму есть у очень немногих существ и лишь у самых могущественных заклинателей, — продолжила Каватина. — Тем, кто способен на эфирное путешествие, не нужен подобный вход. Они могут пройти и сквозь твердый камень.

Талести нервно сглотнула и взглянула на стену за ней, вне поля зрения.

— Стены здесь толстые, — уверила ее Каватина. — Любой заклинатель, перемещающийся в эфирной форме, материализуется внутри каменных стен, задолго до того, как достигнет этого места.

Талести кивнула.

— Здесь все, — сказала Каватина. — Возвращаемся.

Как только она пошли обратно по вьющемуся коридору, по которому только что пришли, Каватина вновь увидела испуг Талести.

— Ты что-то увидела, новенькая?

Талести указала на потолок:

— Движение. За тем разбитым окном. — Она примирительно улыбнулась своей наставнице. — Наверное, еще одна летучая мышь.

Каватина ругала себя за то, что упустила нечто, что заметила Талести. Ей следует быть более внимательной. С другой стороны, Талести была на нервах. Она редко выбиралась за стены своей резиденции в Мензоберранзане. Ее путешествие в Скуллпорт было актом отчаяния. Лишь Эйлистри известно, как Талести удалось выжить в течение многих десятилетий, которые она провела в стенах Города Пауков. Она склонна видеть монстров в каждой тени.

Даже если и так — Каватина потянулась за своим мечом. Храмовая оружейница дала патрулю особые указания. Любой монстр, неважно — насколько малую угрозу он представлял, должен быть убит. Недавно присоединенные пещеры Променада должны быть чисты от паразитов, и этому правилу нужно было следовать. Например, использовать беззвучную речь во время тревоги.

Оставайся здесь, — просигналила Каватина Талести. — Я проверю. Поставь на себя защиту — на всякий случай.

Должна ли я пойти с тобой?

Нет. — Каватине не хватало только новичка, мешающегося на пути и на охоте, и даже если там был плащевик — все закончится через несколько минут.

Едва Талести поспешно зашептала слова защитной молитвы, Каватина произнесла слово, активирующее ее магические ботинки. Они подняли ее в воздух напротив окна, в котором жрица-новичок только что что-то заметила. Потолок был примерно в ста шагах наверху, и окно было одним из выбитых. В проеме щерилось лишь несколько осколков прозрачного камня, оставляя дыру в дюжину шагов шириной. Как только Каватина левитировала к ней, кусок прозрачного камня размером с ладонь выпал из рамы окна и упал, разлетевшись на мелкие осколки на каменном полу. Талести отпрыгнула в сторону, меч в ее руке дрожал.

Каватина улыбнулась, поднимаясь к отверстию в потолке. В комнате было нечто. Она ухватила Губитель Демонов обеими руками, устраивая поудобнее ладони на потертом кожаном эфесе. Что бы это ни было — она к этому готова.

Окно выходило в помещение, некогда бывшее большим залом. На опорах вдоль каждой из стен лежали каменные плиты, когда-то бывшие дворянским поместьем. Некоторые из плит упали и кусками лежали на полу, но другие уцелели. На возвышении в одном конце комнаты, вероятно, когда-то стоял трон. За возвышением были остатки мозаики, большинство ее плиток давно уже осыпалось. Однако их оставалось достаточно, чтобы различить дроу, стоящих на коленях перед алтарем, хотя объект их почитания было не разобрать. Справа и слева были боковые проходы.

Все это Каватина поняла сразу. Судя по всему, комната была столь же пуста, как и любая другая в этой части, но видимость может быть обманчивой. Она повернулась, забираясь в окно, отталкиваясь от остатков подоконника. Еще один кусок прозрачного камня вывалился — Талести опять отскочила. Едва достигнув твердого каменного пола, Каватина пропела молитву. Магия провидения выплеснулась из нее пульсирующим кругом, освещая комнату. Если здесь и было что-то невидимое, укрывающая его магия будет снята.

Существо обнаружилось посреди комнаты: паук размером с большую собаку, его суставчатые ноги были вдвое длиннее роста Каватины. Он двигался на нее, клацая челюстью с тонкими клыками, из пасти его капала слюна, сверкающая золотистым огнем.

Каватина замахнулась на существо, едва оно приблизилось к ней, но паук изогнулся в прыжке, уклоняясь от лезвия. Взмах меча, который должен был рассечь его тело надвое, лишь срезал несколько щетинок с его щеки. Странно, но паук нагнул голову к мечу — словно пытаясь укусить оружие.

Паук приземлился на стену и немедленно повернул к Каватине свое брюхо. Как только открылась его прядильная щель, Каватина вскинула левую руку и прокричала имя Эйлистри. Мерцающий щит в форме полумесяца встал перед ней как раз вовремя, чтобы отбить паутину, которой выстрелил в нее паук. Магический щит задрожал от удара паутины, потом медленно осел на пол под тяжестью сияющей массы. Каватина рассеяла щит, сбросив липкий клубок.

И ринулась в атаку. Подкинув Губитель Демонов, она пропела молитву, пославшую меч в воздушный танец в сторону монстра — уловка, позволившая ей предпринять вторую атаку. Она ожидала, что паук уклонится от клинка, но монстр вместо этого смотрел, как меч, направленный протянутой рукой Каватины, летит в него. Он спрыгнул со стены прямо на меч. Двойные челюсти сомкнулись на металле. Паук проплыл над Каватиной и приземлился на потолке вверх тормашками, сжимая меч в челюстях. Потом он начал жевать, словно смакуя вкус клинка.

С запозданием Каватина поняла, с чем столкнулась. «Пожиратель магии! » — вскрикнула она. Она отдернула руку, пытаясь вырвать Губитель Демонов из его челюстей, но они были плотно сомкнуты на мече. Пожиратель магии стоял рядом, на расстоянии удара сердца, капли сверкающей слюны текли из уголков его рта. Затем он выплюнул оружие на пол. Меч упал с жалобным лязгом. Он приземлился рядом с ногой Каватины, на его середине отпечатался ровный след зубов.

Это подало Каватине идею. Она пропела молитву, вызвавшую занавес из кружащихся клинков между ней и монстром.

— Давай, — ухмыльнулась она, силой мысли держа их наготове. — Попробуй их на вкус, ну?

Пожиратель магии с жадностью следил за кружащимися клинками — каждый из них полностью состоял из магической энергии — а затем спрыгнул с потолка. Взмахом руки Каватина отправила клинки в его зияющую пасть и отпрянула в сторону. Паук растянул рот пошире и проглотил их — и с его морды отсекло рваные куски плоти. Щупы fang разрезало, фасеточные глаза лопнули, когда в них ударили клинки, кровь лилась из зияющей раны вокруг рта, но взбешенный пожиратель все еще стоял на полу, заглатывая клинки, пробивающие его голову, и собирал их из воздуха. Пока он жрал, его брюхо раздувалось и начало дрожать.

Каватина смотрела, затаив дыхание. Тело пожирателя магии разорвалось с громким хрустом. Окровавленные куски хитина разлетелись по полу, оставляя следы бледно-голубой крови. Паук дрогнул на суставчатых ногах, а затем рухнул. Он лежал на полу, его челюсти слабо скрежетали.

Каватина подобрала меч. Пожиратель слабо приподнял голову, пустые глазницы невидяще уставились в направлении Каватины, пытаясь ощупать волшебные вещи, которые еще были при ней. Рваный язык испачкал ее ботинок кровью. Каватина убрала ногу и направила острие Губителя Демонов вниз. Затем ударила. Хитин хрустнул, едва лезвие вонзилось в череп пожирателя, и вырвалось назад, как только она дернула его. Чудовищный паук затрясся, а потом осел и сдох.

Каватина поставила ногу на голову монстра и потянула меч. Она держала ладонь на клинке, и быстрая молитва подтвердила то, что она уже и так знала. Оружие было полностью лишено своего волшебства. Губитель Демонов убил своего последнего противника.

Она вытерла меч о край туники и убрала его в ножны. Он на мгновение застрял — след, оставленный клыками, цеплялся за край ножен. Каватина с силой вогнала его в ножны. Она не вытащит его снова.

Она уставилась на мертвого пожирателя.

— Абисс тебя побери, — проворчала она. — Это был меч моей матери.

Она пнула безжизненное тело.

Сделав это, она задумалась — что мог тут делать пожиратель. Она мало знала об этих существах, но не думала, что они способны становиться невидимыми.

Даже если и так, как удалось ему войти сюда незамеченным? Это было всего лишь животное, пусть и магическое, лишенное как доброй, так и злой ауры, но оно должно было поднять тревогу. Самое тревожное — что это было одно из созданий Лолс.

Это было единственной причиной потревожить оружейницу храма.

Каватина пропела молитву, оканчивающуюся именем Илджрины. Когда хозяйка-воин обратила на нее свое внимание, она отправила ей безмолвное послание.

Я нашла пожирателя магии в пещере к югу от реки и к западу от моста. Он не поднял тревогу. Я убила его.

Голос Илджрины отозвался сразу. Он звучал высоко и визгливо, как и при личной встрече:

Пожиратель магии не мог пройти мимо оберегов сам — кто-то помог ему добраться туда. Начни поиски. Я вышлю еще один патруль.

Каватина незамедлительно склонилась и обследовала труп пожирателя. Что-то поблескивало на его спине — алмазная пыль. Илджрина была права. Кто-то помог пожирателю магии обойти тревогу, кто-то, способный наложить заклинание необнаружения. Эта защита длилась немало. Кто бы ни поработал своим волшебством над пожирателем — его магия будет при нем.

Каватина вспомнила о Талести, ждущей внизу.

Она шагнула к разбитому окну и всмотрелась вниз, но не увидела никаких признаков Талести. Каватина надеялась, что новенькая скрывалась где-то за колонной. Бросила Талести призыв:

Где ты? Что ты видишь?

Ответ пришел моментально:

Здесь, внизу, еще одна жрица. Танцовщица. Я собираюсь поговорить с ней.

Каватина нахмурилась. Было еще не время для вечерней молитвы, и даже если это так — здесь не должно было быть танцовщицы. Преданные Эйлистри танцевали нагими, оставляя лишь священные символы. Несмотря на то, что область хорошо патрулировалась, здесь все же было немало опасностей. Решиться прийти сюда без брони, было бы глупостью. Погрузиться здесь в молитвенный танец — возможно, еще большей глупостью.

Холодок пробежал по спине Каватины, как только она поняла, что могла только что видеть Талести. Она послала второе, срочное сообщение.

Талести! Это может быть йоклол в форме дроу! У них мощная магия. Беги от нее!

Ответа не последовало.

Ворча проклятия, Каватина выпрыгнула через дыру в полу. Стремительно опускаясь вниз, она оглядывалась в поисках Талести. Заметила движение. Ноги Талести, исчезающие за колонной. Кто-то — или что-то — волокло ее прочь.

Каватина выругалась. Ей не следовало оставлять новенькую одну. Большими скачками она пересекла пещеру, понемногу левитируя с каждым шагом. На бегу она наложила на себя защиту. У нее больше не было Губителя Демонов — оружия, которое наверняка вспороло бы йоклол, будь она хоть в газообразной форме — но у нее был магический рожок. Она подняла его и выдула громкую ноту, целясь в колонну. Рев пронесся сквозь пещеру, сотрясая камни на полу и разбивая валяющиеся осколки прозрачного камня. Звук не повредит Талести — магический рожок настроен так, чтобы не причинять вреда верующим Эйлистри — но он оглушит всех, кто будет на его пути, вызвав кровь из ушей у крупных существ и убивая мелких. Йоклол, вероятно, всего лишь собьется с пути от звука, но, по крайней мере, звук отгонит ее от Талести.

Выпустив рожок, Каватина сорвала с шеи священный символ. Держа его в воздухе, она пропела молитву. Пучок света собрался вокруг кулона, вырастая в подобие меча. Лунный свет в форме клинка потрескивал магической энергией, когда Каватина направляла его вверх.

— Выходи оттуда, — крикнула она. — Я знаю, кто ты.

Нагая женщина-дроу, пошатываясь, вышла из-за колонны, хлопая руками по ушам и с мучительным выражением на лице. Еще полстука сердца Каватина полагала, что это йоклол — слабая, пораженная звуком. Но потом она увидела кулон в виде меча, висящий на груди женщины. Ни один слуга Лолс не носил священный символ Эйлистри, даже ложный. Когда жрица споткнулась и упала на колени, а щебень, на который она приземлилась, ни сдвинулся, ни произвел ни звука — она поняла, что все это было иллюзией. Она взглянула вверх и увидела падающую на себя массу паутины.

— Эйлистри, защити меня! — закричала она.

Магический щит появился вокруг нее как раз вовремя, чтобы отбросить паутину в сторону. С тяжелой клейкой массой позади нее, Каватина поднялась в воздух. Теперь она точно видела, с кем имеет дело — аранея, паук-оборотень, способный принимать гуманоидную форму. Аранея была в гибридной форме — на первый взгляд женщина-дроу, но со странно сочлененной челюстью и черной щетиной на голове вместо волос. Она носила кроваво-красную робу, тяжело свисавшую из-за кольчужной подкладки, но ноги ее были открыты. Нити паутины свисали с подола одежды, которая была достаточно длинна, чтобы скрыть округлую выпуклость паукообразной задней части. Она цеплялась за каменную колонну босыми ногами и своей правой рукой. Ее левая рука была заключена в латную рукавицу с кинжальными клинками на суставах. На шее висел на цепочке платиновый диск. Каватина знала, что символ с медальона будет и на робе, которую носила аранея. Она была одной из преданных Селватарма — Селветаргтлин.

Звук от рожка Каватины, похоже, вообще не причинил ей боли. Аранея, вероятно, была уже вне пределов досягаемости, когда он зазвучал.

Все это за секунду промелькнуло в мыслях Каватины, сопровождаемое холодным гневом из-за того, что враг проник в пещеры вокруг храма Эйлистри. Аранея закричала. Приятное жужжание заполонило голову Каватины, но лишь на одно мгновение. Какое бы заклинание не применила аранея — оно было слишком слабым для того, чтобы оказать эффект на Рыцаря Темной Песни.

Каватина ответила своей поражающей песней. Аранея пошатнулась, получив удар, глаза ее закатились, но она вовремя оправилась, отпрыгнув подальше от колонны, когда Каватина пошла на нее с лунным клинком.

Аранея приземлилась на пол пещеры, Каватина последовала за ней. Она сделала обманный маневр, выпад, но Селветаргтлин была слишком умела для подобной тактики. Внезапно она прорвалась сквозь защиту Каватины, зловоние ее паучьего мускуса заполонило ноздри Рыцаря Темной Песни. Каватина изогнулась, предвидя удар клинком латной перчатки, вновь отпихнула врага на расстояние вытянутой руки, но аранея вместо этого растопырила пальцы.

— Селветарм! — завопила она.

Лезвия вырвались из рук аранеи, из ее ног, лица и волос — и даже из одежды. Сотни, тонких и смертельных. Все еще крича имя Селветарма, она бросилась на Каватину.

Это было самоубийство. Каватина ударила лунным клинком в грудь аранеи. Любой другой меч отвела или задержала бы кольчужная подкладка кроваво-красной робы жрицы, но лунный клинок состоял из чистой магии, как и магический барьер, ранее поставленный Каватиной. Он прошел сквозь звенья кольчуги, словно нож сквозь мягкий воск, голова и рука Каватины намокли от крови. Даже несмотря на то, что удар пришелся в сердце, аранея продолжала биться, сложив руки и направив тонкие лезвия меж звеньев кольчуги Каватины. Каватина задыхалась от боли, когда они пырнули ее с боков.

Аранея оседала, но все же не умирала. Горячая пурпурная кровь заливала кольчугу Каватины и лицо Селветаргтлин, ее глаза дико вращались, изогнутая левая рука пыталась достать Каватину клинком перчатки. Клинок лишь задел правую щеку Каватины, но рана запульсировала, словно в нее плеснули кипящим маслом. От пореза исходил неприятный запах, и Каватина чувствовала, что слабеет с каждым ударом сердца. Медальон на ее шее поглощал первичные раны — порезы — но здесь было что-то еще.

Аранея отравила ее своей магией.

Разъяренная, она оттолкнула аранею, крича, когда клинки выскользнули из ее плоти. Лунный клинок в руке Каватины вспыхнул серебристо-белым, освободившись от крови аранеи.

Жрица Селветарма упала на пол, кровь пузырилась на ее губах.

— Для тебя слишком поздно, — сказала она захлебывающимся от крови голосом и рассмеялась, словно безумная. — Дело сделано.

Окровавленная рука, дрожа, потянулась к святому символу, висящему на шее аранеи. Каватина, трясущаяся от многочисленных ран, истекающая кровью, поняла, что Селветаргтлин пытается произнести еще одно — последнее — заклинание. Она рубанула лунным клинком по запястью аранеи, отхватив ей руку. Кровь хлынула из обрубка, будто вода из обломанной трубы. Аранея задрожала и замерла.

Каватина не успела отбежать, когда тело взорвалось, осыпая ее ошметками кровавой плоти и осколками костей. Она пригнулась, потом оглянулась на то место, где упала аранея. Все, что там лежало — пропитанная кровью роба, пустая и нелепая посреди пещеры. Самый большой кусок тела был размером с ноготь.

Не было времени разбираться, что только что произошло. Потеря крови ослабила Каватину, ее ноги готовы были в любой момент подогнуться. Призывая свою богиню, она пропела лечебное заклинание. Лунный свет Эйлистри осветил ее тело, восстанавливая плоть и пополняя потерянную кровь. Однако на щеке все же осталась небольшая царапина. Потом пропадет и она, но некоторое время темное волшебство Селветаргтлин будет препятствовать магическому исцелению.

Не было времени беспокоиться об этом. Каватина свернула за колонну в поисках Талести.

Новенькая лежала лицом вниз на полу пещеры, погребенная под толстым переплетением паутины. Отдирая липкую массу, Каватина увидела кровавую точку на ее шее — укус. Яд аранеи обычно не был смертельным — чаще всего он ослаблял вместо того, чтобы сразу убить — но в некоторых случаях мог и убивать. Встав на колени, Каватина положила ладонь на рану и пропела исцеляющую молитву. Под ее прикосновением рана закрылась. Вторая молитва вывела остатки яда из тела новенькой.

Застонав, Талести села. Каватина положила руку ей на плечо, поддерживая. И лишь потом заметила лежащий рядом меч новенькой. Его острие было в крови, но совсем чуть-чуть — любая рана от оружия действительно была незначительной.

Талести дрожащей рукой потрогала шею сзади, потом уставилась на свои пальцы, очевидно удивленная отсутствием крови. Она все еще была неопытной, удивленная тем фактом, что другая дроу пришла ей на помощь.

— Мы убили ее?

Каватина повесила на шею свой священный символ.

— Мы сделали это. Твой удар мечом ослабил ее, а я закончила работу.

Талести улыбнулась. В ее глазах светились семена доверия — и со временем они прорастут.

Каватина прошептала молитву и отправила послание:

Илджрина, это была Селветаргтлин. Я убила ее. Мы были ранены, но исцелились.

Ответ от Илджрины пришел моментально:

Хорошо сделано, но будьте осторожны. Где есть одна Селветаргтлин, там обычно есть и другие.

Каватина кивнула, все еще обеспокоенная последними словами аранеи. Селветаргтлин не просто говорила о пожирателе магии, которого она каким-то образом протащила в пещеры рядом с Променадом, а о чем-то еще, о чем-то, что зародило в ее взгляде злой блеск удовольствия, когда она умирала.

Она ушла без страха, зная, что Селветарм наградит ее за задание, которое она выполнила — каким бы оно ни было.