ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 3 страница

С чего бы начать утро, если ночью почти не удалось поспать? Правильно, с посещения спортзала. Есть одно такое укромное место на Академической, только для своих.

Плечистый мужчина на входе приветливо кивнул мне и даже не попросил предъявить клубную карточку. Хорошая у человека память, последний раз он видел меня в середине апреля.

Володя Лопатин, в прошлом отзывавшийся на позывной Боксер, один в пустом зале приплясывал вокруг мешка, активно работая корпусом, выбрасывая быстрые серии ударов с обеих рук. Мешок пробивала крупная дрожь, это означало, что колотили по нему не только сильно, но и очень резко. Услышав мои шаги, он перестал калечить инвентарь и неторопливо повернулся. Он вообще производил впечатление очень медлительного, я бы даже сказал, спящего на ходу человека. Только очень немногие знали, насколько быстрым и опасным он может быть. Кое‑ кто из понимающих людей считал Лопатина лучшим рукопашником спецназа на все времена. Сам он, кстати, это категорически отрицал.

– Привет, Володя. Как сам?

– Здорово, Влад... – приветливо улыбнулся он. Несколько лет назад в его жизни кое‑ что произошло, и он стал чуть менее хмурым и более разговорчивым, вернее, менее молчаливым. – Размяться заглянул?

– Спорт вреден для моего здоровья, – на полном серьезе ответил я и зевнул с подвывом... – Черт, не выспался. Витальевич где?

– Иди в баню, – посоветовал мне Володя и я пошел.

Попав в достаточно добровольно‑ принудительном порядке в нашу контору, я прошел несколько циклов обучения на общую сумму лет эдак в пять. Учился, проходил боевую практику, снова учился, теперь уже по основной, так сказать, специальности. Сам порою удивляюсь, сколько же всего умудрились запихать в мою многострадальную голову простые и порой грубые люди, мои преподаватели и инструкторы. Запихать, плотно утрамбовать и еще добавить. Интересно, а если бы по подобным методикам обучали в наших вузах? Думаю, что те немногие, кто доковылял до выпуска, наверняка подняли бы Россию с колен прямо в стратосферу, и ее бескрайние просторы давно бы уже заполонили понаехавшие за длинным рублем гастарбайтеры из США и Западной Европы.

Одна из главных истин, которую мне намертво вбили в мозг, гласит: если что‑ то плохо знаешь, не пытайся изобрести велосипед. Выясни, что и как, спроси у знающих людей и тогда – вперед.

Сам я разбираюсь во взрывном деле на четверку с большим минусом, а, если быть честным, то на тройку с солидным плюсом. Ну, не приходилось мне иметь дело с взрывчаткой за все эти годы, почти не приходилось. А потому...

Раскрасневшийся после захода в парилку, Юрий Витальевич Новиков (для своих – просто Юра), закутавшись в простыню, сидел в предбаннике подле самовара и гонял чаи. Невысокого роста лысоватый крепыш, изрядно за пятьдесят, с простоватым добродушным лицом. Почти двадцать лет назад подполковник Новиков, позывной Сова, командовал офицерской группой спецназа ГРУ, а Володя Лопатин, олигарх Гера Бацунин и мой хороший товарищ Серега Волков, позывной Бегемот, служили под его началом. Один раз и мне довелось поработать с ним, в Средней Азии, когда мы спасали рядового Райана, то есть лейтенанта Комитета государственной безопасности рассыпающегося на глазах Советского Союза, Равшона Саибназарова, просто‑ напросто преданного собственными же сослуживцами. За бабки, естественно, и перспективу карьерного роста.

Юра... Умнейший мужик. Лучший командир группы из всех мне известных. Классный подрывник, кроме всего прочего.

Вообще‑ то, по‑ хорошему, я мог бы попросить совета у собственного отца, тот‑ то был специалистом в этой области от Бога. Мой папа в свое время начинал обучаться саперному делу в Омском инженерном. Интересное было училище, в частности тем, что излюбленной темой бесед его курсантов с барышнями во время прогулок по городу были рассуждения о том, как бы они взорвали то или другое здание. Только ют не вышло, блин, по‑ хорошему. В апреле 1981 года командир отдельного инженерно‑ саперного батальона подполковник А. М. Дорохов был направлен для исполнения интернационального долга в Афганистан, а в ноябре того же года вернулся оттуда в цинковом гробу. Колонна машин попала в засаду на горной дороге, в живых не осталось никого. По злой иронии судьбы через два с половиной года после этого я сам попал в ту же провинцию Афгана и даже, случалось, по несколько раз на день проезжал по той самой дороге.

– Доброе утро, Юра.

– Привет, Влад, – добродушно ответил он, протягивая каменной крепости ладонь, – раздевайся.

– И не мечтай, совсем нет времени.

– Тогда чаю?

– Лучше кофе, а то прямо сейчас засну.

– Кофе в бане? Пошляк. Ладно, что с тобой сделаешь, насыпай вон из той банки, кипяток в самоваре.

– Благодарствуйте, – я сделал глоток и зевнул.

– Не бережешь себя, Влад.

– Не берегу, – согласился я.

Он дал мне допить кофе и кивком головы разрешил курить.

– Какие проблемы? – поинтересовался он, пока я наливал себе вторую чашку.

– Нужен совет профессионала, – я полез в карман за бумагами.

– Ты же знаешь, с некоторых пор я перестал давать бесплатные советы.

– Сколько?

– Две, – он показал мне два растопыренных пальца, – ладно, так и быть, три. Три большие пачки хорошего черного чаю. Помнишь, какой раньше цейлонский был? Вот такого и хочу. А то сейчас придешь в магазин и глаза разбегаются, а на вкус – как запаренный веник.

– Так нет уже никакого Цейлона, – заныл я.

– Нет, и хрен с ним. Для меня главное – качество.

– Ну, что ж, – вздохнул я, – придется ограбить чаеразвесочную фабрику.

– Не препятствую.

Глава 25

– Слезал бы ты, Гена, со стакана, а то видок у тебя...

– Зато ты, Славик, прямо фотомодель. Сам‑ то давно в зеркало смотрелся?

– Что ты сказал?

– Стоп, стоп, стоп! – сидящий во главе стола примиряющее поднял руки. – Нашли время лаяться, – и с искренним участием спросил Финансиста: – Что с тобой, Гена?

– Ничего, просто, нервы шалят.

– А у нас, выходит, нервов нет, – встрял толстяк.

– Славик, помолчи, – и, обращаясь к Финансисту, продолжил: – Гена, соберись, все идет нормально. Кстати, как там насчет кредитов?

– Ты думаешь, это так просто?

– Не думаю, но верю, что ты справишься.

– Справлюсь, только для этого нужно время. Дайте мне еще пару недель.

– Ты что, охренел, у нас и недели‑ то нет! – заорал толстяк.

– Слава, закрой рот, в конце‑ то концов! – и уже совсем другим тоном, Финансисту: – Гена, пойми, времени у нас в обрез. Надо в темпе выдергивать все, что можно. Черт с ним, пусть будет меньше, лишь бы проканало. Если надо откатить кому...

– Как это откатить? – опять влез Юрист.

Двое других собеседников посмотрели на него, как на потомственного дауна, и дружно вздохнули.

– Ну, ты все понял, Гена?

– Да, все я понял, постараюсь уложиться в неделю.

– Мы можем чем‑ нибудь помочь?

– Если хотите помочь, просто не мешайте, и так кручусь как белка. Если вы не забыли, мне еще кое‑ что на офшоры перекинуть надо.

– Не забыли. Сколько уже перевел? – поинтересовался Юрист.

– Ни копейки, Славик.

– Как!?!

– А вот так. Если я начну тупо сливать активы Организации за бугор, меня хлопнут после первого же транша. Под это дело нужно создать специальную схему, открыть несколько десятков счетов в офшоре...

– Так хрен ли ты сопли жуешь?

– Следи за базаром, дорогуша, ты не в пивной. Все, ребята, мне пора. Если хотите, чтобы все прошло нормально, больше меня по пустякам не отвлекайте, – Финансист встал и вышел из кабинета.

– Не могу взять в толк, Слава, – сидящий во главе стола человек достал из кармана сигару и принялся не спеша с ней возиться. – Ты его нарочно заводишь или как?

– Да нервов уже не осталось терпеть!

– Прими валерьянки. Как обстоят дела по твоей теме?

– Порядок. Следующую неделю наше старичье не переживет.

– Это хорошо. Люди‑ то надежные?

– Не беспокойся, вальнут, кого скажем, за милую душу.

– Цена вопроса?

– Сначала запросили пол‑ лимона евро, сотку я скинул.

– Ничего себе!

– А, ты что хотел? Не бомжей же заказываем.

– Все равно, дорого.

– Зато с гарантией. По сотке с носа нам с тобой.

– Не понял.

– А, что тут понимать? Гене скажем, что люди запросили шесть сотен.

– Теперь понял.

Глава 26

– Прекрасно выглядите, Виктор Владиленович, – Специалист занял привычное место по правую руку от Председателя, достал из кармана сигареты и придвинул пепельницу поближе.

– А ты, оказывается, льстец, Николай Валерьяны

– Я серьезно.

– Ну, раз серьезно, то дай закурить.

– Виктор Владиленович...

– Сам же сказал, что прекрасно выгляжу, – Председатель с видимым удовольствием закурил. – Докладывай.

– Ну, с этим все ясно, – Председатель отпил чаю из кружки. – Как там наш финансовый гений?

– Все в порядке, Виктор Владиленович, работает.

– Значит, претензий у тебя к нему нет?

– Совершенно верно.

– А вот у него к твоей службе и к тебе лично кое‑ что накопилось. Вот, полюбопытствуй, – и перебросил собеседнику файл с бумагами. – А я пока еще покурю.

Дочитав последний лист, Специалист хмыкнул и вернул бумаги в файл.

– И как тебе все это? – поинтересовался Председатель сквозь клубы дыма.

– Нормально, – пожал плечами тот. – Мальчуган болеет душой за работу, вот и дергается. Пока не вижу никаких поводов для беспокойства.

– Тебе виднее.

– Виктор Владиленович, я хочу вернуться к вопросу о своей команде. Мои аналитики запрогнозировали на следующий год много чего интересного, в том числе самый настоящий кризис неплатежей. В связи с этим, полагаю, требуется усилить финансирование моей службы.

– На сколько?

– Думаю, процентов на двадцать пять‑ тридцать.

– Пятнадцать процентов и можешь меня не благодарить.

– Понятно, – больше пятнадцати процентов ему и не требовалось, просто он знал, что Председатель обязательно уменьшит запрашиваемую сумму. Председатель тоже прекрасно знал, что тот обязательно запросит больше, чем ему надо...

– Значит, будешь наращиваться?

– Придется, иначе с делами не справимся.

– Тогда действуй. Как, кстати, кадровый вопрос решаешь?

– Стараемся.

– Помнишь, ты мне давеча рассказывал об одном интересном кандидате, этом, как его, «Джокере»?

– Не забыли?

– Как видишь... – Председатель любил иногда под настроение продемонстрировать подчиненным, что никогда и ничего не забывает.

– Работаем, думаю, что скоро по нему определимся.

... Машина тронулась. Специалист минуту‑ другую посидел с закрытыми глазами, откинувшись на сиденье, потом достал из нагрудного кармана телефон.

– Слушаю, Николай Валерьяныч.

– Здорово, тезка. Как дела?

– Трудимся, шеф.

– Как клиент?

– Развил кипучую деятельность. Думаю, в самое ближайшее время перейдет к активной фазе.

– Это хорошо, что к активной. Ты вот что, Коля, сними‑ ка с него наблюдение, прямо сейчас.

– Полностью?

– Да. До особого распоряжения.

Глава 27

– Давненько ты, Генрихович, на работу не заглядывал, – Босоногов допил пиво из бутылки и вытер ладонью рот. – Уже и забыли, как ты выглядишь... – и потянулся за следующей.

– Если забыл, то полюбуйся, вот он я, – Парамонов достал из кармана пижонской замшевой куртки тонкий металлический портсигар и раскрыл его. – И хватит пиво трескать на работе.

Если бы Босоногову это сказал Дивотченко, то только что опорожненная бутылка полетела бы ему в голову. С Парамоновым дело обстояло иначе. Сам себе в этом не признаваясь, крутой мужчина Босс побаивался сидящего напротив невысокого щупловатого человека с тихим голосом и вкрадчивыми манерами. Может, потому что он удивительно напоминал ему лагерного «кума», в свое время очень удачно подвербовавшего осужденного Ю. П. Босоногова. Дивотченко, в отличие от своего компаньона, Парамонова вовсе даже не боялся, он его просто уважал.

– Как дела в арбитражном, Коля? – полюбопытствовал он.

– Неплохо, – ответил тот, раскуривая коричневую сигариллу. – Заводик в Лобне теперь на самом законном основании принадлежит нашему клиенту. Гонорар за работу уже перечислен, через три дня получим.

– Что так долго? – полюбопытствовал Дивотченко.

– Клиент запустил бабки по длинной цепочке от греха подальше, – улыбаясь, пояснил Парамонов, вероятно, по причине забывчивости не рассказав о том, что ближе к концу цепочки располагается одна, лично ему принадлежащая фирмочка, на счету которой осядет процентов тридцать от выплаченного клиентом. – А вы как тут без меня?

– А мы заказик приняли, – похвастался Босоногов, – небольшой, на двести штук всего.

– Зато налом, – добавил Дивотченко.

– Исполнителям полтинник и нам по столько же, – обрадовал компаньона Босоногов, честно глядя ему в глаза.

«Заказчика, небось, сотни на три ошкурили, крысята», – почти добродушно подумал тот. Сам он отцепил от компаньонов сумму, несравненно большую.

– Супер, – сказал он и снова улыбнулся. – Заказ‑ то сложный?

– Херня, – Босоногов сладко потянулся. – Два старых пердуна и два лоха.

– Ты уверен, что все так просто? – вдруг забеспокоился Парамонов.

– Все нормально, Коля, – успокоил его Дивотченко. – Мои ребята за ними хорошенько походили. Ручаюсь, проблем не будет.

Глава 28

В этот день я развил такую бурную активность, как будто всерьез собрался побороться за переходящее красное, извините, бело‑ сине‑ красное знамя и почетное звание «Ударник капиталистического труда».

С утра успел заскочить на Академическую, набраться ума‑ разума у Юры. По дороге как следует проверился, слежки за собой не обнаружил и даже не ощутил. Потом позвонил в «профсоюз» и попросил о встрече, в которой мне не было отказано. Буквально через полтора часа в маленькой кофейне на Маяковской я подробно объяснял ухоженной даме средних лет с манерами королевы в изгнании и внешностью успешной бизнес‑ леди, что конкретно мне требуется уже сегодня и что завтра, не позже шести тридцати вечера. Внимательно выслушав меня, дама приняла от меня денежку в конверте, хмыкнула и спросила, не собираюсь ли я разжечь небольшой локальный конфликт под Новый год. Потом повторила по памяти все мною затребованное и удалилась, не заплатив за выпитый кофе. Через два часа мне позвонили и пообещали вручить первую часть заказа: четыре «грязных» автомата Калашникова и два цинка патронов. Ничего не скажу, работать эти ребята и девчата умеют.

В половине шестого я стоял у выхода из метро на Тульской в ожидании большого жизнелюба Парамонова Н. Г. и коротал время, размышляя о том, о сем, в том числе и о странностях любви.

Возьмем, к примеру, господина Парамонова, который в своем достаточно взрослом возрасте с энтузиазмом петуха в курятнике любит все, что движется. А что не движется, он двигает и опять‑ таки любит. Не поймешь, то ли это развившийся со времен безденежной молодости комплекс, когда ему за просто так девки не давали, то ли он виагру трескает вместо гарнира к мясу. Семью товарищ не заводит, здорово, видать, обжегся в молодости. Как я совсем недавно выяснил, он‑ таки сходил в ЗАГС в двадцать три года, после чего провел в законном браке целых два с половиной месяца.

Кстати, сам я был женат аж дважды. Первый раз я сделал это по страстной любви. Жена оказалась из истинно интеллигентной семьи, девушка играла на рояле, читала Сервантеса в подлиннике и была страстной театралкой. С самого начала все у нас как‑ то не заладилось. Она отказывалась понимать, почему, придя с работы или вернувшись из очередной командировки, я не рвусь тут же вместе с ней на премьеру в Ленком или на концерт классической музыки, а что‑ то мямлю насчет «пожрать бы, да спать бы». Согласно рассказанной ей при знакомстве легенде, я был военным переводчиком в каком‑ то засекреченном оборонном НИИ, а потому мне было трудно объяснить обиженно всхлипывающей любимой женщине, что я не просидел весь рабочий день на жопе, переводя с не нашего на наш и наоборот, а всего‑ навсего совершил разминочный марш‑ бросок на полсотни километров или отстрелял несколько сотен патронов по движущимся мишеням, а, может, провел пару десятков раундов с разного рода умелыми ребятами по правилам «без всяких правил».

Все закончилось грустно. Я умудрился заснуть, не задремать, а именно вырубиться на премьерном спектакле в столь любимом супругой Ленкоме, куда она затащила меня сразу же по возвращении из командировки. Проснулся я посреди второго акта от жуткого крика со сцены: главную героиню по ходу пьесы убивали, а у нее не хватило такта умереть тихо и интеллигентно, вот и разоралась, как на рынке. Открыл глаза и по возможности незаметно посмотрел вправо, в сторону любимой супруги. Она сидела прямо, как герцогиня на официальном приеме, глядя перед собой, а по ее пунцовому от стыда за меня лицу стекали слезы. Придя на следующий день домой с работы, я обнаружил в пустой квартире (женушка вывезла почти всю мебель) рвущую сердце записку из четырех слов: «НЕ ВЗДУМАЙ МЕНЯ РАЗЫСКИВАТЬ». Сейчас это милое создание состоит в законном браке с дирижером шведской королевской филармонии и безбрежно счастливо.

Второй раз я сочетался узами брака с милой хозяйственной девчушкой, происходящей из потомственной военной семьи, и был по‑ настоящему счастлив с ней. Жена номер два содержала квартиру в идеальном порядке, прекрасно готовила и буквально сдувала с меня пылинки. Впитав с молоком матери понятие о тяготах и лишениях военной службы, ни единым словом не попрекала меня частыми командировками и редко, но случающимся возвращением домой навеселе.

Это счастье продлилось почти три года. А потом она начала задавать вопросы типа: «Дорогой, тебе уже тридцать четыре, а ты до сих пор майор. Когда ждать повышения? » Услышав, что, судя по всему, никогда, не стала бить посуду, а просто задумалась. Через полгода после этого разговора она ушла к другому, более перспективному офицеру, уже подполковнику в тридцать один год. Насколько мне известно, какой‑ то неистовой любви с ее стороны не было, просто он предложил ей законный брак. Как известно, офицерские жены – существа предельно дисциплинированные, свято соблюдающие воинские уставы и наставления. Дисциплинарный устав гласит, что военнослужащий не имеет права отказываться от назначения с повышением. Вот, она и не отказалась, тихо и без лишних скандалов съехала с моей квартиры в подполковничью, не забыв прихватить с собой вещички и опять‑ таки мебель.

Поначалу ее жизнь складывалась как в гламурной сказке: через год ее новый супруг стал молодым полковником, а вскоре и юным генералом. Правда, через пару лет после этого в министерстве обороны вскрылись какие‑ то крупные квартирные аферы. Мужа моей бывшей нашли в загородном семейном доме на Рублевке. Он поступил как истинный офицер, а именно застрелился. Пустил себе по пуле в висок слева и справа и не поленился сделать контрольный выстрел в затылок. Жена его после этого куда‑ то пропала. Может, сейчас она в Париже, а, может, у родителей в Харькове, не знаю.

С тех пор я живу один, зверски иногда завидуя тем друзьям и приятелям, у кого сложилось иначе. По вечерам они возвращаются домой, где их любят и ждут, не пытаются перекроить на свой лад и не крутят по сторонам головой в поисках более выгодных вариантов.

В этом году по весне женился Серега Волков. Несколько лет тому назад, когда он еще командовал группой спецназа, нам довелось вместе покуролесить в Африке. Помнится, тогда у него был смешной позывной Бегемот.

Около пяти лет назад я гулял на свадьбе у Володи Лопатина, Боксера. Там вообще вышла очень интересная история. Если бы я был писателем, обязательно накропал бы о ней бестселлер и назвал бы его «Боксер и смерть». Сюжетец был бы, доложу я вам! Чтобы наказать подонков, попробовавших обидеть женщину, которую он полюбил, Володя поставил на уши целый город. Город тот был изрядно поменьше Москвы, но и Володя действовал в одиночку, друзья успели подтянуться уже под занавес. Почему, спросите «... и смерть»? В той заварухе один из уродов успел‑ таки выстрелить в его любимую женщину, но Володя заслонил ее собой и получил заряд волчьего жакана в броник, прямо под сердце. От страшной силы динамического удара оно остановилось, к счастью, потом все‑ таки заработало. Женившись, Володя странным образом изменился, стал менее молчаливым и даже начал улыбаться, удивляя этим широкие круги общественности. По крайней мере, лучший его друг, бывший оперативник Главного разведывательного управления Саня Котов (кто не знает Саню Котова... ), углядев на Лопатинском лице один из пилотных образцов улыбки, едва не заработал обширный инфаркт.

У Юрия Витальевича Новикова, который для своих просто Юра, вообще, история из серии «Шекспир отдыхает и нервно курит». В конце восьмидесятых он взял да влюбился в снайпера. Пани Юлия, позывной Паненка (без дураков, чистокровная полька) по праву входит в пятерку лучших представителей этой деликатной профессии нашей конторы за все время ее существования, и в этой пятерке она, уверен, далеко не пятая. За эти почти двадцать лет судьба постоянно то сводила ненадолго, то разлучала их, но и она оказалась бессильна перед простым желанием двух очень хороших людей быть вместе. В начале этого года группа товарищей хотела уничтожить Юру с Юлией. Знатная получилась драчка, на всю Москву прогремела. У тех ребят было все: власть, деньги и куча вооруженных бойцов, готовых за эти деньги на многое. Нас было меньше, но мы как‑ то справились. «Нас», это потому что я тоже поучаствовал и даже слегка пострадал, опалил волосы на башке. Сидел потом сиднем у себя дома и ждал, пока отрастут. Жаль все‑ таки, что я не пишу романов, обязательно рассказал бы о Юре, Юлии и всех нас, и назвал бы книгу «Сова и Паненка». Здорово, наверное, быть писателем, сидишь себе в тепле, пьешь чай с лимоном и создаешь нетленки, одну за другой, а не морозишь задницу у выхода из метро в ожидании клиента. Интересно, кстати, где он? Уже начинаю опасаться, как бы чего с ним не случилось в дороге.

Или взять, к примеру, того же Саню Котова... Стоп, о Сане как‑ нибудь потом, клиент, наконец, появился. Длиннющая темно‑ зеленая «Тойота Камри» с грацией линкора вырулила с основной дороги и припарковалась на стоянке возле метро. Красавец‑ мужчина Парамонов вылез из авто, достал с заднего сиденья длиннополую дубленку и аккуратно надел ее. Включил сигнализацию и вальяжной походкой направился к магазину через дорогу, небрежно помахивая портфелем.

Взвалив на плечо здоровенную полосатую сумку, «мечту челнока», я скачками понесся к месту нашей с ним будущей встречи.

Глава 29

– Просто здорово выглядите сегодня, Виктор Владиленович, – второй раз за день услышал Председатель, на сей раз от своего заместителя.

– Внешний вид обманчив, Мишель, – улыбнулся тот. – Особенно в мои годы.

– Какие ваши годы, вы еще ого‑ го!

– Когда говорят «Вы еще... », подразумевают «старый хрен».

– Как вы можете такое говорить, Виктор Владиленович, – Заместитель не на шутку расстроился и даже немного покраснел.

– Не обижайся, Мишаня, это я так, ворчу по‑ стариковски. Ладно, давай к делу. Скажи‑ ка, ты беседовал с Геной и Валерьянычем?

– Да.

– И что?

– Как сказать... Каждый из них свое дело знает, но вместе им работать трудно, уж больно они, как бы сформулировать...

– Так и формулируй, на дух не переносят друг друга. Ты это хотел сказать?

– Не так категорично, но, по сути, верно.

– Которого из них увольнять будем, Миша?

Заместитель, внутренне поморщившись, взял паузу. Ситуация ему откровенно не нравилась, очень не нравилась. Еще по прежней работе на Старой площади он крепко‑ накрепко усвоил, что товарищ Столяров обожал советоваться по кадровым вопросам, но решения всегда принимал сам и порой очень неожиданные. В океане аппаратных интриг он был тигровой акулой, а сам Михаил, несмотря на весь приобретенный опыт, в лучшем случае мелким акуленком. Его и самого‑ то не сожрали только потому, что знали, КТО стоит за ним.

– Ты заснул, что ли? Говори, я слушаю!

Говорить очень не хотелось. Тут же вспомнился случай из далекого номенклатурного прошлого: Виктор Владиленович оперативно откликнулся на горбачевский призыв к перестройке и вместе с одним перспективным растущим сотрудником из числа подчиненных затеял нешуточную кампанию по ротации кадров в руководимом им секторе Западной Европы. Этот самый, перспективный и дикорастущий, как его звали‑ то? А Виктор Болгов, часами просиживал в кабинете шефа, фонтанировал идеями, создавал концепции... По коридорам сектора ходил как по облаку, с печатью сложившейся успешности на высоком, вечно потном челе, рассеянно и через раз здороваясь с недавно равными себе. Сектор, начисто забросив работу по укреплению коммунистического и рабочего движения в порученном ему регионе, сжался в валидольном испуге. И ротация таки грянула, правда, затронула только одного человека. Товарищ Болгов в полном соответствии с принципами открытости, гласности и еще черт знает чего, был переведен в отдаленный городок, на скромную должность инструктора отдела пропаганды райкома партии. Все работники сектора, от номенклатурных особ до простых клерков, дружно выплюнули валидол и на радостях крепко ударили по коньячку.

– Видите ли, Виктор Владиленович, – Заместитель прокашлялся, налил в стакан воды и сделал пару глотков, – я предлагаю пока ограничиться, как говорят в медицине, консервативными методами.

– То есть?

– Пусть оба продолжают трудиться, по крайней мере, пока. А я со своей стороны попытаюсь как‑ то сгладить...

– Поздно сглаживать! Нужно принимать решение и немедленно. Я хочу услышать твое мнение и немедленно. Или у тебя его нет?

«Вот, блядь! – с быстротой молнии промелькнуло в голове Заместителя. – Мнение ему подавай! ». Не сказать, чтобы у него не было своего мнения, просто оно всегда совпадало с точкой зрения руководителя.

Он еще раз прокашлялся, глубоко вдохнул.

– Есть. Конечно же, у меня есть мнение.

Глава 30

– Кризис? Какой кризис? Где кризис? – орал в трубку Босоногов.

В ответ что‑ то испуганно пробулькали: «Мировой, дескать, кризис».

– Это в башке у тебя кризис, а не уплатишь в срок, будет в жопе! – и подмигнул сидящему напротив Дивотченко. Тот в ответ слегка пожал плечами. – У нас тут не благотворительное общество. Чтобы все наши денежки до последней копеечки, были ко вторнику. Работай! – и бросил трубку.

– Грубо, – заявил Дивотченко, полируя ногти о рукав пиджака. – И неосторожно. Зачем орать по телефону о бабках?

– Какой же ты все‑ таки ссыкун, Шурик, как таких только в армии держали.

– Какой я тебе Шурик, урка?

– Что ты сказал?

– Что слышал, козел!

– Ответишь, – Босоногов, отбросив стул, неожиданно быстро для своей комплекции вскочил на ноги.

Дивотченко тоже встал. Но битва, какая уже по счету, не грянула. В дверь постучали, на пороге кабинета возникла секретарь и, делая вид, что не замечает творящегося, проворковала:

– Александр Николаевич, Юрий Павлович, к вам человек. Сказал, что ему назначено.

– Приглашай, – буркнул Босоногов, садясь на место. – Потом договорим, – добавил компаньону.

– Не вопрос... – согласился тот.

В кабинет быстрым шагом вошел Юрист. Он рухнул на стул, положив перед собой небольшой кейс, и принялся вытирать платком лицо.

– А вот и Славик пришел, – радостно произнес Босоногов и деловито поинтересовался; – Бабки принес?

– Все здесь, – постучал рукой по кейсу тот. – Ребята, а может, половину сейчас, а вторую по окончании дела?

– Ну, ты даешь! – воскликнул Босоногов.

– Мы, кажется, все уже оговорили, – пришел на помощь компаньону Дивотченко, в предчувствии получения хорошей суммы начисто забывший о недавней с ним ссоре, – не вижу смысла менять условия платежей.

– Видишь, Славик, что умные люди говорят. Гони валюту, не жопься!

– Держите, изверги, здесь все, – Юрист пододвинул кейс поближе к Дивотченко. – Будете пересчитывать?

– Безусловно, – ответил тот и достал из сейфа машинку. – Чай, кофе?

– Ну, как, порядок? – отставив в сторону чайную чашку, спросил Юрист.

– Да.

– Вы бы мне полтинник скинули, а я вам через неделю еще заказ принесу.

– Вот, когда принесешь, тогда и поговорим, – отрезал Босоногов. – Я правильно говорю, Александр Николаевич? – поинтересовался он у партнера.

– Абсолютно правильно, Юрий Павлович, – с готовностью подтвердил тот.

Глава 31

Осторожно неся потяжелевший после визита в магазин портфель, Парамонов шел к заветному подъезду. Непонятная озабоченность по поводу поспешно принятого компаньонами крупного заказа на ликвидацию постепенно исчезала, на смену ей приходило радостное предвкушение предстоящего вечера с продолжением. Он никогда не предупреждал свою постоянную подругу о времени визита, считая, что за такие деньги, которые он платит за каждую встречу, Инга (в миру – Люба из Павлова Посада) должна находиться в постоянном томном ожидании.