ПРИМЕЧАНИЕ 6 страница

Чихая подняла парту, и Ямабэ выбралась из-под неё.

– Нао, Нао! Чихая, помоги мне её поднять! – голос Ямабэ, почти сорвавшийся на крик, заглушил громкость проигрывателя…

♫ …Я слышу стонущий голос.

До чего тогда осень грустна!

– Больно… – простонала Инаба, ухватившись за колени. Её лицо побледнело. Ямабэ, должно быть, это заметила, потому что сев, она оттолкнула протянутую руку Чихаи и закричала:

– Мы уходим! Нао больше никогда не будет играть в каруту с тобой!

«Я ужасно поступила с Инабой-сенпай… А ведь она была так добра, что согласилась играть в каруту со мной …» – подавленная Чихая зарылась с головой под одеяло.

«Как в такой ситуации поступил бы Арата… А что бы сделал Тайчи? Как показать друзьям, что карута – это весело? » – вздыхала Чихая, когда её старшая сестра Читосе вошла в комнату.

– Что за мрачный вид? Если ты в чём-то раскаиваешься, завтра того и гляди пойдёт снег.

– Ну, или дождь… А если бы был тайфун…

– Этого ещё не хватало. Завтра у меня выездная фотосессия, которую откладывали из-за тайфуна… Ну же, вылезай, у меня для тебя кое-что особенное, – Читосе похлопала журналом по одеялу.

Чихая так восторгалась занятием своей сестры, что обыкновенно запрыгала бы от радости. Но в ответ лишь вяло прозвучало:

– Здорово…

– Между прочим, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы это достать. Да что с тобой такое! Ты опять кого-то донимала с предложением сыграть в каруту? Может, хватит в неё играть? Это же скучно и несовременно!

Чихая не желала спорить, а Читосе, по-видимому, решила не пытаться её переубедить. Она без особого энтузиазма перелистала страницы журнала… И её брови поползли вверх.

– А это что такое?! Какое убожество! И почему мои снимки на одной странице рядом с этим! – Читосэ откинула журнал на подушку Чихаи и вышла из комнаты.

Как бы Чихая ни была расстроена, ей не терпелось увидеть фотографии сестры. Сгорая от любопытства, она вытащила руку из-под одеяла и потянулась к журналу, затем взглянула на раскрытую страницу:

– Ух ты-ы… – неожиданно воскликнула она и сбросила с себя одеяло. – Как это мило!

Её старшая сестра назвала это убожеством, однако новый персонаж взбудоражил Чихаю. Он походил на медведя, но весь его облик напоминал усталого мужчину средних лет.

– Как это читается по-английски? Па… Папа… Мишка? Чудесно! Очень мило!

И с того момента Чихая влюбилась в Папу Мишку.

Несколько дней спустя в выходной Чихая пригласила Мичиру, и они вместе сели в частную ветку метро возле ближайшей станции. В соответствии со школьными правилами, уезжая из города, им нужно было получить разрешение из школы и быть в школьной форме.

– Чихая-чан, он такой милый?

– Да! Ничего прелестней я ещё не видела. В здании магазина возле станции К. есть выставочный зал, а сами товары можно приобрести только у них.

По крайней мере, так гласила статья в журнале, и Чихая заранее попросила у родителей денег на карманные расходы, чтобы купить что-нибудь из вещей с Папой Мишкой.

Электричка была переполнена. Все места оказались заняты, многие пассажиры стояли.

– О… Инаба-сенпай.

Опираясь на костыли и будучи в школьной форме, Инаба стояла в конце того же вагона. И хотя она прислонилась к двери, её шатало всякий раз, когда вагон трясло.

– Я слышала, что ей приходится далеко ездить на физиотерапию, – пробормотала Мичиру.

– Мне нужно извиниться. Я не видела её с тех пор… Ведь она не ходила в школу, – сказала подруге Чихая. Затем она подошла к Инабе, которая безучастно смотрела в окно.

За окном электрички, которая остановилась на семафоре, бежали ученики из клуба легкой атлетики и выкрикивали какие-то речёвки. Инаба отвела взгляд в сторону и потупила взор. Наконец, электричка пришла в движение, и, стараясь перекричать шум, с которым она набирала ход, Чихая громко заговорила:

– Прости… Мне очень жаль!

Инаба вздрогнула от неожиданности и ударилась об поручень. Это было больно.

«У сенпай ещё не окрепли ноги».

Помня об этом, Чихая вовремя подхватила её за плечи. К ним тут же подоспела Мичиру.

– Я нечаянно, прости.

«Нужно подумать о каруте, в которую сможет играть сенпай. О каруте, которая поднимет настроение и приободрит её», – размышляла Чихая, отметив про себя, что её волосы приятно пахнут.

– Нет, это мне нужно извиниться. Нонока тебе нагрубила.

– Вовсе нет! Просто Ямабэ-сенпай очень переживает за тебя… И я думаю, это мило.

В ответ Инаба улыбнулась, придя в некоторое замешательство.

– Ты ещё сыграешь в каруту со мной? Я что-нибудь придумаю, чтобы ты могла безопасно играть!

Инаба кивнула:

– У тебя загораются глаза, когда ты говоришь о каруте, Чихая-чан.

Эти слова так обрадовали Чихаю, что у неё сердце затрепетало от волнения.

– Мне нужно больше тренироваться, чтобы не проиграть тебе, – улыбнувшись, принялась объяснять Инаба. – Когда меня положили в больницу из-за травмы, ко мне каждый день приходила бабушка, так как мама работала, но нам не о чём было поговорить. Конечно, я уже не ребёнок, но как оказалось, у нас нет общих интересов…

В больнице Инаба показала бабушке несколько страниц из книги для летнего чтения «Знакомство с поэзией вака». Когда бабушка объяснила всё, что ей было непонятно, у Инабы возникло впечатление, что она впервые открыла для себя эти стихи.

– А затем я неожиданно расплакалась… Сама не знаю почему…

Это напомнило ей о том, как она любила бабушку в детстве, и как бабушка заботилась о ней до сих пор. Её взгляд устремился вдаль:

– Я ещё не забыла о своём беззаботном детстве, хоть и живу настоящим, и когда я подумала о том, что это время безвозвратно ушло, то мне стало мучительно больно. Чтобы меня поддержать, бабушка принесла мне старые книги и мангу о принцессах периода Хэйан, которые мне раньше очень нравились… И я ушла в них с головой. Старинная поэзия, разбор стихов из Хякунин Иссю: бабушка принесла мне всё. Я много читала, чтобы отвлечься от боли в ноге, в том числе, и сложные книги… Идзуми-сикибу, мать Митицуна, Мурасаки Сикибу… Даже тысячу лет назад было много выдающихся людей. И мне кажется это невероятным.

– Идзуми-сикибу и чья мать?

– Их стихи есть в Хякунин Иссю: «Чтобы помнить тебя», «О, если б знал ты» и «Встреча на тропе». Многие стихи начинаются со «чтобы», но этот я запомнила одним из первых.

Чихая наклонилась вперёд, от чего Инаба хихикнула.

– У тебя целый мир каруты внутри, Чихая-чан. Мир с пятидесятью идеально разложенными карточками.

– Хм, да… Похоже, карута завладела мной.

– А у меня внутри мир периода Хэйан. Карточки с любовными стихами связаны с моим миром. Вот почему я не хочу их терять. Я поняла это, когда играла в каруту с тобой, Чихая-чан. Сперва это чувство было неопределённым, и мне хотелось просто сыграть, но теперь я это точно поняла.

Затем Инаба принялась рассказывать Чихае, какие она знает любовные стихи, пока ей не пришлось сойти на одну остановку раньше. В ответ Чихая сумела лишь назвать определяющие слоги для этих стихов.

– Так у любви есть множество трактовок. Как много, оказывается, любовных стихов…

Чихая сошла на станции К.. Её щеки горели, будто у неё был жар. Они с Мичиру взялись за руки, чтобы не потеряться, и пробрались сквозь толпу к торговому центру.

Мичиру серьёзно сказала:

– У поэзии вака глубокий смысл, который надолго остаётся в сердцах людей. Поэтому она не теряет своей актуальности и по сей день?

Чихая склонила голову на бок:

– Ну, знаешь… Сама мысль о продолжительности такого чувства как любовь приводит в меня в замешательство.

– Хи-хи, – усмехнулась Мичиру. – В этом вся ты, Чихая-чан. Вот это мне и нравится в тебе.

Но, кажется, эти слова не дошли до ушей Чихаи, которая устремилась вперёд, заметив вывеску с изображением Папы Мишки на фасаде здания.

Чихая быстро добежала до здания магазина. Здесь на каждом этаже размещалось множество фирменных магазинчиков наподобие «Царства грёз».

А десятью минутами позже…

– Как мило! И это, и вон то, и вот это! – восклицала Чихая, прижимая к груди различные товары с Папой Мишкой.

Мичиру отступила на несколько шагов назад и с улыбкой наблюдала за ней: «Мило это или нет, но мне это по душе». Однако Чихая и не подозревала о том, что думает Мичиру.

Она взяла кое-что и для Ямабэ c Инабой, поскольку рассчитывала на ещё одну игру с последней.

Однако на следующий день, когда Чихая подошла к учебному классу Инабы, оттуда выбежала Ямабэ и, понизив голос, пригрозила ей:

– Даже не думай, Чихая. Не смей больше к нам подходить.

– Постой, Нонока, – вмешалась Инаба, еле успевая переставлять ноги.

– Из-за того, что ты такая тряпка, всякие эгоистки пользуются тобой. Если тебе это не нравится, так прямо и скажи!

– Нет, я…

Невзирая на слова Инабы, Ямабэ продолжила кричать на Чихаю:

– Неужели непонятно? Из-за того, что ты опрокинула на Нао стол, её ноге стало хуже. Теперь ты счастлива, наконец?

– Твоей ноге стало хуже? – беспечность Чихаи схлынула моментально. – Прости… Мне очень жаль. Я желаю тебе лишь добра, Инаба-сенпай…

– То, что дети не умеют заботиться о других, нисколько их не оправдывает! А с твоей стороны это просто эгоистично.

– Тогда что мне сделать, чтобы ты выслушала меня? Инаба-сенпай, ты правда ненавидишь меня?

– Ну ещё бы! Верно, Нао? Она не желает тебя больше слушать! – бросила ей Ямабэ. Она заслонила собой подругу, которая едва заметно покачала головой, и резко закрыла дверь.

– Но… Я так и не услышала, что думает Инаба-сенпай, – Чихая осела на пол.

Она возвратилась к себе в класс в подавленном настроении, затем поискала Мичиру, но та, видимо, уже ушла в клуб.

– Инаба-сенпай, больше не будет играть в каруту со мной… Раз Ямабэ-сенпай так настроена… Хотя… Я и правда необдуманно себя вела.

Чихая принялась размышлять о допущенных ошибках, загибая пальцы на руке и бормоча себе под нос:

– Не нужно было опрокидывать тот стол… Как я могла так далеко зайти? Мне стоило думать не том, в какую каруту может играть сенпай… А о том, в какую каруту она хочет играть… Нет, прежде чем об этом думать, я должна понять, что я сделала не так, чтобы не повторять ошибок. Э-э… И что же мне делать?

Она о многом размышляла, от чего у неё разболелась голова… А затем поняла, что необходимо сделать в первую очередь.

– Для начала нужно, чтобы они приняли мои извинения, – она посмотрела на стерки в небольших бумажных пакетиках, которые держала в руке, и на которых виднелось изображение Папы Мишки.

– А я-то думала, что мы подружимся… – пробормотала она.

Чихая безучастно выглянула из окна, выходившего на школьный двор. Мягкий ветер обдувал её волосы.

Члены спортивных клубов уже начали разминаться. Из класса духового оркестра доносились звуки тромбонов и кларнетов. Члены клуба лёгкой атлетики подходили к стартовой линии на беговой дорожке. Среди них была Мичиру, а чуть позже их нагнала Ямабэ.

– Ямабэ-сенпай…

У Ямабэ была красивая спортивная форма. Она обогнала остальных участников в забеге на стометровку и финишировала первой. Однако Ямабэ выглядела какой-то подавленной. К ней подошел учитель и, по-видимому, спросил, что случилось. Она покачала головой в ответ. Затем она предприняла попытку убежать со стадиона, однако её обступили члены клуба, и она опустилась на корточки.

– Они спорят? В чём дело?

Ей показалось, что она услышала возглас Ямабэ: «Мне всё это надоело! » Возможно, у неё разыгралось воображение, но Ямабэ выглядела такой удрученной, что Чихая, не задумываясь, выбежала во двор.

Чихая прибежала на стадион, не заботясь о том, что у неё юбка съехала на бок.

– Нао здесь нет, и я… Не могу больше соревноваться. Даже если станете меня уговаривать, я всё равно скажу, что… Не могу. Я участвовала в забегах, потому что Нао была рядом, но теперь я не в силах бегать как прежде.

Чихая отчётливо слышала безутешный голос Ямабэ.

– Ямабэ-сенпай! Хм, я!.. – Чихае не хватало воздуха, чтобы говорить.

Мичиру сглотнула. Старшие члены клуба удивлённо воззрились на неё.

– Убирайся! Тебе здесь нечего делать.

– Пожалуйста, уф…

– Проваливай отсюда.

– Чихая-чан, если хочешь поговорить, я выслушаю тебя позже, ладно? – Мичиру попыталась было увести её, но тут вмешался учитель физкультуры Секи-сенсей.

– Хочешь вступить в клуб? Ты показала отличную скорость… Из тебя бы вышел хороший легкоатлет. Ты… Из класса 1-3… Аясэ, верно? Я за тобой наблюдал. Если ты не состоишь в других клубах, то присоединяйся к нам.

Жизнерадостный голос Секи-сенсея заставил Ямабэ поднять голову и широко раскрыть глаза. Она злобно уставилась на Чихаю.

– Сенсей, эта девчонка не намерена вступать в клуб.

– Тогда что же?

– Она… – Ямабэ оборвала себя на полуслове и снова метнула на Чихаю гневный взгляд.

Недолго думая, Чихая быстро приняла решение:

– Э… Хм, разрешите мне поучаствовать в забеге. С тобой, Ямабэ-сенпай… Я думаю, что соревнование на беговой дорожке гораздо лучше прояснит ситуацию. И если я всё же выиграю, то хотя бы прислушайся к моим извинениям.

– Чихая, о чём ты говоришь?

– Я поняла, что не могу заниматься тем, что мне нравится. И поэтому я сделаю то, что хорошо получается у тебя, Ямабэ-сенпай. А что касается Инабы… я сыграю с ней в каруту, в которую она сама сможет и захочет играть.

– Что?! Я не понимаю, о чём ты.

«Э, нет…» – Чихая приложила руку к груди, подыскивая нужные слова.

– Ямабэ-сенпай, мне показалось, что ты бежала не в полную силу, потому что Инабы здесь нет. Причина, по которой ты не можешь бегать, не в том, что ты потеряла цель или точку опоры, а в том, что ты сдерживаешься. Полагаю, ты просто не уверена, нужно ли тебе бегать в то время, когда Инаба не в состоянии... И можешь ли ты делать то, что тебе нравится.

На мгновение Ямабэ потеряла дар речи, а затем, покраснев, резко возразила:

– К чему ты клонишь? Хочешь сказать, что я не могу… Э… Хорикава! Что ты наговорила ей?

– Нет, Хорикава-сан тут совершенно ни причём. Прошу, не впутывай ее в это, – Чихая заслонила собой Мичиру. – Я слышала все, что ты сейчас сказала.

В глазах Секи-сенсея зажглись искорки интереса:

– Ну что ж, у тебя есть форма? Тогда переоденься и приходи. Ямабэ, если ты не соберёшься и будешь мыслями где-то далеко, то проиграешь Аясэ. Несколько человек, составьте компанию Ямабэ.

Было решено, что Чихая и Ямабэ пробегут дистанцию в 200 метров.

Ямабэ заняла внешнюю беговую дорожку, соседние рядом с ней – три другие легкоатлетки, а Чихае досталась внутренняя дорожка с наиболее крутым виражом. Мичиру вздохнула, стоя подле неё, видимо от того, что никак не могла повлиять на ситуацию.

– На старт!

Чихая наблюдала за другими участницами: она поставила руки на землю, опустилась на одно колено и заняла исходное положение. Затем она увидела, как Секи-сенсей взял стартовый пистолет, заставлявший её трепетать.

Она совершенно позабыла о том, что ненавидит громкие выстрелы.

«Пистолеты меня пугают… Я всегда теряю равновесие, когда слышу громкий шум, поэтому нужно стартовать прежде, чем… Интересно, смогу ли я услышать щелчок курка. Если я сдвинусь раньше времени, то произойдёт фальстарт… И тогда меня дисквалифицируют».

И хотя было уже поздно, Чихая начала нервничать: «Издаёт ли курок щелчок? Кажется, я что-то слышала во время спортивного фестиваля. Э… Может быть, это был звук осечки».

– Внимание!

Она приподняла таз вверх и немного вперёд, не отрывая руки от земли.

«Прислушайся… К дыханию Секи-сенсея. К чему угодно, пока не произошёл выстрел».

Её сердцебиение участилось. Чихая выдохнула, чтобы сосредоточиться, как на матче по каруте. Она определённо что-то услышала. В тот момент, когда она оттолкнулась от земли, произошёл выстрел. Она начала разгон. Чахая смотрела лишь на несколько шагов вперёд, но её слух обострился. Она слышала шаги Ямабэ, а её спина маячила в уголке правого глаза Чихаи.

«Нужно опередить её! »

Она прошла вираж. Ей казалось, что тело её не слушается, и она прибавила скорости ногам. Однако спина по соседству стала больше.

«Давай! »

Когда Чихая увидела финишную линию, ей показалось, что она уже достигла цели, и устремилась вперёд.

– Аясэ и Ямабэ финишируют вместе… Нет… С небольшой разницей Аясэ пришла второй, – голос Секи-сенсея обрушился ей на голову как кирпич.

Она повалилась на землю с колотьём в сердце. Ей было тяжело дышать, горло драло, а ноги будто налились свинцом.

– Вторая… – задыхаясь, вымолвила Чихая.

– Чихая, это невероятно… Ты опередила трёх участниц.

Пока измотанные легкоатлетки удивленно смотрели на Чихаю, к ней подошла Мичиру:

– Чихая-чан, ты показала хороший старт. Ты правда новичок? Как бы это сказать… У тебя хорошая реакция, будто ты и не колебалась вовсе. Будет жаль, если ты не присоединишься к клубу.

– Хм… Я, наверное, натренировалась в каруте.

Она что-то услышала, прежде чем произошёл выстрел… Вероятно, звук, предшествующий взрыву пороха.

– Ты правда не хочешь вступить в клуб, Аясэ? На этот раз Ямабэ бежала изо всех сил, – Секи-сенсей посмотрел на осевшую наземь Ямабэ.

– Я хочу, чтобы Ямабэ могла соревноваться с противниками. А что касается Инабы… – Чихая взглянула на сенсея. – Я пришла не затем, чтобы занять её место.

– Понятно, – ответил Секи-сенсей и похлопал Чихаю по голове, когда она поднялась.

– Ямабэ-сенпай, я проиграла и… Я доставила тебе столько неудобств, заставив участвовать в забеге…

– Что? Если уж начала извиняться, так извиняйся за всё. Не только за спринт, но и за то, что случилось раньше. Я говорила, что не буду слушать, но теперь будет хуже, если я этого не сделаю.

– Да... Я вела себя эгоистично. Мне очень жаль! – Чихая опустилась на колени и склонила голову до земли, повторяя слово «прости», чтобы не сказать что-нибудь не то.

– Да полно тебе уже, – тихо сказала Ямабэ. – Извинись лучше перед Нао.

Затем, опираясь на костыли, к ним медленно подошла Нао. Девочки из клуба начали перешёптываться.

Инаба одарила Чихаю какой-то странной улыбкой и посмотрела на остальных. Немного поколебавшись, она сообщила:

– Секи-сенсей, мне… Мне сказал врач, что я уже не смогу бегать, как прежде… Я ухожу из клуба. Простите… – и низко поклонилась.

Ямабэ поднялась и на нетвёрдых ногах подошла к Инабе:

– …Это из-за того, что сделала Чихая…

– Нет, мне сказали ещё раньше… Я не говорила тебе, потому что слышала, как ты переживаешь за меня. Не так давно я пыталась тебе объяснить, но ты меня не поняла, а потом пришла Чихая-чан…

– Я… Ясно…

– Когда я увидела бегущую Чихаю, то решила, что больше не могу скрывать это от тебя, – Инаба повернулась к Чихае. – Спасибо, Чихая-чан. Я вовсе тебя не ненавижу.

Не в силах справиться с собой она расплакалась.

– Инаба-сенпай! – воскликнули девочки из клуба.

Всё ещё в слезах, Инаба сказала:

– Мне… Нравилось бегать… С Нонокой и со всеми вами…

От этих слов Ямабэ лишь расплакалась ещё громче. Пока Инаба и другие легкоатлетки плакали, Чихае показалось, что она и сама бы разрыдалась, глядя на них со стороны.

Затем Инаба вытерла слёзы:

– Я найду себе новое занятие. Нет, я его уже нашла. Так что не волнуйтесь за меня.

Ямабэ всё ещё продолжала плакать, и Инаба обняла подругу за плечи и похлопала по спине. Раздались аплодисменты членов клуба, и Чихая воодушевленно хлопала изо всех сил.

Глава 6

Наступила осень. Стоя у окна, Мичиру на перемене рассказывала Чихае о том, что недавно случилось в клубе лёгкой атлетики.

– А затем Секи-сенсей отчитал второгодку, которая сказала, что Инаба-сенпай может вернуться в клуб в качестве куратора. Он сказал: «А ты бы смогла на месте Инабы болеть за членов команды, зная, что они могут бегать, а ты нет? Если так, то это замечательно, только это непросто. Вот был бы сюжет для манги или телешоу».

– Да, – согласно кивнула Чихая.

– А Ямабэ-сенпай сказала, что Нао нашла себе другое занятие, и что она будет ей помогать. И Секи-сенсей поддержал её. Ямабэ-сенпай, казалось, вот-вот опять расплачется, но голос её оставался твёрд. Она глубоко вздохнула и даже улыбнулась.

Мичиру похлопала Чихаю по плечу:

– Чихая-чан, позаботься об Инабе-сенпай.

– Да! Я как раз думаю над тем, как ей помочь, – она вытащила огромную сумку, которую запихнула в шкафчик. – Я одолжила это у Харады-сенсея из общества Широнами.

Мичиру раскрыла глаза от удивления, но Чихая продолжила опустошать сумку.

– Это татами-скатерть. Если мы расстелем её на парте, то карточки не будут соскальзывать. Харада-сенсей сказал, что они пользовались ею, когда у них проходили выступления карутистов заграницей.

– Скатерть? А разве это не соломенная циновка?

– Тут с обратной стороны есть такие штучки, которые предотвращает её смещение, – Чихая перевернула скатерть и показала, что с обратной стороны есть противоскользящая лента. ю как у коврика для ванной. – И раз уж стоять лучше, чем сидеть, то я подумала о больших, высоких столах, которые не будут опрокидываться. Например, швейный стол в классе домоводства, за которым мы стоя вырезаем детали из ткани. Я решила воспользоваться этим классом. Конечно, Инабе-сенпай было бы тяжело стоять всё время, но там есть что-то наподобие костыля или стула-подставки. Он раскладывается, и можно опереться на него.

Когда Чихая показала, что имеет в виду, то Мичиру улыбнулась.

В тот же день после уроков Чихая жизнерадостно пригласила Инабу пойти в класс домоводства.

Чихая расстелила скатерть на швейном столе. Затем Инаба достала припасённую по такому случаю книгу «Как победить на соревнованиях по каруте ста поэтов» и рассмеялась, заметив удивление Чихаи.

– Я немного занималась по этой книге и по этим тоже, – Инаба продолжила доставать книги из сумки. Она раскрыла одну из них и показала Чихае. – В Хякунин иссю сорок три поэмы из сотни – это поэмы о любви.

Инаба вытащила из книги составленный от руки список:

– Смотри. Я не хочу отдавать вот эти карточки. Все они исходят будто из глубины души. Например, эта:

Из-за тебя одной

О жизни, которой прежде

Не дорожил ничуть,

Теперь помышляю вседневно:

Да будет долгой она!

– Как чудесно! «Из-за тебя одной? » Почему?

– Автор этой поэмы был необычайно красив и происходил из очень знатной семьи. Он мог получить всё, что хотел, поэтому свысока смотрел на людей и вёл беспечную жизнь. Но однажды он влюбился и ради возлюбленной захотел прожить как можно дольше. Однако из-за эпидемии оспы он умер в возрасте двадцати одного года, оставив свою любимую вместе с новорожденным сыном. И это несмотря на то, что он так хотел жить.

– О, как печально.

– Правда? Но разве это не побуждает тебя защитить карточку?

– Да, кажется, я понимаю. Тогда возьмём эти сорок три карточки и добавим к ним ещё семь, чтобы продумать стратегию.

Чихая выбрала нужные карточки из списка и задумалась. Она не стала раскладывать их согласно определяющим слогам, а вместо этого разложила перед Инабой её любимые карточки.

– Итак, карточки, лежащие перед тобой в нижнем ряду… Постарайся их защитить! Сегодня я буду играть в полную силу.

– Хорошо, я не проиграю!

По истечении пятнадцати минут, которые отводились для запоминания, Чихая взяла пульт от проигрывателя:

– Инаба-сенпай, время вышло, пора начинать. Сегодня я включу воспроизведение в случайном порядке.

Зазвучала первая поэма.

♫ Я…

«Это же… “Я встретил тебя”. Прямо перед сенпай».

Инаба тоже отреагировала. По-видимому, она запомнила определяющие слоги лежавших перед ней карточек.

«Я не должна их сметать. Просто коснуться. Слегка коснуться».

Чихая коснулась ближайшей к Инабе карточки. Она удержалась от того, чтобы её отбросить. Чихая полагала, это единственное, что она может сделать, чтобы Инабе было легче играть.

Их ладони схлестнулись, и рука Инабы оказалась поверх руки Чихаи. В таких ситуациях карточка отходила тому, кто раньше её заслонил.

– О, как жаль. Если двое касаются карточки одновременно, то её забирает тот, на чьей она стороне.

– Но не в этот раз. Если я буду тебе поддаваться, то ты не сможешь стать сильнее, – то же самое Чихае однажды сказали в обществе каруты, и она была согласна с этим утверждением.

– Какие строгие правила! Но я обязана стать сильнее, чтобы защитить любимые карточки.

– Ты говоришь прямо как персонаж из манги.

– Да, я защищу этих принцесс. Эти милые и очаровательные принцессы достойны любви, – говоря это, Инаба выпятила грудь.

– Круто!

Они обе рассмеялись. Затем Чихая передала Инабе свою особенную карточку «Яркая Чихая», хотя эта поэма была не о любви. Храбро улыбнувшись, Чихая включила воспроизведение.

♫ Скоро…

«Сенпай! »

На этот раз Инаба оказалась быстрее, и Чихая натолкнулась на её правую руку.

– Ой!

– Ты в порядке, сенпай?

– Я в норме. Идзуми Сикибу моя. Я её защитила! – Инаба театрально прижала карточку к заалевшим щекам. – Так это он и есть? Тот самый азарт, о котором ты говорила?

– Д-да!

Свершилось. Чихая была тронута. Инаба, пленённая романтикой любовной поэзии, прониклась занимательной особенностью игры.

«Я хотела сыграть в каруту с другом. Показать, как это интересно. Как когда-то показали мне».

– Ну что, продолжим, Чихая-чан?

– Да, давай дальше.

Далее последовали три мёртвые карточки, а затем…

♫ Совсем… (Wasuraruru)

– Взяла!

Инаба коснулась карточки подле своей правой руки. И хотя карточка Чихаи «Никогда не забуду» (Wasureji no) еще не вышла из игры, Инаба, не дожидаясь, когда прозвучит уникальный слог, защитила свою.

– Я… Я сплоховала. Сенпай, твоя стратегия сработала. Если бы ты ошиблась, то взяла бы не ту карточку.

– Э… Стратегия? Ах да, есть же ещё и «Никогда не забуду».

– Карточки, которые начинаются с одинаковых слогов, называются подобными. Тут важна стратегия.

– Понятно. Впрочем, «Совсем позабыта» – моя любимая карточка, и я защищу её, чего бы это мне ни стоило, – Инаба вдруг осознала, что то и дело забегает вперёд и, присмирев, спросила. – Тебе не скучно… Со мной играть? Я ведь все время тараторю…

– Напротив! Слушать о том, что нравится людям – это весьма забавно!

Чихая сказала правду. Больше всего ей нравилось, когда рядом с ней был тот, кто увлечён карутой.

– Я рада… Чихая-чан, кажется, я поняла, почему у тебя был такой счастливый вид, когда мы с тобой впервые играли в каруту, – она устремила на Чихаю взгляд, и у той потеплело на душе.

По мере того как осенние дни становились короче, Чихая ежедневно играла с Инабой в каруту в классе домоводства. Правда лишь только с карточками о любви.

Чихая каждый раз рассказывала о каком-нибудь приёме, например, как атаковать карточки противника или как отвести руку после атаки. И Инабе всё чаще удавалось их защищать.

По ходу обучения Чихая воочию наблюдала за игрой и ей казалось, что она сама становится сильнее и сумеет выиграть следующий практический матч в обществе каруты. Это было необычно.

Каждый день перед началом игры Инаба объясняла значение какой-нибудь любовной поэмы. И Чихая всегда проявляла живейший интерес. Правда, смысл сказанного ненадолго закреплялся у неё в памяти, так как ей просто не терпелось приступить к игре. И всё же часы, проведённые вместе, глубоко запали ей в душу, так же как и мягкий голос Инабы.

С приходом осени листья сакуры во дворе окрасились в яркие цвета. Символ города – дзельква, что росла у дороги, залилась багрянцем, а листья гинкго поменяли зелёный наряд на жёлтый.

После уроков Чихая всегда заходила в класс 3-4 за Инабой. Ямабэ зачастую неохотно покидала аудиторию и сухо говорила:

– Чихая, будь осторожна.

– По правде говоря, Нонока тебе тоже признательна, – с улыбкой сказала Инаба.

Ямабэ зарделась и быстро пробормотала:

– Только потому, что Нао начала улыбаться как прежде. Вот и всё, – а затем добавила: – мне пора в клуб, – и убежала.

Они продолжали играть в каруту с любовными стихами, проводя вместе беззаботные дни.

– Чихая-чан, не выбивай её! – сказала Инаба.

Чихая внимательно следила за карточкй «Только глаза влюблённых знают такие глубины! »

– А? Но если я её не возьму, то проиграю.

– Иногда можно и проиграть. Я могу выиграть у тебя только пять или шесть карточек. Хотя… если ты понимаешь значение поэмы, то я не против, если возьмёшь вот эту карточку, – Инаба указана на карту «И моё сердце так пылает, жду встречи с ней, но она не придёт».

– Только не смейся надо мной, – сказала Чихая, надув губы. А затем они обе расхохотались.

В конце концов, Чихая победила с разницей в двенадцать карточек.

– Сыграем ещё раз, – энергично предложила Инаба.

– А ты не устанешь? День-то сейчас короткий.