Автор: Erwahlt 7 страница

- Значит, твоё «просто так» такое?

- Не только.

Сажусь рядом, подогнув под себя ногу, и тяну его на себя за ворот майки под кофтой. Он, не прекращая улыбаться, приникает к моим губам, и мы неторопливо целуемся, иногда отрываясь, чтобы над чем-то посмеяться. Причин вообще-то нет, но настроение хорошее, даже несмотря на все посылы отрицательных эмоций от Телль. Билл цепляется за мои плечи, утягивая на себя, и я боюсь, что мы сейчас свалимся с этой скамейки к чёртовой матери.

- Что это такое? – нас решили доконать.

Отрываюсь от Билла и смотрю на Кая, который сегодня один. Он размахивает лёгкой на вид сумкой, с гадкой ухмылкой приближаясь к нам.

- Чего тебе надо? – тут же накидывается Билл.

- Эй! – звучит почти обиженно. - Том, а где твоё фирменное «привет, парни»?

Кай с улыбкой идиота усиленно машет рукой, бестолково пялясь в пространство перед собой.

- Сам нарвался.

Я вскакиваю и впервые в жизни смачно бью Кая по ухмыляющейся роже, ощущая какую-то ненормальную ненависть. Её природа мне непонятна, она основывается не на этом мини-представлении, что он тут закатил, а лежит гораздо глубже, оставляя меня в растерянности по этому поводу.

Кай откидывает свою сумку куда подальше, и она скользит по полу ещё пару метров. Билл что-то говорит, но останавливать, к счастью, не собирается, я боюсь, что ему могло бы случайно тоже попасть. От первого удара Кай увернулся, а вот второй отлично пришёлся на его подбородок. На театральные хватания за ушибленные места он не отвлекается и ответно бьёт меня, попадая не менее точно. Наконец, Билл сворачивает свою наблюдательскую деятельность и принимается нас разнимать, поочередно оттаскивая друг от друга.

- Сейчас же прекратите! – гаркает он так, что я с трудом узнаю тон его голоса. – Том, хватит!

Его крик действует лучше ледяной воды, я отскакиваю от Кая, который немедленно принимается кашлять.

- Чё-ё-ёрт.

Билл не понимает, в чём дело, но руки Бринца, заведённые ему за спину, отпускать не спешит. Я мечусь рядом, не в состоянии избавиться от накатившей паники.

- Что с ним? Кай! Кай, что с тобой? – тормошит его обеспокоенный Билл.

- Где ингалятор, Кай?

Смотрит на меня туманным взглядом, за которым отдалённо сквозит удивление, и не спешит отвечать.

- Где ингалятор, твою мать? – подключается Билл.

Кай уже не кашляет, только тяжело дышит с ненормальным хрипом.

- В… В сумке, - выдавливает он.

Я подлетаю к улетевшей сумке и вытряхиваю всё её содержимое. Ингалятор не выпадает, приходится исследовать карманы. Так необходимая сейчас белая штуковина засунута в мелкий и незаметный на первый взгляд карман.

Кай хватает ингалятор из моих рук, с жадным видом два раза пыхает в рот и не спешит расставаться со своим спасением, готовый в любой момент пыхнуть ещё раз. Он глубоко, ещё с хрипом вздыхает и на секунду прикрывает глаза.

- Спасибо.

Чувствую себя жутко виноватым. Мне прекрасно известно, что Кай – астматик, а я всё равно полез с ним драться, совершенно забывшись. Он стоит с нами ещё немного, в глазах читается невысказанный вопрос, но Кай молчит. Я не знаю, что бы ответил ему, потому что посторонние о его астме не знают, он не распространяется по этому поводу.

- Тебе лучше? – спрашивает не на шутку перепуганный Билл.

- Да, я пойду.

Кай удаляется так же быстро, как и появился. С него мгновенно сбилась вся спесь. После его ухода остаётся подавленная атмосфера, и на скамейку я опускаюсь с таким чувством, будто меня протащили за волосы много километров, а в конце ещё сообщили плохую новость.

- Откуда ты знаешь, что у него астма?

- Случайно услышал разговор, - не задумываясь, вру я.

Мне не до пространных объяснений, я теперь ощущаю за собой нехилую вину. Неважно, что цепляться начал Кай, до драки бы дело не дошло, он не позволяет разводить себя на них, прекрасно зная, чем всё может окончиться. Но ведь, когда на тебя накидываются с кулаками, не будешь орать: «Нет-нет, стой, у меня астма! ».

- Будет ему уроком, - подводит черту Билл, и я проникаюсь этими словами.

- Он не изменится.

Билл смотрит на меня заинтересованно, точно ожидая развёрнутого ответа на сей счёт, но я молчу.

Кай не плохой, просто у него глупые способы развлечься. Хотя мы сегодня с Биллом тоже не больно умно развлекались, но это всё-таки не связано между собой.

- Но лезть-то будет поменьше.

- Поначалу – да, а потом поуспокоится. Ты Кая, что ли, не знаешь?

Билл усмехается и пожимает плечами. По ходу, он всерьёз озадачился произошедшим, и ему самому надо бы отойти.

Раздаётся громкий звонок, хлопают двери кабинетов, и в коридоры высыпают толпы учеников, радующихся, что очередная пытка для них закончена. К нам на скамейку приземляются болтающие девчонки, а мы во всём этом внешнем действии сидим без движения, будто статуи, не имеющие надежды на оживление.

- Кстати, нас могут вызвать к директору, - предупреждаю я.

- Из-за Кая?

- Из-за Телль.

По-моему, даже учителя не знают, что у Кая проблемы со здоровьем. Он то ли чего-то стесняется, то ли трясётся за свой какой-никакой авторитет, с которым астма для него попросту не вяжется. Он почему-то не хочет понимать, что конец света всё равно далёк.

В сознании начинается выступление воспоминаний, в этот раз с Каем. Он хороший друг, и я с ним рядом не чувствовал резкого негатива. У нас всегда были отличные отношения, не претендующие на частые ссоры, крики до хрипоты и всё прочее. Мне кажется, он изменился. Все эти приставания на него не похожи, он вполне лояльный человек и на такую дурь не растрачивается. Только когда вообще заняться нечем, и то манера шутки присутствует очень явно. Ещё один минус моего переворота.

- Может, уйдём? – предлагает Билл.

- Да ну, незачем.

Видно, инцидент с Каем выбил его из колеи и лишил желания учиться на сегодняшний день. Мне вдруг становится не по себе от мысли, что я своим влиянием извне могу его испортить. Провёл это слияние двух миров на литературе, а легче не стало. И всё равно мне себя того не вернуть самостоятельно и молниеносно.

- Тогда идём на географию. Только я не думал, что мы так задержимся, хотел домой зайти, поэтому ничего с собой нет.

- Знаешь, у меня тоже только баллончики. Лучше их свету не демонстрировать.

С предпоследней парты третьего ряда мне усиленно посылает взгляды Диди. Билл садится на своё место в первом ряду, а я сажусь позади Диди, уже предполагая, что урок географии либо просто пройдёт мимо меня, либо завершится раньше положенного.

- Привет.

- Здорово.

В класс со звонком входит географ, и мы поднимаемся на несколько секунд. Без промедлений он начинает новую тему, а Диди садится вполоборота ко мне, не реагируя на недовольный вид соседки по парте, которой, наверное, не очень хочется слушать чужие разговоры.

- Ну, что?

- Она сделает.

Я вижу, что Диди чувствует облегчение от этого решения, но в то же время что-то его гложет.

- Тогда сворачивай свою кампанию милосердия и ответственности, оставь до лучших времён.

- Я тебе спасибо хотел сказать.

Хмыкаю и, заметив, что герр Ламмерс замолчал, уставляюсь на доску. Когда учитель снова начинает вещать, Диди разворачивается обратно и тихо продолжает:

- Я на самом деле не знал, к кому ещё обратиться. Может, она, конечно, и сама решила бы, что так будет лучше или мать, но у меня самого после нашего разговора уверенность появилась.

- Значит, я нужен этому миру? – спрашиваю на автомате, не особо вникая в смысл фразы.

А вот Диди отвечает на полном серьёзе:

- Конечно. И, поверь мне, очень нужен.

На нас оборачивается Билл, я ему улыбаюсь и получаю ответную улыбку. Мне этот мир тоже нужен.

- А что мне Биллу сказать? Он ведь спросит, - спохватываюсь я.

Диди на миг замирает, обдумывая. Насколько я понял, об этой истории знаю вообще только я, а остальные пребывают в чудесном неведении по поводу истинной причины его убитого настроения. Мне пока что непонятно, почему именно я. Если какие-то картинки, связанные с именами, у меня наличествуют, то дружба с Диди очень туманно представляется.

- Я ему сам скажу. Будет спрашивать, объясни, что я всё проясню.

Киваю и пытаюсь хоть сейчас начать вникать в урок. Радует, что герр Ламмерс не цепляется, он вроде бы достаточно либеральный и лояльный учитель, хотя я практически уверен, что дисциплина у него соблюдается автоматом. Иногда ученики сами ведут себя нормально, если к ним относиться по-человечески и не орать на каждый скрип. Хотя такое, конечно, редко случается.

После урока, как я и ожидал, ко мне с расспросами подходит Билл.

- У Диди что-то случилось?

- Он пообещал, что сам тебе расскажет. Сейчас проблема почти решена, но она была, ты верно заметил.

С этого самого момента Билл начинает ждать, когда же к нему подойдёт Диди, дабы посвятить в свои тайны. Я думаю, что он не предполагает ничего подобного, потому что вид у Билла достаточно беззаботный, разбавленный любопытством.

В столовой к нам присоединяется Анита, она выглядит чересчур мечтательной и на вопросы отвечает через раз, что наводит на определённые мысли.

- Ты влюбилась? – в лоб спрашивает Билл.

Феллер смешно подскакивает, давится и тут же присасывается к стакану с вишнёвым соком. Глаза у неё такие, будто её пытались подстрелить.

- По себе людей не судят, - выдавливает Анита и загнанным взглядом осматривается по сторонам. – С чего ты взял?

- Что у тебя с голосом? – начинаю цепляться уже я.

Вид у Аниты довольно активно меняется, и теперь складывается впечатление, словно она собирается нас обоих задушить, а потом продать на органы. Не самый лучший конец моей жизни, я ожидал чего-то более культурного.

- Значит, так, - девушка глубоко вздыхает, как будто бы собираясь выдать длинный трактат на тему её сознательности и неувлечённости такими вещами. – Я не влюбилась.

- И всё? – кажется, Билл тоже почувствовал близость лекции.

- Я сейчас уйду! – предупреждает Анита и для верности поднимает поднос.

Меня, как приятеля или друга, заинтересовывает её личная жизнь в этом плане, а в особенности тот факт, что она не хочет с нами делиться.

- Ты нам не доверяешь? – с наездом спрашиваю я.

- Том, отстань от меня. Ладно Билл, но ты-то…

Билл задыхается от возмущения и перегибается через стол.

- А что я? Анит, ты считаешь, мне вот обязательно надо всё выведать? Я на сплетника похож? Ну-ка, скажи мне, когда это я сплетни собирал. Просвети неумного.

Анита, похоже, чувствует себя виноватой и молчит, ковыряясь в тарелке с пюре. Я свой обед уже съел, и мне тут немного скучно, даже учитывая, что какое-никакое, но представление всё же происходит.

- Ты не сплетник, - с улыбкой мягко произношу я, надавливая Биллу на плечо, чтобы он сел на место. – Мы просто интересуемся тем, что у тебя происходит.

Надеюсь, что это выглядит именно нормальным подходом, а не провокацией, не подхалимством и прочим. Анита скептически смотрит то на меня, то на набычившегося Билла, неспешно попивая сок. Боковым зрением замечаю, что в столовую зашёл Кай, врезавшись в кого-то и неуклюже отскочив в сторону, чем немало удивил парнишку, с которым столкнулся. Обычно Кай ведёт себя посмелее.

- Ну, ладно, - говорит она, и Билл расцветает и складывает руки, демонстрируя полную готовность слушать; а я не могу оторваться от фигуры Кая, плетущегося с таким видом, будто его били не один час. – Это Кай Бринц.

Анита шумно выдыхает, а взгляд её становится совсем затравленным. Мне её даже жаль. И жаль вдвойне, когда смотрю на свирепеющего Билла. Несмотря ни на какие эпизоды, для него Кай остаётся ужасным человеком. Краем сознания я с ним согласен, остальной частью моего существа – нет.

- Ты с ума сошла? – Билл говорит вкрадчиво, точно готовый в следующую секунду начать орать так, что стёкла повылетают.

- Билл, но ведь это её дело, - Анита глядит на меня так, будто я спасательный круг. – Что ты накидываешься?

- А ты его не знаешь, да?! – ну вот и долгожданные крики. – Ещё скажи, что это самый прекрасный человек, которого ты когда-либо встречал.

Билл складывает руки на груди и с недовольством откидывается назад.

- Анит, не слушай.

- Да, не слушай! Я ж за всю нашу дружбу тебе только плохого желал.

Билл накидывается на еду, видимо, стремясь сам себя заткнуть. Выглядит он обиженным, хотя такой вид, по идее, должна принять Анита, получившая на откровенность бурю местного масштаба.

Оборачиваюсь на Кая, который в своей компании молча ест, не участвуя в бурном обсуждении, фразы которого долетают и до нас.

- А что с ним сегодня? – спрашивает Анита, тоже уловившая перемену.

Билл открывает было рот, чтобы поделиться всей правдой, но натыкается на мой взгляд и снова возвращается к обеду.

- Понятия не имею.

До конца перемены Анита от нас не отходит, простив Биллу его нелестную характеристику и всё так же возводя меня в ранг благородных. Мне уже кажется, что она, как и Диди, явится однажды утром ко мне за советом. Ну да, я могу подсказать, в какой день Кай хочет тупо перепихнуться, а в какой – реально ищет подружку.

Диди нас настигает, когда мы идём домой. Они с Биллом передо мной извиняются и уходят к кому-то из них домой, верно сочтя улицу неподходящим местом для последующего разговора.

Чудесно просто всё переплетается. У меня ощущение, что мозги скоро начнут закипать, а пока следует перемешать составные компоненты. Я не гарантирую, что из этого выйдет что-то дельное, но мне хочется верить. Мой план на ближайшее время – скрестить два мира. Причём скрестить так, чтобы получить только необходимые мне свойства. Я же не зря встречаюсь с человеком, увлекающимся селекцией.

***

Билл, смеясь, тянет меня в переход, не глядя, куда идёт, и оттого постоянно сталкиваясь с прохожими. Я вынужден варьировать между людьми, чтобы со всего размаха не впечататься в кого-нибудь.

У меня ощущение, что он выпил, но, ручаюсь, капли в рот не брал, только демонстрировал мне образцы клеток, в которых я, к моему собственному удивлению, многое понял. Надо сказать, Билл на несколько голов выше моих открывшихся знаний, но мне и этого хватает.

- Билл!

Дёргаю его за руку на себя, предотвращая столкновение с кем-то зазевавшимся.

- Н-да?

Обвивает меня за шею, не спеша возвращаться к своему забегу. Билл стоит на ступеньку выше, поэтому мне приходится задирать голову.

Эта наша сумасшедшая прогулка продолжается уже третий час. Мы где-то бегаем, где-то идём спокойно, взявшись за руки и не интересуясь мнениями мамочек с детьми, которые не так давно прервали нас на очень и очень интересном месте.

- Пойдём ко мне.

Предложение поступает с надеждой на то, что мама не явится с работы не вовремя. Она вышла из отпуска раньше и позволяет себе заканчивать рабочий день тогда, когда ей заблагорассудиться. Говорит, что свободный график – её мечта. А с этим дизайнерским проектом, на который она согласилась, ни художественной, ни фактической свободы не заработаешь.

- Пошли. Я даже разрешаю тебе ко мне приставать, - Билл с серьёзным видом кивает, а я от нахлынувших чувств крепко прижимаю его к себе, стискивая в объятиях.

- Я не упущу такого шанса.

Моя рука переползает с его талии на бедро, и я нацепляю на себя равнодушный вид, изредка поглядывая на Билла, прикидывая, сколько ещё мы, по его королевской воле, будем так идти.

Через какое-то время его терпение заканчивается, и он мягко высвобождается, заметив нервный взгляд какого-то дядечки на остановке. Я смеюсь и подшучиваю над ним до самого дома, где нас ждёт просто страшная неудача. И лучше бы я забыл ключи, чем дверь была бы открыта. Мама вернулась с работы, поэтому нам придётся лицезреть её в доме, хотя у меня имелись прекрасные планы.

- Привет, мальчики.

Она выходит к нам с белой тряпкой, о которую вытирает испачканные краской руки. Мама рисует в маленькой комнатке, явно предназначенной быть чем-то другим, но иных помещений в квартире нет, и выбирать не приходится.

- Здравствуйте, Симона.

Цепляюсь за это обращение Билла, предполагая, что и я его родителей называю по имени. Это вероятнее всего, хотя, конечно, не факт. Некоторые мелочи всё так же не дают мне покоя, а спрашивать о них нельзя.

- Вы просто так зашли или посидеть?

- Посидеть.

Разуваемся и, одновременно глянув на маму, идём ко мне в комнату. Я надеюсь, у неё нет привычки соваться ко мне и что-то предлагать. Не могу это оценить в полной мере, потому что при ней я друзей ещё не приводил, так что мне несколько не по себе.

- Ну, что, знатно обломался? – с улыбкой чеширского кота спрашивает Билл.

Он устраивается на постели, растянувшись по диагонали, и манит меня к себе. Взгляд у него затуманенный, слегка усталый, но оттого не менее зовущий.

- Что-то не могу понять: с чем я обломался?

Рисую на лице ухмылку и ложусь рядом.

- Если ты считаешь, что облом не произошёл, то нехорошо так лежать.

Перетягивает меня на себя, не оставляя выбора ни себе, ни мне. Вопрос о маминой осведомлённости относительно моей ориентации остаётся открытым, но Билл не выглядит напряжённым или беспокоящимся, и это даёт основание полагать, что в случае чего перед мамой отчитываться не придётся.

Веду губами по шее Билла, поднимаясь к лицу и изредка прерываясь на короткие поцелуи. На лице у него написано совершенное умиротворение, он прикрывает глаза, и мне хочется сделать то же самое, замерев в таком положении. Я практически не чувствую его рук на плечах, он всегда касается легко и практически незаметно, и, если на этом сосредоточиться, становится раз в пять приятнее.

- Мальчики, - без стука, как и следовало ожидать. – Извините, что прерываю.

Я успокаиваюсь относительно интересовавшего меня вопроса и поднимаюсь. Мама смотрит в другой конец комнаты, несильно размахивая кисточкой.

- Том, я хотела попросить тебя сходить в магазин. Мне нужно доделать одну вещь, и я не могу.

Мама стоит ещё немного и выходит, бесшумно прикрыв за собой дверь. Билл тянет меня за локоть, и я падаю обратно, вновь припадая к его коже. И мне хочется сказать что-то типа: «Я от тебя без ума», что будет самой правдивой правдой на сегодняшний день. Но что-то мешает, и я молчу.

- Пойдём в магазин.

Билл юрко высвобождается из моих рук, и мы выходим.

- Чёрт возьми, только пришли, а она уже гонит, - с неудовольствием замечаю я, кидая взгляд на приоткрытую дверь.

- Том, деньги и список на кухне, - кричит она приглушённым за счёт небольшого пространства голосом.

В списке продукты, без которых можно было бы преспокойно обойтись. Зачем ей колбаса, молоко и плавленый сыр прямо сейчас, я не понимаю, про остальное лучше вообще не упоминать. В прихожей демонстрирую список Биллу, и он понимающе усмехается.

- Нет, она что, будет мазать кисточкой одной рукой, а в другой держать палку колбасы и задумчиво её есть? – шёпотом говорю я.

- Том, да прекрати ты. Просто тебе не хочется идти в магазин.

- Не-ет, - выталкиваю его на лестничную площадку и с шумом захлопываю за нами дверь. – Мне не хочется, чтобы нас постоянно прерывали.

- Ах, вот оно что, - улыбаясь, тянет Билл.

Мы заходим в лифт, в котором никого нет, и восполняем один-единственный утерянный в комнате момент.

На улице пасмурно, облака тяжёлые, и кажется, что вот-вот пойдёт дождь. Мокнуть желания нет, но мама, видимо, всегда выбирает очень удачное по всем параметрам время для походов в магазин.

- Так уж и быть, я не оставлю тебя в страшном супермаркете и пойду с тобой, - «успокаивает» Билл, увидев выражение моего лица.

- О, спасибо. Мне стало в тысячу раз легче.

Маркет от нашего дома недалеко, а заскакиваем мы туда в тот самый момент, когда начинается дождь. В магазине придуриваемся, как можем. Билл расписывает мне достоинства плавленого сыра, в то время как я демонстративно выбираю колбасу, размышляя, с каким молоком и хлопьями её лучше есть.

- Какой же это плавленый сыр, если он твёрдый? Когда плавят металл, он жидкий становится! – негодует Билл и откидывает очередную коробочку.

Парень-консультант, стоящий в этом отделе, поглядывает на нас с улыбкой и, кажется, сдерживая смех. Ну-ну, посмейся.

- Ищи жидкий, его проще намазывать на колбасу.

Торчим тут уже полчаса. Мне интересно, как на такую задержку мама отреагирует, я всё-таки ещё многого не знаю.

- А с тобой Диди-то поговорил? Я забыл узнать.

Кидаю в корзинку колбасу и беру у Билла сыр. Консультант, заметив перемену в нашем настроении, отворачивается и больше своими гляделками не досаждает.

- Поговорил. Я даже не знаю, что бы ему сказал, если бы он ко мне с таким вопросом обратился.

- Мне кажется, тут родители всё же не последнюю роль играют, поэтому надо было с самого начала с ними разговаривать.

Билл пожимает плечами и берёт со стеллажа с молочными продуктами глазированный сырок. Я заметил, что когда он над чем-то задумывается, всегда берёт что-то шелестящее или просто шумное, и получается своеобразный аккомпанемент его мыслям.

- Но со своей собственной позицией тоже надо определиться. Я думаю, они всё правильно решили. Что сейчас себя закапывать-то?

Сырок возвращается на стеллаж, правда, попадает он к йогуртам.

Мы сворачиваем этот короткий, но невесёлый разговор, и я переключаюсь на другие вещи. Например, рядом со мной идёт Билл, и мне от этого очень приятно, я поистине наслаждаюсь его обществом и могу смело заявить, что в какой-то степени рад «перевёртышу». Мы бы, наверное, с ним ни за что не сошлись, если бы не это. А ведь оказалось, что не такие уж сильные между нами различия. Хотя есть одно… Но я теперь с трудом его осознаю.

Расплачиваюсь на кассе, и мы выходим на улицу, где крапает мелкий дождик, ударяя каплями в лицо.

- Надо было взять газировки, - с сожалением произносит Билл. – Ну что, пока?

Поднимаю пакет ближе к локтю и на прощание целую Билла, поймав дождевую каплю на его подбородке.

- До завтра.

Он машет мне рукой и быстро удаляется, один раз обернувшись.

Дождь усиливается, и толстовка неприятно тяжелеет. Я чувствую какое-то моральное удовлетворение и комфорт от происходящего. Стараюсь забыть все неувязки с родителями, привыкну, раз уж суждена мне такая участь. На кой чёрт я помню всё, что было раньше? Вот только мне неизвестно, что лучше – помнить другую жизнь или не помнить ничего, хранить другие воспоминания или, оборачиваясь назад, видеть одну пустоту. Наверное, это какой-то бесценный опыт.

Накидываю капюшон на голову, чтобы волосы не намокли. Прохожие раскрывают зонтики, и движение становится шествием разноцветных пятен. Наверное, сверху наблюдать это очень даже здорово.

По дороге мне попадается Кай. Мы замечаем друг друга ещё издалека, и у меня есть время подумать, как себя повести. Решаю всё-таки ничего не говорить, Кай смотрит на меня, но тоже проходит мимо. Делается как-то не по себе, словно мы до сих пор друзья, но разругались и теперь ведём себя просто отвратительно.

- Кай! – зову я, резко оборачиваясь.

Тут же обливаю себя ушатом ругательств. Тут как бы не мои правила, поэтому надо считаться, а то выйдет что-то похожее на то, как поздоровался с недолюбливающей меня, мягко говоря, компанией.

Бринц останавливается, а потом нерешительно идёт мне навстречу, озираясь по сторонам, точно боится, что его увидят в моём обществе.

- Что? – голос эмоций не выражает, ни враждебности, ни дружелюбия, впрочем.

- Как себя чувствуешь?

Этот вопрос был бы уместен раньше, а сейчас звучит крайне глупо. Однако Кай даже не ухмыляется, он как-то весь преображается и словно демонстрирует готовность идти на контакт.

- Хорошо, спасибо. Без приступов пока.

Повисает неловкое молчание, но я даже не собираюсь подыскивать слова для следующей фразы. Мы стоим, как полные идиоты, под дождём, без зонтов и пялимся друг на друга, точно уразумевая наиважнейшую истину, передающуюся исключительно телепатическим путём.

- Извини, что я тогда полез.

- Да нет, я сам виноват. Том, а откуда ты знаешь про астму? – интересуется Кай.

Боюсь, объяснение, которое я выдал Биллу, тут не покатит, потому что вряд ли Кай обсуждает эту свою болезнь в школе, пусть и с кем-то из приятелей.

- Ты кашлял и хрипел, нетрудно догадаться, знаешь ли, - уверенно сообщаю я, и Кая мой ответ устраивает.

- Ну, да, - он хмыкает и улыбается. – Такими темпами вся школа узнает.

- А ты о чём беспокоишься? – меня всегда волновал этот вопрос.

Кай мне наговаривал всякой ерунды по этому поводу, но верилось с трудом. В принципе, я догадывался, но мне всегда хотелось, чтобы он это сам сказал, мы же друзья всё-таки, а не чужие люди. Как сейчас.

- Зачем другим знать о моих проблемах?

- Но ты ведь практически от всех скрываешь.

Кай напрягается, смотрит на меня с лёгким прищуром и спешит распрощаться:

- Ладно, меня Экарт ждёт.

Экарт… Внутри что-то дёргается от этого имени, но я не могу вспомнить, кто же это. Раньше в компании не было никакого Экарта, значит, только здесь. Вообще-то, не моё дело, и меня это не должно беспокоить, но имя настойчиво долбится в голове. Я уже думал, что отделался от всех воспоминательных вспышек, которые мешают нормально адаптироваться и спокойно существовать, но, видимо, ошибся. Сколько же ещё меня будет преследовать этот кошмар?

До дома дохожу на автомате и отмираю только тогда, когда оказываюсь перед дверью своей квартиры. Мама тут же выбегает меня встречать, причитая, что я долго, что я запропастился где-то, а ей нужна её минералка. Ругается, что не взял телефон, а все её слова пролетают мимо меня.

Опять накидывается какое-то безразличие, связанное с погружением в себя. Вот было всё хорошо, а стало… Да вроде не хуже. Может, даже лучше в какой-то степени, но это надо править, я чувствую. Беру со стола ноутбук и валюсь на свою кровать. Сто лет не заходил в интернет, надо хоть расслабиться. Моя тяга к расслаблению доводит меня до сайта с кучей информации о психологии. Бездумно читаю о том, как налаживать отношения, ненавязчиво подстраивать людей под свои желания и интересы, возрождать дружбу и устанавливать контакт с неприятелями. После прочтения всей этой хр*ни облегчения не чувствую. К тому же я ещё сам не разобрался, на кой чёрт мне это надо. Я собрался перекраивать родителей, сдружиться с Каем и компанией, сохранить отношения с Биллом, а под конец вернуть себя любимого? Смешно.

Закрываю все сетевые страницы, отчаявшись найти там успокоение, и принимаюсь за просмотр фотографий. Я листал их всего один раз, когда пытался разобраться со своим окружением, и больше к ним не возвращался.

Просматриваю медленно, кажется, ещё внимательнее, чем впервые, рассматривая обстановку и людей. Впрочем, ничего нового не нахожу и начинаю листать быстрее, но так, чтобы успевать оглядеть запечатлённых на фото людей.

Я никогда не понимал, как можно в двухсотый раз просматривать фотографии, просиживая за этим занятием, может быть, не один час. Сейчас напоминаю себе такого человека, потому что мой обзор идёт уже по второму кругу, медленно. Скоро вспомню имена всех людей, которые на данный момент стёрты в моей памяти. Интересный способ насилия, вроде ничего предосудительного, а уже нехило мутит.

- Чёрт!

Листаю на одну фотографию назад и впиваюсь в экран. На фото я с Биллом крупным планом, поэтому всё, что творится за нашими спинами, не обращает на себя должного внимания. А слева стоит тот смуглый парень, что сейчас таскается с Каем. Стоит вполоборота, точно поворачивается в нашу сторону, руки у него скрещены на груди. Из-за меня не видно, кто находится с ним рядом, но отчётливо заметна чья-то нога. Что делал этот парень вместе с нами, интересно знать? Или не с нами? Я просматриваю этот блок фотографий снова. Они сделаны весной 2007 в торговом центре, судя по всему.

Чувствую себя идиотской ищейкой, которая сопоставляет факты и занимается всем в этом духе. Смуглого больше нигде нет, а вот хозяина ноги я стараюсь отыскать. В конце концов меня ждёт абсолютный успех – точно такой же кроссовок и тёмные джинсы надеты на Кае, которого я также почему-то не приметил на другой фотографии, где запечатлена одна Анита. Она раскинула руки, и в кадре вся её фигура, может, поэтому взгляд не цепляется за фигуры заднего плана.

И что мне с этим делать? Единственное, что я выяснил – то, что Кай с этим пареньком водились уже в 2007 году, а в этот день они посещали торговый центр. Мы были там, но это ничего не значит. Наверное, я придаю большое значение бессмысленным моментам.

Вечером мама приносит мне ужин, состоящий из интересного вида рагу. Во всяком случае, мама убеждает, что это рагу, просто с небольшими дополнениями. С надеждой на то, что не отравлюсь, употребляю ужин и через полчаса заваливаюсь спать. Ещё только десять, но у меня нет желания бестолково где-то болтаться. В голове кадрами переключаются картинки, точно я до сих пор смотрю фотографии, а затем меня уносит сон.

***

Чёртов будильник пищит на всю комнату, выводя из себя. Я выполняю мечту идиота - со всей силы смахиваю его с тумбочки, задняя панелька у него отлетает, но он не прекращает исполнять своё предназначение и даже, кажется, начинает пищать с удвоенной силой. Вскакиваю с постели и принимаюсь бороться с дурацкими часами, которые после моего триумфального удара не хотят вырубаться. В итоге приходится осуществить мечту идиота номер два и запустить будильником в стену. Он разлетается окончательно и, наконец, прекращает издавать противный писк.