ПОСЛЕСЛОВИЕ 12 страница

Вдруг слева раздалась ругань. Я настороженно повернул голову и увидел, что рядом с шатром стоит Отец, гневно внушающий что-то молодому руану – тот, сжав кулаки, отвечал ему и скалил зубы, словно был готов в любую минуту броситься на старейшину.

- Это его сын, - рядом со мной буквально из ниоткуда возник Джитуку – до чего же вовремя. – Решают какие-то семейные проблемы…

Сын старейшины сорвал со своей головы повязку и порывистым движением стер ею красные отметины под глазами, после чего бросил скомканную тряпку на землю. Джитуку нахмурился.

- А вот это уже нехорошо.

- Что происходит? – спросил я. Мне было немного совестно, что мы обсуждаем чужие проблемы, но мне казалось, что сейчас происходит что-то тревожное, неправильное.

- Мэйтата – так зовут этого шаннуна – захотел кому-то отомстить, и теперь сообщает Отцу, что уходит из деревни. Видишь, он стер метки под глазами? Он собирается стать илари.

- Ничего не понял.

Джитуку посмотрел на меня и, вспомнив, кто я такой, пояснил:

- Илари странствует по миру, разыскивая того, кому должен отомстить. Для начала он проходит обряд, получая огромную силу, но отрекаясь от семьи, дома и родной деревни, а после, помолившись о помощи одному из Альтеров, отправляется в путь.

Я вновь посмотрел на горячо спорящих отца и сына, испытывая непреодолимое желание вмешаться и сказать незрелому запальчивому юноше, что не стоит тратить время на месть. Вряд ли он послушал бы меня, человека-незнакомца, но мне хотелось сделать хоть что-то. Взбудораженный сиюминутным порывом, я спрыгнул с пенька и уверенным шагом направился к спорщикам; в этот момент Джитуку крепко схватил меня за запястье.

- Вы не сможете этому помешать. Такие споры всегда оканчиваются одинаково, так как ничто не может изменить мнения жаждущего мести.

- Стоит попробовать, - я попытался выдернуть руку из хватки Джитуку, но тот держал на удивление крепко, - да пустите же!

- Если вы будете сопротивляться, я лишу вас сознания, - строго ответил мне руан, сжимая пальцы еще крепче, - ваше вмешательство не одобрят.

Поразмыслив, я расслабился и глубоко вздохнул. Краем глаза я увидел, как Отец, отрицательно качая головой, скрестил руки на груди. Мэйтата склонил голову и, развернувшись, поплелся куда-то.

- Видимо, все обошлось, - тихо произнес я.

***

Лейдо обожал возиться со своими лошадьми так, словно они были его собственными сыновьями. Те, кажется, отвечали ему взаимностью. Вряд ли Рассвет и Горизонт, конечно, бегали к нему за советами по поводу рыбалки или просили научить ездить на велосипеде, но по тому, как они ласково утыкались носами в его плечи и стояли так, ожидая почесывания, доброго слова или угощения, я понял, как сильно они его любят. Во время путешествия с Лейдо я обнаружил одну его весьма трогательную, но порой страшно раздражающую привычку, особенно если тебе хочется поскорее доехать до места назначения – диоскур до последнего оттягивал момент седлания лошадей и вскользь намекал на то, что ездить без седла и стремян гораздо проще и полезней. Я плохо разбирался (и до сих пор плохо разбираюсь) в верховой езде и в тонкостях ухода за животными, поэтому предпочитал молчать и терпеть, пока Лейдо сам, тяжело вздохнув, не соизволит выезжать. Разумеется, оседлав своих коней.

Иногда он призывал меня помочь (я неизменно соглашался), но самому почистить или причесать лошадь мне так и не удалось – Лейдо отбирал у меня щетку и скребницу, при этом совершенно не обращая внимания на мою праздность. Впрочем, я уже успел смириться с его чудачествами, и даже теперь, второй час просиживая штаны рядом с конюшней, смиренно дожидался друга.

Вскоре Лейдо вывел лошадей.

- До Лотерна доберемся быстро, - сообщил диоскур, дав мне повод, - гораздо быстрее, чем мы ехали до этой деревеньки. Может, за двое суток управимся или чуть меньше.

Я развернул карту, и Лейдо ткнул пальцем в точку, находящуюся немного севернее центра Цассердана.

- Найдет ли нас Ианта? – задумчиво пробормотал я, подняв голову. На вечернем небе густо толклись пышные облака, с одной стороны будто тронутые мокрой фиолетовой акварелью, а с другой сильно позолоченные солнцем. Воздух начал постепенно остывать, дышать стало легче.

- Что? – переспросил диоскур, не услышав меня. Прежде, чем я ответил, позади нас раздался голос, который мы сразу узнали:

- Куда отправляетесь теперь? – это был Джитуку; наклонив голову, он внимательно разглядывал лошадиную сбрую.

- В Лотерн, - ответил Лейдо, ослабляя для меня стремена.

Руан поднял уши, на его лицо отразилось недоумение.

- Зачем вам ехать в Лотерн? Это плохое место.

- Там можно ненадолго остановиться. Ты же знаешь, дальше начинается огромная пустыня, и вот она-то – действительно плохое место. Ну, а потом мы поедем в Сенхьям.

- Так я и думал. В таком случае, с вами хочет поговорить Отец, если вы не будете против.

Не сговариваясь, мы с Лейдо резко развернулись и вытянулись по струнке. Отец стоял перед нами, заложив руки за спину и расправив плечи; он выглядел все так же грозно, как и обычно, но на этот раз я заметил в его глазах тревогу и печаль. Я сразу понял, в чем дело, так как немедленно вспомнил его дневную ссору с сыном.

- Я не привык обращаться за помощью к людям, так как у нас с вами разные дороги. Но сегодня именно тот случай, когда направление и у вас, и у нас одинаково, - издалека начал Отец, - я был бы рад, если бы вы не отказали мне в просьбе, которую вам, надеюсь, будет не трудно выполнить.

- Мы слушаем, - вежливо ответил я.

Но руан замолчал, не глядя на нас. По его виду мне казалось, что в нем идет какая-то борьба.

Наконец, он решился:

- Я хочу, чтобы вы сопроводили до Сенхьяма моего сына, Мэйтату.

Краем глаза я отметил, что Лейдо вопросительно уставился на Джитуку. Тот еле заметно повел плечом, мол, «я не знаю, почему он обращается именно к вам». Я ждал, когда диоскур созреет для ответа, пока не понял, что тот в свою очередь полагается на меня.

- Что нам нужно сделать? – сглотнув, спросил я.

- Вы должны всего лишь присмотреть за ним. Мэйтата сейчас в таком состоянии, что им может завладеть отчаяние и лишить его разума. Кто-то должен быть рядом с ним… вы понимаете?

«Наверное, дело в жажде мщения», - подумал я.

- Вирса Джитуку рассказал, что вы, вирса Пиккерс, стали случайным свидетелем нашего с сыном… разногласия. – В это время Лейдо повернул голову и теперь вопросительно разглядывал меня – ведь я не посвятил его в сегодняшние события. Отец продолжал: - раз уж вам теперь известно, что Мэйтата собирался стать илари, мне больше нечего скрывать.

- Собирался? Но он передумал?

- Нет. С чего бы? Мэйтата уже прошел обряд, и теперь отправляется на поиски объекта мести. Чутье подсказало ему, что он в Сенхьяме.

Честно говоря, до этого момента мною владела уверенность в том, что Отцу удалось отговорить своего сына от безрассудного поступка, и что сейчас он собирался, возможно, отправить его к какому-нибудь коробнику или веде, чтобы те излечили его душевные раны. Я даже предположить не мог, что Мэйтата одержал победу в споре.

Я увидел, что Лейдо подает мне какие-то знаки.

- Подождете минуту? – спросил я, и, получив согласный кивок Отца, схватил Лейдо за рукав и отошел с ним в сторону.

- Объясни мне, когда ты успел найти такие проблемы на наши головы, друг мой?

- Да разве это проблема? Нужно всего лишь сопроводить его сына – тем более, нам по пути!

- Ты безрассуден и нелогичен, Адам. То ты бежишь от опасности, то бежишь к ней обратно. Сопровождать илари почти то же самое, что перевозить клетку с тигром. Тебе хоть что-то о них известно?

- Немного. Послушай, вряд ли он убьет нас в дороге, ведь у него другая цель.

- Конечно, и когда «отчаяние лишит его разума», он свихнется и разорвет нас на части своей… магией. Ты не видел это. Сила илари поистине отвратительна и ужасна.

Я заколебался, и уже был готов уступить Лейдо – картины, которые он рисовал мне, не вызывали приязни. Но слова нашлись сами собой.

- Кто-то должен быть рядом с ним, - возразил я, - и тогда он не свихнется.

Диоскур фыркнул и вплеснул руками – ему было нечего ответить.

Мы вернулись. Я сказал Отцу, что мы согласны, и он сдержанно поблагодарил нас. Когда мы собирались разминуться, старейшина вдруг заметил карту, которую я все еще держал в руке.

- Могу я взглянуть? – попросил он.

- Конечно.

Развернув карту, Отец начал пристально разглядывать ее, не обойдя вниманием и рисунки, сделанные вокруг изображения Нигде. С удовольствием я заметил легкую улыбку на его лице.

- Это старинная руанская карта. Видите существ, нарисованных здесь? – палец старейшины скользнул по хвосту рептилии, - эта змея сверху олицетворяет Альтера Солонаэ. Под ними две анимы, керокорну и руменру. В нашей жизни их носителей часто можно встретить вместе; они якобы противоборствуют и большую часть времени проводят в междоусобных спорах, но судьбе было угодно, чтобы они были заклятыми друзьями. Когда-нибудь вы встретите их и поймете, о чем я говорю.

Меня приятно удивило, что Отец уделил мне время и даже что-то рассказал. Сейчас мне хотелось, чтобы он отвлекся от своих невеселых мыслей.

Старейшина продолжал улыбаться, рассматривая Альтера и аним, но вдруг его взгляд стал серьезным; через его плечо я увидел, что он смотрит на странную приписку на непонятном мне языке. Когда-то я пытался расшифровать ее и не смог, зато старейшина сразу узнал родную письменность. Правда, нельзя сказать, чтобы это было радостное открытие.

- Что здесь написано? – спросил я вкрадчиво.

- «Данная карта принадлежит руану Абрафу», - прочел Отец, - это мой второй сын. Как раз за ним и идет Мэйтата.

Нам пришлось прождать еще час, прежде чем Мэйтата завершил ритуальное прощание со своей деревней. Вскоре Джитуку посмотрел на дорогу, и сказал:

- Вот и он.

Возле нас остановилась двухколесная повозка, запряженная одним из местных оленей. Откидной верх повозки был поднят, с него свисали покрывала, расписанные изображениями собак. Тяжелая материя казалась сырой, а рисунки на ней – яркими, еще не просохшими, словно их делали наспех.

- Теперь вы можете отправляться, вирса, - обратился к нам Джитуку. Привяжите олеру к хвосту одной из ваших лошадей, чтобы он следовал за вами. Когда деревня скроется из виду, сообщите Мэйтате - он знает, что делать дальше.

- Олеру? Так называются эти животные?

- Да. Олеру дружелюбны с руанами, а вот вам лучше быть с ними осторожнее. Запах человеческого пота раздражает их.

- Не вводи Адама в заблуждение, - вмешался Лейдо, - у этой зверюги на рогах повязаны мешочки с ароматными травами. Здесь нечего бояться.

Мы привязали олеру к хвосту Рассвета и, тепло попрощавшись с Джитуку, выехали из деревни.

***

Не проехали мы и двух миль, как деревня пропала из виду. Я уверен, что это было делом рук Цинлина, так как, обернувшись, увидел далеко в небе отблеск лунного света на стекле…

- Стоять, малыш, - буркнул вдруг Лейдо, натягивая поводья. Лошадь фыркнула, встряхнув головой, и затопталась на месте; повозка, заскрипев колесами, тоже остановилась. Я поравнялся с диоскуром.

- Эй, шаннун, - бесцеремонно окликнул попутчика Лейдо, - выбирайся из своей норы.

- Его зовут Мэйтата! - громко прошипел я, но осекся – брови диоскура были нахмурены, а губы сжаты в тонкую линию.

Покрывало после небольшой паузы откинулось, и из повозки выпрыгнул руан, держа в руках моток веревки. Сначала я решил, что это не Мэйтата - он выглядел совсем по-другому - но в итоге понял: так его изменил посвящающий ритуал. Поседевшие волосы были подстрижены, короткая шерсть приобрела более светлый оттенок, да и метки, вероятно, нарисованные рукой жреца, теперь другие. Я не знал, что они означают.

Бросив на нас быстрый взгляд исподлобья, показавшийся мне испуганным и затравленным, Мэйтата прошел мимо нас и принялся распрягать олеру.

- Тебе помочь? – спросил я. Ответа не последовало.

- Он справится, - ответил мне Лейдо, не спуская с него глаз, - можешь не волноваться.

Илари покончил со своим занятием и, ловко вспрыгнув на покатую спину олеру, принялся привязывать веревки к растущим из затылка и шеи рогам, на ходу мастеря поводья. После этого он подъехал к сиротливо стоящей повозке с опущенными оглоблями и ловко подхватил со скамьи узелок. Я заметил на его руках и шее некое подобие кандалов, только без цепей – они были такие большие, что привлекли мое внимание.

Поравнявшись с нами, Мэйтата молча кивнул головой, и мы поскакали галопом. За все это время мы не сказали друг другу ни слова.

14 глава

Во время привала мы с Лейдо долго обсуждали наши прошлые приключения. Мэйтата же тихо сидел в стороне, молча жуя вяленую рыбу, и даже не пытался присоединиться к нашей беседе.

- Ты неразговорчив, - сказал я ему. Руан прижал уши, но решил проигнорировать мою реплику.

- Язык проглотил? – мрачно спросил Лейдо, заметив нашу игру в гляделки.

- Может, у него после ритуала какой-нибудь… шок? – миролюбиво предположил я, - бог знает, что там происходило… эй, что ты делаешь?

Руан неожиданно схватил мою руку и нацепил на запястье один из своих браслетов. Я ожидал ощутить прохладу и тяжесть металла, но браслет был, напротив, теплым и легким и наверняка вырезан из кости.

- Зачем это нужно? – спросил я, собираясь снять с руки эту странную штуковину, но Мэйтата рассек воздух ребром ладони, показывая этим, что он против моего действия.

- Я всегда знал, что илари – умалишенные, - грубо сказал Лейдо, - слышишь, шаннун? Сними с него эту дрянь, немедленно.

Мэйтата в ответ лишь стянул свой второй браслет и умудрился молниеносно надеть его на руку диоскура.

- Эти ганры устанавливают мысленную связь, - услышал я робкий голос Мэйтаты, - и если вы их снимете, то не сможете меня понять.

- Что мешает тебе просто общаться с нами при помощи языка? – с нажимом спросил Лейдо. Я удивился, насколько холодным может быть его тон.

- Во время ритуала мне вырезали язык. Это моя жертва.

Диоскур презрительно фыркнул.

- И все ради мести? Что за ерунда.

- Ты мог остаться в деревне и помогать своему отцу, - подхватил я, - у него много работы, и ему бы не помешал расторопный помощник.

- Для этого у него есть слуги, - отмахнулся Мэйтата, - а я родился, чтобы рано или поздно стать оружием мести. Таков мой путь.

Глаза Лейдо сверкнули. Я подумал, что еще чуть-чуть – и на руана обрушится громоподобный рев. Впрочем, ждать пришлось недолго:

- Что ты знаешь об этом, шаннун! – диоскур сжал кулаки, каждый из них был размером с крупный булыжник, - жизнь надо ценить. Дозреть бы тебе до возраста, когда ты поймешь это!

- Успокойся, Лейдо, - твердо сказал я диоскуру, положив руку на его плечо.

- Не нужно попрекать меня за то, что уже сделано, - сердито буркнул Мэйтата, низко склонив голову.

Следующие несколько минут мы провели в молчании, доедая наш ужин. В конце концов я решил вновь обратиться к руану и поинтересоваться деталями его путешествия, чтобы поддержать разговор - очень уж не хотелось заканчивать на такой мрачной ноте.

- Я не хочу обсуждать это с вами, - заключил Мэйтата, заставив меня замяться.

- Хорошее решение, - спешно одобрил я, - но советую тебе подумать, действительно ли стоит мстить.

- Я уже давно все решил. Пути назад нет.

Лейдо сел и, тут же сняв с руки ганр, бросил его под ноги илари.

- Держи при себе эту шакарову штуку, - проворчал он. Мэйтата молча забрал браслет обратно.

***

Мы приехали в Лотерн и остановились на ночлег в местной гостинице. С первого взгляда я понял, что эта деревня, мрачная, грязная, с разбросанными по каменистым холмикам домами далека от привычных представлений об уютных селах. В загонах с пожухлой и вытоптанной травой уныло пасся тощий рогатый скот – на их ребрах клочьями висела старая шерсть, к торчащим хребтам упрямо липли осенние мухи. Козы периодически терлись потрескавшимися рогами о деревянные перегородки, а порой даже пытались содрать с них кору.

Проселочную дорогу развезло от дождя, поверх скользкой глины и мутных от грязи луж были беспорядочно разбросаны доски. Когда я случайно оступился и угодил ногой мимо проложенного трапа, то по щиколотку увяз в чавкающей жиже. Пока я пытался выбраться, позади нас с Лейдо образовалась очередь – мрачные худощавые мужчины, одетые в неряшливую ветошь, вот-вот готовую развалиться. Они несли на костлявых плечах длинные балки или катили перед собой тележки с песком и явно торопились, поэтому задержка вызвала у них раздражение.

- С дороги! – наконец крикнули мне. Я хмуро буркнул что-то ответ, попутно высвобождая из вязкого плена ногу. Ее-то я вытащил, но грязь так крепко вцепилась в сапог, что он решил остаться в ней навсегда.

Последним усилием я выдрал сапог из глины и, скача вперед на одной ноге, умудрился надеть его. Я был счастлив, что успел вовремя освободить дорогу, хотя один из рабочих все же не упустил случая отвесить мне звонкий подзатыльник. Потирая голову, я смотрел вперед на глубокий котлован, из которого высовывались верхушки строительных орудий.

- Лотерн - нечто вроде лагеря заключенных, - сказал мне вдруг Лейдо, щелкнув пальцами, - именно по этой причине здесь такая неприятная атмосфера.

- Ну, на лагерь заключенных это не похоже, - с сомнением сказал я, оглядываясь вокруг. Конечно, здесь было мрачно, но не настолько – то есть, никаких высоченных стен, никаких надзирателей с хлыстами, – отсюда кто угодно сбежать может.

- Никто просто не хочет этого делать. Советую тебе, мой друг, не зацикливаться на проблемах местного населения – ведь вполне возможно, что проблем на самом деле и нет.

Я подумал, что таким образом диоскур лишь оправдывает свое нежелание вмешиваться в местные порядки, но вскоре, приглядевшись к людям, я поддержал его. Здесь не было никого, кто заставлял бы лотернян работать, все шли к стройке по своей воле. Но из-за безрадостных лиц и настороженных взглядов жителей Лотерн действительно чем-то напоминал тюрьму.

- Почему они не уходят? - спросил меня Мэйтата. Я мог беседовать с ним, так как теперь постоянно носил один из его ганров, - неужели люди настолько не любят свободу?

- Я и сам впервые вижу такое.

- О чем ты говоришь с этим юным мстителем? – спросил Лейдо, решивший больше не приближаться, как он сказал, к «волшебным штучкам илари». В его голосе послышалось пренебрежение.

- Мы говорим про Лотерн. Тебе есть, что рассказать о нем?

Диоскур пощипал свои бакенбарды – видимо, пытался припомнить какие-нибудь интересные факты об этих местах.

- Исторически так сложилось, что в Цассердан ссылали преступников - воров, убийц, ну и так далее по списку. А теперь из их потомков состоит все человеческое население на этой Стороне. Лотерн – лишь одна из таких деревень. Когда-то много лет он был обнесен высокими стенами, за всеми людьми следили, как за скотом. Теперь же надзиратели ушли, стены разрушены, а сосланные преступники остались, и лишь Контур знает, что их тут держит. Говорят, что самостоятельно покинуть деревню они не могут.

- Самостоятельно? Значит, с чьей-то помощью все же могут? - удивился я.

- Именно так, - кивнул Лейдо.

Гостиничная еда была пресной и неаппетитной – размоченные в курином бульоне куски черного хлеба, хрустящая песком на зубах каша. Поначалу Мэйтата вообще отказался есть, но Лейдо пообещал руану, что тот умрет от голода, если продолжит в том же духе.

- Почему он так относится ко мне? – спросил, наконец, илари.

- Я… - начал я говорить, но тут же почувствовал на себе тяжелый взгляд Лейдо. Честно говоря, мне уже наскучила эта напряженность между ними, поэтому раз и навсегда решить отношения внутри нашей компании было бы сейчас как раз кстати. В конце концов, нам еще вместе ехать до Сенхьяма – где гарантия, что Лейдо и Мэйтата не подерутся и не покалечат друг друга по пути?

- Лейдо, надень ганр, - не терпящим возражений голосом сказал я, - мы должны кое-что выяснить.

- Ладно, - буркнул диоскур, принимая из рук Мэйтаты браслет и защелкивая его на своем запястье, - делаю это в последний раз.

Руан коротко взглянул на меня, ища поддержки, и потупился, начав рассматривать собственные сцепленные между собой пальцы. Лейдо тоже не спешил начинать беседу, поэтому я сделал это сам:

- Лейдо, почему ты так категоричен к нему?

- А по-твоему я должен погладить его по головке? - хмыкнул диоскур, не глядя на нас, - этот шаннун отрезал себе язык, чтобы убить кого-то ради мести, а наша религия этого не одобряет, ты знаешь. Никто не учил меня терпимо относиться к подобному. В Форт-Лэсьяне за это вовсе ногу по колено отрубают.

Мэйтата, хоть он и выглядел подавленным, неожиданно оскалил острые зубы:

- Я не живу в Форт-Лэсьяне и не верю в вашего бога, - зашипел он, - у нас свои порядки и обычаи Ты даже представить не можешь, что я пережил!

- Если ты пойдешь на убийство, ты будешь чувствовать себя еще хуже, чем сейчас, - вздохнул я, - да и может так статься, что тебе не хватит духу довести дело до конца.

- Хватит, - еле слышно ответил Мэйтата, - должно... хватить. Обряд делает илари глухими к жалости.

Я заметил, как он нахмурился и крепко стиснул кулаки.

- А так ли это? - продолжил я, - ведь ты родился таким же, как твой отец, как твой… брат. Неужели ты уверен, что обряд способен настолько глубоко изменить твой разум?

Упоминание о брате ввергло Мэйтату в растерянность. Его уши дрогнули, он на мгновение понурился…

- Я помолился Альтеру Фонге, он направит мою руку, - ответил он неуверенно.

- Что он сделал? – мягко спросил я и уточнил: - твой брат.

Лейдо внимательно следил за нами обоими и, к счастью, не вмешивался. Оставалось надеяться, что он вовремя промолчит, и тогда я смогу отговорить Мэйтату от темного дела.

- Он убил нашу мать, - выдал, наконец, руан, - его профессия – дивариус, и это очень ответственное дело… Стоит перепутать сахар с солью, и из этого напитка получается яд для любого живого существа.

- Вы же не употребляете див-ар, - хмыкнул Лейдо.

- После его приготовления учителем дивариуса снимается проба, чтобы проверить крепость напитка. Учителем Абрафа была мама.

Мэйтата сокрушенно покачал головой.

- Это могло быть случайной ошибкой, - сказал диоскур, - почему ты так уверен, что твой брат сознательно убил вашу мать?

- Ему всегда казалось, что она любит меня больше, чем его. Тем более, он сбежал из деревни после своего злодеяния. Да и каким надо быть идиотом, чтобы перепутать соль и сахар!

- Тебе кажется это логичным? – Лейдо приподнял бровь, - руан, который никогда не пойдет на убийство, вдруг из простой семейной ревности лишает жизни одного из родителей? Что-то здесь не сходится, братец.

Взгляд Мэйтаты стал растерянным. Похоже, он вообще не задумывался о таких вещах.

- Когда ты хотел пройти обряд илари, Отец останавливал тебя, - вспомнил я, - но разве он не пытался переубедить тебя в твоей неправоте?

- Пытался.

- И ты не поверил ему? Родному отцу?

- Мне казалось… он… - руан начал с силой тереть кулаком глаз, а потом тихо сказал: - я был неправ.

Мы переглянулись с Лейдо, и я улыбнулся ему. Тот незаметно улыбнулся в ответ.

- Ты можешь отказаться от мести и вернуться домой, - сказал я, - Отец будет рад, что с тобой ничего не случилось, да и тебе не придется жить с грехом на душе.

Мэйтата качнул головой. Эта затея была всего лишь импульсом, которому он слепо поддался, как любой обиженный подросток, а после, уже став илари, решил – поворачивать назад нельзя.

- Я не могу этого сделать. Думаете, почему я ехал в крытой повозке? Илари, приняв обряд и правила мести, не должны возвращаться назад с кровью на руках.

- Но у тебя на руках и так нет крови, - сказал Лейдо.

Я вынул из кармана карту Абрафа и положил ее на стол перед руаном.

- Старейшина рассказал мне, что это принадлежало твоему брату, - улыбнувшись краем рта, я подвинул карту поближе к нему, - возьми ее. Возвращайся домой.

***

Лейдо сидел на крыльце гостиницы, покуривая трубку. Наверное, он о чем-то размышлял, поэтому я замялся, стоя в дверях – не хотел нарушать его уединения.

- Забавно, что так вышло, - проговорил диоскур задумчиво, - я уж думал, мы доедем до Сенхьяма, а там Мэй прихлопнет своего братца. Кстати, почему ты уверен, что этот Абраф не виноват?

- Мне так кажется, - я сел рядом с ним, - точнее, мне подсказывает чутье.

- Когда ты стал полагаться на свое чутье?

- Судя по тому, что Мэйтата так легко отказался от мести, он и сам не считал Абрафа виновным. Тоска по матери заставила его найти козла отпущения и свалить все беды на того, кто сбежал, страшась кары за свою оплошность.

- Если он и повинен, Контур наверняка наказал его, - Лейдо затянулся, - об этом-то я и думаю.

Вытряхнув из трубки угольки, он встал и вошел в гостиницу. В дверях он столкнулся с Мэйтатой и махнул ему рукой.

- Когда ты выезжаешь? – спросил я бывшего мстителя, когда он приблизился ко мне.

- Сегодня. Я быстро домчусь обратно до Куирена – надеюсь, Цинлин разрешит мне вернуться.

- Куирен? – удивился я, - так называется твоя деревня?

Мэйтата кивнул.

- А если Цинлин не пустит тебя, что ты будешь делать?

- Видимо, придется мне жить в человеческом городе… - он неловко засмеялся, - впрочем, если это произойдет, я все-таки найду Абрафа и поговорю с ним. Просто… поговорю. Не буду ему мстить.

- Вот и прекрасно, - одобрительно покивал я, - мне хочется, чтобы у тебя было спокойно на душе.

- Откуда ты? – вдруг спросил Мэйтата, - я уже давно почувствовал, что ты не местный. Не цассерданец, не идхарец… ты не из этого мира. Так откуда?

Я ошеломленно замолчал, раздумывая над ответом. Вероятно, ничего не изменится, если я расскажу ему о себе, но мне так надоело рассказывать собственную историю, что она стала казаться чьей-то чужой, не моей.

- Да, из другого, ты угадал. Я хотел вернуться обратно, но так и не нашел подходящего способа.

- Чтобы переместиться по Маолу, нужно быть духом, - Мэйтата потер шею, - или ведой. Вполне возможно, что илари-ведьмы, которые живут недалеко от Лотерна, помогут тебе.

- Илари-ведьмы? – я представил себе что-то вроде аджун у арков, - неужели среди руанов, даже при учете их этерных способностей, могут рождаться веды?

- Ты неправильно меня понял. «Илари» в переводе на илес значит «темный». Илари-ведьмы - отличаются от обыкновенных тем, что не состоят в ордене Сарнума и не связаны орденскими ограничениями и обязанностями. И ими становятся только человеческие женщины.

- И они могут отправить меня обратно? – я ощутил странное волнение, трудно поддающееся описанию. Это не было похоже на то радостное возбуждение, которое я испытывал, будучи близким к возвращению на Землю; скорее, я переживал из-за того, что это действительно произойдет.

- По слухам, за большую плату они способны сделать все, даже воскресить мертвого, - Мэйтата прищурился, будто припоминая что-то, - только не советую тебе этого делать.

- Почему?

- Ну, ждать помощи от темных… Мне кажется, это не сулит ничего хорошего.

- Ладно, - мои чувства смешались, - спасибо за помощь, Мэйтата.

- Я надеюсь, с вами все будет хорошо, - ответил он дружелюбно.

Когда руан уехал на своем олеру, я решил поспрашивать лотернян о местонахождении илари. С трудом выпытав информацию, я вернулся в гостиницу и рассказал о своих планах Лейдо. Услышав об илари, он нахмурил брови и стал просить меня одуматься и забыть о них навсегда, иначе я попаду в страшную беду. Он неоднократно напоминал мне о миссии вед, о землянах-переселенцах, навсегда оставшихся во власти Нигде, о невозможности вернуться… я никак не мог поверить ему. Конечно, меня не охватывала злость от его попыток лишить меня возможности вернуться на Землю, но я, улыбаясь малоосмысленной улыбкой, хватал его за плечи и твердил свое. «Как ты не понимаешь, Лейдо! » - говорил я ему. В итоге предостережения Лейдо все-таки не удержали меня.

Я ожидал, что диоскур не пустит меня к илари, поэтому, выждав удобный момент, я отправился в путь в одиночку. Это смутно напомнило мне мой побег от Ианты, но в этот раз, даже учитывая, что дорога предстояла недолгая, я осмотрительно захватил с собой и еду, и оберег, и карту с дневником. Но при этом мое сердце точил легкий страх; страстно желая попасть к ведьмам, я так же страстно желал, чтобы Лейдо отловил меня по пути и удержал от сего поступка.

Тем не менее, я шел один и никто не пытался догнать меня. Поднявшись на лесистый холм и обернувшись, я увидел лежащую у подножья холма маленькую, размером с медную монету деревеньку Лотерн. Впереди же виднелась хижина, о которой мне рассказывали местные жители - она притаилась меж вековых елей, покосившаяся и почерневшая от времени, поросшая мхом и грибами. Кажется, о моем визите илари было известно загодя, поскольку возле крыльца меня уже поджидала одна из них.