ПОСЛЕСЛОВИЕ 9 страница

- Да это же Адам! – услышав знакомый голос, я сел и увидел бегущего за телегой Лейдо – он вдруг на моих глазах обратился в диоскура и, в два счета догнав меня, запрыгнул в сено. Я еще моргнуть не успел, как Лейдо вновь стал человеком; повернувшись к вознице, он сказал:

- Эй, Барха, останови лошадь.

Телега остановилась.

- Что это еще за шуточки, господин Лейдо? – ворчливо отозвался возница, - вот уж не ожидал от вас мальчишеских выходок!

- Это было в последний раз, клянусь Контуром, - тон диоскура был невероятно учтивым, словно Лейдо не в сене валялся, а стоял на мраморном полу в королевском дворце.

Мы покинули повозку, и Лейдо, пальцами вычесывая из своей пышной гривы волос застрявшие соломинки, обратился ко мне:

- День добрый, друг мой.

- Да, очень, - добродушно усмехнулся я, - какая сумасшедшая идея посетила вас на этот раз?

- Сегодня я вместе со своими слугами готовил дом к завтрашнему приему гостей, - с готовностью отозвался Лейдо, - и я открыл особый зал, который открываю лишь раз в несколько месяцев – зал родословной.

- И? – я поднял бровь.

- И поэтому я решил, что пора бы вам рассказать о своей семье, друг мой.

После обеда Лейдо проводил меня в пресловутый зал родословной, и я восхитился увиденному.

Семейное древо диоскуров было любовно вырезано в деревянной панели из красного дерева; портреты, написанные рукой талантливого мастера, окружала тонкая искусная резьба в виде дубовых и кленовых листьев. Я поразился тому, насколько велик и древен род Лейдо.

Семья делилась на две ветки. Лейдо рассказал мне, что анима диоскура – существо непростое, и имеет три ступени развития. Предвосхитив мой вопрос, Лейдо поведал мне, как наследуется и воспитывается анима ее хозяином.

Есть своя легенда, повествующая о том, как сия анима оказалась в Нигде. Саймон, коренной идхарец, отважный воин, всегда сам вел свои войска в бой. Ему довелось воевать и против арков, и против людей, когда того требовали обстоятельства. Правителю Идхари-Найр он не подчинялся, но, благодаря своей славе вояки и победителя, сохранял с ним положительные отношения. Так и говорил: «Я вам, мой лорд, служить не собираюсь. Но если наши мнения совпадают, то мы на одной стороне». Глядя на его портрет, занявший место в истоках семейного древа, я хорошо представлял себе характер давно почившего предка Лейдо. Лицо Саймона было изрезано глубокими морщинами, под густыми бровями прятались яркие, с неугасающей искрой воинственности глаза, на губах застыла улыбка.

Солон же, его брат, имел натуру куда более «изнеженную», как говорил его Саймон. Он страшился и избегал войн, чем вызывал отвращение брата, и ничто не могло заставить его облачиться в доспехи и взять в руки меч. Единственное, что их связывало, – это страстная любовь к лошадям. Но не нужно преждевременно обвинять его в трусости – природа одарила Солона умом величайшего стратега и мудреца.

Однажды Саймон отправился в очередное сражение. Солон же остался в родовом имении и молился Контуру, чтобы его очередная стратегия оправдала себя, но тут его поразила внезапная догадка. Он подбежал к круглому столу, расстелил на нем карту и при помощи деревянных фигурок воспроизвел картину расположения войск Саймона. «Я ошибся! » - застонал он и схватился за голову. Ужас за брата охватил Солона, и он решил, что никогда не простит себе, если сейчас же не отправится в сердце битвы, не отыщет брата и не спасет его. С трудом облачившись в доспехи и подвязавшись мечом, Солон забрался на коня и отправился на помощь Саймону.

Неизвестно, как Солон исправил бы свою ошибку, но он опоздал: сражение уже началось. Однако Саймон выжил – по воле Контура, не иначе! – ему на спасение был послан неведомый крылатый зверь. А поскольку Солон тоже проявил смелость и, рискуя жизнью, сумел пробраться в самую гущу сражения, он тоже был награжден анимой.

Братья спаслись. Бой был выигран. Прямо на поле битвы Саймон схватил Солона за плечи и раскаялся в том, что считал его трусом. «Ты доказал, что мы с тобой единокровные братья», - со слезами на глазах сказал Саймон, и братья обнялись и поцеловались.

Когда они рассказали своему отцу о произошедшем чуде, спасшим их, старик, широко раскрыв глаза и замерев от удивления, благоговейно прошептал: «Лорд Контур наградил вас величайшим даром, сыны мои. Первыми анимитами в Нигде стали церетес, духовная опора мира. Вы же стали вторыми анимитами, братьями-диоскурами». Он объяснил, что существа, которые спустились к ним, наверняка покровительствуют смелости и отваге, поэтому отметили их как самых могущественных воинов этого мира.

- Почему он назвал этих существ диоскурами? - спросил я, памятуя о легендах Древней Греции. В них братья Диоскуры, Кастор и Полидевк, были сыновьями Зевса, которые вылупились из одного яйца.

- Отец Саймона и Солона – выходец из другого мира, - с усмешкой пояснил Лейдо, - а его сыны родились уже здесь, в Нигде. Он руководствовался мифами, которые принес с собой из своей родины, но я точно не могу сказать, какими.

Когда Саймон и Солон женились, их жены забеременели двойней. Так и повелось в их роду. Не всегда рождались мальчики – иногда на свет появлялись и две девочки, и брат с сестрой, бывшие словно отражениями друг друга, но при этом разные, как день и ночь. Не важно, выдают ли дочь замуж за стороннего мужчину, женят ли сына на сторонней женщине - близнецы рождались и рождаются до сих пор, наследуя аниму диоскура и любовь к лошадям.

- Вы говорили, что диоскуры должны как-то воспитывать свою аниму, - напомнил я.

- Говорил, - кивнул Лейдо, - самое время рассказать об этом.

Оказывается, бывают такие анимы, которые целенаправленно ищут хозяина, отвечающего их требованиям. Диоскуры кровожадны и воинственны, поэтому им необходим анимит, способный удовлетворить их желания – иначе говоря, это должен быть человек, скорее привыкший держать меч, нежели ложку. Минувшие годы были богаты войнами, поэтому никаких проблем с жаждущими сражений диоскурами не возникало; однако времена меняются, и теперь настал такой период, когда изнывающие от скуки многообещающие полководцы готовы пуститься в череду бессмысленных убийств, лишь бы утихомирить буйную аниму.

- Но мы научились брать ее под контроль, - с гордостью сообщил Лейдо, - и заставили ее уважать наши желания и нашу жизнь. Нам повезло – иные анимы подобного типа не отличаются гибкостью, и большей частью отказываются от перемен.

- Неужели вы нашли какой-то действенный способ переубедить диоскуров? - подивился я.

- Вы отзываетесь о них как о людях! - рассмеялся Лейдо, - нет, дело не в способе. Диоскуры передаются по наследству, так же, например, как церковные ракó рда.

Немедля вынув из кармана свой дневник, я полистал его и нашел нужную заметку. Я лишь переписал цитату об этих ракорда из какой-то книги и понадеялся, что когда-нибудь встречу их, но, оказавшись во власти забот и лечения от заблудства, совершенно забыл об этом.

- Ракорда – это же рыцари Контура, те, кто не прошел испытание, но продолжил служить Даевуру вне церкви? - спросил я, напряженно морща лоб и боясь показаться глупым. К счастью, я был прав, так как Лейдо подтвердил мои слова.

- Да, все верно. Но я вам еще не сказал о тех, кто полностью покоряет диоскура и подчиняет его своей воле.

После Лейдо добавил, что это и есть те три ступени, о которых он говорил. Диоскур, воинственность которого переходит все границы и который неподвластен воле хозяина, находится на первой ступени. На второй – тот, кто живет в мире и согласии с анимитом. А диоскуры, подавленные и находящиеся под властью носителя, занимают третью ступень.

- Как вы видите, мой друг, - сказал Лейдо, взяв специальную указку, лежащую в желобке под семейным древом, - от основного рода отходит одна крупная ветка под фамилией Лио. Эта семья живет своими законами, отличными от наших, и основное их правило – целиком подавить аниму, без остатка. Диоскуры всей это семьи находятся на третьей ступени.

Я рассудил, что этим семья Лио обязана характеру своего предка Солона, предпочитающего мыслить, а не воевать. Лейдо согласился со мной, но поправил – мол, мы не воюем, но всегда находимся в боевой готовности.

- Как вы к ним относитесь? – спросил я, заподозрив, что Лио в глазах семьи Лейдо выглядят, наверное, париями.

- Я уважаю их.

Лио считаются основоположниками архитектурного стиля, в котором возводятся многие здания в Идхари-Найр; также среди членов этой семьи растут талантливые художники, многие из которых служат при дворе королей.

- Кто-то из них и сделал это древо, - сообщил Лейдо, - красивое, правда?

- А я смогу с ними повидаться? - осведомился я, уже в красках представив свою встречу с людьми творчества.

- Возможно. Они нередко посещают наше, так сказать, родовое гнездо… У вас прямо глаза загорелись, друг мой.

За ужином мы проговорили с Лейдо до позднего вечера.

- Да вы зеваете, - заметил диоскур, и я прикрыл рот рукой, - не нужно стесняться. Я прикажу приготовить вам комнату.

- Что вы, не нужно!

- Вы думаете, что стесните меня? Подумайте, гостиница маленькая, а у меня дом большой. Кроме того, я люблю принимать гостей.

Так я и остался ночевать в доме диоскура. К счастью, я действительно ощущал себя желанным гостем, поэтому засыпал со спокойной душой.

***

На следующее утро к Лейдо приехали гости. Как выяснилось, знакомые у него были самые разнообразные. Кого я здесь только не встретил! Люди в богатых одеждах, украшенных золотым и серебряным шитьем, и тяжелых плащах с искусной вышивкой; на шеях, руках и в ушах блестели многочисленные украшения с драгоценными камням, чьи-то головы покрывали расписанные красками покрывала, а чьи-то – невообразимые сооружения из прутьев, искусственных цветов и птичьих перьев. Когда я, опершись о деревянные перила на втором этаже, созерцал рябящую пестроту, кишащую внизу в гостиной, у меня возникло ощущение, словно я попал на маскарад.

Мне было неловко звать прислугу, тем более нигде я не видел той знакомой девочки, что вчера подносила нам еду и питье. Но вдруг рядом со мной оказался Лейдо, и мне стало спокойнее.

- И чего вы стоите, друг мой? – спросил он, - я могу вас представить кое-каким влиятельным особам – с некоторыми из них мы дружим семьями.

- Я поостерегусь – неизвестно, как они отнесутся ко мне, - смутился я, - как вам удалось завести такое огромное количество связей?

- Это особенность рода диоскуров. Каждый из нас обладает неповторимой харизмой, и заводить полезные связи – наша, можно сказать, прямая обязанность.

Лейдо начал указывать мне на разных людей, вкратце описывая их безумные одеяния, чтобы мой взгляд успел зацепиться за объект нашего внимания.

- Вон та дама в лимонном платке, усыпанным бисером и перьями – дочь местного лекаря. Странно, она никогда не приходит без отца… а, вот и он. Видите того мужчину в коричневом колпаке и с посохом в руке? У него доброе лицо, но когда он работает… Бр-р, мне страшно вспоминать его сеансы кровопускания.

Так я узнал, что в гости наведалась советница одной идхарской королевы, один знаменитый повар из Меанрула (он был на ножах с другим знаменитым поваром из Форт-Лэсьяна, но, к счастью, они не встретились), целая компания коробников и даже одна веда по имени Гента.

- Не бойтесь ее, она не интересуется делами своих орденских сестер, - заверил меня Лейдо.

- Может, это всего лишь прикрытие? – опасливо предположил я.

- Нет, - покачал головой Лейдо, - в ордене вед есть два круга. Второй круг выполняет поручения первого, и если глава второго круга прикажет своим сестрам выполнять данное ей задание, они не имеют права отказаться. Но дело в том, что у каждой главы есть свой заместитель, злить которого ни в коем случае нельзя, иначе можно лишиться заслуженного отдыха. Гента - она как раз заместитель - крайне раздражительная женщина, поэтому вот уже пятый год как ничего не делает. И никакую Ианту она слушаться не будет.

- А с Иантой вы лично знакомы?

- Да, немного. Она резковата и груба – впрочем, я всегда говорил, что ей не стать настоящей леди.

- Мне она показалась жестокой. По правде сказать, для меня она как воплощение коварства и зла.

- Да ну бросьте, - в ответ мне послышался смех, - даже Гента коварнее, вашей Ианты.

- Я уже и не знаю, кого мне бояться, а кому верить. Поначалу меня пугали коробниками, а они оказались неплохими людьми. Выяснилось, что девушка, с которой мне посчастливилось встретиться - метсу, но она была так добра ко мне. Я запутался.

- Понимаю ваше смущение, друг мой, - посочувствовал мне Лейдо и потрепал меня по плечу, - я не могу представить, каким выглядит Нигде в ваших глазах, но поверьте, иного мира я не видал, и мне нравится здесь. Надеюсь, и вам здесь понравится.

Его слова прозвучали как приговор, но... Зачем тебе возвращаться? – вдруг спросил себя я, - зачем возвращаться в мир разрастающейся урбанизации, вечной суеты и сомнительных ценностей? Мир, в котором все давным-давно изучено и ясно, как день?

Я отмел эти мысли.

- Спускайтесь, - сказал Лейдо, - мне не терпится представить вас моим знакомцам. - К сожалению, я не представляю собой ничего необычного или полезного, - улыбнулся я его шутке.

- Вы лукавите, друг мой, - Лейдо был явно задет моими словами, - у меня нет той замечательной возможности, которая есть у вас – познавать этот мир заново. Я завидую вам.

Я понял, что диоскур был абсолютно серьезен.

V Часть

11 глава

На Горизонте – так звали моего коня – я доехал до деревни, собрал поклажу и, сверившись с картой, помчался в сторону видневшихся на горизонте горных пик. Я покидал Иррен с тяжелым сердцем, так как привык к местной жизни и местным жителям. Коробники, высыпавшие из гостиницы, кричали мне добрые пожелания вслед, а я несся во весь опор.

Проезжая мимо холма, на котором стоял дом Лейдо, я поднял руку и помахал молчаливому особняку. Дальше мне предстояло въехать в ущелье, и угадай, кого я встретил, спустившись вниз? Правильно, гарцующего на жеребце Лейдо Я заметил, что к его седлу была ремнями привязана дорожная сумка – такая же, как у меня.

- Я решил, что не отпущу вас одного, друг мой, - сказал мне диоскур, и на душе у меня стало тепло. Я преисполнился благодарности.

- И я абсолютно не против вашей компании.

- Тогда чего же мы ждем? Поехали!

Мы поскакали друг за другом; цокот копыт звонким эхом разносился по ущелью, пыль вздымалась с земли следом за нами. Выехав на бескрайнюю равнину, я придержал свою лошадь, и та пошла рысью.

- Какие просторы, - сказал я, с наслаждением вдыхая запах трав и теплого воздуха, - вам удивительно повезло жить в таком месте.

- Вы знаете историю этих мест? – Лейдо, развернувшись, подъехал ко мне. В его голосе прозвучало предложение, я и спросил, что же произошло в этих чудесных краях. Лейдо покашлял, приосанился и, раскурив трубку, тут же окружил себя клубом синеватого дыма.

- Названия Сторонам дали четыре ордена – манрулли, цассерданы, ласиянны, идхари. С течением времени названия немного преобразовались.

- Понял, - я кивнул, - Меанрул, Идхари-Найр… только Цассердан не изменился.

- «Цассердан» дословно переводится как «алчущие власти». По отдельности их называли «данами», а некоторые источники гласят, будто второе название ордена – «братство пик». На их гербе были изображены скрещенные копья. Кстати, друг мой, вы знаете, что ваша фамилия переводится как «принадлежащий пикам»?

- Да, я уже слышал это от Квара.

Лейдо одобрительно качнул головой и продолжил:

- Дá ны - наглые ребята. Весь их орден состоит из коробников, которые, родившись в унылых и серых городишках Цассердана, сочли себя избранными и не верят в Контура. Впрочем, там они действительно приравниваются к знати, и если вы думаете, что на Солнечной Стороне правит цассер, то жестоко ошибаетесь. Цассер – местное название короля.

- Чем же они заняты в своем ордене? Захватывают власть, как следует из названия?

- Вы недалеки от правды. Я еще с детства помню, что многие годы напролет они отбирают трон у цассера, но вот я вырос, а они до сих пор занимаются тем же самым.

- А какой орден в Меанруле?

- Орден справедливых дев, «манрулли». Они занимаются пожертвованиями, находят бездомным жилища, церетес расположены к ним… Но я скажу вам странную вещь – для ордена, занятого такими благородными делами, о них слишком мало известно. Пару раз я приезжал в Меанрул, прослышав, что Девы решили основать там собственную лечебницу, но эти слухи всегда оказывались фальшивкой. В итоге я начал подозревать, что это ведовской орден. Только – т-ш-ш! – не говорите никому.

- Тот самый орден, который основала Амхатер? – удивился я.

- Именно они. Коробников не любят и притесняют во многих городах Меанрула, а в Форт-Лэсьяне и вовсе ненавидят. Орден, называемый «дети духов» - раньше их звали просто идхари – был создан для того, чтобы каждый коробник чувствовал себя среди собратьев, как в родной семье. А теперь перейдем к десерту – к охранителям веры, ласиянн. Название может ввести вас в заблуждение, друг мой, но на деле янны опаснее любого дракона. Дело в том, что в Форт-Лэсьяне церквей ракорда больше, чем церквей церетес. Ракорда, как и любой, кто привык держать в руках меч, а не власть, не отличаются особой проницательностью, поэтому яннам ничего не стоило очаровать их своей напускной приверженностью к вере.

Я вспомнил, как Ромул посоветовал мне остерегаться рыцарей в тяжелых доспехах и сказал об этом Лейдо. Тот развел руками:

- Вот видите, друг мой. Даже такой могущественный и опытный коробник, как Ромул, бессилен перед силой Охранителей. Старый Лис чем-то насолил им лет, не совру, десять назад, и голем до сих пор преследует его. Такие вот янны обидчивые ребята.

- Наверное, в разговоре с ними мне лучше воздержаться от острот, - вяло пошутил я, возвращаясь мыслями к големам.

- Лучше вообще с ними не разговаривайте. Если видите их на горизонте – поскорее бегите, куда глаза глядят. Их появление всегда сопряжено с большими неприятностями.

Я недоумевал, почему этот орден так опасен, и какие цели он преследует, но Лейдо не стал в подробностях расписывать мне их деятельность. Он лишь назвал их «великими экспериментаторами, лишенными каких бы то ни было моральных устоев», и отказался рассказывать больше.

На этом рассказ закончился, и дальше мы ехали молча.

***

Я пробыл в седле, по меньшей мере, часов пять. Конечно, усталость я испытывал страшную, поэтому скромно попросил Лейдо сделать передышку. Диоскур, как мне казалось, нисколько не умаялся, да и конь под ним был бодр и неутомим, словно нес на себе мальчишку весом с пушинку.

- Я на лошади как мешок с картошкой, - сказал я, оправдывая свое утомление.

Лейдо снисходительно отнесся ко мне, лишь заметив, что для мешка с картошкой я держусь вполне неплохо.

Мы разбили стоянку под оврагом близ журчащего родника. Тополя над нами вздымались ввысь, словно сторожевые башни, и солнце, так безжалостно припекавшее мне спину во время езды, теперь казалось ласковым, весенним – его лучи тщетно пытались добраться до нас сквозь лиственные кроны.

- Мои лошади, - гордо проговорил Лейдо, - не ведают усталости, и скакать могут сутками. Посмотрите, какие стати. А шерсть лоснится словно бронза, правда?

В дорожной сумке нашлись плоские пирожки с тыквой и перцем, которые нам в дорогу напекла служанка Лейдо. Вкус был изумителен, но, к несчастью, хватало их лишь на один зуб. Днем стало невозможно передвигаться – солнце палило нещадно и, как мне казалось, с каждой пройденной милей лишь прибавляло жару. Одежда на моей спине пропиталась потом, поэтому во время очередной стоянки я решил снять с себя грязную влажную блузу. Лейдо, заметив это, вежливо поинтересовался:

- Хотите обгореть, друг мой?

- Но я сварюсь заживо, - пожаловался я, однако мой спутник был неумолим.

- Надевайте рубаху обратно, а на голову накиньте капюшон или повяжите тюрбан. Иначе вы не просто сгорите, да еще и в обморок свалитесь от теплового удара.

Я послушался жителя жарких стран - ему все же виднее. Хорошо, что он не заставил меня плотно обмотаться покрывалом. Сам Лейдо, несмотря на то, что он ежесекундно вытирал загорелой рукой блестящий от пота лоб, не так сильно страдал от жары.

Мы двигались шагом по тропическому лесу – к счастью, это были не непроходимые джунгли, в которых мы бы неизменно потерялись, а всего лишь подвергающаяся вырубкам опушка. Под копытами наших лошадей хрустели камушки и сухие ветки, над головами качались пальмовые ветви, а к аромату пышно цветущего олеандра примешивался малоприятный запах пота.

Теперь, когда при мне снова был оберег, мы не встретились ни с одним метсу. Лейдо сказал, что вновь обрести эту полезную вещицу было весьма кстати – жаркий климат по неизвестной причине привлекает духов, и вдали от населенных пунктов все кишмя кишит нечистью.

- Часто ли вам приходилось сталкиваться со всякими метсу? – спросил я.

- Конечно, ведь я анимит, - с достоинством ответил Лейдо, - каждый раз, когда мое тело возвращается из Маола, оно тащит за собой всякую дрянь. Я мог бы избавиться от нее собственными силами, но это слишком опасно, и поэтому я посещаю местную церковь.

- Но не будете же вы каждый раз бегать в церковь, как превратитесь, - с сомнением сказал я.

Лейдо поцокал языком.

- Позвольте вас поправить, друг мой, я не превращаюсь, я временно меняюсь с анимой телами. Насчет церкви – конечно, я хожу туда не каждые пять минут, но каждые три дня. Этого, надо сказать, достаточно.

Когда я снова заикнулся об отдыхе, диоскур сказал, что возле деревьев лучше не останавливаться – в этой местности полно кусачих насекомых, ядовитых растений и змей, поэтому мы разбили лагерь среди пыльных руин, оставшихся от какого-то древнего города. Здесь не было даже стен – лишь бесформенные возвышения, гладко облизанные ветром и песком. Тут мы и остановились. Растянув на воткнутых в землю палках тент от солнца, мы разожгли небольшой костер; я присматривал за огнем и не давал ему погаснуть, то и дело подкармливая пламя сухими ветками и листьями, а Лейдо в это время ощипал тушки двух пойманных недавно фазанов и выпотрошил их. Обед у нас вышел шикарный. Остатки мы тщательно упаковали в пальмовые листья и положили в сумку.

- Вы можете вздремнуть, - сказал мне Лейдо, вальяжно развалившись на своем плаще, - мы продолжим путь только ночью. Чем ближе к Цассердану, тем яростнее будет палить солнце, поэтому я не рискну передвигаться в дневное время суток.

Я достал карту и принялся изучать ее. Диоскур с улыбкой на лице долго наблюдал за моими тщетными попытками найти деревню, из которой мы вышли, но в итоге сжалился надо мной и ткнул пальцем в точку на карте.

- Вот Иррен, - сказал Лейдо, - мы спустились к югу Идхари-Найр, чтобы обогнуть горы, и теперь движемся на запад. Нам понадобится, как минимум, четыре дня, чтобы добраться до границы Цассердана.

- Я так мало пожил в Идхари-Найр, - произнес я с сожалением, - хотелось бы задержаться там еще на день или два.

- Не переживайте, друг мой, - Лейдо выбил пепел из трубки, - приглашаю вас в свой дом, буду ждать в любое время дня и суток. Вы же знаете меня – я всегда рад гостям.

- Спасибо за приглашение, - улыбнулся я, - обязательно воспользуюсь им, как только появится возможность… если она появится.

Лейдо вопросительно взглянул на меня.

- Вы думаете, что все-таки сможете вернуться домой? Или что Ианта заберет вас на Крономор?

Я медлил с ответом, но диоскур не переспрашивал. Продолжив заниматься своей трубкой, он, спустя полминуты, уже с блаженством пускал дым колечками.

- Остались еще способы? – выдавил, наконец, я. Лейдо прищурил желтые глаза, глядя куда-то вдаль.

- Наверняка есть, и наверняка они запрещенные. Я не могу залезть к вам в голову, чтобы понять, насколько вы отчаянный и как далеко можете зайти в своих метаниях.

- Я очень отчаянный, - ответил я, хотя знал, что лукавлю. Отправиться домой в обмен, например, на часть тела, я бы не смог, - мне кажется, Ианта настигнет меня раньше, чем я найду нужный способ.

- А вам не приходило в голову, что она не так уж стремится поймать вас? – Лейдо повернулся ко мне, смотря на меня спокойно и прозорливо, - судя по тому, что она передала Ромулу ваши вещи, ей было прекрасно известно о том, куда вы направляетесь.

Конечно, я думал об этом. Только мне казалось, что, пока я молчу о своих предположениях, они остаются всего лишь параноидальными мыслями, но раз уж даже Лейдо это озвучил… Мне не хотелось бы думать, что каждое мое движение было уже давно предугадано ведой.

- Ну-ну, - диоскур протянул руку и утешающее похлопал меня по плечу, - я вижу по вашему лицу, что вы расстроились. Подумайте, может, это к лучшему? Она наверняка не даст вам погибнуть или сделать лишний шаг.

- Подобная опека излишня, - мрачно ответил я.

Мне было неприятно, что Ианта относилась ко мне снисходительно, как к капризному и своенравному ребенку, переживающему переходный возраст. «Чем бы дитя ни тешилось…» - словно бы сказала она себе, и отступила в тень, готовая в каждую секунду ринуться и подостлать мне соломки. Это унижало меня и не только – в моей душе бушевали противоречивые эмоции, которые я даже словами не мог выразить!

***

Когда солнце коснулось горизонта и брызнуло на небо всеми оттенками алого и медного, мы свернули тент, оседлали лошадей и помчались дальше. Впереди лежали песчаные равнины, которые, как сказал Лейдо, вскоре перейдут в бескрайнюю пустыню. Это заявление удручало меня – утомленный сухим и пыльным жаром, ставшим нашим постоянным спутником, я даже представить себе не мог, какие еще неприятности климатического характера нам предстоит пережить.

- Постарайтесь не замерзнуть, - попросил меня диоскур, когда на небе постепенно начали загораться редкие звезды. Я решил, что он пошутил, но вскоре почувствовал, как под одежду проникает свежий холод – не кусачий, как зимой, но пробирающий до костей.

- Что ж, приятное разнообразие, - заметил я беспечно, на секунду ослабив повод и подышав себе на ладони. Изо рта у меня вырвался пар.

- Как бы вы не взяли свои слова назад, - Лейдо засмеялся, - или вам больше по душе холодный климат?

- Трудно сказать. Я не капризен, когда речь заходит о таких вещах… но мне кажется, что я люблю путешествовать, и потому мне нравится и жара, и холод, если их, конечно, можно терпеть.

- Вам… кажется? - поразился Лейдо, - помилуйте, друг мой, откуда такая неуверенность? Я всегда думал, что в этом вопросе двойственного мнения быть не может. Вы либо путешественник, либо нет.

Услышав это, я смущенно уставился в сторону, оглядывая равнины – бескрайний простор, растянувшийся вокруг нас, как большое полотно. Горизонт Нигде был почти идеально ровным, отчего иногда создавалось впечатление, словно мы находимся на шахматной доске.

- Я всегда мечтал побывать в разных странах… и, можно сказать, что побывал, но только на книжных страницах. Мне выпал шанс попробовать себя в роли путешественника, когда я оказался в Нигде, а до того почти всю свою жизнь я посвятил учебе. Теперь я получил диплом, и думаю, что смогу заняться настоящим делом, если вернусь домой. К тому времени у меня уже будет много полезного опыта за плечами.

Разглядывая меня с легкой улыбкой на губах, Лейдо извлек свою трубку и раскурил ее. В темноте мне было хорошо видно, как зажигаются, а потом снова гаснут угольки в ее чаше. В тот момент диоскур казался таким спокойным и расслабленным, что мне почти воочию представлялось, будто он сидит вовсе не верхом на лошади, а в уютном кресле собственного рабочего кабинета.

- Выходит, что вы ученый.

- Верно, - хмыкнул я, - моя наука называется этнографией. Это означает, что ваш покорный слуга должен хорошо разбираться в самых разных народах мира, однако здесь от моих знаний проку мало.

- Знаете, друг мой, у нас с вами гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд! Я тоже могу считаться этнографом, поскольку был вынужден разъезжать по местным странам, даже самым диким из них, и много чего повидал. И если вы захотите, я буду только рад поделиться этими знаниями с вами.

- Не буду возражать, - тут я поежился – недавние слова Лейдо потихоньку начали оправдываться, и если днем пересекающие пустыню путешественники молили бога о прохладном ветерке, ночью им хотелось только солнца, - ого, вы были правы, становится все холоднее.

- Я всегда оказываюсь прав, когда знаю, о чем говорю, – Лейдо важно надулся, вызвав у меня смешок, - вот, например, холод – когда я бывал в этой пустыне впервые, я так замерз, что подхватил простуду. Мне пришлось весь следующий день страдать не только от жары, но и от температуры. Чтобы не повторять моих ошибок, предлагаю вам надеть что-нибудь потеплее, друг мой.

Это было хорошей мыслью, и я решил вытащить из сумки теплую и легкую накидку, но в темноте в руки попадались все время другие вещи.

- Адам, бросайте это дело! – вдруг заорал диоскур во всю мощь своих легких, отчего я едва не подпрыгнул в седле, - Поддайте-ка ходу и не оглядывайтесь!

Он свистнул, и Горизонт, приученный хозяином к команде, рванул вперед галопом. Почти в тот же миг за моей спиной послышалось испуганное ржание, окрики Лейдо, а потом противные, чавкающие звуки. Конечно, я все-таки оглянулся! Я ожидал увидеть все, что угодно: как неведомая тварь отрывает от моего друга куски, или пожирает его лошадь целиком, но взгляду предстала совсем другая картина.