ПОСЛЕСЛОВИЕ 4 страница

Я машинально дотронулся пальцами до своего оберега. Косточка нагрелась, приняв в себя тепло моего тела, и как будто в самом деле отгоняла от меня зло, ведь ни одного метсу мы пока не встретили. Как там поживают мои друзья, те, кто заботились о блудном несколько месяцев подряд? Надеюсь, у Эваи и Шамрей все хорошо, а Квара, наверное, волнуется за меня.

- Не засыпай, - сквозь подступившую дремоту я почувствовал прикосновение пугала и вздрогнул, - нам уже пора, раз ты доел. Нельзя задерживаться тут надолго.

Мне хотелось отдохнуть еще чуть-чуть, но я и сам прекрасно понимал, что нам лучше поскорей добраться до города. Делать было нечего, и я начал снимать импровизированный навес, развязывая намокшие узлы. В этот момент меня по пальцам полоснули острые когти, и от неожиданности я выронил плащ. Боль была яркой, как вспышка, и в следующий момент невидимое существо ухватило меня лапой за ткань на груди. В свете пламени костра я увидел, как за спиной противника поднялось на ноги пугало; хищно пригнувшись, оно сделало невероятно длинный прыжок и вцепилось длинными пальцами в нечто крупное, истошно вопящее и трепыхающееся. Во все стороны полетели перья. Добыча Ианты так яростно пыталась отбиться от нее, что я видел лишь длинные человеческие ноги, оканчивающиеся птичьими лапами, которые то зарывались в землю когтями, то вскидывались, отчаянно пытаясь достать до пугала. Я разглядел лицо девушки, оскалившей острые зубы и суматошно бьющей гигантскими крыльями.

Я онемел от изумления и схватил с земли первую попавшуюся палку, чтобы помочь Ианте расправиться с нечеловеческим противником, но спустя мгновение все было кончено.

- Вот нахальная тварь, - ворчливо выругалась Ианта, - придумала тоже, на вед нападать.

Встав с места, я подошел ближе – посмотреть на неведомого «зверя», на крылатую девушку. Она раскинулась на траве, невидящими глазами смотря в небо, и почему-то была одета в мокрые цветастые тряпки – из-за этого у меня едва не сложилось впечатление, что пугало убило простого человека… если б не ее когтистые лапы и крылья. Я мысленно назвал это существо гарпией, женщиной-птицей, коей она, видимо, и являлась.

- Это доиринн, «бурная погода», - пояснила Ианта, - и нападают они, как следует из названия, в ненастье. Сначала прикидываются несчастными продрогшими путницами и просят погреться у костра, а потом, улучив момент…

- Что-то не похоже, чтобы такая особа вызывала жалость, - сказал я, глядя на доиринн сверху вниз. Видимо, что-то было в моем взгляде такое, что заставило Ианту сделать ехидное замечание в мой адрес:

- И поэтому твой взгляд полон сочувствия, даром что рука у тебя залита кровью.

Веда бросила несколько мокрых перьев в огонь, и те мгновенно вспыхнули в жарком пламени. Тут же гарпия превратилась в легкий искристый дымок, рассеявшийся на ветру. После Ианта велела мне надеть плащ и погасить костер, затем подошла ко мне и перевязала руку куском тряпки; после мы двинулись в путь. Меня до сих пор еще немного трясло, как всегда случается с людьми, пережившими неожиданное нападение.

- Как я уже говорила, метсу питаются внутренним этером людей, - промолвила Ианта, - ты не задумывался, почему они это делают?

- Даже в голову не приходило.

- У людей этер внутри, а у метсу снаружи. Рассей этер человека, и останется тело, а если рассеешь этер духа, что останется? Ничего. Когда метсу слоняются по нашему миру, они постепенно теряют свою энергию и вынуждены нападать на себе подобных… ну или на нас. Таким образом они восполняют утраченные запасы этера.

- Зачем вообще они являются в мир живых? – спросил я, лицо доиринн все еще стояло перед моими глазами. Мне почему-то было крайне неприятно ее сходство с человеком.

- В Лоам? Трудно сказать. В нашем мире, порой, бывают такие странные места, куда месту попросту выпадают из своего Маола… и потом они не могут выбраться отсюда, да так и застревают навсегда. Они сходят с ума и творят всяческие бесчинства, как ты уже заметил. А некоторым просто от природы дано быть на грани миров, где они балансируют по собственной воле.

- Плохо будет, окажись на их месте человек, - я сжал раненую руку, - если они могут выпадать к нам, значит, и мы можем попасть туда. В Маол.

- Да, случается. Там, возможно, тебе поможет какой-нибудь добрый дух, анима, скорей всего.

А может, и нет. Вот тогда…

- Ианта, не надо.

Она кивнула, и мы замолчали.

Чем дальше шла тропа, тем холоднее было кругом. Изо рта у меня теперь вырывались клубы пара, от лошади валило так, словно она была огнедышащим драконом. Мы окунулись в сентябрь, затем в начало ноября, а вскоре осень сменилась ранней зимой, и все это – в одном лесу! На стволах повсюду белел иней, трава и кусты измельчали, цветная листва и ягоды пестрели на фоне снега, ютясь в проталинах. Я молча наблюдал за чудной метаморфозой природы, уже зная, что служит ее причиной. Помните, Эвая упомянула разный климат сторон Нигде? Дело крылось именно в этом, и, вероятно, смена климата происходила очень резко – на одной стороне близ границы было жарко, на другой, всего через пару километров, уже царил холод. Там, где потоки разных по температуре ветров особенно яростно сталкивались между собой, образовывались даже небольшие смерчи с человеческий рост размером, коих мы в этот раз успешно избежали.

Покинув лес, мы съехали в запорошенную степь – и вот перед нами предстал город Амарта, размытый голубоватой дымкой. Люди зажгли огни в своих жилищах в преддверии ночной темноты, а у меня эта уютная картина вызвала щемящее чувство, и, прежде всего, желание отдохнуть как следует – после всех треволнений тело требовало мягкой кровати.

Город был окружен высокой стеной, и у каменных ворот нас встретили два вооруженных нигдейца, оба плотные и крепкие как борцы. Я разглядел их лица в лучах факелов – не напряженные, но сосредоточенные; их глаза были светлыми, а волосы имели каштановый оттенок. Многочисленные шрамы указывали на их профессию даже лучше, чем мечи и доспехи.

Охранники были не так уж грубы с нами и отпустили с миром, хотя меня (как иронично! ) осматривали придирчивей, чем мою спутницу, собранную из мусора и ветоши.

Вот мы и оказались в городе. Вокруг царила такая непроглядная темень, что я едва-едва различал дорогу впереди, и единственным, что я мог видеть отчетливо, были поднятые торчком уши моей лошади. Все местные жители уже давно спали, так что по пути ни разу не попался ни один прохожий, как будто город был брошенным.

Купаясь в мутном освещении, когда лишь размытые фонари иногда выхватывали для меня стены домов, как масляные разводы в луже, я окончательно поддался сну. Впервые я понял, что такое задремать в седле – наверное, как навык для всадника, это было и хорошо, но для меня это лишь свидетельствовало о крайней степени усталости. Так что в гостиницу (которую мы, к счастью, нашли очень быстро) я зашел, как пьяный. Наблюдая за тем, как ставшее вдруг неуклюжим пугало поднимается по узкой лесенке, а потом занимает место в углу моей спальни, напоминая вешалку для пальто, все, о чем я тогда думал, сводилось к скорым и желанным объятиям Морфея. Потолки тут были очень низкими, а мебель основательной, коренастой, отчего мне стало спокойно на душе – после лесов и полей хотелось почувствовать себя в привычной обстановке домашнего уюта. Засыпая, я поинтересовался было завтрашними планами, но Ианта мне не ответила. Наверное, ей тоже требовался отдых, ведь в конце концов, за маской веды скрывалась смертная женщина, подверженная человеческим слабостям точно так же, как и я.

На следующий день мы позавтракали кукурузной кашей и отправились на экскурсию по городу. Несмотря на то, что при свете дня улицы заметно оживились, Амарта показалась мне слишком холодной. Ее заснеженные мостовые шли спиралью, а дома теснились близко друг к другу, и все они были выбелены, как кости. Растительности нам практически не попадалось – я увидел всего пару низеньких хвойных деревьев, да несколько таких же приземистых кустов с ягодами красного цвета, по веткам которых, чирикая, прыгали снегири.

Нам с Иантой встречались местные, одетые почти одинаково: в многослойные дубленые шкуры и волчьи меха. Многие женщины ходили в штанах, поэтому определить пол только по одежде я не мог; пышные капюшоны окружающих тоже вводили в заблуждение, из-под них виднелись серьги из костей, камней и бронзы - каждый второй в Амарте, будь то леди или господин, был обвешан безделушками с ног до головы. Надо признаться, что и сам я в итоге выглядел не лучше – конечно, прокалывать уши я не собирался, но надеть на себя толстые шкуры и меха все-таки пришлось. За местного меня все равно бы не приняли, но теперь холода и частый снег Форт-Лэсьяна были мне не страшны. И, само собой, чтобы достать все это обмундирование нам с Иантой пришлось посетить здешний рынок.

Это было самое неприятное место из всех, что мне удалось тогда посмотреть в Нигде. Вспоминая, какое яркое впечатление на меня произвели торговые ряды Африолла, я ожидал увидеть что-то подобное и здесь, но жители Амарты имели свое мнение о том, как следует продавать товары. Чернобородые мужчины-торговцы мрачно высились за прилавками, словно цепные псы. Они стреляли жгучими взглядами из-под бровей, да и некоторые дамочки – на вид сущие разбойницы – глядели на меня почти с таким же выражением. Кое-кто держал в руках оружие, следуя местной традиции открыто демонстрировать его любому встречному.

К моему удивлению, Ианта даже ухом не вела. Она чинно бродила вдоль рядов, прицениваясь к интересующим ее вещам. Мне же оставалось тащиться за ней следом, и старался я выглядеть при этом как можно более серьезным – все-таки со мной была дама… пускай даже такой отталкивающей внешности.

- Смотри, - шепнуло мне пугало, кивая в сторону загадочного прилавка, единственного яркого пятна посреди серых лавчонок.

- Что? Что там? Магический магазин? – я приподнял брови, пытаясь поверх голов разглядеть женщину в шелках и золоте, которая в этот момент как раз подмигивала одному из покупателей. Она была одета столь легко, что даже мне становилось холодно при взгляде на ее едва прикрытые плечи, - и что там продают? Смотрю, от покупателей отбоя нет.

- В основном, разные эликсиры, некоторые из них любовные. Люди обожают такие вещи, они готовы хорошо заплатить, не жалея золота ради дешевых подделок…

- Значит, это не настоящая волшебница? – я присвистнул: ну надо же, в полном чудес мире и вдруг такое шарлатанство!

- Не настоящая, - фыркнула Ианта, - зелья варят только веды и коробники. А эта прохвостка просто делает вид, что хорошо разбирается в нашем тонком искусстве. Дурит народ, торгуя тут целый день, а потом быстро уезжает, не дожидаясь возмущенной толпы…

- Неужели никто не раскроет этот обман? – мне было любопытно, но Ианта решила, видимо, что этот вопрос недостоин ответа. Кажется, ловкая мошенница со своими подделками здорово уязвила самолюбие веды… я был человеком тактичным, и решил не говорить об этом вслух.

Нам пришлось долго гулять по рынку – Ианту не устраивали цены, и она, как выяснилось, была любительницей поторговаться. Мне снова стало неудобно за свое иждивенческое существование в Нигде, но на этот раз все обстояло гораздо хуже, чем в монастыре, где я хоть немного зарабатывал мелким послушничеством. Ведь мои нужды оплачивала женщина, стыд и позор! Я и помыслить такого себе не мог, будучи на Земле, но в Нигде мне оставалось только скрипеть зубами. Все, чем я смог отплатить Ианте на тот момент, это помощью с сумками, которыми я, с ее легкой руки, оказался навьючен не хуже мула. В Форт-Лесьяне быстро темнело, так что вскоре город снова стал погружаться в сумерки. Один за другим на площади загорались фонари, рыжие, желтые, мутно-зеленые, как тусклые рыбьи глаза. Мы уже двигались к выходу, чтобы вернуться в гостиницу до полной темноты, как вдруг, совершенно внезапно, мне на глаза попалось престранное существо. Я даже остановился от неожиданности, глазея на него с совершенно неприкрытым удивлением. На первый взгляд оно напоминало лисицу, вставшую на задние лапы, но – и вот что удивительно - на небывалом звере красовалась вполне человеческая одежда. Стоя перед прилавком с рыбой, он придирчиво оглядывал товар, покачивая своим длинным хвостом. Это был первый руан, которого я увидел в своей жизни, и их внешность совершенно поразила меня – когда Ианта шепнула мне название этих зверей, я потерял дар речи. Руаны представлялись мне людьми! Другим народом с другой культурой и обычаями, но, тем не менее, людьми!..

А немного погодя нам встретилась маленькая руанская делегация. По дороге медленно двигалось мохнатое чудовище с гигантскими рогами, напомнившее мне яка, а по обе его стороны спокойно шли два хвостатых стражника с угрожающими косами в руках. На горбу «яка» было пристроено кресло, на котором сидела женщина-руан в голубом платье. Когда процессия поравнялась с нами, один из стражников бросил на меня строгий взгляд и тряхнул косой, тут же засверкавшей в свете угасающего солнца; я отступил на шаг.

Не могу даже словами описать, в каком состоянии я тогда находился – это было очень чудно, и даже анима Квара мне тогда показалась более «привычным» зрелищем, чем непонятные очеловеченные животные. Только лишь они скрылись из виду, как я пристал к своей спутнице с расспросами, не зная, какие подобрать слова.

- Не суетись так, это не вежливо, - буркнуло пугало, качая головой, - это просто руаны-чиони, обычное дело для Нигде. Они живут здесь даже раньше людей.

- Помню, читал, но это не важно! Лучше скажите мне, что они такое? Почему… почему они могут ходить на задних ногах? А говорить они умеют?

- Ну разумеется, Адам! И ноги, чтобы ты знал, у руанов ничем не отличаются от наших. У них вполне человеческое тело, вот почему они носят такую одежду.

Я сильно пожалел, что не умею рисовать. Очень уж мне хотелось как-нибудь запечатлеть столь необычную встречу на бумаге.

Тяжело вздохнув, Ината решила чуть поубавить мой пыл, рассказав мне о руанах, тем самым отнимая хлеб у моего воображения.

- Адам, в дальнейшем нам они еще не раз повстречаются, так что я хотела бы предупредить тебя – не стоит так реагировать каждый раз, когда мы их увидим. Может быть, сами они и не обидятся, но окружающим это будет казаться подозрительным, ведь нигдейцы уже давно привыкли к руанскому соседству.

Я притих, немного устыдившись за свою подростковую выходку. А с другой стороны, и сами руаны могли бы также удивиться, повстречавшись, например, с поездом или автомобилем на Земле. Верно?

- Среди людей чиони появляются редко. Могу сказать, что нигдейцы, в общем-то, не делают различия между этим народом и другими, но у чиони особенный белый мех, отчего их называют «народом Контура». Это при том, что ни один руанский народ в Контура не верит. Я всегда находила это забавным.

- Если не в Контура… то тогда в кого?

- Очевидно, в Альтеров. Также как и арки… кстати, в чионийском обществе правит женщина (таких называют «соланже», «хозяйка»). Ты ее видел, она ехала на телингабе.

Я кивнул. Значит, матриархат. Что ж, весьма характерно для разного рода племен, а устройство жизни руанов я как раз представлял первобытным. В голове не складывалась картинка, каким же образом руаны, по сути, животные, могут находить общий язык с людьми. Неужели они живут в домах с крышей, окнами и дверью, едят из тарелок, спят в кроватях? Скорее я был готов увидеть их в огромных норах или дуплах деревьях. Одним словом, в дикой природе, как обычную звериную стаю.

- По вступлению в совершеннолетие и прохождению определенных испытаний, - читала мне лекцию Ианта, - девушке дают в дар пустой амбар, необъезженное животное телингабу (на которых они совершают поездки в город в компании двух косиньеров), пять мешков зерна и десяток мотков ткани. Уговор таков: в первый год она должна испечь из этого зерна особые лепешки и раздать их работающим мужчинам – не всем, кому получится. В этот же год девушка самостоятельно объезжает подаренного ей зверя, шьет себе новый " рабочий" наряд, а в следующий год - одежду для тех же мужчин. Только после этого она будет считаться зрелой женщиной, которая уже поработала на благо племени и теперь достойна того, чтобы племя работало на нее. По желанию соланже может выйти замуж за любого понравившегося ей мужчину. Она очень важна для чиони, и потому редко посещает людские города. Считай, тебе повезло повидать ее воочию.

- Потрясающе, - только и мог вымолвить я. Мне захотелось побывать в руанском поселении самому, ведь сейчас мы совершали своего рода «обзорную экскурсию» по миру, - мне бы хотелось посмотреть на их деревню. Это возможно?

- Вполне, - пугало остановилось, и я только сейчас заметил, что мы уже пришли. Перед носом у меня красовалась гостиничная вывеска, покачиваясь на ветру. Вот как случалось с твоим покорным слугой, стоило только ему увлечься интересным разговором. Я поднялся по каменным ступенькам и толкнул дверь, нежась в теплых потоках воздуха, наполнявшего помещение. Хозяева гостиницы топили на совесть.

- Я ужасно проголодался, - честно признался я, с порога ощутив запах гостиничной стряпни, - вам неведом голод, а я пока еще состою из плоти и крови, и, кажется, вот-вот рассыплюсь от холода, если не подкреплю силы чем-нибудь сытным.

- Ах… действительно. Иногда забываю о том, что ты живой человек, Адам, прости. Ну тогда отправляйся, но должна предупредить, что ближе к ночи у меня еще есть кое-какие дела. Я не планирую бросать тебя на съедение пушистым лисичками в этом холодном городе, можешь не волноваться, если не найдешь моего пугала в комнате.

Я скривился, чувствуя, что в этот раз чересчур ироничные замечания Ианты вызывают у меня скорее гнев, чем улыбку. Коротко кивнув ей на прощание, я быстрым шагом отправился к ближайшему столику.

Интересно, какие у Ианты могли быть дела в Амарте, да еще и… ночью? Я представил себе пугало, идущее по улице, но не смог придумать ей подходящего занятия.

Да, руаны, холод, люди с кинжалами и прогулка по городу так рассеяли мои мысли, что я едва не почувствовал себя в безопасности рядом с Иантой. Но стоило только спутнице сделать подозрительный шаг от образа доброй и заботливой няни, как я снова и снова вспоминал предупреждения Квара. Моя рука сама собой сжалась на амулете. Он не смог защитить меня от доиринн, но мне было приятно чувствовать его тяжесть в ладони.

- Чего желает молодой господин? – раздался сзади грубый и скрипучий голос хозяйки гостиницы. Она стояла рядом, разглядывая меня равнодушно, в кои-то веки не как очередную диковинку, а как обычного постояльца.

- Принесите суп. И кусок хлеба. И… чай, есть у вас такой напиток?

***

- Да, он еще не готов. Рано. Не очень доверяет мне. Боюсь, с ним придется повозиться…

Я приоткрыл один глаз, сквозь дрему слыша обрывки чужого разговора. Где я? Дома?.. Нет же, это Ианта… она вернулась со своей ночной прогулки, только и всего… тут я снова закрыл глаза, но голос веды мешал мне расслабиться, и я лежал неподвижно, не совсем проснувшийся, но уже и не спящий. С кем она говорила? Я не слышал никого, кроме Ианты, и даже не мог представить, что в комнате находится кто-то еще.

- Конечно, я собираюсь стереть ему память, это необходимо. Но ему нравится в Нигде… тшшш, кажется, он просыпается!

Она дернулась, шмыгнула кошкой в дальний угол и застыла там. На месте, где она только что стояла, не оказалось ничего, кроме квадрата лунного света, распластавшегося на полу. В этом свете я видел, как в воздухе кружатся мелкие пылинки.

В гостинице, как я уже говорил, отлично топили. И одеяло, данное мне хозяйкой, было теплым настолько, что по ночам с меня градом лился пот. Но сейчас я вдруг почувствовал холод, объявший все мое тело, словно ледяной ветер ворвался в помещение через открытое окно.

Квара действительно был прав! Ианта едва ли поняла, что я услышал ее – но теперь я уже не мог представить, как смотрю ей в глаза, делая вид, что ничего не случилось. Все мои надежды снова рухнули в один миг, и я лихорадочно соображал, что же буду делать дальше. Я задавался вопросом, почему церетес без страха вверили меня в руки Ианте, этому коварному существу, ведь церковники, без сомнения, хорошо понимали, что делают… нет, все верно. Как Квара и говорил, некоторые веды оказывались не достойными их доверия. Ианта была могущественной, и наверняка знала нужные заклятия, чтобы сбить с толку окружающих.

- Адам? – позвала она, нарушив ход моих мыслей, - Адам, ты спишь?

Я чувствовал, как отчаяние и ярость заставляют мое сердце биться чаще. В ушах отдавались его глухие удары, будто кто-то невидимый вдруг вздумал бить молотом прямо над изголовьем моей кровати.

- Нет.

Она замолчала. Вот оно, подумал я, догадалась. И действительно, тон Ианты из тревожного стал каким-то заискивающим, каким я еще ни разу его не слышал.

- Адам… я должна была раньше тебе объяснить, но... это всегда так тяжело, не каждый может принять правду спокойно…

Мне казалось, что если я сейчас шевельнусь – произойдет что-то ужасное. Либо мои нервы не выдержат, и я наброшусь на веду с кулаками, либо она сама околдует меня, превратив в безвольную игрушку ради своих целей. И все же я сделал над собой усилие и сел на кровати, сверля пугало взглядом.

- О чем? О чем сказать, Ианта? Вы обманывали меня… околдовали, возможно, или опоили чем-то, и…

- Перестань, Адам! – рявкнуло пугало, делая несколько шагов в мою сторону. Оно выглядело как обугленная головешка, поскольку стояло против света, непроницаемо черное с головы до ног, - Послушай меня, это очень важно. Помнишь, я говорила тебе, что арки уже сталкивались с землянами? Это правда. Ты не первый, кто попал сюда, в Нигде. Скажу тебе больше, все нынешние нигдейцы – бывшие земляне. Они вошли в туман и не вернулись, поехали в лес и пропали где-то там навсегда - такое бывает сплошь и рядом. Моя задача… нет, задача всего моего ордена - адаптировать таких, как ты, к нашему миру, познакомить с ним и доставить в безопасное место, на остров Крономор - туда, где землянам лучше всего. Когда пришельцы отчаянно ищут способы вернуться домой, они попадают в ловушки к шарлатанам и погибают. Доверься мне, ведь я не причиню тебе никакого вреда.

Я коротко моргнул, стараясь как-то переварить только услышанную информацию. Какой Крономор, какой остров, о чем она ведет речь? А самое главное, она собралась стереть мне память… это значило, что я не просто не смогу вернуться домой, я потеряю все, что у меня было – свои воспоминания, свою личность! Такая участь даже хуже смерти. Тряхнув головой, я выставил перед собой руку:

- Замолчите.

- Адам…

- Я не хочу и не стану вас слушать. Я ухожу отсюда, немедленно.

- Куда? Контур милостивый, ты же не уйдешь без моей помощи дальше этой комнаты, глупец!

Я вскочил с кровати. Наверное, я сам не знал тогда, что делаю – за стенами гостиницы был лютый мороз, а у меня с собой не было даже вяленого мяса или воды, чтобы продержаться где-то вне города, но именно туда я и собирался отправиться. Пошатываясь, я принялся одеваться прямо при пугале, которое обычно отворачивалось, чтобы соблюсти подобие этикета. Мне было все равно. Я пошвырял вещи в дорожную сумку, промахиваясь, сметая все, что мог унести, все, что показалось мне полезным.

Ианта явно растерялась при виде такой моей реакции и даже не сделала попыток как-то прекратить мои действия. Я следил за ней краем глаза и думал, получится ли прошмыгнуть мимо пугала, не столкнувшись с ним, ведь я отлично помнил, с какой легкостью оно убило доиринн.

- Адам… ты не сможешь попасть домой. Это попросту невозможно. Это запрещено. Я могла бы отправить тебя туда, конечно, могла бы, но это нарушит ход истории, потому что в этом мире время идет медленней, чем на Земле. Путешествовать между мирами опасно! Пожалуйста, пойми это, и перестань вести себя, как ребенок!

Схватив свои пожитки, я ринулся вперед очертя голову, когда лапы веды чуть не ухватили меня поперек туловища. Увернуться было нелегко, и я сильно ударился о дверь, не справившись с равновесием на скользком полу. Сумка почти выпала из моих рук, и тут же пальцы Ианты ухватились за ее ремни, с чудовищной силой оттянув их назад. Я не стал цепляться за свои вещи, и просто выпустил свою ношу, решив, что жизнь мне дороже пары теплых носков.

Как и следовало ожидать, пугало бросилось за мной следом. Я слышал, как скрипят ее деревянные суставы, но дверь была прямо передо мной, потом – лестница, освещенная неяркими лампами, а внизу, там, где я совсем недавно ужинал, наверняка сидели постояльцы-полуночники. Может Ианта и сильна, но при них она не стала бы преследовать меня, иначе это могло обернуться против нее самой.

Рассудив так, я сам не заметил, как оказался на улице. В нос ударил запах свежего, совсем недавно выпавшего снега. От меня валил пар, хорошо заметный при свете нигдейской луны. Я был так взволнован, что даже не обратил внимания на холод, поскольку ночь только-только начинала отступать, нехотя отдавая свои права приближающемуся утру.

Теперь я снова оказался сам по себе – я поправил накинутый на плечи плащ, и помчался вдоль по дороге, к воротам, которые должны были вывести за городские стены. Я остановился, только когда дошел до опушки угрюмо чернеющего леса. Снова пошел снег. Его крупные хлопья падали мне в ладони, тут же превращаясь в прохладную воду. Я понимал, что поступил слишком опрометчиво, что, возможно, умру здесь, если не вернусь назад – но власть Ианты мало чем отличалась для меня от смерти.

Глубоко вдохнув, я зашагал по свежему скрипучему снегу. Будь что будет, решил я, вступая под мрачную сень еловых лап. За моей спиной словно закрылась дверь.

- Перестань, - сказал я себе вслух, желая услышать человеческий голос, даже свой собственный, - может быть арки вернут меня домой? Это их лес, они найдут меня... или я найду их сам.

Мысль эта пришла ко мне спонтанно... Арки уже сталкивались с такими, как я, и, по словам Ианты, в их землях я мог чувствовать себя спокойно. Кто знает, вдруг я найду у них помощь? А если нет, то, по крайней мере, попрошу немного пищи, чтобы продержаться до тех пор, пока не разыщу в окрестностях коробника, хотя бы одного. Они всегда представлялись мне очень мудрым и не менее сильным, чем веды, народом. Вполне возможно, что мне стоило попытать счастья и с ними. Так, подбадривая себя, я шел вперед, стараясь держать ровный шаг, экономя силы. Все, что я видел – синий простор, в который тут и там когда-то вонзились гигантские черные стрелы-деревья, да так и остались. Пару раз мне чудилось, что впереди меж стволов сверкнули голодные волчьи глаза, но то был лишь обман зрения. Пока в нескольких метрах от меня не показалось из-за кустов нечто другое… Темная горбатая фигура, незаметно выросшая из-под земли, медленно поползла прямо поперек моего пути. Нас разделяло двадцать шагов, но я готов был поклясться, что это действительно не игра моего воображения. Я остановился, дожидаясь, когда таинственный путник пройдет мимо, но тот словно почувствовал мое присутствие и остановился тоже. На какое-то мгновение мы замерли, одинаково неподвижные, но вскоре тот, впереди, повернулся в мою сторону. Я увидел голову существа, оказавшегося плоским квадратом, и у меня под ложечкой противно засосало. Темный силуэт ожил. Его движения напомнили мне то ли гусеницу, то ли улитку, отягощенную тяжестью своей раковины и своего безобразия, но у этого путника хоть и не было раковины, но безобразием – я мог поклясться – он точно не был обделен.

Я бросился бежать, не дожидаясь, пока меня сожрут. Ступни увязали в снегу, и в один момент я чуть не рухнул в сугроб, когда одна нога по колено ушла под хрусткий наст. Мне казалось, что я бегу быстро, и преследователю никогда не догнать меня, но что-то вдруг обмотало меня поперек тела и грубо дернуло назад. Я упал и увидел, как надо мной склонилась плетеная крышка корзины, к которой была прикреплена белая кукольная маска с нарисованным на лбу отвратительным скалящимся ртом.

- Потки со мной, Лягушка, - неожиданно проскрипело существо смутно похожим на женский голосом, - одной мне грустно, Сойка говорит. Потки со мной! Лягушка отвечает: «Я ткать-де не могу, мой глаз пропал, а лапа стала шилом».

- Отпустите, - сказал я, - у меня ничего нет…

- Ей Сойка говорит: «Возьми-ка это, пришей на место глаза! ». И пуговку дает.

Мое сердце провалилось куда-то вниз, в желудок. Я вспомнил рассказы Эваи о метсу, которые любили похищать людей – неужто я сейчас действительно стану заблудшим? Нет!

- Тетка-Ткачиха, - нервно облизав губы, я пытался вспомнить, каким образом сельский люд отгонял этого метсу. Ткачиха замерла и замолкла, чуть-чуть подняла голову – кажется, я угадал с именем, - Отпусти, не губи. Я тебе лент принесу.

- Ленты? – переспросила она, - ленты - вены мои и руки мои.

- Да-да, - поспешно закивал я, чувствуя, как вдруг ослабели мои путы. Я сел и продолжил: - целый ворох лент принесу. Ты ведь любишь ленты, Тетка-Ткачиха? У меня их много…

- Ленты - вещь хорошая, - одобрительно заскрипел метсу, - дай мне ленту.

Я увидел, как ее черное тело, еще секунду назад бывшее гладким, вдруг взбугрилось, и сквозь ткань начали просачиваться многочисленные руки – длинные, с маленькими ладонями и словно резиновыми пальцами. Все они потянулись ко мне и требовательно выставили ладони вверх.

- Нет, я… не могу отдать их сейчас, - я озвучивал, кажется, все, что только приходило мне в голову, просто чтобы отвлекать хоть как-то это мерзкое существо, - я принесу их тебе потом. Я обещаю.

- Как же я буду видеть? – Ткачиха глубоко вздохнула и словно прибавила в размере, - а как же я буду ходить? Я из тебя лент натку красивых, одна к одной. Из глаз – атласные, из ногтей – шерстяные…