Э.С.Паперная, А.Г.Розенберг, А.М.Финкель

Э. С. Паперная, А. Г. Розенберг, А. М. Финкель

Парнас дыбом

(литературные пародии)

Оглавление

Парнас дыбом. . 3

Собаки. . 3

Песнь о Гайавате. 3

Н. А. Некрасов. 4

Оскар Уайльд. . 4

О'Генри Человек дела. 5

Анна Ахматова. 5

Михаил Зощенко Первый жалостливый рассказ. 6

Новелла Матвеева. 7

Булат Окуджава. 8

Козлы.. 9

А. С. Пушкин. 9

Козьма Прутков. 9

Саша Черный. . 10

Анна Ахматова. 10

Самуил Маршак. 10

Ф. -Г. Лорка. 11

А. Барто. . 12

ВЕВЕРЛЕИ.. 13

И. А. Крылов. 13

Валерий Брюсов Сонет. 14

Александр Блок. 14

Анна Ахматова. 15

Парнас дыбом

Собаки

У попа была собака, Он ее любил. Она съела кусок мяса, Он ее убил. И в яму закопал, И надпись надписал, что: У попа была собака, и т. д.

Песнь о Гайавате

В безмятежные дни мира, дни и радости и счастья, на земле Оджибуэевжил седой учитель-кацик. У него был Мишенава, пес лукавый и ученый, и старик души не чаялв Мишенаве, псе разумном. Как-то, сидя у вигвамаи прислушиваясь к стонузасыпающей Шух-шух-ги, цапли сизой длинноперой, он задумался глубокои забыл о пеммикане, что для трапезы вечернейпринесли ему соседи. То проведал пес лукавый, и, как гнусныйШогодайа, трус презренный и ничтожный, он подкрался к пеммикану, вмиг все съел обжора гадкий. Но узнал об этом кацик, и, схватив свой томагаук, он убил одним ударомзлого вора Мишенаву. А потом сплел пестрый вампум[1]про себя и про собаку: " В безмятежные дни мира, дни и радости и счастьяи т. д. 1467 г. (А. Финкелъ) Н. А. Некрасов В каком краю - неведомо, в каком году - не сказано, в деревне Пустоголодножил был расстрига-поп. Жила с попом собачечкапо имени Жужжеточка, собой умна, красоточка, да и честна притом. На ту собачку вернуюбросал свои владения, амбары да чуланчики, телячья мяса полные, поп все свое добро. Но голод штуку сквернуюсыграл с Жужжеткой верною, и, дичь украв превкусную, собачка съела всю. Узнав про кражу злостную, взял поп секиру острую, и ту Жужжетку вернуюв саду он зарубил. И, слезы проливаючи, купил плиту чугунную

и буквами словенскимивелел Вавиле-слесарютам надпись надписать: " В каком краю - неведомо, и т. д. 1868 г. (А. Розенберг) Оскар Уайльд Он убил ее. Убил, потому что любил. Так повелось в веках. Пурпурное мясо, кровавое, как тога римских императоров, и более красное, нежели огненные анемоны, еще терзал жемчуг ее зубов. Серебряные луны ее маленьких ножек неподвижно покоились на изумрудном газоне, окрашенном рубиновой кровью, этой росою любви и страданья. - " Poor Bobby! " {Бедный Бобби! (англ. )} - вздохнул мистер Чезьюибл, викарий Ноттенгеймской церкви, отбрасывая прочь палку, орудие убийства: - " Ты не знал, что, хотя любовь есть воровство, воровство не есть любовь. Смерть открыла тебе эту тайну. Ты сейчас мудрее всех мудрецов мира. Requiescas in pace" {Покойся с миром (лат. ). }. Он удалился. С лиловых ирисов капали слезы на золотой песок... Он убил ее. Убил, потому что любил. 1889 г. (А. Розенберг) О'Генри
Человек дела Сэм Слокер знал толк в виски, в пшенице, в часах, в морских свинках, в колесной мази, в чулках, в ракушках, в сортах индиго, в бриллиантах, в подошвах, в фотографиях и во многом другом. Когда я встретил его в первый раз в Оклахоме, он торговал эликсиром собственного производства, противоядием от укусов бешеных ящериц. В Миннесоте мы столкнулись с ним у стойки багроволицей вдовы, трактирщицы миссис Пирлс. Он предлагал вдове свои услуги в качестве мозольного оператора за одну бутылку шотландского виски. - Ну, Сэм, расскажите, - попросил я, когда бутылки были уже откупорены, - как вышло, что доллары стали для вас нумизматической редкостью, и мозоли мисс Пирлс чуть не сделались жертвой вашей финансовой политики. Сэм задумчиво сплюнул на кончик моего сапога и нехотя проронил: - Не люблю я попов. - О, Сэм, - энергично запротестовал я, - вы знаете, что никогда в нашем роду не было длиннорясых. - Да нет, - угрюмо проворчал он, - я говорю об этом старом мерзавце, об этой клистирной кишке, об этом кроличьем помете, о дакотском мормоне. Ведь собаке цены не было, я мог бы продать каждого щенка не меньше чем за тысячу долларов. - А пес был ваш? - неуверенно спросил я, боясь, что не совсем точно поспеваю за ходом мыслей Сэма Слокера. - Ну да, мой. Я получил его еще щенком от сторожа питомника за пачку табаку. Когда дакотское преподобие увидел собаку на выставке, у него хребет затрясся от восторга. Тогда же я и продал ему собаку с условием, что первые щенята - мои. У меня уже и покупатели были. А, проклятый пророк, попадись ты мне, гнилая твоя селезенка, был бы ты у меня кладбищенским мясом! - Ну, и что же? - с интересом спросил я. Сэм яростно стукнул кулаком по столу: - Эта церковная росомаха, этот скаред убил ее из-за куска протухшего ростбифа. Что же, по-вашему, собака так и должна сидеть на диете? Да еще такая благородная собака. Нет, пусть я буду на виселице, пусть мною позавтракают койоты, если я не прав. У этого святоши от жадности свихнуло мозги набекрень, когда он обнаружил, что его мясные запасы тают. Нет собаки, нет щенят - пропали мои доллары. - Да, - сочувственно заметил я, - история, действительно, неприятная. Прощаясь, Сэм протянул мне руку и уже в дверях процедил сквозь зубы: - Только одно и утешает меня, что тащить мясо приучил собаку я сам. Всю зиму у меня был довольно недурной мясной стол. 1908 г. (Э. Паперная) Анна Ахматова Я бедный попик убогий, живу без улыбок и слез. Ах, все исходил дорогисо мною немощный пес. Обветшала грустная келья, скуден мяса кусок. И его в печальном весельикуда-то пес уволок. И смерть к нему руки простерла... Оба мы скорбь затаим.

Не знал я, как хрупко горлопод ошейником медным твоим. 1914 г. (Э. Паперная) Михаил Зощенко
Первый жалостливый рассказ А я вам, гражданочка, прямо скажу: не люблю я попов. Не то чтобы я к партии подмазывался, антирелигиозного дурману напускал, но только не люблю я духовной категории. А за что, спросите, не люблю? За жадность, за скаредность, - вот за что. И не то чтоб я сам мот был или бонвиван какой, но вот судите сами, какие от попов могут поступки происходить. Живет с нами на одной лестнице духовная особа, Николо-Воздвиженского приходу священник. Собачка у них имелась, не скажу чтобы очень благородного происхождения, да ведь главное-то не лягавость эта самая, а характер. А характер у ней, надо сказать, замечательный был, ну, просто сказать, домовитая собачка была, не гулена какая-нибудь дворняжная. И стали мы примечать, что собачка худеть начала. Ребра, знаете, обозначаются, и на морде грусть. Одно слово - плохое питание и обмен веществ. Стали мы духовной особе замечания говорить, не по грубости, конечно, а по-деловому: " Так, мол, и так, вы бы, товарищ, служитель культа, собачке вашей мясной паек увеличили, худает собачка ваша, как бы и вовсе не сдохла". А духовная особа проходит равнодушной походкой, будто и не ее это касается. Только гляжу, в понедельник утром возле помойной ямы собачий труп валяется. Ножки тоненькие свесились, шерсточка в крови, а ухо-то, знаете, вроде каблуком придавлено. Тоска меня взяла - очень уж приятная собака во дворе была, на лестнице никогда не гадила. Стал я у дворника справки наводить, как да что да неужто песик своею смертью от плохого питания помер. И узнали мы, гражданочка, что духовное лицо своими руками собачку уничтожило за паршивый, извиняюсь, кусок мяса. Съела собачка мясо обеденное, а мясу тому, простите, кукиш цена. Обида меня взяла, гражданочка, скажу вам, до смерти. И хотите - обижайтесь, хотите - нет, а я вам открыто скажу: не люблю я духовной категории.

1923 г. (Э. Паперная) Новелла Матвеева Какой смешной случай, Какой сюжет старый! Попу был друг лучшийЛюбимец пес Карый. Но поп - гроза в рясе. На пса огонь молний. А дело все в мясеИз кладовой полной. Свиные в ней тушиГрузней земной суши. Тугих колбас кольцаКруглы, как диск солнца. И съел-то пес малость -Всего один ломтик, Но поп, придя в ярость, Сломал о пса зонтик. Кричал, глаза пуча: " Издохни, вор гнусный! " Какой смешной случай, Какой финал грустный! 1964 г. (Э. Паперная) Булат Окуджава Стояла во дворе хибарка, В хибарке поп Харламов жил, А у попа была овчарка, И он ее, как водится, любил. Она была красавица собака. И он ее, товарищи, любил. А на столе лежал кусок грудинки, И лампочка светила над куском. Овчарка проглотила слюнки, И в комнате запахло воровством. Собака съела мясо без заминки, А мясо, между прочим-то, с душком.. Овчарке воздержаться бы, ребята, Да, что ли, не хватило бедной сил... А поп со зла покрыл собаку матомИ тем ее, товарищи, убил! А ведь она ни в чем не виновата: Ведь он ее, скупяга, не кормил. 1965 г. (Э. Паперная)

Козлы

Жил-был у бабушки серенький козлик. Вот как, вот как, серенький козлик. Бабушка козлика очень любила. Вот как, вот как, очень любила. Вздумалось козлику в лес погуляти. Вот как, вот как, в лес погуляти. Напали на козлика серые волки. Вот как, вот как, серые волки. Оставили бабушке рожки да ножки. Вот как, вот как, рожки да ножки. А. С. Пушкин Одна в глуши лесов сосновыхСтарушка дряхлая жила, И другом дней своих суровыхИмела серого козла. Козел, томим духовной жаждой, В дремучий лес ушел однажды; И растерзал его там волк. Козлиный глас навек умолк. Остались бабушке лишь ножкиУтехою минувших дней, И память о козле больней, Лишь поглядит на козьи рожки. Одна, одна в лесной глушиТоскует о козле в тиши. 1827 г. (А. Финкель) Козьма Прутков Некая старуха к серому козлику любовью воспылала и от оного козлова присутствия весьма большое удовольствие получала. Реченный же козлик, по природе своей весьма легковетрен будучи и по младости лет к прыжкам на вольном воздухе склонность имея, в лес от старухиных прелестей умчался. А как известно, в лесу волки серые обитая и духу козьего не вынося, козлику тому внезапную смерть учинили. Старухе же ножки козлиные и рожки козлиные же в презент оставили.

1862 г. (Э. Паперная) Саша Черный Убивалась старуха над козликом серым(Плачь, чтоб тебя разорвало! ). Рожки целует (ну и манеры... ). Тьфу, даже мне жалко стало. И чего смотрела старая дура? Убежал ведь под самым носом. Ну, а в лесу, брат, волки не куры, Неприкосновенность личности у них под вопросом. Любила, отдавала последнюю крошкуДа волкам козла и скормила. Оставили бабушке рожки да ножки.. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . С волчьей стороны и это очень мило. 1910 г. (Э. Паперная) Анна Ахматова Я у бога просила, старая: Сохрани мне козлика, господи! За здоровье его много слез подиПролила я ночами, старая. Но ушел от меня мой серенький, Не взглянул даже, как я плакала. Лишь цепочка на шейке звякала, Когда в лес убегал мой серенький. А ведь чуяло сердце вещее, Что печаль мне от бога завещана -Видеть рожки его ветвистыеДа копытца, когда-то быстрые. 1912 г. (Э. Паперная) Самуил Маршак Жила-была бабушка, А сколько ей было лет? Сколько зим, столько лет -Ста еще нет. А было ей девяносто четыре годаА кто у нее был? Серый, двурогий, четвероногийКозленок. А как она к нему относилась? А вот и не относилась, А без конца с ним носилась, Бабушка козлика очень любила, Вот как, вот как, очень любила. Вздумала бабушка козленка прогуливать: Мы дадим козленкуМягкую попонку, Мы дадим на ножкиНовые сапожки, ДДТ на рожки, Чтоб не грызли блошки. А сама запахнула халатИ пошла готовить салат. Возвращается -Ни козленка, ни попонки, Ни сапожек не видать, А двурогий, двудвуногийВ лес умчался погулять. Не было в том лесу ни одной елки, Но зато были серые волки. А голодные волки очень грубы, А у этих волков острые зубы. Напали на козлика серые волки. Вот как, вот как, серые волки. Заплакал козленок тонко-тонко, А волки сорвали с него попонку, Загрызли козленка лесные подонки, Вот и пришел конец козленку. А на память о бедной съеденной крошкеОставили бабушке рожки да ножки, Вот как, вот как, рожки да ножки. 1928 г. {А. Финкель} Ф. -Г. Лорка О старухе, в козла влюбленной, Звонкое сердце, пой! Волос ее - зеленый, Голос ее - голубой! В четыре часа пополудниКозлик ушел в лес. В четыре часа пополудниСолнце ушло с небес. Колючие пальмы - елкиСтоят фалангою свеч. Колючие шельмы - волкиСгрызли голову с плеч. Кривые козлиные рожкиРаскинулись крючьями рек. Прямые козлиные ножкиНавек прекратили бег. Про рожек еще пару, Про четыре пары копытСлушаю плач гитары -Стонет, дрожит, звенит. Каморка. Горькая корка, Санто Карбон [2]на стене. Федерико Гарсиа Лорка, Спой, сынок, обо мне! 1930 г. {А. Финкель)А. Барто Наша бабка горько плачет. - Где мой козлик? Где он скачет'Полно, бабка, плачь не плачь -В лес умчался твой рогач. А живут в лесном поселкеЖиводеры, злые волки, И напали на негоНи с того и ни с сего Повалили Козю на пол, Оторвали Козе лапы, Сгрызли спинку, шейку, грудь -Козю нам уж не вернуть. Тащит бабка по дорожкеКозьи ножки, козьи рожки... - Ни за что я их не брошу, Потому что он хороший. 1946 г. (А. Финкелъ)

ВЕВЕРЛЕИ

Пошел купаться Веверлей, оставив дома Доротею. С собою пару пузырейберет он, плавать не умея. И он нырнул, как только мог, нырнул он прямо с головою. Но голова тяжеле ног, она осталась под водою. Жена, узнав про ту беду, удостовериться хотела. Но ноги милого в прудуона узрев, окаменела. Прошли века, и пруд заглох, и поросли травой аллеи; но все торчит там пара ноги остов бедной Доротеи. И. А. Крылов В одну из самых жарких порзатеял Веверлей купаться. И надобно сознаться, что Веверлей сей плавал как топор. В кладовке, в старом хламе роясь, нашел он плавательный пояс и, на свою беду, решил: пойду. (А дома бросил он супругу Доротею. )Спешит наш Веверлей по липовой аллее, пришел, нырнул, как только мог, нырнул он прямо головою. Известно - голова всегда тяжеле ног, и вот она осталась под водою. Его жена, узнав про ту беду, удостовериться в несчастии хотела. И, ноги милого узревши в том пруду, в сей миг она окаменела. Хотя с тех пор прошел уже немалый срок, и пруд заглох, и заросли аллеи, но до сих пор торчит там пара ноги остов бедной Доротеи.

--Супругов мне, конечно, очень жаль, но в басне сей заключена мораль: не зная броду, не суйся в воду. 1807 г. (А. Финкель) Валерий Брюсов
СонетЦарь всех царей земных, властитель Веверлейторжественно грядет к священному Мериду. Царь плавать не умел. И пару пузырейдает ему жена, избранница Изиды. И, тело обнажив под сенью пирамиды, он погрузился в пруд, творя молитву ей. Но мудрая глава ног царских тяжелей -осталась голова в объятьях Нереиды. Той вести гибельной довериться не смея, спешит на озеро царица Доротеяи, к озеру придя, окаменела вдруг. С тех пор прошли года тягучей вереницей. Но до сих пор хранит песок скелет царицыи над водою тень костей берцовых двух. 1907 г. (А. Финкель) Александр Блок Где дамы щеголяют модами, где всякий лицеист остер, над скукой дач, над огородами, над пылью солнечных озер, - там каждый вечер в час назначенный, среди тревожащих аллейсо станом, пузырями схваченным, идет купаться Веверлей. И, медленно пройдя меж голыми, заламывая котелок, шагами скорбными, тяжелымиступает на сырой песок. Такой бесстыдно упоительный, взволнован голубой звездой, ныряет в воду он стремительнои остается под водой. Вздыхая древними поверьями, шелками черными шумна, под шлемом с траурными перьямиидет на пруд его жена. И ноги милого склоненныев ее качаются мозгу, и очи синие, бездонныецветут на дальнем берегу. И, странной близостью закована, глядит за темную вуальи видит берег очарованныйи очарованную даль. И в этой пошлости таинственнойоглушена, поражена, стоит над умершим единственным

окаменевшая одна. 1910 г. (А. Финкель) Анна Ахматова Все как прежде небо лилово, те же травы на той же земле, и сама я не стала новой, но ушел от меня Веверлей Я спросила: чего ты хочешь? Он ответил: купаться в прудуЗасмеялась я: ах, напророчишьнам обоим, пожалуй, беду Как забуду? Он вышел бодрый, с пузырями на правой рукеИ мелькали крутые бедрана хрустящем желтом песке Для того ли долгие годыв одинокой любви прошли, чтобы отдал ты темным водамсвой загадочный древний лик?! Тихо сердце мое угасло, на душе у меня темноО, прости, - я не знала, что частоголова тяжелее ног О, как сердце мое темнеет, не смертельного ль часа жду? И я одна каменеюна холодном темном пруду 1914 г (А. Финкель)

[1] Вампум - Пояс из цветных раковин, один из видов предметногописьма.

[2] Санто Карбон - По-испански - святой Козел.