ВНИМАНИЕ! 8 страница

— Да... А вы... вы вроде парень из моей параллели? Школа N, верно? — растерянно проговорила она, однако, без особого энтузиазма.

Просто потому, что уже догадывалась, откуда странный парень с маленькими чёрными глазами знает её имя. Конечно, этот вирусный ролик видела вся округа, поэтому Элл понимала, что эти взгляды летят в неё не просто так.

— Ты... ты была на тех видео, верно? — аккуратно спросил он.

— Прошу, не напоминай мне! — резко воскликнула девушка, одёргивая плечо. — Что тебе нужно?!

— Извини. Меня зовут Джон. Я не собираюсь издеваться над тобой или ещё что-то, ибо догадываюсь, что всё, что происходит — не твоя вина.

— Как?..

— Просто вижу, чем ты стала, — вздохнул парень, запустив руку в свои русые волосы, — куда ты направляешься? И почему тебя не видно в школе? Хотя... второй вопрос можешь упустить.

— Какая тебе разница? — рявкнула Элл, отворачиваясь и делая шаг вперёд. — Просто оставь меня в покое и иди по своим делам!

— Ты выглядишь ужасно, знаешь. А я ведь просто хотел помочь, — фыркнул Джон, отводя взгляд.

— Не нужна мне твоя помощь, — грубо ответила шатенка и ушла прочь.

И вновь Элл совершила ошибку. Не позволила спасти себя.

***

Элл не пошла в школу и на восьмой день. Директриса звонила её матери, сообщая, что может пустить девушку на уроки снова. Кареглазая просто не хотела и не могла. Всё тело как будто парализовало, с каждым днем состояние было всё хуже и хуже. Дело было даже не в самом ролике, если бы оно было записано как хоум-видео. Но предательство от того, кого ты обожала... нет, это слишком. Слишком.

Однако на следующий день ей всё же пришлось посетить занятия. В такое время школа казалась ещё более хмурой и мрачной, чем когда-либо. Хотя на дворе весна, всё цветет и возрождается. Ага, фиг.

Никто не забыл. Спустя неделю никто не забыл, как предстала перед ними отличница и любимица большинства учителей в школе. После второго урока Элл столкнулась с шайкой хулиганов в коридоре, которые чуть не затащили её в мужской туалет с желанием пустить по кругу. Девушка еле убежала, заработав себе стрелку на колготках, синяк на скуле и неизгладимый отпечаток на душе.

Таких случаев было ещё несколько. Сломленная шатенка поняла, что не может это вытерпеть. Внезапно на неё накатила какая-то апатия. Почему-то она была уверена, что именно ей нужно делать.

Урок химии. Элл отпрашивается в туалет, теперь уже полностью игнорируя смешки и подколки за спиной. В женской уборной никого не оказалось, что только упростило задачу девушки.

Каждый шаг давался с трудом, словно тело её налилось свинцом. Вот она берёт толстую верёвку, заранее спизженную из коморки уборщицы; вот она встаёт на стульчак, а затем поднимается на крышку унитаза, обматывая петлю вокруг шеи. Вдруг внутри что-то замирает, всё проносится перед глазами.

Ещё можно отступить. Ещё можно продолжить жить дальше, пытаясь справиться с позором, который, вероятно, забудется ближе к окончанию школы. А может и останется с шатенкой на всю жизнь, следуя по пятам и руша судьбу.

Нет. Она не может так больше, не может. Слишком много страданий для такой хрупкой девушки, как Элл. Слишком большой груз. Вина, обида, злость, грусть и страх смешались в ней, когда она сделала шаг вперёд и начала содрогаться в предсмертных конвульсиях, дёргаться в попытках выбраться (вероятно, инстинкт самосохранения) и сделать глоток воздуха...

***

Элл хватились, когда её не было уже больше двух уроков. Разгневанная на свою ученицу, классная руководительница решила самолично найти девушку и прописать знатных пиздюлей. Открыв дверь туалета, она гневно воскликнула:

— Элл, если ты здесь, то выходи немедленно! И что же на тебя нашло...

Ответом ей послужила тишина. Скрипя зубами, женщина стала открывать двери кабинок. Первая, вторая, третья, четвёртая, пятая...

Глаза преподавательницы расширились в непередаваемом ужасе, когда она увидела девушку, повисшую на верёвке, чьё лицо было фиолетовее самой фиолетовой фиалки.

Весь коридор затих, услышав женский вопль. Притихшая было учительница, едва отойдя от шока, дрожащими руками взяла бумажку, на которой было написано аккуратным, красивым девичьим почерком:

«Всё это зашло слишком далеко. Простите, что я не была достаточно сильной, чтобы бороться. Мама, папа, мне так жаль. Я опозорила нашу семью. Просто знайте, что я люблю вас. Мне жаль, что я стала для вас обузой. Надеюсь, вы простите меня в скором времени. Я надеюсь, что у вас всё будет хорошо! Живите дальше, я не та проблема, по которой нужно сильно беспокоиться. Уверена, что спустя год обо мне забудут. Но напоследок мне хотелось бы обратиться к своим одноклассникам, людям из параллели, да и вообще...

Прошу, будьте добрее.

Это единственное, о чём я прошу.

С любовью, Элл. »

Комментарий к Глава XV. С любовью, Элл.

глава, всецело посвящённая Элл.

в принципе, вы можете её не читать, если вам так угодно, но я бы хотел, чтобы вы обратили внимание и на некоторых второстепенных персонажей. не всё же вокруг томторда крутиться должно //ойдадействитильна

наслаждайтесь & lt; з

ах, да. перед этим.

хотелось бы сказать... если вы чувствуете себя ненужным, вас гнобят в школе, не понимают родители, вам чертовски больно и одиноко — петля, нож и многоэтажки не решат эти проблемы.

сейчас модно быть суицидником, вечно грустным и так далее. не выдумывайте себе проблемы. ни одна из них не стоит лишения жизни. всегда есть выход.

есть люди, которые могут вам помочь. позвольте им это сделать. не бойтесь просить о помощи, всегда боритесь за жизнь, ведь даже если она и бывает жестока, глупо отрицать — это, пожалуй, самое прекрасное и ценное, что есть у нас.

да даже я могу выслушать. главное не опускать руки и у вас обязательно всё получится.

просто потому что я верю в вас, и мне бы хотелось, чтобы вы знали, что вы не одни, вы нужны многим и ваша смерть будет наихудшим событием, которое только могло бы случиться с вашими родными и близкими, да и вами самими тоже.

спасибо за внимание.

========== Глава XVI. Из князи в грязи. ==========

С того самого случая прошел всего один день, а слухи разлетелись так быстро, как летит стрела, выпущенная из лука умелого охотника. В этот день всё небо было затянуто тучами, словно сами небеса горевали над утратой.

Вокруг огромного, черного гроба собрались люди в черном. Одни просто молча стояли, понурив головы, другие же срывались на всхлипы. Мать девушки, отныне навечно запертой в сосновом ящике, не сдержалась и заревела навзрыд, перебивая монотонно говорившего священника, однако вскоре чуть успокоилась, лишь истерично всхлипывая.

— Мы все были знакомы с этой молодой девушкой. Она погибла, так и не узнав этот мир с хорошей стороны, так пусть теперь же она вознесётся к Господу Богу на небеса, чтобы познать наш мир Сверху. Элл %фамилия% была известна, как добрая сердцем, скромная и великодушная девушка. Так давайте же теперь умолкнем на минуту, вспоминая все её достижения, всё хорошее, что она сделала для нас, и отпустим в долгий путь...

Приземистый дядечка с густой белой бородой замолк, призывая и других находящихся здесь умолкнуть. Затем, по истечению минуты, которая для многих показалась вечностью, он начал монотонно бормотать какую-то молитву, слова которой понятны только лишь тем, кто хорошо знаком с церковными обрядами. Или вообще никому не понятны. Как бы то ни было, когда старик закончил отпевание, он поцеловал крест на гробу, и на этом похороны закончились.

Многие из людей подошли к безутешным родителям умершей девицы, пособолезновали и разошлись в стороны. Среди прибывших на похороны присутствовало немало учителей, которых при жизни любила Элл, ее друзья, подруги. Все они смотрели на гроб как-то неверяще, словно это всё неправда, будто сейчас откроется крышка, и с веселым, громким смехом девушка побежит сначала к родителям, крепко обнимет их и поцелует, а затем подбежит к своим друзьям, намереваясь затащить в какое-нибудь приятное местечко и закупить по дороге колы. Элл любила природу. И колу она тоже любила.

Проходит несколько секунд, и было замершие подростки двинулись и, не сказав друг другу ни слова, направились прочь с места похорон.

Когда гроб был помещён в огромную, глубокую яму и забросан землёй, стал покрапывать мелкий, тёплый дождик.

***

Осуждение. То, с чем столкнулся Ларссон, вошедший в здание школы. Едкие шепотки за спиной, пальцы, указывающие на него.

Русоволосый раздраженно поморщился. Он сразу же вошёл в класс, сел за свою парту и уткнулся в телефон. Кто бы мог подумать, что столько людей в фейсбуке отпишется от него.

А Томас был ещё задумчивее, чем раньше. Краем глаза Торд заметил, что тот вовсе не слушал учителя и смотрел куда-то сквозь пространство и время, в пустоту. Сероглазый мрачно усмехнулся.

«Теперь шансов нет точно. Ещё и репутацию себе подорвал, охуеть не встать. И это ж надо было мне такую мелкую истеричку трахнуть? » — думал он весь урок, слова преподавателя же пролетали мимо ушей, как бы сильно ни пытался вникнуть в них Ларссон.

После уроков он направился на самый последний этаж, в крыло, где почти никто не ходит. Зашёл в кабинет, где обосновалась его небольшая " группировка", и неспешно прошествовал в центр кабинета, сопровождаемый любопытными взглядами.

— Есть ли что по поводу крысы? Пол, Патрик, Тори? — невозмутимо спросил Торд, присаживаясь на своё место и выпытывающе глядя на троих своих ребят.

Пол, Патрик и Тори переглянулись, а затем покачали головой.

— Либо эта крыска слишком хороша в своём деле, либо... — девушка замялась, подбирая слова. — Либо он или она делает это, не находясь с нами.

— То есть? — бровь лидера медленно поползла вверх.

— То есть это может быть не член нашей группировки, Торд. Как бы мы хорошо ни прятались, больше половины школы в курсе, что наше убежище именно в этом крыле. Не мудрено, что кто-то пытается пробраться сюда и все выведать.

— В таком случае, Тори, я хочу, чтобы мы поймали эту крысу. Знаете, как ловят грызунов, ворующих сыр? Правильно, мышеловки. Пат, твой отец охотник, верно? — Ларссон повернулся к высокому, стройному парню.

— Верно, — кивнул Патрик и слабо, но гордо улыбнулся. — А что?

— Капканы. У вас есть капканы или что-то типа этого?

— Конечно, есть... Ооо, я понял. Будет сделано, лидер! — усмехнулся Пат.

— Умница. Медлить нельзя. Если хоть кто-то узнает, что у нас тут наркопритон, мне явно немаленький срок откатают, и родители не помогут, — пробормотал Торд, поднялся со своего места и вышел из кабинета, как только прозвенел звонок.

Он довольно быстро добрался до класса, ведь тот находился всего этажом ниже. Преодолев лестничный пролёт и полупустой коридор, парочка людей в котором с неким любопытством поглядывали на Ларссона, парень вошел в кабинет, где сейчас у них по расписанию была астрология.

— ТордЛарссон, я так понимаю? — произнёс его имя гнусавый женский голос, который был Торду совершенно незнаком, из-за чего ученик обратил внимание на учительницу.

Это была приземистая тётка довольно округлой наружности, с до жути кудрявыми рыжими волосами, слегка запотевшими очками в круглой золотой оправе и строгим морщинистым лицом. Было в этой дамочке что-то давящее и отталкивающее, помимо внешнего вида, отчего Ларссон слегка поморщился.

— Верно, — кивнул он, продолжая стоять в проходе, словно круглый дурак. — Войти могу?

— Если назовёшь мне уважительную причину, — явно довольная собой женщина уселась за стол, обратив взор своих черных глазёнок-бусинок прямиком на Торда. Впрочем, не только учительница была заинтересована опоздавшим. Оглядевшись, сероглазый заметил множество пар глаз, презрительно глядящих в его сторону. И он не знал, радоваться ли, что среди этих уничижительных взглядов не нашлось черных глаз Риджуэлла, или огорчаться тому, что Томас продолжает делать вид, будто Торда не существует?

Торд тяжко вздохнул, опираясь о лакированный дверной косяк. Он придумал причину задолго до того момента, как вошел в класс, но теперь надо было сделать вид, что это произошло взаправду.

— Понимаете, — начал он, опуская взгляд. — Моя подруга поскользнулась на лестнице и разбила себе нос. Я не мог пройти мимо, уж извините.

Преподавательница недоверчиво глянула на Торда, но затем, перестав пыжиться, всё же дала ему добро на проход в класс. Послышались шёпотки, но их Ларссон предпочёл проигнорировать, бросив мимолётный взгляд на фигуру, сидящую у окна. Сероглазый занял своё место, глядя на доску нечитаемым взглядом, держа идеальную (ну, или почти идеальную) осанку, словно и не на него были устремлены взгляды большинства его одноклассников, словно не они старались пробраться через кожу к самой душе и существу Ларссона, дабы разгадать, о чём тот думает. Сожалеет ли он об Элл? Считает ли всё произошедшее ошибкой?

Относительно. Ему жаль, что его игрушка не поняла юмора и выпилилась из жизни, как самая последняя тряпка и размазня. Он считает ошибкой то, что вообще решился провести эту авантюру вокруг такой ранимой и наивной особы, как Элл. В большинстве своём, на шатенку ему было глубоко плевать, ровно как и на её несчастных родственников и друзей, на лицах которых ещё долго будет оставаться мрак утраты.

Гораздо важнее сейчас выяснить, кто пытается подорвать его планы, докладывая всё третьим лицам. И ещё страшнее было подумать, что этот кто-то мог быть одним из его приближённых. А может быть, и не одним. А может быть, и вся его группировка решила сдать его — в такое время никому нельзя доверять, особенно в русле, в котором сейчас работает Торд. Нужно прошерстить всё и всех, не доверять особо и не льститься на красивые словечки. Так и за железными прутьями решётки оказаться не долог час.

И несмотря на всё это, немаловажную часть его мыслей всё же занимали те самые, о черноглазом парне, который сидел на соседнем ряду и смотрел в окно. Торд невольно заметил, что Томас стал совершенно другим со смертью Элл. Более тихим, задумчивым. И Ларссон бы не удивился, если бы Риджуэлл вёл себя так с ним или с другими левыми людьми, но с собственными друзьями... Эдд и Мэтт выглядели очень обеспокоенно. Действительно, Томас, что же ты начал умалчивать?

Торд решил не оставлять попыток поговорить с ним. Может, сейчас, когда он кажется менее готовым пустить Ларссону в глаз из арбалета, заряженного вилками, шансы помириться увеличатся? В конце концов, ну не может же Томас дуться вечно. Хотя, читая статьи о суровых изнасилованиях подростков, в это верилось с большим трудом.

Сероглазый так сильно погрузился в свои мысли, что заметил, как выжидающе смотрит на него учительница, только тогда, когда в него учтиво (и немного брезгливо) тыкнули пальцем со спины.

— Определённо, — с умным видом кивнул он, надеясь, что попал.

Ну, Торд, конечно, попал. В другом смысле попал. И понял он это только тогда, когда после внезапно наставшей в классе тишины последовал дикий хохот одноклассников и недовольная мина учительницы.

И, как итог, удивительно увлекательный поход в кабинет директора. Эх, жаль, что новая учительница не знает, насколько бесполезно водить Торда к директору, ведь у него есть связи в лице племянника этого самого директора, который без проблем может отмазать своего Лидера от наказания.

Благодаря этому Торд вышел из кабинета сразу же, как они с директором убедились, что учительница ушла в класс. Поблагодарив мужчину за времяпрепровождение, Ларссон с чистой совестью направился не в класс, а прямо в столовую. Не, ну а что? Урок всё равно закончится через пять минут, а желудок столько ждать не сможет!

В конце концов, оставив все эти невесёлые мысли на потом, Торд спустился на первый этаж и вошёл в обитель прекрасного (или ужасного в лице того, как там это прекрасное готовят) — столовую.

Урок ещё не был закончен, а потому столовая была совершенно пуста. Слышалось, как поварихи суетятся на кухне, бренча кастрюлями, стараясь как можно быстрее приготовить еду для следующей перемены, ведь скоро сюда ввалится огромная толпа голодных зомб... Школьников.

Ларссон прошел вперёд, к буфету, за которым стояла добрая полненькая старушка, так любимая всеми учениками. Несколько прядок седых волос выбивались из специальной шапки, но буфетчица тут же заправляла их обратно. На её лице мелькнуло удивление, когда она увидела Торда.

— Миссис Пэррот, — Ларссон едва улыбнулся, кивнув старушке.

— Торд, — кивнула она в ответ. А затем хмыкнула: — Чего же это ты тут? Урок ведь ещё идёт.

— Меня отпустили пораньше из-за плохого самочувствия. Я не ел со вчерашнего дня и поэтому направился сюда.

Лжец, лжец. Что-что, а вот лгать — это Торд умел в совершенстве. Навык обмана отточен за многие и многие годы настолько, что даже по глазам парня невозможно было понять правдивость его слов. Это позволяло Торду обернуть ситуацию в свою пользу.

— Ох, бедняга! Куда ж твои родители смотрят? — покачала головой старуха. — Ну-с, чего же тогда ты желаешь?

— Картофельный суп с хлебом, немного жареной картошки и молока, пожалуйста, — спокойно ответил сероглазый и улыбнулся.

— Как? Суп, молоко... Мутить не будет? — удивлённо произнесла буфетчица, глядя на ученика и попутно раскладывая на специальный поднос все, что запросил Торд.

— Не волнуйтесь, уверяю вас, всё будет в порядке. Так, сколько с меня?

— Пять долларов, восемьдесят... Так, подожди, что-то старуха путает. Ох, где ж мои очки...

— Не стоит, — перебил её Ларссон, всё так же неизменно улыбаясь. — Я просто дам вам шесть, а сдачу вы оставите себе. Как чаевые. Возражения не принимаются!

— Ох, добрая душа! — улыбнулась женщина, а потом тут же улыбка исчезла с её румяного морщинистого лица. — Эллушка тоже была доброй. Лучик света в этой непроглядной тьме! А ты видишь, как всё приключилось...

— Вы знаете? — удивлённо проговорил Торд, немного ёжась от укола совести.

— Да кто ж, сынка, не знает-то... Любили её все. Красивая девчонка была, умная, добрая. Да вот кончину свою встретила слишком рано... Эх! Козёл какой-то в сеть видео выложил, где она непотребствами занимается, она и разнервничалась, и... того. Совсем, — вздохнула старушка, покачав головой.

Что обрадовало Ларссона, так это то, что буфетчица не была в курсе личности того самого " козла", который выложил это видео в сеть. Единственная в своём роде. Ну да, старушки её возраста менее продвинуты. А работники школы, скорее всего, не хотели и так нагнетать обстановку.

Торд немного постоял, как бы раздумывая, а затем снова сказал:

— Да, печально получилось. Надеюсь, там она счастливее, чем здесь. Ну, миссис Пэррот, с вашего позволения...

— Ох, дура я старая, иди-иди, конечно! Кушай, кушай. И не смей себя запускать так больше! — старушка хлопнула себя по лбу, а затем, отпустив парня, ушла на кухню.

Торд только приземлился на скамейку, ставя поднос на стол, как прозвенел звонок. Через несколько мгновений целая толпа учеников ввалилась в столовую, в одну большую цепочку выстраиваясь к буфету. Все они, завидев Торда, косо глядели на него, тыкали пальцами и шептались. Ученики старались обходить его столик стороной.

Нахмурившись, Ларссон поспешил закончить трапезу, а затем встал с места, спокойно и гордо прошествовал к стопке с грязными подносами и, положив свой, покинул столовую. Взгляд серых глаз был устремлён куда-то в сторону, посему Торд не удивился, что врезался в кого-то.

— Смотри, куда прёшь... — начал было он, но осёкся, видя, с кем столкнулся.

Томас Риджуэлл некоторое время молча, пристально смотрел на Торда, а потом слишком быстро отпрянул, собираясь убежать. Ларссон схватил его и с криком «стой! » прибил к стене.

— Томас, что за херня с тобой творится? — недовольно процедил Торд, скалясь. Парень перед ним оставался молчалив, а взгляд его не напуган, не полон презрения. Наоборот был задумчив и направлен словно куда-то сквозь Томаса. — Долго молчать будешь? — поинтересовался Торд.

— Неужели тебя жизнь ничему не учит? Сколько попыток ты уже сделал, а понять не можешь, что я на беседы не настроен, — Том покачал головой, устало вздыхая. — Я уже даже устал пытаться тебя отвадить от себя. Слишком упёртый.

— Именно так я добиваюсь того, чего хочу, и именно так я стал здешним королём, — гордо прорычал Ларссон, усмехаясь. Но его усмешка тут же исчезла, стоило Томасу заговорить следующее:

— Король, говоришь? Король, которого провожают презрительными взглядами?

Черноглазый откровенно насмехался над Тордом, и последний был обескуражен таким непривычным поведением Томаса. Что случилось с русоволосым? От чего он стал таким едким, словно сам Ларссон?

— Ты чё несёшь? — взорвался Торд. — Ты с каких пор таких стал?

— Я над многим поразмышлял, Торд. Над многим. Но ты не подумай, я всё ещё тебя ненавижу и я всё ещё не хочу говорить. А теперь отпусти меня, — спокойно, но с нотками раздражения проговорил Том.

Ларссон еще несколько секунд пристально вглядывался в эти скрытые под линзами глаза, а затем, выплюнув раздосадованное «чёрт», отпустил. Риджуэлл покрутил плечами, отчего те немного хрустнули, ведь Торд держал их довольно сильно и больно для Томаса. Затем черноглазый медленно развернулся и пошёл прочь.

Торд же решил для себя, что после уроков сделает ещё одну попытку заговорить с этим строптивым алкоголиком. Кто-то скажет — наступает на одни и те же грабли, но Ларссон был уверен в себе так, как никогда раньше, и ощущал, что иного раза не предоставится. Просто нужно быть чуть более... аккуратным, нежели в прошлые разы или сейчас. Конечно, когда человека прижимают к стене или держат железной хваткой, вряд ли он захочет хоть о чем-либо говорить.

С этими мыслями Торд отправился на следующий урок. Разобравшись с Томасом, он сможет без угрызений совести и ощущений чего-то " не того" продолжить разбирательства по поводу крыски в своей группировке, и это несказанно радовало.

***

Уроки текли почти незаметно для Торда, ведь тот с головой погрузился в свои мысли, что, словно Кракены из древних легенд, хватали его щупальцами и не отпускали, тянули всё ниже и ниже, на ужасающую глубину потока сознания. Ларссон заранее спланировал их диалог с Томасом, и, если всё пойдёт по плану, то будет очень и очень хорошо.

Сразу же после звонка Торд подкараулил Тома у его ящика. Черноглазый, заметив знакомый силуэт, подошел с явной неохотой.

— Тебе до сих пор не ясно? Удивляюсь твоей упертости.

Ларссон промолчал. Он не видел смысла ничего говорить сейчас, ведь скоро он выскажет довольно много и всё расставит по полочкам. Наконец-то. И, когда Том снова засобирался ответить колкой фразой и уйти, сероглазый схватил его за руку, утащив на крышу. Очнулся от удивления Риджуэлл только тогда, когда почувствовал дуновение ветерка на своем лице.

— И что это значит? — возмущённо произнёс он, скалясь. — Сколько тебе уже говорить, я...

— Я знаю, Том, — Ларссон мягко перебил его, однако взгляд его серых, как сталь, глаз оставался полным решимости. — Просто выслушай меня. Я понимаю, что то, что я сделал — это ужасно. Это... это просто чертовски ужасно. И то что я сделал с Элл — это тоже просто ужасающе ужасно. Я признаю свою вину перед тобой, Том, и перед всеми, кому я как-либо нанёс вред. Я слишком был зациклен на себе и не замечал ничего вокруг. Я был пьян, Том. Когда человек пьян — он себя не контролирует, кому, как ни тебе, знать об этом?

Томас нахмурился, собираясь явно возразить, но в данный момент нужные слова отсутствовали. Конечно, они появятся, часа через четыре, когда он будет лежать в кровати и размышлять. Ведь всегда так — во время спора аргументы, как назло, улетучиваются. Особенно, когда спор происходит не в сетях Интернета, а здесь, в реальном мире, где ты не можешь дополнять, изменять или удалять всё сказанное. Пока Риджуэлл раздумывал над словами Торда, тот продолжил:

— Я, чёрт возьми, никогда не говорил так открыто ни с кем. Мне сложно, понимаешь? Я хочу попросить прощения. Я хочу измениться, правда. Я действительно надеялся... стать твоим другом, — горько усмехнулся сероглазый. — И, да, знаешь, я понял одну важную вещь. Что жизнь — это не всегда то, что ты хочешь или планируешь. Мало что остаётся по-настоящему безнаказанным. Я понял это, Томас. Но я понял это слишком поздно, и теперь меня ненавидят. Я не получил срока в колонии, я не был отруган, но я порицаем всеми. Это ведь то, чего ты ожидал, да?

Повисло молчание. Томас так и не решился ничего ответить, осмысливая всё сказанное Ларссоном. В серых глазах повисло отчаяние, которое Риджуэлл не мог понять. Хотя даже и не пытался.

— Прости меня, Том. Ради этого чёртова бога и ради всего святого. Прости, — хрипло проговорил Торд и ушёл, понимая, что не услышит ответа на свои высказанные мысли. Конечно, это не делало ему хорошо, но камень с души спал окончательно. А простит ли Торда Томас или нет — это право самого Риджуэлла. Он — человек, а люди принимают решения сами, они не зависят от других. И с осознанием этого у Ларссона будто очистился разум, и было намного легче, хоть совесть и продолжала давить парня железными тисками, грозясь разорвать пополам, раздробить кости.

Комментарий к Глава XVI. Из князи в грязи.

Автор вышел из месячного запоя, чтобы даровать вам проду и уйти туда обратно, ураа!

========== Глава XVII. Брайан Мёрфи. ==========

Вспышка. Оглушающая, как басы громкой музыки, и слепящая, как красота девственной, не тронутой человеком живописной природы. Где такую найдешь? Нигде, особенно здесь, в Лондоне, столице Великобритании, самом густонаселенном городе в ней же. Красивые улицы, которые радостно привечают туристов, скрывают свои самые тёмные тайны, и только лишь истинные англичане способны различить фальшь в этих приветливых улочках, светлых уголках этого большого города. Только лишь истинные англичане знают, какие ужасы творятся в темных подворотнях и ночью, и днем, и только лишь они знают, что никто не в состоянии остановить весь беспредел, творящийся там.