Маленький Хоттабыч 3 страница

- С возвращением, Омар ибн Ахмед, - сказал он. Я хотел поклониться, как когда-то кланялся перед старшими по возрасту или положению, но Саид прервал меня, - Не надо, Омар. Не тебе кланяться мне, не моему старому другу.

- Но…

Саид засмеялся:

- Какие «но»? Мне 600 лет, столько же, сколько было бы и тебе, если бы не Муса. Кстати, должен сказать: наш злейший враг через семьдесят лет после твоего заточения был вынужден оставить школу, и умер сто лет назад. Ты подложил такую адскую смесь, что Мустафа так и не вылечился окончательно: приступы чихания постоянно досаждали ему, и в конце концов Дауд предложил ему уйти на пенсию.

Мне было немного жаль старика, несмотря на наши плохие отношения. Да, он заточил меня и нескольких моих друзей в кувшин. Да, его нельзя было назвать моим любимым учителем, чье имя я бы мог произносить с почтением. Но…

Если бы не его уроки, не заклинания, которым он с таким трудом учил нас, не было бы никакой встречи с Саидом, а Саша бы сейчас лежал на дне Царицынского пруда, а не сидел бы со мной рядом, и не смеялся, слушая рассказы об Эль-Каирской школе.

Позднее, когда мальчика рядом не было, я рассказал своему старому другу о том, как мы познакомились.

- Все-таки, как я вижу, уроки Мустафы ибн Юсуфа не прошли даром, несмотря на вашу взаимную нелюбовь, - сказал Саид, когда я замолчал, - Ведь, не будь его лекций, и не запомни ты их достаточно хорошо, твоего друга Саши не было бы на свете, и мы могли снова познакомиться только будущей зимою. Что же, как учитель заклинаний, скажу только одно: учить тебя не имею права до разрешения Бессмертных, но помогать советами, выручать в случае необходимости, могу, но не более. Договорились?

- Осталось только молить Аллаха, чтобы я мог поскорее освободиться.

Саид засмеялся:

- Это зависит от твоего поведения и от решения Бессмертных. Обещаю (да так скорее всего и будет), что я первый принесу тебе весть о прощении.

Тогда же, во время первой встречи, я спросил своего друга, почему мой кувшин оказался в России. Почти все " кувшинники", бывшие ученики из Византии и Финикии, оставались на месте, и после освобождения и испытательного срока возвращались к обучению в Эль-Каире. Некоторые из них были моими друзьями. Саид рассказал, что, через несколько лет после моего заточения, на Эль-Каир стали налетать сильные песчаные бури. Они замели протекающий мимо города канал, и правитель постепенно вывозил жителей на север страны. Турецкий султан издал указ о выводе всех учебных заведений, в том числе и волшебной школы. Наверняка это было подсказано ему Омаром ибн Мустафой, придворным волшебником.

Во главе " кувшинного" подвала, где " обитали" наказанные школьники, стоял Хаджи Искандер, почти двухтысячелетний старик, бывший учитель многих наших преподавателей, в том числе Мустафы ибн Юсуфа. В тот день, когда туда поставили меня, там было всего несколько ребят, ожидавших скорого освобождения. Саид рассказал, что они появились в нашем классе за неделю до бегства, и успели уйти вместе со всеми. А меня... Скорее всего, просто забыли. Папирусный свиток, где было записано решение Бессмертных, оказался в архивах канцелярии Александрийской школы, но потом не был найден. Видимо, Дауд был прав, говоря о том, что мои шалости грозили устроить большую запруду на Ниле, а может быть... Я не стал спрашивать своего друга о том, что он не мог знать.

Глава 9. Ночной разговор.

Только сейчас, в России 21-го века, я по-настоящему узнал, что такое экзамены. Они были и у нас, в Эль-Каире: по волшебству, по Превращениям, по законам магии и так далее.

Самая тщательная подготовка была к Превращениям. И не потому, что учитель, почтенный Хаджи-Ибрагим, был одним из уважаемых и почитаемых мною и моими друзьями. Причины для этого были очень веские. Скажу больше, я даже обязан ему не только жизнью, но и магией, да просто человеческим обликом.

Это случилось на одном из первых его уроков в нашем классе, точнее, на перемене после него. Я, тогда самонадеянный столетний юнец, только-только получивший по Превращениям " отлично", возомнил о себе невесть что, и на спор (не помню уже с кем) превратился в полярного медведя. Стать-то я им стал, но потерял при этом не только речь, но и магию, потому что от испуга моментально все улетучилось. Если бы Хаджи-Ибрагим, который просто чудом оказался поблизости, не прибежал на громовое рычание, и не выручил меня из беды, то до самой смерти я оставался бы медведем.

Так что не ко всем преподавателям в нашей волшебной школе я относился плохо, и не ко всякому испытанию не считал нужным тщательно готовиться.

По сравнению с российской школой волшебная… нет, обыкновенную и магическую школы сравнивать все-таки сложновато, если вообще возможно. Пожалуй, только про физику и химию можно было сказать, тяжелые или лёгкие для меня предметы. Я уже говорил насчёт того, что они шокировали меня прежде всего тем, что могли дать почти магические способности любому, самому обыкновенному человеку. Чего стоит одно превращение свинца в золото в гигантском устройстве (увы, название слишком сложное, и забылось, чуть ли не сразу же), которое я увидел во время одной… не помню, что это было: то ли экскурсия в музей или лабораторию, то ли видел на экране в классе, когда показывали учебный фильм. Это превращение не было под силу даже самым могущественным арабским алхимикам, а тут, пожалуйста – сделали!!! И сделали самые простые люди, ученые!!!

Извините, у меня появилась плохая привычка – отвлекаться от темы. Не знаю, почему вдруг мне захотелось поговорить о физике, хотя. … Если честно, то именно к экзамену по физике я готовился в ту, первую, ночь из четырех, когда, закончив с подготовкой ближе к 4-м часам утра, я подлетел к кровати, что стояла вплотную к стене, и уснул.

Сначала мне показалось, что орут где-то совсем рядом, в моей комнате, и буквально над моим ухом. Крик был настолько близок, что мне на минуту показалось, что орут на меня, непонятно за какие грехи.

Я прочёл заклинание Тишины, и спокойно лёг спать.

Когда утром я встретил Сашу у подъезда, его глаза были красны от слез и недосыпания. Он ничего не сказал. То же повторилось и через два дня, потом спустя неделю. Я ничего не мог понять. Но однажды, когда за стеной, в одиннадцать часов ночи раздался крик, я узнал голос Ирины Владимировны: она распекала сына, «не желающего ничего знать». Плюнув на все, я прошёл сквозь стену:

- Исса ибн Мариам, дайте поспать! Я не могу заснуть уже месяц из-за ваших криков!

Сашина мама в ужасе обернулась ко мне, возникшему прямо за ее спиной.

- К-к-кто ты? Игорь? Как ты попал сюда?

- Саша, иди спать. Завтра твое задание будет готово, - я прочёл заклинание, мальчик взлетел, выпрямился в воздухе, и улетел в свою комнату. По моему приказу на столе появились чашки кофе и печенье, - Прошу вас. Разговор будет долгим, но важным.

- Кто ты? – Ирина Владимировна отпила из чашки, и посмотрела на меня, - Что это? Какой-то странный кофе.

- Настоящий арабский, - сказал я, - Позвольте представиться: Омар ибн Ахмед, ученик волшебной школы в городе Эль-Каир, Египет. Заточен в кувшин четыреста лет назад, освобожден в прошлом году.

- Омар ибн Ахмед? Но ты же Игорь Раков.

- Да, я взял себе это имя, и стал учеником класса, где учится мой друг Александр Нилин. Я поклялся его защищать, и вот почему…

Я рассказал все, стараясь ничего не утаивать, и закончил рассказ словами:

- С того момента я поклялся защищать его от всех бед, напастей и неприятностей. Кстати, под действие клятвы попадаете и вы, как его мать. Но получается, что вы сами стали источником неприятностей для моего друга. Простите, но это так.

- И что же ты сделаешь со мной?

- Ничего. Буду защищать и вас, как Сашу, но с условием: никаких ночных истерик. Я постараюсь что-нибудь сделать, чтобы мальчик хорошо учился, и помогать ему по всем предметам. А насчет домашних заданий – мы будем выполнять их вместе, у меня дома. Согласны?

Глава 11. Мустафа и Зульфия.

Вскоре наступили летние каникулы. Когда был сдан последний экзамен, мы собрались у Саида. Он спросил:

- Какие планы на лето?

- Мама ничего не говорила об этом, - сказал Саша.

- У меня тоже никаких идей, - ответил я.

- Есть предложение и приглашение. Омар, помнишь Мустафу ибн Сулеймана?

Мустафа ибн Сулейман… Конечно, я хорошо помню его. Он был так же близок, как и Саид. Наверное, нашу компанию можно было сравнить с мушкетёрами Дюма или гардемаринами Соротокиной: «один за всех, и все за одного». Муса часто помогал мне в учёбе, особенно по предмету своего тёзки, и участвовал в большей части моих проделок.

Саид посмотрел на меня.

- Мустафа давно уже знает о твоём появлении здесь, и приглашает к себе в Латвию. Он хотел «поймать» тебя во время полётов, но ты все время ускользал от его заклятий.

Теперь все стало понятно. В Латвии я несколько раз ощущал какие-то заклинания, пытающиеся остановить меня, и не пустить дальше. Мне удавалось выскальзывать от них. Почему – не знаю. Может быть, оттого, что не смог «прочесть» друга?

- Он хочет, чтобы ты провёл у него летние каникулы, хотя бы месяц или полтора.

- Без Саши я никуда не поеду, а он не сможет получить документы без разрешения матери.

- Я поговорю с Ириной Владимировной. Я знаю ее уже много лет. Но…

После нашего разговора Сашина мама переменила свое отношение к сыну и ко мне. Увы, она стала бояться меня и моей силы. Клянусь, я не хотел этого! Правда, сейчас боязнь сошла на «нет», и она стала относиться ко мне по-прежнему.

Саид набрал номер:

- Здравствуйте, Ирина Владимировна. Это Александр Петрович. Могу я придти к вам? Если можно, сейчас. Хорошо. Да, разрешите войти?

Он исчез, и вернулся только спустя полчаса.

- Все сделано, - сказал он, положив на стол пачку документов, - твоя мама дала «добро» на твоё путешествие в Ригу. Я пообещал, что ты будешь под нашим присмотром. Договорились? Так, осталось получить визу и загранпаспорт. Саша, прошу пойти со мной.

Саид и Саша исчезли, и вернулись только через час.

- Все сделано, - повторил Саид, - Поездка к Мустафе готова. Через несколько дней жду вас с вещами у себя дома.

Потом он рассказал мне о визите к Саше. Для его мамы большим ударом было то, что ее сын дружит с волшебником. Но настоящим сюрпризом было то, что волшебником был давний знакомый, с которым она не раз виделась на родительских собраниях. Саид пообещал ей, что Саша всегда будет рядом с ним, и Ирина Владимировна согласилась.

Вскоре мы стояли в прихожей квартиры Саида, рядом с собранными чемоданами. Все необходимые документы были оформлены, и мы ждали только сигнала Мустафы. Вдруг мой друг посмотрел наверх, и сказал:

- Муса? Привет. Да, мы все готовы. Конечно, и он рядом со мной.

- Приветствую Омара ибн Ахмеда, - раздался голос, - Скоро мы увидимся, и вновь познакомимся. Саид?

- Да.

- Если вы готовы, я начну читать заклинание.

- Хорошо.

Через секунду мы очутились в прихожей рижской квартиры Мустафы, который жил на юго-востоке Риги, в Плявниеках. Это был район современных многоэтажных домов, стоящих посреди небольших полянок. С левой стороны улицы, под ветвями деревьев, были скрыты коттеджи. До центра можно было доехать на троллейбусе или автобусе.

Мустафа ибн Сулейман со своим сыном Ибрагимом ждали нас у входа в комнату. Он был одет в халат Бессмертного, и я распростёрся перед ним. Бессмертного мгновенно сменил человек в летнем костюме. Муса засмеялся:

- Встань, Омар. Мы друзья, и прошу без церемоний. Я один из первых узнал о твоём возвращении. Ты искал жилье?

- Да. Мне понравилась Латвия, но я предпочёл Россию, и не прогадал.

После чашки кофе Муса посмотрел на часы, и сказал:

- Приглашаю вас в Юрмалу, на наши знаменитые пляжи. Давайте поищем свободное место.

Он развернул карту Юрмалы, и " оживил" ее. Мы словно пролетали над песчаными дюнами, поросшими сосновым лесом, и узкой полоской пляжей, уже забитой людьми настолько, что найти местечко для небольшого бивака было сложно. Мустафа объяснил, что такое бывает всегда в жаркий день, даже в будни. Ему с трудом удалось найти место в Вайвари, на краю дюн, почти под соснами. Он ткнул пальцем в карту, и прочёл заклинание.

- У нас всего двадцать минут. Я поставил " маяк", который поможет нам найти место, но он держится не очень долго. Так что давайте пойдём туда сейчас.

- Хорошо.

По приказу Саида мы мгновенно очутились почти на самом краю Юрмалы. Тотчас сработал " маяк", коснувшийся нас невидимым путеводным лучом. Только так нам удалось отыскать это местечко. Буквально пять минут назад мы видели пустой песок, но, подходя к " своему" биваку, обнаружили два покрывала и солнечный зонтик.

Оставив вещи, и переодевшись, мы пошли к воде. " Маяк" был переведён Мустафой в " защитно-сторожевой" режим, и не давал никому убрать вещи и покрывало. К тому же он помогал нам быстро находить стоянку.

В небе с криками носились чайки, то и дело пикируя за рыбой. Многие садились на воду, и отдыхали там. Люди старались держаться подальше от птиц, даже от одной.

Нам удалось окунуться всего два раза. Вдруг Саид взглянул на небо, и крикнул по-чаичьи. Раздался ответный крик, мой друг махнул рукой в сторону берега, и повернулся к нам:

- Идите к покрывалу. Я скоро подойду.

Мустафа посмотрел вверх, нахмурился, и сказал:

- Александрия, восемнадцатый век. Освобождена недавно.

- Зульфия, дочь Махмуда? - предположил Саид.

- Похоже, да. Она была одной из первых " кувшинниц" после объединения.

- Я скоро подойду, - повторил Саид, - Возможно, не один.

Он превратился в чайку, и взлетел. Я посмотрел на Мустафу.

- Через пятьдесят лет после твоего наказания Эль-Каирскую мужскую школу ликвидировали, и объединили с Александрийской, где учились и девочки, - ответил он, когда мы шли к покрывалу, - Среди учениц была Зульфия дочь Махмуда, напоминающая тебя. У неё были нелюбимые преподаватели, были подруги, похожие на нас... Представь подобную компанию, и ты поймёшь, что произошло после объединения школ. Единственной девушкой, у которой не появился друг-мальчишка, была Зульфия. Она свободна и сейчас, кстати, - Муса подмигнул, - Так что все впереди.

- Но как она попала в кувшин?

- Так же, как и ты. Она насолила своим нелюбимым преподавателям, и иногда с моей помощью. Понимаешь, после того, как тебя засадили в кувшин, мы погрустнели. Стало легче после объединения школ, когда, совершенно случайно, мы увидели Зульфию. Потом было знакомство, и дружба, почти такая же, как у нас троих в Эль-Каире. Правда, она стала причиной раздора между мной и Саидом, но вскоре девочка дала понять, что никого из нас не любит. Ну, вот мы пришли.

Я сел на покрывало, и Муса лёг рядом. Солнце жгло немилосердно, и только заклятия не давали нам окончательно сгореть.

Через десять минут раздался голос Саида, который с кем-то говорил. Вскоре он вышел на дюны, вместе с невысокой девушкой в летнем платье.

- Познакомьтесь, - сказал он, - Мои друзья и одноклассники по Эль-Каирской школе. Мустафа ибн Сулейман тебе уже известен (Муса поклонился), а это Омар ибн Ахмед, о котором я не раз рассказывал тебе.

- Салам алейкум, Зульфия дочь Махмуда, - я поклонился по-арабски. Девушка засмеялась:

- Алейкум салам, Омар. Давай без церемоний. Я рада познакомиться с тобой. Я знаю твою историю, схожую с моей. Благодарю за это твоих и моих друзей.

- Тебе привет от Фатимы и Мариам, - сказал Мустафа, - Они вышли замуж за меня и Саида. Познакомься с сыном, моим и Фатимы, - Ибрагим поклонился.

- Очень приятно, - Зульфия поклонилась ему, - Передайте привет моим близким подругам. Давайте искупнёмся. Я очень устала летать и искать место, где жить.

- Считай, что жилье ты уже нашла, - засмеялся Саид, - мы с Омаром обитаем в России, в Москве, и будем рады такой соседке. С квартирой и школой мы поможем тебе. Согласна?

Девушка кивнула.

Глава 12. Новый год.

Летние каникулы пролетели незаметно. Но за каких-то два месяца мы с Сашей пережили несколько столетий. В моей кладовке, в специальных чемоданах и сундуках, уменьшенные в размерах, лежат мундиры и доспехи армий мира, что называется, " всех времён и народов". Мой архив надёжно хранит патенты и грамоты на пергаменте, папирусе и бумаге, выданные нам с Сашей, под другими именами, всеми знаменитыми военачальниками и правителями. Одним из древнейших " автографов" была греческая надпись на папирусе: " АБГД", " Александр, царь, сын Зевса", а среди фотографий были снимки Александра Македонского, идущего вдоль строя греческого войска перед сражением при Иссе. Каждый снимок был снабжён волшебной меткой, по которой можно было установить дату съемки. Потом, уже в Москве, мы перебросили снимки на мой компьютер, то пришлось искать внешний диск. Где, что, и кого, мы только не снимали!

Мы с Сашей оказались страстными поклонниками истории. В московской школе был очень хороший преподаватель, Виктор Юрьевич, закончивший историко-архивный институт. Он любил свой предмет, и каждый урок был наполнен интересными сведениями, знаниями и фактами. Саша рассказывал мне, что учитель часто, через школу, заказывал экскурсии по России, и после них, кроме тысяч фотографий, ученики привозили массу интересных сведений. Потом, уже в школе, по просьбе историка, ребята писали целые серии очерков о каких-то людях, или событиях, о которых они узнали во время поездок. Часто эти рассказы сопровождались интересными презентациями, составленными из собственных фотографий, наложенных на музыку. То же самое было и с заграничными поездками: Виктор Юрьевич, как домашнее задание, требовал с каждого рассказа о стране, где он был. Неважно, что это: поездка на курорт, экскурсия - рассказ был обязателен. Да и для самих ребят это была возможность поделиться со своими одноклассниками и друзьями новыми впечатлениями.

В Эль-Каирской школе таким же учителем был Сулейман ибн Ибрагим, один из старейшин Совета Волшебников Египта. Благодаря ему, я стал поклонником и большим любителем истории. Для нас экскурсии были во все времена, от глубокой древности до наших дней. Так мы узнали историю не только по папирусам, но и, как говорится, " на собственной шкуре". После каждого путешествия нам не раз приходилось лечиться у лучших врачей школы, иногда вызывали европейских докторов. Часто это были раны от мечей, копий, ушибы от падения с лошади, слона или верблюда, или от ударов противника. Но такова судьба каждого солдата, и мы, как экскурсанты, принимали участие в многочисленных сражениях. Это были в том числе сражения македонских войск против персов, битвы египтян с соседями и захватчиками. Кроме истории Египта, таким образом мы изучали прошлое всего мира.

В Эль-Каире, в моей комнате, хранятся тысячи сувениров, привезённые из таких поездок. Именно тогда я научился заклинанию, которое превращало подростка во взрослого человека, а доспехи и форму из больших делало маленькими.

Перед каждым путешествием во времени Сулейман брал с нас клятву: " Я, ученик Эль-Каирской волшебной школы, (имярек), во время путешествия в прошлое, или будущее, перед Аллахом, школьным Советом и Советом Бессмертных, клянусь и обязуюсь: ни словом, ни действием, ни помыслом не воздействовать на события, свидетелем которых стану, или людей, которые будут рядом со мной. Если я вольно или невольно преступлю клятву, пусть Совет Бессмертных решит мою судьбу, и да исполнится его воля, как воля милостивого и справедливого Аллаха".

Эти путешествия помогли мне в российской школе. Когда учитель рассказывал о Древней Греции, Риме, или Британии, то моя рука чаще всех взмывала над партами, и всегда мои ответы были исчерпывающими. Историк обратил на это свое внимание. Однажды, после урока, на котором я представил свою работу по средневековой Баварии, он сказал:

- Кто ты? Судя по ответам, ты изучил эти события не по книгам или музеям. Простой школьник не может знать так много о том, каким был ветер в день сражения под Иссой, и как выглядел на самом деле Дарий. Тем более, он не знает ничего о порядках в римском легионном лагере Кастра Регина, с которого начался баварский Регенсбург.

Тогда я промолчал, и с помощью заклинания убрал из его памяти этот разговор. Но вскоре мы вернулись к нему.

Латвия для меня и Саши была просто «золотым дном». Для меня это было вторым посещением этой страны, и я многим поделился со своими друзьями. Вся ее земля была пропитана историей, от глубокой древности, до нашего времени. Чуть ли не каждая однодневная поездка в Ригу, потом Сигулду, Цесис, и Елгаву, превращалась в многолетнюю экспедицию в прошлое, и не только Латвии или России. Каждый вечер возвращаясь домой, мы буквально валились с ног, и с большим трудом доходили до кухни и кроватей. Но зато, во время этих экспедиций, я и Саша видели средневековую Латвию, которой владели меченосцы и Тевтонский орден; жили в домах курляндских дворян, когда в Митавском замке или дворце сидели Кеттлеры и Бироны; стояли рядом с Петром Первым во время штурма Риги. Мимо нас проносились, шумя орлиными перьями, польские гусары-панцирники, летя к Кирхгольму, на разгром шведского отряда, который был в несколько раз больше[HUAWEI M21]. Вместе с ними мы перелетели к этому замку на Даугаве, рядом с которым, спустя много десятилетий, потомки курляндцев поставили один из самых страшных концлагерей на территории Европы: Саласпилс. Саша просил меня посмотреть этот лагерь во время войны, но я наотрез отказался. Потом Мустафа сказал, что я сделал правильно. Мы посетили мемориал, построенный на месте концлагеря в 1967 году.

Мустафа ибн Сулейман очень хорошо знал меня, и особенно мой интерес к истории. Когда я впервые заговорил о подобной экспедиции, он предстал перед мной в одежде Бессмертного, и потребовал клятвы, причём не только с меня, но и с Саши.

- Я не могу поступить иначе, - сказал Муса, - Ты под присмотром Совета Бессмертных, которому я подчиняюсь.

- Я знаю это.

- Тогда понимаешь, что может случиться, если ты нарушишь клятву.

Я поклонился, и вместе с Сашей поклялся. Если бы я этого не сделал, то тогда бы потерял право вернуться в Волшебную школу, и снова оказаться среди своих. Да, у меня были друзья, и старые, и новые, но, кроме Мусы и Саида, в Эль-Каирской школе были и такие ребята, с которыми я приятельствовал и охотно разговаривал. Сейчас они ровесники Мусы и Саида, взрослые солидные люди, но в Российском отделении мировой Волшебной школы я наверняка познакомлюсь с новыми друзьями. Но все это возможно только при условии, что я ничем не преступлю клятвы и рамок, установленных Высшим Советом Волшебников, главным органом управления, которому подчиняются Бессмертные и все школы.

Когда я замолчал, Мустафа внимательно посмотрел на меня, и сказал:

- Я очень хорошо знаю тебя, и, по рассказам Саида и его сына, изучил твоего друга Искандера. Вижу, что они были правы в том, что для вас история – настоящий рай. Да, ты дал клятву, и я знаю, что будешь исполнять ее. Также мне ведомо, что ты будешь следить за Сашей, чтобы он не нарушил свое слово. Но считаю, что я должен сопровождать вас в путешествиях. Это желание Бессмертного, которому ты не имеешь права отказать.

За два месяца мы пережили несколько столетий. Впрочем, я, кажется, повторяюсь? Неважно. Аллах свидетель, сколько раз Мустафа выручал нас из беды, которую мы сами и создали! Мы были двумя подростками, любознательными, живыми (иногда даже чересчур), и были такие моменты, когда я или мой друг (да простит меня всемогущий Аллах! ) оказывались на грани изменения времени.

Правда, несколько раз возникали споры между мною и Сашей. Это случалось, когда я не хотел отправляться в то время, куда хотел он, а бывало и иначе. В таких случаях я отправлялся в экспедицию без своего друга, но рядом со мной находился Саид, а Марат приглядывал за Искандером.

Зульфия иногда сопровождала нас в путешествиях. Иногда она была мужчиной-воином, иногда женщиной-врачом, маркитанткой. Для неё это было познание того мира, который был со дня ее заточения. Позже она так же полюбила историю, как и я.

Осенью мне часто пришлось сдерживать своего друга от хвастовства. Саше хотелось показать свои знания, рассказать всему миру о том, где он недавно побывал, но рядом с ним почти всегда находились я, Саид, или Марат. Несколько раз он хотел одеть свою форму, и участвовать в каком-то классном мероприятии по истории. Мне с трудом удалось отговорить его от этой затеи. Но вот наступил новогодний праздник, и мы решили отметить его.

Перед праздником ребята нас часто спрашивали, в каких костюмах придём. Я предпочитал молчать, Саша тоже лишь отшучивался. Хотя на самом деле мы уже давно были готовы к празднику. Зульфия и Саид также приготовились к карнавалу, но о наших планах ничего не знали.

Вот наступил новогодний праздник. Его отмечали в большом актовом зале школы. Народу уже было очень много, и все в маскарадных костюмах.

Появление каждого нового участника в зале сопровождалось смехом и криками отгадавших друга или героя, кого он изображал. И вот...

Представьте такую сцену. В коридоре раздались какие-то странные шаги, и в дверях современной московской школы появляются два римских центуриона.

- Центурион вспомогательной когорты Третьего Киренаикского легиона Марк Юлий! - на чистой латыни представился один из них, отсалютовав ребятам.

- Центурион Десятой когорты Тридцатого легиона Ульпиа Виктрис Гай Виниций! - представился другой.

Вокруг странных гостей быстро создалась толпа. Перед школьниками, в полном боевом снаряжении, стояли два римских центуриона, в блестящих доспехах, с пышными гребнями на шлемах. На поясах висели короткие мечи, а левые руки держали высокие щиты.

- Центурион вспомогательной когорты Третьего Киренаикского легиона? И центурион Тридцатого Молниеносного Победоносного? - раздался чей-то латинский вопрос. К странным гостям протиснулся Виктор Юрьевич. Он посмотрел на нас.

- Расскажите о своем легионе, центурион, - попросил он Сашу. Тот на латыни рассказал ему все, в том числе упомянув о той когорте, что находилась в Британии во время императора Магна Максима, и о которой написал Киплинг. Историк кивнул:

- Все правильно, центурион. А теперь скажите, ребята, - спросил он по-русски, - Где вы достали эти доспехи?

- Купили, - по-русски ответил я.

- Не надо так врать, Игорь. Где вы купили их?

Он потрогал мой нагрудник, а потом Саши.

- Это настоящая бронза, не бумага и не жесть. Уверен, что настоящие мечи, щиты, и гребни на шлемах. В каком музее вы украли эти экспонаты?

- Мы их нигде не крали, - сказал Саша, - Я заказал свои доспехи одному из лучших мастеров в Риме, Юлию, что живет за Тибром, недалеко от современного дворца Святого Ангела, или мавзолея Адриана.

За спиной учителя раздался щелчок пальцев, и мы перенеслись к Саиду. Учитель это не заметил.

- Я утверждаю, что они краденные. Это настоящая бронза. Позвольте спросить, когда сделаны доспехи?

- 34 год до рождения пророка Иссы, - ответил я.

- Что? До рождения пророка Иссы? - Виктор Юрьевич посмотрел на меня, как на сумасшедшего, - Позвольте тогда спросить, кто вы такой на самом деле?

- Да простит меня почтеннейший Виктор ибн Джирджис, - поклонился Саид, выйдя из-за его спины. Историк повернулся к нему.

- Виктор ибн Джирджис? Но, Александр Петрович...

- Саид ибн Абдулла, к услугам мудрейшего знатока истории, - представился Саид, поклонившись. Марат поклонился за отцом. Я так же назвал свое настоящее имя, и кто мы были на самом деле.

- Вы... - учитель грузно сел на подставленный Маратом стул, - Теперь я все понимаю. И доспехи, и ваши хорошие знания по истории. Знаете, почтеннейший Омар, я уже давно подозревал, что вы не простой человек, но считал, что это лишь мои бредовые фантазии, - жестом руки он остановил мои возражения, - Не надо, мне так легче говорить с вами. Игорь Раков не знал бы и десятой доли того, что рассказывали вы. Потом, вы все-таки намного старше меня, и поэтому давайте я буду говорить именно так, на " вы".

На столе появились чашки с кофе, и мы выпили по глотку.

- Спасибо, - поблагодарил Виктор Юрьевич, - Это арабский?

- Да, - ответил Саид, - Но теперь вы должны дать клятву, что никому и никогда не раскроете нашу тайну.

- Хорошо, я дам эту клятву, но с условием: Омар ибн Ахмед, Марат ибн Саид, и Александр Юрьевич должны первыми пообещать, что никогда не будут афишировать свои знания. Вопросы возникают не только у меня, но и у некоторых других учителей и учеников (поверьте, я знаю, о чем говорю). Рано или поздно кто-нибудь поймет, что рядом с ними находятся не совсем обычные люди, и тогда попытается использовать вас в своих интересах. А от Саши я жду клятву в том, чтобы он никогда не использовал способности своего друга и одноклассника в своих целях. И только потом я смогу дать свою клятву.

Саид посмотрел на меня. Я кивнул, и произнёс то, что требовал учитель истории. Со мной поклялись Саша и Марат.

Глава 13. Я возвращаюсь в Волшебную школу.

В середине июня исполнилось ровно полтора года с моего освобождения из кувшина. Это было время, когда Совет Бессмертных должен был решить: могу я вступить в Российское отделение Всемирной Волшебной школы, чтобы закончить свое обучение, или нет? Для меня возвращение означало воссоединение со своими настоящими родителями или родственниками, и приобретение среди учеников новых друзей и знакомых. Да, сейчас я общался со своими старыми друзьями, которые поддерживали меня, но мой талант мага не развивался: не было обучения. А без него невозможно было не только развить свои знания в волшебстве, но и занять какую-либо " ступеньку" выше той, с которой меня когда-то заточили в кувшин. Я так и остался учеником третьего класса Эль-Каирской (правда, теперь можно говорить, Александрийской) школы, хотя мои близкие друзья, закончившие ее в девятнадцатом столетии, знали и умели гораздо больше меня.