«В лесу прифронтовом»—репетиция художественной самодеятельности диви­зии. Дирижирует П. В. Работное. Волховский фронт, 1943 г. 11 страница

ное сопротивление —лес (7704—5), лес (7704—8) — западнее Пурмалес. Авиация противника девятью самолетами (ФВ-190) вела разведку в районе Стури. Ночью —- бомбежка.

Артиллерия противника действовала над Кали, Сабниеки, Кенужа — 2/105, 2/81 (т. е-: два орудия калибра 105 мм и два' миномета 81 мм. — прим. авт. ) за сутки выпущено 900 снаря­дов и мин.

Движение солдат группой в 20 человек в районе Мезтеве- ли, Пурмалес, Глазниеки, хутор Кенужи — опорный пункт про­тивника, опоясанный траншеей. Захвачены пленные во второй половине дня (989-й охранный батальон — расположение за­паднее Бални, Мезтевели).

На 16-00 7. 3. 45:

Противник выбит из боевого охранения Берзниеки (7400— 8), в районе Вилли замечены группы по 10 человек.

Движение оживленных групп из района Дзелмес, Саусержи, в направлении Упениеки.

Артиллерия противника действует по Кали, Стульчи, Бал- ти, Силмачи и Саусаржи — выпущено 1000 снарядов и мин.

Захвачены пленные в районе Медни — 2 человека из 409-го пехотного полка 122-й пд. В районе Пурмалеса — убитый сол­дат — книжка 989-го охранного батальона.

Захвачен соседом пленный — показал: в районе. Леястру-. тини штабная рота 410-го пп, переброшенная из района Зварди *».

В этот день контратаки противника и артиллерийский огонь были особенно интенсивными на всех участках. Как от­мечено в журнале боевых действий 22-й армии, противник по боевым порядкам наших войск за истекшие сутки выпустил до 13500 снарядов и мин, но все же действия наших артилле­ристов были более эффективными — общее количество сна­рядов и мин, израсходованных нашими войсками по вражеским позициям достигло 35836. Вражеская авиация, сделавшая око­ло 70 самолетовылетов, почти непрерывно подвергала войска армии бомбежкам и обстрелам с воздуха. Все это, конечно, замедлило продвижение наших частей, одолевших с боями один — два километра в сутки.

За 8—9-е марта в полосе действий корпуса удалось про­двинуться на более значительные расстояния — противник был прижат к восточному берегу озера Циецерес и, опасаясь быть отрезанным, начал поспешный отход в северном направлении, выравнивая таким образом свою линию фронта. Нашей ди­визией было освобождено полдесятка хуторов, в том числе и Упениеки. ,

* ЦАМО, ф. 1586, on. 1. д. 74, л. 59.

> /₄7. 136

Из разведдонесения штабу корпуса:

«8. 03. 45 к 16-00 — Противник: 1/410 пехотного полка 122 пд и 989-й охранный батальон, сбитый в районе восточнее опушки леса (7804-Г-77—04) — Пурмалес, Мазтева.

Захваченный пленный в районе Упениеки показал, что на западном берегу оз. Циецерес—Эзерс имеются подготовлен­ные рубежи.

9. 03. 45 — противник: — 410-й пп, 122-й пд, выбитый из леса севернее и северо-западнее Упенеки оказывал упорное сопро­тивление в районе Пилскалн, кладбище Пилскалн, Мезуниеки. метание.

Авиация: от 3 до 12 самолетов — разведка и бомбо­метание.

Артиллерия: хутора Мазпиере, Гравмиеки, Тиши, Блуди, Вепвагерес, Колумас, Калейни. За сутки по нашим позициям было выпущено около 10 тысяч снарядов и мин».

В эти дни штадивом были подготовлены сравнительные данные о боевом и численном составе дивизии за время нахож­дения ее на фронте. Приведенная на стр. 176 таблица харак­теризует ее изменения в количественном и качественном со­стоянии. *

Сформированная на второй месяц после начала войны, в, отличие от многих других соединений Красной Армии того периода, она в общем-то не претерпела всей тяжести первых дней трагического отступления наших войск и только августов­ско-сентябрьские бои в прибрежных районах Волхова и осо­бенно октябрьское отступление 1941-го года чувствительно от­разились на составе дивизии.

Резкое падение численности в людях и вооружении прихо­дится на лето 1943-го года, когда дивизия проводила, местные операции и вела оборонительные бои под Грузино, не получая по существу никаких пополнений- Значительно возросли поте­ри и при наступательных операциях на Любань: Дно и Порхов в январе и феврале 1944 года, нелегкими в этом отношении были и боевые действия и на Прибалтийских фронтах, про­должавшиеся вплоть до окончания войны.

Здесь нельзя не учесть и таких обстоятельств, как нара­стание мощных наступлений на центральных направлениях, когда основные резервы Верховное Главнокомандование выде­ляло войскам Белорусских и Украинских фронтов, а Прибал­тийские и Карельские участки, естественно, меньшими сред­ствами.

Касаясь вооружения, надо сказать, что его боевая мощь и количество в целом с годами стремительно нарастали, осо-

* ЦАМО, ф. 22-й армии, оп. 100803, д. 359, л. 186.

** ЦАМО, ф. 1586, on. 1, д. 1. л. 11.

бснно в части автоматического стрелкового оружия, миноме­тов и артилерии. Так, если по состоянию на 1. 01. 42 года ди­визия имела лишь 70 автоматов ППД на 5940 человек рядового и сержантского состава или 0, 08%, то на 1. 01. 43 количество авто­матического оружия в дивизии возросло в 4, 7 раза или в про­центном отношении к указанной категории воинов стало 7, 5%, а уже на 1. 01. 44 года увеличилось в шесть раз по сравнению с предыдущим годом и составило 71%.

В марте 45-го года количество автоматов в общем исчис­лении значительно уменьшилось, на 1763 рядовых и сержантов имелось только 536 автоматов и 701 винтовка. Последнее в основном объясняется тем, что наряду с уменьшением числен­ности личного состава, часть которого дивизия лишилась за счет боевых потерь и непоступления пополнения в людях и ав­томатов. В ходе эксплуатации в боевой обстановке оружие получало механическое повреждение и после этого в большин­стве случаев не подлежало ремонту, выходило из строя, кроме того ощущалась большая нехватка запасных частей в оружей­ных мастерских дивизии.

Почти по этим же причинам происходило сокращение ко­личества артиллерийского вооружения и минометов в стрелко­вых полках и основная тяжесть при этом переносилась на ди­визионы 834-го артполка, боеспособность и оперативность которого в огневом обеспечении действий пехотных подразде­лений к этому времени была довольно высокой и продук­тивной.

Вместе с тем необходимо отметить, что в последние меся­цы войны суммарная мощность винтовочного, автоматного и пулеметного огня непосредственно в стрелковых подразделе­ниях полков значительно возрасла. Это происходило за счет высокого роста мастерства воинов дивизии, преимущественно в бою на близких расстояниях, вплотную, в результате чего значительно повысился урон, наносимый противнику огнем стрелков и минометчиков.

Нельзя не упомянуть добрым благодарным словом диви­зионную и полковую артиллерию, с напрочно приклеенным ей ходячим солдатским прозвищем «бога войны». Артиллеристы сыграли значительную роль в успешных действиях соединения: ни одна мелкая или большая операция не проходила без уча­стия орудийных батарей.

Довольно заметную роль артиллеристы выполнили в двух­летней обороне на Волховском фронте, успешно противодей­ствуя более сильному по тем временам противнику. Недостаток •снарядов у наших артиллеристов компенсировался метким огнем, умелыми расчетами. Весьма успешно действовали ар­тиллеристы при стремительном продвижении полков дивизии

в январе — феврале сорок четвертого года, особенно при осво­бождении псковских городов Дно и Порхов, а также в летнем^ и осеннем наступлении по Прибалтике и боях за Валмиеру. Большой активностью и эффективностью отличались действия' артиллерии в мартовских боях сорок пятого года.

В ходе этих боев артиллеристы дивизии действовали до­вольно умело и энергично. В условиях сильно пересеченной местности, бездорожья и непрерывной погодной распутицы, они стремились не отставать от головных подразделений, часто были непосредственно в их боевых порядках или по близости. Это являлось существенной поддержкой пехоты и усиливало’ боевую активность стрелков, способствовало их быстрейшему продвижению. Особо опасные и вредоносные огневые точки противника подавлялись в короткое время снарядами пушеч­ных батарей.

Отличительной особенностью действий этих батарей явля­лось то, что трудно проходимая в лесисто-болотистых местах полоса наступления, заставляла перетаскивать орудия и боепри­пасы на руках, болотистый, насквозь пропитанный подпочвен­ными водами грунт не давал возможности оборудовать полно­профильные окопы и укрытия, огневые позиции приходилось ограждать дерево-земляными валами, тщательно маскировать,, а часто действовать на открытых, совсем не оборудованных ме­стах. Значительно затруднялась доставка на огневые позиции,, в густом лесу снаряды приходилось переправлять в зимнее вре­мя на волокушах, летом — вьючно, на лошадях.

Менялась тактика ведения огня, в нередких случаях, при особо опасных ситуациях артиллеристы выкатывали орудия на­прямую наводку, даже 122-миллиметровые гаубицы, и после не­скольких выстрелов по противнику быстро меняли огневую по­зицию. Это требовало большой подвижности, хорошей выучки расчетов и особенно наводчиков.

В Прибалтике успешно использовались внезапные огне­вые налеты по строго выбранным целям, ведение огня по пло­щадям, используя самые свежие данные воздушной и назем­ной разведок.

Высокое мастерство личного состава артиллерийских под­разделений, выучка и боевой опыт всегда способствовали успе­ху боя. Командование артиллеристами осуществлялось опыт­ными кадровыми офицерами, прошедшими войну с самых пер­вых дней. Это командующие артиллерии дивизии полковники И. С. Шабалин, Г- Д. Астахов, командиры 834-го артполка майоры В. Т. Тяжков, М. В. Масалев, подполковники В. И. Ку- рашев, К. Ф. Калугин, С. Г. Голик. Командиры артиллерийских дивизионов капитаны Н. К. Быстров, Т. П. Чупов, комадир 362-го ОИПТД майор А. В- Златоустов. Командиры батарей;

Н. К. Быстров, старшие лейтенанты В. И. Афонин (геройски -погиб в бою 23. 09. 44), Г. Г. Галеев (геройски погиб в рейдовых. боях 8. 08. 44 гг. ), геройски погибли в боях за Прибалтику коман­диры огневых взводов 362-го ОИПТД лейтенанты А. М. Вла­димиров (28. 10. 44), Ф. А. Богомаз (март 45 г. ).

Высок и активен был боевой дух, преданность Родине была « среди рядового и сержантского состава артиллеристов. 8372 во­ина были награждены орденами и медалями за подвиги в Оте­чественной войне.

В годы войны советский народ, не жалея своих сил и средств, отдавал все, что имел, для великого дела Победы. Ра­бочие и колхозники, служащие и престарелые люди, самоотвер­женно трудились и помогали Родине. Большое значение во все­народной помощи фронту сыграл сбор средств в фонд обороны, ладо особо отметить, что инициатива его проведения исходила непосредственно от трудящихся.

Группа офицеров-артиллеристов 834-го артполка 288-й сд. Левый во втором ряду Н. П. Вовчок. Прибалтика, 1944 г.

Трудовые деньги в этот фонд шли не только из тыла, но и с фронта. Воины Красной Армии внесли в этот фонд многие -миллионы своих сбережений. Активно участвовали в этом пат­риотическом движении и воины Дновской. Примечателен факт: артиллеристы 362-го ОИПТД, собрав свои деньги, направили письмо Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину с •просьбой использовать эти средства на приобретение для диви­зиона 76-миллиметровых пушек. Дело было в том, что на то время дивизионные истребители танков имели на вооружении

а/₂7.         136-

только 45-миллиметровые орудия, ставшие малоэффективными против поступивших в немецкие войска танки «Тигр» с доволь­но толстой броней в 80—100 мм толщиной и 75 мм и 88 милли­метровые бронебойные пушки. Кроме того, на Прибалтийских фронтах действовали фашистские самоходные установки «Фер­динанд», приносившие нашим войскам много неприятностей.. Все это требовало применения в истребительных противотан­ковых дивизионах более мощного артиллерийского вооружения,, способного поражать толстостенные башни гитлеровских тан­ков- Инициатива и организация сбора средств и письма Глав­нокомандующему принадлежала заместителю командира диви­зиона по политической части майору Н. П. В'овчку. Патриоти­ческий поступок артиллеристов нашел положительный отклик и осенью 44-го года под Шяуляем дивизион получил двена­дцать 76-миллиметровых орудий и восемнадцать новеньких тран­спортных автомобилей типа «Студеббекер». В ближних боях артиллеристы дивизиона подбили шесть танков и самоходок*, уничтожили восемь артиллерийских орудий противника и бо­лее двухсот солдат и офицеров.

Условия местности значительно усложняли действия авто­транспорта, он зачастую был бессилен или простаивал по не­исправности, или же по нехватке горючего. (Из-за поломок, или повреждений до 25—30% машин в дивизии не использова­лось. В связи с этим приходилось широко применять гужевой транспорт и количество обозных и артиллерийских лошадей, как мы видим из приведенной таблицы, значительно возраста­ло: повозки были более мобильны, проходимы — они могли пе­редвигаться меж деревьями, по нешироким просекам и боло­тине. Снаряды и мины нередко приходилось доставлять на конных вьюках, особенно в густолесых местах.

Облегчался подвоз боеприпасов и пищи непосредственно к передовым позициям и в любое время суток, когда надо было доставить груз без шума и не привлекая внимания противни­ка, что при моторной тяге было невозможно. Нередки были случаи, когда требовалось транспортировать грузы при фор­сировании рек или озер в зимнее время, а тонкий лед не вы­держивал тяжести машин, лошади, запряженные в сани, спа­сали положение.

В конце марта дивизия продвигалась с напряженными боями в северо-западном направлении. Был перерезан участок бездействующей железной дороги Салдус-Елгава и захвачена небольшая станция Иоста и полки начали действовать в ее окрестностях, в основном с задачей овладеть мызой Спринди, расположенной в километре от станции к северу. Автор был участником этих боев. Мыза состояла из нескольких крестьян­ских домов, некоторые из них имели толстостенную каменную

кладку, с подвалами и погребами и служили противнику доволь­но надежным прикрытием, имеющим выгодное место положе­ния в военном отношении в двухстах метрах от мызы пере­кресток шоссе, разбегающегося в трех направлениях — южное, северо-восточное и юго-западное — рокадное. По нему против­ник, особенно в ночное время, почти бесконтрольно мог пере­мещать свои части и боевую технику. И в связи с этим совсем не хотел потерять такую позицию и прилагал все усилия, что­бы сохранить и шоссе и мызу как можно дольше, как ключевой пункт. Железнодорожное полотно противник предварительно су­мел разрушить — искореженные звенья рельсов и чугунных шпал валялись под невысокой насыпью, а за насыпью и лесом, непосредственно перед мызой, пологой дугой тянулась глубокая и хорошо оснащенная траншея с огневыми точками и глубокими разветвлениями. Впереди траншей — минные и проволочные заграждения из спиралей Бруно. Спринди представляла из се­бя довольно крепкий опорный узел противника, от сверхтвер­дых базальтовых стен бронебойные снаряды отскакивали го­рохом, выбивая лишь неглубокие ямки — отметины. В мызе и траншеях, считая - себя в безопасности, засели подразделения 32-го и 102-го пехотных полков, 638-го и 657-го охранных ба­тальонов 24-й немецкой пехотной дивизии, получившим неза­долго перед этим дополнительные подкрепления.

25-го марта взять мызу с хода и наскоком дновцам не уда­лось— враг, как мы уже говорили выше, закрепился там креп­ко и надежно, наступление шло трудно и почти без продвиже­ния вперед. При любой попытке атаковать или нарушить его оборону противник встречал полки дивизии ожесточенным и хорошо организованным огнем из всех видов оружия и, вслед за тем, бросался в лобовые контратаки, привлекая на помощь свою артиллерию и минометы. Стало очевидным, что предстоят затяжные, дорогой ценой, бои. Позиции дивизии пролегали по лесистой юго-восточной части окрестностей в 700—800 метрах от передовых траншей противника, расположенных за поляной, широкой и чистой, удобной для наблюдения и прицельного об­стрела на коротких расстояниях. С ближних и дальних тылов противника активно и круглосуточно действовали вражеские батареи, держа под огнем как передний край дновцев, так и их вторые эшелоны, методически и выборочно. В погодные дни с на­земными частями действовала вражеская штурмовая авиация.

В сводках разведдонесений по этим дням значилось:

«26. 03. 45 — Бои за Спринди. Идут ожесточенно. 25. 03 за сараем три самоходных установки типа «Фердинанд» — 18-00, здесь же 20 человек пехоты, земляные работы в районе клад­бища. Противник оказывает сильное огневое сопротивление дальнейшему продвижению наших подразделений.

29. 03. 45 — к 14-00 противник был выбит из безымянного хутора, что 150 метров севернее перекрестка шоссе и желез­ной дороги, по-прежнему оказывает сильное огневое сопро­тивление.

30. 03. 45—Бои за Спринди и высоту с отм. 115, координа­ты 8611.

Высота 115 занимала в этих местах господствующее поло­жение и противник отчаянно цеплялся за нее и только к 3 ча­сам, после упорного и тяжелого боя на левом фланге дивизии удалось овладеть ею. Оборонявший ее 32-й пехотный полк был оттеснен к северо-западу. В десятом часу утра атаки на мызу и ее фланги возобновились и продолжались до наступления темноты. В первой половине ночи пулеметный огонь со сто­роны мызы и каменного здания прекратился, стало понятно, что противник начал отход и с рассветом Спринди была занята частями дивизии. Преследование отходящего в северо-запад­ном направлении противника продолжалось. В последний день боя за мызу был захвачен один танк и тягач, уничтожено око­ло четырех десятков солдат и один офицер *• Пленный, взятый первого апреля, показал, что оперировавший на участке 657-й охранный батальон, ввиду больших людских потерь, был рас­формирован, а его остатки, в количестве ста человек, переданы на пополнение 32-го пехотного полка.

Ликвидация спринденского рубежа улучшила условия к дальнейшему продвижению частей дивизии в закрепленной за нею полосе, ширина которой на этот отрезок времени состав­ляла почти пять километров и шла в северо-западном направ­лении. Разграничительная линия Дновской с 11-й стрелковой дивизией слева упиралась в мост северо-восточнее хутора Каспари и на севере — северо-восточнее Братуни (0991), пра­вая граница дивизии с соседом— 1152-м сп 344-й сд упиралась в хутор Кламкаднес (1096).

В дальнейшем, как и в боях за Спринди, авангардом ди­визии был 1016-й стрелковый- полк, неотрывно преследовавший противника при отходе его частей на новые рубежи. В ходе на­ступления были с боями освобождены хутора Плявинас, Да- гас, Таргли, Рауши, Калнасарри. Здесь по линии Рауши — юж. Калнасарри полк выбил противника со второй линии оборонитель­ных траншей и занял мызы Смука и Булас, Первоначально диви­зионная полоса наступления в основном обеспечивалась под­разделениями 1016-го. и 1014 полков, роль дивизионного резер­ва исполнял 1012-й сп подпоковника Коваля.

Подвинувшись за трое суток почти на семь километров и заняв за это время 32 хутора, Дновская к 3-му апреля оттес­

* ЦАМО ф. 1586, on. 1'. д. - 74, л. 68.

нила вражеские части на западный берег извилистой речки Вие- сате. Дивизии предстояло форсировать эту водную преграду и прорвать вражескую оборону с предварительной разведкой переднего края противника и неизбежной при этом пере­группировкой своих сил. После анализа данных разведки коман­дир дивизии полковник Березин. поставил частям новые зада­чи, расположив на определенных участках.

1014-й сп занял позиции на левом фланге дивизии — уча­сток (искл. ) хутор Братуни — (искл. ) Смолокурня. Далее рас­полагался 1012-й сп — Смолокурня — 200 м. сев. хут. Беремани. 1016-й стрелковый полк обеспечивал правый фланг дивизии — район хутор Пепьи-Упес, стыкуясь своим боевым охранением с 1152-й сп 344-й стрелковой дивизии.

834-й артиллерийский полк после боев под мызой Сприн- ди переместил свои огневые позиции в районе хуторов Прио- дайни (1-й артдивизион в квадрате 9013), Мазпеньи и Атме- сайни (кв- 9313 —2-й дивизион). Батареи 120-мм минометов 1012-го и 1014-го полков вели огонь с опушки леса севернее хутора Герлауки. Штаб дивизии разместился в хуторе Пиль (кв. 9113).

На новом участке против позиций 1014-го сп действовали подразделения 32-го немецкого пехотного полка, в центральной части — 24-го пехотного, оборона в хуторе Зилены (северо-за­паднее Пепьи-Упес) осуществлялась 561-м батальоном особого назначения, накануне сменившим подразделение фузилерного батальона.

Бои в первой половине месяца в основном носили разве­дывательный и пробный характер, имеющиеся в штабах ориен­тировочные данные требовали обязательных уточнений и под­тверждений самыми свежими и полными сведениями, которые можно было получить из первых рук — а именно, взятием «язы­ка». После двухдневных наблюдений за передним краем про­тивника дивизионные и полковые разведчики приступили к поискам.

Расскажем о действиях одной из групп 381-й отдельной разведывательной роты дивизии. Для проникновения на пози­ции противника был выбран участок в районе хутора Лодес, где река Виесате только что очистилась ото льда и была сравни­тельно неширокой — всего 18—20 метров. Командир роты старший лейтенант Г. А. Власкин подобрал в поиск наиболее опытных и смелых разведчиков во главе с известным уже нам старшим сержантом Сеничкиным.

В первом часу ночи 9-го апреля разведчики скрытно пере­правились по темным и холодным водам Виесате и по высо­кому берегу прокрались в соединительную траншею, занятую немцами. Здесь, притаившись, стали ждать появления очеред-

ного дежурного патруля, но, как это часто бывает, случилось непредвиденное: прямо на них сверху приближалось двое нем­цев. Остановившись у траншеи, они стали снимать из-за спин термоса и ставить их на бруствер. Солдаты оказались поднос­чиками пищи — немцы по своему распорядку ужинали поздно. После того, как оба солдата опустились в траншею, на них на­бросились разведчики. В скорой и беспощадной схватке одно­го пришлось заколоть ножом, второго, заткнув ему кляпом рот и скрутив руки, группа переправила на свою сторону и привела в расположение роты- Действия разведчиков были на­столько быстры и бесшумны, что противник сразу и не догадал-

Разведчик дивизионной разведроты А. Т. Сеничкин.

«я о причинах подозрительной возни у противоположного берега, жемцы лишь посветили для порядка несколькими ракетами и, про­строчив по крайней чащине, угомонились. Немец-подносчик дал денные сведения, очень пригодившиеся при наступлении. Все участники группы были отмечены боевыми наградами. Для самого Сеничкина она особенно была дорогой и памятной — он получил орден Славы 1-й степени и стал в дивизии первым полным кавалером этой боевой солдатской награды.

Сейчас, наверное, представился удобный и подходящий случай рассказать об Андрее Трофимовиче Сеничкине несколько подробнее. Наградной лист № 12454 от 1. 06. 45, составленный по этому последнему случаю командиром роты Г. А. Власки­ным и подписанный командиром дивизии полковником А. В. Бе­резиным и начальником штаба дивизии Н. А. Тараненковым, с последним заключением маршала Советского Союза Л. А. Го­ворова и члена Военного Совета В. Н. Богаткина, указывает, что старшина Андрей Трофимович Сеничкин, 1922-го года рож­дения Сормовского района г. Горького, кандидат ВКП(б), на фронте с августа 42-го года. Что он имеет два легких и два тя­желых ранения, неоднократно участвовал в боях в качестве ко­мандира отделения разведки, успешно выполнял все боевые за­дачи, проявляя при этом исключительное мужество и твердый характер. Что он неоднократно возглавлял многие боевые зада­чи, и на его личном счету 13 захваченных в плен немцев, один из которых офицер — командир роты.

Далее сухие и недолгие строчки наградного листа расска­зывают об описанном нами боевом эпизоде, в котором он вы­полнял основную роль. Короткие и сухие. Разве можно рас­сказать в официальном, привычном солдатском документе о том, что позади всего этого пролегло двадцать лет жизни молодого горьковского парня, приученного к труду и чести с малых лет. И что из них год и восемь месяцев у него прошли в самых тяжких для любого человека условиях — в войне, вой­не на самом ее переднем крае, в разведке. И что эти трина­дцать фашистов приведены в штаб для допросов и дачи пока­заний легонько—под ручку и по гладенькой совсем безопасной дорожке: в разведке такого никогда не бывает. Для захвата каждого «языка» требуется огромный сгусток человеческой воли, максимум отваги, дерзости и физической силы. Бессон­ные ночи в снег, дождь, самую отвратительную погоду, когда тебя из-за каждого куста, воронки или окопа коварно ждет пуля или брошенная под ноги граната. И все это пережил и •перетерпел этот отважный человек — Андрей Трофимович Се­ничкин.

Во второй половине апреля после форсирования полками дивизии крутобережной с запада Виесате на ряде участков

завязались ожесточенные схватки сторон it особенно в районе* небольшого хуторка Зилены, переходившего- не раз из рук & руки.

Из разведдонесений штабу корпуса:

«16, 04. 45 — Солдат 1-й роты 651-го батальона особого на­значения, перебежавший на нашу сторону, показал, что его ба­тальон занимает участок Зилены южнее от леса 200 м., севера нее Лодэс.

На участке дивизии — мелкие стычки с противником, ве­дение разведки поисками и боем.

— Перед      дорогой Зилены — мост (9511), против­ник установил спираль Бруно длиной 200—250 метров.

В 8-00 гражданское население в хуторе Азамачас грузиле* три подводы, которые затем пошли в западном направлении'.

Артиллерия противника ведет огонь по нашим подразделе­ниям и тылам из районов хуторов Тетэри, лес севернее Карк- лыни.

Инженерной разведкой реки Виесате в районе 150 метров* юго-восточнее Зилены установлено, что ширина реки в этомс месте не превышает 17 метров с глубиной 2, 1 метра.

— В    течение ночи противник очистил траншеи & районе Зилены.

13. 9. 46. — Группа противника неустановленной численно­сти под прикрытием темноты пыталась восстановить разру­шенный мост через Виесате.

27. 04. 45 — Противник подразделениями 32-го и 33-го пга 34-й пд, выбитый из опорного пункта Зилены, с высоты сев. - вост. и юго-запад. Безымянная (9409—3), ночью обстрелял на­ши позиции. Контратаковал наши подразделения в Зилены, но» был отбит.

В дневное время действовала авиация (ME-110).

29. 9. 44. — произведена очередная атака Зилены, численно­стью 40 чел., с потерями для противника отбита.

7. противник      — 24-я пехотная дивизия, 19-й фузи- лерный батальон из 19-й латышской дивиз-ии войск «СС» атак, за истекшие сутки не предпринимал.

Артиллерия противника действовала из района Юреска- пари, Платыни, Матынй, Карлыни — отм. 112, 0 — калибры; 1/105, 2/150, 1/75 мм, отдельные оруди» 3/81 (минометы — прим. авт. ). За сутки выпущено 80 снарядов и мин.

В ночь на 30. 04. 45 перебежал солдат, участвовавший в составе разведки из 8 человек. Перебежчик переправился на плоту через Виесате, направления и дальнейшего действия груп­пы не знает». Как видно из коротких и не особо существенных сообщений, противник значительно ослабил свои действия, это* в первую очередь объясняется складывающейся на всех фров»-

тах Прибалтики обстановкой, связанной с общим положение» в войне с Германией.

Апрельская фронтовая напряженность и распутица на- всех дорогах была тяжкой не только для разведчиков — все это никак не обходило и стрелков, и связистов, и саперов, всех, от кого в дивизии зависел успех общего дела — воевать, доби­вая последние остатки захватчиков.

Перед нами пожелтевший от времени и хранения номер дивизионной газеты «За Отчизну», датированный 15-го апреля? 1945 года, когда до конца войны оставалось немногим более двух недель. В коротеньком всего на две сотни печатных стро­чек очерке о связистах дивизионный газетчик Иван Рыбалка рассказывает:

«Связисты вышли из землянки. Ветер бросал клочья сне­га в лицо, забирался под полушубок, шумел верхушками вы­соких елей. Капитан Малетов вынул компас. Магнитная стрел­ка несколько раз качнулась и неподвижно стала у треугольни­ка шкалы. Светящийся треугольник визира, сделав полуобо­рот, неподвижно стал у цифры 45, озарив ее фосфорическим блеском. Направление на местность найдено. Отдав последние- приказания, капитан тронулся первым.

Тяжело было ступать по рыхлому снегу. Ноги провалива­лись сквозь снег, от воды были тяжелыми. Телефонисты не от­ставали от своего командира. Начали встречаться целые лаби­ринты незамерзающих маленьких озер. Лейтенант Тарбаев вне­запно споткнулся и упал. Треснул лед. Раздался всплеск. По­доспевшие связисты вытащили лейтенанта из озера. Налившая­ся в сапоги ледяная вода, точно огнем, жгла ноги. Но вот ветер стих, метель прекратилась, из-за туч выглянула луна, озарив бледным светом идущих людей. Впереди обозначился темный контур леса.

6) Вот слева будет просека, — сказал капитан Малетов, как. будто он только что побывал здесь.

Подойдя поближе, связисты увидели ленту просеки.

7) Смотри, как раз в точку пришли, что на карте смотре­ли, - тихо сказал боец Кожевников связисту Миницкому. — С нашим командиром никогда не заблудишься.. -

Где-то слева, выпуская нить трассирующих пуль застро­чил немецкий пулемет. Пройдя лес, связисты свернули строго влево, нащупывая дорогу. Кое-где ночную тьму рассекли раз­ноцветные огни ракет. Впереди зачернели остовы полусожженг них домов. Связисты подходили к указанному месту.

8) Перин, включайтесь, — приказал капитан.

9) Есть, — ответил Перин, зачищая концы провода.

10) «Корма»?

11) «Корма» слушает!

18$

— Поверка, дозор! — пояснил Перин.

Все облегченно вздохнули — «приказ выполнен во-время».

В этом крохотном очерке вроде бы нет ничего примеча­тельного и геройского. Случай этот — обыденный эпизодик фронтовой жизни, во время которого группа связистов по ма- лопролазной болотине и лесу, протянула телефонную линию. Всего лишь тринадцать километров. На солдатских плечах тяжеленные кабельные катушки. Болото. Ночь. Незнакомые метельные места. Тринадцать километров.

На другой страничке номера: «В недавних боях многие наши воины показали образцы не только отваги и дерзости, но и умелых действий, умелого использования грозного оружия. Вот пулеметчик Василий Саенко. В одном только бою, поддер­живая продвижение наших стрелков, он подавил три враже­ских огневых точки, уничтожил до двух десятков немецких солдат. За короткое время младший сержант Поздняков из своей винтовки убил шестерых гитлеровцев.

Ворвавшись во вражескую траншею, красноармеец Нико­лай Петров меткими очередями из автомата уничтожил трех фашистов.

Такой боевой счет этих товарищей. Они не даром носят оружие».

Нашли отражение в газете и недавние бои в конце мар­та: длинный столбик фамилий воинов дивизии, отличившихся в наступлении и отмеченных боевыми наградами. Среди на­гражденных орденами Красной Звезды офицеры: лейтенанты Азарченко А. П., Базанов М. В., Горюнов А. В., Минлибаев Г. М., Эвергетов В. С., старший лейтенант Тюрютиков Ф. В., старши­ны: Борунов М. А., Харитонов Л. А., сержанты: Больша­ков П. Г., Воробьев Н. П., Ермаков В. Я., Матвеев А. Г., Со­ловьев Д. М., красноармейцы Зябкин Б. А., Ряховский Н. С-, Шишков А. М.

14 воинов награждены орденами Славы 3-й степени, 17 — медалями «За отвагу». Старшина Рябков П. И. медалью «За боевые заслуги».

Первое и второе мая для большинства дновцев прошли в траншеях передовых позиций — в эти дни наступление с на­шей стороны не предпринималось — в праздничные дни явле­ние обычное, но из-за опасения возможных провокаций со ■ •стороны противника (а такое бывало нередко), командование наготове держало усиленное боевое охранение во всех полках и подразделениях. Враг коварен и надо было быть настороже.

Еще с ночи над позициями пролег низкий и плотный ту­ман, только в десятом часу утра его начало сносить легким ветерком и рассасывать, сквозь жидкие облака проглянуло ласковое весеннее солнце. И когда на позициях полностью

стихала перестрелка, на диво ленивая и почти безвредная, ка­залось, что войны больше нет — закончилась безвозвратно и теперь уже не будут страдать люди, гибнуть от пуль и разры­вов, и скоро можно будет возвращаться домой...

На языке и на слуху у всех разговоры о предстоящей со дня на день капитуляции Германии — шли последние бои за Берлин и близок смертный час фашизма и его бесноватого главаря Гитлера... И вот те, что сейчас сидят всего в несколь­ких стах метрах в немецких траншеях, за пойменным разливом безымянной речушки, затаившись в окопах, настороженно и напряженно ждут окончательного решения своей участи.

На нашей стороне, используя зыбкое затишье, уже третье­го и четвертого мая начались перегруппировки сил, замена ча­стей. На участок Дновской пришли на смену стрелки 130-го Ла­тышского корпуса. Поредевшие до предела в последних боях подразделения дивизий переходили на кратковременный отдых во второй эшелон, а вездесущее и недреманное солдатское «радио» уже передавало из уха в ухо, что предстоит дальний путь, ну а куда и когда, об этом пока, кажется, никто не знал. О пополнении в этот раз и не думалось — по всем признакам оно было уже ни к чему. Каждый сознавал, что в завершающих боях дивизии участвовать уже не доведется — «котел» дожи­вал последние дни и охотников добить его было немало.

Через полтора часа форсированного марша полки добра­лись до указанного комдивом места расположения и начали неспеша обустраиваться, кому повезло — разместились в уце­левших хуторках, блиндажах и землянках уже обжитых преж­ними хозяевами. Кто оказался менее удачливым, пришлось со­оружать жилье собственными силами с помощью пилы, топора и лопаты — солдатские руки ко всему привычны.

Куцый по фронтовым меркам солдатский отдых был за­полнен занятиями по боевой и политической подготовке, ремон­том поизносившегося обмундирования и хождениями в наряды внутренней службы. После беспокойной, с многой кровью и смертями передовой, изнурительных наступательных боев все это считалось отдыхом. «Оттуда» порой доносились редкие глухие отголоски канонады, а в небе кружили свои самолеты, которых опасаться совсем не надо. В тихие свободные минуты до дыр зачитывались свежие газеты, полные сногсшибательных новостей о последних днях долгой войны — политработникам, наконец, представилась возможность полностью отдаться свое­му делу в более спокойной обстановке, увидеть всех вместе, говорить обстоятельнее и шире — на позициях все это было не всегда возможным.

комдивы

... Перед отправкой из Ярославля на фронт в командном со- ставе дивизии из 729 лишь 345 командиров были кадровым» и то, в основном, выпуска 1941 года. 384 было призвано из за­паса немолодых возрастов. Недокомплект командного состава; определялся в 235 человек. В ходе первых августовских и сен­тябрьских боев подразделения полков потеряли во многих слу­чаях до половины командно-политического состава. Пополне­ние недостающего комплекта командиров во все последующее время военных действий производилось в основном за счет выпускников военных училищ, готовивших офицерские кадры по сокращенной шестимесячной программе. Ускоренная подго­товка, конечно же, была вынужденной и на то время единствен­но правильной, хотя и далеко не лучшей. Естественно, что по при­бытии на фронт эти молодые и не обстрелянные офицеры сталкивались с большими трудностями, о которых в училище они не имели никакого представления. Но несмотря на отсут­ствие должного опыта, новички в своем большинстве вое­вали храбро, показывали подчиненным примеры воинской доблести.

О комдивах... За все годы войны в 288-й они сменялись шестикратно: полковники, а позднее — генералы: Г. П. Лилен- ков, И. М. Платов, В. А. Визжилин, И. П. Алферов, Г. С. Кол­чанов, А. В. Березин.

По своим боевым качествам, натурам и характерам это были люди далеко не ординарные, разные и непохожие друг на друга и, понятно, в силу этих свойств, их положения и от­ветственности влияние каждого непосредственно сказывалось на облике и действиях дивизии. В основном эти внешние и внут­ренние отложения носили, как и полагалось, заметный и в большинстве случаев полезный отпечаток на ее боевитости и повседневной фронтовой жизни. Они сплачивали, крепили и на­правляли, куда это требовалось.

Наряду с этим, разноликие комдивы имели в себе много­общего, сходного, от предвоенной, богатой традициями Крас­ной Армии — все они прошли от первой до последней ступень­ки от рядового до генерала положенную им одинаковую выуч­ку и школу, в общем-то неплохого уровня и качества. Но в пер­вые дни войны каждый из них пережил шок от тяжелых не­удач в боевой обстановке. Каждый перенес горечь долгого осеннего отхода войск от волховских берегов на восток, поче­му-то потом стыдливо названного некоторыми исследователя­ми — военными историками оборонительной операцией советских, войск на тихвинском и волховском направлениях (октябрь — ноябрь 1941 года).

В дивизии это негаданное осложнение особенно коснулось ее первого комдива — полковника Лиленкова, человека боль­шой отваги и во многих отношениях довольно опытного, об- ■ стоятельного и делового. Во всяком случае он не был диле­тантом в военных вопросах — успешно окончил две военные. академии — им. М. В. Фрунзе (1936 г. ) и К. Е. Ворошилова (1944 г. ), но тогда многое от него не могло зависеть — очень уж ярко и напористо наседал на его дивизию оголтелый враг с намного превосходящими силами.

Да и было отчего на какое-то время растеряться, выпу­стить из-под контроля создавшуюся ситуацию, что, конечно, не могло не отразиться на полках, понесших значительные по­тери в живой силе и технике, сказаться на их стойкости и в общем валу неудержно отступающих 52-й и 4-й армий, отка­титься почти на полусотню киломентров к востоку с тяжелыми кровопролитными боями. Огромными нечеловеческими усилия­ми приходилось собирать растрепанные полки и батальоны и организовывать сопротивление напирающему противнику.

Дела пошли на поправку, когда наступил кризисный пере­лом в обстановке на всем Волховском фронте, когда войска общими усилиями наконец-то смогли сначала приостановить противника, прочно закрепиться на своих рубежах и отправить­ся от перенесенного и уже потом начать теснить врага на запад и, в конечном счете, отбросить снова за Волхов.

Последствия осеннего отступления армии и в частности для дивизии без осложнений не остались. В середине декабря сорок первого года, когда контрнаступление войск фронта уже завер­шилось, полковник Лиленков был освобожден от командования 288-й с понижением в должности и был направлен начальником штаба 259-й стрелковой дивизии. Надо было только догады­ваться, что сам Георгий Павлович едва ли был убежден в своей виновности. Сознавало это, конечно, и вышестояшее на­чальство и вскоре Лиленков стал снова комдивом, сначала: 211-й, а после 259-й, 378-й и 4-й гвардейской дивизиями. Эти ■ соединения под его командованием успешно участвовали во многих наступательных операциях. Генерал Лиленков, коман­дуя 36-й гвардейской дивизией, сражался за освобождение от фашистских оккупантов Венгрии, его дивизия брала города Асад. и Будапешт, проводимой войсками 2-го Украинского фронта в ходе Будапештской операции.

Его преемник — полковник, позднее генерал И. М. Пла­тов, прокомандовал дивизией всего четыре месяца и за этот короткий срок, конечно, многого сделать не успел — наступление уже было в завершающей стадии и дивизия готовилась к пере­ходу на оборону. Иван Михайлович в марте сорок второго был переведен командованием в 80-ю стрелковую дивизию, которая

в конце января 44-го года совместно с 288-й участвовала в ос­вобождении Любани.

Принявший дивизию от Платова, генерал-майор Визжи- лин продержался на этой должности и того менее — всего два месяца. Но за этот еще более короткий отрезок времени фрон­товая судьба сорокалетнего генерала еще более осложнилась. В своей довольно подробной автобиографии, хранящейся в лич­ном деле, упоминая о тех днях, он пишет:

«28-го октября 1941-го года я получил назначение на долж­ность начальника штаба формируемой 26-й армии (резервной)' в городе Алатырь Чувашской АССР, куда вскоре и выехал. Армия формировалась около месяца и в конце ноября высту­пила под Москву в район Коломны-Егорьевск. После сосредо­точения много соединений было передано в другие армии. У нас осталась одна стрелковая дивизия и две кавалерийские бригады. После начала наступления под Москвой наша армия в составе одной стрелковой дивизии была переброшена в го­рода Ярославль и Рыбинск на доформирование. Приняли в со­став армии стрелковые бригады и отдельные лыжные батальо­ны, а в декабре сорок первого года по приказу т. Сталина ар­мия была переименована во Вторую Ударную армию и высту­пила в распоряжение командующего Волховским фронтом в район Малая Вишера, Большая Вишера и Будогощь. При фор­мировании я получил большой опыт по боевому сколачиваншр соединений и частей и приведению их в боевую готовность. Все занятия проводились так, как должны действовать войска на войне, с учетом того опыта, который я получил в предыдущих боевых действиях. После сосредоточения 2-я ударная армия в первых числах января 1942 года начала подготовку к наступ­лению через Волхов на рубеже Спасская Полисть, Коломно, Ямно в направлении Мясного Бора. В первой половине месяца армия перешла в наступление, прорвала фронт на ширину 10— 12 км и была введена в этот прорыв полностью. Особенно силь­ные бои были у Спассной Полисти и Мясного Бора. С боями армия вышла на Малое и Большое Еглине — частями кавале­рийского корпуса, стрелковыми дивизиями на Ольховские Ху­тора, Вдипко, Финев Луг. На этом рубеже наши войска встре­тились с организованной системой вражеской обороны и на­ступление приостановилось. В этих боях мне удалось получить опыт по организации преследования и затем вести бои в полу- окружении. Самым сложным вопросом в этих условиях явля­лось питание армии всеми видами по бездорожью. С конца января по март были бои местного значения, наши попытки перейти в наступление успеха не имели. В марте я был осво­божден от обязанностей начальника штаба армии и был назна­чен командиром 288-й стрелковой дивизии в 4-ю армию этого.

же фронта. Дивизия занимала оборону на реке Волхов в райо> ~ не Грузино- На этом участке происходили бои местного зна­чения.

В июне 1942 года я заболел и был направлен в госпиталь- на излечение. В августе врачебной комиссией признан годным «к службе в тылу с переосвидетельствованием через шесть ме­сяцев». Август — сентябрь находился в расположении Волхов­ского фронта, затем ГУК. НКО, после чего получил назначение на должность начальника Военно-Пехотного училища города Кемерово СибВО. С октября 1942-го года по август 1943 года командовал Кемеровским Военно-Пехотным училищем. За вре­мя командования приобрел хороший опыт в подготовке офи­церских кадров Советской Армии».

Автор совсем неслучайно и бездумно привел эти строки из личной биографии Виктора Алексеевича. При внимательном, и вдумчивом прочтении нельзя не заметить в написанном тон­ко завуалированное устремление смягчить отдельные факты особо тяжких времен на Волховском фронте и, греша протиа истины, смягчить или умалить свою ответственность за те тра­гические дни в судьбе Второй ударной армии.

Довольно неприятное дело ворошить промахи и сознатель­ные или несознательные грехи усопших: генерал в марте 1975 го­да скончался, но, вместе с тем, нельзя обойти вниманием бес­спорные и главные факты, приведшие к тяжким последствиям 'в масштабах не только Волховского фронта, но и затронувшие состояние всей армии страны. В гибели 2-й ударной и провале Любаньской операции, начальником штаба которой в те дни был генерал-майор Визжилин, его личная роль в этом была не так уж и незаметна. Уже в начале операции были допущены очень серьезные просчеты штаба командования армии, среди которых: неполное и не глубокое знание противостоящего противника, его намерений, уязвимость, собственный отрыв от авангардов своих тылов, плохая обеспеченность боеприпасами, продовольствием и снаряжением. И многое, многое другое, что привело к такому тяжкому исходу.

Для подтверждения сказанного здесь уместно привести сло­ва бывшего командующего Волховским фронтом маршала К. А. Мерецкова по поводу, связанному с действиями началь­ника штаба 2-й ударной: *

«Созванный после моего возвращения Военный Совет фрон­та, на который было приглашено и командование Второй удар­ной армии, констатировал, что одной из причин невыполнения этой армией задач является несогласованность Военного Сове­та и штаба армии и, как следствие, отсутствие четкого и твер-

• Мерецков К. А. На службе народу. М., Гоз, — С. 356—257.

дого руководства войсками. Имелись случаи пренебрежитель­ного отношения к приему пополнения: маршевые роты во вре­мя пути горячей пищей не обеспечивались, пунктов обогрева для них не было. Персональный учет раненых и убитых на­ходился в запущенном состоянии—в армии не знали даже приблизительных потерь. Начальник оперативного отдела пол­ковник Пахомов неправильной информацией вводил в заблуж­дение командование армией и фронта. Перед последними боя­ми штаб 2-й ударной армии допустил грубые просчеты во вре­мени на подготовку войск для боя. Распоряжение для выпол­нения боевой задачи некоторые части получали с опозданием на день. Я по собственному опыту знаю, какую роль в руковод­стве войсками играет согласованность между командованием и штабом. Без этого условия успешные боевые действия вести зообще нельзя.

Пришлось пойти на крайние меры. По представлению Военного Совета фронта ставка отстранила от должности на­чальника штаба 2-й ударной армии генерал-майора В. А. Виз- жилина и начальника оперативного отдела полковника Па­хомова.

На их должности соответственно были назначены полков­ник П. С. Виноградов и комбриг Буренин. Как раз этим же приказом на должность заместителя командующего 2-й удар­ной армией был назначен генерал-майор П. Ф. Арефьев».

Так закончилось руководство штабом армии В. А. Визжи- линым и волею судьбы ему после этого доверено командование 288-й стрелковой дивизией.

Исследования архивных материалов 2-й ударной и послед­ние раскопки с массовыми перезахоронениями десятков тысяч -ее воинов, погибших в окружении, говорят о, многом. Измена Родине и подлое предательство Власова лишь только услож­нили обстановку — он перебежал к врагу почти один, а брошен­ная им армия жила и действовала в условиях полного окруже- -нпя, сражалась стойко и отважно. Значительная часть ее лич­ного состава вышла к своим, . те же, кому не удалось прорвать­ся через замкнутое кольцо фашистов, тоже сражались насмерть, но и гибли от наседающего со всех сторон противника, мерли -от болезней и голода, страдали от отсутствия патронов и сна­рядов.

Героическая гибель 47-го отдельного лыжного батальона 288-й дивизии, провал Грузинской операции для ее бывшего жомдива были лишь «боями местного значения», на описание которых в его личной биографии он выделил лишь чуть более полустрочки, ничего неговорящей и обтекаемой. Как источнике «приобретения большого опыта». Какого опыта?

Имут ли мертвые сраму?

После отчисления генерала Визжилина из дивизии, коман­дование определило на эту должность полковника, позднее — генерал-лейтенанта И. П. Алферова, но и он пробыл в диви­зии только четыре месяца — пошел на повышение.

О его дальнейшей судьбе будет лишь достаточным упомя­нуть наименования советских городов, освобожденных 6-м гвар­дейским и 109-м стрелковыми корпусами, которыми в те вре­мена командовал генерал Алферов:

Богучар — освожбожден 19-го декабря 1942 года 6-м гвар­дейским ск 1-й гвардейской армии Юго-Западного фронта в ходе Средне-Донской операции.

Миллерово — 17-го января 1943 года—6-м гск, 1-й гвар­дейской армии в ходе Ворошиловградской операции.

Новомосковск Днепропетровской области — 22-го сентября 1943 года, 6-м гск 1-й гвардейской армии в ходе Ворошилов­градской операции на Юго-Западном фронте.

Днепродзержинск —25-го октября 1943 года—6-й гск 46-й армии в ходе Днепропетровской операции.

Урицк—20-го января 1944 года, 109-м стрелковым корпу­сом 42-й армии Ленинградского фронта в ходе Красносельско- Ропшинской операции.

Кингисепп—1-го февраля 1944 года, 109-м ск 2-й ударной армии Ленинградского фронта при Новгородской операции.

Териски — 11-го июля 1944 года—109 ск Ленинградского фронта в ходе Выборгской операции.

Кярдла — 2-го откября 1944 года при Моозундской десант­ной операции 109-м ск 42-й армии Ленинградского фронта.

Те, кто сражался в частях, подчиненных генерал-лейтенанту Алферову, с гордостью вспоминают своего отважного и слав­ного командира, кавалера многих полководческих орденов.

Среди бывших боевых комдивов 288-й, снискавших ей хо­рошую славу наибольшей популярностью и уважением поль­зовались генерал Г- С. Колчанов и полковник А. В. Березин, командовавшие дивизией довольно продолжительное время в наиболее ответственные и трудные годы оборонительных и на­ступательных действий.

На долю Григория Семеновича Колчанова, когда он был в дивизии первоначально командиром 1014-го полка, позднее на­чальником штаба дивизии, еще дальше и комдивом, выпали почти два года изнурительной обороны на Волховском фрон­те, когда здесь велись лишь только позиционные действия. Он хорошо и глубоко знал обстановку не только на своем участке, но и у ближних соседей, имел хорошее представление о проти­востоящих полках противника. По врожденной натуре это был человек деятельный, энергичный и беспокойный, личная сме­лость и отвага, непоказная близость к подчиненным, независимо

от их чина, снискали ему общую заслуженную славу и ува­жение.

В этом плане небезынтересно привести отзывы его сослу­живцев по Дновской, довольно близко знавших его в непосред­ственных служебных отношениях. Вот что говорит его бывший адъютант на Волховском фронте Теодор Абрамович Дымшиц:

— Я служил под его непосредственным началом в возра­сте 22—23 лет, когда по моему личному убеждению, молодой человек, становится тем, кем он будет в жизни. Известно, что Григорий Семенович был очень требователен и строг до жесто­кости, однако, всякий командир, получив от него, будем гово- i рить, хороший нагоняй, тут же получал точный совет, как нуж­но исправить допущенную ошибку или промах. К делу Геор­гий Семенович относился с такой серьезностью и вьедливостью, которые присущи, наверное, только большим ученым. Хотя вре­менами и казалось, что важные решения он принимает внезап­но, в действительности же он много и очень серьезно обдумы­вал каждое решение, прежде чем объявить о нем подчиненным. 'И в этом я не раз убеждался, особенно будучи адъютантом в «его дивизии. Ко мне он относился строго и ничего не прощал. Но какая же для меня это была школа...

Один из старейших ветеранов дивизии, прошедший с ней иочти весь боевой путь с первых дней — бывший командир са­нитарной роты 1014-го сп, ныне полковник в отставке Олег Анд­реевич Евдокимов, добавляет к этому короткой, но емкой фразой:

— Григорий Семенович Колчанов — общий любимец, про­стой, доступный, толковый и смелый... Недаром только за два года он от майора вырос до генерала. Имеет пять орденов Красного Знамени...

Ну уж, если говорить только о наградах за боевые заслу­ги генерала Колчанова, то здесь Олег Андреевич невольно ошибся. Официальный орган Всесоюзной организации ветера­нов войны и труда — еженедельник «Ветеран» в номере 22 за 1989 год под рубрикой «Награда ждет героя», где за боевые подвиги в период Великой Отечественной войны среди награж­денных мы находим имя и генерала Колчанова — этот шестой по счету орден Григорий Семенович так и не дождался: в пер­вых числах мая 1988 года отважного комдива — 288-й не стало...

У каждой стрелковой дивизии в войне свой особый, харак­терный для нее почерк. Дновская, особенно в наступательные бои сорок четвертого и сорок пятого годов, отличалась хоро­шей маневренностью своих подвижных групп с умелым соче­танием их действий с фланговыми ударами, внезапными и быстрыми. Такие действия, как правило, способствовали успе­ху не только самой дивизии, но и ее соседей. А попутно с этим

обходилось значительно меньшими уронами и кровью, оно все¹* ляло уверенность в правильность, полезность и надежность ком- дивовского решения в душу каждого воина дивизии.

В середине июня 1944 года, когда генерал Колчанов сда­вал дивизию назначенному на эту должность полковнику А. В. Березину, ему было жалко расставаться с тем, что о» создавал своими собственными руками, а людям жалко и груст­но терять любимого командира, с которым они пережили са­мые ответственные и жаркие дни войны и она еще продол­жалась.

Автору этих строк не довелось видеть генерала Колчано- ва—я пришел в дивизию гораздо позднее его ухода. Но и на фронте и уже после войны во встречах с однополчанами я всегда слышал добрые отзывы командиров и рядовых об эпи­зодах в боях, связанных с этим именем.

Солдатская память о доблести и славе командира всегда крепка.

После ухода из 288-й Григорий Семенович, вступив в командование 326-й Рославльской стрелковой дивизией, нахо­дившейся к тому времени в составе 2-й ударной армии, дейст­вовавшей на 3-м Прибалтийском фронте, прошел с ней до кон­ца войны. Из автобиографии: «Участвовал в наступательных операциях и преследовании противника: Петсери, Тарту, Вин- лянди, а затем в Польше и Германии — Пултуск, Фрайштадт, ^v Мариенбург, Старгард, Данциг, Пелитц, Грайсвальд, Свинемюн- де. Форсировал водные преграды рек: Великая, Эма-Иыги, На- рев, Висла, пролив Даменшер-Штром в районе города Пелитц и пролив Пеене.

Получив боевой практический опыт в форсировании вод­ных преград с хода — дивизия в 1944 году форсировала реку Великая на подручных средствах на широком фронте. Сбив с занимаемых слабоукрепленных на противоположном берегу позиций противника, продолжала выполнять поставленную за­дачу, преследуя отходящего противника.

Дивизия и я лично за умелое преодоление водной прегра­ды р. Великая и выполненной задачи награждены орденом «Красного Знамени».

Получив практический опыт боя внутри крупного населен­ного пункта города Данциг—части дивизии 26. 03. 45 года пер­выми ворвались в предместья Данцига и в дальнейшем насту­пали по центральной части города».

Если обернуться назад и посмотреть на его предыдущие боевые операции при взятии городов Любань, Дно, Порхова и долгие дни обороны, то мы увидим, что Дновской он отдал свои самые лучшие времена. Они были самыми ответственными и особовыделяющимися для ковки его полководческого талан-

та, становления и развития командирских боевых качеств. В ней прошли все горечи, успехи и радости. Здесь он поверил сам в себя, а в него поверили и его подчиненные.

Удивительные и красноречивые совпадения: перед нами две автобиографии из личных дел двух генералов, одногодков, жизнь которых во многом была близкой и схожей, и дороги которых пересеклись в одной точке — на 288-й дивизии. Одно­форматные листки, одинаково пожелтелые и не раз смотренные конторскими кадровиками — разница их заполнения всего лишь в один год и отпечатаны они штабными писарями на однотип­ных портативных машинках с совершенно одинаковым шрифтом. Схож и стиль изложения — военный язык однообразен. Но как отличимы друг от друга смыслы и содержание написанного! Оба автора в своих биографиях пишут о приобретенном опыте. Если у одного: «Приобрел большой опыт» — и начало и рас­крытие сказанного смотрится в общих обтекаемых словах, у другого: «Получил боевой практический опыт» и дальше чет­кое изложение этого опыта, сводившегося к раскрытию той или иной операции и ее итоговый исход.

Даже это накладывает свой отпечаток на содержание обеих личностей.

Полковник, позднее — генерал-майор Александр Василье­вич Березин — последний преемник из когорты боевых коман­диров дивизии, он во многом продолжил боевые традиции сое­динения, привитые генералом Колчановым — сохранилась ее напористость, подвижность и стремительность в сочетании со стойкостью.

Новый комдив по своей натуре был человеком иного скла­да. При схожей целеустремленности и подвижности в дейст­виях, он был более напористый и жесткий в особо сложные и острые минуты, требуя не только неуклонного и немедленно­го исполнения своих решений, но тут же проверяя, как они реа­лизовались. Положительно сказывались и приобретенные в академии знания и опыт штабной работы, а до того он прошел за годы службы в армии все командные ступеньки, глубоко и досконально знал армейскую жизнь.

Невысокая ростом, плотная, подвижная фигура комдива появлялась в самых неожиданных местах и любое время су­ток. Многим казалось, что полковник никогда не спал. Появ­лялся то где-то в дальних тылах дивизии, то на огневых пози­циях артиллеристов, а уже через какие-то получаса он был уже на переднем крае или в голове наступающих. Среди дру­гих командиров дивизий в корпусе по опыту и по возрасту он был сравнительно молодым, хотя это совсем не сказывалось на его делах в худшую сторону.

Со спокойным и деловито уравновешенным начальником

штаба дивизии полковником Н. А. Тараненковым они как бы дополняли друг друга и это совмещение шло только на пользу общему делу.

Полковник Тараненков * пришел в 288-ю на должность начальника штаба еще на Волховском фронте, имея за плечами двухлетний фронтовой опыт на аналогичных штабных должно­стях в других соединениях. Это был по своей природе и выра­ботавшейся с годами натуре, человек дела и хорошего чувства воинского долга, собранный и рассудительный, образец штаб­ного работника. В трудные, а порой казавшиеся безвыходными моменты он никогда не терялся, а в обычное время действовал без нажима, вроде бы незаметно, но вместе с тем решительно и продуктивно для работы. Одним словом — штаб дивизии был на своем месте. Это-то во многом содействовало взаимопони­манию между командиром дивизии и его штабом.

Это, как и должно, определяло и направляло всю фрон­товую жизнь дивизии, оперировавшей в это время в непрерыв­ных наступательных боях.

КОМИССАРЫ

Комиссары... Это слово пришло к нам еще со времен Граж­данской... Красная Армия с первых дней своего зарождения и последующего становления, всегда нуждалась в духовном на- ’ строе и поддержке в людях, которые были ее душой, воспита­телями ее высокого политического сознания, целенаправленно­сти и железной воинской дисциплины и не только об этом, а и о том, чтобы каждый воин был сыт, одет и обут.

И все это возлагалось на комиссаров.

И эта, временами неимоверно тяжкая и ответственная обя­занность комиссарами неслась честно, добросовестно и само­отверженно. Комиссары, как правило, пройдя сами большую и трудную школу жизни, были людьми особой закваски, вы­ходим из простого народа, они были ему беспредельно преда­ны, глубоко верили в его победу и делу партии, членами кото­рой они состояли.

И в силу всего этого они пользовались со стороны бойцов особым и непоколебимым доверием, люди тянулись к комиссарам со своими самыми сокровенными думами, замыслами и вопро-

• Полкопник Тараненков Николай Андреевич (14. 02. 1909 г. —Пушкино, Москов­ски!! области — 12. 02. 84 г. —Харьков) в Советской Армии с 1931 года, курсант ОКДВКА, командир роты. С 1934 г. по 1936 г. в запасе. С октября 1936 года коман­дир кзиода 36-й сд ЗабВО, командир роты пом. командира батальона, препо- даматсль Горькопского Военно-политического училища. В 1940—41 гг. первый помощ­ник шн-ратиииого отделения 73-й сд, Западный фронт, слушатель академии им. Фрун­зе, С I. 42 г. —НШ 24-й сбр. с 7-го 1943 г. по 5. 1946 г. — 288-я Дновская сд; уволен а запас с октября 1955 г. Награжден орденами Красное Знамя, Отечественная война. Краем. hi Знезда, Кутузова 3 ст. и многие медали.

сами. И там, где комиссар был на высоте своего положения,, там было трудно переоценить или недооценить его роль. В пер* вую очередь выделялись и ценились человеческие качества ко­миссара — доброта, чуткость к подчиненным, ум и личная от­вага на поле боя, умение найти путь к сердцу другого челове­ка, одетого в вонную форму. Умение строить отношения с коман­диром на пользу общего дела, быть принципиальным и устой­чивым в любом армейском деле, за которое они оба отвечали на равных правах. И в таком полку или подразделении ил» дивизии на фронте всегда обеспечивался успех. Там был вы­сокий моральный и боевой дух, лучшая воинская дисциплина,. порядок и организованность.

И, надо сказать, что в этом отношении Дновской везло: ее комиссары, а позднее, начальники политодела были достой­ны этого звания.

Первый комиссар 288-и сд А. Д. РЪ-
гачев.

Первый комиссар 288-й дивизии, по военному чину — пол­ковой комиссар Алексей Дмитриевич Рогачев, ровесник этого века, -был родом из деревни Маврино Зарайского уезда Мос­ковской губернии, выходец из потомственной рабочей семьи текстильщиков и обувщиков. В Красную Армию пришел еще в девятнадцатом году, участвовал в Гражданской войне на Се­верном и Кавказском фронтах, здесь вступил в партию боль­шевиков, неоднократно проходил на разных уровнях военно­политические курсы, был политруком в ротах и батальонах, комиссаром бригады и с тех пор его личная жизнь прошла в рядах Красной Армии на политическом поприще. В июле 1941-го года полковой комиссар Рогачев был назначен на долж­ность комиссара 288-й стрелковой дивизии.

Первые дни формирования частей соединения прошли осо­бо трудно и хлопотно — нужно было укомплектовать штаты по­

литруков рот, комиссаров батальонов и полков, а ощущалась острая нехватка подготовленных к этой работе людей. Нужно было немедленно налаживать текущую политическую работу в соединении. И все это поджималось немыслимо ужесточен­ными сроками. Прибывающий в полки командный и политиче­ский состав зачастую был некадровым, разным, по опыту, под­готовке и образованию. А времени для деловой проверки и обучения у командования дивизии и лично у ее комиссара не­доставало...

Он учил и воспитывал на ходу. Часто бывал в полках и ротах, проводил собрания и совещания с командирами и полит­работниками, выступал с докладами, беседовал с новобранца­ми, сколачивал партийные и комсомольские активы, ездил по городским и областным партийным и советским властям, дого­варивался о помощи и содействии дивизии.

В поздние ночные часы проверял посты, следил, как велась внутренняя служба нарядами, как спится солдатам в растя­нутых по лагерю палатках, а с рассветом, прикорнув ненамного, все начиналось снова. Комиссар проверял ход занятий с бой­цами, показывал сам, как надо делать лучше, интересовался оснащенностью вооружением и снаряжением, проверял органи­зацию и качество питания.

С тревогой и пытливостью вглядывался в лица бойцов и командиров поодиночке и в общей массе: скоро, очень скоро, ему самому придется воевать вместе с ними против фашистов. Проверка боем дело очень сложное. Знание и владение ору­жием, солдатские навыки и умение воспитывается долго и кро­потливо, стожильным напряжением и большим потом на пре­деле человеческих сил и психики.

Эти тревоги и томительное ожидание больших сложностей подтвердились уже в первые дни пребывания на фронте, когда ирги- беспощадно обрушился на выгружающиеся части дивизии бомбежками и обстрелами, когда пролилась первая кровь и нонинлнсь первые убитые.

С комдивом Лиленковым отношения с первых дней в об- iiii M то пошли по правильному руслу, как и следовало между комиссаром и командиром. Они были одногодки, с разницей ипто и два месяца, прошли одинаковую армейскую школу жимии и службы и потому хорошо понимали друг друга, ста­рил тч. работать вместе: любой воз парой тащить всегда легче. ()I ношения крепила общая ответственность и задачи.

I рмшчиские дни осеннего отступления обрушились на ди­ки шю гнжкнм испытанием, немалая часть этой беды выпала и им до по политсостава: мало было учить, воспитывать и при- и. 1н, 111,, сейчас главным было личное участие в бою, плечом к н || iv г солдатами сражаться. И сам комиссар и политруки

полков, батальонов и рот, стреляли по наседающим фашистам» из винтовок, часто ложились за пулемет, отбивая атаку, поды­мали роты в контратаки, гибли рядом с боевыми товарищами: этого требовал долг воина-политработника. И комиссар диви­зии, и его политруки и комиссары в полках действовали не жалея сил и своей жизни. Более двух третей состава политра­ботников дивизии не досчитался комиссар после трехмесячных боев дивизии на Северо-Западном фронте... И почти все он» погибли смертью храбрых. Отважные гибнут чаще...

И в конце сорок первого года, когда сильно поредевшая и обескровленная тяжкими оборонительными и наступатель­ными боями дивизия снова вышла к волховским берегам и стала готовиться к занятию жесткой и долговременной обо­роны, командование было заменено. Комиссар разделил судь­бу командира.

Пока наверху шли разборы причин отступления и общих; неудач как самой дивизии, так и 52-й армии в целом, куда вхо­дила и 288-я, они оба были перемещены в другие соединения,, но уже с понижением в должностях.

Но, как оказалось после, основные причины таких неудаче были гораздо шире и больше и мало зависели от действий командования как 288-й, так и других соединений фронта. Про­тивник в этих местах обладал большим численным и мате­риальным перевесом, был тактически и технически сильнее и> подготовленнее...

Преемник А. Д. Рогачева полковой комиссар Иван Степа­нович Давыдов пробыл в дивизии всего лишь несколько дней декабря сорок первого года и успел лишь только ознакомиться с делами и обстановкой на участке. Уже 20-го декабря он был сменен батальонным комиссаром Яковом Антоновичем Чичи- ным, прибывшим из другой дивизии. Чичин проработал комис­саром дивизии до июля месяца и был переведен в другое сое­динение, а год спустя, в июле сорок третьего, он снова возвра» тился на эту же должность! которую до этого занимали ба­тальонный комиссар Иванов П. Е. (с 24. 07. 42 по 20. 11. 42) w майор Ширяев А. П. (с 20. 11. 42 — по 16. 06. 43 г. ).

Яков Антонович Чичин родился в 1904 году, с 1927 года, служил в Красной Армии, здесь же окончил курсы старшего политсостава и при назначении в 288-ю стрелковую уже имел солидный практический опыт политической работы: в войсках.

Собранный, спокойный и вдумчивый по натуре, Яков Ан­тонович вступил в обязанности комиссара дивизии, когда она., еще не успев остыть от изнурительных осенне-зимних боев, пе­решла к жестокой и длительной обороне у берегов Волхова — периода не легкого и требовавшего от политруков полного пе-

рестроя методики воинского воспитанния: характер военных действий резко менялся.

С другой стороны, условия для проведения партийно-по­литической работы стали более благоприятными — теперь лич­ный состав полков и подразделений располагался на постоян­ных местах и свободного времени было больше. Действия на вновь образованном Волховском фронте два года носили ха­рактер позиционной войны. Сам же по себе объем повседнев­ных забот политруков, парторгов и комсоргов значительно воз­рос, появилась своя специфика, методика и новые цели. И на­до отметить, что комиссар дивизии смог это соединить воедино и получал оттого хорошую отдачу, приносившую пользу всей дивизии.

Начальник политотдела дивизии
Я. А. Чичин.

Вторая половина войны для дивизии была довольно тяже­лой: занятые ею рубежи на правобережной стороне Волхова надо было значительно укрепить—враг не отказывался от наступления в удобном случае, вел себя беспокойно, регуляр­ные артиллерийские и минометные обстрелы, бомбежки с воз­духа, действия всеми видами стрелкового оружия, разведки боем и попытки захватить новые плацдармы на восточном бе­регу. Дивизии приходилось отбивать огневые налеты, отражать атаки, и постоянно вести все виды фортификационных работ по укреплению своих позиций. Укреплялись старые и оборудо­вались новые опорные пункты, огневые точки, отрывались новые траншеи, окопы, строились блиндажи и землянки. Все это про­изводилось на всю глубину обороны дивизии, требовало боль­ших сил и значительных затрат..

Отсюда и партийно-политическая работа политотдела ди- низин была направлена на мобилизацию всего личного состава к успешному проведению оборонительных работ.

Задачи политработников сводились к коренному улучшению

воспитательных мероприятий в подразделениях. Применялись различные формы работы, начиная от простых бесед, полит­информаций, выпуска «Боевых листков» в отделениях и расче­тах, читок центральных газет с последними сообщениями сво­док Совинформбюро.

Начала активно работать художественная самодеятель­ность, проводились выступления дивизионного духового ор­кестра и приезжих артистов. Организовывались встречи воинов дивизии с рабочими и колхозниками Новгородской и Псков­ской областей.

Повышение уровня воспитательной работы способствовало развитию политического сознания воинов, повышению их бое­вого духа, патриотизма и воинской дисциплины.

При вступлении частей дивизии на территорию советских прибалтийских республик среди бойцов проводились специаль­ные беседы об освободительном и интернациональном долге и характере действий Красной Армии, о дружбе народов Совет­ского Союза и правильном подходе к местному населению — эстонцам и литовцам, прожившим четыре года под игом фаши­стов, о коварной и враждебной сущности гитлеровской поли­тики к народам оккупированных стран.

И значительная заслуга взаимных добрососедских отноше­ний меж армией освободительницей и местным населением при­надлежала политработникам дивизии. Особые трудности в этой работе состояли в том, что на освобожденной территории за­таилось немало бывших фашистских наемников латышей, и они вели себя довольно нагло — нападали на небольшие груп­пы или одиночек бойцов Красной Армии, обстреливали мед­санбаты и другие тыловые подразделения, сводили счеты с со­чувствующими советской армии соотечественниками. Такие слу­чаи, естественно, вызывали возмущение бойцов и мирного мест­ного населения. И здесь надо было делать разъяснения.

Полковник Чичин не любил компанейщины и застоя в по­литической работе, заорганизованное™ и показухи — она ве­лась постоянно и методично, порой, казалось, незаметно. Ве­лась без скидок на обстановку.

Он часто бывал на переднем крае, в окопах, блиндажах и на огневых позициях минометчиков и артиллеристов. Беседо­вал с воинами просто, легко и задушевно. И требовал этого от своих политруков и замполитов.

К нему обращались часто. Кто-то просил повлиять на мест­ные власти в оказании помощи семье или престарелым роди­телям в обеспечении топливом, продуктами или деньгами, в ремонте жилья или лечении. Эти, вроде бы на первый взгляд, житейские «мелочи» были довольно существенными, они тре­вожили думы солдат о доме, не давая покоя. И комиссар сам

писал письма и отношения военкоматам, сельсоветам и горсо­ветам или предприятиям, где работали раньше бойцы дивизии. Чичин никогда не упускал случая проверить выполнение хода­тайства или письма, добиваясь исполнения. Политработники рас­сылали письма родным воинов, проявившим тот или иной герой­ский поступок. И переписка эта была часто двусторонней — родственники отзывались. Посылались письма на родину и с выражением и утешением в случаях гибели воина с ука­занием обстоятельств гибели сына, мужа или брата, места захоронения.

Сменивший Чичина в январе сорок четвертого полковник И. И. Федулов прошел с дивизией весь остаток ее пути до победных дней мая сорок пятого года и до ее расформирова­ния в сорок шестом году. Он, как и его предшественник Чи­чин, также пользовался у воинов дивизии большим доверием и уважением.

Иван Иванович Федулов родился в 1902 году в городе Гав­рилов Посад Ивановской области, член КПСС с 1920-го, в Крас­ной Армии с двадцать четвертого года, окончил Высшие пар­тийные курсы и КУКС в Москве, был инструктором по комсо­мольской работе, политруком роты, батальона, военкомом бригады и начальником политотдела в Забайкальском военном округе и на Дальнем Востоке. Начподив обладал завидным умением воздействовать на человека силой убеждения, спокой- * ным и доброжелательным характером и этот стиль всегда без­отказно срабатывал в любой обстановке. И сам полковник не терялся в острых моментах в условиях боя и при видимой мягкости характера, в нужный час мог проявить командирскую волю и напористость. К его словам и советам прислушивались все — от командира дивизии до рядового. И по- манере своей работы он во многом был схож со своим предшественником— налицо были знания и опыт.

Смуглого лицом, с внимательным улыбчивым взглядом, худощавого и легкого в движении начальника политотдела ред­ко удавалось найти при штабе — он часто бывал на передовой и на огневых позициях артиллеристов, в блиндажах и землян­ках, в медсанбате и дивизионном пункте боепитания — для политработника везде было дело, нужна была его помощь и вникание во все фронтовые дела.

После окончания войны Ивану Ивановичу прибавилась ко всему еще одна обязанность: проводить демобилизуемых из армии домой — дело приятное, а с другой стороны, и грустное. Жаль было расставаться с боевыми соратниками и друзьями, с которыми был пройден тяжелый фронтовой путь.

И политработники всех рангов в дивизии были всегда на высоте своего положения инженеров человеческих душ. И в

основу своей работы они всегда ставили главное: быть самим примером отваги, стойкости и неколебимого самопожертвова­ния во имя Победы. Нередко, в решающие минуты боя они под­нимались в атаку первыми и увлекали за собой воинов и в силу этого часто намертво падали первыми. Гибли или получали раны. Только в боях за Прибалтику погибло более двадцати политработников, среди них — замполиты: капитан А. И. Вы­шинский (1012 сп), капитан Н. Я. Клевцов (1016 сп), комис­сар 1016 сп П. М. Лапшин, заместитель командира полка по политчасти майор И. А. Первов, о подвиге которого в боях при взятии Дно мы уже рассказывали выше. Парторги: гвардии старший лейтенант Н. И. Афончиков, гвардии капитан Г. Ф. Аб­дулин (1014 сп), старшие лейтенанты П. П. Ляшенко, С. П. Лиф- шиц (1016 сп), Г. Г1. Манаков (1012 сп), капитан А. А. Плот­ников, (1014 сп), младший лейтанант Н. В. Ястребов (1016 сп), лейтенант Сыпало Д. П., старший лейтенант В. В. Стопкань, младший лейтенант И. Е. Хабаров, комсорги: лейтенант С. Ф. Ло- вашин (1016 сп), младший лейтенант В. А. Угожаев, агитатор 1012 сп капитан М. А. Лаврентьев.

Это были люди многих национальностей — русские, ук­раинцы, белоруссы, таджики, евреи и мордвины. Большинство из них имели семьи, жен, детей, братьев и сестер... Они погиб­ли геройски...

Вспоминая людей дивизии военных лет, нельзя не сказать о службах и отдельных подразделениях, внесших свой вклад в Победу. Их работа требовала большого профессионального опыта и большой физической выносливости, и стойкого терпе­ния, старания обеспечить бесперебойное обеспечение кругло­суточного действия боевых частей и подразделений.

Показательна в этом плане работа дивизионных и полко­вых подразделений связи, без которых немыслимо успешное ведение боевых действий не только в масштабах дивизии и пол­ков, но батальонов, рот и далее взводов и отделений или расче­тов. Любое нарушение радио- или проводной связи во время боя губительно сказывалось на его результатах.

Связь в дивизии обеспечивалась сотнями специалистов, на­чиная от полковых телефонистов и тех, кто тянул кабель или соединял провода под убийственным обстрелом, устраняя пов­реждение. Тех, кто шел с разведчиками в тылы противника, волоча на себе многокилограммовую рацию и обеспечивал связь по радио с командованием.

Назовем имена командира роты связи 1012-го стрелкового полка старшего лейтенанта М. И. Дрокина, командира взвода этого же полка старшего лейтенанта П. А. Баютина, радистки сержанта Н. В. Кузнецовой, поддерживающей связь в мае со­рок второго с ерастовским плацдармом радистами Лычевым и

Пятовым. Славились своими боевыми действиями связисты 1016-го полка JI. М. Зайцев, Н. Т. Зиновьев, сержант телеграф­ной роты связи М. П. Иванова, младший сержант, командир от­деления связи Д. С. Синявин — тоже из этого же полка. Успеш­но исполняли свое фронтовое дело воины-связисты 730-го ба­тальона связи дивизии, командиром которого был Л. М. Вер­ник, командиры рот этого батальона капитан Б. И. Кобец, И. 3. Потапов, старший лейтенант И. Г. Вахромеев, командир взвода старший лейтенант Д. Л. Джигун, радистки сержанты Гвоздева, Трескина, командир радиовзвода старший лейтенант Р. Г. Добржинский и многие другие.

Требования к связистам всегда были особо строгими. А воз­можности связи были далеко небезграничными — часто не хва­тало раций, телефонных аппаратов, кабеля и автотранспорта, но скидок в этих случаях не делалось — приказ надо было вы­полнять: война была войной...

Среди неутомимых тружеников войны были военные ме­дики. Врачи, фельдшера, санинструкторы и санитары дивизии проявляли чудеса героизма и самоотверженности, спасая жиз­ни и здоровье воинов. И те, кто попадал в их заботливые ру­ки, до конца своей жизни считают себя быть обязанными этим людям. Вспоминая свои фронтовые будни, бывший командир санитарной роты 1014-го стрелкового полка, позднее — полков­ник О. А. Евдокимов вспоминает об особо отличившихся. Среди. них названы имена санитаров и санинструкторов А. Д. Соко­ловой, А. Г. Силантьевой, Н. Бариновой, И. Папуковой, Н. Са- модурова. На батальонном медицинском пункте постоянно ра­ботали фельдшера А. С. Возненко, А. С. Андрюшкина, Н. Е. Вы­борнов, Румянцева, Н. Е. Снетова и многие другие.

В полковых медпунктах проявили себя врачи, прошедшие на этом этапе многое и ставшие потом хорошими специалиста­ми: В. М. Волков, Дигминашвили, В. Г. Калинкин, Н. Н. Луки- чев, М. Л. Мень, Д. А. Селидовкин, Е. М. Соломатин.

Среди старших врачей полков более других запомнились: Б. П. Батурин, Васильев, С. Г. Келейников, Лапидус, Полякова, О. С. Трусинов, С. И. Цырульник, Черников.

Нельзя забыть и работников медико-санитарного батальо­на дивизии, которые вели колоссальную работу по спасению людей: врачи А. И. Подьямпольский, Дьяконов, Иваново-Райло, Е. Ф. Путилина, Савинова, Т. Н. Большаков, В. П. Буренин, Смирнов и другие, кто не знал устали, работал сколько было нужно, не жалея себя...

Но работа врачей не была возможной без их помощни­ков — фельдшеров и медицинских сестер. Многие воины, навер­ное, помнят М. Дорофееву, О. Н. Журавлеву, Е. П. Лейбо, М. В. Михайлову, О. А. Носкову, Е. И. Прохорычеву, З. А. Ро-

дионову, Саенко, Шнаппер, Анохину, Барычеву, Белову, Дени­сенко, Т. М. Комаровскую и многих других.

В медицинской службе, помимо «чистых» медиков, рабо­тало много людей, без которых слаженная деятельность мед- служб немыслима. Это, в первую очередь, ездовые, писари, старшины медрот, повара. Из них остались в памяти имена Н. Ф. Базанова, Захарова, Пылаева, И. Ф. Ульянова, Фомина.

Прачка 297-го медсанбата дивизии А. Н. Пепенина.

Всю войну проработала прачкой медсанбата А. Н. Пепенина.

... Да, нелегок и небезопасен ратный труд армейских меди­ков, особенно тех, кто был непосредственно в батальонах и полках. И особенно трудной и опасной была их работа в насту­пательных боях. В качестве иллюстрации характерен эпизод, о котором рассказал непосредственный участник таких боев — командир санитарного взвода 1012-го стрелкового полка Л. Н. Мартьянов:

— «Утром шестнадцатого августа сорок четвертого года дивизия, силами 1012-го и 1016-го полков повела наступление в районе Гулбене. После сосредоточенного артиллерийского на­лета паши батальоны успешно прорвали вражескую оборону и сумели вклиниться до трех километров. Противник оказывал ожесточенное сопротивление и уже в первые часы боев на сбор­ные санитарные пункты начало поступать много раненых, но части продвигались и вдогон за ними следовали медики.

Мне, как командиру санитарного взвода, было приказано выдвинуться со своим подразделением ближе к переднему краю, непосредственно в боевые порядки стрелков. Сутки напролет, без всякой передышки, наши санитары и фельдшера выносили с поля боя раненых, перевязывали и отправляли их в тыл диви­зии. Наутро поступило новое распоряжение: передислоциро­ваться вперед, как можно ближе к продвинувшимся батальо-

онам. По разрывам снарядов вся наша санрота под командова­нием старшего врача С. Г. Келейникова переместилась на новый участок под разрывами снарядов, потеряв при этом ездовую лошадь с повозкой, попав под обстрел.

Мой санитарный пункт по приемке раненых разместился в одной из глубоких лощин, почти у самого переднего края. Впе­реди, меж нами и немцами был хутор, за который и велся тот бой, за нашей спиной шел подъем к открытому полю, а в кило­метре дальше был лес.

На утро немцы, оправившись после массированного обстре­ла предприняли сильную контратаку с целью восстановить по­ложение. Работы после этого нам прибавилось еще больше — раненых было много и мы едва успевали отправлять тяжело­раненых на повозках, легкораненые шли пешком. Враг нащупал неприкрытый соседней дивизией наш фланг на правом крыле и начал быстро проникать к нам в тылы, о чем я узнал лишь только тогда, как нам об отходе стрелков сообщил случайно наткнувшийся на наш пункт один из артиллерийских офицеров. Немцы были уже близко. К этому времени на пункте оставалось только несколько легкораненых, которых мы спешно начали от­водить в тыл. Лично для меня этот отход оказался особо памят­ным: я был тяжело ранен и, незамеченный своими, беспомощно лежал — передвигаться не мог. Выручили меня эти же артилле­ристы, они под огнем вынесли меня к своему медсанбату», v, При отходе Леониду Никоновичу пулеметной очередью про­шило обе ноги. Ранение оказалось опасным и из медсанбата дивизии он был эвакуирован в глубокий тыл.

На первый взгляд, особо выдающегося в этом эпизоде и не было — шла война и таких случаев было очень много. Но и этот эпизод дает показательный пример того, что и медики находи­лись в особой опасности, работали плечом к плечу с воинами передней линии.

НА ПОРОГЕ МИРА

Седьмого мая в шестом часу утра дивизию подняли, накор­мили и пешим вольным маршем двинули к железной дороге. До ближайшей станции почти два десятка километров. Един­ственная в этих местах неширокая грунтовая дорога, ближние проселки сразу забились военной техникой, обозами на конной и моторной тяге. Талый, развороченный колесами глинистый грунт пластами-лепехами пристает к ногам, тормозит общее дви­жение, местами машины и повозки вязнут в промоинах и боло­тине, их приходится выкатывать вручную под «Дубинушку» на твердую почву. Роты, уступая дорогу машинам, нарушая и ло­мая пеший строй, идут цепочками по обочинам и нетроганому

целику. Сплошная людская лента растянулась на несколько верст, минуя редкие полуразрушенные хутора и мызы, проби­раясь через просеки в изувеченных войной лесах. Времени до погрузки на станции в обрез и командиры торопят, делая укоро­ченные и редкие привалы, экономя на перекурах и обеде.

Отвыкшие за зиму от длительных переходов многие упре­ли, поснимали шинели и ватники, шли в одних гимнастерках й с непокрытыми головами — солнце начало пригревать по-настоя­щему, а за плечами — крутые шинельные скатки, вещмешки с немудреным солдатским добром и оружие. Над колоннами па­рит, временами, по ровной дороге, всплескивается песня — на­строение у всех покойное и радостное. Пели солдаты, надсадно и неровно позвякивали колеса и вальки повозок, вклинивались понуканья ездовых. В удобных и сухих местах, когда выходило время, делали передышку.

До станции добрались под вечер, когда разорванные восточ­ным ветром облака открыли часть неба и предзакатное солнце обозначилось огненно-красным диском, предвещая на следую­щий день ветреную погоду. Роты грузились в вагоны, батарейцы под командирские покрики и советы закатывали на платформы артиллерийские орудия. Вдоль состава деловито бегал началь­ник эшелона... Все шло по строгому заведенному в войсках ри­туалу.

И лишь немногие, уцелевшие с первых дней войны ветера­ны дивизии, вспоминали ту первую погрузку ее полков на стан­ции Всполье под Ярославлем 16-го августа 1941 года. Немно­гие... Большинства уже в дивизии не было. Многие из этих не­многих не дожили до трудножданной Победы — они погибли на полях сражений...

Военная судьба распорядилась так, что Дновской не дове­лось видеть и принимать участие в завершающем этапе — капи­туляции немецко-фашистских войск в Курляндии и особенно частей, против которых она сражалась с первых дней войны.

Интересно описывает эпизоды капитуляции армейская газе­та «На разгром врага» от 11 мая 1945 года в статье «Капиту­ляция немецкой дивизии». Здесь речь шла как раз о той самой 218-й пехотной, с которой 288-я Дновская не раз сталкивалась в боях еще на Волховском фронте осенью и зимой 1941 года, теснила на Псковщине и в Прибалтике и которую по справед­ливости войны ей надлежало бы брать в плен в победные дни: «Советский генерал с группой офицеров выехал в Сабиле... Наш «Виллис» с белым парламентским флагом мчится по дороге. Здесь еще нет наших регулярных войск. Вдоль дороги валяются опрокинутые машины, разбитые пушки, повозки... Много винто­вок, воткнутых стволами в землю. Навстречу уныло бредут группами и в одиночку немецкие солдаты... Около городка Са-

-биле наш «Виллис» встретила желто-зеленая машина. В ней си­дело несколько немецких офицеров. Они козыряют и, повернув машину, едут впереди, показывая дорогу. Лабиринтом узень­ких мощеных улиц проезжаем к мосту и за рекой в пригороде останавливаемся в каком-то имении... Советский генерал про­ходит в помещение штаба. Группа штабных офицеров молча стоит перед нами.

7) Полковник Денер, — представляется один из них.

— Вы командир дивизии? — спрашивает через переводчика наш генерал.

8) Нет, я замещаю его. Командир вчера выехал неизвест- «о куда...

9) А где остальные?

10) Не знаю, — растерянно отвечает немецкий полковник. — В последних боях мы много потеряли...

11) Сколько оружия сдала дивизия? — спрашивает предста­витель советского командования.

12) Пятнадцать гаубиц, 1200 винтовок...

Мы осматриваем наваленные около дома штабеля винтовок, груды пулеметов. На земле валяются пистолеты, ящики боепри­пасов, фаустпатроны, бинокли, противогазы. Рядом стоят пушки, зарядные ящики. Все это уже находится под охраной наших бойцов.

Представитель нашего командования приказал построить ’ дивизию. Вскоре длинные шеренги во главе с офицерами всту­пают на поляну. Наш генерал прошел перед строем немцев. Командиры батальонов, полков рапортуют нашему генералу.

Вскоре подписывается акт о капитуляции 218-й пехотной дивизии фашистов. Тоже происходит и с 205-й. К вечеру длин­ные колонны разоруженных немцев потянулись по дорогам. Впе­реди солдат шли их офицеры»*.

Не менее интересен и конец другой немецкой дивизии — 12-й танковой, которая прорвалась по правому флангу 288-й после форсирования Волхова в двадцатых числах октября 1941 года у Грузина и которую ей приходилось сдерживать в дни тяжкого отступления наших войск вплоть до Малой Ви- шеры.

Сейчас, в победные дни капитуляции, она с помощью тан­ковых моторов старалась оттянуть этот момент и, если удастся, безнаказанно улизнуть от плена. И ее потом пришлось разыски­вать с помощью авиации — советский летчик на вездесущем У-2 нашел ее в районе Заите, что в нескольких километрах от передовых позиций. С воздуха он увидел на одной из больших полян выстроенные в четкую линию немецкие танки, самоход-

• ЦАМО, ф. 301, оп. 6782, д. 8576, л. 377—379.

ки и бронетранспортеры с экипажами возле них. Пилот был не из робких и, выбрав место посвободнее, посадил самолет рядом с танками.

Подбежавший к летчику начальник оперативного отделе-. ния штаба дивизии сообщил о готовности ее к сдаче и предъя­вил строевую записку. В ней значилось, что на 9-е мая 1945 го­да 12-я танковая имела в своем составе: людей — 9300, танков исправных — 31, штурмовых орудий—18, бронетранспорте­ров — 50, противотанковых самоходных орудий — 6, минометов 32, 88-мм орудий-зениток— 18, 20 мм орудий — 44, счетверенных зенитных установок — 4, пулеметов ручных — 243, станковых — 90, грузовых автомашин — 180.

Нетрудно даже невоенному человеку представить, сколько горя, бед и смертей принесла нашему народу эта хорошо отла­женная и мощная уже в свои последние минуты существования железнотелая фашистская армада. Сколько на своем пути она оставила могил ни в чем не повинных людей нашей Родины, рас­пахала своими гусеницами и броней сотни тысяч мирных очагов и домов, сколько уничтожила построек и сооружений, избороз­дила и уничтожила пашен и хлебных полей и много-много всего, что создавали умелые руки не хотевшего войны глу­боко мирного советского труженика — рабочего и хлебопаш­ца...

На одном из полустанков поезд остановился, те, кто еще не спал, выглянули из вагонов. В непривычной сгустившейся темноте откуда-то сверху поплыл все нарастающий гул авиа­ционных моторов, давя гнетущей недоброй тяжестью. Это шли бомбовозы, шли плотной грозной массой. Их было много. Они шли к северо-западу. Кто-то бывалый, чутко ловя характерный шум, нарушил тишину и громко проговорил:

6. Наши... На Курлянд-кессель потянули, — помолчав пояс­нил: — По нашему — Курляндский котел.

7. На Тукумс... — уточнил сосед.

8. А может и дальше... Фрицевский флот топить...

Собеседники силились разглядеть темные силуэты бомбар­дировщиков, но мутное, почти черное небо, было непроницаемо от низких облаков и, дождавшись, когда гул окончательно за­мер вдали, они возвратились на свои места, вклинившись на нарах меж спящих и тоже заснули.

ПОБЕДА!

Разбудила всех беспорядочная ружейная и автоматная пе­репалка и чьи-то заполошные крики, доносившиеся из вагонов. Поезд снова стоял, в распахнутые настежь оконные люки ваго­нов и откатные вплескивались неровные огненные всполохи.

За глухой стенкой, совсем рядом, оглушительно грохнул ору­дийный выстрел. От воздушной волны товарный вагон качну­ло, звонко и мелко посыпались оконные стекла. Сон мигом от­шибло. Люди поспешно вскакивали с обогретых телами голых досок, похватали с собой оружие.

9. Что опять подеялось?

10. Что за стрельба, братцы?

11. Опять заварушка?

12. Немцы прорвались! — заполошно подытожил чей-то по-. лусонный простуженный голос.

13. Немцы? Так куда же это нас привезли?

Солдаты валом покатились в распахнутую сильным толч­ком дверь. Снаружи еще сильнее окатило истошным ревом, ав­томатной трескотней. Наискосок от теплушки темнела серая громада вокзального здания, на торцевой стенке крупно высту­пали черные буквы: ПСКОВ. В полуночном чернильном небе, скрещиваясь и расходясь по сторонам, метались длинные свет­лые полосы прожекторов. Над ближними путями, сплошь за­битыми воинскими эшелонами, разнобойно погромыхивали мно­гоцветные дуговые прочерки сигнальных ракет, сеяло мелким-и длинным пунктиром трассирующих пуль.

Кто-то непомерно большой и горластый, повиснув на фо­нарном столбе, перекрыл своим ревом разноголосый гам:

14. Войне-е коне-ец, славяне!.. Поб-беда-а! Ур-ра-а-а!

А за выкриком как громкое неодолимое эхо восторженно

. взлетело:

15. Р-р-ра-аа! Р-р-ра-а!

16. Б-бу-м-м!.. — снова ухнула с железнодорожной платфор­мы зевлоротая пушка пестрокамуфлированной тридцатьчетвер-. ки, пересиливая выстрелом ружейную пальбу и людской ор.

Какой-то худосочный пехотный солдатик, цепляясь за ближних, довольной скороговоркой выкрикивал:

17. Л-люди-и! Братцы-славяне!.. Да что же это такое!.. А?.. А-а-а! Неужто конец?.. Неужто? Радостина-а!... Братцы-сла­вяне!..

И они, эти братцы-славяне, тоже ошпаренные долгожданной сногсшибательной новостью, в общем запале безудержного вос­торга, самозабвенно и неистово орали, свистели, смеялись и плакали, трепали и тискали друг друга, толкались и обнимались с совершенно незнакомыми до этого людьми. И полетела к чер­товой бабушке и в тартарары служебная и всяческая другая су­бординация, и не было здесь теперь ни начальников, ни подчи­ненных. Ни офицеров, ни рядовых — все смешалось, все смаза­лось. Вмиг размягчились солдатские души, забылось все про­шлое, горестное и тяжкое...

И во всем этом буйстве, внешне безучастная и отрешенная,

как зловредное инородное тело, жалась к вокзальной стенке се­ро-зеленая стайка военнопленных. Ревущую и ошалевшую от безмерного счастья толпу победителей и немцев разделяла сво­бодная, ничем не помеченная полоска пространства всего в ка­кой-то десяток шагов, которую никто не переступал, обходя ее как клятое прокаженное место. Немцы стояли безмолвно и от­чужденно, видимо, еще не совсем осознав происшедшее. Неко- 'торые из них исподлобья по-волчьи зыркали и хмурились, что-то говорили с каменным неподвижным лицом и невидящим взгля­дом, кто-то С вымученной тоской смотрел куда-то поверх голов и вагонов в темное располосованное всполохами небо. Кои ту­жились улыбаться, поглядывая с неприкрытой опаской на сидя­щих рядом офицеров.

Саженного роста старшина-батареец, стремительно откло­нившись от общей толпы, вольно и широко шагнул к пленным и, разбросав наотлет большие захватистые руки, потряхивая автоматом, дал длинную очередь в воздух и прокричал снова во весь голос, слегка надтреснутым от давней простуды:

— Поб-беда-а, фрицы!.. Гитлеру вашему кап-пу-ут!.. Войне кап-пут! Криг кап-пут!.. Ур-ра-а-а!..

И никем не управляемый беснующийся ночной перрон сно­ва откликнулся мощным ревом и стрельбой. Немцы снова всколыхнулись от этого всплеска бескрайнего ликования, как от шалого наскока весеннего ветра и снова настороженно и оро­бело замерли. Старшина уже давно куда-то ушел, а они все оставались недвижимы, словно опасаясь, что вот эта многоголо­сая и многосильная солдатская масса-лавина, хмельная от без­граничного счастья и радости, сомнет жиденький конвой, набро­сится на них, виновников теперь уже миновавшей войны, при­несших на эту землю кровь, смерть и несчастья и разнесет их в клочья, растерев по земле.

От полых вокзальных дверей медноголосо и призывно гро­мыхнуло сверкающей оркестровой медью и с места, как от штор­мового завихрения, поддало проливной людской волной. В бур­ном неудержном вальсе весело’заходились и закружились пары. Пленные оживились, задвигались и запереговаривались меж собой по-своему, а скоро конвой по окрестной темноте куда-то их увел в сторону дальних семафоров.

А вокзал все ликовал, все звонче и шире. Ликовал полноч­ный город и, наверное, весь мир, до которого дошла эта весть. Мощно и неуемно завис в прибалтийской и псковской ночи по­бедный гимн ни с чем не сравнимой свершившейся справедли­вости, содеянной народом, выстраданной его величайшими му­ками и потерями. Гимн Величайшей Победе над величайшим для всей Земли злом...

... Часом позднее эшелоны Дновской снова покатились на

восток. Утром они миновали Ленинград и круто повернули на северо-запад, а там, достигнув финской границы, поочередно¹ выгрузились на небольших полустанках. Полки разместились в приграничных населенных пунктах Энсо, Сайрала и Кирха- Коуккала. В Выборге и его окрестностях.

Свободная, уже остывшая от минувшей войны земля, ласко­во пригретая весенним теплом, дружно выметнулась молодой прозеленью, окруженные сосняками и крупными россыпями скальных камней, чистые и светлые озерки игриво посверкивали зеркальной поверхностью и тоже приветствовали и провозгла­шали наконец-то наступивший мир на многострадальной зем­ле. И здесь, среди этой первозданной, едва тронутой человеком природы, радуясь всему, на что натыкался пытливый взгляд, отдыхал солдат душой, сердцем и всем своим уставшим от вой­ны естеством. Впервые за все военные годы вздохнул легко и свободно, веря в самое лучшее и светлое будущее.

А те, кто был старше годами и давно отслужил свое поло­женное, уже готовились разъезжаться по домам, по которым так истосковались сами и отцы с матерями, и жены, и дети... Домой!

Впервые за 1418 нетерпимо долгих, огненных военных дней...

ПАМЯТЬ

Победно, с громкозвучной славой и вселюдской радостью, завершилась Великая Отечественная. И уже с первых дней ее окончания начали возвращаться воины-победители в свои род­ные очаги, села и города. К своим и близким. Не все вернулись... Многие-многие полегли навечно на полях брани за свою бесцен­ную Родину-Мать... И те, кто пришел домой, и посейчас неутеш­но скорбят о сгинувших боевых друзьях-товарищах, с кем де­лил последнюю пайку солдатского хлеба, с кем держал жесткую оборону, с кем ходил в атаки и лежал под адским вражьим обстрелом... На войне тот, кто с тобой рядом, как родной брат, любящий и дорогой, который мог отдать за тебя жизнь...

Вначале вернулись те, кто был постарше, кто потерял здо­ровье или имел тяжелые ранения. И те, кто как специалист, до­зарезу был нужен на восстановлении порушенного врагом народ­ного хозяйства, уничтоженных, превращенных в руины городов и сел. Пока все вернулись, прошло немало лет.

В августе сорок пятого года Дновская из-под Выборга бы­ла передислоцирована на Украину. Первые- дни дновцы, раз­местившись в развалинах промышленных зданий и на част­ных квартирах Баглея, помогали колхозникам ближних сел убирать урожай. В колхозах не хватало людей, тягловой силы, сельскохозяйственной техники. В стране был недоед и уборка

клебов была важнейшей задачей. Воины дивизии работали хо- фошо, с большим напряжением и после окончания уборки ди­визия прибыла на постоянную дислокацию в Днепропетровск — -большой промышленный город на могучем Днепре. Личный сос­тав был размещен в Феодосиевских казармах, капитально и добро сработанных еще в дореволюционные времена и чудом «уцелевшие во всех войнах. Здесь каждый дновец уже в мирной обстановке отслужил положенные для него сроки, а потом уже демобилизовывался, куда хотел.

В марте 1946-го года по приказу Наркомата Обороны ди­визия была расформирована, а ее личный состав был влит в только что прибывшую из Восточной Пруссии 326-ю Рославль- скую Краснознаменную стрелковую дивизию — ту самую, кото­рой командовал после ухода из Дновской летом сорок четвер­того года ее бывший командир генерал Г. С. Колчанов. Так вот уж бывает в воинских судьбах, что нежданно-негаданно пере- -секаются служивые пути-дороги...

И было о чем вспомнить и поговорить в те дни бывалым фронтовикам сбитых воедино дивизий. Немало было таких, ко­торые знали близко друг друга в ходе войны, по общим опера­циям, госпиталям и медсанбатам. Разговор в основном и всегда был общим — о комдиве, всеобщем любимце, о многих общих знакомых-однополчанах, о прошлых боях, о том, что каж­дый пережил за эту войну. И постепенно, в разные дни воины- фронтовики разъехались по домам или кто куда хотел и стре­мился.

Некоторая часть дновцев осталась напостоянно в Днепро­петровске. Многие поселились в России, по родным селам и го­родам, часть уехала в Прибалтику, на Урал, в Сибирь и Даль­ний Восток. Постепенно прижились в тех местах, обзавелись семьями, пустив глубокие корни, работали на производстве или в сельском хозяйстве. Шли годы. Многих теперь уж нет в жи­вых — годы, неумолимое и бурное по-прежнему время и подо­рванное войной здоровье берет свое...

Но бередливая память о прошедшей войне, о своей родной дивизии и полках, об однополчанах-сослуживцах не вытрави­лась временем и не затерлась бесследно. С годами она все боль­ше и больше волновала солдатские души, притягивала их друг к другу, близила и плотнила.

Создались и активно действуют советы ветеранов Дновской в Москве, Ленинграде и на родине 288-й — Ярославле. Однопол- чане-дновцы без отрыва от своей основной работы — активные общественники-пропагандисты боевой славы своей дивизии и Вооруженных Сил нашей Родины. Последние годы возникла новая особенность — участники войны стали пенсионерами, но вместе с тем подавляющее большинство по-прежнему продолжа-

ет работать — натуры у фронтовиков беспокойные и не терпят» бездействия и расслабленности. Среди активистов, особенно проявивших себя в общественной деятельности, мы можем на­звать И. И. Каргина, И. А. Воробьева, О. А. Евдокимова, Л. И. Воеву, Е. Н. Снетова, Д. JI. Джигуна, П. В. Работнова,. Л. Н. Мартьянова, Н. Н. Илющенко, Т. А. Дымшица, В. С. Сте­панова, П. А. Лукашевского.

Неиссякаемая тяга к жизни, фронтовому содружеству еже­годно собирает дновцев в священные для каждого дни Великош Победы на встречи, происходящие в Москве, Ленинграде, Ярос­лавле, Чудове. Съезжаются однополчане, чтобы повидаться друг с другом, радуясь каждой встрече, каждому здравствующему,, вспомнить памятное былое и пожелать друг другу самого добро­го от всей души и сердца.

На встрече ветеранов дивизии в Чудово 8—9-го мая 1991 года. Слева на­право: П. Е. Константинов, А. Ф. Обухов, Н. И. Одинцов.

Многие дновцы активно, беззаветно и бескорыстно ведут большую патриотическую работу среди молодежи, школьников как у себя по месту жительства, так и с выездом туда, где ког­да-то действовала 288-я Дновская. Известны длительные выез­ды ярославских и ленинградских школьников по дорогам вой­ны, путям, где с боями прошла наша дивизия, начиная с Вол­ховских берегов, по Псковщине и всей Прибалтике. Они бива­ли на местах, где похоронены воины Дновской.

Стараниями ветеранов-дновцев и местных патриотом как взрослых, так и школьников организованы музеи и комнаты Боевой Славы 288-й Дновской стрелковой дивизии в Москве,

219 '

Ленинграде, Дно, Порхове, Чудово, Грузино, Малой Вишере, Киришах, Валмиере и Валке.

Особой похвалы и поощрения заслуживает военно-патриоти­ческая пропагандистская работа по материалам истории бое­вого пути дивизии ярославских школ — 15-й, 36-й, 37-й. Большую роль в этом сыграли ветераны дивизии Работнбв Павел Васи­льевич, Мартьянов Леонид Никонович, директор 15-й средней школы Томилина Нина Михайловна, учитель Чернышев Николай Игнатьевич, активистка-следопытка Марценюк Елена Александ­ровна, учитель чудовской школы и руководитель музея Э. С. Оль­ховский, руководитель кружка «Юный историк» ярославской школы № 36 и заслуженный учитель школы РСФСР Виктор

Юные следопыты 15-й Ярославской средней школы на военном кладбище 288-й сд, близ деревни Некшино.

Сергеевич Латышев, директор музея Локомотивного депо г. Дно Иван Михайлович Латковский. В этих школах и музеях име­ется много экспонатов, документов и фотографий ветеранов Дновской военных лет, здесь много печатных и рукописных ма­териалов с воспоминаниями фронтовиков, их личные вещи и предметы с мест боев дивизии.

Нельзя особо не отметить очень большую работу по про­паганде боевого пути дивизии, проведенную ныне уже покой­ным ветераном Дновской Павлом Васильевичем Работновым (он скончался 20-го мая 1990 года). Самый активный собиратель всех основных материалов для многих комнат Боевой славы как в самом Ярославле, так и в Чудово, Малой Вишере, Грузино, Дно и других местах, где пролегли фронтовые дороги дивизии. За все эти годы он разослал в школьные музеи и районы более пяти тысяч фотографий и писем. С его деятельным уча­

стием связаны посещения школьниками-следопытами мест боев соединения. Павел Васильевич проехал по этим местам с пио­нерами более четырех тысяч километров и при этом собрал немало ценных документов и экспонатов.

Стараниями гвардии полковника Василия Николаевича По­пова — бывшего военного инженера и командира 1014-го стрел­кового полка, мы обязаны разгадке трагедии Грузинского под­копа и выявления его главных героев, погибших в подземелье. С помощью следопытов и местных организаций подкоп был вскрыт и исследован, восстановлены имена воинов, считавших­ся пропавшими без вести.

По инициативе ветеранов-дновцев и школьников-следопы- тов и их личным участием изготовлены и установлены памят­ники и памятные знаки на братских и одиночных могилах вои­нов дивизии, погибших в боях.

Много сил и здоровья потратил для упрочения связей и сплочению дновских однополчан, для сбора материалов о пол­ках и подразделениях дивизии, бывший комбат 1012-го стрелко­вого полка, ныне полковник в отставке москвич Иван Иванович Каргин. Это благодаря его заботам и вниманию активно дейст­вуют областные советы ветеранов дивизии в Москве, Ленингра­де и Ярославле сохраняются дружеские связи фронтовиков, раз­бросанных волей капризной судьбы по всей стране, ежегодно проводятся слеты ветеранов дивизии. Это он хранитель дивизи­онных традиций в самом лучшем их понимании, как они суще­ствовали на Волховском, Ленинградском и Прибалтийских фрон­тах.

Стойкую память о фронте многие строили И хранили в вос­поминаниях: писали и публиковали статьи в газетах и журналах о подвигах воинов дивизии и о себе. Статьи и очерки Г. С. Кол- чанова, В. Н. Попова, П. В. Работнова, И. Д. Соболя, И. А. Во­робьева и многих других дновцев были помещены в централь­ных газетах и журналах, в областной и армейских газетах, пе­редавались по радио и телевидению. Были написаны и более объемные воспоминания, интересные и емкие по содержанию, это рукописи о боевом пути дивизии командира 362-го ОИПТД майором Алексеем Викторовичем Златоустовым и полковником. Олегом Андреевичем Евдокимовым. К сожалению, они пока не увидели свет, а в них много интересных и поучительных фак­тов...

Возвращаясь в нескольких словах к памяти П. В. Работ­нова, надо сказать, что это он еще на фронте написал музыку для Песни о 288-й Дновской дивизии на слова дивизионного поэта С. Покровского. Эту песню дновцы пели в строю, на от­дыхе, сейчас ее нередко исполняют пионеры школ в праздни­ки Дня Победы.

Ветеранов дивизии становится с каждым годом все меньше и меньше, очень важно, чтобы оставшиеся не переставали ра­ботать по увековечиванию славы дивизии, неустанно воспитыва­ли наших наследников хранить память отцов и дедов, шире- пропагандировать подвиги воинов Великой Отечественной войны.

Мы, фронтовики, не все еще сделали для увековечения памяти о наших боевых товарищах, погибших на фронтах. Еще

Разведчики дивизии в послевоенной встрече однополчан. В центре генерал А. В. Березин. В первом ряду слева направо: Я. В. Максимов, Н. И. Один­цов, предпоследний справа И. М. Шалыгин, крайний А. М. Шалагинов.

•{до сих пор! ) не захоронены останки дновцев на полях Новго­родчины и Ленинградской области, они лежат открыто в лесах и болотах бывшего Волховского фронта под Грядами, Будо- гощью, Некшино, на Воробьевском и Эрастовском плацдармах, в лесах под Дно и Порховом, в Эстонии и Латвии...

Мы еще не все сделали по упрочению дружбы и связей между собой, мало проявляем заботы о своих товарищах, мно­гие из которых живут одиноко, нуждаются в моральной и мате­риальной помощи. Часть наших однополчан по тем или иным причинам отошли от связей с ветеранами дивизии, замкнулись в себе или инертно относятся к тому, как живут ветераны в эти особо трудные дни для нашей Родины и народа. Это плохо, досадно и огорчительно... Надо нам приблизить этих товари­щей к себе, помочь им, подав руку однополчан.

И первое и второе, что сказано перед этим, — наша свя­тейшая задача. Здесь нужен наш ветеранский глаз и активное участие.

Кроме нас этого сделать некому...

Приложение t

НАИМЕНОВАНИЕ ФРОНТОВ, АРМИЙ И КОРПУСОВ, в составе которых действовала 288-я Дновская стрелковая ди­визия с 18. 08. 41. по 07. 05. 45.

Фронт, армия, корпус

Генерал-майор Собенников П. П

Генерал-майор Клыков Н. К.

59-я армия

Генерал-полковник Говоров Л. А,

14-й гв. стр. к-с

Генерал-полковник Говоров Л. А.

Приложение 2

КОМАНДОВАНИЕ

288-й Дновской стрелковой дивизии 1941 — 1945 гг.

Полк, комиссар

Давыдов И. С.

Командую­щий артил­

1012-й стрелковый полк

1014-й стрелковый полк

1016-й стрелковый полк

834-й артиллерийский полк

Приложение <?

ОСНОВНОЙ ПЕРЕЧЕНЬ

населенных пунктов и водных рубежей, располагавшихся в по­лосе боевых действий частей и подразделений 288-й Дновской. стрелковой дивизии с августа 1941 года по май 1945 года.

Г о р о д а:

Любань, Дно, Порхов, Абрене, Валмиера, Цесис, Валка.

Населенные пункты:

Дубцы, Гряды, Будогощь, Борки, Лужки, Ефремово, Крас­ная Горка, Порожек, Старый Рынок, станция Волхов, Фриден- гоф, Пулино, Прилуки, Опалево, Соснинка, Малое Заречье, Пше- ничище, Суворова, Ефремова, Сивера, Ситно, Шевелево, Папо­ротно, Порошино, Новые Буреги, Пчевжа, Зайково, Залозье, Лукинское, Поздышево, Филиппово, Новая Деревня, Иванково, Мелехово, Антушково, Брятин, Михайлов, Луга, Озерня, Боро- вичи, Устье, Кава, Большое Заречье, Высокое, Селищенская переправа, Званка, Большое Поддубовское, с-з «Большевик»,. Мотылье, Модня, Большая Любунь, Павлово, Змеево, Новинка, Шарья, Бореги, Бритино, Зеленщина, Ланковщина, Крестцы,

Иглица, Крутик, Михаль, Раменье, Гремячево, Братин Остров, Задняя Ланковщина, Витка, Новый, Бортище, Барская Вишера, Карбышеве, Березовец, Остров, Окзово, Кайново, Веретье, Ка­менка, Осинки, Межник, Березеево, Челево, Горнешно, Гладь, Новая Слобода, Рогачи, Некшино, Графская Слобода, Грузино, Хотитово, Завижа, Зеленцы, Водосье, Лановщина, Лезно, Оскуй, Тушин Остров, Пехово, Пертечно, Рамцы, Пустынь, Кардыня, Мясной Бор, Чечулино, Витис, Моторово, Степенино, Ильинский Погост, Оредеж, Подсевжа, Заречье, Скрипово, Песочки, Соль­цы, Куклино, Гребня, Поляна, Борки, Дубище, Леменки, Гачки, Лукома, Большое Тресно, Драготино, Дно, Кокорево, Заходы, Очоки, Гребня, Суслова, Должица, Пики, Куковицы, Сойкино, Друново, Цыпкино, м. Валуй, Бессоново, Чайкино, Молоди, Жильско, Плосково, Ранцесе, Порхов, Турино, Старый Бурин, Вязино, Щерепицы, Погост Ясно, Жилые Яновицы, Подсуха, Детково, Лапки, Волково, Масково, Поддубницы, Немоево, Бо­родино, Славковичи, Дубровичи, Тараканова, Шмойлово, Кисе­ли, Шалякино, Свиномурово, Хворши, Зимари, р-н Пушкинских Гор, Кондратьева, Ракитино, Данилково, Березники, Брюхи, Климово, Ожево, Поддубье, Даксты, Тиги, район Тарту, Хадзу, Кедпи, Стрежнево, Красногородское, Скипково, Бадронка, Аб-; рене, Иля, Сухосами, Слобода, Бичи, Балви, Баложи, Алуксне, Валка, Вори, Эрени, Бланакагали, Лейскала, Силамитетс, Яун- «стамари, Галене, Цемери, Полявниеки, Озослиени, ст. Литене, Видземе, Яунцемери, Каугура, Кумалес, Вецдамани, Лачи, Дру- венеки, Шелупе, Дзервес, Яунсуради, Вецдамани, Вецюшкас, Крайци, Милупе, Упешалес, Стомари, Скуениеки, Яунцберзние- ки, Раме, Мустаргрогс, Скулниеки, Семаны, Тауне, Лунани, Сво- ри, Штинти, Моеслаганчи, Провкес, Бренцы, Кати, Наглас, Сми- лади, Смини, Никольнас, Ивашки, Супене, Бертуни, Буви, Веца-. гас, Блешкескалис, Кална, Сили, Яушлыжи, Капулене, Яунсти- не, Сунтие, мз Гурно, Мекуле, замок Илес, Струе, Кошелас, •Лигатне, Кузунт, Сигулда, Малспилс, р-н Огре, Ропажи, Ли- ласте, Вепаки, Мангале, Мулнкалны, Красиньи, Бружи, Крачи, Воси, Сулкалны, Яуни, Зап. Апе, Пасчу, Лотта, Кангри, Кэни, Мату, Синиометсе, Мотусе, Саинкамерес; мз Пинри, Вадини, Кун- дес, Мэтэри, Ворики, Абезсчи, Дуни, Даксты, Бурни, Яунппру- иасчи, мз Стильну, Яуниренштепы, Оши, Мурниеки, Веперниены, Звеле, Рамис, Силис, Вагалис, Валмиера, Яунземес, мз Лен­чи, Билис, Свинас, Цаурума, Бернвскальс, Звирга, Лаурис, Дац- пис, Малмуйжа, Дреймани, Иевиня, Чуплис, Цвикас, Тейте, Бал- ля, Ренцис, Аубене, Зимери, Вецмуйпе, Лицнеи, Лиепа, Вяц- муйжи, Грунштис, Весьери, Тики, пмз Панмужу, Лебурга, Чи- кури, Грушитис, Булес, Валка, Вицмангравис, Цироле, р-н сев. Бене, сев. Зварди, Церини, Антыни, Башкале, Судмале, Зилис, Браммани, Пилскалны, Умайтес, Забрене, Упениеки, Стури, Нау-

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.