«В лесу прифронтовом»—репетиция художественной самодеятельности диви­зии. Дирижирует П. В. Работное. Волховский фронт, 1943 г. 10 страница

f— Надо посмотреть все самому... Расскажи о немецкой «обороне...

— Высота укреплена сильно, но все делано наспех. Слева у противника были орудия прямой наводки, но к полудню их подавили наши артиллеристы. Справа моей роты — три пуле­мета, против твоей возможно меньше—мы успели засечь два... Мин нет...

В это время взвилась осветительная ракета, за короткие мгновения я успел разглядеть подножие высотки, уклон был сравнительно небольшим, а сам подъем начинался несколько поодаль от речки, метрах в ста. Что было на самой высоте, раз­глядеть не удалось — ракета у^ке потухла и надо было ждать следующей. Она вспыхнула немного позднее и в другом ме­сте— против боевых порядков 1014-го полка.

Командир соседней роты ушел, и я дал распоряжение 'стянуть взводы к разрушенному мосту. А перед тем, со связ­ными от взводов, перешагивая с бревна на бревно, пробрался на противоположную сторону. Над кромкой берега еле замет­но виделись невысокие кустарнички и сухой бурьян. Дальше от берега кусты редели и все было голо. По реке стлался не­пустой туман и, казалось, что погода работала на нас. После знакомства с близлежащей местностью я возвратился к пе­реправе, где рота готовилась к форсированию речки. Оно про­шло сравнительно благополучно — противник так и не дога­дался ни о чем.

Рассредоточив роту, поставил командирам взводов кон­кретную задачу и стал ждать сигнала к общей атаке. Усиле­ния, обещанного командиром полка, так и не было, хотя время уже почти истекло. Запаздывали и разведчики. В это время остроглазый связной — мой ординарец, заметил на склоне вы­соты человеческую фигуру, прокрадывающуюся в нашу сторо­ну и тут же мелькнула мысль без шума и крови взять немца — «язык» сам шел в руки. Но задум тут же провалился: в эту минуту кто-то из левофланговых солдат второго взвода, прояв­ляя никому не нужную и даже вредную «бдительность», негром­ко выкрикнул:

— Стой, кто идет? Стрелять буду!

И вслед за тем с того же места резанула автоматная оче­редь — нервы у солдата не выдержали! И все покатилось колесом.

С высоты сразу же заработали немецкие пулеметы. Роту пришлось бросить в атаку — огонь противник повел бесцельно — пули свистели поверху и стороной, промедление было с нашей сто­роны смерти подобно. Задействовали все наши огневые сред­ства и все закончилось в считанные минуты — один за другим замолкли оба вражеских пулемета, ослабла и начала удаляться

автоматная стрельба: немцы стали отходить и скоро иысотй-

была в наших руках.

Впереди в темноте полуночи едва обозначилась дсрпши, ко торую мы решили в лоб не брать, а обойти стороной и, клк oi-. it залось потом, это решение было единственно правильным: по первых, стоило нам меньших потерь, крови и времени, но итм* рых, противник, не зная наших сил и боясь попасть и окру­жение, покинул ее сам.

Нетвердое знание местности и усталость бойцов от прошлых боев сказались на т'емпе нашего наступления и противнику non же удалось оторваться от нашего авангарда на значительное расстояние. К рассвету рота продвинулась до пяти километров и близко подошла к поперечной дороге, обрамлявшей широкие лесонасаждения, а на ней, всего метрах в пятистах на неболь­шой скорости показалась вражеская колонна из полудесятка крытых грузовиков, за последним на прицепе катилась мелко­калиберная пушка. Под нашим огнем машины убыстрили ход и успели свернуть на ближнем перекрестке в посадку. Подосадо­вав, я дал команду достичь перекрестка. Там дорога шла под уклон, а дальше, внизу, километрах в трех, темнел большой лес.

Утомительный ночной бой требовал передышки и пришлось сделать кратковременную остановку. Походная кухня подвезла завтрак, но не всем удалось его закончить: из дальнего леса по нам начали бить орудия, прибежал связной от командира полка с приказом на марш вперед. День миновал с непрерыв­ными боями и к вечеру полк занял опушку того леса. Отсюда, после ужина и короткого отдыха подразделения начали про­движение в сторону Огре, до которого оставалось пройти всего полтора десятка километров. И снова каждый километр брал­ся с боем, продолжавшимся до рассвета.

Утром я подытожил результаты этих двух ночных и одного дневного боя. Получилось, что полк за это время одолел около тридцати километров, половина которых падала на ночные дей­ствия. Бои были далеко нелегкими и небескровными — рота потеряла двадцать шесть человек — утраты для нас далеко не­малые. В числе погибших четверо командиров отделений и мой ординарец Павел Кондратьев — отважный и находчивый воин... »

Все рассказанное ротным довольно точно отражает обыден­ную тогдашнюю обстановку наступления полковых подразде­лений. Необходимость ночных действий очевидна и неизбеж­на—она диктовалась обстановкой. Здесь же мы видим, как уже говорилось выше, многие особенности и то, что все это да­валось далеко непросто и свободно, что любой отход от обе­щанного на дополнительную поддержку всегда пагубно отража­ется на успехе боевых действий и приводит к неоправданным людским потерям.

14 Т

ВАЛМИЕРА

14-го сентября три Прибалтийских фронта приступили к не­посредственному проведению Рижской операции.

В девять часов утра по всей двадцатикилометровой длине, предназначенной для прорыва 1-й ударной и 67-й армиями был нанесен мощный огневой удар, продолжавшийся шестьдесят минут, вслед за которым первые эшелоны атаковали вражеские позиции. Штурм пехотных частей сопровождался активными действиями танков и самоходной артиллерии, первоначально они вели огонь с восточного берега рубежной речки Вяйке— Эма—Йыги, так как на первом этапе боя переправить их на другой берег из-за сильного заградительного огня противника не представлялось возможным. Это было сделано позднее, ког­да пехота начала теснить противника от занимаемых им бе­регов.

С самого начала наступления бои приняли чрезвычайно острый и кровопролитный характер и, как потом высказывались ветераны, участвовавшие во всех прошлых сражениях, валгин- ские бои были самыми напряженными в истории армии. На все атаки противник отвечал сильными контратаками, ожесто­ченные схватки велись за каждый окоп, траншею и огневую точку. В воздухе разгорались бои авиации. И только к концу дня все пять дивизий 14-го и 12-го стрелковых гвардейских корпусов одолели яростное сопротивление врага и форсирова­ли реку.

28-му немецкому корпусу общей численностью в 24 тысячи человек (21-я, 30-я, 31-я пахотные и 12-я авиаполевая дивизия со значительными поддерживающими средствами) приказыва­лось любой ценой не допустить прорыва советских войск у Вал- ги и для этого корпус был дополнительно усилен полками 121-й, 123-й и 329-й дивизий. Такое упорство фашистов было совсем не случайным — с потерей Валги распадался весь оборонитель­ный рубеж, закрывающий дорогу на Валмиеру, Сигулду и ближ­ние подступы к Риге. И несмотря на тяжелое положение 18-й армии, которой сам Гитлер запретил всякое отступление, она всеми силами старалась удержать свои позиции.

Но приказ фюрера оказался бессильным, обстановка скла­дывалась независимо от его желания: наши войска имели здесь двойное превосходство по пехоте и танкам, учетверенное в ар­тиллерии и семикратное — в авиации.

Главный удар был нацелен со стороны смежных флангов 12-го и 14-го гвардейских корпусов в сторону Палу и Даксти, 19-го корпуса на Карулу и Валгу. Прорыв обороны должен со­стояться на участке Пику, отм. 72, 5 в тридцати н семнадцати километрах севернее Валги. Оперативное построение устанав-

лишилось в один эталон. В резерв армии командование оста­вило 33-ю стрелковую дивизию, 33-й гвардейский тяжелый тан­ковый и 332-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полки \

Дновская с приданным ей автотранспортом была подтяну­та к ближним подступам Валги и, ожидая приказа, содержа­лась здесь в качестве дополнительного армейского резерва.

Бои шли не только за сам город, но и во вторых эшелонах, там, где находились наши тылы, все время рвались снаряды, бомбила и обстреливала авиация — противник стремился пора­зить тылы и резервы. Уж'е сразу после выгрузки полков диви­зии над ней сделал круг немецкий самолет-разведчик, а через несколько минут уже появились пикировщики. Если полкам без особого ущерба удалось укрыться в ближнем лесу, то автоко­лонна, транспортировавшая подразделения, сделать этого не успела и почти полностью была разметана — зениток на этом участке у нас не было, машины горели на полотне и обочинах шоссейной дороги.

На исходе дня 18-го сентября 52-я гвардейская дивизия обо­шла Валгу с северо-запада, 44-я пробилась с боями к ее север­ной стороне, а 375-я и 245-я дивизии подступили к городу с вос­тока и юго-востока. Под угрозой окружения, оборонявшая город 31-я немецкая пехотная дивизия, в ночь на 19-е сентября на­чала поспешный отход, а на рассвете следующего дня первой в город вступили 44-я и 376-я стрелковые дивизии, в десятом часу утра арьергардные части противника были выбиты из го­рода окончательно.

Как и под Тарту, и на этот раз 288-й не было суждено принять участие во взятии города — резерв атакующим дивизи­ям не понадобился. Снявшись с места стоянки, дивизия, через все еще дымившуюся от пожаров Валгу, двинулась вдоль же­лезной дороги Валга—Валмиера и скоро была введена в бое­вые порядки корпуса.

В эти дни дипизия претерпела в своей судьбе некоторые изменения: еще 14-го сентября она была выведена из подчине­ния 123-го корпуса и передана в резерв командующего 3-со Прибалтийского фронта. Пребывание в резерве — случаи не такие уж и частые и использовались они для пополнения поре­девших за дни боев подразделений, кратковременного отдыха и передышки. В эти дни проверялась и ремонтировалась мате­риальная часть, с личным составом проводились занятия по по­литической и боевой подготовке — упор делался на боевую учебу с использованием боевого опыта и новых достижений. На учениях отрабатывалась тема «усиленная рота в наступлении».

» ЦАМО, ф. 301, он. 6782, *. 690, л. 9-14,

«С

Все это прошло быстро и мимолетно и уже тремя днями позд­нее дивизия передается в подчинение 1-й ударной армии и вклю­чается в состав 12-го гвардейского корпуса.

Отдых закончился и после недолгой подготовки рано утром 18-го сентября соединение ускоренным маршем направляется в назначенный командованием район сосредоточения к хуторам Пасчи, Лотта, Кангру и Кэни, а еще через день новый восьми­часовой марш на Кундис, Мэгери, Верики и Абесчи.

21-го сентября дивизия выводится из занимаемого района и, пройдя через боевые порядки 52-й гвардейской дивизии, сме­няет ее два полка, без останову ведет преследование отсту­пающего противника в общем направлении на Даксти. В 6-00 22. 9. 44 1012-й и 1014-й стрелковые полки, несмотря на губи­тельный артиллерийско-пулеметный огонь противника с хода форсировали речку Седа и овладели городом. Особо отличился при этом смелыми и отважными действиями командир 1012-го подполковник Тимофей Кириллович Коваль, после форсирова­ния его полк первый захватил плацдарм на южном берегу. Седы.

Неоднократные попытки противника массированным артил­лерийско-минометным огнем и контратаками пехоты прорваться к переправе и выбить наши части с занятого плацдарма успе­ха не имели.

На поле боя осталось более двухсот солдат и офицеров противника, подобрано около двухсот автоматов и винтовок», захвачено 4 орудия калибра 105 мм, одно зенитное орудие и другие трофеи. Взято в плен 50 гитлеровцев. Особо отличились воины 1-го стрелкового батальона 1012-го сп под командова­нием капитана Денисова.

По овладении Даксти части дивизии, сломив сопротивле­ние на рубеже шоссе Вейтус — мыза Штильни, перешли в пре­следование противника двумя колоннами: 1012-й сп, за ним 1016-й сп в направлении Штильни — мыза Эвеле, на юго-запа­де— 1014-й сп вдоль шоссе Жигайтастрокс — мыза Яунереш- тены. Они вели бой с усиленными арьергардами против­ника. За 22-е сентября взято в плен 62 вражеских солдата н офицера.

В пять часов утра 23-го сентября 1012-м сп был занят ху­тор Мурниэки, 1014-м сп — мыза Вэцерниены, 1016-м сп — мыза Эвели. Первый батальон 1014-го сп завязали жаркий бой с ро­той противника, удерживающей узел дорог юго-восточнее Яун- церцены.

Приведя в порядок личный состав и вооружение в деся­том часу утра дивизия возобновила преследование противника и к 14 часам с боями достигла хуторов Рамис (1012-й сп), Си- пис (1014-й сп), Вагалис (1016-й сп)- В этих боях уничтожено»

■ около трехсот солдат и офицеров противника, в качестве тро­феев взято 7 орудий, разного калибра и 3 тягача.

Результатом успешных действий дивизии после взятия Дак­сти было то, что введенный в полосу действия армии 10-й тан­ковый корпус генерала М. К- Шапошникова удачно использо­вал захваченный 288-й плацдарм и, переправив основные силы, помог развить успех 14-му стрелковому корпусу на дальнейшее даступление.

Как отмечалось выше, в одной из последних сильных бом­бардировок немецкой авиации еще в рейдовых операциях, был ранен командир дивизии полковник Березин. Ранение, как он сам говорил, было не очень опасным и его оставили на из­лечение во фронтовом госпитале в Апе. В конце августа его навестил начальник отдела кадров 54-й армии полковник Че­ренков и поинтересовался: не сможет ли он в ближайшее вре­мя выписаться из госпиталя и принять участие в очередной на­ступательной операции.

18-го сентября, в обход госпитального начальства, ком­див ушел из госпиталя самовольно и на попутном транспорте прибыл на командный пункт фронта, где узнал, что в настоя­щее время дивизия, после нахождения в резерве, включена в состав 1-й ударной армии и производит перегруппировку своих сил с правого крыла фронта, из-под Тарту, на его левое крыло. В тот же день он добрался до КП армии и после пред­ставления ее командующему генерал-лейтенанту Н. Д. Захва- таеву получил назначение в свою дивизию, которая к этому времени вошла в состав 12-го гвардейского стрелкового кор­пуса.

Командир корпуса генерал-майор С. М. Буньков поставил дивизии задачу на боевые действия в направлении Даксти и Валмиеры для обеспечения левого фланга 10-го танкового кор­пуса от возможных контратак противника с юга и юго-запада. В общем наступлении Дновская продвигалась во главе широ­кого клина, направленного вдоль железнодорожной линии Вал- ra-Стренчи, и к вечеру 23-го сентября подошла первой вплот­ную к латвийскому городу Валмиере. Первыми были стрелко­вые полки, занявшие исходное положение, часть батарей 834-го артполка находились еще на марше.

Командир дивизии, вспоминая этот период, рассказывает:

«Анализируя ход боевых действий соединений 10-го танко­вого корпуса и степень готовности своих частей, я считал, что дивизия сможет перейти к активным боевым действиям только в ночь с утра 20-го сентября, но в 15 часов 19-го сентября все резко изменилось. На передовой командный пункт дивизии при­были командующий армией генерал Захватаев и член Военного Совета армии генерал Колесников. Ознакомив меня с положе-

нием Дел в полосе 10-го танкового, они потребовали от меня немедленного начала активных боевых действий, сказав при этом, чтобы я не оглядывался на соседей. От артиллерийской подготовки, ввиду неполного сосредоточения артподразделений, как мы ее планировали, пришлось отказаться. Основной упор был сделан на подавление огневой системы противника стрель­бой из орудий, поставленных непосредственно на прямую на­водку. Короткий, но довольно мощный артиллерийский налет по переднему краю врага обеспечил частям дивизии успешную атаку и развитие дальнейшего наступления. Взаимодействуя с одной из танковых бригад десятого танкового (это была, по- видимому, бригада подполковника Ковалева), дивизия в те­чение ночи на 20-е сентября продвинулась до 20 километров и овладела населенным пунктом Даксты, разгромив отходящую колонну немцев. Ведя упорные бои, части дивизии в ночь с 22-го на 23-е сентября подошли непосредственно к ближним оборо­нительным позициям, прикрывающим город Валмиеру».

Сам город и его ближние окрестности представляли собой важный и основательно укрепленный опорный пункт и узел ком­муникаций в общей системе оборонительной линии противника, называемый им «Сигулдой» и прикрывавшей важнейший эко­номический и стратегический центр и порт — Ригу. Только этим можно было, объяснить то упорство, с которым враг оборонял Валмиеру. Изучив систему огня противника, командиры полков доложили комдиву, что оборона немцев носит характер узлов сопротивления и что в обороне имеются незанятые ими проме­жутки, которые с наступлением темноты можно будет использо­вать для удара во фланг и тылы этих узлов.

Дальнейшее развитие действий целиком подтвердило пра­вильность этих выводов. С наступлением темноты несколько снизилась действенность автоматного и пулеметного огня, а са­моходная артиллерия, которая составляла основу огневой сис­темы обороны, хотя и вела интенсивную стрельбу, но сущест­венных потерь нашим частям не приносила. Заметно усилился огонь артиллерии, ведущей стрельбу из глубины. Характер дей­ствий противника убеждал в том, что его оборонительные час­ти в течение ночи могут отойти на заранее подготовленные позиции или сильнее закрепиться в городе.

Развивая дальнейшее наступление, части дивизии к концу дня заняли исходное положение на рубеже отметки 57, 8 (коор­динаты 83-08) с задачей взятия Валмиеры, до окраин которой оставалось немногим более двух километров. После получасо­вой подготовки артиллерийскими средствами, соблюдая установ­ленный боевой порядок в линию полков дивизия атаковала пе­редний край противника.

К часу ночи 24-го сентября 1012-го стрелковый полк с боем

hoi-нмс действия 288-й стрелковой дивизии по освобождению '(длмиеры с 23. 09. по 25. 09. 1944 г.

овладел переправами и мостами, преодолев сопротивление групп противника, засевших в домах и подвалах. Первый батальон 1014-го сп, получив частную задачу отрезать пути отхода про­тивника на юго-запад, стремительным броском прорвался к се­верному берегу Гауи и в районе хутора Яунземес, успешно ее форсировал и обходным движением вышел к южной окраине города.

Возвращаясь несколько назад, необходимо пояснить, что обстановка на этом участке сложилась довольно своеобразно: еще утром в город ворвались части сил 183-й танковой брига­ды подполковника Михаила Васильевича Ковалева с подразде­лениями 14-й мотострелковой бригады подполковника Констан­тина Васильевича Швейкина, но под нажимом выбитых из Вал­ки остатков 38-го и 50-го армейских корпусов, танкисты и мото- стрелки были вытеснены из города, к тому же танковая бригада, действовавшая до этого совместно с дивизией, получила другук> задачу и убыла из полосы действий дивизии, отчего ее поло­жение осложнилось.

Командир дивизии Березин, учитывая сложившиеся обстоя­тельства, все же не без риска принял решение вести ночной бой. Был отдан приказ командирам 1012-го и 1016-го стрелковых полков в 21 час 23-го сентября о начале немедленного наступ­ления, с использованием разрывов в боевых порядках против­ника, с задачей как можно быстрее прорваться в город. ■

Одним из первых подразделений на занятые противником улицы вступила 1-я рота старшего лейтенанта Н. Н. Плющенко. В полночь, пропустив впереди себя группу разведчиков, он стал ждать их возвращения. Противник вел себя нервно и насторо­женно — часто высвечивал передний край ракетами, на всякое подозрительное движение и звук открывал пулеметную стрель­бу. И вскоре оттуда, где скрылись разведчики, раздались частые автоматные очереди, потом заработал немецкий станковый МГ-34 — разведка столкнулась с боевыми охранениями немцев. Выстрелы доносились из центральной части города. По команде ротного взводы устремились вперед и вскоре наткнулись на от­ходящих разведчиков, точно определивших местоположение противника.

Снова обратимся к рассказу командира дивизии:

«Памятуя об исключительном значении мостов для обес­печения дальнейших боевых действий, я поставил задачу коман­диру 1016-го сп и дивизионному инженеру подполковнику Поп- ковскому обеспечить захват автомобильного моста, а коман­диру 1012-го полка захватить железнодорожный мост и станцию».

В наградном листе, представленном командованием диви­зии на командира 1012-го стрелкового полка подполковника

Т. К. Коваля *, отмечалось: «Внезапность и решительность дей­ствий полка ошеломила противника, который отступал, не успев даже взорвать железнодорожный и шоссейные мосты через ре­ку Гауя». За успешное руководство боем и личную отвагу Ти­мофей Кириллович был награжден орденом Красного Знамени. Части дивизии действовали исключительно стремительно и враг не ожидал такого внезапного и сильного наскока и во мно­гих местах обратился в постыдное бегство. Дивизионные раз­ведчики в одном из богатых домов застигли большую группу офицеров, сидевших за широким празднично накрытым столом. По-видимому, они «обмывали» утренний успех. Противник не успел эвакуировать или хотя бы уничтожить провиантские и интендантские склады — они были совершенно нетронутыми. На позициях и улицах было  брошено немало исправной техники— орудий и бронетранспортеров

Командир 1012-го стрелкового пол- ка Т. К. Коваль.

Б зданиях города, особенно в подвалах, были обнаружены затаившиеся группы немцев, среди которых было немало офи­церов. Пленные офицеры показывали, что они ждали к утру 24-го сентября прибытия транспорта для эвакуации. О том, что Валмиера захвачена нашими войсками, не знало даже немец­кое корпусное и армейское командование и даже сам командир 122-й пехотной дивизии генерал Фангоф — он послал в город группу минеров во главе с офицером, которая должна была под­готовить мосты к взрыву. Группа наткнулась на артиллеристов. дивизии, находившихся на мосту, командир 834-го артполка подполковник Голик встретил немцев и скомандовал:

* Подполковник Коваль Тимофей Кириллович (23. 02. 1908—17. 1р. 55) местечко Ка- тпеика Молдавской ССР. Из крестьян, рабочий, чл. КПСС с 1929 г. В Красной Армии с 1925 года, участник боев с белофиннами. Красноармеец, командир роты, политрук роты 152-го сп 51-й сд, ускоренные курсы в академии им. Фрунзе, командир 1012-го сп 288-й сд с 18. 12. 42 г. по 26. 6. 46 г. Уволен по болезни в запас.

Награжден 2 орд. Красного Знамени, Отечественной войны I-й ст, Александра Невского, Красной Звезды и многими медалями.

— Руки вверх!

При допросе саперный офицер-немец показал, что город по их расчетам должен был удерживаться до утра 24-го сентяб­ря. Но противник в ряде мест еще сопротивлялся довольно от­чаянно и только на рассвете Дновская в союзе с танкистами освободила город *

Многие дома и деревянные постройки, особенно на окраи­нах, все еще горели. Злобствующие от собственных неудач фа­шисты за день до освобождения города расстреляли 435 воен­нопленных из местного лагеря.

Немалые потери понесла и дивизия, в боях полегли ее луч­шие бойцы и командиры, среди которых был и военный инже­нер дивизии полковник Г. П. Попковский, командир артиллерий­ской батареи 834-го ап старший лейтенант В. И. Афонин, коман­дир стрелкового взвода 1016-го сп А. М. Караваев, командир стрелкового взвода 1012-го сп лейтенант А. В. Осипов, парторг 1014-го стрелкового полка капитан А. А. Плотников, командир минометной роты 1012-го сп И. Н. Русаков и многие другие, чьи имена хранят сейчас братские могилы на валмиеровском воен­ном захоронении.

«Город был взят, но об отдыхе думать не приходилось, — рассказывает далее полковник Березин. — Мой адъютант стар­ший лейтенант Бабочкин и ординарец Коршунов подготовили ночлег в небольшом кирпичном домике на берегу живописного озера, но воспользоваться им так и не удалось.

Еще в первом часу ночи 24-го сентября, когда командиры доложили, что задача выполнена, мосты и железнодорожная станция захвачены, организована проверка на минирование, я послал донесение командиру корпуса генералу Бунькову о взя­тии Валмиеры. Через некоторое время я получил поздравитель­ную телеграмму от Военного Совета армии и одновременно распоряжение о моем назначении комендантом освобожденного города.

Вся ночь и первая половина дня 24-го сентября прошли в хлопотах. Надо было срочно организовать круговое прикры­тие города на случай контратак противника. Необходимость за­ниматься этими вопросами диктовалась тем, что в нашем ть1пу, как показал взятый в плен фельфебель 122-й пехотной дивизии, находится до шести тысяч немцев, которые, якобы, задержались на оборонительных работах. Кроме того, быстрое овладение го­родом не позволило немецкому командозанию вывезти значи­тельные материальные запасы и различную боевую технику.

Но вскоре мое положение как коменданта города было об­легчено тем, что в 12. 00 24 сентября прибыл заместитель коман­

* ЦАМО, ф. 242, оп. 22254, д. 74, лл. 248—249, 261—264.

дующего армией генерал Викторов с комендантской ротой. Он и взял на себя организацию порядка в городе, охрану матери­альных запасов и техники. Части дивизии во второй половине дня покинули только что освобожденный город и направились на выполнение дальнейших боевых задач по освобождению Лат­вийской Республики от немецких захватчиков.

Командование 288-й Дновской стрелковой дивизии. Справа налево: коман­дир дивизии А. В. Березин, начальник политотдела И. И. Федулов. Во вто­ром ряду слева—начальник штадива Н. А. Тараненков, командующий ар­тиллерией дивизии Г. Д. Астахов. Прибалтика, замок Илес, октябрь, 1944 г-

При освобождении города весь личный состав дивизии проявил высокие боевые качества, глубокое понимание своей священной задачи — изгнание с нашей земли фашистских вар­варов и вызволение советских людей. Особо следует отметить таких офицеров, как начальник политотдела дивизии полковник И. И. Федулов, начальник штаба Н. А. Тараненков, командую­щий артиллерией дивизии полковник Г. Д. Астахов, начальник тыла полковник Казанцев, начальник оперативного отдела ди­визии полковник Д. К- Константинов, дивизионный инженер- полковник Г. П. Попковский, начальник разведки майор И. М. Шалыгин, начальник химслужбы майор Ларцев, коман­диры полков подполковник Т. К. Коваль, подполковник В. П. Да­выдов, подполковник Зеленский, заместители командиров пол­ков по политической части майоры Денисов, Злобин, капитан Н. М. Горячев, начальники штабов майоры Н. Г. Ямпольский,

М. Д. Марышев, Ярешко, Ф. М. Кольцов, офицеры служб Н. Н. Лукичев, А. С. Шапошников и многих других.

С чувством огромной признательности вспоминаю нелегкий и опасный труд наших разведчиков, связистов, саперов, меди­ков и воинов тыла. Они ни днем, ни ночью не знали покоя, не щадя своей жизни обеспечивали боевые действия стрелков и артиллеристов, которые с исключительным мужеством и стой­костью вынесли на своих плечах всю тяжесть войны. Многие воины дивизии за боевые подвиги при взятии города были на­граждены орденами и медалями Советского Союза».

8-го октября 1944 года 288-я Дновская в составе 14-го гвардейского корпуса была передана в 42-ю армию (командую­щий генерал-лейтенант В. П. Свиридов, член Военного Совета генерал-майор А. Е. Хмель, начальник штаба генерал-майор Крылов), в которую кроме того входили 110-й и 123-й стрелко­вые корпуса с другими специальными частями и соединениями.

Армия после активных ночных действий сбила противника -с оборонительного рубежа «Сигулда» и, продолжая преследо­вание, во второй половине дня вышла на восточный берег речки Маза-Югла. В этот день дивизия вместе с другими соединения­ми начала продвижение в новый район на южный берег Дау­гавы, где сменила части 3-й ударной армии.

Главное движение армий фронта шло почти в радиальном направлении к общему центру — Риге. 10-я гвардейская армия получила задачу преследовать отходящего противника в на­правлении на юго-восточную окраину латвийской столицы. Войска 22-й армии действовали на южном берегу Даугавы, так­же нацелившись на Ригу. С северо-востока и востока действо­вали 67-я и 1-я ударная армии.

Ход стремительных и активных операций армий уже опре­делял судьбу Риги и 13-го октября Москва салютовала артил­лерийскими залпами в честь ее освобождения, хотя бои в юж­ной части города закончились лишь 15-го октября.

Дновцы во взятии города непосредственного участия не принимали — корпус, в котором она состояла, прошел несколь­ко южнее, продолжая преследование отходившего к западу противника. Впереди предстояли тяжкие бои за окончательное ^освобождение курляндского полуострова. Теперь и всему фрон­ту предстояло действовать западнее Риги в виду значительного сокращения линии фронта в Прибалтике (с 1000 километров до 250 километров). 3-й Прибалтийский лишился занимаемой полосы наступления и по решению Ставки был расформирован, а его армии были переданы 1-му и 2-му Прибалтийскому фрон­там. И теперь им была поставлена задача разгромить войска противника в Курляндии, с предварительным рассечением фа­шистской группировки надвое, а позднее уничтожить ее по.

Л 58

частям. На первом этапе предписывалось прорвать оборону противника на салдусском направлении и овладеть Салдусом.

Следует отметить, что немецкие генералы и историки в сво­их мемуарах и исследовательских работах впоследствии всяче­ски пытались исказить действительное положение вещей в сра­жении за Ригу, хотя ее судьба практически нисколько уже не- зависела от желаний фашистского командования всех уров­ней — обстановкой управляли уже наши войска и все остальное было делом времени. А. И. Еременко — бывший командующий фронтом — в своих воспоминаниях приводит некоторые приме­ры этой примитивной и намеренной фальсификации военной истории:

«Тогдашний начальник Генерального штаба сухопутных, войск Германии Гайнц Гудериан дает весьма своеобразное, от­личающееся от мнений других западногерманских авторов объ­яснения причин изоляции войск вермахта в Курляндии: «Группа армий «Север»... в период с 14-го по 26-е сентября была отве­дена на предмостное укрепление в район Риги с целью быстрой' дальнейшей ее переброски к группе армий «Центр». Этот план провалился из-за противоречащего ему решения командующего- группой армий генерал-полковника Шернера. Последний за­держал свои бронетанковые силы в районе Риги, Митавы (Ел­гавы) вместо того, чтобы вывести их в район западнее Шяуляя,,. _v и этим дал возможность противнику осуществить прорыв у го­рода Шяуляй, что окончательно отрезало группу армий, т. е, в этом районе у нас вначале было двадцать шесть дивизий,, а затем после неоднократных эвакуаций осталось шестнадцать,, которых так сильно не хватало для обороны рейха.

После того, как с 7-го по 16-е октября нами была остав­лена Рига, линия фронта группы армий проходила (почти без- изменения до конца года) от побережья южнее Либавы (Лие­пая) через Прекуле, южнее Фрауэнбурга (Салдус), восточнее Тукума (Тукумса) и до побережья Рижского залива».

Здесь совершенно очевидно, что генерал-танкист не без- умысла приуменьшает свои силы и эта фальсифицированная уловка опровергается довольно просто: при капитуляции в мае 1945 года группа армий «Курляндия», по свидетельству шта­ба фронта, имела около 30 дивизий. Бегство своих войск Гуде­риан пытается изобразить как очередной планомерный отход. Вполне понятно, что после Риги наши войска тоже были измо­таны и имели немалые потери, но наступление не свертыва­лось — нужно было, не давая врагу опомниться, прижать его к морю.

Нельзя не упомянуть и о том, что противник все еще был материально и технически силен — он регулярно подпитывался из центральной Германии, получая через порты Лиепаи и Вент-

15»

спилса пополнение личным составом, боеприпасами, стрелко­вым оружием и продовольствием. Вернер Хаупт, в изданной в ФРГ книге «Курляндия», пишет: «В октябре 587 кораблей перебросили в Курляндию 881 тыс. тонн грузов, в ноябре эти цифры повысились — 764 корабля и 1 млн. 577 тыс. тонн, а в декабре у курляндского побережья бросили якорь 575 кораб­лей с 1 млн. 112 тыс. тонн груза». В дальнейшем, когда бли­жайшие порты в Восточной Пруссии и Померании были уже захвачены или блокированы советскими войсками, группа ар­мий «Курляндия» стала испытывать затруднения в подвозе и эвакуации, уменьшился и приток пополнений.

Военные действия армии после перегруппировки начались с 17-го октября в направлении Зварди-Броцены. Корпус, в со­ставе которого оперировала 288-я Дновская, выбил противни­ка из Ропажей и Лиласте, овладел населенными пунктами Ве- цаки, Мангали, Вицмингравис, а двумя днями позднее диви­зия от Видземе устремилась к Бене, прошла через Елгаву, левобережье которой было освобождено 51-й армией еще в злоле, а та часть города, что находилась на правом берегу Лиуе- лупе, взята 22-й армией лишь 13-го октября.

КУРЛЯНДИЯ

Курляндия... Слово это по тем временам для многих в ди­визии было малознакомым и каким-то таинственным, Кто-то считал его каким-то почти заморским государством, кто-то про­сто неведомым куском латышской территории. И мало кто зиал, что название Курляндия для латышей чужеродное, на­вязанное немецкими пришельцами-захватчиками, взамен перво­исторического и потому дорогого — Курземе.

Коротко об этой истории и вместе с тем интересно расска­зывает бывший командующий 10-й гвардейской армии генерал •армии М. И. Казаков:

«Название «Курземе» состоит из двух частей («кур» и «земе». Первый слог — от народностей куршей (в русских ле­тописях— корсь, или латинизированное — куроны), населяв­шей юго-западное побережье Балтийского моря. «Земе» — зем­ля. Значит, Курземе — куршская земля или земля куршей.

Когда век за веком листаешь страницы куршской истории, приходишь к выводу, что мирных лет в ней было очень и очень мало. Много раз куршам приходилось отбиваться от викин­гов. Морская торговля с морской войной. Были среди куршей не только рыбаки, но и пираты. Действовали они, главным об­разом, в узком Ирбенском проливе, между северной оконеч­ностью полуострова — мысом Колка — и южной частью ост­

рова Эзель (Сааремаа). В начале VIII века курши, несмотря на героическую борьбу, длившуюся почти шесть десятилетий, были покорены немецкими завоевателями. К началу XIII века курши слились с латгалами и земгалами в единую латышскую народность.

Как известно, в XII—XV веках в Восточной Европе со­здавалась католическая и военно-политическая организации рыцарей Тевтонского ордена. Его отделением в Восточной При­балтике стал Ливонский орден, который превратился в главную военную силу немецких феодалов и католической церкви, под­чинивших по указанию римских пап и ливонских епископов, латышский и эстонский народы. Ледовое побоище 1242 года под руководством Александра Невского остановило продви­жение Ливонского ордена на Восток — к Пскову, Новгороду, Твери, Москве и Рязани. Но в 1330 году Ливонский орден стал феодальным сеньором Риги... Во время Ливонской войны {1558—1583) орден в 1561 году распался и на его территории было создано Курляндское герцогство. Вот тогда-то Курземе стала официально именоваться Курляндией. (К этому времени многие города Латвии получили немецкие названия. Салдус стал Фрауэнбургом, Елгава — Митау, Вентспилс — Виндау, Лиепая — Либау, Цесис — Венден, Валмиера — Вольмар и т. д. ). Столицей Курляндского герцогства стал Митау.

Поначалу герцогство было вассалом Польско-Литовского Государства, но с 1710 года находилось в сфере влияния Рос­сии. После третьего раздела Речи Посполитой Курляндское герцогство отошло к России и с тех пор русские цари стали и Великими герцогами Курляндскими.

С Курляндией обычно связывают имя российской императ­рицы Анны Ивановны. Недалекого ума, ленивая и малообразо­ванная, она передоверила управление своему фавориту Бирону, чье господство вошло в историю под названием «биронов­щина». *

Начало двадцатого века принесло латвийскому народу множество коренных изменений, по сравнению с тем много­вековым прошлым... И вот Курземе снова на пороге нового долгожданного события — освобождение от гитлеровского ига, до конца которого оставалось немногим больше шести месяцев...

Перейдя к жесткой и длительной обороне, враг продолжал отчаянное сопротивление. Гитлеровское командование поста­вило задачу своим войскам всеми силами сковать действия Красной Армии и в случае изменения военно-политической обстановки в благоприятную для Германии сторону сыграть свою роль в тылу у советских войск. Генерал-полковник Шернер,

•Казаков М. И, — «А мы с тобой, брат, из пехоты» — Рига, 1979 г. — Стр. 203—

недавно назначенный командовать группой войск «Север», пи­сал: «Фюрер приказал курляндской группе армий защищать. Курляндию. Причины этого ясны: на нынешнем этапе борьба ведется за Германию как за крепость. Старый военный опыт показывает, что у каждой крепости есть внешние форты. Они являются волнорезами, сдерживающими вражеский натиск,, они ослабляют силы врага, прежде чем он достигнет ее кре­постных валов. Курляндия является внешним восточным фор­том Германии»*. И далее генерал добавляет: «Мы должны при всех обстоятельствах удерживать фронт. У нас нет путей от­ступления, теперь терять нам уже нечего. Но время мы еще можем выиграть. Оборона Прибалтики является лучшей защи­той Восточной Пруссии».

После непродолжительной паузы, утром 27-го октября,. 42-я армия, имея соседом справа 22-ю, слева 10-ю гвардей­скую армии, перешла в наступление, как и весь фронт, по всей линии и сразу же встретила особо упорное сопротивление. По силе огневой насыщенности и количеству предпринимаемых атак бои последних дней не имели аналогов, к тому же дей­ствия соединений по-прежнему значительно были осложнены ненастной погодой — непрестанные осенние холодные дожди еще больше размыли грунтовые профильные дороги, сделав их почти непроходимыми. По-прежнему всю землю устилали туманы, а плотная, непроглядная и низкая облачность свели на нет все действия авиации. На стыке 42-й и 10-й гвардейской армий противник сосредоточил большое количество пехоты с танками и самоходными установками, хорошо укрепился. Плохие погодные условия не давали возможности развертыва­нию действий наземной разведки и огонь нашей артиллерии часто велся по площадям, что требовало излишних расходов, боеприпасов, не давало требуемого эффекта в поражении про­тивника и нередко было бесполезным. Не применялись обход­ные маневры во фланг и т. ылы противника, атаки были за­медленными и ослабленными и оттого малорезультативными. И в силу создавшихся обстоятельств штаб фронта принял ре­шение прекратить дальнейшее наступление.

К середине декабря установилась, наконец, ясная и мороз­ная погода, и армия начала подготовку к очередному наступ­лению, которое началось в 11 часов 20 минут 21-го декабря после внезапной почти полуторачасовой орудийной и авиацион­ной подготовки. Общее направление ударов войск было наце­лено на Салдус. К 14 часам армия прорвала первую линию обороны противника, но дальше продвижение было мизерным, враг, как и в прошлый раз, противодействовал ожесточенным

•Кононыхин Н Борьба за Советскую Прибалтику, —Таллинн, 1948 —С. 45.

огнем и к 31-му декабря удалось продвинуться не далее пяти километров, 22-я же армия в первые дни наступления успеха почти не имела. Несколько лучше обстояли дела на участке 10-й гвардейской армии, действовавшей на левом крыле. И хо­тя в ходе тяжелых боев противнику были нанесены серьезные потери в живой силе и технике, наступление пришлось снова приостановить.

Главной причиной не сбывшихся надежд на успех наступ­ления в этих десятидневных боях было ito, что наши войска не имели нужного превосходства в силе и средствах. На 220- километровой линии фронта противник сумел создать значи­тельную оперативную и тактическую плотность войск: почти повсюду каждая немецкая пехотная дивизия имела узкие участки обороны в пределах от 2 до 2, 5 километра, на каждом километре действовало по 20 орудий и одному танку. Исполь­зуя такую плотность, противник в случае любой необходимо­сти легко и быстро перебрасывал части по внутренним комму­никациям с пассивных участков на любые угрожаемые направления — этому способствовала сравнительно небольшая площадь, находящаяся под его контролем, заранее оборудо­ванное большое число оборонительных полос с 3—4 траншея­ми в каждой, глубокое эшелонирование с избытком танков и артиллерии.

Главным итогом завершившихся в октябре сорок четвер*- того года Мемельской и Рижской операций явилось отсечение от основных сил почти полумиллионной группировки армий «Север», плотно прижатой нашими войсками к Балтийскому морю. Курляндский полуостров, разительно схожий своими кон­турными очертаниями с рогом сказочного зверя или военным шлемом древних племен, представлял теперь гигантский ко­тел площадью в 14 тысяч квадратных километров, в котором • лмкиулись 16-я и 18-я армии гитлеровской Германии в соста- |> с 38 дивизий, бригад и боевых групп, с более 200 самолетами, большим количестром артиллерийских частей РГК, соединений пнипойск, тыловых частей и других немецких учреждений.

Справедливо отметить, н«смотря на 43 месяца долгой и щцуритлыюй войны, многие поражения и гигантские потери, чти группа псе еще представляла довольно мощную силу, к. икдпя дивизия которой и посейчас насчитывала от семи до nuri. Mii гысяч человек, хорошо сохраняла свою организацион­ную структуру — в полках и батальонах численность была ста- Гш 'и. иий рота — 70—80 человек. Немецкая армия обладала не-

< »Г»\ 1 *димым количеством вооружения и боеприпасов, которые меиольмоммлнсь и боях без особого ограничения.

I> ыitinitП командующий фронтом Маршал Советского Сою- ми Л И i| > г м с 11 ко, говоря о том времени, вспоминает: «... битва

за Прибалтику по своему масштабу была грандиозной: с на­шей стороны к наступлению было привлечено до 1, 5 миллиона человек, свыше 27 тысяч орудий и минометов, свыше 3, 5 ты­сячи боевых самолетов, более 3 тысяч танков и САУ, а также Балтийский флот и авиация дальнего действия.

Со стороны противника в Прибалтике участвовало до 25 % всех сил, находившихся в это время на советско-германском фронте.

Общая полоса наступления советских войск в Прибалтике достигала 1000 км. Наступление продолжалось почти непре­рывно в течение 30 суток (с 14-го сентября по 22-е октября). Было окружено 30 дивизий врага» *.

Территория, занимаемая группировкой, представляла со­бой хорошо подготовленный с многослойной обороной укреп­ленный район, как и по наружной линии фронта, так и в его глубине на суше и вплоть до морских берегов. Оборонитель­ные рубежи противника пролегали в две полосы по линии Тукумс — Джуксте — Ауце с общей глубиной от 10 до 14 ки­лометров, оперативные — от Кандавы до Салдуса и по запад­ному берегу реки Венты. Имелись, кроме того, защитные об­воды у морских портов Лиепая и Вентспилс, а в наиболее опас­ных местах существовал ряд промежуточных и отсечных по­зиций. Немцы остервенело цеплялись за каждый хутор, дом, траншею и окоп.

Все это значительно осложняло и затрудняло задачу на­ших войск по уничтожению фашистской группировки и явля­лось одной из основных причин затяжного характера боевых действий в Курляндии. Наступление осуществлялось силами 1-го и 2-го Прибалтийских фронтов, в состав которых на это время входили 1-я ударная, 3-я ударная, 6-я и 10-я гвардейские, 22-я, 42-я, 54-я и 62-я армии, насчитывающие 72 стрелковых дивизии и приданные им 3-я, 14-я и 15-я воздушные и 5-я гвардейская танковая армии. «Советские войска имели в два раза больше дивизий, однако их численность была в полтора- два раза меньше гитлеровских» **. Общее же состояние сил сторон было приблизительно равным, хотя по стародавним по­нятиям и раскладкам ведения войн, наступающая сторона долж­на обладать значительным перевесом во всех родах войск.

Сразу же после освобождения Риги войска фронтов про­извели быструю передислокацию и уже 16-го октября вступили в ожесточенные бои с Курляндской группой армий и на первых порах смогли отодвинуть оборону противника от 6 до 30 кило­метров, сорвав отчаянную попытку гитлеровцев добиться со­

* Еременко А. И. Годы возмездия. 1943—45. — К., 1986. — С. 462.

** История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—45. М., 1965.

Т. 6. —С. 228—229.

единения армий курляндского полуострова с немецкими войска­ми Восточной Пруссии. Бои продолжались до конца ноября, но существенного успеха нашим войскам достигнуть не (уда­лось, в связи с чем в течение трех последующих (недель на­ступательные действия были приостановлены: сил явно было недостаточно и к тому же метеорологические условия были довольно неблагоприятными — низкая облачность, распутица и густые туманы сдерживали подвижность всех родов войск, а особенно авиации и танков.

19-го октября Дновская прибыла в район сосредоточения севернее Пироле и, включившись в боевые действия корпуса, вышла на рубеж двух небольших озер севернее Бене. Бои на этих участках были особенно напряженными и, опасаясь про­рыва наших войск в направлении Салдуса, противник предель­но уплотнил на этом участке свои боевые порядки введенными сюда с пассивных участков 12-й танковой и 125-й пехотной ди­визиями. Такая перестановка позволила ему создать числен­ный и материальный перевес перед нашими сильно ослаблен­ными от прошлых боев частями, да и армии всего левого кры­ла продвигались медленно — дороги для танков и артиллерия были непролазными, подвоз боеприпасов был сведен до ми­нимума.

На многих участках фронта, в силу создавшейся обстанов­ки, бои приняли оборонительный характер и носили сугубо местное значение. Однако командование дивизии сознавало, что вынужденное торможение временно готовилось и активно вело разведку переднего края противника.

Было бы неправильным рассматривать действия и резуль­таты разведки односторонне и вместе с тем представлять де­ло так, что только наши разведчики ходили в тылу врага и каж­дый раз возвращались с «языком», захваченным в нужном ме­сте и в нужное время. Противник так же хорошо сознавал зна­чение и пользу захвата пленных и активно вел такого рода операции и многие из них ему удавались. Он нападал е этой целью на паши охранения, скрытно забирался в наши тылы, сторожил у троп, выискивал и резал кабельные телефонные линии связи, а затем поджидал, когда па это место кто-либо из наших связистов выходил, чтобы исправить повреждения и тут же попадал на вражескую засаду.

Как-то в тылы 1012-го стрелкового полка проникла группа немецких разведчиков. Двое из них напали на часового, стояв­шего у блиндажей, но тот оказался не из робких и отчаянно сопротивлялся. В свалке смог подмять под себя одного из на­падающих, но второй насел на бойца сверху и дело для того закончилось бы трагически, но спас случай: на (шум из бли­жней землянки выскочил боец Веретенников, занимавшийся

хозяйственными делами. На счастье у него был в руках топор, которым он расправился с нападающими.

Был случай, когда немцы сумели захватить и увести с со­бой командира взвода связи. Этот факт причинил дивизии не­мало хлопот — пришлось срочно менять занимаемые позиции, систему и коды всей связи.

Судьба захваченных была тяжкой... После допроса с пыт­ками и побоями немцы, как правило, жестоко расправлялись с пленными. На Волховском фронте, зимой 1944 года, когда началось общее наступление, многие из исчезнувших при обо­роне воинов были обнаружены мертвыми, со следами пыток — обожженными лицами и конечностями, с ножевыми и огне­стрельными ранами. А после войны близкие так и не знали судьбу пропавших без вести своих родных...

Начальник разведки дивизии
Н. И. Одинцов.

Не дремали и наши дивизионная и полковая разведки. Они действовали стремительно и дерзко, и всегда пользовались заслуженной славой первых добытчиков самых свежих сведе­ний о противнике, без них не обходилась ни одна даже мел­кая операция во все времена существования дивизии. Хорошо помогал богатый опыт Волховского фронта, бои под Дно и Пор- ховом. Имена комбата В. П. Антонца, разведчиков Т. Д. Ку- паренкова, Белбата, Я. Орлова, майора, начальника разведки дивизии Н. И. Одинцова, А. 'Г. Сеничкина и многих других от­важных всегда помнились среди героев дивизии.

16G

Захват пленных, особенно в условиях обороны — одна из самых, трудных функций разведки: для того, чтобы добыть од­ного, а тем более, нескольких «языков» требовалась отчаянная удаль, смекалка и недюжинная сила в нераздельной совокуп­ности с изобретательностью и отменным знанием противника. Поиски осуществлялись обычно небольшими группами развед­чиков или, если это диктовалось особой необходимостью в бо­лее обширных данных, на операцию выставлялись несколько подразделений. Они проводились преимущественно ночными или, реже, дневными внезапными налетами, засадами в зара­нее установленных местах или разведкой боем. И делалось это всегда с большим риском, а нередко сопряженным с кровью и людскими потерями, с тяжкой болью жертвуя жизнью луч­ших воинов соединения — в разведку брали людей, как прави-. ло, отборных.

Сам метод захвата пленных практиковался в исключитель- й1 ых случаях, когда не срабатывали другие, бескровные спо­собы — воздушная разведка, прослушивание радио-телефонных (разговоров противника на его линиях или не давали нужного. результата визуальные наблюдения с НП, КП или других под­ходящих для этого мест. К тому же результаты таких приемов зачастую носили приблизительный характер. Показания же только что захваченных, «совсем еще тепленьких» пленных, особенно в период подготовки к наступлению или попыток раз­гадать намерения противника, были всегда свежими, более на­дежными и наверняка давали достоверную информацию, что «называется из первых рук.

Конечно, здесь приходилось не сбрасывать со счета и того обстоятельства, что сам захват каждого пленного еще не оз­начал, что тот сразу же «раскроется» и заговорит без утайки, сообщит исчерпывающие и все известные ему данные — среди пленных нередко попадались «упрямцы» — кто из фанатичной, а порой даже и естественной, преданности фатерлянду и фю­реру давать показания наотрез отказывался или предподносил. заведомую липу — намеренно вводя допрашивающего в заблуж­дение. Были и такие, кто в действительности мало или даже совсем ничего не знал. И в таких случаях приходилось повто­рять вылазку для добычи разговорчивых или «контрольных» ■ языков. Так что удачи не всегда сопровождали лихие действия разведчиков.

Но в основном захваченные, опасаясь за свою собственную жизнь, а порой даже и добровольно, говорили охотно, хотя по­следнее тоже не всегда означало, что этот «разговорчивый» з тот момент, когда разведчики его скручивали и совали в рот небесполезную затычку — чтобы не голосил — так же охотно шодымал руки. вверх и, приговаривая «Гитлер капут» послушно

Группа разведчиков 381-й отдельной разведроты 288-й сд. Слева направо в первом ряду: 1-й —фамилия неизвестна, второй — сержант Просяник, сыгс роты Юра Орлов (11 — 12 лет), четвертый — фамилия неизвестна. Второй ряд — старшины Воскобойникоэ, Сергеев, командир роты лейтенант Г. А. Влас­кин, зам. начальника разведки кап. И. М. Шалыгин, лейтенант П. И. Нати- ленок. Третий ряд—1, 2, 3 — фамилии не известны, четвертый — Сташенко.

и безропотно шагал за непрошенными гостями, уводящими его¹ в русский тыл. Почти всегда он оказывал отчаянное сопротив­ление: отбивался чем и как мог, боролся, силясь вырваться и убежать. И разведчикам группы захвата приходилось с боль­шими усилиями тащить барахтающегося немца на себе или волочь на аркане по земле. А солдаты противника слабостью не отличались, ловкости и изворотливости были не лишены. Один из известных дивизионных разведчиков 381-й отдельной разведывательной роты полный кавалер 3-х орденов «Славы»- старший сержант Андрей Трофимович Сеничкин, перетаскиваю­щий на себе не один десяток «языков», рассказывает об одном из таких случаев, происшедших в октябре сорок четвертого» года:

«— Нужен был язык. 17-го октября мы провели такую опе­рацию. До того группа почти неделю наблюдала ва обороной немцев, выясняя точное место нахождения огневых точек и наи­более удобные места подхода к траншеям противника. В поиск было подобрано восемь человек: четверо составляли группу захвата (кроме меня еще и Саша Куникеев, Сбоев, Колесни­ков), остальные были в прикрытии при отходе.

Во втором часу ночи вышли на нейтралку и по направле­нию трассирующих пуль, посылаемых с нашей передовой, мы сравнительно легко добрались до колючей проволоки перед немецкими позициями. Сопровождающие группу саперы про-

Группа разведчиков отдельной разведроты 288 сд. Первый ряд (слева на­право): рядовой Гришко, старшина А. Т. Сеничкин, майор Н. И. Одинцов, командир разведроты старший лейтенант Г. А. Власкин. Второй ряд: сер­жанты А. Сбоев, Старостин, Левин, Куникеев, Абратов. Ноябрь, 1944 г.. Латвия. '

резали ножницами проход и отвели «усы» — концы проволо­ки — а за ней, почти на двадцатиметровой полосе до. самого- бруствера, сняли девять мин, две из которых оказались «пры­гающими»— шпрингминен — с оттяжками из тонкой проволо­ки, которую не только в темноте, но и при дневном свете было трудно заметить. Все это заняло много времени и к приме­ченным накануне елочкам мы смогли добраться только к ше­сти часам утра, перед самым рассветом. Под елочками у нем­цев и была замаскирована огневая точка. В дни нашего наблю­дения она молчала и казалась мертвой, хотя мы 'и знали, что в ней постоянно дежурил пулеметный расчет. И сейчас, когда до нее осталось около десятка метров, она вдруг ожила: вне­запный огонь был открыт прямо в упор. В обычном случае мы могли бы забросать ее гранатами, но сейчас нам был ну­жен «язык» и мы продвигались ползком, обходя точку слева, направились к ближней траншее, решив брать пулеметчика.

^немедленно — времени у нас уже не было. По плану вылазки мь! должны были сидеть и ждать в траншее, когда кто-либо из немцев будет проходить мимо.

Поэтому сейчас к пулеметчику пошли не таясь, во весь рост. Он заметил нас и принял за своих, что-то сказал по-не­мецки. В ответ, очутившись рядом, я скомандовал: «Хенде хох! » Но немец оказался шустрым — я в ответ получил удар по лицу. В тесном окопчике завязалась свалка. Я быстро ска­зал Куникееву, чтобы он взорвал гранатой, расположенную поч­ти у самой точки, землянку с немцами. Но первая граната по­чему-то не взорвалась и Саше пришлось бросить вторую. После взрыва Куникеев бросился к нам на помощь. Оглушенного уда­ром приклада немца, мы поволокли по нейтралке под сильным •обстрелом — противник понял, что творится неладное и с ближ­них точек открыл отсечной огонь, густо высв! вчивая местность ракетами. Вдобавок ко всему «язык» очухался, вскочил и пы­тался удрать, пришлось его снова призывать к порядку. Уже: при свете, в восьмом часу утра, мы добрались до своих тран­шей. .. »

Как видим из рассказа Сеничкина, на этот раз все обошлось

. 'хорошо.

НА САЛДУС

В первой половине января сорок пятого года, стремясь уси­лить армию, прикрывавшую непосредственные подступы к жиз­ненно важным центром Германии, Гитлер приказал перебро­сить туда по морским путям часть войск из Курляндии.

В сложившейся обстановке произошла новая перегруппи­ровка сил обеих сторон. 25-го января группа армий «Север» ^была переименована в группу армий «Курлянд». Фюрер поста­вил задачу «стойко и прочно оборонять» позиции на курлянд­ском полуострове. В обращении к своим войскам немецкое жомандование определяло, свои стратегические задачи в срабо­танной им самим формуле: «Речь идет о жизни и смерти Гер- _мании. Наши позиции в Курляндии представляют волнорез, о ^который разобьются волны русского наступления. Курляндия— это форпост Восточной Пруссии». Генерал Шернер издал при­каз о взятии с солдат письменных обязательств ценой своей. жизни удерживать позиции. Для всех военнослужащих пере­именованной группировки были установлены особые льготы, среди которых были и щедрые посулы одаривания земельными участками, а в знак особого отличия офицеры и солдаты носи­ли нарукавные золоченые шевроны с надписью «Курлянд».

К этому времени на участках советских войск происходили

, 170

перегруппировки частей, давалась постановка новых чм. пмч, < ио дившихся в своей основе оттянуть на себя как можно Польши < и эффективнее основных сил противника, постоянно cm шимми, его активность, не давая возможности исправлять ему лминш фронта и перекачивать подсобные силы на территорию Попом ной Пруссии.

С 15-го января 1945-го года 288-я Дновская стрелкоипч ми визия была передподчинена с общим составом 14-го гвардейского корпуса 22-й армии (командующий генерал-лейтенант Г. II К и ротков, член Военного Совета генерал-майор А. М. Катко», начальник штаба генерал-майор Н. С. Дронов. В феврале ной ска 1-го и 2-го Прибалтийского фронтов были объединены м один — 2-й Прибалтийский фронт, его командующим Стлши. назначила Маршала Советского Союза Л. А. Говорова.

288-я вела в эти дни наступательные бои, имея соседом (, ие ва 308-ю стрелковую дивизию 130-го Латышского гвардейского корпуса, а в ночь с 9то на 10-е февраля приняла от нее участок Иерики-Берзи. Пятью днями раньше на состоявшемся объели ненном заседании Военных Советов Прибалтийских фроитм. Маршал Говоров, после обстоятельного анализа создавшейся и Курляндии обстановки, сказал, что противник готовит новую попытку переброски своих войск в Германию, не сокращая при этом занимаемых рубежей, в связи с чем основной задачей со ветских войск на этом участке будет являться решительное про тиводействие и пресечение такого плана. В свете поставленном задачи и были направлены действия войск фронта.

По директиве штаба 2-го Прибалтийского фронта от 28-ю февраля 22-я армия обязывалась: «С целью лишения против ника возможности в дальнейшем сковывать наши силы на рас­тянутом фронте, войска армии переходят в наступление с бли­жайшей задачей во взаймодействии с войсками 1-й ударной армии выйти на рубеж Кандава—Салдус и впоследствии во взаи­модействии с войсками 1-й ударной и 42-й армий очистить се­веро-восточную часть Курляндии и выйти на р. Венту». *

14-му гвардейскому корпусу было определено действовать в общем направлении на Упениеки, имея перед собой 21 ю. 122-ю пехотные дивизии и несколько фузилерных батальоном противника. Соседом на правом фланге был 130-й латышский корпус, слева — соединения 42-й армии.

Наступление началось утром 4-го марта после мощной чи ■ совой артиллерийской подготовки. Здесь надо отметин, особо активное действие артиллерии армии, только в эти сутки ним 'Обрушила на позиции противника 77123 снаряда и мни рп. чиыч

* ЦАМО. ф. 22-й армии, оп. 10808, д. 359, л. 16.

калибров. Действия артиллерии подкреплялись ударами бом­бардировочной и штурмовой авиации.

В первых числах января дивизия оперировала в районе хуторов Пэлес, Балтыня, Ружас, Диенилеки. Противник сила­ми 31-го и 32-го пехотных полков, 24-го фузилерного батальона 24-й пехотной дивизии продолжал держать оборону, занимался укреплением занятых рубежей. В основном шли бои местного значения, в которых преобладали небольшие стычки сторон, стремящихся тем или иным способом улучшить свои позиции, обменными огневыми и ружейными перестрелками. Налеты и наскоки иногда носили случайный характер, без общей связи с обстановкой, они начинались беспричинно и внезапно, а по­рой переходили в губительные, методические бомбежки крупно­калиберными снарядами и минами, как по площадям, так и строго по выбранным направлениям, где усматривалось или на самом деле происходило какое-то движение или скопление тех­ники и людей. Так произошло второго января, когда по нахо­дящимся в полосе дивизии хуторам Катримуйжа, Балдынн„ Тарты, Пункайши, противник в течение дня уложил более трех сот снарядов и мин, хотя там и не было особых скоплений или чего-то другого подозрительного.

В дни наступательных операций, когда позволяла погода— ясная или хотя бы с высокой облачностью и умеренной види­мостью, поднималась в воздух авиация. Штурмовики на брею­щем полете сыпали сверху пулеметными очередями, разбрасы­вали листовки, где-то повыше сталкивались в небе, кружа в ка­русельных петлях и кольцах юркие истребители обеих сторон. Разведчики дивизии и полков в эти дни действовали менее ак­тивно, лишь в случаях крайней необходимости, когда на про­тивной стороне замечалось какое-либо подозрительное переме­щение или подготовка к очередной локальной атаке. Такая успокоенность объяснялась частично тем, что на этом участке было уже известно — и какие части находились на переднем крае противника, как он был укреплен и вооружен, известны были даже фамилии и чины их командиров.

В ночь на 21-е февраля полковые разведчики 1014-го сп обнаружили, что на позициях 385-го пехотного полка 205-й пд противник часть сил отвел во вторую траншею и к рассвету также скрытно пытался оттянуть в нее и оставленный для маскиров­ки и прикрытия заслон. Полк немедленно занял оставленную противником линию и закрепился в ней. В эти дни донесения разведчиков были относительно спокойными и не насторажи­вающими, но тем не менее пришлось снова брать «языка», за ним второго — контрольного, не готовил ли противник какого- нибудь подвоха? И обстановка все же проясняется: оказывает­ся противник перенес оборону на линии Пека—Кялнасаржи,.

Браммани—Юрмини: здесь были расположены более выгодные и заранее укрепленные рубежи.

На соседнем участке с 1014-м полком в этот день противник бил из хуторов Билли и Журмани, занимаемых 989-м немецким охранным батальоном. Полки по всей полосе дивизии мелкими настойчивыми атаками, артиллерийским и минометным огнем зондировали вражеские позиции, а в ответ противник яростным обстрелом своих батарей мстительно обрушивался на передний край дновцев их тылы — за сутки на хутора Кали, Соднеки и Кенужи легло около тысячи снарядов и мин. Основные дейст­вия дивизии во все последующие дни идут в лесистой местности- окрестностях небольших латвийских хуторов Маятевели, Туре- ни, Билли, население которых немцы давно уже выселили, уг­нали вглубь своей тыльной территории. От многих усадеб, оси­ротевших без хозяина, остались одни стены и приусадебные постройки — кирпичные двухэтажные сараи для крупного ро­гатого скота, лошадей, овец и с сеновалами наверху.

4-го марта полки атаковали противника дружно и в нача­ле наступление развивалось вполне удовлетворительно — пе­редний край обороны был прорван на всей полосе дивизии. По замыслу самой операции основной удар по противнику на­носился силами 22-го гвардейского и 130-го Латышского кор­пусов. 14-му гвардейскому и 100-му стрелковому корпусам от­водилась вспомогательная роль, причем ширина наступления в районе главного удара на каждую дивизию приходилась не более двух километров, а на вспомогательных направлениях бна увеличивалась вдвое. Для небольшой по сравнению с ди­визиями 130-го корпуса численностью Дновской этот участок был довольно широким. Если на один километр фронта основ­ного направления дивизии имели по 270—280 стволов артил­лерии, то Дновская располагала примерно половиной этого ко­личества. Такое соотношение огневых средств, конечно, не смогло обеспечить дновцам более успешного продвижения — противник на этом участке был не менее крепок по сравнению с позициями соседей.

Несмотря на это воины дивизии в первый день наступле­ния, даже при не очень сильно артиллерийской поддержке, смог­ли вклиниться во вражескую оборону на глубину до двух кило­метров. Оборона противника состояла из двух линий — глав­ной и тыловой, имеющих разветвленную систему траншей пол­ного профиля с сильными со взаимной огневой связью опорны­ми пунктами, подступы к которым были защищены во многих местах проволочными заграждениями и минными полями. В глубине обороны противник оборудовал промежуточные опор­ные пункты на высотках и каменных жилых и хозяйственных постройках. Общая глубина доходила до 10—12 километров,

за ними оборудованы тыловые оборонительные рубежи. Дейст­вия пехотных немецких частей поддерживались артиллерией- и силами авиации.

Бои были очень напряженными, с большими потерями. Опомнившись после артиллерийского налета ло переднему- краю, противник встретил подразделения яростным автоматно- пулеметным огнем и сразу же, при поддержке танков и само­ходок, начал предпринимать контратаки. К исходу дня коман­дир дивизии полковник Березин решил перенести наступление на следующий день. Ночью была проведена небольшая пере- группировка подразделений, к утру было получено небольшое подкрепление в живой силе, которое с ходу было включено в боевые порядки полков.

Хмурым, настороженным утром 5-го марта, за час до начала- наступления, командир дивизии обратился к вновь прибывшим,, рассказал вначале о создавшейся обстановке на участке и при­звал воинов к решительным действиям в предстоящем бою- Выступление полковника было коротким и конкретным, но до­ходчивым, он не скрывал сложности боевой задачи, определил- при этом конкретные этапы и моменты предстоящей атаки. Бой­цы и командиры, скрытно заняли исходный рубеж на опушке леса под густыми сосновыми деревьями, от ненастной погодьр под ними было почти темно. В просеке и более широких лесных проемах позади атакующих затаились танки и самоходки из= приданного корпусу танкового полка. Еще глубже, за лесом, ждали команды на открытие огня батареи 834-го артиллерий­ского полка и минометчики.

В 9 часов 30 минут, после двадцатиминутной орудийной под­готовки всеми артиллерийскими средствами дивизии, в небо взлетели сигнальные ракеты, и танки, стремительно вырвавшие­ся из леса, в сопровождении пехоты пошли в атаку. Передний край противника был всего в пятистах метрах в таком же вы­соком сосняке, который теперь, под воздействием дивизионных огневых средств превратился в жалкий вид, расщепленные по­валенные стволы деревьев опушки, занятой противником, рас­паханная снарядами земля дымилась, а артиллеристы пере­несли огонь вглубь вражеского леса.

Поляна, разделяющая противные позиции, была покрыт» глубоким, выше колена, снегом и приходилось бежать цепоч­ками по широкому пропаханному гусеницами машин канавам. Так было легче и танковая броня надежно защищала от встреч­ного вражеского обстрела из пулеметов и винтовок.

Передняя линия траншей оказалась почти пустой — про­тивник в начале орудийного обстрела с потерями успел их по­кинуть и теперь ждал во второй линии, в первой остатки не успев­ших бежать были перебиты. Дивизионная пехота двигалась в не­

посредственной близости за разрывами своих снарядов и этс» облегчило захват запасных вражеских позиций.

В жарком полуторачасовом бою полки заняли лежащие в их полосе наступления хутора Глазниеки и Вилли, уничто­жили более сотни солдат и офицеров противника и взяли 35 пленных. Дальнейшее продвижение велось по лесистой ц, необжитой местности, бой продолжался до наступления тем­ноты. Дивизия продвинулась в этот день еще на три километра; и, переждав ночь, снова продолжила наступление.

Сводки за все последующие дни показывают, что против­ник, видимо, не имея достаточных резервов, мечется, то и дело- тасуя, перебрасывает свои полки с более спокойных участков- на угрожаемые направления или подтягивает случайные части- Но вместе с тем сопротивляется все еще упорно, ожесточенно- бросается в контратаки. Очередные пленные, захваченные- 8-го марта, показали, что на западном берегу озера Циеперес, длинного и узкого, немцами подготовлен новый, хорошо обо­рудованный рубеж, прикрывающий подступы к Салдусу с во­стока. Усилились вражеские налеты артиллерии и авиации — только по расположению ближних хуторов Мазциере, Гравние- ки, Тили, Плуди, Вицвагерес, Кокулес и Калейни противник за сутки 9-го марта выпустил около 10 тыс. снарядов. *

Первый этап мартовских боев закончился в середине ме­сяца. За это время непрерывного наступления 22-я армия про­рвала оборону на ширине 13 километров и расширила прорыв ’до 16 километров. Надо отметить, что само по себе продвиже­ние было довольно неравномерным. Если за первые пять дней,, с 4-го по 8-е марта, удалось продвинуться передовым частям до десяти километров, то с 9-го по 13-е марта оно составляло едва три — четыре километра. Сказались как сопротивление противника, так и усталость людей, проведших тяжелые дни в предыдущих боях. Кроме того, были серьезные недостатки в общей организации войск как в корпусах, так и фронта в целом, наблюдалось распыление сил по всей длине участков армий. Пополнение частей было нерегулярным и далеко недо­статочным и многие полки зачастую сведены до численности батальонов. Так, боевой состав полков в эти дни доходил до трехсот человек **.

И надо сказать, что и в корпусе и в 22-й армии это было обычным явлением.

Донесения дивизионной разведки в эти дни лаконичны, скудны и торопливы. К 5-00 6-го марта в сводке записано: «Противник — 989-й охранный батальон — выбит из опушки ле­са Билли — Пурмалес (7704—5), продолжает оказывать упор-

• ЦАМО, ф. 1586, оп„ д. 74, л. 42.

•• ЦАМО, ф. 1586, on. 1, д. 74, л. 59.

т

Данных не имеется

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.