«В лесу прифронтовом»—репетиция художественной самодеятельности дивизии. Дирижирует П. В. Работное. Волховский фронт, 1943 г. 4 страница

— Ложись!

— А вы-то сами? Что не ложитесь? Заколдованы? — кричали ему.

Но не был заколдован комиссар. Уже где-то в конце очередной контратаки прошила вражеская пуля грудь Фомина. От удара он не устоял и упал на землю, все еще стараясь удержать в слабеющих руках горячее тело автомата.

— Вот теперь можно и лежа... — пробормотал он кому-то.

Бойцы и подбежавший к нему особист Прядеин пытались

отнести его в ближнюю землянку, но он упорно отстранялся. В какой-то момент последняя короткая очередь комиссара сразила пятнадцатого немца. Силы покидали его и вскоре он умер на руках товарищей.

Смерть комиссара всколыхнула и бойцов и командиров. От яростного натиска ерастовцев захлебнулась очередная вражья атака, немцы дрогнули и попятились, где-то на старой промежуточной траншейке они попытались было закрепиться, но также не удержались и были отброшены на край леса.

Бой этого дня был особенно тяжелым и кровопролитным — потери у лыжников были ощутимыми, но противник потерял больше — более сотни вражеских трупов остались лежать на местах, где им пришлось столкнуться с лыжниками.

Да, особо жарким был этот день. Враг свирепел, но и вои- ^v ны плацдарма стояли насмерть. Отвага и сила помогала им в неравном бою. А враг все сжимал кольцо. Нависла опасность над складом боеприпасов батальона — землянки, вырытой в глубине рощи. Немцы были близко и склад мог попасть в руки врага, комбат дал приказ взорвать склад. Арапов и красноармеец Ермоленко уже подожгли шнур, резвый огонек устремился к землянке. И тут из-за деревьев выбежал связист Пышкин:

— Спасай склад! Немцев погнали!

Огонек не остановить, остались считанные секунды и все взлетит на воздух... Но тот же Ермоленко забыл о секундах, уже у самого окончания он рывком отдергивает бикфордов шнур — до взрыва мгновение, но победила смелость. И боеприпасы снова в ходу.

В этот день Ермоленко дважды, выручая товарищей, спасал положение. Бой не утихал и немцы снова пошли в атаку. Вот они уже в полусотне метров... А лежащий рядом 50-миллиметровый миномет молчит, да и обзора для стрельбы нет — мешает высокий горб землянки. Подхватив миномет под мышку, он взбегает с ним на крышу, мостит плитой на нетолстом земляном покрове и вот уже мины посыпались на место, где начали скопляться солдаты. Ободренные удачной стрельбой, минометчика, с фланга поднялась группа бойцов во главе с политруком Носковым.

Геройски воевал в этот день политрук Носков — ходил в атаки и контратаки, в особо опасные минуты залегал за станковый пулемет, так за ним и погиб — фашисты навалились на него скопом. Уже вечером в одной из жарких рукопашных схваток пулеметчик А. И. Паньков выстрелил в упор в немецкого офицера, при осмотре убитого обнаружил на нем полевую сумку политрука Носкова... Известие о смерти политрука в батальоне было встречено горестно и больно.

После вчерашнего первоначального артиллерийского налета проводную связь все еще не удалось восстановить и комбат вынужден был пользоваться информацией только через посыльных. Письменные донесения до адресатов доходили очень медленно, а порой и вовсе не доставлялись — гонцы гибли на переправе или на берегу от выстрелов вражеских снайперов и пулеметчиков. Все усложнявшаяся обстановка требовала принятия срочных мер для оказания помощи батальону. После долгих раздумий Ерастов принял решение добраться до дивизии самому и, оставив за себя замкомбата старшего лейтенанта Витвиц- кого, с группой бойцов и сержантом госбезопасности из особого отдела НК. ВД С. К. Пряденным переправился на другой берег реки. Весеннее половодье было в полном разгаре. Волхов, напоенный талыми водами сверх своих пределов, вышел из берегов и заполнил все низинные и пойменные места. Это значительно затруднило переправу на лодках и понтонах, которых не хватало — многие были разбиты или потоплены еще при первом вражеском артналете.

Самовольное появление Ерастова в штадиве вызвало бурное недовольство начальства. Генерал Визжилин устроил комбату довольно сильный разнос. Но выслушав его доклад о действительной обстановке на плацдарме и поняв, что она во многом от комбата не зависит, приказал принять все меры к восстановлению положения и сам пообещал оказать неотложную помощь.

По возвращении на плацдарм. Ерастов к 12 часам 1-го мая создал две боевые группы по очистке захваченных участков от противника, которые были возглавлены Прядеиным, курировавшим батальон. Группы после двух стремительных атак под крики «Ура» выбили немцев с занятой ими второй линии обороны и леса, в котором закрепился враг.

По обещанию комдива стало прибывать и пополнение. В этот день на плацдарм переправились с восточного берега саперы 577-го отдельного саперного батальона: вначале взвод младшего лейтенанта Бакусова, позднее еще один взвод под команованием лейтенанта И. К. Квитки.

«... 30-го апреля я взял второй взвод и уже первого мая был на плацдарме, — рассказывает уже в мирное время Иван Ки-

риллович. — Нас туда переправили на самоходных баржах понтонщики. На рассвете я был в блиндаже командира батальона Ерастова. Там уже были замполит и начальник штаба батальона. В блиндаже темно — коптилка из гильзы, даже нельзя различить лиц. Но Ерастова я запомнил, он много говорил со мной (если это можно назвать «много» — минут семь-восемь, больше обстановка не позволяла). Лицо волевое, умное, говорил прямо.

— Там смерть... Трудно будет...

Мы влились в ряды стрелков. Это были молодые, хорошо обученные и вооруженные солдаты. Имели опыт войны — с первого дня воевали. Сформирован лыжный батальон из сибиряков, в большинстве пограничников. Ребята были отличные... Второго мая меня ранило в голову разрывом немецкой гранаты. Утром третьего мая я был переправлен на восточный берег реки Волхов, а оттуда попал в госпиталь... »

После возвращения комбата на плацдарм между ним и штабом дивизии была установлена прямая связь с помощью главной рации дивизии типа РСБ и со стороны лыжного батальона — радиостанции РБ, последняя обслуживалась радистами Лычевым и Пятовым. За все дни боев на плацдарме с 1-го по 5-е мая было принято 82 радиограммы *.

Чтобы понять всю сложность и напряженность происходящего на плацдарме, нельзя обойтись без ознакомления с записями радиообмена.

Так уже в 17-00 после проверки связи в первой радиограмме комбат передал:

«Высланный вами лейтенант Князев следует к вам с докладом-донесением. Прошу выслать замену. Эрастов. (Здесь и далее по всему тексту радиограмм фамилия комбата начинается с буквы «Э» — принимающие главной рации делали это совершенно бездумно, не придавая значения — в этом сочетании слова Ерастов, произносить «Е» было легче и привычнее. Но такой, вроде бы на первый взгляд «невинный» фактик много лет спустя после войны привел к довольно тяжелой ошибке, о которой мы расскажем позднее).

«8-45 — Визжилину. Занимаю 300. Перемещаюсь в глубь рощи. Противник активности не проявляет. Я — наличие состава _ 85—90, продвигаюсь вперед. Прошу подкрепить 100, в южной окраине противник закрепляется. Эрастов.

9-50 — Шапошникову: Срочно шлите дополнительно снарядов. Эрастов.

15-05 — Наши пошли в контратаку по очистке территории. Противник оказывает сопротивление. Минометно-пулеметный огонь. Эрастов».

Дальше идет обмен мнениями, доклад обстановки. В 12 часов дня комдив поздравляет личный состав лыжного батальона с Днем Первого Мая. В боевом донесении штадива штабу корпуса на 22-00 1. 05. 42 читаем:

«На участке 47-го ОЛБ противник вел активные действия по удержанию занятого района юго и юго-восточнее опушки рощи. На всех участках вел автоматно-пулеметный огонь с переменной активностью *. Артиллерийско-минометный налет по участку 47-го ОЛБ из района Водосье—Пехово—Пертечно. Калибр 105, 150 и минометов среднего калибра. В районе Водосье после огневого налета по участку 47-го ОЛБ наблюдалось оживление противника. Предположительно готовится наступление.

47-й ОЛБ с подразделениями, выделенными для усиления,, выполняет задачу по восстановлению прежнего положения и контратакой выбил противника из второй линии обороны на юго- и юго-восточную рощу. (Подробные данные даны опергруппой штадива). Телефонная связь с 47-м ОЛБ не восстановлена. Кабель через Волхов провисает, не выдерживает и рвется.

Уровень воды повышается».

Радиообмен:

«16-20. Немедленно давайте помощь людьми. Эрастов.

— 50. Воробьеву. Поддержите огнем по Водосью, координаты 31-70 по мыску леса.

19-50. После проведенной контратаки противник вытеснен на левом фланге во второй линии, правый фланг занят полностью. Без получения подкрепления удержать оборону не смогу. С наступлением темноты отхожу на исходные позиции. На юго- восточной части отражена атака».

Только в 21-25 начальник штаба дивизии полковник Банников радирует:

«Мальчики высланы. Принимаем все меры поддержки. Сообщите, что нового».

2-го мая батальон на вызовы не отвечает, сделан запрос соседу лыжников — 1012-го сп: слышит ли тот рацию ОЛБ, оттуда ответили, что не слышат.

В эти часы обстрел позиций противника продолжался, а сам комбат, принимая только что прибывшее пополнение, распределял его по своему участку, одновременно делая перегруппировку сил. На плацдарме скопилось много раненых, их надо было отправить на правый берег. В три часа ночи Ерастов снова выходит на связь: лодок для переправы раненых не хватает.

«Рущакову **. Осталось 4 корыта, дайте 4. Эрастов». Это была последняя радиограмма — связь с батальоном снова прервалась из-за повреждений.

* ЦАМО, ф. 1586. on. 1, д. 20, л. 90.

** Рущаков — Дивизионный инженер.

В 5-05 штадив передал: «Донесите количество противника, действующего против вас 1-го мая, подробнее точное положение батальона к исходу дня. Коняшин». Связь на этом прервалась. Немцы подступили вплотную, пришлось спасать рацию, переносить ее в более безопасное укрытие.

Из донесения штадива на 10-00 2. 05. 42:

«... На участке 47-го ОЛБ в 5-30 с южной стороны опушки и центрального участка группа противника пыталась прорваться вглубь, но была отброшена активным огнем. На всех участках автоматно-пулеметный огонь, а по отдельным местам методический атриллерийско-минометный обстрел, короткие огневые налеты. С рассветом активность огня понизилась. ОЛБ продолжает восстанавливать свое положение, упорно удерживает занятые рубежи. Восстановлена телефонная связь через Волхов».

В 15-35 от Ерастова поступила первая радиограмма:

«Положение напряженное. Требуется 300 снарядов. Зраетов.

17-20. Огонь по вчерашним установкам.

— 40. Координаты 33-71. Огонь! Окружают.

— 20. Воробьеву по указанным целям.

18-23. Противник атакует по всему фронту.

18-35. Отвечайте упорным автоматным и ружейным огнем. Артиллерией поддержка. Координаты 33-71. Наблюдайте. Корректируйте.

18-45. Артогонь хорош. Давайте больше.

— 50. Окружают.

— 07. Людей нет. Удерживаю квадрат 400. Что делать? »

Возвращаясь к обстановке после десяти часов утра, надо

сказать, что с этого времени противник повел разведку небольшими группами, позднее с запада и юго-запада при поддержке минометного и артиллерийского огня позиции батальона были атакованы двумя ротами численностью по 150—160 человек. Яростным напором противнику удалось оттеснить лыжников и ж 22 часам снова овладеть второй линией обороны батальона. Положение значительно усугубилось, под контролем ерастов- цев остался квадрат площадью в пс? лукилометр. Было много раненых и убитых.

Нужно было срочное пополнение в людях, но оно все не поступало.

«17-07. Что делать? Людей нет. Удерживаю квадрат 400 метров.

19-10. Порыв провода. Восстанавливайте на своей стороне.

19-40. Давайте срочно огонь 37-71 севернее и на юг. Ерастов.

19-50. Приготовиться к приемке рущаковского имущества, которое в течение ночи использовать полностью. (Здесь речь

идет о прибытии понтонов для эвакуации раненых. Прим авт. ) Проверить по берегу порыв связи и устранить. Сигунов».

19-42. Огонь хорош. Давайте больше и дальше с рассеиванием с севера на юг.

19-45. Ни шагу назад. Меры принимаем, усиливаем огонь. О действиях радируйте каждые двадцать минут. Визжилин.

13. 9. 42. 50. Квадрат 400 удерживаем.

13. 9. 43. 00. С наступлением темноты прибудет понтон с людьми и боеприпасами. Подготовить приемку. Сигунов.

20-03. Визжилину. Противник 200 метров от берега.

20-10. Коробка, Коробка, как быть? Лычев.

20-15. Прижимает к берегу.

20-20. Где вы? Что противник делает?

20-25. Огонь хорош, до сигнала прекратить.

20-30. Требую решительных действий соседа и Курашева, («Сосед»—1012-й сп, Курашев В. И. — командир 834-го артполка. — Прим. авт. ).

20-35. Немедленно вышлите гранат, всех видов патронов,

29. 9. 42. 38. Сто метров от берега противника целый полк. Что делать с рацией?

29. 9. 43. 00. Шлите гранат. Патроны ППШ.

21-20. Сегодня будут в воздухе. При появлении обозначить себя цветными ракетами в сторону противника.

21-30. Нужны ли снаряды для 45, 82, РГД? Сигунов.

21-35. Идем все в бой. Дайте огонь 170 метров.

21-40. Кто подписывает РГ? Давайте подписи.

21-45. Рацию не оставлять. Визжилин.

21-50. Дайте лодку для раненых.

? Получили ли вы указание хозяина?

? Через 50 начнется работа».

С этого времени связь с плацдармом была вновь нарушена, попытки восстановить ее положительных результатов не дали, как складывалась обстановка в эти часы до полуночи, осталось неизвестным. Рация лыжного заработала только в час ночи. Связь на 3-е мая была короткой.

1-10. Подготовиться к приемке груза. Об исполнении доложить.

1-15. Груз и люди на острове. Дайте лодки?

1-25. Корыт имеем только два. Переправляем мальчиков.

5. 34. Задедюринцы ждут команды огонь.

6. 05. Приготовить огонь по координатам 33-70, остальной огонь 33-71 в центр, с севера на юг.

2-40. Вам выслана еще коробочка. Держите непрерывна связь.

2-45. Представьте захваченные документы. Банников.

4) 50. Нарочным шлите схему расположения. Банников.

СС

5) 10. На вас действует по берегу Воробьев. Уточните координаты».

Дальше плацдарм на вызовы не отвечал.

С этих минут передача прервалась снова — Ерастову было не до разговоров: в пять часов тридцать минут на позиции батальона обрушился очередной и особо сильный налет артиллерии, хотя и недолгий. Сразу появились раненые и убитые, были еще больше повреждены и засыпаны многие окопы, снова уже в который раз завалило рацию — немцы охотились за ней. Снова пришлось делать перенос.

Сразу же после артиллерийской обработки и без того порушенных ерастовских позиций, пошли вперед хмельные немецкие роты общей численностью в две с половиной сотни солдат и офицеров. Встреченные лобовым и отсечным автоматным и пулеметным огнем наступающие гитлеровцы местами залегли, кое-где попятились назад, снова вступила в дело вражеская артиллерия и минометы. Снова пошли атака за атакой, остервенелые и кровопролитные. Уже само начало боя показало, что сражение будет трудным и затяжным.

Прошедшие пятеро суток непрерывных боев для комбата Ерастова были небывалым и первым в его жизни испытанием. Все, что он раньше думал о войне и знал понаслышке от тех, кто уже хорошо повоевал, сейчас не входило ни в какое _v сравнение.

Роща и подступы к ней превратились в ад кромешный. Противник, отменно знавший силы батальона и расположение его огневых средств, был неколебимо уверен в своей скорой победе, легкой и бескровной для своих частей. Один из пленных немцев, захваченных лыжниками, сообщил, что его начальство рассчитывало разделаться с защитниками плацдарма в течение суток и уже в первый день боя были уверены в этом — более половины площади Ерастовского плацдарма были уже у них в руках. Они считали, что противник сломлен и до его окончательного уничтожения остались считанные часы, о чем было и доложено вышестоящему командованию.

На деле все оказалось по-другому. Наступили вторые сутки, потом третьи, четвертые и пятые, а плацдарм все еще не был покорен и отчаянно сопротивлялся. Немцы приостановили даже нажим на соседний, Воробьевский плацдарм, сосредоточивая силы против лыжников. Раздосадованные упорством ерас- товцев, они ярились еще больше: каждая последующая атака проводилась с особой злобой и нажимом, усиливался до предела артиллерийский и минометный огонь. Бой ведется только на полное уничтожение.

Ерастов отчетливо понимал, что теперь ему в основном нужно надеяться только на свои силы, помощи авиации и при-

•еылки подкрепления с восточного берега, со стороны соседнего плацдарма, удерживаемого 1012-м полком, находившегося на расстоянии винтовочного выстрела, вряд ли можно надеяться: оттуда все еще доносились звуки сильного боя — подполковник Воробьев был тоже атакован. Немцы четко представляли значение этого близкого соседства и старались деблокировать взаимодействие между плацдармами, оттягивая и отвлекая силы полка, чтобы легче справиться с лыжным батальоном. И в значительной степени это им удазалось.

Сейчас'для Ерастова день и ночь слились в одно — он уже не различал их в этой смертельной круговерти. На КП сидеть не приходилось — обстановка на пятачке менялась ежечасно, комбат метался с фланга на фланг, от одного участка к другому. Ловил ухом звуки боя, быстро шел, а чаще, перебегал под пулями туда, где было жарче. За ним едва поспевал батальонный телефонист с катушкой кабеля, связывавшего комбата с рацией Лычева.

Ерастов хриплым и глуховатым от натуги и вынужденной бессонницы голосом, вырываясь вперед, подымал лыжников в атаку. Появление командира батальона на огневых точках и в цепи всегда их окрыляло, они с еще большей яростью снова и снова шли на орущих в очередной психической атаке немцев, ■ сталкивались с ними в рукопашке — тут то и пригодилась спортивная закалка с мирных времен — враг поспешно откатывался.

А в ушах комбата все еще устойчиво держался резкий и недовольный голос генерала Визжилина, который с того момента, как комбат 47-го лыжного переступил порог штаба дивизии, сорвался со своего обычного ровного и маловозмутимого тона, обозвал его трусом и обвинил в малодушии. Еще в лодке, стремительно несущейся в темноте к восточному берегу, прислушиваясь к беспорядочной стрельбе на плацдарме и хмуро следя, как лихо работали веслами сопровождавшие его бойцы, Ерастов хмуро подумал, что вот прибудет он в штаб, а там его могут не понять и даже обвинить в постыдном бегстве с переднего края. Так оно и произошло... Для стороннего, кто не знал или не представлял, что происходило на плацдарме, может быть это так и выглядело.

Но для самого Ерастова это был самый крайний, вынужденный особыми обстоятельствами шаг отчаяния — все предыдущие попытки точно и обстоятельно довести о складывающейся на плацдарме обстановке, добиться необходимой помощи при частых повреждениях телефонного кабеля в момент разговора с комбатом дивизии или начальником штаба (другой связи на тот момент со штабом не существовало), все эти попытки желаемых результатов не дали. А ряды лыжников с каждым часом все таяли и таяли: гибли бойцы, младшие командиры, не

было в живых комиссара Фомина, начальника штаба батальона старшего лейтенанта Юркина, двух командиров лыжных рот и многих взводных...

Вот тогда-то комбат и решился на необычное. Да, этому мог только помочь личный контакт с комдивом, прямой и горячий, неуставной и к тому же довольно нелицеприятный разговор для обоих. На резких поворотах и деле Ерастов не по годам был крут и упрям, не взирая ни на чины, ни на лица — сложившаяся обстановка подталкивала: за потерю плацдарма отвечать в первую голову придется командиру лыжного батальона. Выбора не было. Как в той русской сказке — пойдешь прямо — сам погибнешь, свернешь в сторону — коня потеряешь. Комбат решил идти прямо...

И даже сейчас, когда все для Ерастова и плацдарма близилось к недоброму концу, он считал, что не будь того проскока на восточный берег — батальона уже бы не существовало — лыжники, как и предсказывали немцы, не смогли бы продержаться до темноты. И все было бы кончено гораздо раньше^ И бесславно...

Забегая несколько вперед хроники радиообмена, прочитаем короткую запись в боевом донесении штаб дивизии штабу корпуса, о происходившем на плацдарме в первую половину дня:

«... На участке 47-го ОЛБ и 1012-го сп велись боевые действия живой силой. Артиллерийско-минометный огонь со стороны Завижа, Водосье, Хмелищи по участку 47-го ОЛБ.

... 47-й ОЛБ поддерживается живой силой, огнем 1012-го сп. Трижды контратаковали, отбрасывая превосходящего противника в живой силе противника с большими для него потерями». Продолжим радиообмен.

Только спустя час рация снова смогла выйти на связь — радистам Пятову и Лычеву и на этот раз удалось восстановить связь:

«6-20. Эрастову. Действуют ли ласточки?

6-23. Не действуют, были один раз.

4) 55. Результат ласточек какой?

5) 57. Ложились хорошо.

6) 45. Прибыли ли группы Воробьева?

8-50. Никаких групп не прибывало».

А произошло вот что: выделенная командиром полка группа в 35 человек из 1-го стрелкового батальона должна была атаковать южную опушку леса, которая раньше оборонялась третьей ротой, погибшей почти целиком в неравном бою. Здесь теперь находились немцы. Воробьевцы наткнулись на минное поле, замешкались и тут же были встречены сильным минометным и пулеметным огнем, открытым противником со стороны

деревни Водосье. Пробиться группе к лыжникам не удалось и, понеся потери от вражьего обстрела, взводы отошли.

А время бежало... Пока до командира 1012-го полка дошло донесение о неудачной попытке стрелков, пока была подобрана и выслана в помощь новая усиленная группа, контратаковавшая правый фланг и сумевшая оттеснить противника несколько назад, что помогло отвлечь части сил от ерастовской ■ обороны и облегчить ее положение, хотя бы на время.

«9-48. Стрелявшая батарея огонь ближе 200.

4. 12. Усилить огонь.

5. 05. Противник группирует силы. Ведет минометный огонь. Помощи нам нет. Ерастов.

11-28. Эрастову. Какая нужна помощь? Визжилин.

11-30. Помощь людьми и артогнем. Со стороны соседей шомощи нет.

11-45. Срочно артогонь. Противник атакует.

11-50. Эрастову. Немедленно начать решительное наступление, не ожидая помощи с воздуха. Требую прекратить мало- душничество и требую доложить. Визжилин.

8. 11. 42. 55. Ситалину. Оправдайте свое доброе имя. Наступайте. Не малодушничайте. На вас смотрят все и все вас обеспечивают. Визжилин.

1-15. Противник ведет усиленное наступление со всех сторон. Требуется немедленная помощь Воробьева. Находимся в квадрате 150 метров от берега. Ситалин.

1-30. Перейти в контрнаступление. Воробьев начинает действовать. Визжилин».

Здесь нельзя не обойтись без комментария происходящего в эти тяжелые минуты. Контрнаступления, как приказывал комдив, быть уже не могло. Слово «контрнаступление» здесь было слишком громким. Непомерно. Даже простая контратака... Как видно из доклада комбата, в 11-05 противник, прикрываясь минометным огнем, уже группировал силы для решающего броска, да к тому же, как. потом оказалось, ввел еще и подкрепление и начал наступление со всех сторон. Два эсэсовских ^батальона бросились на горстку ерастовцев в три с половиной десятка человек... Зажатых уже почти в сплошное кольцо, которое с каждым часом все сужалось и сужалось, как та бальзаковская шагреневая кожа. На виду у всех. Враг был уверен в своей победе. Еще вчера этот квадрат был в границах 400 > на 400 метров, сейчас уменьшился до ста пятидесяти

«Контрнаступление» в этих условиях было бы безумством— немцы «перемололи» бы храбрецов в считанные минуты. Трагическая развязка ускорена была бы в пользу противника.

Лыжники все еще надеялись на чудо и яростно отбивались. Как могли.

< 64

«12-35. Срочно шлите корыта для перевязанных. Быстрейшей помощи Воробьева.

8. 11. 43. 57. Атакуют. Прижаты к берегу. Эрастов.

8. 11. 44. 02. Прижимает.

13-07. Воробьев контратакует своим правым флангом. Ку- рашов весь огонь обрушивает на врага. Держитесь. Визжилин.

13-13. Давайте быстрее.

13-17. Высланы ли лодки для раненых?

13-37. Действует ли Воробьев?

13-38. Воробьев действует и активно продвигается правым флангом. Сигунов.

13. 11. 42. 50. Три контратаки отбиты. Трижды бросались в контратаку, но противник атакует всеми силами.

13. 11. 43. 05. Держитесь. Воробьев и мы все принимаем меры поддержать вас. Банников.

14-18. Через двадцать минут появятся ласточки. Следите за результатом и доложите. Сигунов.

14-30. Высылайте быстрее. Иначе...

14-37. Быстрее самолеты!

14-50. Быстрее самолеты. Прижимает...

14-50. Последние минуты. Самолетов нет.

14-52. Окружают К. П.

8. 11. 45. 55. Своим огнем отжимай. Воробьев помогает. Банников.

8. 11. 46. 00. Отстреливаемся. Самолетов нет.

15-05. Пятая батарея бьет по Волхову.

15-10. Отстреливайся. Держись. Все будет.

15-15. Отбиваемся гранатами.

15-22. Срочно высылайте за ранеными.

15-27. Ну, товарищи, наверное, до свидания... Пятов (Радист— примечание автора).

15-29. Будьте героями до конца. Держитесь. Добржинский (Командир радиовзвода. — Примечание автора).

15-31. Будем драться до последней капли крови».

Здесь необходимо показать, что происходило в эти часы на плацдарме и, в частности, как шел сам радиообмен. В начале рассказа указывалось, что радисты прибыли в батальон первого мая и не упомянуть об отваге радистов Лычева и Пятова нельзя. Тяжки, кровопролитны и трагичны были для них эти дни...

Фашисты стремились всеми силами лишить защитников плацдарма связи с восточным берегом и часто это им удавалось. Уже в первый день была разрушена телефонная проводка, разбиты лодки, с особым остервенением враг охотился за рацией. Они обрушивались на место ее расположения артиллерийским и минометным огнем, был разрушен блиндажик, из которого велся радиообмен, радистам пришлось срочно и неоднократно искать укрытия в окопчиках или насыпных дзотах в глубине

3. 136.

плацдарма, исправлять повреждения аппаратуры от осколков* комьев земли, обломков дерева.

Приведем некоторые места из воспоминаний Павла Далец- кого, рассказывающих об отважных радистах Лычеве и Пятове:

«... Трижды восстанавливали они порушенную связь по телефону и трижды шквальный огонь неприятеля разрушал ее. Не раз повреждалась и рация. Сейчас Виктор Лычев думал: «Ра- цию-то мы уж восстановим».

До войны он плавал на морских судах. Любил море, вольное небо, штормы и бури. Бури кидались на тонкие стены рубки, выли в антеннах, а Лычев посылал в пространство далекому человеческому уху слово за словом. Комсомолец Лычев, когда-то радиолюбитель и конструктор, осматривает то, что осталось от рации. Мальчишкой он, бывало, из ничего мастерил приемники.. Он сказал Пятову:

— Будет работать.

Пятов укрепляет землянку. Лычев возится с проволочками,, винтиками, коробочками. Никогда, ни в какую бурю не работал так Лычев. Когда солнце встало, он послал первую радиограмму. В ответ получил:

— Радируйте каждые 20 минут.

— Кто будет принимать меня?

— Я — Гвоздева!

— Будь внимательна, Гвоздева.

— Не пропущу, Лычев, будь спокоен.

Началась боевая страда. Они были как один день, эти бессонные четверо суток. Лычев сидел в землянке и по голосу Ерастова в телефонной трубке и по звукам боя извне знал, что происходит.

Утром огневой налет. Четыре мины одна за другой разорвались у самой рации. Лычев спокойно, как в морскую бурю» на корабле, радировал каждые 20 минут. Немцы шли вслед за шквалом огня. Ворвались в защитный дзот Черепанова, окружили юго-западную точку Арбузова, просочились к землянке командира. Их было много. Голос Ерастова погас в телефонной трубке—командир пошел в бой. Пули свистели и щелкали. Трещали, захлебываясь, автоматы. Но снова голос Ерастова в телефонной трубке: «Передай: немецкие атаки отбиты».

Так идет день, атаки сменяются атаками, огневой налет — новым налетом.

Ночью немцы подводили подкрепление. Ночью, ловя Гвоздеву, Лычев вдруг услышал далекую музыку. Пел нежный женский голос русскую песню и ему подпевала скрипка. Голос пел о любви, о встрече в весенний вечер, и Лычев вдруг почувствовал великую правду о том, что вот поет женский голос о счастье,, а он и его товарищи ведут смертельный бой. Точно встала во»

йесь рост великан русская женщина и благословляла Лычева ■ на борьбу, на подвиг, на защиту всего, что есть самое дорогое у человека в жизни.

Слезы навернулись на глаза Лычева и как' мальчик, который готов верить, что его слова дойдут, он прошептал: «Пой, милая, мы защитим тебя! »

А утром новые атаки. Немцы подбрасывают подкрепления. Защитники тают... Пятов погиб. Лычев работает один. Утро, день, вечер?

Дважды под огнем Лычев чинил рацию. Несколько раз немцы были совсем рядом, и радист с автоматом в руках стерег вход в землянку, готовый поразить всякого, кто приблизится. Им овладело странное состояние, он был вне жизни и смерти. Прошлое, настоящее, будущее все слилось в одно. Встало ■ и село солнце. Голос Ерастова в трубке был хриплый и тяжелый, потом совсем смолк. Лычев передал:

«Враг окружил, отбиваемся гранатами. Будем драться до последней капли крови! »

Как мы видим из записи радиообмена, последние слова Пя- " това были произнесены в 15-17 четвертого мая, а в 15-31 его уже не стало... Всего спустя 14 минут...

Но потом наступили вторые сутки, третьи и четвертые, а ■ плацдарм все еще упорно сопротивлялся, контратаковал, восстанавливал положение. Раздосадованный стойкостью лыжни- -ков враг еще больше свирепел, злобствовал, усиливая нажим с особым ожесточением.

Продолжим знакомство с записями радиообмена:

«15-31. Где Лычев?

15-32. Здесь.

15- 37. Огонь рассеиванием по фронту, — В глубину не осо-? > о» Передача снова прервалась — очередное повреждение.

«16-15. Рации 1012-го. Слышите ли ШТУ 47-го ОЛБ?

16- 16. от 1012-го сп.: Я тоже не слышу.

После долгих позывов в динамике штадива, через пятьдесят минут плацдарм отозвался снова.

16-45. Примите все меры по вывозу раненых.

16-52. Немедленно обстановку и численность противника. Алферов *.

* Герой Советского Союза, генерал-лейтенант Алфёров Иван Прокопьевич < 22. 03. 1897 г. ) уроженец Северо-Двинской губернии, Ляльского района, дер. Мысовская. Из крестьян, член КПСС с 1919 г. До революции — прапорщик, п Красной Армии с октября 1918 г., участник боев против Врангеля, ген. Дитернхса. Командир взвода, батальона, зам. командира полка по политчасти, в 30-е годы преподаватель кафедры Фбщей тактики в академии им. М. В. Фрунзе, член правительственной комиссии в Китае.

С 2. 7, 1941 г. — начальник штаба 2-й дивизии народного ополчения, начальник оперативного отдела 52-й армии, с 26. 8. 42 по 6. 10. 42 командир 288-й стрелковой дивизии, ^позднее — командир 6-го, 109-го стрелковых корпусов Действующей армии на Волховском, Юго-Западном и 3-м Украинском фронтах.

Награжден мед. «Золотая Звезда», 2-мя орденами Ленина, 3-мя — «Красного Знамени», орденам-и Кутузова 1 ст., Суворова 2-й ст. и многими медалями.

17-06. Пятой батарее бить левее 300 метров.

17-15. Алферову. Противник численностью свыше 200 человек снова группируется для атаки.

17-21. Эрастову. Энергично вперед, пользуясь затишьем. Все работают на вас. Доносить через каждые 20 минут. Виз- жилин.

17-27. Вылетели самолеты. Наблюдайте и доложите. Указать координаты противника. Указать свою боевую численность. Сколько требуется эвакуировать человек.

17-35. Не разрешать перегруппировку. Вперед. Все сметать. Действуйте. Визжилин.

? Доложите результаты атаки с воздуха и ваши мероприятия.

17- 53. Самолеты только что прилетели. Противник в центре координата 33/71 от берега озера 200—300 метров. Мальчиков 25.

18- 15. Огонь на 100 метров от берега и с. -в. опушки. Немного больше 100.

18-30. Чьих мальчиков?

18-31. Мальчиков 25 моих. Эвакуировать 50. Наступаем па всему участку. Припасы все. Шлите патронов, собираем в грязи. Помогите».

... Положение на плацдарме в эти минуты было безнадежным. Клочок земли с изуродованными и полузасыпанными траншеями враг теперь простреливал насквозь и остатки батальона— двадцать пять «мальчиков» — отважных и готовых на все после пятисуточного ада были теперь замкнуты в плотное кольцо, где свободно гуляла смерть. Фашисты подступили вплотную. Лыжники бросались врукопашную и гибли один за другим. Немцы негромко покрикивали:

— Рус, сдавайс! Капут!

В какой-то момент вокруг почти все обволоклось тяжкой и зловещей тишиной, выжидающей и грозной. Стрельба прекратилась, и Ерастов понял, что это совсем неслучайно — враг готовится к последней атаке... И что теперь оказать любую помощь будет некому и нечем... Осталось только расстрелять последний десяток патронов и бросить последние гранаты. А потом.

Двадцать пять... Они сейчас сидят в траншее и ждут его* комбата Ерастова, последнего приказа. Последней команды. А с ними еще и полусотня раненых. Их уже некому будет защищать. В числе тех двадцати пяти тоже есть раненые. У самого комбата рука прошита пулей, лицо все в ссадинах, обдым- лено, осунулось и почернело — пять бессонных суток, пять дней и ночей не прошли даром. Теперь в свои неполных тридцать лет он казался сорокалетним, прожившим недобрую долгую, жизнь. И они — его боевые товарищи, сегодня тоже выглядели

намного старше своих лет, многие из них совсем были непохожи на тех, как выглядели всего неделю назад. Каждый сидел в напряжении, настороженно прислушиваясь к устрашающей зыбкой тишине и, наверняка, думал о чем-то своем, самом дорогом и сокровенном в эти последние для каждого из них минуты...

Генерал-майор Р_ С. Колчанов, командовавший в то время 1014-м стрелковым полком, позиции которого находились почти напротив 47-го ОЛБ — на противоположном, восточном берегу, разлившегося как море Волхова, в своих послевоенных воспоминаниях пишет об этих часах:

Ерастов, понимая всю безнадежность положения, собрал находившихся в ходах сообщения живых сержантов и офицеров, коротенько изложил обстановку и в конце сказал:

— Вас осталась горстка. Что будем делать, товарищи? Отступать или останемся здесь до конца? В нашем распоряжении лишь одна вот эта высотка, где мы пока еще можем обороняться штыками и гранатами — патронов у нас мало...

Раненый в ногу парторг Васильев одним из первых решительно сказал:

— Отступать не будем... Только через наши трупы пройдут фашисты.

— Правильно, — послышались глухие негромкие голоса.

Решили драться до последнего... »

Комбат, морщась от боли в пробитой пулей руке, написал последние слова донесения штадиву и приказал старшему лейтенанту Задедюрину доставить бумагу на восточный берег. Командир батареи был хорошим спортсменом и пловцом, но сейчас он тоже был ранен — нижняя челюсть была забинтована, кровь все еще сочилась через перепачканную повязку, он был бледен и хмур. Артиллерист отчетливо сознавал, что кроме него сейчас идти некому: Волхов был, как никогда широк, на переправу лодкой и плотом надеяться не приходилось.

Упаковав поплотнее донесение, он спрятал его в карман, под обстрелом добрался до реки, сбросил сапоги и поплыл. Быстрые ледяные воды относили далеко книзу, плыть было тяжело: уже на середиие реки тело стало непослушным, сводилось судорогами. Временами он, по-видимому, терял контроль над собой, плыл в полусознании, его, почти бездыханного, случайно заметили свои и с трудом вытащили на берег в полукилометре ниже того места, где он начал заплыв. На руках донесли до санчасти полка и медикам с немалыми усилиями удалось отходить бесчувственное и отяжелевшее тело офицера. Донесение пошло в штадив.

На измятом, подмоченном во многих местах, просочившейся сквозь обертку водой, листке рукой Ерастова было написано:

«В лесу прифронтовом»—репетиция художественной самодеятельности диви­зии. Дирижирует П. В. Работное. Волховский фронт, 1943 г. 4 страница

«В лесу прифронтовом»—репетиция художественной самодеятельности дивизии. Дирижирует П. В. Работное. Волховский фронт, 1943 г. 4 страница