Глава 32. Часть 2. 1 страница

~*~Эдвард~*~

Я был охренительно счастлив, что мог забрать Беллу домой. Последние семь дней были, вероятно, худшими в моей жизни, даже переплюнули все прошлое дерьмо, связанное со смертью родителей. Неведение - худшие из зол. Не знать, когда она очнется, как скажутся ушибы головы, как все произошедшее отразится на работе печени и организме в целом. Нельзя было закрыть на это глаза, просто послав все к черту.

Я знал, что список ожидания доноров печени был чертовски длинным, да к тому же сама операция - адски дорогая. Сидя у ее постели без еды и сна, я мог думать только о том, хватит ли моих денег, если операция действительно понадобится. Я сдал кровь на анализ и был потрясен, когда узнал, что у нас с Беллой совпадает группа, хотя у обоих она была редкая, универсальная, донорская. Но это одновременно означало, что шансы найти донора печени, если потребуется пересадка, чертовски малы. Я был готов к биопсии, был готов отдать ей половину своего органа, хотя, скорее всего, моя печенка так же не в порядке. Но, если все-таки это будет возможно, то я стану донором, и, блять, с радостью. Насрать, что после этого не смогу взять в рот ни капли алкоголя, главное, что Белла будет со мной.

Вот всеми этими исследованиями я и был занят, пока Белла спала, а я не мог. Я хотел быть в курсе всего, что происходит с ее организмом, как он восстанавливается, и неважно, хорошая это была информация или не очень. Исходя из того, что я изучил сам, и что рассказал мне Карлайл, я понимал, что перевод из палаты интенсивной терапии не означает полного выздоровления и не дает каких-то гарантий. Дядя не подслащивал пилюлю, но я при этом делал вид, что все хорошо, когда находился с Беллой. У нее и так было полно поводов для нервов, не хватало еще и об этом переживать.

Я почувствовал невероятное облегчение, когда ее перевели из реанимации в отдельную палату, но опять же не спешил радоваться. Карлайл сказал, что у нее все еще сохраняется небольшой отек головного мозга, а состояние печени стало лучше, но не намного, поэтому он и не хотел выписывать ее. Я ненавидел больницы и не желал оставлять Беллу здесь дольше, чем это было необходимо. Рассадник недугов и немощи. Тут она легко могла подцепить еще какую-нибудь дрянь в отличие от моей стерильной квартиры.

Мне стало спокойнее, когда Беллу отключили от всех этих трубок, и она смогла немного передвигаться. Конечно, первое, чего ей захотелось – это принять душ. Я прекрасно понимал это желание, ведь ее волосы были охерительно грязными и жирными, и, наверно, голова сильно чесалась от запекшейся крови из раны.

Я даже мысли не допускал, чтобы позволить медсестре искупать Беллу. Во-первых, она понятия не имела, как мыть тату, а во-вторых, я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня и Беллы, видел надписи на ее теле. Мой член мгновенно среагировал, когда она коснулась дракона на моем бедре, пока я стягивал с нее сорочку, снова открывая письмена, которые девочка на себя наложила. Это произвело эффект лопнувшего пузыря.

Она была чертовски шокирована своим поступком, рассматривала надписи снова и снова, пока я раздевал ее, вспоминая лежащей голой на полу в ванной. Я думал, что опять не справлюсь с собой, как в момент ее первого пробуждения, но все же сдержался. Я чувствовал себя таким чертовски слабым, мне было очень стыдно: нельзя терять рассудок, когда Белла настолько нуждается в моей поддержке.

Добравшись до своего имени на внутренней стороне бедра, Белла остановила меня, и на мгновение мне показалось, что она хочет того, чего я не мог ей дать, ведь по-любому ее тело сейчас просто не в состоянии для подобного дерьма. Она настолько сильно похудела за такое короткое время, что было страшно смотреть на ее скелет, обтянутый кожей.

Я был совершенно не готов к тому, что произошло дальше, потому что уже смирился с тем, что она не помнила, как наносила на тело эти слова, что они не предназначались для меня. Я придерживал ее, слушая глубокие вздохи. Она прошептала мое имя, и я посмотрел на нее, подбирая подходящие слова для отклонения домогательств, боясь, что это обидит ее. Но я ошибся, потому что Белла сказала это, она призналась, что любит меня, и я понял, что это правда. Надежда, смешанная с болью и страхом, плескалась в ее глазах, точно так же, как и в моих, когда я признался ей. Только теперь я никуда не уйду.

Так я собирался доказать, что все дерьмо, все плохое, что я сделал, вся боль, что я причинил и самому себе, и людям, что все это больше не имеет значения, потому что у меня есть кое-что поважнее, то, чего нет у других. И неважно, что мы оба - в полном раздрае. Не важно, что нам обоим нужна дебильная терапия, чтобы хоть как-то походить на нормальную пару, или как там обычно говорят о двоих, которые вместе. Мы должны были пройти через все это дерьмо, чтобы обрести друг друга, чтобы перебраться на другой берег, стать сильнее и лучше. И может быть, если это сработает, то у нас получится что-то, получится быть вместе.

Я чувствовал, что мой мир пошатнулся, но этот момент был смазан беспокойством за ее психическое здоровье и эмоциональное благополучие. Я знал, что, даже смыв все эти надписи, не смогу заживить душевные раны, которые были так глубоки и не заживали до конца. И чернила тут не помогут, можно нанести кучу тату, но они не избавят ее от призраков прошлого. Прошло почти семь лет с момента убийства моих родителей, а я и близко не начал бороться со своими демонами, хотя уже должен был бы научиться справляться с этим дерьмом.

Я сосредоточился, выбирая Беллу полотенцем, стараясь не морщиться, видя каждый ее позвонок, когда она наклонялась. Нет, мне точно пора заняться дерьмом в своей голове, и чем быстрее, тем, на хуй, лучше. Я погладил Беллу по спине с выступающими костями, надеясь, что смогу помочь ей справиться со всеми проблемами, потому что это очень важно для нас. Трудно, но важно. Я мысленно отметил попросить у Карлайла телефон того врача, встречу с которым я пропустил. Как только перевезу Беллу к себе, и она попривыкнет, я назначу новую.

Белла снова уснула, не прошло и двух минут, как я пристроился рядом с ней на неудобной больничной койке. Карлайл сказал, что приходили из ОСР, и что они вернутся через несколько часов, чтобы поговорить с Беллой. Я понимал, что это рано или поздно случится, но хотел оградить ее от встречи с ними. Ей и так было несладко. Карлайл сказал только, что на нее напали, умолчав об анализах по части гребаного изнасилования, потому что это было лишь теорией. Мне реально плохело от всего этого. Эмметт и Джаспер даже заставили меня проветриться на улице, пока я не пришел в себя.

Я подготовился к новой встрече с агентами спец департамента, изучив все о Рогипноле и поняв, что Белла вряд ли чего-нибудь вспомнит, но это и к лучшему. Эмметту и Джасперу опять пришлось успокаивать меня, чтобы не дать никого убить, когда я узнал, что именно Джеймс увез ее из клуба, и что это он проводил там расследование. Но мне стало только хуже, когда выяснилось, что он пропал, да и Аро с Каем тоже.

Меня невероятно беспокоило, что эти трое были заодно, и что эти лохи-агенты вряд ли выведут их на чистую воду. Какой же я дебил, что раньше не дотумкал о связи между ними. Эти садисты были частью моего прошлого и продолжали доебывать меня в настоящем. Я знал, что там слишком много сложно закрученного дерьма, и девки из стрип-клуба будут держать рты на замке. Казалось, что только Роуз ничего не знала об этих грязных делишках, но мой параноидальный разум даже ее иногда приплетал в соучастницы. Конечно, я помнил, как она переживает за Беллу, и тут же отметал свои нелепые подозрения. Она была лишь пешкой их ебаной игре. Единственным лучом света во всем этом мраке была новость, что у Тани сломан нос, и, скорее всего, именно Белла наваляла ей.

Карлайл заставил меня принять успокоительное перед допросом Беллы, что было почти забавно, но я выпил таблетки, понимая, что они помогут мне прийти в себя и вынести все это дерьмо без лишних последствий.

Агенты прибыли, пока Белла спала, и я вышел в холл, где они разговаривали с Карлайлом. Я отчаянно нуждался хоть в каких-то позитивных известиях. Ну, пусть скажут, что нашли Джеймса, желательно в виде обугленных, изуродованных, расчлененных частей под мостом или как-то так. Но нет... все еще никаких следов, ни этого ублюдка, ни Аро, ни Кая. Я был охренительно измочален их беспомощностью и начал орать на них прямо в коридоре, понимая, что даже лекарства не помогают мне держать себя в руках.

Следователи поговорили с Беллой, но толку от этого было мало, они только расстроили ее, и я едва сдержался, чтобы не вспылить. Она почти ни черта не помнила, только смутные тревожные обрывки. Я был так близок к срыву, а кулаки просто зачесались, когда они показали долбанные фотографии. Перерыв, мне нужен перерыв. Я всегда знал, что у Джеймса не все болты в голове на месте, но это уже был перебор. Я почувствовал физическую боль, увидев это дерьмо. Словно сотня кинжалов вонзилась мне в сердце, и я даже не представлял толком, что бы хотел сделать с ним. Желание размазать его всеми возможными способами перепугало меня самого. Я нежно обнял Беллу, стараясь обуздать своих демонов, которые так и рвались наружу, ломая меня, отдаляя меня от нее.

Когда Беллу вырвало прямо в кровати, я больше не мог выносить это дерьмо, поэтому отнес ее в ванную, надеясь, что справлюсь с собой, если буду занят делом, пока она не уснет. Я старался не сжимать ее слишком сильно, потому что девочка была невероятно хрупкой и слабенькой. Это было сложно для нас обоих, но удерживало меня от срыва в пропасть.

Когда в палате, наконец, стало тихо, я отнес ее в кровать, наслаждаясь тем, как она обнимает меня за шею, понимая, что никуда не отпущу ее и никому не отдам. Карлайл, видимо, осознавая, что так я справляюсь со своей неуравновешенностью, не возражал. Он даже принес мне валиум и заявил, что, если я не приму его, он вколет мне аналог, потому что я был на грани. Он так же сказал, что назначил мне новую встречу с этим врачом, лечащим головы, поскольку первую я пропустил из-за всей этой умирающая-Белла ситуации, и это означало, что мне не нужно будет самому об этом просить.

Агенты приходили снова, но я заткнул их и не позволил снова мучить ни Беллу, ни себя. Я и сам не доставал ее расспросами, понимая, что она очень расстраивается из-за неспособности что-то вспомнить. Стоит отметить, я был рад этому. Хватит с нее жутких воспоминаний, с меня и так достаточно багажа ее прошлого, с которым еще предстоит справиться.

Как бы я хотел отвезти ее к себе домой, одна мысль не давала мне покоя. Ни Джеймса, ни Аро, ни Кая так и не нашли, и я полагал, что последние двое вообще покинули страну или штат. Наверно, это должно было успокоить меня, но нет. Это значило, что говнюки могли вернуться в мою жизнь, в жизнь Беллы, что, в общем, теперь было для меня одним и тем же. Нас уверили, что агенты проследуют с нами до дома, но при этом не останутся там. Это означало, что мы безопасно доберемся до квартиры, а вот потом...

Больше, чем все остальное, меня беспокоила Чикагская полиция. Интересно, как много человек там были втянуты во все это дерьмо, которым, скорее всего, Джеймс занимался несколько лет? Я переживал, что эти люди могли использовать свои значки не по назначению. Хорошо, что в принципе наше местное отделение полиции было под колпаком. И еще меня совершенно не радовало поведении СМИ, эта история была в каждой долбанной газетке, во всех местных новостях. Они выволокли все дерьмо на свет Божий, и это работало как и на пользу, так и во вред нам.

Я не хотел, чтобы Белла становилась объектом такого пристального внимания, но, поскольку офицер полиции по сути много лет преследовал обычного человека, который к тому же пережил жуткую трагедию меньше года назад, медиа схватились за эту историю и перемалывали косточки. Я перестал смотреть новости или читать газеты, потому что не хотел, чтобы Белла чувствовала мою неуверенность или мой гнев.

Тревога жрала меня поедом, и я начал задумываться, каково же было Белле испытывать это каждый день, просыпаться с этим жутким ощущением. Если так оно и было, то даже представить сложно, каково ей будет теперь жить с еще одним страхом. Карлайл периодически выдавал мне таблетки в течение этой недели, но все же он пытался просто разговаривать со мной обо всем дерьме. Это было очень странно, чувствовать, как изменились наши отношения за эти несколько дней. Я рад был поддержке Эмметта, Джаспера, Элис, Эсми, даже Розали, но именно Карлайл влиял на меня наиболее позитивно. Я орал на него постоянно, а он просто слушал. Когда я прекращал, он ждал, что я полностью успокоюсь, и только после этого вновь отпускал к Белле.

Я знал, что груб, но она была еще так слаба, все еще привыкала к новым лекарствам, назначенных Карлайлом, ей и без моих психов было нелегко. Я был готов к этому, Карлайл предупреждал. Пришлось даже купить специальный шкафчик для лекарств с замком. Я люблю Беллу, но не доверяю ее зависимости от таблеток и теперь не оставлю их в свободном доступе. Наверно, она взбесится, разозлится на меня, что опять же не прибавляло мне спокойствия.

Я все еще переживал, что это была попытка суицида, как первоначально предполагал Карлайл, зная ее историю с таблетками. Дядя советовался с другими врачами по поводу ее умственного и физического здоровья, прежде чем решил вопрос с выпиской. Все они пришли к согласию, что опасность миновала, и были довольны состоянием Беллы. В любом случае, я не собирался оставлять ей открытый доступ к лекарствам, даже если врачи не видели опасности.

Я упаковал все чертовы вещи в большую сумку, которая была ооооочень огромной, ее привезла Элис, помог Белле одеться, стараясь не циклиться на жуткой худобе ног и выпирающих ребрах, которые почти царапали мои пальцы при касании, просто натянул на нее штанишки и майку, поглаживая по бедрам. Основная цель – чтобы она поправилась до сотни фунтов к праздникам. Я даже не был уверен, сможем ли мы поехать в Вегас. Последнее время никто не напоминал о поездке, и я сам не собирался поднимать эту тему, чтобы не расстраивать Беллу. Решим все по факту.

Упаковав все необходимое, я пообещал доставить Беллу к Карлайлу по первому требованию. Я собирался привозить ее на осмотр каждое утро, чтобы убедиться в положительной динамике выздоровления.

Агенты сопровождения следовали по обе стороны от нас, пока я катил кресло с Беллой по коридору к выходу, где нас ждал Хаммер. Элис уже отнесла ТиКей в мою квартиру и расставила там ее приблуду, стоит признать, я слегка соскучился по этой придурошной кошке. Белла вообще с ума сходила от тоски по ней всю неделю, но она так же плакала по менее значимым поводам: из-за апельсинового сока, шоколада, даже из-за Hello Kitty пижамки, которую привезла е Элис.

Я помог Белле забраться в Хаммер, пока агенты грузились в свою тачку без номеров. Совершенно палевная машина. Они следовали за нами до дома. Белла была тихой и лишь робко улыбалась шуточкам Эмметта, который старался разрядить обстановку. Роуз очень хотела приехать, но не смогла из-за важного выпускного теста, который она и так сдавала последней из-за всего этого дерьма.

Именно Роуз была сильнее всех потрясена случившимся. Она не раз видела Джеймса в клубе, но понятия не мела, что он знает меня и Беллу. Роуз все время повторяла, что это ее вина, что ей не стоило уезжать из клуба. Мы пытались убедить ее, что это не так, а заодно и себя убеждали, что никто не виноват. Я, Элис, Роуз, все мы тяготились своим прошлым и тем, что не досмотрели за Беллой.

Девочка заметно занервничала, когда мы подъехали к дому. Эмметт подогнал тачку прямо к парадной двери, чтобы не тащиться далеко. Меня убивало состояние Беллы, такая разбитая, так быстро устает. Но Карлайл все время твердил мне, что это нормально, что она медленно, но верно восстанавливается, и все будет хорошо.

За стойкой в фойе сидел Маркус, и он впервые за все время, что мы с Беллой встречались, не одарил меня неодобрительным взглядом, скорее, он сам выглядел... виноватым. И, безусловно, он виноват, потому что ублюдок Райли, который дежурил в ту ночь, проебал изображение с камер черного хода, когда Джеймс тащил Беллу. А хуже всего было то, что, как мне сказали, Райли приходил в свой выходной, когда дежурил Маркус, чтобы подчистить за собой. И на пленках с камеры в лифте вообще ничего не было, как я уже говорил, скорее всего, именно Райли позволил Джеймсу проникнуть в дом незамеченным. Агенты из ОСР не особо делились информацией, потому что следствие еще не было закончено. Разумеется, я надеялся, что, как только они найдут Джеймса, мы получим ответы на свои вопросы.

Белла прижалась ко мне всем телом, как только мы вошли в лифт, она дрожала, как осиновый лист. Я гладил ее по спине, бормоча, что все будет хорошо, хотя и сам не был уверен, что будет...

Мы приехали на тринадцатый этаж, и девочка глубоко вздохнула, подняв на меня перепуганные глаза, словно сегодня за нами придет бабайка(п. п. в оригинале Бугимен персонаж устрашения в сказках). Честно говоря, я и сам не исключал такой идиотской возможности, учитывая все дерьмово-идиотские путанные события. Я почти тащил Беллу к своей квартире, потому что она еле передвигала ноги от нервной дрожи.

- Все будет хорошо, Котенок, ведь будет? – успокаивал я ее, вставляя ключ в новый замок. В припадке паранойи я поменял его, потому что мы не смогли найти мой ключ в квартире Беллы после того, как Элис и Роуз прибрались там. Я бы и ее замок сменил, но все-таки притормозил, потому что и так не собирался отпускать ее из своей квартиры и не был уверен, что она сама захочет туда вернуться. Понимаю, просить ее переехать ко мне сейчас, это немного... не знаю... охуенно рановато, потому что мы не так долго вместе. Но реальность требовала поспешать, ведь Белла нуждалась сейчас в заботе. Я только надеялся, что, когда девочка оправится, она не захочет возвращаться к себе, а я смогу адаптироваться к вечному беспорядку.

Как только мы вошли домой, я склонился, помогая снять ее чертовы ботинки, потому что она была невероятно вымотанной стрессом и поездкой и все время дрожала.

- Хочешь, отнесу тебя в кровать? – спросил я, а Белла взглянула на меня, склонив голову на бок.

Она слегка заулыбалась, облизнув губки. Мое тело начало реагировать прежде, чем я успел дернуть воображаемый стоп-кран, но мозги были в норме, и я, конечно, не сделал никакой глупости, просто в паху потяжелело. Белла покачала головой, запустив пальчики мне в волосы.

- Мы можем просто позависать немного? Я скучала по твоей квартире... – она замолчала, заметив ТиКейТу, которая притопала в коридор, тихонько мяукая. Белла склонилась, подхватила зверюшку на руки и потерлась щекой о ее мордочку. Слезы выступили на ее глазах и заструились по щекам.

Я отвел ее в гостиную, и Белла замерла на полпути, совершенно потрясенная, увидев свой диван у меня. Тут был и ее кофейный столик, потому что он был больше, чем мой, и не стеклянный. Мне не придется больше волноваться об отпечатках пальцев на прозрачной поверхности или что-то вроде того, которые доводили меня до нервного срыва. Белла остановилась, не дыша, не находя слов, снова напряглась и задрожала, издав чертов хныкающий звук. Меня перепугало все это до усрачки, я понятия не имел, что происходит, но она опустила кошку на подлокотник, обняла меня и расплакалась.

Я сгреб ее в охапку, сел на диван, пристроив Беллу себе на колени, понимая, что она просто в шоке. Я не знал, что еще сказать, кроме, «я люблю тебя», отчего она зашлась рыданиями пуще прежнего, так что я решил заткнуться, не зная, что сделать, чтобы облегчить ее боль.

Белла бормотала что-то бессвязное, хлюпая носом мне в рубашку, затихая, засыпая. Я не стал ее тревожить, потому что был рад, что Белла не сопротивлялась проживанию у меня, а ведь она могла быть очень упертой. Я прилег, прижав девочку спиной к своей груди, и, поскольку она очень крепко уснула, включил телик. Я продолжал придерживать Беллу, а сам смотрел повторы Гриффинов и Южного Парка, так как хотел слегка отвлечься от недели в больнице.

Наверно, я тоже задремал, потому что словно из тумана услышал звонок мобильного. Белла что-то промямлила во сне, поворачиваясь ко мне лицом, но мои руки крепко удерживали ее. Это было необходимо, потому что, если бы девочка совершила свой маневр без моей поддержки, то плюхнулась бы на пол. Я схватил телефон, стараясь придерживать Беллу, которая ерзала и крутилась в моих объятьях. Она все же перевернулась, прижалась лицом к моей груди, и я погладил ее по спине, приняв вызов телефона, который заколебал пиликать. Белла только простонала, забубнив что-то мне в рубашку, стараясь спрятаться там.

Звонила Эсме, спрашивала, что нам привезти на ужин. Зыркнув на часы, я понял, что мы проспали несколько часов. Я должен был отнести ее в постель, а вместо этого завалился рядом на диване, который был не намного удобней крошечной больничной койки, на которой мне пришлось спать всю неделю. Ну, привык я что ли уже крючиться? Но на диване все-таки было удобнее, чем та той кровати. Белла лежала рядом со мной, все еще дремля, пока я говорил Эсме, что у меня в холодильнике - шаром покати, потому как я не был дома неделю, и любая еда будет кстати.

Я позволил Белле поспать еще немного, а сам наблюдал за ней. Ее лицо казалось таким бледным и осунувшимся в тусклом свете комнаты. Теперь, когда мы приехали из больницы домой, я еще сильнее осознал, что мог потерять ее, и от этой мысли мои руки сжали девочку крепче. Я знал, что впереди у нас нелегкие времена, и я все еще надеялся, что Белла вспомнит, что сделал или не сделал Джеймс.

Но при этом эгоистично желал, чтобы она никогда не вспомнила все это ужасное дерьмо. Не думаю, что смог бы справится со своими нервами, если бы Белла рассказала, откуда у нее все эти синяки. Эти отметины и так сводили меня с ума, и, если бы я узнал об их происхождении, то сдурел бы окончательно.

Я чмокнул Беллу в щеку, поморщившись от своего поганого дыхания, но понимая, что это неважно. Я продолжал целовать ее снова и снова, пока девочка не начала шевелиться, просыпаясь, выглядя такой смущенной и чертовски милой.

- Я вся взмокла, - пробормотала Белла, потеревшись лицом о мой торс, открывая глаза.

- Ты в порядке? – спросил я, изучая ее лицо, пока Белла озиралась вокруг. Я мог только представить, как чертовски потерянно она себя чувствует. Девочка кивнула, медленно садясь и постанывая, пытаясь сохранить равновесие и одновременно гладить меня ладошкой по груди.

- Ты перенес мой диван сюда, - заявила она, осмотрев его, а потом снова перевела глаза на меня, грызя губку, и я задергался, ожидая новый срыв. Если я еще мог как-то справиться с этим, но вот на здоровье Беллы ее истерики определенно не скажутся позитивно, поэтому лучше уж из кожи вылезти вон, но не позволить ей расклеиваться.

- Да, твой удобнее, и ты можешь остаться здесь... сколько захочешь, - кивнул я.

Я бы хотел сказать: оставайся навсегда, но не хотел гнать лошадей, хотя и сомневался, что наступит время, когда ей будет спокойно в своей квартире. Надеюсь, она правильно меня поймет и не будет искать скрытого смысла в словах. Белла слегка кивнула, и я даже не видел ее лица при этом, потому что она наклонилась к журнальному столику, погладив пальчиками царапины, которые остались от ее каблуков той ночью, когда она дефилировала в одних чертовых кексовых туфлях. Казалось, что это было сто лет назад, но моя память участливо подбросила картинок, и пришлось подавлять свои инстинкты. Я не хотел давать Белле ни малейшего повода для секса, и сам себе уже пообещал, что не притронусь к ней, пока она не наберет вес. Хотя даже не знаю, сколько времени это займет.

Она еще была не в курсе этого решения, да я и не собирался заводить с ней разговор о том, что она слишком худая для секса. Но, и правда же, чересчур хрупкая, я могу причинить ей боль, удовлетворяя свои потребности.

Эсме привезла еду, и Белла съела достаточно много, хотя я старался не слишком явно следить за ней, зная, что ее будет раздражать моя дотошность в этом вопросе. Когда тетя ушла, Белла пожелала принять ванну, и я согласился, что это чертовски отличная идея. Нам обоим нужно было расслабиться, и это идеальное место.

В спальне я показал Белле шкаф, полный ее вещей, одежды и других девчачьих прибамбасов, которые могли понадобиться. Она открыла верхний ящик, зарделась, увидев в нем свой корсет, и быстро захлопнула его. Я закатил глаза, кажется, Белла не будет домогаться меня ближайшее время.

- А мои тапочки здесь? – спросила она, оглядывая комнату.

- Я даже не знаю, - ответил я, усаживая ее на кровать, потому что она с трудом держалась на ногах. Я искал это розовое дерьмо, но безуспешно. Не знаю, чего она так зациклилась на них, почему для нее так важны эти чертовски уродливые тапки. Но, видимо, важны и нужны, и мне придется их поискать. И лучше не показывать Белле, что я на грани.

- Может, я начну набирать ванну, а потом пойду, поищу их? – предложил я, и девочка кивнула, хотя было заметно, что она предпочла бы другую последовательность, но не посмела спорить. Я не мог не улыбнуться, потому что в Белле тоже были некоторые признаки ОКР, которые она определенно не принимала во внимание.

Я включил воду, бросил в ванну английской соли, заметив сумку, которой раньше тут не было. Полагая, что это какие-то хренульки для Беллы, я расстегнул ее, ожидая увидеть шампунь и прочую нужную дрянь, которую сам постеснялся бы купить. Но там было то, что я никак не ожидал обнаружить – тампоны и все такое. Я отдернул руку, словно сумка могла цапнуть меня за пальцы.

Я поспешно закрыл ее и спросил Беллу, нужно ли ей еще что-то, сделав себе заметку, захватить шампунь и гель для душа из ее квартиры, потому что я скучал по этим запахам на ее теле.

- Не могу найти свои ключи, - проговорила Белла, роясь в сумке, которая стояла на комоде, для чего ей пришлось, конечно, встать с кровати. Ее движения становились все более настырными, потому что она никак не могла нащупать то, что искала, и начинала злиться. В конце концов, Белла вывалила все содержимое на пол. Нашелся ее сливочный блеск для губ, и она, облизнув предварительно губки, нанесла его.

Мне пришлось сделать несколько глубоких вдохов и прочитать мантру о секс-воздержании про себя еще раз. Но это не значит, что я собираюсь воздерживаться от поцелуев. Белла снова начала рыться в хреновинах на полу, и я не мог не удивиться, сколько же дерьма влезает в девчачью сумочку. Я опустился на колени рядом с ней, заключая ее руки в свои.

- Белла, все в порядке, у меня есть запасной ключ, - мягко проговорил я, стараясь не спровоцировать новый срыв.

Она подняла на меня непонимающий взгляд и провела пальчиками по моей щеке.

- Но я же просила тебя... – начала она, но не закончила.

Я знал, почему она так внезапно переменилась, и понимал, почему: лекарства больше не действовали на нее, даже те, что ранее прописал Карлайл, были запрещены из-за повреждения печени и детоксикации. Теперь Белле придется самой справляться с эмоциональной перегрузкой. Риск переборщить с таблетками сейчас был как никогда велик, и я был готов иметь дело с любым ее срывом, лишь бы снова девочка не загремела в больницу.

- Я сделал два экземпляра тогда, потому что все время теряю подобную хрень, - объяснил я, и Белла слегка улыбнулась, наверно, потому что я ругнулся.

Я наклонился и провел своими губами по ее, желая целовать сильнее, сжимать крепче, потому что лишь такой способ утешения Беллы мне был известен. Но я знал, что не могу позволить себе этого, так что я смаковал ее медленно, чувствуя вкус сладкого блеска для губ, который она только что нанесла, и не остановился, пока не съел его весь с ее рта.

Белла издала низкий стон и обвила меня руками за шею, прижимая к свой рот к моему, скользнула язычком по моей нижней губе, и я проделал с ней то же самое. Мы просто сидели на полу и целовались, как придурошные подростки, минут пять, наверно, пока я не расцепил ее руки на моей шее.

- Ванна сейчас переполнится, - улыбнулся я ей в губы. Белла протестующе застонала, но отпустила меня. Я вернулся в ванную и оставил лишь тонкую струйку, чтобы вода не остывала.

- Залезешь? – спросил я, стоя в дверях, пока Белла рыскала по кармашкам сумки, все еще ища ключи.

Она покачала головой, отвлекаясь на минуту.

- Нет, я подожду, пока ты вернешься, - сказала она тихо.

Я схватил ее телефон с тумбочки и протянул его Белле.

- Если вспомнишь еще что-то, то просто набери меня, и я все принесу, хорошо, Тигра?

- Хорошо, - улыбнулась она, снова отвлекаясь, потому что я наклонился, чтобы погладить ее плечо. Белла одарила меня нежным поцелуем в щеку. Я встал и направился к выходу.

- Эдвард, запри дверь, ладно?

Голос был напряженным и звонким, и я с лихвой почувствовал в нем последствия пережитого.

- Конечно, Котенок, - улыбнулся я, и Белла вернулась к потрошению карманов сумки.

Меня слегка замутило, когда я запер свою квартиру и отправился по коридору к ее двери. Ненавижу саму мысль, что приходится оставлять ее одну, даже на минутку. Я сжимал в руке телефон, слегка взволнованный ее копошением в сумке, и уже почти решил вернуться, но успокоил себя. Всего-то пара минут, все будет в порядке.

Я сунул ключ в замок, услышав знакомый щелчок, и толкнул дверь. А еще я запер ее, как только вошел, чувствуя, что это необходимо. Я не был готов вернуться в эту квартиру так скоро, вернуться туда, где нашел Беллу, почти ушедшую в лучший мир. Я старался прогнать образы, которые тут же накатили в памяти. Все же хорошо, Белла в порядке, она выздоравливает. Надеюсь, что после сеансов терапии, она излечится и эмоционально, хотя вряд ли такое лечится до конца. Это дерьмо никогда не проходит окончательно.

Я включил свет, чувствуя себя маленьким мальчиком, который боится темноты. Элис и Роуз прибрали на кухне. Все вещи Беллы опять лежали в шкафах, которые скрывали жуткий беспорядок, царивший там. Это напоминало то, как я чувствовал себя сейчас.

Я прошел по коридору, ступая на половицы, которые в последний раз, когда я находился здесь, были запачканы Беллиной кровью. Я не включил свет в спальне, сразу направившись в ванную, и почувствовал, что волнуюсь, стоя в дверном проеме, глядя на то место, где находилось ее тело. Я опустился на пол и прижал руки к холодной жесткой плитке, пытаясь понять, почему мне окутывает паника, ведь с Беллой было все нормально. Но я словно переживал это дерьмо заново.

Мой телефон зазвонил, вытаскивая меня из воспоминаний и болезненных чувств, которые охватили меня, это была Белла.

- Котенок, - я быстро поднялся. – Все нормально? Ты хочешь, чтобы я вернулся? – спросил я, тяжело сглотнув.

- Не-не, все в порядке. Я просто хочу, чтобы ты принес еще пару вещей, - тихо проговорила Белла, ее голос заверил меня, что я был ебанутым параноиком.

- А, хорошо, что тебе нужно? – спросил я, подходя к душевой кабине и хватая то дерьмо, которое вернет ей ее привычный запах.

- Ммм, а ты можешь принести мне мою подушку? Я по ней соскучилась… и ммм… - она промямлила что-то, но я не расслышал, что она сказала.

- Что? Я не понял последнюю часть? Ты уверена, что с тобой все хорошо? – опять спросил я, потому что она так странно звучала, что я не понимал, какого хера происходит.

- Все хорошо, Эдвард, - фыркнула она, давая понять, что у нее действительно все нормально, это просто я был дебилом. Она забормотала дальше, громко вздохнув. – Можешь ты, ммм, может быть, ты сможешь… взять мои вещи изприкроватнойтумбочки? – протараторила она.

Я подошел к этой тумбочке и открыл ящик, заглядывая туда, потом включил лампу, чтобы увидеть, что там лежит. Бляааааа. Я задохнулся кашлем, когда понял, что она хотела, чтобы я взял ее… игрушки, сексуальные игрушки. Ее фиолетовый вибратор, которым она трахала себя, об него сейчас разбивались все мои обещания не трахать ее, пока она не поправится.

- Ммм, Белла, я не уверен… - я запнулся, чувствуя себя двенадцатилетним парнем, которого поймали разглядывающим порно тайник своего папаши.

- Они не нужны мне сегодня, я хочу, чтобы они были рядом, когда я почувствую себя лучше… - она замолчала, в ее голосе слышалось смущение.

- Конечно, я принесу их… мне их все сложить в сумку? – спросил я, вынимая желтый вибратор и представляя, что она позволяет мне использовать его, когда она выздоровеет… в том самом месте, где побывал мой палец в прошлый раз, когда мы занимались сексом. От этой мысли мой член затвердел, это был первый стояк за всю неделю, не считая того, в душе, в больнице, когда Белла провела пальцем по дракону на моей ноге… и того, когда она провела языком по губам, когда мы вернулись домой, и того, когда она накладывала блеск для губ минут десять назад…

- Пожалуйста, - ответила она. Интересно, она нарочно так делает, или, это невинная просьба.

Я услышал звук открывающейся двери и немедленно похолодел: вдруг Белла пришла сюда, чтобы заставить меня использовать один из ее вибраторов прямо сейчас.

- Белла, где ты, черт подери? – немного взволнованно спросил я.

- Что? – переспосила она, в ее голосе слышалось искреннее удивление.

- Где ты? Ты здесь? – спросил я, двигаясь по направлению к двери.

- О чем ты говоришь? Я в ванной, смотрю на твой порно тайник, - Белла слегка хихикнула, и я слышал, как она переворачивает страницы на заднем фоне. По крайней мере, не ругается. Я остановился, больше не приближаясь к двери, в моей памяти всплыли картинки, на которых Белла отчаянно искала ключи от квартиры. И вдруг мне стало очень и очень понятно, как для меня важен голос, звучащий из трубки.

- Черт, - прошипел я в трубку. – Котенок, я перезвоню через минуту, и не смей покидать квартиру. Я люблю тебя, - сказал я, обрывая наш разговор и выключая телефон, потому что чувство тошноты, которое появилось, когда я вошел сюда, преобразовалось во что-то более стойкое, а теперь превращалось в какую-то воронку гнева.

Последний человек, который был здесь с ней, - это Джеймс. Они использовал ее ключи, чтобы открыть дверь, потому что она была уже чересчур улетевшей, чтобы сделать это самой. А это означало, что, скорее всего, они остались у него. Я с облегчением вздохнул, осознав, что в своей квартире поменял замки. Я с ужасом думал, что он достаточно умен, чтобы сначала попробовать пробраться туда, потому что, если бы я был им, - слава Богу, я не был им, - то, скорее всего, так бы и сделал. Из-за того, что Белла находилась там, а Джеймс был так чертовски близко, что он просто стоял за дверью, заставило вулкан гнева забурлить во мне и излиться потоками приглушенной ярости.

Я тихо передвинулся в сторону шкафа, ища хоть что-нибудь в темной комнате, чем можно воспользоваться в качестве оружия. Я открыл дверь шкафа. Может быть, мне там спрятаться, ведь у ублюдка, скорее всего, был пистолет. На секунду я испугался, но не за свою жизнь, потому что она не была в приоритете, а за жизнь Беллы. Если что-то случится со мной, если со мной случится что-то плохое, я знал, что она не переживет. Эгоистичная часть меня даже порадовалась этой мысли, потому что я не хотел быть там, где не будет Беллы.

Мне действительно было не важно, живы мы или мертвы, главное – вместе.

Я попытался шагнуть в шкаф, но он был забит каким-то дерьмом. Я врезался во что-то, и это что-то начало падать. Я поймал его в самый последний момент, чтобы избежать звука падения, и понял, что в руках у меня алюминиевая бейсбольная бита. В одну секунду в голове проскочила мысль, что я даже не знал, что Белла занимается спортом, но тут же сконцентрировался на тихом звуке шагов, раздававшихся в коридоре.

Я не мог понять, почему он думает, что я оставил Беллу одну, и как, черт возьми, ему удалось пробраться в здание незамеченным. Огонь гнева жег мои вены, пока я стоял за дверью шкафа, ожидая, когда он войдет в комнату, и я смогу вдарить по его блядскому лицу.

Я смотрел, как его тень двигается по полу, он шагнул в дверной проем спальни, освещаемой только светом из ванной и маленькой прикроватной лампой. А когда я услышал, как он прошептал ее имя, то слетел с катушек окончательно. Я качнулся вперед, ощущая, как алюминий плавится в моих руках, плавит мои руки, и тошнотворный треск раздался в тишине комнаты. Пронзительный крик раненного зверя зазвенел следом, и Джеймс упал на пол, хватаясь за колено.

Я увидел, как пистолет вылетел из его рук, и пнул его куда подальше, потому что не хотел просто застрелить этого ублюдка. Это было бы слишком легко, слишком просто. А я собирался выбить из него к чертям его жизнь. Я опять размахнулся битой и ударил по второму колену. Снова раздались треск и пронзительный визг, а Джеймс прерывисто зарыдал. Я не чувствовал свое тело, оно больше не подчинялось мне. Все, что я мог видеть и чувствовать, были лишь красная ярость, белый гнев и черная ненависть, когда я смотрел на человека, дважды чуть не разрушившего мою жизнь.

- Что ты здесь делаешь, ты – тупой подонок? – я плюнул в него, отбрасывая биту, потому что сейчас он не мог стоять, и у него не было пистолета. А я мог вдоволь насладиться.

Он застонал и попытался что-то сказать, но я пнул его в живот, а затем присел на корточки, глядя, как кривится его лицо от ненависти и боли.

- Пришел забрать то, что мне принадлежит, - нервно сказал он, и остатки здравомыслия, которые еще были во мне, рассыпались в прах, я схватил его за рубашку, ударил по лицу кулаком и удовлетворенно смотрел, как кровь заструилась из его носа. Он поднял руки в попытке защититься и вырваться из моей хватки.

Но не смог, я сломал ему оба колена и нос.

- Она – моя, - прошептал я и зашипел, ослабляя хватку, потому что в процессе сломал мизинец. – И я сделаю все, чтобы ты никогда не смог до нее дотронуться, - пообещал я, отклоняясь назад и снова ударяя его кулаком по лицу. Начав метелить его, я уже не мог остановиться. Я продолжал наносить удары, желая получить ответы на мучавшие меня вопросы. Но ярость была слишком сильна, годы сдерживаемой ненависти и гнева нашли свой выход. А он еще и вызывающе улыбнулся мне.

Перед глазами мелькнул его образ: он стоит в спальне моих родителей, отодвинув в сторону картину, за которой находится сейф. Я опять увидел изуродованные тела родителей, а потом и Беллу, ее тело, покрытое словами, рожденными болью и нуждой. Все это заставило меня на секунду замереть.

- Ты пытался отобрать у меня все, - зарычал я, снова ударяя его кулаком по роже, чувствуя на своем лице и рубашке теплые брызги крови. – Это был ты, все время ты… - орал я, понимая, что именно он и был тем, кто организовал взлом квартиры родителей и их убийство, тем, кто пытался забрать у меня Беллу.

Я так хотел расчленить его, раскромсать его тело на куски, разрушить его так же, как он пытался разрушить Беллу. Потому что несколько лет тому назад он превратил мою жизнь в дерьмо, и я слетел с катушек из-за кровоточащей раны от потери родителей, из-за тех ужасных решений, которые я сделал. Я хотел, чтобы он за все это заплатил.

Я сел ему на грудь, прижимая его руки к бокам своими ногами, и продолжил бить его по лицу, задавая вопросы, но не давая возможности ответить, потому что вообще не контролировал себя. Он плевался зубами и кровью, смеялся и молил меня остановиться. Вдруг сквозь туман ярости до меня донеслось собственное имя. И я остановился на секунду, которой было достаточно, чтобы в мой мир вернулись звуки, изображения и реальность.

Испуганный голос плыл по коридору, мое имя снова прозвучало, успокаивая меня. Белла была здесь, я слышал ее шаги. Джеймс застонал снизу, и я посмотрел на его разбитое лицо, сообразив, что я только что сделал, сколько повреждений нанес за такой короткий промежуток времени.

Я поднялся, перешагнул через него, но не смог удержаться и пнул по ребрам, слыша, как он захрипел от боли. Мои руки были красные от крови, и майка тоже. Я стащил ее через голову, крикнув Белле, чтобы она оставалась на месте, хотя последний раз, когда я просил ее об этом, она не послушалась, потому что находилась здесь.

- С тобой все в порядке? – прокричала она тревожным голосом. Я понимал, что сейчас в ней борются два желания: найти меня, и выполнить мою просьбу – остаться стоять там, где она стояла.

- Конечно, Котенок, - ответил я и, услышав в своем голосе отчаяние, кашлянул. Я майкой пытался вытереть кровь с рук и лица, но понимал, что у меня не получалось, потому что все равно чувствовал на коже влагу. Я обошел стонущее тело Джеймса и отпихнул ногой пистолет в коридор, туда, где я уже видел тень Беллы, двигающуюся в сторону спальни. – Не ходи сюда, Белла, - предупредил я ее, а она ахнула. Черный пистолет лежал на бледном полу прямо по середине ее тени, и я видел, как девочка наклонилась к нему.

- Не смей его трогать, - заорал я, бросаясь к ней, обвивая ее руками и прижимая к себе так, чтобы у нее не было возможности посмотреть на меня. – Мне так жаль, Котенок, я не хотел… Мне просто нужно, чтобы ты была в безопасности, - бормотал я ей в волосы, крепко держа ее, боясь отпустить, потому что тогда она увидит своими глазами то, что я сделал в ее спальне, а я не хотел, чтобы она знала, на что я, по всей видимости, способен.

- Что происходит? – спросила она трясущимся голосом. – Я пыталась дозвониться тебе, а ты не отвечал, и дверь не заперта…

- Нам надо позвонить в… ОСР… и в скорую, - тихо сказал я, боясь того, что может случиться с ней, когда я скажу ей, кто лежит сейчас в спальне.

Она попыталась высвободиться из моих рук, но я не отпустил ее. Мне нужно было держаться за нее, потому что иначе я схвачу пистолет и прикончу ублюдка.

- Это не…? Он здесь?.. Он не… - Белла подняла на меня глаза, все ее тело забилось в конвульсиях, и она еще сильнее прижалась ко мне, пытаясь тащить меня по коридору. Я видел ее страх, во всех ее движениях, в затуманенном взгляде. – Он…? – попыталась спросить она, но задохнулась словами.

Я не знал, о чем она хочет меня спросить, может быть, о том, жив он или мертв? А она взглянула на пистолет, потом в сторону спальни, и ее пальцы задрожали.

- Он дышит, - ответил я, потому что только это я и мог ей сказать. Я не знал, сколько вреда причинил ему, может быть, достаточно, чтобы убить его. И в первый раз с того момента, как Джеймс вошел в эту квартиру, я осознал последствия своих действий.

Я знал, что существовали законы о применении силы в разумных пределах, когда кто-то вламывается в твой дом, о самообороне и прочем подобном дерьме. Но я не знал, когда самозащита перерастает в жестокое избиение. Как только я обезвредил его бейсбольной битой? Или как только сломал ему нос? Или челюсть? Узнают ли они, что я сделал сначала? И имеет ли это значение?

Я вытащил телефон, готовый встретиться лицом к лицу со всем дерьмом, которое еще появится на моем пути, но в то же время адски надеясь, что Господь видит необходимость возмездия в данном случае и простит меня за избиение Джеймса. Потому что этот ублюдок заслужил это.

- Мы можем уйти отсюда? – нежно спросила Белла.

- Что? – переспросил я, пока она тянула меня за талию, вытаскивая таким образом из внутренней борьбы, которую я вел с самим собой. Низкий стон раздался из спальни, она вздрогнула и всхлипнула.

- Я не хочу здесь оставаться, пожалуйста, Эдвард, - тихо выдохнула Белла. – Звонила Элис, чтобы узнать, в порядке ли я, потому что ты не отвечал. Она сказала, что у нее плохое предчувствие, мы можем уйти? А что если он… - она замолчала, ее пальцы нервно теребили мою майку.

Он не мог никуда деться, разве что через окно. А эта мысль мне понравилась. Я пнул пистолет дальше по коридору, потому что даже пусть Джеймс был практически без сознания, я не хотел оставлять заряженный пистолет рядом с ним.

Она оттолкнулась от меня и издала громкий звук, увидев, в каком я был состоянии: по пояс голый, с засохшей кровью на руках и лице. Она ахнула, дотронувшись пальцами до моих опухших суставов рук. Ее дыхание дрогнуло, и она снова потянулась ко мне.

- Тебе больно? – тихо спросила она, дотрагиваясь до моего лица. Я удивился, почувствовав боль, ведь даже не помнил, что Джеймс ударил меня.

Я покачал головой и повел ее по коридору к выходу, передвигая ногой пистолет. Она взяла телефон из моей руки, нашла номер ОСР и паникующе высоким голосом пересказала то, что здесь произошло, или то немногое, что знала. Я почти не прислушивался к разговору, потерявшись в собственных мыслях, пытаясь думать и преодолеть страх и гнев, которые еще бурлили во мне после того, что случилось.

Я заставил ее остановиться, прошел на кухню, открыл воду и начал отмывать свое лицо и руки от крови, вспоминая, как в школе я читал Макбет, и эту сцену с матерью, которая все никак не могла смыть кровь. Несмотря на то, что я желал, чтобы Джеймс умер и был похоронен, я не был уверен, как это ебанет по мне, если он умрет от моих рук.

Белла беспокойно ждала, когда я закончу смывать с себя его кровь, в ужасе смотря в сторону спальни, словно ожидая, что Джеймс каким-то волшебным образом встанет и выйдет в коридор, как в тех дебильных фильмах ужасов, когда герой все никак не умирает.

Я понимал ее, потому что и сам не хотел оставаться здесь дольше, чем нужно. Но и не хотел, чтобы ОСР увидел меня, покрытого кровью, или чтобы у Беллы в памяти засел такой мой образ. Я не хотел, чтобы она смотрела на меня и видела, что я могу сделать, если меня довести. И больше всего я не хотел, чтобы она боялась меня, как только первый шок пройдет.

ОСР появились через тридцать секунд, как только мы вышли из квартиры. Это было похоже на фильм, когда пожарные двери открылись, а затем и лифт, и через несколько мгновений к нам устремился поток агентов. Белла аж захлебнулась от ужаса. Видимо, до нее только что дошла реальность происходящего. И я знал, что сегодня нам предстоит пережить чертовски плохую ночь. Не говоря уже о следующей паре дней, пока она не сможет все это преодолеть. Я только надеялся, что смогу выкинуть из головы образ Джеймса с перекошенным лицом, и мне удастся поспать и успокоить Беллу, если это потребуется.

ОСР допросили меня, и я был чертовски удивлен, что они не забрали меня в участок и не обвинили в нападении и причинении вреда. Видимо, Бог, как я понял, давно покинул меня и только сейчас решил проявить сочувствие к моей бедной заднице. Потому что пока агенты сочли все мои действия необходимой самообороной. Мы находились в безопасности, в моей квартире. Они записывали все мои ответы, а Белла тряслась в моих руках.

Я был благодарен, когда появились Элис и Джаспер. Я все еще разговаривал с ОСР, и Элис отвела Беллу в ванную, чтобы девочка расслабилась. Джаз сидел рядом со мной, пока я отвечал на вопросы и пытался держаться спокойно, хотя быть вдали от Беллы, когда она так нуждалась во мне, было нелегко.

ОСР наконец-то ушли, но сообщили мне, что они обнаружили местонахождение Кая и Аро и арестовали их за несколько минут до того, как им позвонила Белла. Я хотел почувствовать хоть какое-то облегчение, но столько всего пережил сегодня, что просто желал быть рядом с Беллой после всей этой ебатни.

Меня попросили никуда не выезжать из города следующие несколько дней. Это совершенно не было проблемой, потому что поездка в Вегас, если мы поедем туда, была назначена только через две недели. И об этом пока было рано беспокоиться. Я посидел пару минут с Джазом, пытаясь убедить его, что со мной все в порядке и, что все будет прекрасно, только первый шок пройдет. Я знал, что он переживал по поводу вреда, который я причинил Джеймсу, но я уже не мог думать об этом.

- Просто иди к ней, чувак, - тихо сказал Джаспер, пока я вертел ее ручку между своими пальцами, откинувшись головой на спинку дивана и уставившись в потолок. Я повернулся к нему, и он с пониманием посмотрел на меня. – Эдвард, я знаю, это тяжело. То, через что мы прошли с Элис, было ужасно, но даже рядом не стояло с тем, что случилось с Беллой. Я знаю, мы ни разу не обсуждали все это дерьмо, но прямо сейчас не время, а как только ты будешь готов, я всегда рядом. Хорошо? – спросил Джаспер, кивая мне и похлопывая меня по плечу. Я поднялся.

Я просто кивнул и направился по коридору, потому что все, что мне было сейчас нужно, - это Белла. Элис выскользнула из ванной, как только я вошел в спальню. ТиКейТу спрыгнула с кровати, мяукнула мне и потерлась об ноги. Я поднял ее и зарылся лицом в шерстку, как это сделал Белла, когда вошла в квартиру, и ТиКейТу подбежала к ней.

- Как ты? – осторожно спросила Элис, касаясь рукой моего лица.

- Я не знаю, - честно ответил я, потому что сейчас был уверен только в одном – я хочу быть с Беллой. – Как Белла?

- Она такая худая, - тихо сказала Элис, с грустью в глазах, видимо, от воспоминаний того, как Джаз спасал ее от себя самой. – Она беспокоится о тебе, и я тоже.

- Я знаю, - кивнул я, тем самым отвечая на все три ее заявления. – Мне надо, чтобы она стала… лучше, - у меня не хватало нужных слов. Мне надо, чтобы она физически окрепла, только тогда она сможет выздороветь эмоционально. Мы оба сможем. Я хотел этого, ее, все, что она из себя представляла, всю боль, весь страх, любовь, независимо от того, сколько времени пройдет, пока мы сможем стать единым целым. Я чувствовал себя таким пустым, таким уставшим, таким измотанным.

Мне нужно стать лучше, - пробормотал я, проводя рукой по лицу, занервничав, когда воспоминания о последней неделе свалились на меня.

Элис обвила руками мою талию, и я наклонился, чтобы обнять ее в ответ. Это было всего лишь второй раз за шесть лет, что я ее знаю. И оба раза это произошло на этой неделе.

- Так много всего, что мы не знаем, об этом дерьме Джеймса, о жизни Беллы до нас. Я не знаю, как я буду со всем этим справляться, - признался я.

- Ты сильный, Эдвард, гораздо сильнее всех, кого я знаю, может быть, исключая Беллу. Ты справишься. Я знаю, что это не ответ, но у меня нет такого, в котором бы был смысл. Не до того, как вы оба станете честны друг с другом и сами с собой. Пусть пройдет время, дай ей и себе время. Мы так много горя пережили, Эдвард. Мы жили с этим всем долгое время. И это очень трудно отпустить, когда ты понимаешь, что несешь за все ответственность, просто потому, что это все, что ты знаешь. Так понятней?

Я понимал, что она говорила, наверное. Боль, гнев, потери, с которыми я не справлялся, все это было большой частью меня, и Белла тоже сломлена. Мне нужно заставить себя попытаться жить, не прикрываясь эмоциональной броней. Я кивнул ей в макушку, прижал ее к себе и отпустил.

Она похлопала меня по щеке и грустно улыбнулась:

- Я всегда рядом, - нежно сказала она.

- Я знаю, спасибо. Извини, что порой веду себя как идиот, - сказал я с раскаяньем.

- Все нормально, иди к ней, - она сжала мою руку и вышла из спальни, оставляя меня наедине со всей тяжестью событий, которые мне было так трудно нести на своих плечах.

Я направился туда, где знал, что мне будет хорошо. Я открыл дверь ванной, и меня поприветствовал густой, знакомый аромат. Белла открыла глаза, как только я вошел, не издавая и звука.

Она улыбнулась мне и протянула руку, молча прося меня подойти к ней. Интересно, понимала ли она, как я страдал, будучи без нее. Я быстро разделся, желая находиться рядом с ней, чувствовать ее кожу. Она подалась вперед, и я проскользнул позади нее в горячую воду.

Я заметил, что несколько последних сцен ее тату смазались, потому что в больнице было невозможно за ними правильно ухаживать. И подумал, что, скорее всего, заполучу ее еще раз в свое кресло, чтобы поправить их. Я обнял ее, прижался головой к ее плечу, проскользил губами по ее нежной коже, и она расслабилась в моих руках.

- Я хотел убить его, и убил бы, если бы ты не пришла, - пробормотал я. Я ждал, что она содрогнется от отвращения. Я ждал шока, дрожь страха. Но ничего этого не произошло.

- Я знаю. И я рада, что тебе не придется жить с этим, - прошептала она.

Я почувствовал, как ее конечности задвигались под водой, и слушал звуки волн, разбивающихся о стенки фарфоровой ванны, плеск воды, переливающейся за края и падающей на пол. Ее рука скользнула мне за шею, она повернула голову так, чтобы прижаться к моей щеке. Ее рот путешествовал по моей коже, теплый, нежный, исцеляющий меня. Я повернулся к ней. И наши губы встретились.

- Я хочу стать всем, что тебе нужно. Я хочу стать лучше для тебя, - мягко прошептала она, в ее голосе звучала тоска и надежда.

- Ты уже – все, - пробормотал я, а она повернулась в моих руках. Ее губы никогда не отдалялись от моих. Тихая потребность и отчаянная любовь прорывались наружу. Я пытался сдержать бурю эмоций, охвативших меня, когда она опустилась на мои колени, так сильно желая ее, но зная, что не должен.

Белла аккуратно держала дистанцию между нашими телами, пока я укрощал свои желания, но ни как не мог на них повлиять. Она пробежалась руками по груди. Все ее движения были медленными, точными. Ее пальчики скользили по моей шее, заставляя меня дрожать. И я закрыл глаза, пытаясь контролировать реакцию своего тела. Но я чувствовал сейчас так много, слишком много. Я не хотел использовать Беллу, чтобы замаскировать свою боль, которая царапала меня изнутри. Воспоминания и последние события слились в экстазе, образовали волны, которые с силой обрушивались на меня, не давая мне выстоять. А я не хотел, чтобы меня утащило подводное течение на глубину.

Я встретился с ее обеспокоенным взглядом и понял, насколько сильной была эта хрупкая женщина, даже в моменты слабости. Ее губки опустились, она наклонила голову на бок и, вздыхая, провела подушечками пальцев по моей щеке.

- Мой бедный малыш, - она прижалась губами к моим, и я поднял руки, сжатые в кулаки, чтобы раскрыть для нее свои объятья и прижать к себе.

- Просто позволь мне любить тебя, Эдвард, - умоляла она, удерживая меня от падения в бездну эмоциональных разрушений.

Я потерялся в ней, в ощущениях ее нежной кожи, в теплоте ее губ и ее слов, в надежде и желании быть для нее всем.

- Пожалуйста, - пробормотал я ей в губы, не желая больше защищаться от нее, нуждаясь, чтобы она владела мной, хранила меня, и хотел, чтобы она чувствовала то же самое.

Глава 34. Часть 1.

~*~Белла~*~

Эдвард нежно поцеловал меня, покидая комнату и уверяя меня, что вернется буквально через минуту. А я в это время очень сильно переживала, что не могла найти ключи от квартиры, по какой-то неведомой причине, мне казалось это очень важным. Как только я услышала щелчок замка, я бросилась в коридор и подергала ручку, чтобы убедиться, что он запер дверь. Вот теперь мне нечего бояться. И, тем не менее, я задвинула засов. Он поймет и, скорее всего, будет счастлив, что я сделала это.

Я постояла какое-то время у двери, трясясь. Мое тело покрылось мурашками, а желудок сжался. Я настолько резко развернулась, что меня аж затошнило, и направилась в безопасный полумрак спальни Эдварда. Мне не нравилось находиться там одной. И, если бы я не боялась снова оказаться в своей квартире, я бы пошла с ним.

Я вернулась к одержимым поискам ключей в содержимом сумки, отчаянно желая занять себя хоть чем-то, пока с нетерпением ждала возвращения Эдварда. Я даже больше не была уверена, что именно эта сумка была у меня той ночью… может, другая… Я не могла вспомнить и так расстраивалась. Я зарычала на себя, потому что не помнила даже таких простых вещей, и две слезинки скатились по щекам. Я злобно смахнула их, реально устав от своей постоянной эмоциональности и слабости.

Я снова перевернула сумку и безумно затрясла ее, пока все содержимое не вывалилось на пол во второй раз, а потом начала рыскать по карманам. Мне показалось, что дверь в квартиру слегка задребезжала, но как? Эдвард же не мог вернуться так быстро, он ведь только что ушел. Я замерла, внимательно прислушиваясь, но ничего. Я испугалась, что у меня начались звуковые галлюцинации.

Я посидела так еще какое-то время, а потом начала засовывать разбросанные по полу вещи обратно в сумку, бросив бессмысленное занятие. Я подошла к кровати, смирившись с тем, что никаких ключей сегодня мне не найти, и вдохнула запах его подушки. Я захотела спать здесь на своей, чтобы, вернувшись домой, я могла целыми ночами дышать его ароматом. Я не хотела думать об этом, о том, что мне рано или поздно придется возвращаться в свою квартиру. И дело было не только в страхе от того, что там произошло, я ведь толком этого даже и не помнила, как ни старалась, а потому, что я мечтала быть с Эдвардом постоянно.

Я вздохнула и взяла свой телефон, чувствуя себя при этом жалкой: я уже хотела услышать его голос, хотя прошло всего несколько минут с тех пор, как он ушел. Я направилась в ванную и открыла один из ящиков тумбочки под раковиной, чтобы хоть чем-то себя занять. Там лежали сложенные аккуратной квадратной стопочкой полотенца для лица. Я с улыбкой дотронулась до них, видя явные проявления его ОКР и переживая о том, как он будет справляться с этим теперь, ведь я - далеко не самый опрятный человек, но не хочу становиться для него обузой или дополнительным стрессовым фактором. Я быстро закрыла ящик, чтобы не создавать еще больший беспорядок в его жизни. Но не могла сдержать свое любопытство, пообещав себе, что буду только смотреть, а не касаться.

В следующем ящике лежали тюбики с зубной пастой и небольшие прозрачные квадратные коробочки с ватными шариками, тампонами, бинтами и другими вещами. Все было отлично организовано и ровненько уложено. Так много симметрии, что я какое-то время не могла оторвать от этого своих глаз, а потом закрыла ящик и открыла нижний. Там валялось серое полотенце для рук. Совершенно не в манере Эдварда что-то бросать. Я взяла скомканное полотенце и заглянула под него. Порно. Много порно. Бесчисленное количество журналов, которыми, очевидно, неоднократно пользовались. Думаю, каждое утро Эдварда начинается со здоровой сессии ручной работы.

Я заметила что-то в глубине ящика и полезла за этим, потому что любопытство одолевало меня. Сначала я рассердилась, потому что в моей руке были трусы, которые явно принадлежали не Эдварду, а потом я поняла, что это мои, они остались здесь после нашего первого свидания.

От этой мысли мое лицо покраснело, а между ногами увлажнилось. Я почувствовала, как тепло распространяется по моему телу. Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем Эдвард согласится коснуться меня таким вот образом? Я знала, что не скоро: я была слаба, быстро уставала, выглядела хрупкой и тощей, но это не значит, что я не могла думать об этом.

Закусив губу, я переворачивала страницы, чувствуя, как тепло путешествует по моему телу и концентрируется где-то в глубине живота. Порно Эдварда было очень живописным, очень и очень детальным. Я рассматривала картинки, споря с собой по поводу того, стоит ли мне сделать то, что хочу. Но желание иметь под рукой кое-что победило нервозность, и я позвонила Эдварду, переживая, вдруг он неправильно воспримет то, о чем я собиралась его попросить. Потому что, как бы я не жаждала близости, я не хотела, чтобы он думал, что я ожидаю от него именно этого. И хотя это казалось мелочью, но мне нужно было иметь кое-какие штучки в моем распоряжении, когда и если они понадобятся. А возвращаться в свою квартиру у меня не было никакого желания, и поэтому я надеялась, что с Эдвардом получится договориться.

Сначала он звучал удивленно, а потом обеспокоенно спросил меня, где я нахожусь. Тон его голоса и то, как он шептал и произнес, что любит меня, перед тем, как повесить трубку, напугал меня больше, чем Джеймс, когда тот появился в клубе. Это воспоминание было очень туманное, как будто кто-то царапнул чем-то по поверхности моего сознания. Я сразу же перезвонила, уверенная, что он случайно прервал звонок, но тут же была переключена на голосовую почту, и его голос заскользил по моей коже, прося меня оставить сообщение после звукового сигнала.

Я попробовала опять, но безрезультатно. Как только я повесила трубку, телефон тут же зазвонил. Я ответила, думая, что это Эдвард, но страх снова пронзил меня, когда я услышала озадаченный голос Элис, которая спрашивала, где Эдвард. Я и не поняла, что направлялась в свою квартиру, пока не прошла уже половину пути, трясясь от ужаса. Я чувствовала себя такой уязвимой и ощущала опасность, говоря Элис, что мне нужно идти, но я перезвоню ей, как только освобожусь, потом выключила звук у телефона и положила его в карман.

Звук ключа, поворачивающегося в замке, прозвучал в моей голове. Я вела рукой по стене, приближаясь к двери, и выключила телефон, совсем не уверенная в том, что увижу в своей квартире, дверь в которую была немного приоткрыта. А это совсем не хорошо. Эдвард бы запер ее изнутри. Я точно это знала. Он сделал бы это для меня, потому что он всегда все для меня делал.

Я бесшумно толкнула дверь, вошла внутрь, и тут же меня захватили воспоминания, разрозненные и неясные. Я вспомнила день, когда я въехала сюда, одинокая, уставшая, ожидающая чего-то нового, другого, свободного от боли. Я вспомнила ощущения, когда Эдвард прижимал меня своим телом к стене, шепча вещи, которые говорили мне, как он сильно хочет меня. Я моргнула и помотала головой, как только удовольствие сменилось настойчивой болью, а мой разум вернулся к звуку ключа, поворачивающегося в замке, и это воспоминание тут же покрылось мраком.

Я тихо шла по коридору, но громко дышала, хотя изо всех сил старалась сохранять спокойствие, и услышала приглушенный звук удара, тяжелого, сильного, а потом низкий стон и гневное ворчание эхом отразились от стен гостиной. Я позвала Эдварда, но, на самом деле, у меня вылетел лишь шепот. Я прокашлялась и крикнула его еще три раза прежде, чем у меня получилось произнести это вслух. Я была так напугана, что чувствовала, как немеет мое тело, и по нему распространяется холод, начиная с ног, достигая кончиков пальцев рук. Я насторожено шла в направлении спальни. Мне нужно было увидеть Эдварда. Я знала, хотя мой мозг и отказывался принимать эту правду, здесь был Джеймс. Я ощущала запах крови, Эдварда и чего-то совершенно чуждого, неправильного. Все мои чувства были обострены, хотя я дрожала, как осиновый лист на ветру.

Я еще раз позвала Эдварда, и он ответил. Я не была уверена, должна ли я почувствовать облегчение или нет, как он тут же приказал мне оставаться на месте, и я на мгновение заколебалась. Я не слышала никакого другого голоса, за исключением низких стонов, которые явно исходили не от Эдварда. Я закрыла глаза и услышала, как что-то скользнуло по полу. Посмотрев вниз, я увидела пистолет, лежащий прямо в середине моей тени, растянувшейся по бледному полу. Я ахнула и потянулась к нему, не понимая, что я собираюсь сделать. Я не хотела дотрагиваться до него, но и не могла оставить его там, где он лежал. Я хотела почувствовать его вес в своей руке. Я хотела услышать звук пули, разрывающей воздух, вонзающейся в тело Джеймса в отместку за то, что он сделал с Эдвардом и со мной.

Эдвард закричал, и я в шоке отпрыгнула, а он скрутил меня, обнял, прижимая мое лицо к своей груди. Он шептал слова, извиняясь, моля о прощении, умоляя и прося о том, чтобы ничто не смогло отнять меня у него. Его голос звучал так измучено. Из спальни раздался стон боли, и я испугалась, что Эдвард был ранен.

Когда он, наконец, позволил мне двигаться, я в шоке уставилась на него. Он был в ужасном состоянии. Его руки были покрыты кровью, хотя он, видимо, пыталась стереть ее своей майкой, которая сейчас лежала на полу между нами. Я вздрогнула, проводя пальцами по его опухшей челюсти, которая подтверждала то, что и он не был непобедимым.

Я хотела убраться отсюда. Я хотела, чтобы тяжелый запах крови, ненависть, гнев, ощущение близости смерти исчезли. Я тащила его по коридору к кухне, где он остановился, чтобы смыть кровь с лица и рук, наблюдая, как в тусклом свете вода окрашивается в розовый цвет. Я не разрешала себе думать и представлять, что он сделал с Джеймсом. В нем было слишком много ярости и гнева, чтобы осознать все произошедшее.

Как только мы вышли в коридор, и вокруг нас появился рой агентов ОСР, я сломалась. Вся правда ситуации, в которой мы оказались, обрушилась на меня с такой силой, что мне показалось, как будто меня сбросили со скалы, и я рухнула со всего маху на землю. Эдвард отвел меня в свою квартиру. Его голос звучал механически и монотонно, когда он рассказывал агентам о том, что произошло.

Он бил Джеймса бейсбольной битой и кулаками. У Джеймса был пистолет. Я слышала слова: сломанные кости, рваные раны… И пыталась слиться с телом Эдварда. Я дрожала от холода и страха, чувствуя, как он закрывается.

Пришли Джаспер и Элис, и Эдвард передал меня ей, говоря, что он приготовил ванну, и мне нужно расслабиться. Я не сопротивлялась, когда она взяла меня за руку, желая увести из этой комнаты. Я прильнула к Эдварду в поцелуе и пробормотала, что люблю его, но не была уверена, что смогла произнести это вслух.

Элис отвела меня в ванную и помогла раздеться. Она выглядела такой печальной, поддерживая меня за руку, чтобы я не упала, пока залезала в ванну и погружалась в воду, которая на удивление была все еще горячей. У меня не осталось никаких сил, и я даже не смущалась своей наготы.

- Он так сломлен. Я боюсь, что причинила ему слишком много вреда, - прошептала я, держа глаза закрытыми, пока не собралась с силами, чтобы взглянуть на Элис. Она откинула волосы с моего лица и вздохнула.

- Ты по крупицам собираешь его, Белла, а иногда, чтобы собрать, сначала нужно сломать. Ты еще столько всего не знаешь про него. Через что он прошел, когда погибли его родители… Никто из нас, на самом деле, не знает этого, мы только видели, как это повлияло на него. Мы не были знакомы до этого, но видели, что это сделало с ним. Аро … манипулировал им и вел себя просто ужасно. А Эдвард был очень долго таким потерянным. Мы все были такими, но с ним это продолжалось намного дольше, чем со всеми нами, и только с тобой он – другой… Знаешь, как будто он находит в себе того человека, которым он когда-то был? – вопросительно сказала она, словно не была уверена в том, что говорила, потому что, если быть честной, она не знала, каким он был до того, как потерял родителей. – Я думаю, что то, как он ведет себя с тобой, то, что он чувствует к тебе, так ново для него, ему самому это трудно понять.

Элис мыла мне волосы и продолжала говорить. Я сняла шину с переломанной руки, сгибая онемевшие пальцы, отчаянно мечтая иметь возможность использовать обе руки. Мои пальцы заныли от движений, но Карлайл сказал, что мне можно снимать повязку на короткое время, во время душа или ванной.

- Он так долго закрывался от всех и вся. Я знаю, ты понимаешь, как это, но у него это продолжалось годами, а сейчас… он так любит тебя, Белла. Для него это почти болезненное чувство. Я уверена, ты можешь это понять, - ласково сказала Элис. Она взяла чашку и наполнила ее водой, наклоняя мою голову назад, чтобы смыть с волос шампунь.

- Могу, я понимаю, - слегка кивнула я. Моя любовь тоже была наполнена болью. Она была другая, отличалась от его, но все же была неотъемлемой частью моих чувств к нему. Я не знала, как одно могло существовать без другого.

- У него нежная душа, и он всегда пытался это скрыть. А с тобой у него не получилось, и это пугает его. Почти потеряв тебя, а потом узнав о Джеймсе, что тот связан со смертью его родителей… а потом еще и осознав, что Аро и Кай замешаны в этом… Он снова переживает свою потерю, пытаясь примириться со всем этим, не зная даже, что такое это «все». А добавь к этому коктейлю еще и чувства к тебе, то, что Джеймс сделал с тобой, как он нуждается в тебе, - сейчас, Белла, ты сильнее его, - Элис наклонилась и поцеловала мою щеку.

- Я так беспокоюсь, Элис, он сейчас такой слабый, - прошептала я, понимая, что это и есть самая настоящая правда.

- Он идет к тебе, - она дотронулась до краешка крыла у меня на плече, видимо, услышав какое-то движение за пределами ванной. – Ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь. – Она поднялась, направляясь к двери, улыбнулась мне ободряющей улыбкой и выскользнула из комнаты.

Я ждала минуту или две, глядя на то, как шевелятся мои волосы в воде, а потом закрыла глаза. Когда Эдвард вошел в ванную, я больше почувствовала, чем услышала его. В воздухе нарастала тяжесть, пока я готовила себя к тому, чтобы открыть глаза и посмотреть на него. Я улыбнулась ему, даже несмотря на то, что он выглядел так, словно вот-вот распадется на части прямо передо мной.

Это было слишком для него: произошедшее безумие, я… моя и его боль, - все это слилось воедино и создало что-то настолько всепоглощающее, что оно поедало его живьем, потому что он хотел нести эту ношу один. Я потянулась к нему, прося его подойти ко мне, желая быть достаточно сильной для него, быть достаточной.

Он разделся, обнажившись так, как никогда до этого не делал, потому что не мог больше прятать то, насколько сломленным он был. Казалось, это сочилось из его пор, витало в воздухе, ощущалось сонливостью и чем-то одновременно горьким и сладким. Он скользнул в ванну позади меня, прижал лицо к моей шее и начал шептать слова своей агонии и ненависти к человеку, который пытался уничтожить нас обоих. Я почувствовала, как его тело напряглось в ожидании чего-то… только я не была уверена, чего именно.

Я пыталась утешить его, дать ему понять, что, несмотря на то, что он делал в прошлом, что он сделал сегодня, я буду любить его, всегда. Но никак не могла подобрать слова, которые были нужны из-за усталости и его ошеломляющей грусти. Все это мешало вытолкнуть нужные слова изо рта, а я просто хотела заботиться о нем так же, как и он обо мне

Я повернулась к нему лицом, зная, что его тело среагирует на это так же, как и мое. Но пыталась не замечать этого, не ощущать, как напряглись его мышцы, желая, чтобы этот момент был наполнен чем-то другим. Я слышала, как ускорилось его дыхание, и с его губ слетела мольба излечить… его, нас, меня.

Я мягко поцеловала его, не желая ничего большего, только чувствовать его губы, ощущать его кожу, преодолеть тоску. Я отклонилась назад, чтобы не мучить его, понимая, что моя поза не очень помогает ему. Я потянулась за него для того, чтобы переключить внимание с того, что происходило внутри меня, и, конечно же, внутри него, и схватила чашку и шампунь. Я погрузила бутылочку в воду, смотря, как пузырьки появляются на ее поверхности, а потом наполнила чашку водой и запустила пальцы в его волосы, оттягивая голову назад. Он легко поддался, и я вылила воду на этот огненный хаос, наблюдая, как он темнеет. Я снова пробежалась пальцами по его волосам, а затем вспенила шампунь в своей руке.

Я намеренно медленно кружила пальцами по его голове, смотря, как темно-красное превращается в пенисто-белое. Лицо Эдварда постепенно расслаблялось, напряжение покидало его, глаза закрылись, а дыхание выровнялось.

И не было произнесено ни слова, пока я смывала пену с его волос, наблюдая за возвращением красного. Я поставила шампунь на край ванной и взяла гель для тела. Я не хотела использовать губку, лишь руки на его коже. Я налила гель на ладони, а он смотрел на меня, нуждаясь, спокойно, в то время как его пальцы скользили по моим бокам, избегая чувствительных мест. Я чувствовала их на своих ребрах, которые так выпирали, что я видела, какую боль это причиняет ему.

Я наклонилась и мягко поцеловала его, водя руками по плечам, двигаясь кругами, пытаясь забыть об усталости, стараясь облегчить его боль, его страх, его бесконечные мучения. Его руки расслабились, большими пальцами он медленно потирал мои бедра, а я скользила по его плечам, его руке, концентрируя внимание на растирании мышц под покрытой чернилами кожей.

Я спустилась до его ладони, аккуратно и нежно потирая опухшие костяшки пальцев. Потом опустила их в воду и поднесла к своим губам. Они были истерзаны, в кровоподтеках, из-за того, что он сделал с Джеймсом. Уверена, это избиение было жестоким, ужасным, но я старалась не думать об этом, проводя его рукой по своим губам, глядя прямо на него.

Он смотрел на меня с душераздирающим выражением, понимая, что я не собираюсь отталкивать его в тот момент, когда он нуждается во мне больше всего на свете. Ему требовалась моя сила, и я с готовностью отдам ему всю, несмотря на то, что могу исчерпать себя. Я снова поцеловала его, просто провела губами по губам и переключилась на вторую руку, а потом на грудь и живот.

Он расслабился, глубокое дыхание слегка участилось, когда кружила вокруг его пупка под водой. Я отодвинулась назад, скользя по его ногам, погружаясь в воду, и мои волосы создавали вуаль вокруг его тела. Я снова намылила руки и начала растирать его бедра. Пена оседала на поверхности воды, но мои руки еще легко скользили, путешествуя по жестким линиям его ног. А затем я снова оседлала его.

Я чувствовала его тяжелое дыхание, и он немного пошевелился подо мной. Его тело слегка напряглось, когда я провела пальцами по бокам.

- Наклонись вперед, - прошептала я ему на ухо, вылила себе на ладони еще немного геля и начала водить ими по его спине. Моя грудь прижималась к его. Он наклонил голову вперед и практически скулил, когда я медленными, но уверенными движениями растирала его спину, проводя по линиям татуировок, которые не могла видеть, особенно задержавшись на плече с демоническим ребенком, вбитым в его кожу, желая, чтобы это была боль, и я могла ее смыть.

Я чувствовала его твердость, упирающуюся мне в живот, когда прижималась к нему, мечтая свернуться у него на груди и излечить его разрушенное сердце вместе со своим.

Я отклонилась, не зная, что делать, устав, но все еще желая его. Я знала, что слишком слаба для того, чтобы заняться сексом с Эдвардом, независимо от того, как я хотела почувствовать его внутри себя, показать, как сильно люблю его. Это была не самая хорошая идея.

Я провела руками вниз по его груди, наблюдая за его лицом, за приоткрытым ртом, за сонными глазами. Я приостановилась на складочке у его бедра и пробежалась пальцами по чувствительной коже. А потом нежно коснулась его, погладив жар под горячей водой, твердость в оболочке из нежной, гладкой кожи.

- Черт, - выдохнул он, останавливая мою руку. Он дрожал, пытаясь взять под контроль свои эмоции, а я коснулась губами его губ.

- Мы можем… - начала я, понимая, что мы и попробовать-то даже не можем то, что я предлагаю, потому что Эдвард никогда на это не согласиться. – Я могу… - я попыталась сместить акцент с нас на него. Я снова пробежала пальцами по его груди и прильнула, чтобы поцеловать его. А потом передвинула руку ниже на живот.

- Блядь, - прошипел Эдвард, когда я обхватила пальцами его член и сжала его. – Я не могу… - выдохнул он, тряся головой, уткнувшись лицом мне в шею и всхлипывая. Он дрожал, пытаясь найти, куда положить руки, сжатые в кулаки. – Я не могу… Я не думаю, что смогу быть настолько нежным с тобой, как это необходимо… Я слишком… Так сильно… Ты мне так сильно нужна, - признался он.

Он звучал пристыжено, побеждено, а я поцеловала его шею в ответ.

- Тебе не нужно беспокоиться сейчас об этом, Эдвард. Разреши мне сделать это, пожалуйста, - прошептала я ему на ухо, медленно поглаживая его. Он застонал, толкаясь бедрами в мою руку, а его тело продолжало дрожать от отчаянной потребности. – Расслабься, малыш, просто расслабься, - пробормотала я, переплетая пальцы больной руки с пальцами здоровой и проводя ими по стволу его члена, по шарику в головке.

Он стонал, наклоняясь вперед, обнимая меня, не разжимая кулаки, не доверяя себе.

Я подождала, пока его тело расслабится, и ускорила движения, шепча ему на ухо слова любви, слушая животные звуки, слетающие с его губ, подводя его все ближе и ближе к освобождению. Он поднял руки, нежно обхватил ладонями мое лицо и обрушился на мои губы. Он стонал, отчаянно целуя меня, а я проглатывала эти звуки, пока он кончал в моих руках.

- Боже, - задыхался он. – Я не должен был… Я не должен был… - бормотал он, его тело таяло напротив моего, пока его губы путешествовали по моему лицу.

- Но я хотела, - утешала я его, пытаясь избавить от этого чувства вины, нуждаясь, чтобы он ощутил нечто иное, но не мучения. Я обняла его, и он вынул меня из воды, вытер нас обоих и отнес меня в постель. Там он укрыл меня одеялом, потом схватил трусы и майку и протянул мне. Я натянула все это, не раскрываясь, не желая, чтобы он снова видел мое худющее тело.

Я уткнулась носом в его шею и жадно вдохнула, пробегая пальцами по его мокрым волосам. Он провел рукой по моему боку, останавливаясь на бедре, я перекинула ногу через него, вжимаясь в его тело. Он покружил по моим выпирающим косточкам, вдыхая запах моих волос. Его пальцы сжались, и он носом провел дорожку по моей шее, а потом прижался губами.

- Я?.. Мне… дать тебе… - пробормотал он, его пальцы медленно двигались по моему животу, сильно дрожа. Я остановила его руку.

- Просто спи. Ты так устал, Эдвард, - прошептала я, поворачивая к нему голову, проводя губами по его губам.

Он выдохнул с облегчением, и я полностью понимала его чувства. Я действительно была слаба, настолько же, насколько и выглядела. И я не хотела, чтобы он считал себя обязанным ласкать меня только потому, что я ласкала его. Более того, мысль о том, что он будет касаться меня именно таким образом была слишком давящей… Сейчас я хотела давать, а не получать.

Я быстро уснула, поддаваясь комфортному теплу его тела, силе его рук, обвивающих меня. Может быть, прошли минуты, а может, часы, но я проснулась от судорожного бормотания, руки Эдварда сжимали меня, пытаясь притянуть мое тело еще ближе к себе.

- Эдвард, - сказала я, проводя рукой по его щеке настолько медленно, насколько это было возможно, понимая, что он в плену ночного кошмара, и в его голове сейчас творятся ужасные вещи. Я произнесла его имя еще громче, пытаясь выдернуть его из цепляющихся пут чистилища сна.

Он подскочил в кровати, его грудь вздымалась, когда он, в страхе и ничего не понимая, оглядывал комнату, пока его глаза не наткнулись на меня.

- Мне надо было убить его, - выдохнул он, потянувшись ко мне и сильно вздрагивая. Я обвила его руками, осторожно укладывая обратно, уговаривая успокоиться:

- Шшш, все хорошо, я здесь, - приговаривала я, очень хорошо понимая его ужас. Он зарылся лицом в мою грудь, и я подоткнула под себя подушки, которые он, скорее всего, для меня и достал.

Я медленно гладила его волосы и укачивала до тех пор, пока он не расслабился, бормоча о том, как ему нужно, чтобы я осталась с ним, как он любит меня. Моя майка становилась влажной под его головой. Потом он замолчал и провалился в беспокойный сон.

Было уже поздно, когда я, наконец, проснулась, ощущая запах жареного бекона и чего-то еще, несомненно, очень аппетитного. Я аккуратно потянулась, мои руки ныли, пальцы затекли, и я почувствовала себя такой жалкой, что теперь простые ласки стоили мне так много. Я выскользнула с кровати и попыталась правильно заправить постель, в тоже время, понимая всю тщетность своих попыток и надеясь, что Эдвард все поправит, когда вернется в комнату.

Я надела спортивный костюм, стянув майку, в которой спала, и на которой, как я заметила, остались пятна там, где лежала голова Эдварда большую часть ночи. Но, тем не менее, я спала относительно хорошо, учитывая то, что Эдвард обнимал меня, и я чувствовала себя словно укрытой им.

Я шла на кухню, привлекаемая сказочными запахами, которые приветствовали меня.

- Помочь? – тихо спросила я, не желая пугать его, потому что, казалось, он очень сосредоточен на том, что делает.

Он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Его глаза встретились с моими, скользнули по груди без лифчика и вернулись обратно. Он робко улыбнулся, шагнул ко мне и притянул меня к себе. Я почувствовала, как напряжение покидает его, когда он сделал глубокий вдох, прижал губы к моей шее, а затем отпустил меня.

- Просто посиди, - улыбнулся он мне, выглядя при этом довольно напряженно и неуверенно, и указал жестом на стул с другой стороны стола. Я наблюдала за тем, как он закрывает еду, и ставит передо мной какой-то розовый напиток. Я не хотела возвращаться к событиям ночи, чтобы не расстраивать его еще больше. ТиКейТу запрыгнула мне на колени, покрутилась, разминая лапки, а потом устроилась там, тихонько мяукнула и закрыла глаза.

- Что это? – спросил я, поднимая стакан и делая небольшой глоток через соломинку. Мои вкусовые рецепторы взорвались множеством сладких ароматов. – На основе мороженого?

- Ммм… да, клубника, банан и еще какое-то дерьмо. Вкусно? – спросил Эдвард. Я еще раз глотнула.

- Ум, не думаю, что вкусно – правильное слово, - проговорила я, посасывая соломинку, не желая отрываться от моего нового любимого вкуса, не считая Эдварда, конечно.

Он криво, но гордо усмехнулся, ставя передо мной тарелку, полную французских тостов, с нарезанными фруктами и беконом сверху. Он жадно поглощал их, а я съела столько, сколько смогла и замычала от дискомфорта, когда мой желудок переполнился, больше я не могла засунуть в себя ни крошки. Он ничего не сказал по этому поводу, просто очистил тарелку и попросил собраться, чтобы мы поехали в больницу к Карлайлу на осмотр.

Я быстро оделась, стараясь подобрать джинсы, которые нормально сидели на мне, но все они просто болтались. Я пыталась не заплакать, когда взглянула в зеркало и увидела, насколько худой я стала. Удивительно, как Эдвард мог смотреть на меня голую, и его при этом не стошнило. Я была ужасающе тощей. Я смахнула слезы, не желая, чтобы Эдвард их видел.

Я побрызгала в лицо холодной водой, пытаясь разгладить складочки, сделала несколько глубоких вдохов и нанесла блеск для губ, надеясь, что он отвлечет внимание на себя. Эдвард ждал меня в коридоре и с тревогой посмотрел на меня, давая понять, что мне не удалось обмануть его. Он взял мое лицо руками, как только я оказалась рядом с ним, и спросил, что случилось, не давая мне уйти от вопроса до тех пор, пока я не рассказала ему. Я не могла встречаться с ним взглядом, но он заставил меня смотреть на него. Мой подбородок задрожал, и я разрыдалась.

- Я такая худая, ужасно выгляжу, такая раздолбаная. Я не знаю, почему ты еще хочешь быть со мной, - пробормотала я.

- Я люблю тебя, какой бы ты не была, - со злостью сказал он, нежно обнимая меня, что совершенно не вязалось с его тоном.

- Я знаю, - пропищала я, не в силах объяснить ему, что любить меня и хотеть меня – это две разные вещи. И я не понимала, как он может хотеть меня сейчас, такую. – Нам нужно идти, - мои руки гладили его бока, пока он не отпустил меня, поцеловав в висок.

Он приподнял бровь, с беспокойством рассматривая меня, прекрасно понимая, что я не все сказала, но, не желая давить.

Когда мы спустились в лобби, я остановилась, уставившись на незнакомого охранника.

- А где Маркус? – спросила я Эдварда низким голосом. Страх пробежал по позвоночнику, когда я подумала, что Маркус тоже может быть замешан во всем это дерьме, что именно он пропустил офицера Кросса в здание.

- Я не знаю, - признался Эдвард, я шагнула к стойке, крепко сжимая его руку, и спросила про Маркуса, желая знать, почему его не было за этим столом, переживая, что, в конце концов, Эдвард был прав по поводу него.

- О, э-э… - новый парень тревожно оглянулся, взглянул на Эдварда, потом его глаза метнулись ко мне. Казалось, он сомневался в чем-то, но потом заговорщицки наклонился вперед, видимо, чувствуя, что мы достойны доверия. – Я не должен был говорить вам это, но какой-то парень, переодетый разносчиком пиццы, избил его нахрен прошлой ночью. Теперь забрали все пленки с камер и прочее. А мне платят двойную оплату за его смены, - последнюю часть он произнес с гордостью.

Я в ужасе ахнула, а Эдвард немедленно обнял меня, пока я быстро и болезненно дышала.

- Пойдем, Котенок, - пробормотал Эдвард, оттаскивая меня от стойки. Как только мы оказались снаружи, я крепко вцепилась в него. Какое-то тошнотворное ощущение наползало на меня, когда я начала понимать, что офицер Кросс причинил боль не только нам с Эдвардом, но и еще одному человеку, который, насколько мне было известно, не имел никакого отношения к событиям позапрошлой недели.

Эдвард помог мне сесть на переднее сидение Ауди, и я откинулась на кожаное сидение, вдыхая знакомый запах, пытаясь успокоиться. Я закрыла глаза, но тут же открыла их, потому что перед моими глазами появились образы, которые я не могла перенести. Я не хотела думать о том, как офицер Кросс, Джеймс, избивал Маркуса, чтобы добраться до меня или Эдварда.

Я еще плохо понимала все произошедшее, но была уверена, что Джеймс должен попасть в тюрьму, как только вся это история всплывет наружу. Я не знала, какое влияние все это окажет на меня или Эдварда, и очень старалась не думать об этом. Но была уверена в том, что будет судебный процесс, и даже представить себе не могла, что из всего этого получится.

Эдвард скользнул на водительское кресло, выглядя потрясенным и встревоженным от только что полученной информации.

- Если он в больнице, Карлайл выяснит, что с ним, - мягко сказал он, накрывая мое лицо руками, разглядывая меня.

Я встретила его изучающий взгляд и прикусила губу, стараясь держать свои эмоции под контролем. Я не принимала лекарства с тех пор, как мы вернулись домой, да и в больнице меня ограничили в их количестве. Я знала, какой урон нанесла своей печени, но мне было так тяжело бороться с тревогой и страхами, что я и дышала-то с трудом.

Казалось, Эдвард понял это по тому, как судорожно я хватала воздух ртом. Я понимала, что начинаю задыхаться. Он быстро откинул спинку кресла, притянул меня на колени и гладил, и качал меня до тех пор, пока я не смогла успокоить дыхание.

- Все хорошо, Котенок. Ты будешь в безопасности, я, блять, обещаю тебе. Я больше никому не позволю причинить тебе боль, - бормотал он мне в волосы, не понимая моего страха, но пытаясь облегчить его. И я позволила ему держать меня, потому что нуждалась в этом сейчас так же сильно, как и он прошлой ночью. Мне удалось довольно быстро успокоиться, и я скользнула обратно в свое кресло и пристегнулась, чтобы мы поскорее добрались до больницы, а затем вернулись домой. На улице я чувствовала себя неуютно и небезопасно.

Эдвард заговорил о покупке мне новой машины, поскольку моя была полностью уничтожена, и я видела, как он возбужден по этому поводу. Я понимала, что он пытается отвлечь меня от неприятных мыслей всеми этими разговорами о внедорожниках, о том, что мы должны выбрать для меня лучший автомобиль. Я улыбнулась, услышав его решение купить мне синюю машину, потому что в синем я выглядела очень привлекательно.

- Мы можем поехать на следующей неделе, если тебе станет лучше, - добавил он, скользя рукой по моей шее, выводя там медленные круги.

- Хорошо, - кивнула я, поднимая руку, чтобы дотронуться до него.

В больнице мы пробыли меньше времени, чем я ожидала. Карлайл был доволен, что я выглядела отдохнувшей, взял кровь на анализ и сделал какие-то тесты. Я слышала, что Эдвард спрашивает о Маркусе, пока медсестра взвешивала меня. Слава Богу, стрелка весов немного передвинулась вправо, и теперь я весила чуть больше 43 килограмм. А это значит, что за последние два дня, я набрала примерно полкило.

Я видела, как Карлайл позвонил по внутреннему телефону и украдкой кивнул Эдварду, что означало, что Маркус был здесь. Они пошептались между собой. Это немного раздражало, ведь я не могла слышать их.

- С ним все будет хорошо, - Карлайл обратился прямо ко мне, и я с шумом выдохнула. Какая-то часть меня хотела навестить Маркуса, но по большей мере я была слишком напугана, чтобы смотреть на то, что с ним сделал Джеймс. А ночных кошмаров мне и так хватало.

Карлайл закончил все тесты и назначил мне встречу на следующий день. Эдвард отвез меня домой, и когда мы вошли в квартиру, я уже была настолько уставшей, что не могла держаться на ногах. Я легла на диван, и он положил мои ноги себе на колени, включая телевизор и убавляя звук. Так я и уснула, чувствуя, как его руки потирают мои лодыжки.

Глава 34. Часть 2.

Глава 35. Часть 1.

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.