Глава 26 часть 1 2 страница

Я надеялся узнать больше. Почему она взвалила на себя этот крест? Я понял это на последнем сеансе, и знал, что, если тогда было сложно, то на следующем, будет еще хуже. Чем ближе мы подходили к окончанию тату, тем больше я нервничал, понимая, что финальная сессия будет для нее очень насыщенной в плане эмоций, и я совершенно не представлял, как, нахрен, справлюсь с её срывом.

Я смыл водой пену, рассматривая чернильные узоры, наклонился и поцеловал одну из прорех, которые скоро будут заполнены цветом.

Белла наклонилась, опять уронив голову мне на плечо. Я обнял её за талию, стараясь не вдавливаться в нее титановым стержнем, потому что снова затвердел.

- Ты останешься сегодня у меня, да? – спросил я, мечтая, на самом деле, чтобы Белла осталась на все праздники, или на месяц, или вообще, но сегодня ночью это было принципиально важно, потому что я боялся за её психическую неустойчивость больше, чем когда-либо.

- Если хочешь, - закивала она, - О, дерьмо, ТиКей! Я последний раз кормила её после смены в магазине. Она, наверно, умирает с голоду.

Белла резко повернулась, в панике чуть не впечатавшись в прозрачную дверцу.

- Ах, да с ней все в порядке, Белла, - проговорил я, чувствуя себя слегка неуютно от признания, которое собирался сделать, - Я… эээ… кормил кошку ночью, когда вставал в туалет. Собирался принести её сюда, но… эээ… подумал, что она напугается до усрачки, если… Ну, короче, все в порядке, может только дуется немного, что я не взял её с собой, но в целом она в норме… - я замолчал, чувствуя себя дебилом, потому что снова говорил, как мудак. Ну, правда, блять, что со мной сегодня не так? Я и в намного более нервных ситуациях прекрасно сдерживал свое дерьмо, а сейчас прямо фонтанирую идиотизмом.

- О, слава Богу, - Белла расслабилась, а я не мог не облапать взглядом её сиськи с сапфировыми штангами, провожая глазами потоки воды, струившиеся по ложбинке между грудями. - Хм, мне, наверно, стоит пойти домой, чтобы собраться, - проговорила девочка мягко, куснув губку, изучая мое лицо.

Я предположил, что сейчас, скорее всего, выгляжу, как хищный зверь.

- Вероятно, это хорошая идея. Я приду, когда кончу… закончу с этим дерьмом, - кивнул я, соглашаясь, потому что мне очень хотелось провести еще один раунд в постели, но Белле требовалось время, чтобы оправиться от первых двух. Если она останется со мной в душе, то это будет не очень-то полезно для её киски, да и мне нужно вздрочнуть, если я собираюсь воздержаться от траха Беллы на туалетном столике в одной из ванных комнат в доме Эсме.

Белла встала на цыпочки и поцеловала меня в подбородок, а потом спешно вышла из душа, кутаясь в одно из моих полотенец. Как только за ней закрылась дверь, я намылил член и отдрочил, представляя, как трахну её в душе, а потом и на туалетном столике. Зря говорят, что кончить второй раз за такое короткое время проблематично. Покончив с этим, я оделся, вышел из ванной, собрал и бросил корзину вчерашние шмотки, которые были беспорядочно разбросаны по комнате. Оказывается, я начал раздеваться, как только закрыл дверь, хотя толком не помнил этого. На столике, где я хранил ключи, была записка. Мелкий почерк Беллы и серебристый ключ поверх бумаги.

Эдвард… я знаю, ты терпеть не можешь, когда я оставляю дверь незапертой. Теперь ты можешь приходить, когда хочешь, не беспокоясь об этом. Твоя Белла.

Белла оставила мне ключ от своей квартиры, и мне даже просить не пришлось. Я не был уверен, может, она уже пожалела об этом, но подпись утверждала обратное. У меня есть ключ от квартиры Беллы, который я могу использовать, когда мне только приспичит! Определенно, это прекрасное утро… день… двадцать четыре часа, бар исключаем. Прекрасные, как никогда! Я прикрепил ключ к своей связке, подумав, что нужно сделать для Беллы и копию своего, чтобы она могла приходить ко мне в любое время. Я очень надеялся, что она будет приходить чертовски часто, потому что мне нравилось, когда она здесь, хоть она и была редкостной неряхой и повсюду разводила беспорядок.

Я пихнул ноги в ботинки, запер дверь и двинулся по коридору к Белле с ключом в руке, собираясь воспользоваться им. Я сунул ключ в замок и вошел.

- Белла? – позвал я, проходя в гостиную. На кофейном столике будто взорвалась бумажная бомба, оставив после себя кучу листков и прочего мусора. Спустя минуту без ответа я предположил, что Белла прихорашивается в ванной, и едва сдержался, чтобы не прибрать весь хаос. Я подошел к шкафу, который был одним из немногих мест в квартире, где прослеживалось какое-то подобие системного порядка, и окинул взглядом фотоальбомы. Наверно, не лишним было бы взглянуть на людей, которые были частью её жизни, и которых она потеряла. Может, я хоть как-то стану ближе к пониманию того дерьма, что с ней происходит, хоть на чуточку ближе.

Я вытащил первый альбом с полки, вспомнив, что именно его взял в руки в ту ночь, когда мы с Беллой ходили за продуктами. Открыл, чувствуя, что делаю что-то охуенно неправильное. Словно собирался прочитать чужой дневник или подобное дерьмо, что, в принципе, было лишним самоедством, потому что это просто альбом с фотографиями.

Там были фото маленькой Беллы: парочка, когда она была еще младенцем, пара, когда ей было года три-четыре. Фотографии женщины, с такими же глазами, ртом, подбородком. Они были очень похожи и обнимались. Я пролистал дальше. Потом было не так много фото Беллы и её матери. Больше с отцом, и чаще на фоне пляжа. А еще с коренным американцем в инвалидном кресле и маленьким мальчиком, похоже, ровесником Беллы. Я продолжал листать, находя все больше фото с отцом, индейцем и парнем. На лице Беллы была тень печали, слабая, еле заметная, не такая, как сейчас, но она была. Я вернулся к первым фотографиям, где Белла была с обоими родителями. Вот здесь она лучилась, была свободна от боли, чего уже нельзя было найти на более поздних изображениях. Я смутно помнил, что Белла говорила о разводе родителей. Хотя мне стоило помнить больше, потому что все, что связано с ней крайне важно.

Я услышал скрип половиц, но слишком поздно, чтобы пихнуть альбом обратно и остаться не пойманным. Я захлопнул его и обернулся, чтобы понять, злится она на меня или нет. Она не злилась, но выглядела чертовски перепуганной и абсолютно великолепной.

- Белла, все в порядке?

Я убрал альбом обратно в пустое пространство на полке, без слов зная ответ на свой вопрос. Её глаза метались от альбома ко мне и обратно, она переминалась с ноги на ногу, кусая губы. Даже с другого конца комнаты я видел, как её начинает потряхивать, предвещая настоящие судороги разрушения. Она крепко стиснула кулачки, разжала их, бросила на меня вымученный взгляд и натянула улыбку.

- Все в порядке, - слегка кивнула Белла; её голос дрожал, как и тело, глаза остекленели, сфокусировались на мне и прояснились, словно буря миновала, вернув временный штиль.

- Я готов идти.

ТиКей подошла сзади и потерлась о ногу Беллы. Она подняла её на руки, уткнувшись носом в котенка, прошептала что-то прежде, чем посадить обратно на пол. Я наблюдал за ней, отмечая пугающее спокойствие, почти механическое поведение, пока она шла в кухню. Я пошел следом, теряясь в догадках, не зная, как себя вести с такой Беллой, потому что это было чем-то новым.

Белла открыла холодильник, наклонилась, чтобы достать что-то. Я дождался, когда она закроет дверцу, забрал из её рук то, что она взяла, положил на стол и притянул девочку к себе.

- Ты же понимаешь, что нам необязательно ехать? Если хочешь, то просто останемся дома, - проговорил я, держа её лицо в ладонях, чтобы не терять взгляд.

Она замотала головой, поджала губы, заморгала, прогоняя из глаз все эмоции, стараясь контролировать себя. Я был готов попросить её отпустить все это, не сдерживаться, но понятия не имел, смогу ли справиться с последствиями эмоционального цунами, которое накроет Беллу, если она утратит это тщательное удерживаемое подобие спокойствия.

- Я должна пойти, Эдвард. Я не могу остаться здесь и думать только о них… Мне нужно отвлечься от… - Белла замолчала и скользнула взглядом от моих губ к глазам.

Я знал, почему она избегает прямого взгляда: её глаза казались стеклянными; такая далекая, будто здесь было только её тело, а мыслями она находилась совсем в другом месте. Должно быть, опять приняла сраные лекарства, чтобы найти в себе силы пройти через ад, в который ей придется окунуться с головой на семейном обеде.

- О’кей, Котенок, но, если будет чересчур, и ты захочешь домой, просто скажи мне, и мы свалим, ладно? – я прижался губами к её лбу, погладил большим пальцем по щеке, наблюдая, как она снова кусает губку. – И, кстати, ты выглядишь охуенно потрясающе! Мне определенно следует пригласить тебя в шикарный ресторан, чтобы ты снова так оделась, - я, улыбаясь, отклонился, чтобы получше рассмотреть её.

Казалось, ей полегчало, когда я сменил тему, что определенно меня порадовало, потому что, по правде говоря, она просто нуждалась в том, чтобы я был сегодня рядом с ней. Это был первый гребаный День Благодарения без её семьи и близких людей, которых Белла потеряла в том самолете. Я не должен был делать этот день тяжелее, чем он уже есть для нее.

- Ты выглядишь… совсем по-другому, - она склонила голову и поправила мой галстук.

- Ну, спасибо, - ответил я с сарказмом, чувствуя себя чертовски неуютно, потому что хренова рубашка и галстук были капризом Эсме, которая настаивала, чтобы на праздничный обед мы одевались, как «нормальные цивилизованные люди».

По крайней мере, я мог одеть черную рубашку и галстук, выглядя как картинка, но не слишком изменив себе.

На Рождество мы тоже должны были одеться прилично. Я не скулил и не ерепенился слишком сильно, потому что Джаспер и Эмметт тоже были загнаны в рамки приличия.

- Нет, мне нравится, просто мне нравится еще больше, когда я могу видеть твои тату, но так тоже очень сексуально… Я ведь знаю, что у тебя под одеждой, а другие – нет, - прошептала Белла, привстав на цыпочки, чтобы чмокнуть меня в щеку. Я провел губами по её губам, прекрасно понимая, что этот комментарий был одновременно и предостережением, и просьбой.

Она знала, что я хочу знать о ней больше, чтобы понять, что же за херня с ней творится, но сейчас Белла не хотела делиться своими секретами.

Я уже собирался сказать, что не буду приставать к ней, но сам уже был слишком взвинчен, потому что не мог прогнозировать её срывы, и уж точно не знал, что мне с ними делать.

Белла отступила и схватила со стола коробку. Упаковка была непрозрачной, и я понятия не имел, что там могло находиться, но решил больше не задавать вопросов. Мы вышли за дверь, и я закрыл её своим ключом, забрал у Беллы коробку и сунул в багажник машины.

Она попросила меня заехать по дороге за кофе. Мы выехали на шоссе, и я поймал себя на мысли, что Белла выглядит очень уставшей. Интересно, она взяла с собой лекарства?

Казалось, кофе немного взбодрил её, но все равно девочка была слишком тихой, пока мы ехали до дома Карлайла и Эсме. Я негромко включил музыку, и Белла тихо напевала себе под нос, а я рулил, перебирая рукой её волосы, поглаживая шейку.

Меньше, чем через полчаса, я свернул на подъездную дорожку, которая вела к ошеломляющему дому Карлайла и Эсме.

- О, Боже… - выдохнула Белла, как только увидела особняк.

Это было строение в викторианском стиле, который Карлайл приобрел, когда получил должность главного по какой-то херне в Чикаго. Он зарабатывал хренову тучу денег, но из-за этого постоянно пропадал на службе, вынужденно оставляя Эсме одну. Именно по этой причине она купила магазин.

- Какой красивый дом, - проговорила Белла, пока я парковался около хаммера Эмметта. Наверно, он подвез и Джаспера с Элис, потому что была только одна машина. Я предупредил, чтобы они нас не ждали, в основном потому, что мы проспали, но еще и потому, что не хотел лишних свидетелей, если Белле станет плохо.

Белла вышла из машины прежде, чем я успел помочь ей, и стояла у багажника, заламывая руки. Я взял её ладошку и поднес ко рту, целуя нежную кожу, мягко лаская губами.

- Я постараюсь помочь, Белла, обещаю, - пробубнил я.

Она резко и глубоко вздохнула, вырвав у меня руку, чтобы забрать коробку из багажника.

- Я готова, - проговорила Белла еле слышно.

Я знал, что она ни разу не готова. В животе заворочалось противное предчувствие, и я едва поборол в себе желание посадить Беллу обратно в машину и отвезти домой. Но, конечно, я этого не сделал.

Элис встретила нас у двери, и на лице Беллы тут же появилось игривое выражение, которое я так любил. Она улыбнулась, отдавая Элис коробку, и обняла её. Эсме вышла из кухни в фартуке и стиснула Беллу в крепких объятьях.

- Белла, милая, прекрасно выглядишь, - Эсме погладила её по рукам и посмотрела на меня. Я, как, всегда поцеловал её в лоб. Она взглянула на меня, на Беллу, и её глаза слегка расширились, но Эсме тут же справилась с эмоциями. Ну, вот как она, блять, догадалась?

- Спасибо, Эсме, дом просто восхитительный! Прости, что мы опоздали. Я проспала из-за… вы еще не все приготовили? Я могу сделать сладкий картофель и пирог… - Белла запиналась, и я заметил, как она зарделась от смущения, пытаясь придумать вескую причину, по которой мы задержались на полчаса, что, в общем-то, было не трагично. Я попытался сохранить невозмутимый вид, но Элис приподняла бровь и проницательно хмыкнула.

- Для тебя дел хватит, Белла, вы почти не опоздали, - улыбнулась Эсме, а Элис уже тянула её на кухню.

Эсме скосилась, как только Белла покинула комнату, подошла ко мне, неожиданно обняв за плечи. Я ответил ей осторожными объятиями. Я так чертовски давно не обнимал никого, кроме Беллы.

- Как она? - прошептала Эсме.

- На таблетках, - пробормотал я, видя, как Белла обернулась, посмотрела на меня и поменялась в лице.

Я знал, что Эсме думала, она удачно хитрит, но Белла была чертовски проницательна и знала, что мы с Эсме сроду не обнимаемся. Я видел это по её лицу. Поэтому я разнял наши объятия.

Эсме нахмурилась:

- Как много она приняла?

- Я не знаю, не видел, но думаю, чертовски много, - тихо сказал я, передавая ей свою куртку. – Где Эмметт и Джаз? - спросил я довольно громко, чтобы не привлекать внимания к нашему перешептыванию.

- Они играют в пул (п. п. – разновидность бильярда) с Карлайлом в игровой, - ответила Эсме. – Мне быть настороже, да? – прошептала она.

Я кивнул, потому что сам охренительно волновался. И знал, что, уж если я переживал, то Эсме будет тоже.

Я пошел в кухню, проверить, как там Белла. Элис налила ей бокал вина. Плохая идея. Но что я могу с этим сделать? Я мог полагаться на Эсме, она проследит, чтобы доза алкоголя была приемлемой. Роуз накрывала на стол, а Элис сидела за стойкой, помешивая что-то вроде клюквенного соуса.

Я обвил рукой талию Беллы и зарылся лицом в её волосы.

- С тобой все будет хорошо? – прошептал я так, чтобы только она могла меня слышать.

Она кивнула и повернулась ко мне лицом: её губы дотронулись до уголка моего рта и «укуса змеи». Я слегка прихватил её задницу. Белла подпрыгнула и робко улыбнулась мне. Я поцеловал её в макушку и пошел к парням, обменявшись с Эсме взглядами. Эсме посмотрела на меня так, словно прекрасно знала, что, черт возьми, произошло прошлой ночью. Я даже слегка смутился, ну, или вроде того, как будто мы с Беллой не были взрослыми людьми.

Когда я вошел в игровую, Карлайл сидел в кресле, попивая скотч, и наблюдал, как Эмметт и Джаз надирают друг другу задницы, играя в пул.

- Посмотрите, кто к нам пришел. Что случилось с тобой и крошкой Белл прошлой ночью? Ты просто исчез, никому ничего не сказав, говнюк, – Эмметт подвигал бровями, и я показал ему средний палец. Джаз просто кивнул мне, ослабляя галстук и поправляя жилетку. По крайней мере, в этот раз под жилеткой была рубашка.

- Эдвард, - Карлайл по-настоящему тепло, по-отечески улыбнулся и встал. Ему было почти сорок, как и Эсме. И он всегда вел себя со мной как отец. Сейчас я не возражал, но чертовски ненавидел это, когда мне пришлось с ним жить. Он притянул меня к себе и слегка приобнял.

- Поговорим? – тихо спросил он.

Я сжал челюсти, ощущая себя полным говнюком по поводу того, что собирался сейчас сделать, но мне нужны были ответы, поэтому я кивнул:

- Да.

- Ребята, мы скоро вернемся, - Карлайл улыбнулся Эму и Джазу и направился к двери по коридору, ведущему к нему в кабинет.

Я вынул листок бумаги из заднего кармана брюк, развернул его, протянул Карлайлу и сел напротив него в кожаное кресло. Он внимательно изучал написанное, хмурясь, сведя брови и потирая подбородок.

- Это все прописано одним врачом? Кто может прописать все это одновременно одному человеку? – его голос звучал чертовски обеспокоенно. Я еще больше стал переживать по поводу хрени, которую принимала Белла.

- Я не знаю, я не проверил, кто выписывал рецепты, записав только названия препаратов, как ты и сказал. Она не пьет Окси, - добавил я. Мое колено подрагивало, пока Карлайл продолжал изучать список.

- Боже мой, Эдвард, я даже не могу представить, какой врач может прописать этот коктейль из медицинских препаратов. Мне нужно проверить их совместимость. А ты пока можешь узнать, был ли это один врач или несколько? Что касается Окси, он прописывается в случае серьезных физических болей. Видимо они были, но сейчас уже нет… - он не закончил предложение, видимо ожидая от меня каких-то пояснений. Откуда я мог знать, зачем ей прописывали Окси?

- У нее на спине огромное количество шрамов, типа точечных, понимаешь? Ну, вроде Млечного пути, - я разглядывал свои руки, а Карлайл внимательно смотрел на меня. – Слушай, я очень беспокоюсь. Потому что, черт, Карлайл, я практически завершил делать ей тату, но я чертовски боюсь заканчивать. Вдруг она просто выключится, и что, блять, мне делать тогда? Я даже не знаю, как это предотвратить. Я… черт!.. Я нифига не понимаю, - раздраженно проговорил я, не зная, как объяснить, что я чувствую, ощущаю.

- Эдвард, - Карлайл говорил обескуражено. – А что ты вообще знаешь о авиакатострофе?

- Да, в принципе, ничего, - ответил я честно. – Я знаю, что они летели на свадьбу, всей семьей. Её лучший друг собирался жениться, чертов сучара, и все, - волна ревности пронзила меня. Эти смерти стали причиной того, что Белла была в этом гребаном состоянии.

Карлайл медленно кивнул, пробегаясь пальцами по губам.

- А ты, что? Ни разу не поискал информацию о крушении в Интернете? Уверен, там массу всего понаписали об этой трагедии.

- Я не могу сделать этого с ней. Блять, да, я хочу знать, что с ней произошло, но я хочу, чтобы она сама мне все рассказала.

Карлайл наклонил голову, наверное, чтобы лучше меня понять.

- И, черт тебя побери, не смотри на меня так, я не могу этого объяснить! Просто я не хочу так с ней поступать. Я просто пытаюсь понять, с чем имею дело, но я не могу предать её доверие.

- Или боишься? – спросил меня Карлайл.

- Отъебись, Карлайл, почему это я должен бояться узнать о катастрофе? – сказал я, хватая стресс-болл с его стола и сжимая его. Карлайл уже выводил меня из себя.

- Может быть, потому, что ты любишь Беллу, - тихо сказал он.

Я вздернул голову. Мои глаза встретились с его, а мячик выпал из рук, стукнулся о мой ботинок и покатился прочь по полу.

- Что, черт тебя подери, ты сказал? – прохрипел я. У меня пересохло в горле.

- Повторить? То есть, ты до сих пор не понял, Эдвард? – Карлайл слегка улыбнулся, стараясь облегчить ситуацию или уменьшить напряжение, которое витало в воздухе, настолько тяжелое, сконцентрированное, что мне было сложно дышать, и я ослабил галстук.

Я уставился на него. Эта мысль никогда меня не посещала, но теперь, когда он это произнес, я не мог отрицать. Это была правда. Я все никак не мог понять, что же это за чувство возникает во мне, когда она рядом. Вот оно.

Я люблю Беллу.

И не могу сказать ей об этом. Потому что что-то внутри меня говорило мне, что, если я сделаю это, она не выдержит, рассыплется на тысячу частей, и я никогда не смогу собрать её обратно.

Я никогда в жизни не был так чертовски напуган.

Глава 24.

~*~Белла~*~

Я ощутила, как жгучая боль опалила кожу, когда руки Эдварда покинули мое тело, а теплота его губ в моих волосах сменилась леденящей обжигающей пустотой. Я хотела попросить его не уходить, не оставлять меня одну, остаться со мной на весь день. Потому что я не могла существовать, если его не было рядом. Я чувствовала растущую во мне панику. Она заскребла в моем сердце своими острыми когтями, когда реальность обрушилась на меня: этот праздник и все, что произошло в течение последних двадцати четырех часов.

Я хотела вновь оказаться на своей старой ободранной кухне в Форксе, переворачивать картошку каждые пятнадцать минут, чтобы она не пригорела, закатить глаза, когда Чарли попросит меня подать ему еще одну бутылку дрянного пива, отхлебнуть его, сморщиться и посмеяться над отцом, когда он посмотрит на меня неодобрительно. Я мечтала, чтобы Джейк сидел на моей кухне, пробовал, обжигая рот, клюквенный соус, кипящий на плите, и постоянно отвлекал меня, пока я пыталась взбить свежие сливки, не превратив их в масло, что время от времени случалось.

Но хуже всего было то, в чем я нуждалась больше всего, больше, чем в Чарли, Билли или Джейке. Я хотела попросить Эдварда отвести меня домой, в его квартиру, где мы были бы вдвоем, и стереть боль воспоминаний, таких ярких и живых, но в то же время, исчезающих в тумане быстрее, чем это представлялось возможным. Я уже почти не помнила, как звучал голос Джейка, что я чувствовала, когда он обнимал меня, трогал меня губами… все это затмил Эдвард.

Я глотнула белого вина, которое подала мне Элис, стараясь не думать о том, что Эсме и Эдвард, очевидно, говорили обо мне, когда она обняла его у дверей. Меня бесило это его озабоченное выражение лица, и то, что они перешептывались. Будто бы я не знала, что балансирую на краю эмоциональной пропасти, и мое желание свалиться в нее и посмотреть, на сколько осколков я разобьюсь, было невероятно сильным.

Без успокаивающих объятий Эдварда, без его рук на моем теле, отвлекающих меня от реальности, в которой я существовала, когда его не было рядом, я уже не могла функционировать. Его прикосновения, его присутствие, его дыхание на моей коже становились основой моего выживания. И как только он вышел из помещения, боль накатила на меня обжигающими волнами, забушевала внутри и снаружи моего тела так сильно, что я хотела содрать с себя кожу, пытаясь вынырнуть, чтобы отдышаться, уклониться от атаковавшей меня тревоги. Мое тело онемело. Я поставила бокал с вином на стойку. Звук, раздавшийся от соприкосновения стекла с гранитом, был приглушенным, неясным. Пытаясь хоть чем-то себя занять, я завозилась с коробкой, которую привезла с собой. Я видела, как двигаются мои руки, пытаясь открыть крышку контейнера, но не чувствовала их, будто они больше не были частью моего тела. Все вокруг было размыто, туманно, нечетко. Только онемение, смешанное с невыносимой болью.

Я знала, что приняла слишком много лекарств: как только я вышла из квартиры Эдварда в его футболке и своих вчерашних брюках, меня так сильно затрясло, что я с трудом попала ключом в дверной замок. И если бы Эдвард нашел меня в таком состоянии, мы бы ни за что не поехали к Эсме, а в тот момент я не хотела весь день провести дома. Хотя сейчас отдала бы все, чтобы вернуться в квартиру Эдварда и лечь в его постель

Сегодня с утра Эдвард был совершенно другим, не таким, как ночью, когда он притащил меня к себе домой из бара и трахал до беспамятства, снова и снова погружая в волны наслаждения на грани боли. Такой неутомимый, нуждающийся, отчаянный. И хотя уровень его желания и потребности во мне сегодня утром был не меньше, чем ночью, тем не менее, когда я проснулась, все стало намного хуже.

Я проснулась рядом с Эдвардом, в его кровати, окруженная теплом его тела, запахом его простыней, пропахших им и сексом, и почувствовала прилив неподдающейся пониманию паники. Образы прошлого атаковали меня. Те же самые, что преследовали в ночных кошмарах. А когда я почувствовала его, твердого, готового, прижимающегося к моему бедру, я захотела вытрахать эти чертовые картинки из своей головы. Но Эдвард не позволил. Наоборот, он двигался болезненно медленно, постепенно увеличивая скорость, пока я не свалилась в пропасть и не растворилась в его руках. А образы исчезли, их заменило что-то настолько эмоционально сильное, что я опьянела от ощущений.

Я бы хотела, чтобы он не испытывал никакой вины за синяки на моей коже, потому что вчера он не причинил мне никакой боли, ну, если не считать момента первого соединения наших тел. Да и то, только потому, что член Эдварда был очень большим, я даже не думала, что смогу принять в себя нечто таких размеров. Метки, оставленные его пальцами, были полностью на моей совести. Нужно лучше заботиться о себе. Я знала, что мне пора бы посетить врача, а сонливость и усталость, скорее всего, были результатом того, что я плохо питалась, потому что таблетки вызывали тошноту, или я просто не чувствовала голода.

Срок действия моего рецепта скоро закончится, и мне обязательно нужно получить новый. Одна мысль о том, что у меня не будет возможности принимать таблетки, вызывала тревогу. И, хотя я больше не нуждалась в обезболивающих, не представляла, как прожить день без успокоительных. Они помогали мне забыться, оторваться от реальности или пережить отсутствие Эдварда. Я давно перестала принимать Окси, зная, как он опасен, и боясь передозировки. Хотя временами, и теперь чаще, чем раньше, рука сама тянулась к нему, когда чувство вины и боль были настолько не переносимы, что я не могла дышать, и даже Валиум и Лоразепам не помогали.

- Боже мой, Белла, они такие чертовски милые! Не могу поверить, что ты смогла их довести до нас, и Эдвард не слопал их все. Эсме, нужно за этим проследить! – голос Элис донесся из тумана, окутавшего меня, сломанную как внутри, так и снаружи. Я взглянула на нее, сидящую на стойке. Причмокивая, она сильно ударила пальцем по деревянной ложке, которую держала в руках, и попробовала клюквенный соус, который отдавал чем-то цитрусовым.

Смеясь, Эсме скользнула рукой по моему плечу, и её палец пробежался по моей слишком выпирающей ключице.

- Ты сделала их в форме индейки, - заявила она, заглянув мне через плечо, рассматривая кексы, которые я привезла в контейнере. Я испекла и украсила их во вторник, придя из института, пока Эдвард был на работе. Потому что он не переставал ныть о том, что на День Благодарения нужно готовить не тыквенный пирог, а именно кексы.

Я даже купила специальный непрозрачный контейнер, чтобы он не увидел их и не сожрал все еще до того, как мы отправимся на праздничный обед. Я даже думала о том, что мне придется найти какое-нибудь креативное объяснение тому, что я везу к Эсме контейнер. Но в этот момент Эдварда занимали другие мысли, и он ни о чем не спросил.

- Нужно убрать их, а то вдруг Эдварда разберет любопытство прямо перед обедом, - смеялась Эсме, закрывая контейнер крышкой и засовывая его в холодильник, который на самом деле напоминал шкаф. Вся кухня была настоящим произведением искусства, размером с мою квартиру, которая хоть и была милая, но по сравнению с этим домом напоминала лачугу. Я не могла представить, сколько нужно зарабатывать, чтобы позволить себе такую кухню, не говоря уже о целом доме.

Я занималась приготовлением сладкой запеканки из батата, взбив сочную мякоть апельсинов миксером, добавив туда масло, корицу и сливки, чтобы масса получилась густой, тягучей. Я выложила все в форму, перемежая слои теста орехами и пастилой, и засунула в печь. Потом пирог, настоящий тыквенный пирог с орехами. Кто не любит сладкую выпечку с орехами? Хорошо, что у Эсме была двухъярусная печь. Очень удобно, принимая во внимание количество еды, которое мы сейчас готовили.

Я пыталась отвлечься от мыслей о моей семье, которая ушла, и которую пытались заменить эти прекрасные люди рядом со мной. Хотя они ничего обо мне не знали, потому что я очень боялась раскрыться, показать им ту темень, за которой скрывалась. Не дай Бог, они увидят, кто я на самом деле, какой я человек. Мошенница, обманщица, ничто в человеческой оболочке, притворяющаяся значимой. Лишь с Эдвардом я чувствовала себя целой, наполненной, человеком. И сегодня я так сильно нуждалась в нем… Боль. Боль от потребности в нем в сочетании с болью потери. И все. Я с трудом дышала, это было невыносимо. Таблетки. Бесполезны. Мое сердце болело в его отсутствии, хотя он же был где-то рядом. И это так меня пугало.

Я хотела, чтобы его крепкие, сильные руки обняли меня, его пальцы ласкали мою кожу, его нежные губы и холодная сталь, потеплевшая от контакта с моей шеей, или плечом, или ртом, впитала в себя боль, которую я не могла больше держать внутри. Сейчас я была открытой, гноящейся раной, хотя должна была сверкать от самой яркой, интенсивной сексуальной ночи, о которой и мечтать не смела. Но даже это было изгажено осознанием того, что можно смело сказать, что Джейк и не дотрагивался до меня - если уж сравнивать с прикосновениями Эдварда.

Его касания, прикосновения губ, языка - все это обрушивалось на меня лавиной, которую было невозможно остановить, переварить и усвоить. Но я постоянно хотела этого, зная, что, словно какой-то паразит, забираю больше, чем даю. Ужасно. Стыдно, но этого не изменить. Эта потребность бушевала внутри меня, обжигала мои руины и раненное сердце. Без Эдварда ничего не существовало. Это ошеломляло. Элис, Роуз, Эсме - они заботились, смеялись, разговаривали, обнимали меня. Но только с Эдвардом все это обретало смысл.