Глава 10. Часть 1. 7 страница

Я трусиха и монстр в одном лице.

И ирония судьбы заключалась в том, что мой страх одиночества настиг меня, потому что Карма – бессердечная сука.

Я поднялась с дивана и пошла на кухню за рюмками. Взяв разномастные стопки, я поставила их на кофейный столик. Не желая глубже погружаться в воспоминания, которые пинками проталкивали себе путь на поверхность, я открыла бутылку, наполнила две рюмки и протянула одну из них все еще пребывающей в шоке Роуз.

Я закрыла ноут.

- Лучше б я снялась в порно, - я чокнулась рюмкой о рюмку Роуз прежде, чем залпом выпить огненную жидкость.

- Никогда не поздно, - сухо ответила Роуз, понимая, что тема закрыта для обсуждения. Хотя, я была вполне уверена, что она ее еще поднимет.

Роуз выпила и разлила еще по одной.

~*~

В воздухе витал запах гари.

Запах топлива, ткани, пластика и, прежде всего, мяса, тошнотворно сладкий, дурманящий аромат. Я тут же почувствовала себя ужасно.

Я застонала и попыталась пошевелиться. Каждая попытка причиняла жуткую боль, мои глаза закатились. Но я открыла их и отчаянно пыталась сфокусировать на чем-нибудь, на ком-нибудь.

Моя голова упала на бок, и взгляд остановился на паре, сидящей через проход от меня. Сквозь пелену тумана я видела, как едва вздымается грудь мужчины. Багажные отсеки над головой были распахнуты, повсюду валялись какие-то вещи.

Я даже на долю секунды подумала о том, что надо все это заснять на телефонную камеру.

Самолет упал.

А я жива.

Кислородные маски свисали, словно жертвы массового суицида, слегка покачиваясь на ветру, которого просто не могло быть в салоне первого класса.

Меня осенило, что я должна выбраться отсюда. Гарь и тошнотворный запах были сиреной смерти. Я повозилась с ремнем безопасности и дрожащими, негнущимися пальцами расстегнула его. Казалось, будто все мое тело сделано из свинца и вот-вот заскрипит, как у железного человека. Я буквально подняла себя с кресла и неуклюже похромала к паре.

Аккуратно, очень, очень аккуратно, я трясла мужчину за плечо, повторяя ему, что нужно выбираться из самолета. Послышался стон и тихое хныканье прежде, чем мужчина открыл глаза и посмотрел на меня. Он инстинктивно повернулся к своей жене.

- Мюриел? – похрипел он, и тут я обратила на нее внимание.

Она была белой. Глаза закрыты, грудная клетка не двигалась.

Он протянул свободную руку, продолжая держать другой обмякшую ладонь жены, и провел пальцами по ее нежной, мертвецки серой щеке.

- Сэр, нам нужно выбираться из самолета, - сказала я тихо и потянула его за руку.

Он покачал головой мне в ответ.

- Я остаюсь, - и хотя он все еще дышал и даже что-то говорил, в его глазах была смерть. Он уже был призраком.

Я не стала спорить.

Он предпочел остаться здесь, в тлеющих обломках самолета, и умереть вместе со своей женой, а не уйти без нее.

Позже я узнала, что они летели праздновать свою тридцать пятую годовщину совместной жизни и купили квартиру в Канкуне.

Муж Мюриел, Рой, умер от удушья из-за дыма до того, как его нашли спасатели. Я никогда не говорила им, что он сам пожелал там остаться.

Спотыкаясь, я побрела прочь от мужчины, который настолько сильно любил свою жену, что даже не мог покинуть ее мертвое тело. Оставив позади безопасный салон первого класса, я направилась в хаос и разрушение эконом-класса. Как только я зашла за перегородку, я будто попала на съемочную площадку фильма «Дом 1000 трупов», только без семейки психов. Все вокруг было в крови.

Слишком много крови.

Я захлебнулась запахом горящей плоти и свежих трупов. Мой желудок скрутило, и все содержимое, собственно, одна желчь, выплеснулось прямо в проход.

Я не могла сдержать слез от представшего перед моими глазами ужасающего зрелища. Поврежденные и переломанные тела лежали между сидениями словно сэндвичи. Человеческие органы, раскиданные в случайном беспорядке, согнутые под неестественным углом конечности.

И потом я увидела его.

Огромное, обезображенное до невозможности тело.

Джейк.

Все мое тело затрясло от страха. Я боялась того, что мне еще предстояло увидеть. Потому что ни за что на свете я бы покинуть этот самолет, не проверив его и не попытавшись отыскать остальных членов моей семьи.

Вокруг царила тишина.

Никто не стонал, ни кричал о помощи.

Лишь жуткая тишина, в которой я могла слышать свое собственное учащенное дыхание и неровный ритм моего выжившего сердца.

Я опустилась на колени перед его телом и поняла, О, боже, за что, он был мертв.

Он умер.

Он пытался вернуться в салон первого класса. Я понимала это на уровне подсознания, его тело говорило мне то, что он никогда больше сможет сказать.

Если только он не вернется, чтобы преследовать меня.

Я попыталась перевернуть его огромное тело, ростом шесть фунтов и пять дюймов, и удивилась, когда мне удалось это сделать.

И тут раздался жуткий крик, потому что красивая загорелая кожа, широкий рот и полные губы были не такими, как я их запомнила.

Половина лица Джека была совершенно уничтожена.

Я была благодарна, когда это зрелище перед глазами поплыло, а крики начали затихать.

Я не думала, что смогу выдержать еще хоть что-то, прежде чем полностью сойду с ума.

Я проснулась вся в поту, крича в подушку.

То, что я рассказала все Роуз, вовсе не помогло. Наоборот, это лишь разбередило мои раны, и теперь я истекала кровью вины и боли невероятной силы. Я боялась, что на моей груди появятся стигматы и высосут из меня жизнь.

Я почти надеялась на это.

Мое привычное оцепенение исчезло, и я не могла больше вернуться в это состояние. Все воспоминания и проклятые ужасы мелькали перед глазами.

Четверг был третьим худшим днем в моей жизни, помимо дня крушения самолета и массовых похорон. Я будто лежала на кровати из лезвий, а потом принимала ванну из йода и лимонного сока.

Снова пришла Роуз, и весь вечер я пролежала, положив свою голову на ее колени. Мы смотрели старые серии Южного парка. Думаю, я не произнесла и слова.

~*~

Вернувшись домой в субботу вечером, я не могла сдержать чувство облегчения, как будто у меня появился шанс на исцеление. Эдвард согласился разрисовать меня.

И, что меня радовало, Эдвард был неистово против, чтобы это сделал кто-то другой. Он был ужасающе одержим этой работой и, должна признаться, я делало меня счастливой.

Я не хотела зацикливаться на том, что это может значить. Все, что я знала: рисунок, над которым я работала последние шесть месяцев, будет запечатлен на моей спине умелыми руками Эдварда Мейсена.

Подслушав его разговор с той девушкой, я поняла, что он бы не захотел набивать такую огромную тату на моей спине, поэтому решила воспользоваться тем, что узнала от Элис, когда она заходила в воскресенье ко мне в магазин, и спровоцировать его. Я хотела, чтобы именно он стал моим тату-художником. Я знала, что Эмметт и Джаспер были его партнерами, поэтому, когда он начал кидаться этим странным собственническим мусором, я швырнула эти знания ему в лицо.

Сработало.

Я увидела беспокойство в его глазах. Но не могла его винить за это. Я знала, что моя просьба, с его точки зрения, совсем не разумна, что я должна начать с чего-то небольшого, прежде чем сделать то, что хотела.

Но я мечтала о тату еще задолго до того, как появился этот рисунок. Теперь у меня была и причина для нанесения именно этого рисунка на мою кожу.

И тот факт, что Эдвард был феноменальным художником, лишь благословляло мое желание.

Рядом с ним я чувствовала себя так, словно эта болезненная энергия, окружавшая меня со всех сторон, ослабляла свою хватку, хотя я определенно не заслуживала такого. Присутствие Эдварда практически высасывало всю мою боль. Когда я впервые почувствовала это, то чертовски испугалась. Я так долго была в оцепенении, что все настоящие ощущения пугали меня. Но чувствовать умиротворение вместо беспокойства было нереально круто.

Даже когда он вел себя как полная задница, мне казалось это странным образом правильным. Я ненавидела это и в тоже время любила.

Мне хотелось этого.

Я нуждалась в этом.

Я страстно этого желала.

А когда его не было рядом, боль и чувство вины становились в разы сильнее. Его присутствие действовало, словно бальзам на душу. А я надеялась, что разговор с Роуз будет иметь такой же эффект. Мне нужно найти заменитель моей потребности в нем.
Но я потерпела фиаско.

Когда в воскресенье Эдвард явился в магазин, он выглядел словно неземной Бог, небритый, с этими многочисленными татуировками и пирсингом и, при этом, красивее, чем любой другой мужчина. Его волосы были в безумном беспорядке, будто хаотичные медные поля попали в водоворот.

Он пробежался по ним пальцами и подошел к кассе, где я взволнованно стояла в ожидании чувства спокойствия, которое должно было придти ко мне с его приближением. Я облегченно вздохнула, когда волна умиротворения накрыла меня, прикрыла глаза, нежась в этих ощущениях, будто я лежала посреди Линкольн Парка в солнечный июльский день.

- Привет, Эдвард, - сказала я, и тут же засмущалась своего игривого голоса.

Предательский красный цвет окрасил мои щеки и обдал огнем шею. Мои глаза широко распахнулись, когда он, ухмыляясь, зашел ко мне за стойку. Он посмотрел через мое плечо на книги, которые я в тот момент заносила в каталог созданной мной компьютерной программы.

Я обратила внимание на то, что он легко мог увидеть названия книг и с другой стороны прилавка.

- Ты знала, что Эсме отправила мне домой книгу о вампирской эротике? – голос Эдварда был низким и хриплым, словно бархат, который неравномерно касался моей кожи, вызывая мурашки на руках.

- Эм, нет? - ответила я. Тон моего голоса повысился, и мой ответ прозвучал как вопрос. Это была ложь. Конечно, я знала, какие книги Эсме послала ему. Перед тем, как передать их Эдварду, я полюбопытствовала, какие книги он читает. Мне тоже показалось странным, что Эсме отобрала для него, в числе прочего, вампирскую эротику и подростковую беллетристику, но что я знала об Эдварде?

Не больно много.

- Она положила, - говоря это тягучим, вкрадчивым тоном, он перекинул мои волосы через плечо, словно убрал щит, который они образовывали между ним и мной. Я чувствовала, как его дыхание ласкало мою шею.

Сладкое, янтарное, теплое, тянущее меня в какую-то бездну.

Он повел пальцами по моей коже между шеей и ключицей, и я судорожно вздохнула.

- Мне нравится, когда ты собираешь волосы в высокий хвост, так я могу видеть пульсирующую венку на твоей шее, - пробормотал он, и я подумала, что мое сердце в буквальном смысле выскочит из груди. И тут я услышала его вздох и почувствовала мягкость его кожи. Его нос? Он провел им по чувствительному местечку за моим ухом.

Если его близость облегчала мою боль, то его прикосновения, ощущение его кожи на моей, стирали ее почти полностью.

- И тебе не стоит прятать свои ушки, они охрененно, просто чертовски сексуальные, - я слышала улыбку в его голосе. В тот момент, когда он опустил мои волосы, я поняла, что он отошел от меня. Я была так рада, что не вижу его лица. Я боялась, что сексуальный Бог похоти и секса может превратить меня в кучу дрожащего желе, а не в камень.

Я не сказала ни слова, когда он направился в кофейню, просто потому, что была вообще не способна говорить.

Но как только его тело отдалилось от моего, боль вернулась разрушительным потоком и полностью накрыла меня.

Я была благодарна, что сразу после этого пришел покупатель, и со стремительным рвением понеслась помогать старой леди искать копию кулинарной книги Бетти Крокер с ее любимыми рецептами. Я сделала все, чтобы задержать ее до тех пор, пока Эдвард ни прошел назад через магазин с самодовольным выражением на лице, оглядываясь вокруг и бормоча что-то о котятах.

Когда старая леди расплатилась за книги и ушла, я сползла на пол за прилавком. Мои руки дрожали, все тело колотило, будто у меня был первый этап отходняка.

Мне стало интересно, насколько сильной будет боль после первого сеанса нанесения тату у Эдварда. Убьет ли это меня? Я была уверенна, что такое возможно.

Возможно ли утонуть в эмоциях в буквальном смысле?

Я почти уверена, что да.

~*~

К полдню среды, я была уже готова выпрыгнуть из штанов. Уроки были словно расплывшееся пятно информации, я едва могла нормально соображать на этой неделе. Мне повезло, что очередная встреча с профессором Баннером была назначена на следующий четверг. Мой сон был насыщен ночными кошмарами, новые и неожиданные развития событий моей рутинной истории. Проснулась я в кладовке, заваленной фотоальбомами и коробками с книгами, которые еще не успела распаковать и разложить по полкам.

Мне снилось, что меня сдавило насмерть между сиденьями в самолете.

С другой стороны, было уже шесть часов утра, и я не кричала. Я неохотно поднялась из-за своего укрытия и вылезла из кладовки, решив, что распакую оставшиеся книги завтра. Мне нужно было освободить место для летнего гардероба, который бесполезно висел в платяном шкафу - уже окончательно похолодало. Я могла видеть свое дыхание при каждом выдохе, когда вышла утром на улицу – призрачное дымчатое облачко задерживалось на мгновение перед тем, как исчезнуть в воздухе, и походило на развеивающееся напоминание о том, что уже наступила осень, и зима была гораздо ближе, чем хотелось бы.

Я надела осеннюю куртку и направилась в «Сумерки» к Эсме, и, в свою очередь, к Эдварду, чувствуя себя намного лучше, чем месяц назад, потому что сегодня я увижу, как Эдвард переделал мой рисунок в эскиз для татуировки. А это означало, что скоро, как только Эдвард пожелает уступить мне, мы начнем процесс перенесения рисунка с бумаги на мою кожу.

Лицо Эсме засияло, когда я вошла в магазин, и она, притянув меня к себе, крепко обняла. Я разговаривала с ней по телефону в субботу днем и в воскресенье вечером, и с тех пор мы больше не пересекались. Ни то, чтобы я стремилась с ней связаться. Я боялась, что она услышит беспокойство в моем голосе и начнет спрашивать, все ли со мной порядке.

- Как прошли выходные? – спросила я, искренне улыбаясь, и она заметно расслабилась, радуясь моему явно хорошему настроению.

- Замечательно, дорогая, а твои? Элис сказала мне, что ты попросила Эдварда поработать над твоей татуировкой. – Она быстро отвела глаза, словно выдала чью-то тайну.

Интересно, что Элис, а не Эдвард, сказала ей об этом. Я знала, что Эсме, скорее всего, будет в курсе дела, ведь ребята ничего особо не скрывали от нее, а, может быть, у Эсме был особый дар в выпытывании информации.

Она действовала на людей, как английская соль на рану, - настолько безболезненно, что вы даже не замечали, что произошло, а уже все извлечено, и вам гораздо лучше.

Я покраснела.

- Э, да. Я встречаюсь с ним после работы, и мы собираемся пообщаться по поводу его интерпретации моего рисунка.

- Что ж, я уверена, он проделает отличную работу, Белла. Как и всегда, - Эсме кивнула в знак одобрения и расстегнула ремешок от часов на своем запястье. Под ним находилась тоненькая черно-синяя татуировка в форме браслетика, узкие линии которого изящно переплетались между собой.

- Эдвард, – вымолвила я и потянулась пальцами, чтобы дотронуться до рисунка.

- Да. Мне пришлось долго уговаривать, чтобы он согласился нанести ее на мое запястье, и только когда я заверила его, что буду носить часы, он наконец-то сдался. Он может быть очень упрямым.

Я фыркнула.

Об этом я хорошо знала.

Позже я слышала, как Эдвард заходил в магазин, но так сильно нервничала и боялась, что он передумает делать мне тату, что снова спряталась в подвале и сидела, пока он не ушел.

Эсме послала меня в тату-салон в 15 минут одиннадцатого. Она выглядела более взволнованной, чем я. Но это было странно, ведь мы собирались просто обсудить эскиз.

Эмметт делал татуировку какому-то жуткому мужику с тоненькой бородкой и огромными ручищами. Он поднял голову, когда звякнул дверной колокольчик, улыбнулся мне так, что у него появились ямочки на щеках, и подмигнул. Я не видела Эдварда. Но вот Джаспера было трудно не заметить. Сегодня он был одет не в майку и джинсы, нормальную рабочую одежду для работников этого заведения, не считая Элис, конечно. На нем были надеты серые полосатые брюки, которые весели так непристойно низко на бедрах, что каждому вошедшему в салон открывался фантастический вид на татуировку в виде имени «Элис», нацарапанную на левом бедре, и V-образную паховую мышцу под брюшным прессом, которая обычно является визуальным гидом к тому самому сокровищу. Черный жилет несколько компенсировал впечатление от штанов, он был застегнут на одну кнопку и прикрывал весь его торс, ну, частично. На груди Джаспера был виден флаг, надпись «Юг воспрянет снова» выглядывала из-под нижней кромки пиджака, отвлекая внимания от того, что было ранее упомянуто как путь в сокровищницу.

Я закусила нижнюю губу и покраснела, когда он повернулся ко мне и увидел, что я разглядывала его.

- Привет, дорогая, - протянул он, демонстрируя свой южный акцент, и будь я ледяной скульптурой, то мгновенно испарилась бы.

- Привет, Джас, - кивнула я ему и села в кресло без ручек, поджимая под себя ноги.

Я начала кусать кутикулу на ногтях, не в состоянии утихомирить свои трясущиеся пальцы, нервно оглядывая помещение.

- Белла – чистый бархатный голос вырвал меня из этого беспокойного состояния, и я поднялась из кресла.

- Хай, - я повернула голову в ту сторону, откуда доносился его голос. Он стоял около стола, приподняв бровь и усмехаясь. Я опять почувствовала, как в моей груди поднимается тепло, и, не в силах сдержать себя, рванула к нему навстречу. Ошеломляющая необходимость почувствовать себя легко, непринужденно и умиротворенно затмила мою стеснительность.

Я собиралась сесть напротив него. Но он придвинул стул к себе и похлопал по сидению, улыбаясь. Уверена, что он хотел, чтобы эта улыбка выглядела теплой и гостеприимной, но уж слишком много в ней было самодовольства. Я села рядом с ним, несмотря на зудящее чувство, пробивающее себе путь от моего желудка к горлу. Этот небольшой период времени в такой близости от него, несомненно, должен мне помочь подготовиться к часам пребывания в его кресле, к его рукам на моей спине.

Я уже смогла оценить, насколько мне интенсивно больно восстанавливаться после близости с ним. Выдержу ли я? Чувство беспокойства рассеялось, как только он оказался рядом со мной.

- Итак, эскиз, - начала я, но мой голос сбежал, поджав хвост, как только я встретилась с ним взглядом. Он смотрел на меня с такой силой, энергией, что мне захотелось залезть прямо под стол. Но я не могла пошевелиться. Это бы означало, что я отдалюсь от него, а это - совсем не вариант.

- Предлагаю сделку, Белла. Я покажу тебе то, что сделал, если ты согласишься на маленькую татушку для начала. – Эдвард крутился туда – сюда в кресле, закинув руки за голову, демонстрируя твердые бицепсы и напряженные предплечья. К сожалению, я была слишком смущена, чтобы воспользоваться возможностью разглядеть получше его татуировки. Он несколько раз пробежался серебристым шариком, находящемся в его языке, между губами и щелкнул по «укусу змеи» в уголке рта.

Я прищурила глаза и сжала зубы. Меня раздражало, что он был таким чертовски трудным.

- Мы уже обсуждали это, Эдвард. Я не желаю делать сначала маленькую татуировку. Я знаю, это именно то, что я хочу, – сказала я раздраженно.

- Да, ты говорила, - он расцепил пальцы на затылке и наклонился ближе ко мне. Так близко, что я могла почувствовать струящуюся от него энергию. Это напоминало мне асфальт или нефтяное загрязнение грунтовой дороги в середине лета, когда можно было не только ощущать, но и видеть волны тепла, исходящие от земли, и создаваемую ими дымку в воздухе.

Он уперся локтями в колени, придвигаясь еще ближе. Его пальцы почти цеплялись за мои бедра и, если я повернусь и скопирую его движения, то, скорее всего мой нос коснется его носа.

Я поверхностно дышала, а он продолжал убеждать меня. Надо взять себя в руки, ведь то, как он влиял на меня, было волнующим и ужасающим одновременно.

- Но есть несколько веских причин, почему для тебя будет лучше начать с маленькой татуировки. Во-первых, мы не знаем, какова будет твоя реакция на чернила. Некоторые люди плохо реагируют на красный оттенок, а в твоем рисунке чертовски много этого цвета: огонь, цветок. И там, и там есть красный цвет. Если у тебя возникнет аллергия, тебе нужно будет принимать антигистамины, или нам придется изменить цветовую гамму. – Он поднял палец, останавливая меня, когда я попыталась перебить его. Как будто случайно, он провел костяшками пальцев по моей ноге, обтянутой джинсой. Электрические волны прошли сквозь все мое тело. Я тяжело вздохнула, осознав, что перестала дышать.

Он усмехнулся, и крошечные ямочки появились на его щеках. Я и не подозревала об их существовании до этого момента. И он придвинулся еще на дюйм ближе ко мне.

- Во-вторых, я понятия не имею, какой у тебя болевой порог. Если я смогу сделать тестовый прогон, то хотя бы буду понимать, сможешь ли ты выдержать четырехчасовой сеанс или нет. В-третьих, я хочу посмотреть, как быстро у тебя заживает кожа. У большинства татуировок, для нанесения которых требуется несколько сеансов, период заживления составляет примерно две недели, и мне необходимо знать, уложимся ли мы в эти сроки, или нам будет нужно больше времени про запас. И последнее, Белла, я не могу и не буду рисовать татуировку на всю спину девушке, у которой нет даже чертовой божьей коровки на пальце.

Когда он все так изложил, я поняла его доводы. И кем бы я была, если бы возразила ему при том, что он согласился нанести безумно огромную татуировку на мою спину?

- Хорошо, но тогда ты должен сделать ее сегодня, потому что я хочу начать делать свою татуировку как можно быстрее. И никакие доводы и увиливания не помогут, - сказала я, кивнув.

Эдвард моргнул, недоверчиво посмотрел на меня и слегка раздраженно фыркнул, запуская пальцы в волосы, от чего стал похож на смехотворного сумасшедшего ученого.

- Эммм, хорошо, - он запнулся. Мое согласие явно застало его врасплох, он, очевидно, ожидал, что я устрою драку.

- Классно, тогда давай сделаем ее, - я улыбнулась и сцепила пальцы, чтобы сдержать себя от соблазна потянуться и провести ими по его волосам в попытке как-то укротить это безумие.

- Что ж, и что бы ты хотела? – он разволновался, и, Боже небесный, было так очаровательно видеть, как этот мужчина, весь в татуировках и пирсинге, на секунду теряет свое хладнокровие.

- Ты постоянно говоришь о божьей коровке. Думаю, пойдет и она, - я продолжала широко улыбаться, чем, видимо, раздражала его еще больше.

Он неуверенно пробежался взглядом по комнате.

- Ты хочешь сделать ее на пальце ноги?

Я закатила глаза.

- Нет, Эдвард, определенно нет. – Если он и будет прикасаться ко мне в течение всего сеанса, это будет не долбаная стопа. Плюс ко всему, ногти на ногах у меня были не в лучшем виде сейчас. Полностью уничтожив ногти на руках, я перешла на пальцы ног, сейчас там были одни огрызки вместо ногтей.

Спокойный, сдержанный и собранный Эдвард вернулся и поднял руку с колена. Я внимательно следила, как его пальцы приблизились ко мне и откинули волосы с моей шеи, днем он сделал это также, но на этот раз я могла видеть его лицо, и это совершенно не помогало мне связанно мыслить.

- Может быть, за ушком? – он слегка улыбнулся, и его лицо снова стало совершенно серьезным.

- Может на бедре, - выдохнула я, отчаянно пытаясь не прильнуть к его руке. Я напоминала сама себе, что, если все пойдет хорошо, то в ближайшем будущем он будет прикасаться ко мне, по меньшей мере, полчаса.

- Идеально, - пробормотал он, и на мгновение я практически поверила в то, что он предвкушал что-то большее, чем нанесение моей первой татуировки.

На короткий миг я поверила в возможность того, что Эдвард вытащит эскиз из лежащей на столе папки с названием Белла, самый прекрасный эскиз, который я когда-либо видела. Я ожидала увидеть мой усовершенствованный рисунок, но, нет. Вместо него моему взору предстала тонкая ветка сирени, на одном из цветков которой сидела божья коровка. Другая картинка была почти такая же, может, чуть покрупней, с маленьким жучком в цветке.

- Какую? – спросил он, постукивая своими длинными пальцами по бумаге.

Я пыталась смотреть на татуировки передо мной, а не на палец, перемещающийся между ними. Мне трудно было не думать о том, как этот палец будет прикасаться ко мне и дарить чувство облегчения.

- А что на счет моего эскиза? – спросила я, постыдно заскулив.

Эдвард усмехнулся.

- Ты увидишь его после того, как я сделаю тебе татуировку.

И я поняла, что он, должно быть, планировал заманить меня в эту ловушку: тату в обмен на рисунок, который я хотела увидеть.

- Неважно, любая подойдет, давай сделаем, - фыркнула я, из-за чего он рассмеялся. – Ты знаешь, - сказала я и начала вставать. - Я все еще могу попросить Эмметта или Джаза сделать ее.

- Можешь, но не попросишь. Поэтому успокойся, тигрица, и мы начнем, - ответил он уверенно. Мне так сильно хотелось стереть этот самодовольный взгляд с его лица, но ведь на самом деле я не хотела просить Джаза или Эмметта, поэтому Эдвард был прав.

Я хотела, чтобы это был он.

Я хотела, чтобы именно он меня отметил.

Я жаждала этих часов, которые принесут мне блаженное облегчение от боли. Облегчение, которое стало таким очевидным с тех пор, как мы познакомились, от которого невозможно отказаться.

- Боже, ты такая задница, - сказала я капризно, осознавая, что я веду себя как ребенок.

- А ты охрененно адски мила, когда злишься. Теперь вставай и расстегивай свои штаны, - он непринужденно махнул рукой в направлении кушетки.

Я покраснела.

Эдвард только что сказал мне расстегнуть штаны и назвал меня милой. Я не знала, смеяться мне или плакать.

Малыши милые.

Кролики милые.

Котята милые.

Взрослые женщины не могут быть милыми, и меня вообще не должно заботить, считает ли он меня милой или уродливой. К тому же, я была уверена, что он флиртует с каждой своей клиенткой так же, как и со мной в магазине.

Правда, это не объясняло того странного собственнического дерьма, что он выдал в прошлый раз. Это было очень странно. Думаю, это как-то касалось моего рисунка и того, как тут между парнями делилась территория.

- Белла? – он снова улыбнулся, и до меня дошло, что я сижу с открытым ртом.

Я захлопнула варежку, встала и направилась к креслу Эдварда, по пути расстегивая свои низко сидящие джинсы и приспуская их на бедре. Румянец стал моим постоянным спутником, и я задавалась вопросом, смогу ли я когда-нибудь находиться рядом с Эдвардом и не краснеть. Мое серое белье выглядывало из-под штанов, а моя рубашка была недостаточно длинная, чтобы прикрыть его. Я быстро села в кресло, а Эдвард подъехал на стуле к столу, выбрал трафарет и положил его перед собой.

Я с любопытством наблюдала, как он готовит рабочее место. Его движения были слаженными и умелыми. Сначала он надел латексные перчатки, интересно, сгладит ли это ощущения от его прикосновений. Потом он достал бритву и спрей с каким-то раствором, несколько кусков ткани, новые иглы из пакета, машинку для татуировок, чернила и, наконец, рисунок.

Он без конца вытворял эту хрень со своим кольцом в языке, высовывая его между губами. Я представила, насколько это должно быть приятно - проводить гладким шариком по мягкой коже его полных губ. Я думала, что постоянный цокающий звук его шарика о стальное кольцо будет меня раздражать, то сейчас находила его довольно успокаивающим.

Какое-то время Эдвард разглядывал мое бедро, а потом прикоснулся указательным пальцем к месту прямо рядом с тазовой костью. Я прикусила губу, чтобы не вздохнуть, не застонать, не захныкать.

- Здесь, да? – спросил он.

- Эмм, - я посмотрела на место, куда он указывал пальцем, и решила, что это определенно не там, где я хотела бы. Я приподняла бедра, на что Эдвард среагировал так, будто я обожгла его палец кипятком, и стянула джинсы еще ниже, параллельно отодвигая свои трусики. Я знала, что он видит их, поэтому покраснела еще сильнее.

- Здесь, - пробормотала я и указала на чувствительное местечко, всего в нескольких дюймах выше и левее лобковой кости.

Эдвард долго, молча, пялился на мой палец. Его кадык дергался при каждой попытке сглотнуть. Он пригладил рукой волосы, выдыхая.

- Окей.

Он распылил антисептик на мою кожу, протер ее и достал бритву из упаковки.

- Ты и мою спину побреешь? – спросила я, когда он прошелся бритвой по моей коже.

- Эмм, да, - кивнул он и сосредоточился на том, что делал. Казалось, что Эдвард старался все делать очень осторожно, хотя я была вполне уверена, что он не порежет меня лезвием.

Я мысленно сделала себе отметку не забыть принести свой фирменный станок вместо этого, если ему придется брить всю мою спину.

- Может, мне стоит проэппилировать ее воском? - я закусила нижнюю губу, думая, что это будет лучший вариант.

- Нет, - практически прокричал на меня Эдвард. – То есть, в этом нет необходимости. Не беспокойся, они не вырастут до такой степени, что ты будешь похожа на гориллу, - уточнил он. Его тон стал намного спокойнее, и он ухмыльнулся, глядя на меня из-под ресниц.

- О! - ответила я тупо, стараясь не ежиться.

Он смахнул срезанные волосы тряпочкой, а потом он взял прозрачный трафарет.

- Какую ты будешь делать? – спросила я.

- Я думал, что это неважно, - он вздернул проколотую бровь и посмотрел на меня.