|
|||
Нил Гейман Горькие зерна. 1 «Или приходи рано, или можешь совсем не являться»Нил Гейман Горькие зерна
Нил Гейман – популярный писатель, создавший, среди прочих бестселлеров, роман «Американские боги» («Amerikan Gods»), «Коралина» («Coraline») и «Дети Ананси» («Anansi Воу»), а также многочисленные антологии рассказов и стихов. Кроме того, перу Геймана принадлежат комиксы серии «Песочный человек» («Sandman»). Автор также много сотрудничает с кино и телевидением: написал для ВВС сценарий мини-сериала «Задверье» («Neverwhere»), позднее переделав его в роман, был соавтором сценариев к фильмам «Зеркальная маска» («MirrorMask») и «Беовульф» («Beowulf»), написал английский сценарий к полнометражному мультфильму-анимэ Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононоке». По роману Геймана «Звездная пыль» («Stardust») в 2007 г. был снят фильм. Нил Гейман удостоился большинства, если не всех существующих наград в области научной фантастики, фэнтези и хоррора. В списке его трофеев три премии «Хьюго», две «Небьюлы», Всемирная премия фэнтези, четыре премии Брэма Стокера и одиннадцать премий журнала «Локус». Рассказ «Горькие зерна» впервые был опубликован в антологии фэнтези на карибские темы «Амулет: истории о заклинании духов» («Mojo: Conjure Stories»). В своем блоге Гейман пишет: «Я подозреваю, что прочитавший этот рассказ недоуменно фыркнет, а потом, через недельку или попозже, поскольку рассказ будет все еще маячить на горизонте его сознания и не давать ему покоя, он вновь вернется к тексту и обнаружит, что рассказ топографически перестроился в совершенно иную историю».
1 «Или приходи рано, или можешь совсем не являться»
С какой стороны ни посмотри, я был мертв. Да, внутренне я, может, и кричал, и рыдал, и выл, как дикий зверь в ловушке, но это происходило где-то глубоко внутри – там рыдал, и выл, и бился какой-то другой человек, другой я, которому было не дотянуться из этих глубин до моего лица и губ. Так что внешне я лишь пожал плечами, улыбнулся и двинулся дальше. Если бы я мог умереть физически, просто раз – и все, не предпринимая никаких усилий, перейти в мир иной так же легко, как через порог в соседнюю комнату, я бы это сделал. Но я намеревался спать по ночам и просыпаться по утрам, приговоренный к земному существованию и разочарованный тем, что не умер. Иногда я звонил ей. Ждал один-два гудка, затем вешал трубку. Тот внутренний я бился и выл так глубоко, что никто и не подозревал о его существовании. Даже я забыл о нем – до того самого дня, когда сел в машину, чтобы сгонять в магазин купить яблок. Но я промчался мимо магазина и покатил дальше, дальше, дальше. Дальше на юго-запад, потому что, двинься я на северо-восток, быстро бы очутился на краю света. Я ехал по шоссе уже с час, когда у меня зазвонил мобильник. Я опустил стекло и вышвырнул его на шоссе. Интересно, кто его подберет и ответит ли этот кто-то на звонок? Получит в подарок мою жизнь. Остановившись на заправке, я заодно снял наличные со всех своих карточек. То же повторил и на другой день, и так на каждой заправке, пока карточки не перестали работать. Первые две ночи я провел прямо в машине. Только проехав через пол-Теннесси, я осознал, что давно не мылся и так грязен, что готов заплатить за возможность ополоснуться. Взял номер в мотеле, вытянулся в ванне и уснул – пробудился оттого, что вода остыла. Побрился пластиковым мотельным станочком, к которому прилагался и пакетик пены. Потом доплелся до кровати, рухнул и вырубился. Проснулся в четыре утра и сразу понял: пора в путь. Спустился в вестибюль. Перед стойкой мотеля ярился какой-то мужчина – седоватый, лет тридцати, никак не больше, в добротном, но измятом костюме. Он все твердил: «Я заказал такси час назад. Час, понимаете? » – и пристукивал по стойке бумажником в такт словам. Ночной портье в ответ лишь плечами пожал и уронил: – Я позвоню еще раз. Но, если машины нет и прислать нечего… – Портье набрал номер, сказал в трубку: – Мотель «Полуночник» беспокоит… Да, я ему уже говорил-Говорил уже. – Послушайте, – обратился я к незнакомцу. – Я, конечно, не таксист, но особо не спешу. Могу подбросить. Вам куда? Вы торопитесь? Мужчина воззрился на меня как на психа, и на миг я уловил в его глазах страх. А еще через миг он уже смотрел на меня, как на ангела Господня. – Господи, да еще как тороплюсь! – воскликнул он. – Так скажите, куда вам, и я вас подвезу, – откликнулся я. – Говорю же, мне-то спешить некуда. – А ну, дайте. – Седоватый забрал у портье трубку и сказал в нее: – Можете отменить вызов, потому что Господь только что послал мне доброго самаритянина. Все, кто появляется в нашей жизни, появляются не зря. Подумайте об этом на досуге, хорошо? Нажав отбой, он подхватил свой портфель – как и я, путешествовал налегке, – и мы вышли на стоянку. Было еще темно, мы так и ехали в темноте. Он разложил на коленях нарисованную от руки карту и светил на нее фонариком-брелоком, прицепленным к связке ключей. Время от времени он коротко бросал: «Здесь налево» или «Теперь сюда». Потом сказал: – Очень любезно с вашей стороны меня подвезти. – Да на здоровье, – ответил я, – я ведь не тороплюсь. – Ценю вашу отзывчивость. Знаете, что-то в этом есть этакое, из городских легенд – катить по дороге с таинственным благодетелем. Скажем, история о дорожном призраке. А когда я доберусь до места, то опишу вас друзьям, и они скажут: «Да, был такой, он помер лет десять назад, но так и колесит по дорогам и подвозит всех страждущих». – Неплохой способ завязать побольше новых знакомств, – отозвался я. Мой седоватый пассажир хмыкнул. Потом спросил: – Чем вы занимаетесь? – Можно сказать, временно ничем. Пока без работы. А вы? – Преподаю антропологию. – Он помолчал. – Надо было представиться раньше, конечно. Преподаю в христианском колледже. Никто не верит, что там есть и антропология, но у нас есть курс, честно. Не во всех, но в нашем есть. – Охотно верю. Седоватый помолчал еще, потом продолжал: – Машина у меня сломалась. Хорошо еще, дорожный патруль подоспел. Сказали, что отбуксировать мою машину смогут только утром. Грузовика нет. Потом патрульные позвонили уже мне в номер, сказали, тягач вышел, извольте подъехать, вы, мол, должны быть на месте, когда он появится. Вы представляете? Никак не могли взять в толк, что я уехал и не сижу в машине. Взял такси. Надеюсь, мы успеем на место до тягача. – Постараюсь. – Я прибавил газ. – Надо мне было лететь самолетом. Нет, летать-то я не боюсь, дело не в этом, просто решил сэкономить. Вообще-то я еду в Новый Орлеан. Лететь час, а изволь выложить четыреста сорок долларов. А если машиной, это обойдется всего в тридцатку. А поскольку я еду на казенный счет, то разницу, четыреста десять, мог бы спокойно положить себе в карман – отчета не требуется. Ну, ладно, полтинник у меня ушел на номер в мотеле, но это уж всегда так. Научная конференция, понимаете? Я впервые участвую. Факультетские-то считают, ни к чему все это, но времена меняются. Конечно, я обрадовался, что меня пригласили. Шутка ли, съедутся антропологи со всего мира! – Он назвал несколько фамилий, которые мне ничего не сказали. – У меня доклад по гаитянским кофейным девочкам. – В каком смысле – кофейным? Они пьют кофе или выращивают? – Ни то ни другое. Они продавали его в Порт-о-Пренсе, вразнос, обходили дома по утрам. Это было в начале века. Постепенно занимался рассвет. – Многие считали, будто эти торговки кофе – зомби, – увлеченно продолжал мой пассажир. – Вы ведь знаете, что такое зомби? Ожившие мертвецы. Так, по-моему, тут нам надо повернуть. – И что, они действительно были зомби? Кажется, ему было приятно, что я заинтересовался. – Собственно, в антропологии существует несколько точек зрения на феномен зомби. Видите ли, все не так просто, как представлено в популярных работах вроде «Змеи и радуги». Для начала нужно определиться с терминологией: о чем идет речь – о фольклорном поверье, о порошке, ввергающем человека в транс, подобный смерти, или же о ходячих мертвецах. – Понятия не имею, – ответил я, целиком и полностью уверенный в том, что «Змея и радуга» – это какой-то фильм-ужастик. – Разносчицы кофе были детьми, девочками пяти – десяти лет, они ходили в Порт-о-Пренсе от дома к дому и продавали кофейную смесь с цикорием. Как раз вот в такое время, как сейчас, до рассвета. Все они состояли под началом у одной старухи. Сейчас налево и до следующего поворота. А когда старуха умерла, девочки исчезли как не бывало. Так говорится в книгах. – А вы какого мнения? – спросил я. – Вот и моя машина, – произнес он вместо ответа, с облегчением в голосе. В самом деле, на обочине алела «хонда-аккорд», а за ней мигал фарами тягач, и рядом с ним покуривал водитель. Мы подъехали поближе, и не успел я притормозить возле тягача, как антрополог уже распахнул дверцу, схватил свой портфель и выскочил на шоссе. – А я решил, жду еще пять минут и уезжаю, – проворчал водитель тягача, небрежно кинув окурок в лужу битума. – Ладно, приехали, и спасибо. Так, мне нужна ваша кредитка и карточка «AAA». [37] Мой пассажир сунул руку в карман и растерялся. Нервно обшарил все свои карманы, похлопал себя по бокам, потом сказал: «Бумажник! » Подбежал к моему автомобилю, открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, поискал на сиденье, на полу (я включил ему свет). «Бумажник…» – потерянно повторил он совершенно убитым голосом. – В мотеле он у вас был, – напомнил я ему, не выходя из машины. – Вы держали его в руках и постукивали им по стойке портье. – Черт меня раздери. Срань Господня, – прошипел антрополог из христианского колледжа. – Ну, что у вас еще стряслось? – поинтересовался водитель тягача. – Ничего, – отозвался мой пассажир. – Знаете, мы сделаем вот что. Съездите обратно в мотель. Я наверняка оставил бумажник прямо на стойке. Привезите его мне. А я пока поразвлекаю этого типа разговорами. Больше пяти минут у вас эта поездка не займет, – поспешно добавил он, увидев, какое у меня сделалось лицо. – Вспомните, люди возникают в нашей жизни не просто так. Я пожал плечами. Вот невезуха, влип в чужую историю! Пассажир захлопнул дверцу и знаками показал мне: «Давай езжай, молодчина! » …Мне отчаянно хотелось бросить его на произвол судьбы и просто уехать, но было слишком поздно – я уже подкатывал к мотелю. Портье узнал меня и отдал бумажник. «Я заметил, что он валяется на стойке, буквально минуту спустя после вашего отъезда», – объяснил он. Я раскрыл бумажник. Кредитные карточки на имя Джексона Андертона. Обратная дорога заняла у меня с полчаса. За это время уже окончательно рассвело. Тягача на шоссе не было, заднее стекло красной «хонды» кто-то разбил вдребезги, и дверца со стороны водителя открыта нараспашку. Может, это другая машина, той же марки и цвета? Может, я спутал поворот? Но нет, вот окурки, брошенные водителем, втоптанные в асфальт. А это еще что? Из канавы на меня разинул пасть раскрытый портфель. Пустой, а рядом кожаная папка. В ней я обнаружил машинописный доклад на пятнадцати страницах, бланк заказа на номер в отеле «Мариотт» в Новом Орлеане, опять же на имя Джексона Андертона, и наконец упаковку презервативов – три штуки, ребристые, для максимального удовольствия. На титульном листе распечатки значился эпиграф:
Принято считать, что зомби – это труп без души, живой мертвец. Зомби – это человек, который умирает, но затем возвращается в жизнь. Зора Н. Харстон. [38] Скажи это моей лошади
Я взял папку, портфель оставил в канаве и пустился в путь под жемчужным рассветным небом. Да, люди возникают в нашей жизни не просто так, не без причины. Все верно. Покрутив настройку радио, я не нашел ни одной станции, которая бы стабильно принимала сигнал, поэтому включил автоматический поиск, и приемник скакал с волны на волну, шурша и потрескивая, перепрыгивая с религиозных песнопений на беседы о сексе, с библейских проповедей на песенки в стиле кантри, по три секунды на каждой станции, не больше.
…Лазарь, бесспорно, был мертв, и Иисус вернул его к жизни, дабы показать нам, да, показать нам, что…
…«китайский дракон» – то есть я так ее называю, эту позицию. Она классная. Фишка в том, чтобы в последний момент перевернуть партнершу с живота на спину и спустить прямо ей в нос. Уржаться можно, до чего это смешно получается!
…Ты только, красотка, вернись домой, буду ждать с бутылкой и ружьем под рукой. Буду ждать в темноте тебя, тебя, красотка, красотка моя…
Когда Иисус сказал, что вы будете там, будете ли вы там? Никто из нас не знает, какой ему отпущен срок, так что будете ли вы там…
…президент подчеркнул, что инициатива исходит…
…каждое утро – это зерна нового помола. Для меня, для тебя, для всех, потому что каждый день мы начинаем жизнь сызнова.
Вот так оно и продолжалось, волна накатывала за волной, потрескивание, шипение, музыка, слова, а я ехал себе и ехал весь день, катил себе по проселкам. Просто ехал, куда глаза глядят. К югу народ становится все общительнее и разговорчивее. Зайдешь в придорожную забегаловку, спросишь кофе, а тебе не просто его принесут – обязательно что-нибудь скажут, спросят, улыбнутся, кивнут. Наступил вечер, и я сидел в кафе, на тарелке лежали жареная курятина, капуста и картошка, и официантка улыбалась мне. Еда казалась безвкусной, но, наверно, кафе тут ни при чем, это со мной что-то не то. Я вежливо кивнул в ответ на улыбку, которую официантка поняла как просьбу долить мне кофе. Кофе горчил, и это мне понравилось. Не сама горечь – по крайней мере, хоть какой-то вкус разбираю. – Вот смотрю я на вас и думаю, что вы наверняка профи в своем деле, – произнесла официантка. – Могу ли я узнать, кто вы по профессии? Так и сказала, слово в слово. – Разумеется можете, – ответил я. Что-то на меня накатило, какая-то одержимость, я почувствовал, что заважничал, напыжился и выражаюсь не то как У. С. Филдс, не то как Чокнутый Профессор (толстый, а не в исполнении Джерри Льюиса, хотя вообще-то на самом деле для своего роста я тощий и мне не мешало бы поправиться на несколько фунтов). – Собственно говоря, я… антрополог и направляюсь в Новый Орлеан на научную конференцию, где буду выступать с докладом, участвовать в дискуссиях и всячески тусоваться с коллегами. – Я так и решила, что вы ученый, – откликнулась официантка. – Ну, или зубной врач. Вид у вас такой. И снова улыбнулась. Я подумал: остаться, что ли, в этом городишке насовсем, каждый вечер и каждое утро ходить в эту забегаловку. Пить их горчащий кофе, смотреть, как эта девушка улыбается мне, – и так, пока не закончатся деньги, не иссякнет кофе, до скончания века. Я оставил ей щедрые чаевые и двинулся дальше на юго-запад.
|
|||
|