Медведская Наталья Брониславовна 14 страница

«Где сейчас могут воевать наши солдаты? Где находится селение Баганис Айрум? »

Во время завтрака спросила отца:

– Пап, я в последнее время не смотрю новости. Наша армия участвует сейчас в каком-нибудь военном конфликте?

– В стране или за рубежом? – уточнил отец и удивленно посмотрел на дочь.

– В стране.

– Ну ты даешь! Третий год по телевизору только и говорят о Карабахском конфликте. На какой планете вы, молодые, живете?

– Рядом с вами, – усмехнулась она. – Слушать по телевизору перепалку престарелых маразматиков неинтересно. Раньше они звали в коммунизм, а теперь, как перевертыши, все стали демократами. Противно!

– Тут я с тобой согласен. Так быстро менять убеждения могут только предатели, – поморщился мужчина. – Меня тоже воротит от кремлевских рож.

– Пап, где твой дорожный атлас?

Антон Сергеевич мечтал когда-нибудь с женой отправиться в путешествие по стране. Ежегодно он планировал новый маршрут, для этого приобрел подробный дорожный атлас автомобильных дорог.

Таня быстро нашла Карабахскую Автономную область. С селом оказалось сложнее. Она уже решила, что ошиблась в своих предположениях, но тут ее взгляд уперся в маленькую точку на карте. На границе Азербайджана и Армении расположилось несколько поселений и среди них – Баганис Айрум. Она еле выдержала, ожидая очередного выпуска новостей. Сначала диктор долго и нудно рассказывал о заседании в парламенте. А потом, как гром среди ясного неба, прозвучало:

– Армянская национальная гвардия подвергла обстрелу азербайджанские селения Верхняя Аскипару[1], Баганис Айрум, Нижняя Аскипару и Гушчу Айрум с применением минометов, гранатометов и ракет типа «земля-земля». Боевые армянские отряды развернули наступательные операции по освобождению депортированных ранее азербайджанцами сел. Военные действия начались во всем Нагорном Карабахе.

Девушка с ужасом слушала диктора – это походило на сводку с фронта. Да, так оно и было. На Кавказе шла война, гибли люди.

Таня нашла отца во дворе. Он прилаживал корзинку из легкого металла к крепким веревкам. Антон Сергеевич делал сыну качели. Когда-то на похожих качелях качалась и она, только ее висели на березе, стоящей на улице.

– Пап, объясни, что происходит? Почему армяне воюют с азербайджанцами?

– Ты увлеклась вдруг политикой, – поразился он. – Что из истории помнишь?

– Нагорный Карабах уже столетие не могут поделить между собой армяне и азербайджанцы.

– Вот ты и ответила на свой вопрос. Страна разваливается на куски, власть ослабела, республики вспомнили давние обиды. Армения хочет включить Карабах в свой состав, а азербайджанцы не хотят отдавать такой большой кусок территории. Смотрела по карте? Область расположена между этими двумя странами. Когда двое дерутся, третий не должен вмешиваться, а то ему навешают с двух сторон. Нашим ребятам там очень тяжело. Хорошо бы их вывели из этого пекла.

– Пап, а почему не поделить пополам и не нужно тогда воевать?

– Все не так просто. Армянские и азербайджанские села не расположены по разные стороны. Нужно устраивать великое переселение большого количества людей. Кто на это добровольно согласится? Без ошибок и обид и в этом случае не обойдется. У нас была одна страна, и раньше случались конфликты, но решения тогда принимались быстро. Недовольство убивали в зародыше. А теперь бывшим друзьям Москва не указ. Проще говоря, нас больше не уважают и не слушают. Скорее всего, армян на азербайджанцев и наоборот кто-то науськал. Тем более народ там горячий. Всегда есть те, кто ловит рыбку в мутной воде, кому не выгоден мир. Одни торгуют оружием, другим нужна власть, третьи проделывают свои темные делишки. Первую кровь пролили бандиты-экстремисты. Дальше пожар легко раздувался. А еще не забывай: на Кавказе другие нравы, там до сих пор существует кровная месть. Начать легко, а остановить трудно.

– В Карабахе находится русская армия?

– Конечно. Пытается помирить воюющие стороны. Я даже знаю какая: 4-я общевойсковая армия. Говорили в новостях, – пояснил он. Закрепив корзину, он толкнул качели. Они мягко взлетели вверх. – Пойду, порадую Ваньку.

Мысли разбегались, как тараканы при включенном свете.

«А почему бы не спросить тетю Соню, где служит ее сын? »

Девушка посмотрела в низкое небо, затянутое тучами. Дождь так и не собрался, день стоял пасмурный, настороженный. Послышались веселые голоса. Отец нес Ваньку на плечах. Усадил сына в корзину и раскачал его. Мальчик завизжал от восторга.

– Пап, я скоро вернусь.

Тети Сони дома не оказалось. Таня нашла ее в больнице. Женщина с любопытством посмотрела на нее.

– Здравствуйте. Вы меня помните?

– Танюш, прошло два года, а не двадцать лет. Ты не настолько изменилась, – дружелюбно улыбнулась она.

– Вы могли бы сказать мне, где служит Саша?

– Конечно. Нет никакого секрета. В Рязани. В 137-м парашютно-десантном полку[2], выучила, наконец, – похвасталась она. – Ему до дембеля осталось семьдесят дней. Сашка календарик выслал, – объяснила тетя Соня.

– Дайте, пожалуйста, его адрес. Может, напишу. – Девушка покраснела.

Женщина продиктовала адрес.

Покидая больницу, Таня чувствовала, что она долго смотрела ей вслед.

Сашка не в Карабахе, он находится в Рязани. Нужно успокоиться: сны ведь иногда просто иллюзии. Противное сердце не хотело соглашаться с рассудком. Оно болело.

***

«От недосыпания едет крыша», – подумал Сашка.

В разгар боя чуть в стороне от себя он увидел слегка размытый образ Тани. От удивления Лукьянов задержался, разглядывая ее. Он не понимал, что происходит. В этот секунду автоматная очередь ударила по тому месту, где он должен был находиться. Юноша остановился взглянуть, на привидевшуюся ему девушку и остался жив. В лицо брызнула каменная крошка из выбоин на камне. Впереди взрыхлило песок и чахлую траву.

«Неужели задремал прямо среди бела дня, да еще на ходу? ».

Таня снилась ему ночами, но днем пригрезилась впервые. Дневное напряжение давало о себе знать, в последнее время она стала сниться реже. Он проваливался в сон без сновидений, а утром казалось, что не отдохнул вовсе.

В октябре 1989 его забрали в армию. На распределительном пункте Краснодара он узнал, что отправится в Рязань, его физическая подготовка оказалась достаточной для службы в десантных войсках. Следующие полгода запомнились ему изнурительными тренировками. Сашка попал в разведывательный взвод. Иногда юноше казалось: он не выдержит напряжения. А потом произошел перелом, у него стало все получаться. Лукьянов научился отлично стрелять, неслышно двигаться, бесшумно голыми руками убивать противника и незаметно маскироваться. В июле 1990 года их взвод перебросили в Карабах. Там находилась 4-я Общевойсковая армия. Солдаты внутренних войск проводили проверку паспортного режима и забирали у населения оружие. Взвод выполнял другие приказы: приходило сообщение о скоплении боевиков, и его бросали на их уничтожение и защиту поселений.

Это была непонятная война. Русских солдат ненавидели обе стороны. Азербайджанцы обвиняли их в помощи армянам. Приводили примеры жестокости армянских боевиков. Показывали сожженные дома в азербайджанском селе Айрум.

– Неверные собаки сожгли живьем семью с маленьким ребенком. И добрую половину жителей оставили без крыши, – горячился бородатый азербайджанец.

В другой раз о зверствах азербайджанцев рассказывали бывшие жители Кировабада и Нахичевани, которых выгнали из своих домов, и они стали беженцами.

В воздухе Карабаха физически ощущался кислый, металлический привкус боли и ненависти. Советская армия стояла между воюющих сторон, ненавидимая обеими и вынужденная сдерживать обе стороны.

Лукьянову казалось, что они безуспешно пытаются остановить не обезумевших людей, а не управляемую свору зверей. Солдаты сами постепенно превращались в дикарей, ими руководил только один инстинкт – выживания. Взвод чаще бросали на помощь азербайджанцам, для которых русские были иноверцами. Постепенно приходило понимание: их используют в чужой кровавой игре. Иногда наоборот приходилось защищать армянские села от нападения отрядов азербайджанских боевиков.

От безумия войны Сашку спасали сны о Тане. Письма от матери и сестры приходили редко. Они не знали, где он на самом деле находится.

В конце декабря 1990 года взвод вернулся в Рязань. Солдаты получили передышку до середины весны следующего года.

– 24 апреля 1991 года в ответ на блокаду Чайкенда[3] и Мартунашена армянские вооруженные отряды обстреляли село Шуша[4] ракетами типа «Алазань». Разрушены дома, убиты мирные жители, – сухо прочел десантникам сводку командир разведвзвода гвардии лейтенант Аксенов. – Мы направлены в Карабах в числе других воинских формирований для участия в операции «Кольцо». Будет осуществляться разоружение и выселение армянского населения из НКАо[5].

30 апреля они прибыли в Нагорный Карабах. Приказы не обсуждаются, но даже он, простой солдат, понимал: огонь, заливая бензином, не потушить. С апреля по июнь были выселены жители 24-х армянских сел из Карабаха. Люди покидали дома, где они родились, где выросли их дети, похоронены их близкие, проклиная власть и ни в чем не повинных солдат.

В казарму десантники возвращались хмурые и, вымывшись, падали без сил. Три месяца напряжения вымотали всех. Не верилось, что где-то люди спокойно ходят по улицам, смеются.

***

В последнее время у Тани все валилось из рук.

Сегодня утром, рассматривая себя в зеркало, она искала изменения во внешности. Нет, не изменилась. А ей показалось, что на лице отражается вся душевная маета. За завтраком девушка заметила, что отец сильно похудел.

– С тобой все в порядке?

– Проблемы замучили. На нашу строительную бригаду наехали какие-то уроды, а доблестная милиция ловит только алкашей на улицах, – сердито сказал отец.

– Ты справишься? – заволновалась она.

– Уже справились. Предложили им поработать с нами в бригаде. Они отказались. Их бригадир, представляешь, у этих урок начальник тоже называется бригадиром, как я, – засмеялся он, – оказался вменяемым и приказал оставить нас в покое.

Ванечка все больше становился похожим на отца: такой же голубоглазый, светловолосый и спокойный. Брат успел за полгода вырасти на десять сантиметров и миниатюрной Тане доставал макушкой до бедра.

– Ты надолго приехала? – подавая обед, поинтересовалась Анна Ивановна.

– Послезавтра уеду. Каникулы заканчиваются. Папа отвезет меня на поезд. – Таня с удовольствием ела вкусный суп, посматривая на брата. Малыш намазал хлеб толстым слоем горчицы. – Ты это съешь? – спросила она брата.

– Он вырабатывает силу воли, – хмыкнула мать.

Ваня нахмурился, подняв глаза на сестру.

– Это я виноват. Сказал, что настоящие мужчины должны есть лук и чеснок. Про горчицу ничего не говорил, а он решил: ее тоже нужно кушать. – Антон Сергеевич с любовью взглянул на сына.

– Всем привет! – На пороге комнаты стояли Женька и Маша Петрова, бывшая Калитина.

Таня бросилась обнимать их. Болотина радостно приветствовала всех. Ванечке достались самые горячие поцелуи, от которых он отбивался, как мог. Девушек пригласили к столу.

– Танюш, я узнала, что ты приехала и пришла пригласить тебя на крестины сына.

– Спасибо, приду. А во сколько?

– К десяти утра. В нашей церкви. – Маша поднялась. – Я оставила сынишку с папой на улице, поэтому пойду, а ты Женя сиди.

– Машенька, что же ты не позвала Игоря с мальчиком в дом? – заволновалась Анна Ивановна.

– Алешка не захотел. Он возле вашего двора на песке возится.

Таня проводила Машу до калитки и вернулась в дом.

– Я буду крестной мамой, – гордо сообщила Женька. – Тань. Ты не болеешь? Вид у тебя бледный.

Анна Ивановна встревоженно присмотрелась к дочери.

– Все в порядке. Не выспалась, – успокоила она мать.

– Кого Маша выбрала в крестные папы? – поинтересовался Антон Сергеевич.

– Чернова Валеру, – сказала Болотина.

– Что?! – воскликнула Таня.

– Он сам вызвался на эту роль, когда встретил Игоря на улице и узнал о предстоящем обряде. Петрову польстило это предложение. Чернов – восходящая звезда сериала про ментов. Не знала? Его с первого курса стали приглашать на сьемки.

– Первый раз слышу, что Валера снимается в сериалах. Телевизор редко смотрю.

– Понятно, – хмыкнула Женька, поднимаясь. – У меня еще куча дел. Увидимся завтра.

В церкви полуторагодовалого Алешку пришлось по очереди держать на руках. Непоседливый малыш норовил потрогать блестящие красивые иконы. Лез тушить горящие свечи. Его отвлекали, взяв на руки, уговаривая потерпеть. Батюшка смочил голову мальчику, не окуная в купель. Тот возмущенно заревел. У Тани все время слезы наворачивались на глаза. Она не ходила в церковь и верующей не была. А в храме вдруг поняла, что кроме бога больше не к кому обратиться. Девушка осознала: она лишь пылинка в мироздании.

***

За столом одноклассники вспоминали школьные годы.

Маша, уложив сына спать, вышла к друзьям. Таня, не принимая участия в беседе, отрешенно сидела у окна.

– Олег Иващенко лежал в госпитале, – сказал Валера, поднимая бокал с вином и чокаясь с Лешей. – После выписки вернулся в поселок, для него служба закончилась.

– Про Лукьянова что-нибудь знаешь? – Саченко покосился на молчащую девушку. Маша показывала Женьке костюмчики сына, полученные в подарок. – Дамы, идите к нам, – позвал он.

Таня насторожилась, услышав Сашкину фамилию.

– Лукьянов в спецназе, их группу бросают в самое пекло. – Валера налил девушкам вина и жестом пригласил их присоединиться к ним.

– Откуда тебе это известно? – спросила она, подсаживаясь к столу.

– Олег, наш с тобой одноклассник, сейчас дома в поселке. Он служил с Лукьяновым и кое-что рассказал мне, – пояснил Чернов.

– И про Сашку он говорил? – Таня с трудом смогла произнести эти слова.

Как больно, когда каменеет душа – становится трудно дышать. Сердце еле ворочается в этой глыбе.

– Тебе до сих пор не все равно? – Валера с любопытством посмотрел на нее.

– Ты можешь ответить мне просто, без ехидства? – попросила девушка.

– Могу, – посерьезнел Чернов. – Олег стал инвалидом.

Он сказал: «Если бы не Лукьянов, был бы уже мертв». Сашка вынес его к вертушкам из какого-то армянского села, захваченного боевиками. Как долго ему самому будет везти в этой бойне?

– Привыкли наши чиновники чужими руками жар загребать. Их детки воевать не пойдут и армия им не светит, – зло сказал Леша. – Мой брат служит во Владикавказе. Там тоже неспокойно. А Женька радуется моему плоскостопию, как подарку, – Кривая улыбка скользнула по его лицу.

– Леша, мы провинция. Москве на всех нас плевать. Они дележкой заняты, – объяснил Валера. Он уже опьянел и почувствовал, что среди друзей можно расслабиться.

– Ну, ты-то уже не провинциал, живешь в Москве, снимаешься в кино. Пришелся там ко двору, – усмехнулась Таня. Она пригубила вино и отставила бокал.

– Ошибаешься, милая, если ты не москвич хотя бы в третьем поколении, то остаешься провинциалом для коренных жителей надолго. – Чернов обнял Лешу за плечи. – Наливай еще по капельке, выпьем за здоровье моего крестника. Васильева, поверь: я сожалею, что потрепал Сашке нервы к окончанию школы. Дурак был, хотел отомстить за то, что он в свое время не поддержал меня. Месть – горькое блюдо. – Он выпил вино, закусил ломтиком сыра. – Деньги мне счастья тоже не прибавили, хотя… без них никак.

– Точно. Без денег никак, – поддержал Игорь, вернувшийся с улицы. Молодой отец жарил шашлык во дворе. Он отказался от помощи друзей, говоря, что любит колдовать над блюдом сам.

Маша поставила поднос с ароматным мясом на стол.

– Налетайте, – пригласила она одноклассников.

– Спасибо, все очень вкусно, – похвалил хозяйку Леша.

– Эх, жаль упустил! Надо было жениться на тебе. Ел бы, как Игорь, такую вкуснятину каждый день, – добавил Чернов.

– Когда ты только все успеваешь? – Таня обвела руками, показывая на ухоженный дом.

– Я получаю от этого удовольствие, – просто ответила Маша.

Петровы жили в доме бабушки Игоря. Старушка перебралась к дочери, отдав свое жилище внуку. Молодые с любовью отремонтировали строение. Все в комнатах: шторы на окнах, чехлы на стульях, покрывала, были сшиты Машей с большим вкусом. У них получился очень уютный, теплый семейный очаг.

Игорь оказался далеко не тюфяком, каким его считали в классе. Он заочно учился в пединституте и работал таксистом. Парень полностью обеспечивал свою семью сам.

«Как плохо мы знали друг друга в школе, хотя проучились рядом десять лет», – думала Таня, наблюдая за одноклассниками.

***

Небо на востоке начало окрашиваться в бледно-розовый цвет. По данным разведки, небольшой отряд армянских боевиков в составе пятнадцати человек должен был пройти перевалом к селу Шакси. Боевики собирались взорвать несколько домов в селе, провоцируя противника на ответные действия. Группа десантников после полуночи заняла исходные позиции. С более высоких точек их месторасположение, даже замаскированное, легко простреливалось, но боевиков ждали снизу долины. Спецназовцы полностью перекрыли им путь к селу.

Прибыв на место, старший лейтенант Аксенов приказал: «Тихо обустраиваться и отдыхать. Дозорным расположиться по периметру».

Что-то тревожило его с самого начала, он подал знак. К нему приблизился сержант Лукьянов.

– Саша, возьми трех ребят, проверьте сопки, не нравится мне наша позиция. Приказы не оспариваем, но перестраховаться не помешает.

Забрезжил рассвет.

– С долины замечено движение небольшого отряда в направлении села, – доложил дозорный.

– Приготовиться! – скомандовал старший лейтенант.

– Командир, отходите, выше по склону горы полно боевиков, – послышался по рации голос Лукьянова.

Начался ад. Спецназовцы оказались в ловушке. Их начали отстреливать как в тире. Аксенов передал сообщение о засаде на базу. Бойцы понимали: нужно продержаться до прихода помощи и отчаянно сопротивлялись. Через три часа ожесточенного боя из тридцати шести человек в живых осталось двадцать, почти без боеприпасов. Еще через полчаса стало нечем стрелять. Лукьянова ранило. Он сумел перетянуть ногу, из которой хлестала кровь. Следующий выстрел в грудь откинул его назад. Парень не удержался и покатился в узкую расщелину между двух камней.

– Отходим, на подлете вертушки! – крикнул, прослушивая рацию бородатый пожилой боевик.

Сашка очнулся, услышав голос Тани.

– Попытайся позвать или постарайся выползти из этой щели, – сердито выговаривала ему девушка.

– У меня нет сил. – Отмахнулся он. – Ты мне просто снишься, так что отстань.

– Не будь тряпкой, Лукьянов, постучи по камню, – не отставала от него она.

– Сама стучи. Говорю же, нет сил. Не знал, что ты такая бессердечная, – обиделся раненый. Василек мешала ему уплыть во что-то белое, туманное, сулящее покой.

– Не могу стучать. Я же не совсем здесь.

– В таком случае дай отдохнуть.

– Нет! – закричала Таня так, что ее голос вонзился ему в голову.

Лукьянов нащупал маленький камень и как смог, стукнул им по большому валуну рядом.

– Сильнее ударь, ты сможешь! Сильнее! – голос девушки раздражал его невероятно.

– Стойте! Кажется, там кто-то есть. – Солдат раздвинул редкий кустарник. Из расщелины торчала чья-то нога.

Лукьянова вытащили без сознания, он потерял много крови.

Очнулся Сашка уже в госпитале после операции.

«Грудь болит, потому что сломаны ребра. Бронежилет спас от смертельного попадания. Нога горит огнем, но главное – она есть», – обрадовался он.

Слабый, отходящий от наркоза юноша решил, что он идиот, если не ценил каждый миг жизни, которая могла оборваться в любой момент. Как только встанет на ноги, разыщет Таню. И если не слишком поздно, спросит: «Согласна ли она быть с ним в горе, в радости, или просто рядом».

Много дней и ночей провел вдали от нее, но так и не смог выкинуть из памяти и сердца свою Незабудку. А еще расскажет, что снилась она почти каждую ночь и спасла его на горном перевале.

***

Под мерный стук колес поезда Таня крепко уснула.

Этот сон был самым страшным, из всех виденных ею раньше. Один за другим погибали солдаты в красивейшем месте в горах, окрашенных розовым светом встающего солнца. Она склонилась над раненым Лукьяновым.

«Сколько крови? Разве может быть столько крови? ».

Бледное лицо Сашки приобрело цвет алебастры, нос заострился, посиневшие губы что-то шептали.

«Нет! Он не должен умереть. Господи, это несправедливо! »

В чуть живого Лукьянова вошли пули и отбросили в кусты к камням. Девушка заметалась среди мертвых и раненых. Послышался шум винтов. Снижались вертолеты. Высадившиеся солдаты стали собирать убитых и раненых бойцов.

«Они его не найдут», – испугалась она.

– Товарищи пассажиры, Батайск. Собираемся, сдаем белье. Скоро Ростов.

Ее разбудил голос проводницы.

Таня привела себя в порядок, переживая тяжелый сон. Голова соображала плохо.

«Если некоторые сновидения относились к реальным местам, этот сон тоже может что-то значить. Она ругала Сашку, а он послушался ее и смог позвать на помощь стуком.

Все, хватит ждать!

Найду и спрошу его: «Я нужна тебе? »

Если он скажет: «Не нужна», начну жизнь с нуля. Хватит жить в полусне, полуяви. Лучше знать точно, чем бредить ночами. Что может быть хуже того, как я сейчас живу?

***

– Можно поговорить с твоим мужем? – с порога озадачила подругу Таня.

– Конечно. Он смотрит баскетбол по телевизору. А о чем, если не секрет? – полюбопытствовала Огонек.

Девушка грустно улыбнулась.

– Узнаешь, будь рядом.

Муж Ани старше ее на десять лет, недавно ему присвоили очередное звание. Когда они вошли в комнату, Сергей обернулся и радостно сообщил:

– Наша команда выиграла! Привет, Танюш.

– Я к тебе, Сережа, по делу. – И задумалась с чего начать рассказ.

– Давай на кухню. За кружкой чая изложишь свою проблему, – скомандовал мужчина.

– День назад… может быть… Возле села… – Она закрыла глаза, вспоминая название села, мимо которого шла навстречу выстрелам… Шакси. – Отряд лейтенанта Аксенова из 137 парашютно-десантного полка попал в засаду. Погибли бойцы, среди раненых на вертолете отправили в госпиталь Лукьянова Александра Андреевича. Мне нужно узнать, в какой госпиталь он попал? – на одном дыхании произнесла девушка.

Встревоженный офицер встал со стула.

– Ничего себе! Откуда сведения? Сомневаюсь, что ты увидела это по телевизору.

Таня прищурила глаз.

– Если я скажу, что увидела во сне, ты же мне не поверишь?

– В мире много не познанного. О твоих странностях мне рассказывала Анечка, – сказал Сергей, взглянув на жену.

– Ты сможешь мне помочь?

– Лукьянов – причина тому, что ты всех отшивала от себя. Какая же ты скрытная подруга. – Огонек смотрела на нее во все глаза, забыв о чае.

– Постараюсь по своим каналам узнать, в какой госпиталь положили твоего Лукьянова? Кто он тебе? – заинтересовался мужчина, снова присаживаясь за стол.

– Я очень надеюсь, что будущий муж, – выпалила она, заставив своим признанием подругу охнуть.

***

Через два дня в лаборатории института раздался звонок. Таня взяла трубку.

– Нашел твоего Лукьянова, пиши адрес госпиталя. А тебе, провидица, не хотелось бы поработать в кое-какой закрытой конторе? – поинтересовался Сергей.

– Я провидица, как ты выразился, по отношению к одному-единственному человеку. Больше ничего странного не вижу, – ответила счастливая девушка.

«Сашка жив! Если он не захочет меня знать, я все равно его увижу», – решила она.

Вечером в маленькой общежитской комнате было не протолкнуться. Ира маленькая пришла с Виктором, Аня с Сергеем, Ира большая с мужем и ребенком.

– Колись, кто такой Лукьянов? Куда собралась ехать? И почему мы раньше о нем не слышали? – озвучила мучающие подруг вопросы Ира большая. Для развлечения дочери высыпала на пол кучу фломастеров, расстелила лист ватмана.

– Давай, тихушница, рассказывай, где познакомилась с ним? – подключилась к допросу Ира маленькая.

– В школе, – коротко ответила Таня.

– Нет, вы представляете, сколько она молчала! – возмутилась Аня.

Трое мужчин пили чай за крохотным столиком и не понимали: зачем жены притащили их сюда? Переглянувшись, они дружно вышли в коридор.

– Она сообщила, где был бой, как вывозили раненых. Сказала, что ребят предали, и они попали в приготовленную ловушку, – сообщил о странном рассказе Сергей.

– Ира всегда переживала за нее. Одинокая. Никого не хотела знать. И вдруг этот парень, – высказал свои сомнения Игорь.

– Я думаю: у Василек кто-то был в прошлом. Она его не разлюбила, а теперь хочет найти, – предположил Виктор.

– Как объяснить ее видения-сны? – спросил Сергей.

– Не знаю. Странная девушка, – задумчиво проговорил Игорь.

В комнате подругам удалось вытянуть из Тани, что два года она видела сны с Лукьяновым и не чувствовала себя одинокой. Последний сон был самым страшным. Поэтому решила ехать в госпиталь и все выяснить.

– Как я тебя поняла: вы не виделись с ним со школы. И ты не знаешь, как он отнесется к твоему приезду, – сделала вывод Ира большая.

– Ты просто сумасшедшая, а я считала тебя самым нормальным, уравновешенным человеком, – покачала головой Ира маленькая.

– Вот поэтому я молчала. Думаешь приятно прослыть психом? – обиделась Татьяна.

– Солнышко, не сердись, я восхищаюсь тобой. Честно. – Кучер обняла подругу.

– Что она теряет, пусть едет. Пора в этой истории ставить точку, – заключила Огонек.

Девушки еще поговорили немного, собираясь домой, вручили деньги со словами:

– С миру по нитке, подруге на дорогу.

Попрощались. Эмоциональная Аня даже поплакала немного.

– Позвони, как доберешься до госпиталя. Мы все будем волноваться, – попросил, стоя на лестничной площадке, Игорь.

Таня думала, что не сможет заснуть в поезде от волнения. Но чуть состав тронулся, ее стало клонить в сон. Девушка не слышала ни соседей по купе, ни стука колес. Она не просыпалась на стоянках и перегонах – проспала почти полтора суток. Пробудившись от долгого сна, спустилась со второй полки. Ужасно хотелось пить и есть.

Мы думали: вы умерли – даже зеркальце к губам подносили, – сообщила пожилая женщина с мокрой химией на голове, а ее полный, лысый муж кивнул:

– Да, проверяли зеркальцем. На нижней полке ехал дедок, он успокоил нас: «Девушка просто спит».

– Вы даже не ворочались с боку на бок, – добавила женщина, разглядывая ее.

– Тело затекло. – Морщилась Таня, потягиваясь.

– Через четыре часа будем в Москве, – сказала попутчица, выкладывая еду на стол. – Садитесь с нами кушать, – пригласила она.

– Спасибо. Только умоюсь. – Она взяла полотенце и пошла в конец вагона.

Девушка достала из сумки пирожки, с сомнением понюхала их и выкинула. В тепле могли пропасть. Пирожками в дорогу снабдила Аня.

– Садитесь, не стесняйтесь. Больше съедим, меньше нести будем, – скаламбурил мужчина.

Железнодорожный вокзал в Москве ошеломил своими размерами, шумом, толпами людей.

«Хорошо, что у меня легкие сумки», – подумала она, глядя на нагруженных вещами пассажиров. В гостинице рядом с вокзалом удалось снять номер на два часа, чтобы выкупаться и привести себя в порядок. После купания ее охватило ледяное спокойствие, словно вода смыла всю тревогу. «Неужели я не волнуюсь? Сердце бьется ровно, размеренно, как будто собираюсь не на встречу со своей мечтой, а на заурядное мероприятие».

Девушка подсушила волосы феном, уложила их, нанесла на лицо макияж. Надела темно-серые брюки, жемчужного цвета кофточку. Белый короткий плащ с шарфиком довершил наряд. Оглядела себя в зеркало – можно отправляться к Сашке.

Военный госпиталь находился в подмосковном городке Зельск. Она добиралась туда почти три часа. Госпиталь был окружен смешанным лесом. Тане вспомнилась Степановка. Возле ворот показала документы и объяснила цель посещения госпиталя. Светило неяркое сентябрьское солнце. Девушка чувствовала: сердце билось все реже и медленнее, похолодели руки и ноги.

«Ну, хорошо, я не могла контролировать свою душу, бродила, где вздумается. Почему тело перестает мне подчиняться? » – разозлилась она.

Сердце, словно отвечая на ее немой вопрос, пропустило удар, а потом забилось все быстрее и быстрее.

Лечебное учреждение расположилось в живописном месте. В глубине парка стояло четырех этажное здание в форме буквы «П», окруженное елями и соснами. К главному входу вела неширокая асфальтированная дорога, по обеим сторонам которой росли липы. Во внутреннем дворе госпиталя на клумбах цвели желто-оранжевые бархатцы. Воздух был чистый, свежий. Здание радовало свежей, светло-кремовой отделкой. Таня приближалась к входной двери. Ее не покидало ощущение чьего-то пристального взгляда.

***

Лукьянов стоял у окна на втором этаже госпиталя, смотрел на липовую аллею, ведущую к парадному входу. По ней шла невысокая, худенькая девушка. Сашка подумал: «Везде мне мерещится Василек, но до чего же эта незнакомка на нее похожа».