Аннотация 2 страница

Это было чувство, которого я не испытывал уже очень давно… с тех самых пор, как встретил Беннета много лет назад, когда тот был еще желторотым первокурсником с по-детски привлекательным личиком, а я – озадаченным второкурсником, не способным определиться, чего же мне хочется больше: трахнуть своего нового симпатичного соседа по общежитию или стать его лучшим другом.

Я сделал и то, и другое.

Наш секс не продлился долго, но моя потребность защищать мягкую натуру Беннета от суровости окружающего мира была настолько сильной, что таковой осталась и по сей день.

Только это не имело ничего общего с тем, что я хотел сделать для молодого человека, который в данный момент смотрел на меня так, будто разглядел во мне некий спасательный круг. Я непроизвольно улыбнулся и кивнул ему. Это вывело его из оцепенения и, быстро опустив глаза, он поспешно присел. Через мгновение парень появился в поле зрения снова, держа в руках разбитую тарелку и разломившуюся на куски булочку. Выбросив все в большой мусорный бак позади себя, он снова пробормотал извинение, на этот раз пожилому мужчине, что стоял напротив него по другую сторону кассового аппарата. Я не мог рассмотреть клиента или расслышать его ответ, но когда парень нахмурился, а затем направился за новой булочкой к кондитерской витрине, незаметно вытирая глаза, мне едва удалось сдержать себя, чтобы не прошагать к стойке и не надрать задницу этому посетителю.

Когда все вернулось к нормальному ритму, и молодой человек продолжил обслуживать клиентов, я в свою очередь продолжал наблюдать за ним. Он определенно нервничал, и у меня возникло сильное подозрение, что это его первый рабочий день. Я достаточно давно был в числе завсегдатаев «Телепортируй Меня Латте», чтобы знать в лицо всех сотрудников, работающих здесь, и, безусловно, его бы запомнил точно. Когда, наконец, подошел мой черед, меня практически захлестнуло волнующим возбуждением. Мне уже довелось расслышать мягкие мелодичные переливы в его голосе, когда он помогал людям в очереди, но рассмотреть его по-прежнему было сложно из-за высокого дородного человека, стоявшего передо мной.

Первое, на что я обратил внимание, когда он посмотрел на меня, это его глаза.

От них захватывало дух.

Да, я слегка поэтизировал, но мне еще никогда прежде не доводилось видеть такого поразительного оттенка голубых глаз. Бледный, почти серебристый цвет у зрачка, на краях радужки переходил в более темный, насыщенный серый цвет грозовых облаков.

— Эм-м, что я могу Вам предложить? — поинтересовался он, и его голос прозвучал неуверенно. Он быстро опустил свои красивые глаза, но затем снова поднял их на меня, хотя, казалось, ему пришлось заставить себя сделать это. Вынужденно.

Как будто смотреть кому-то в глаза требовало определенного усилия.

Мне стало интересно, почему.

— Вот его, милый, — произнесла Эмили, поставив мой напиток на стойку рядом с кассовым аппаратом. — Большой американо, до краев, — пояснила она и, уже обращаясь ко мне, заметила: — Ты сегодня поздно. Горячее свидание прошлой ночью?

Я едва уловил, что она говорит со мной, потому что все мое внимание было сосредоточено на молодом человеке, тщательно нажимающем кнопки на планшете перед собой. Его напряженный и сфокусированный на этом процессе взгляд интриговал, и мне вдруг стало интересно, концентрирует ли он так много внимания на всем, что делает. И еще, я заметил, что у него перебинтовано левое запястье.

— Нет, — удалось мне ответить. — Ты же так и не объявилась.

Эмили усмехнулась и покачала головой.

— Тебе со мной не справиться, — парировала она, а затем коснулась руки молодого парня. Он тут же подскочил, отшатнувшись от нее, прежде чем, казалось, смог взять себя в руки.

— Это вот этот, верно? — спросил он, указывая на что-то на экране планшета. Эмили сделала вид, что не обратила внимания на его странную реакцию и кивнула в ответ, а затем бросила на меня взгляд, но ничего не сказала.

Эмили была владелицей кофейни и старшей из двух женщин, которые обычно работали в утреннюю смену, хотя, думаю, она все же была моложе меня. Мы безобидно флиртовали друг с другом с самого первого дня, несмотря на то, что она знала, что я гей. Мне пришлось озвучить этот факт, когда одна из ее сотрудниц, настойчивая и бойкая девица, посчитала своим долгом постоянно демонстрировать мне свой пышный бюст в просвете декольте, умоляя при этом пойти с ней на какую-то вечеринку, которая, она обещала, будет просто «эпической». Девушка продержалась не долго.

— Дженни наконец-то отправилась вслед за большим и лучшим? — поддразнил я.

Эмили покачала головой.

— Ох уж, эта девушка, — вздохнула она. — Ей вдруг что-то стукнуло в голову, и она решила отправиться в поход на три месяца в Непал со своим парнем. Бросив меня на произвол судьбы, пока здесь не появился Эштон…

Она почти дотянулась, чтобы снова прикоснуться к молодому человеку рядом с собой, но прежде чем сделать это, передумала и отдернула руку.

— …прискакал на своем коне и спас положение. Герой дня. Только вчера взяла его на работу, так что у него что-то вроде ускоренного курса… полегче с ним.

В ее голосе улавливался намек на реальное предупреждение, и я не мог не задаться вопросом, подметила ли она в отношении этого парня то же самое, что и я… что бы ни скрывалось за его красивыми глазами, это был не просто стресс от начала новой работы.

— Эштон, это мистер Вейл… — начала Эмили.

— Эйден, — вмешался я, игнорируя взгляд, которым она меня одарила.

— Эйден, — наконец уступила Эмили, соглашаясь, — Эйден, это Эштон.

Эштон не взглянул на меня, пробормотав приветствие, которое я едва смог разобрать.

— Ты в порядке? — спросила его Эмили.

— Да, прости, — вновь пробормотал парень, кивнув головой. Его взгляд переместился на меня, когда он назвал стоимость моего напитка, а Эмили тем временем вернулась к работе над следующим заказом.

Я как раз протянул пятидолларовую купюру, когда Эштон внезапно развернул планшет, по-видимому решив, что я собираюсь провести кредитную карту через считыватель на нем, как и большинство других клиентов. Я автоматически дернулся назад, когда он практически ударил меня по костяшкам пальцев.

— О боже, простите, — произнес Эштон, развернув планшет обратно, как будто это каким-то образом могло нейтрализовать его предыдущее действие. На этот раз планшет действительно ударил меня, не сильно, но оставив легкое саднящее ощущение после контакта.

Хотя судя по реакции Эштона, я с тем же успехом мог только что лишиться пальца.

— Простите, — скрипнул он, отступая на шаг.

— Все нормально. Ничего такого, что нельзя было бы исправить четырехкратной ампутацией костяшки, — я подмигнул ему в надежде, что это его успокоит, а затем устроил целое шоу, протягивая пятидолларовую купюру снова, только на этот раз подняв руку высоко над планшетом, как будто устройство было открытым измельчителем древесины. Но попытка пошутить, казалось, не произвела на него впечатления, потому что он снова побледнел. Мельком глянув на Эмили, Эштон забрал у меня деньги.

— Я… я сейчас дам сдачу, — пробормотал он.

— Оставь себе, — ответил я, чертовски надеясь, что он посмотрит на меня. Проклятье, я понятия не имел, почему это так важно.

Но он этого не сделал.

— Хэй, Эштон?

Он замер, внося деньги в кассу, а затем поднял на меня взгляд. И выглядел при этом так, будто стоял перед шеренгой расстрельной команды.

— Все в порядке, — я поднял руку, чтобы показать ему свои пальцы. — Видишь? — раздвинув их, изобразил знаменитый жест Спока. — Живи долго и процветай.

Глаза Эштона на миг расширились, и вдруг легкая красивая улыбка коснулась его губ.

И, черт возьми, она осветила весь мой гребаный день, став самым ярким его моментом.

День, который технически еще даже не начался.

Захватив свой кофе, я усилием воли заставил себя отвернуться от Эштона.

— Мистер Вейл?

От звука его голоса по спине прошла дрожь. Я обернулся.

— Да пребудет с Вами Сила, — сказал он с огоньком веселья в глазах.

— Эйден, — напомнил я ему. И, слегка склонившись над стойкой так, чтобы только он мог меня услышать, добавил: — А завтра я подробно расскажу тебе, что не так с этим заявлением.

Лишь когда я снова развернулся, направляясь прочь, мне удалось разобрать, что он прошептал в ответ. Его слова сразу же стали новым ярким моментом моего дня.

— Жду этого с нетерпением.

Глава 2

Эш

       Что, черт возьми, я только что сказал?

       Я наблюдал, как мужчина – Эйден – уходит и отчетливо ощущал тошноту, прокатывающуюся волной по желудку. Черт, слова просто сами сорвались с языка. Как это вообще произошло? Я собирался полностью его игнорировать, но потом он сделал чертов жест Спока и это тепло… этот удивительный, невероятный жар пробежал по моим венам, успокаивая меня.

       Прошло так много времени с тех пор, как я чувствовал нечто подобное.

       Не то, чтобы я никогда раньше не замечал красивых парней, вот только в этом высоком мужчине с каштановыми волосами было что-то еще, нечто иное. Его окружала аура уверенности, которую можно было легко принять за высокомерие, но в сапфировых глазах отражалась доброта, и это заставляло меня думать, что уверенности в нем все же больше, чем высокомерия. Тепло постепенно начало исчезать и мой взгляд машинально скользнул к окнам, чтобы посмотреть не идет ли снег снова. После стольких лет жизни в Финиксе я все еще не мог привыкнуть к виду снега, и, хотя мне понравилось мое первое «Белое Рождество», я по-прежнему не определился, каково это, иметь все четыре времени года. По правде говоря, я знал, что погода, вероятно, не имеет особого отношения к тем чувствам, что я испытываю к Нью-Йорку.

       Как и к тому факту, что мне всегда холодно.

       Я заставил себя сосредоточиться на очередном клиенте, что стоял передо мной, и был рад, когда Эмили повторила его заказ из-за гигантской эспрессо-машины, поэтому мне не пришлось снова тараторить его на одном дыхании. Кофе с пониженным содержанием кофеина, двойными сливками, без пенки… Я не мог снова облажаться. В смысле, мне конечно нравился латте, время от времени, который можно было купить на каждом шагу, но все эти люди были определенно одержимы своими заказываемыми напитками.

       Я до сих пор не понимал, как здесь очутился. Двадцать четыре часа назад я вошел в небольшую кофейню, заметив восковую фигуру Капитана Кирка² в натуральную величину, которая привлекла мое внимание в витрине кафе, когда я проходил мимо. Мне хотелось на несколько минут спрятаться от промозглого холода и совершенно не хотелось идти домой, но каким-то образом моя попытка отвлечься привела к тому, что всего через несколько часов у меня неожиданно появилась работа.

       Едва успев накануне выпить половину своего латте, я вздрогнул от жужжания телефона и поспешно схватил его, чтобы прочесть зловещее сообщение на экране.

       Где ты?

       Сами по себе слова не являлись зловещими ни в каком смысле, но я знал Билли достаточно хорошо, чтобы буквально услышать, как он произнес их мне на ухо.

       Его вопрос не был продиктован любопытством. Вовсе нет, он хотел знать, где я, потому что меня не было там, где он ожидал меня застать.

       Дома.

       Послушно ждущим его на случай, если он решит вдруг заскочить.

       Быстро набрав ему, что зашел за протеиновым смузи в новую кофейню неподалеку от дома, на которую случайно наткнулся, я предложил захватить еще один коктейль для него. Должно быть, мой ответ его успокоил, потому что следующее сообщение было простым.

       Как обычно. Поторапливайся. Мне скоро нужно уходить.

       Мне повезло сразу по двум фронтам. Во-первых, рядом с моей квартирой действительно находилось смузи-кафе, а во-вторых, там не оказалось очереди.

       Собственно, на этом вся моя удача себя исчерпала, потому что Билли уже ждал меня в квартире, когда я туда добрался, и он не был в настроении разговаривать… или слушать. Он просто заехал, чтобы кончить. Мне следовало это предвидеть, потому что в тот день у него была важная встреча, но я был слишком погружен в свои собственные мысли.

       Зайдя в квартиру, я мысленно проигрывал некоторые текстовки, которые вертелись в голове, когда на меня внезапно напали со спины и массивная рука крепко обхватила за плечи, впившись пальцами в предплечье. От неожиданности я испуганно подскочил, и, непроизвольно вскрикнув, прижал руку к сердцу. Билли отпустил меня, а затем сложился от смеха.

       — Черт возьми, Билли. Ты до смерти меня напугал. Пожалуйста, не делай так больше. Боже… — от глупых слез запекло в глазах, когда из-за выброса адреналина резко зачастил пульс.

       Он прекрасно знал, что я ненавижу, когда меня так пугают. Прошло всего несколько лет с тех пор, как я прошел лечение от серьезного сердечного заболевания, и ему было известно, насколько я боялся всего, что могло поставить мое состояние под угрозу. Мне до сих пор было сложно поверить, как он мог быть таким нежным до и после операции, а теперь устраивать подобные дерьмовые приколы, зная при этом, что я ежедневно живу в страхе за свое здоровье, которое может снова ухудшиться.

       — Не будь таким педиком, Эштон. Доктор сказал, ты в порядке, — засмеялся он.

       — Он не совсем это сказал. Кроме того, мне не нравится, когда меня пугают, и ты это знаешь, — проворчал я. — Вот твой коктейль.

       Я давно привык опускать глаза рядом с ним, потому что именно так ему, похоже, нравилось больше всего, поэтому удивился, когда он схватил меня за подбородок, чтобы заставить посмотреть на него. Сильные пальцы впились в кожу, и я приложил все усилия, чтобы не поморщиться от боли, боясь, что он усилит хватку и оставит следы.

       Тогда-то я и понял, что потерял бдительность, став чересчур болтливым, и теперь мне придется за это поплатиться.

       — Мне не нравится, когда мне читают нотации, как какому-то сраному мудаку. Я пришел сюда, чтобы, блядь, провести немного чертового времени со своим, блядь, парнем, так что избавь меня от своего нытья и перестань вести себя как последняя сучка.

       — Прости, — тихо произнес я, уже зная, что будет дальше.

       Мне следовало догадаться, что он будет на взводе из-за своей встречи. И следовало предвидеть, что ему захочется секса без разговоров. Забыть об этом было на меня не похоже. Я сделал глубокий вдох, а следом за этим и то, что должен был, чтобы как можно быстрее закончить нашу встречу.

       В конечном итоге, все продлилось недолго… редко когда бывало иначе, если я говорил и делал правильные вещи, а у меня было достаточно времени за период наших отношений, чтобы уяснить, что Билли любит, а что нет. Только когда уже уходил, с коктейлем в руке и удовлетворенным выражением на лице, Билли поставил меня перед фактом, что его не будет в городе большую часть месяца. Я прекрасно знал, что жаловаться на изменения в его расписании, сделанные в последний момент, себе дороже, поэтому просто молчал, ответив лишь вежливым кивком, когда он выложил свои ожидания по поводу моего поведения на время его отсутствия.

       В этом не было ничего нового. И у меня было много лет, чтобы практиковать подобное поведение тоже.

       Несмотря на практику и то, как бы отчаянно я ни старался, мне не всегда удавалось предугадать, что конкретно выведет Билли из себя в следующий момент, и свидетельством этому стало то, что произошло дальше.

       Как только Билли вышел из квартиры, я забрался в душ и включил воду, сделав ее настолько горячей, насколько мог вытерпеть, чтобы попытаться смыть его прикосновения со своего тела. Неожиданно Билли вернулся за чем-то, что он забыл, и, вместо того, чтобы застать меня лежащим в постели в посторгазмической дымке наслаждения, где, как он самонадеянно полагал, я должен был все еще находиться, он обнаружил меня под потоками горячей воды, пока я практически стирал свою кожу в кровь.

       Вывернув запястье, Билли заломил мне руку за спину, и зарычал на ухо:

       — Не знал, что моя сперма настолько отвратна для тебя, Эштон. Ты хоть представляешь, сколько людей готовы убить за то, чтобы оказаться на твоем месте? Чтобы иметь подобную квартиру, оплаченную их мужчиной, так, чтобы единственной заботой было только весь день сидеть на заднице и становиться на колени? Понятия не имел, что для тебя это такое страшное испытание. Что ты едва дождался, пока я уйду, чтобы буквально тут же запрыгнуть в душ и избавиться от запаха моего секса.

       Стальная хватка выкручивала мое запястье с каждым произнесенным словом все сильнее, пока я не почувствовал, как из носа начинает течь. Слава богу, из-за воды, льющейся из душа, это было незаметно.

       — Нет, Билли, все совсем не так. Извини, я просто… — начал было я, но он с силой меня встряхнул, чтобы заставить заткнуться.

       — У меня нет времени задерживаться и вновь затевать с тобой эти дерьмовые пляски, Эштон. Думаю, я попридержу то пособие, которое собирался тебе оставить, чтобы вместо этого ты жрал то, что найдешь в кладовке. Нет необходимости покидать квартиру, когда у тебя совершенно очевидно есть над чем подумать, пока меня не будет. Когда вернусь, то рассчитываю, что твое дерьмовое отношение останется в прошлом. В последнее время ты ведешь себя как форменное дерьмо, и мне это не нравится. Я и так под большим прессингом на работе. И когда прихожу сюда, то хочу расслабиться и быть счастливым. Тебя убьет, что ли, хоть изредка мне улыбнуться? Блядь...

       Выйдя из ванной он разочарованно покачал головой, как будто я был каким-то непослушным ребенком, который упорно делал не то, что ему велели.

       В действительности же мою душу просто рвало в клочья, когда я осознал, что все, что когда-либо делал, было именно то, и только то, что мне сказали. Давным-давно я понял, что все хорошее, что нас с Билли когда-то связывало, изжило себя много лет назад, но решить уйти от него и уйти на самом деле – было двумя совершенно разными вещами. Я сам допустил это, оказался в этой точке, где на данный момент он практически владел мной. Билли платил за все, а после неприлично больших медицинских счетов у меня закончились все деньги, которые были, включая небольшое наследство, доставшееся от родителей. Я все еще был должен тысячи и тысячи больницам и врачам, и после того, как отказался от стипендии в колледже, чтобы следовать за Билли в развитии его карьеры, я никогда не смогу заработать достаточно, чтобы жить самостоятельно.

       Но ничто из вышеперечисленного не сравнится с истинной причиной, по которой я не мог уйти от него. Твою мать, он же просто убьет меня. Билли, в которого я влюбился много лет назад, казалось, больше не существовал, тот Билли, с которым я был теперь, мог избивать меня, пока я буквально не начну истекать кровью, лежа на полу.

       Я заставил себя перестать думать о нем и попытался выкинуть из головы всю эту ситуацию. К счастью, у меня было на что отвлечься, и я сосредоточился именно на этом. Быстро закончив принимать душ, в который вернулся после того, как Билли снова ушел, я поспешил записать музыку, что вертелась у меня в голове, чтобы не забыть ее. Но в ту же секунду, как вышел из душевой, мой и без того дерьмовый день стал еще хуже, потому что ко мне пришло внезапное осознание.

       Я забыл свой дневник.

       В кофейне.

       Будь проклята чертова статуя Капитана Кирка.

       Быстро натягивая на себя одежду, я практически молился Споку, старому доброму Капитану, а затем и всем остальным персонажам Стар Трек, которых только мог вспомнить, чтобы мой дневник оказался на том же месте, где я его оставил, когда ворвался в дверь кафе.

       Но его там уже не было.

       И я вдруг сломался.

       Заплакал, будто ребенок, прямо там, посреди кофейни, в окружении фотографий с автографами, которые принадлежали Леонарду Нимою, Вильяму Шатнеру и всему остальному актерскому составу, посреди бесконечной атрибутики Стар Трек: пластикового фэйзера, сертификатов из Академии Звездного Флота в рамках и экшн-фигурок Ворфа³. Моим единственным спасением стало временное затишье в кафе, потому что в очереди стояло всего несколько человек. Когда уже знакомая бариста положила руку мне на плечо и спросила, в чем дело, я, не обращая внимания на свой сопливый нос и мокрые глаза, поинтересовался, не возвращал ли кто потерянный дневник. Когда она грустно покачала головой и ответила, что нет, я тяжело опустился на ближайший стул, горько оплакивая утрату одной из последних связующих ниточек с моей прошлой жизнью.

       Дневник был подарком родителей… их самым последним подарком. В совокупности с гитарой отца, это был весь мой мир.

       Да, жалкое зрелище… в двадцать четыре года вся моя жизнь вращалась вокруг маленькой книги в кожаном переплете, полной бессмысленных каракулей и бесполезных слов, а также музыкального инструмента, который нуждался в гораздо большем количестве любви и внимания, чем я мог позволить себе ему уделять, но сложилось так, как сложилось. Последние несколько лет мой мир постепенно сужался все больше и больше, и потеря дневника сейчас ранила до глубины души.

       Бариста, Эмили, пыталась утешить меня, но я был практически безутешен. Вместо того, чтобы проигнорировать или выгнать вон, она приготовила мне восхитительно сладкий латте, провозгласив его рецептуру семейным секретом, который она ни за что, никогда и никому не продаст даже под страхом смертной казни хоть через миллион лет, поклявшись при этом, что дает мне его лишь только попробовать. Пока я пил, она сидела со мной и болтала, рассказывая о том, как Леонард Нимой и Уильям Шетнер заходили в кофейню, в которой она работала в Лос-Анджелесе. Она была «трекки⁴» сколько себя помнила – супер Трекки, даже больше, чем я сам – и встреча с кумирами побудила Эмили отважиться на самый большой риск в своей жизни – открыть собственную тематическую кофейню. Я слушал ее вполуха, пока она рассказывала мне свою историю, по-видимому, пытаясь отвлечь от потери дневника, напомнив, что это всего лишь дневник, в конце концов. Но только когда я наконец заметил, что она держит в руках, которые лежали на поверхности стола, я действительно начал вслушиваться в ее слова.

       Когда она закончила рассказывать о том, как Спок и Кирк специально приходили сюда, в Нью-Йоркскую кофейню, чтобы одобрить ее, после того, как услышали историю Эмили на каком-то форуме в интернете, посвященном Стар Треку, мой взгляд прикипел к надписи «Требуется помощь», что виднелась на листе бумаги меж ее пальцев, и я поинтересовался, не нужен ли ей работник.

       Через двадцать минут я вышел из кофейни с собственным графиком работы, личным фартуком и шансом обрести то, в чем так отчаянно нуждался, сам даже не подозревая об этом до того момента, пока Эмили не постучала короткими ногтями по объявлению «Требуется помощь».

       Свобода.

       Как только я вышел за дверь, обеднев на один дневник, но при этом обогатившись работой на неполный рабочий день в кофейне «Стар Трек», у меня случилась полномасштабная паническая атака. Закончилось тем, что я нырнул в переулок, где меня вывернуло наизнанку за мусорным баком, когда я наконец осознал, что же натворил, и что со мной сделает Билли, если об этом узнает. А потом я вспомнил, что его не будет в городе почти целый месяц.

       Что, если это тот самый шанс, которого я так долго ждал?

       Один короткий месяц, чтобы понять, как построить новую жизнь.

       Это было полнейшим безумием.

       Все, целиком.

       Это никогда не сработает.

       Билли обязательно как-нибудь узнает, и после этого последние несколько лет покажутся мне гребаными каникулами.

       Но мне уже было плевать.

       Совершенно.

       А потом я заплакал.

       И плакал.

       И плакал.

       Большими, искренними, счастливыми всхлипами, которые истощили меня настолько, что захотелось просто свернуться калачиком на земле прямо там, среди мусора, пустых бутылок из-под алкоголя и выброшенных медикаментов, и уснуть. Я заставил себя подняться на ноги только потому, что существовала вполне реальная вероятность, что Билли вновь появится без предупреждения для очередного раунда траха. К счастью, этого не произошло, и остаток дня и ночи я провел, пытаясь понять, как осуществить свой Великий Побег. Я позаимствовал название одного из любимых фильмов отца из шестидесятых годов. Мне даже представлять не хотелось, что он подумал бы обо всем этом.

       Разумеется, мой грандиозный план накроется медным тазом, если я не соберусь и не возьму себя в руки. Заставив себя огромным усилием воли забыть про ходячий секс, коим был Эйден Вейл, я сосредоточился на следующем клиенте. К тому времени, как моя смена закончилась в полдень, я разбил четыре тарелки, пролил кофе на двух клиентов, а также на планшет, который Эмили использовала в качестве кассового аппарата, и потратил впустую еды стоимостью по крайней мере долларов в десять. Уже не говоря о том количестве заказов, которые я перепутал, и которые Эмили пришлось переделывать.

       Все тело болело, когда я устало опустился на один из пластиковых стульев в той маленькой комнате отдыха, что Эмили отвела для сотрудников. Моя смена закончилась и на работу заступили другие ребята. Я непроизвольно выпрямился, когда Эмили вошла в комнату ослепительно мне улыбнувшись.

       — Как себя чувствуешь, милый? — поинтересовалась она, машинально наводя порядок в комнатушке. Это я заметил в ней очень быстро – Эмили была одержима порядком.

       И это не сулило мне ничего хорошего.

       — Прости, — я вытащил из кармана лист бумаги, над которым работал все утро.

       — Простить? За что, дорогой?

       Нежность Эмили болью отозвалась в груди, и я автоматически коснулся ее рукой, прежде чем понял, что делаю.

       — Я не смогу вернуть все деньги сразу, но скоро у меня будет остальное, — я протянул ей листок бумаги вместе с пятнадцатью долларами, которые удалось наскрести в карманах из предыдущего пособия, выданного Билли на прошлой неделе.

       — Это что такое? — уточнила она, разглядывая бумагу и не дожидаясь ответа, нахмурилась. — Долговая расписка?

       Я кивнул.

       — Я в самом деле очень ценю то, что ты дала мне эту возможность…

       То, как Эмили внезапно оказалась рядом, плюхнувшись на стул возле меня, испугало, заставив непроизвольно дернуться от нее в сторону, когда она попыталась положить ладонь мне на колено.

       Блядь.

       — Прости, — автоматически брякнул я в ответ на ее недоуменное выражение.

       — Ладно, милый, давай-ка с этим разберемся, — произнесла она и ее голос прозвучал на удивление не терпящим возражений. Не злым, просто… решительным. — Я не знаю, что ты думал, должно произойти, — Эмили показала жестом между нами. — Но этого, – она подняла мою расписку с деньгами, — точно не будет.

       Отложив деньги на столик рядом, она вновь повернулась ко мне.

       — Ты отлично сегодня справился, Эштон. Тебе пришлось учиться крайне напряженной работе, не имея при этом никакой подготовки. Ты был вежлив с клиентами, даже когда они злились, и ты научился всему быстрее, чем кто-либо, кого я знаю, схватывая все буквально на лету.

       Ее слова почти лишили меня дара речи.

       Почти.

       — Я был ужасен, — прошептал я. — Разбил посуду. Пролил кофе. Все это стоит денег, чтобы возместить…

       — Думаешь, ты первый, кто разбил тарелку или уронил выпечку? — отмахнулась Эмили, а затем подалась вперед, слегка прищурившись. — Теперь ты послушай меня. Ты. Был. Сегодня. Замечательным. — она сделал паузу, а затем добавила. — Я не шутила, когда сказала, что ты спас меня, выйдя сегодня на работу, Эштон. Управлять собственным делом, значит работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю и не всегда удается найти наилучших помощников. Ты старательно и тяжело трудился сегодня, и не важно, насколько все было сложно, ты продолжал работать и не подвел меня. Это многое значит. Только не говори этого Дженни, потому что она моя кузина и я люблю ее, но я очень надеюсь, что она сбежит со своим парнем и станет каким-нибудь экологистом – гринписовцем, чтобы я смогла предложить тебе больше рабочих часов. Посуда, булочки, разлитый кофе – все это можно заменить. Хороших людей заменить невозможно.

       От ее слов сжалось горло, но я сдержал непрошенные слезы. Она действительно… верила в меня?

       Я наблюдал, как она полезла в карман и вытащила оттуда небольшую пачку наличных, а затем отсчитала несколько купюр.

       — Сегодняшние чаевые, — указала она кивком на деньги. — Каждая смена делит их пятьдесят на пятьдесят.

       — Нет, — машинально отказался я, но она все равно сунула их мне. Я не мог не вздрогнуть, когда ее рука чуть коснулась перебинтованного запястья, и мгновенно проклял себя за ту боль, что отразилась у нее в глазах. Она отстранилась, осторожно положив деньги на стол. Мне хотелось извиниться, но, казалось, будто в горло кто насыпал горсть битого стекла.