Боевой листок 20 страница

— Вы все особые случаи таскать ко мне будете? — сухо спросил старик.

— У нас на борту два дисара, Крот, — сказал Хвост. — Может, уже хватит в нас стволом тыкать?

— Ну вроде похож твой голос на Хвоста. А которые из вас дисары? Двое впереди? — Штыку показалось, что голос старика слегка потеплел.

— Ага.

— А ну подсвети свое лицо. Когда скажу — посветишь на следующего. И главное, ручонки подальше от оружия держите. Не люблю баловства.

Хвост послушно направил фонарь себе в лицо.

— Здравствуй, Хвост, — сказал старик из темноты. — Теперь того, что меж баллонами сидит.

Штык слегка прижмурился, когда яркий свет фонарика буквально ослепил его.

— Ого, — сказал Крот. — Интересная рожа. Следующий.

В луче света появилось лицо Хомяка.

— И правда похож на дисара, — удовлетворенно и одновременно удивленно прокомментировал Крот. — Давай второго.

Буль был уже готов. Яркий луч света выхватил из тумана его сердитое лицо, на котором явственно читалось желание объяснить этому самому Кроту правила поведения в приличном обществе.

Воцарилась тишина. Старик внимательно разглядывал «ефрейтора». Грач и Хвост с недоумением переглянулись.

— Что-то не так, Крот? — подал наконец голос Грач.

— Нет, все в порядке. Это же Зона, она еще и не так шутить умеет. Сразу два дисара — надо же. Грача можешь не подсвечивать. И так вижу, что настоящий. Давай за мной не торопясь.

Ствол карабина исчез, человек взмахнул веслом и оттолкнулся от катамарана.

— Правый борт, — скомандовал Грач.

Штык посмотрел на первую лодку, по-прежнему стоящую на месте. Когда катамаран развернулся, ее борт оказался рядом, а Хвост «мазнул» по нему лучом фонарика. На мгновение мелькнула деревянная крестовина с натянутым на нее плащом, отрезок черной трубы и какие-то провода на дне.

Потом Хвост потушил фонарик, а Грач сказал:

— Теперь бы не отстать. А ну, раз!

Дом Крота, как пояснил Штыку Хвост, был плавучим, но стоял обычно в одном и том же месте на якоре. Швартовались уже в полной темноте, но на фоне чуть более светлого неба силуэт приземистого строения выглядел вполне отчетливо. Плавучим оказался не сам дом, а довольно внушительных размеров площадка, на которой он стоял. Вытянутое, несколько похожее на длинный сарай сооружение окружала Дощатая платформа, на которой хватило бы места, чтобы ходить вдвоем, не задевая стен и не рискуя упасть в воду.

— Сюда, — позвал Крот, и в тот же момент в темноте появился освещенный дверной проем.

За дверью обнаружилась большая комната с двумя широкими скамейками, крюками на стенах, часть из которых были заняты одеждой, решетчатыми стойками с обувью и пучками каких-то растений, развешанных по углам. Окон не было, зато в обшитой неровными досками стене виднелась дверь, завешенная куском брезента. Освещалась прихожая двумя светодиодными панелями, подвешенными с помощью проволоки и гвоздей под самым потолком.

Старик первым сбросил плащ и повесил его на ближайший крюк. Потом стащил короткие резиновые сапоги и повернулся к гостям, в растерянности топтавшимся у входа.

— Снимайте всю грязь здесь, — сказал он, настороженно вглядываясь в лица дисаров. — Обувь на сушилку, все мокрое — на вешалки. Сейчас подтопим, все к утру просохнет.

Грач и Хвост тут же сели на скамью и начали снимать обувь. Штык, Буль и Хомяк так и остались стоять, разглядывая хозяина.

Крот оказался достаточно крепким стариком с коротко стриженными седыми волосами и аккуратной белой бородой. Его лицо с резкими чертами и грубой обветренной кожей казалось излишне суровым, но это впечатление смягчали умные живые глаза. Одет он был в теплую рубашку с длинными рукавами, поверх которой красовался явно самодельный жилет с большими черными пуговицами. Темно-зеленые штаны и белые шерстяные носки завершали внешний облик озерного сталкера.

— Так и будете стоять? — Крот смотрел на Штыка и его «солдат» с насмешливым, даже пренебрежительным любопытством, но было в его взгляде что-то еще, тревожащее и успокаивающее одновременно. Как у врача, который подозревает, что пациент не говорит ему всей правды, но уверен, что сумеет определить правильный диагноз и поставить больного на ноги.

— Буль, Хомяк, — сказал Штык, сдергивая с себя куртку, одновременно неловко пытаясь прислонить автомат к стене.

Крот постоял еще несколько секунд, пристально разглядывал дисаров, потом повернулся к рукомойнику, висевшему над обитой жестью дыркой в полу, помыл руки, вытер их чистой тряпкой, отодвинул брезентовый полог и скрылся в соседней комнате. Грач с Хвостом тоже помыли руки и отправились вслед за Кротом. Понимая, что старик захочет расспросить сталкеров с глазу на глаз, Штык не торопясь расположился на скамье. И пока он стаскивал ботинки и разматывал портянки, в соседней комнате что-то быстро и неразборчиво говорил Грач.

Оставшись в форменной хэбэшке и босиком, Штык некоторое время растерянно стоял, не зная толком, что делать дальше, а потом решил не забивать себе голову глупостями и действовать по обстоятельствам. Впервые за несколько дней они оказались под крышей жилого дома, где было тепло и сухо, пахло травами и чем-то съедобным и даже присутствовал намек на некие блага цивилизации.

На деревянном полу было постелено что-то вроде грубого половика. Штык с удовольствием шагнул на сухую колючую ткань и критически осмотрел своих подчиненных.

Несмотря на утреннюю стирку, от носков «бойцов» так попахивало, что он приказал им снимать свои «ароматизаторы» и пристраивать их на решетке рядом с командирскими портянками. Потом Штык показал пальцем на рукомойник, и «бойцы» безропотно помыли руки. В холодном свете панелей было особенно хорошо заметно, как сильно похудели и «сдали» генералы.

Соседняя комната оказалась даже больше предыдущей. Два окна, прорезанные в стенах, закрывались изнутри аккуратно собранными щитами. Вдоль трех стен комнаты располагались столы, заваленные в некоем условном порядке инструментами, разноцветными камнями и приборами, а возле четвертой виднелись широкие двухэтажные нары. На одном из столов тускло светились открытыми экранами два ноутбука. Посреди комнаты стоял большой квадратный стол с посудой, окруженный массивными неокрашенными табуретами. В дальней стене виднелась дверь, сбитая из досок. Освещалась комната так же, как и прихожая, несколькими светодиодными панелями.

— Давайте сразу за ужин, — сделал широкий жест рукой Крот. — На пустое брюхо любой разговор похож на допрос.

Грач и Хвост тут же принялись двигать табуреты. Штык после секундной паузы кивнул «бойцам» и первым подошел к столу.

В большой глиняной тарелке, стоящей в центре столешницы, горкой лежали хорошо прожаренные куски мяса. Рядом в плетеной вазочке возвышалась горка лепешек.

— Садитесь, ешьте, — гостеприимно, но грубовато сказал Крот. — Как знал, что сегодня гости будут. Жарил запас на три дня, думал до послезавтра к линь-соснам сходить, понаблюдать, как отходит кора.

Долго уговаривать никого не пришлось. Столовых приборов и тарелок на столе не было, поэтому еду брали без особых церемоний — руками. Буль взял в обе руки по куску мяса и закусывал один другим. Крот возился у крохотной печурки, возле которой лежало несколько торфяных брикетов. Судя по глиняной кастрюльке с водой и нескольким пучкам сухих растений, разложенным рядом на столе, старик собирался потчевать гостей травяным чаем.

— Вытирайте руки, сейчас чаю налью, — сказал Крот, вручая каждому по маленькой тряпичной салфетке. — А вот теперь говорите, если есть что сказать.

— Знаешь, кто источник всех проблем на этот раз? — немедленно перешел к делу Грач. — Молодой парень с ранением в грудину, получивший к тому же приличную дозу радиации на Дикой свалке.

— Было дело, — с тяжелым вздохом ответил старик. — Выходил, подлечил. Две «янтарные слезы» с собой дал. Вот уж не думал, что продаст он меня. Вроде хороший пацан был.

— Может, и хороший, — сказал Хвост. — Но теперь еще и богатый. Говорят, рисует хорошо. На карте маршрут так начертил, что к твоему озеру теперь и слепой выйти сможет. Особенно качественно артефакты изобразил. Даже среди вольных сталкеров слухи пошли, что у какого-то немощного хрыча в Зоне есть «карелыш», «мамины бусы» и необычный зеленый «выверт».

— И что, много народу собралось все это проверить? — спокойно спросил Крот.

— Не знаю. Но Киргиз собирался со всей своей бандой точно. Человек восемь-десять.

— Это который Киргиз? — нахмурился старик. — Что-то не припоминаю такого.

— Недавно поднялся, уже после того, как ты сюда ушел насовсем. А до того был мелкой сошкой при Карасе, закадычном дружке Филина. Мы пораньше приехали, чтоб перетащить тебя на запасную базу. Мужики вон помогут все твои материалы и запасы погрузить. Перевезем все за день, максимум — за два. Вряд ли Киргиз раньше подобраться успеет.

— Как все не вовремя, — с досадой сказал Крот. — Я же только новый газовый анализатор приспособил на «леднике».

— Ну, сам выбирай, — развел руками Грач. — Можешь продолжать свои эксперименты, только все собранные артефакты придется отдать бандитам. Убить, может, и не убьют, но заберут все подчистую, без вариантов.

— Сюда еще доплыть надо, — мрачно сказал Крот. — На озере всего две лодки есть, обе у меня. А посуху так далеко катамараны тащить — дело рисковое. И дроби у меня навалом.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — сказал, поднимаясь, Грач. — Может, плот построят.

— На плоту тут долго плыть придется. — Крот тоже поднялся, окидывая взглядом свои столы. — С другой стороны, не воевать же против десятка автоматов.

— Вот именно, — сказал Грач. — Так что соображай, что в первую очередь увезти, а что и подождать может.

— Спасибо, но в этом как раз нужды нет, — сказал Крот. — Ничего никуда возить не надо.

— Крот, ты хорошо подумал? — разочарованно спросил Грач.

— Запрем все внизу и спокойно уйдем налегке. Дом вот только жалко. Спалят ведь, сволочи.

— Да как ты запрешь свои подвалы? — с досадой спросил Грач. — На амбарный замок?

— Низко ты мои знания ставишь, — усмехнулся Крот. — Есть у меня пара занятых артефактов. Если правильно положить такой, взять его будет весьма проблематично.

— Отлично. Один артефакт у тебя останется. Я рад за тебя. Но как ты собрался запереть люк в подпол?

— Представь себе самый сильный в мире магнит. Теперь увеличь его силу еще раз в сто. И приложи — мысленно — к двум металлическим предметам. Например, к металлическому люку и стенке цистерны. Сможешь хотя бы от одной поверхности оторвать такой сильный магнит?

— И палкой не спихнуть? — спросил Хвост, отставляя кружку с чаем. — А если очередью из автомата?

— Не пробовал, — сказал Крот. — Но я его так поставлю — хрен кто догадается, что там изнутри люк держит.

— Неплохо, — просветлел лицом Грач. — А ведь не говорил никогда.

— Да если я все буду рассказывать, — спокойно парировал Крот, — тебе придется завязывать со своим собирательством и здесь поселиться.

— Нет уж, спасибо, — с явным облегчением сказал Грач. — Мне вольная жизнь дороже всех твоих артефактов. А снять потом этот супермагнит сможешь?

— Смогу, правда, не быстро — снимается артефакт-магнит с помощью своего парного собрата. Ладно, с этим все ясно: завтра не торопясь все убираем в подпол, а потом уходим на время. Давай теперь с новыми гостями разберемся. — Крот внимательно посмотрел в лицо Штыку. — Ты за главного?

— Я, — сказал Штык, отодвигая от себя кружку.

Он не понимал, что с ним такое творится. Совершенно незнакомый старик вызывал такое доверие, словно был знакомым Штыка уже много лет.

— Ну давай поболтаем. А вы, — повернулся Крот к остальным, — если хотите, можете в мыльню идти. Насос у меня слабенький, но за день давления накачал сколь надо — помыться всем хватит. Вода горячая тут дармовая, сами знаете. Правда, попариться не получится, не топил я каменку-то.

— Вот это дело! — обрадовался Грач. — У тебя, наверное, единственная в Зоне баня, где горячую воду можно не экономить.

— А я вообще в Зону хожу, чтоб только тут помыться, — ухмыльнулся Хвост, снимая очки, и первым направился к дальней двери. — Буль, Хомяк, пойдемте. Вы такого еще никогда не видели. И вряд ли где увидите.

— Давай только с самого начала, — сказал Крот Штыку, когда они остались вдвоем. — Подробно и без утайки. А то по лицу вижу: не в Зоне ты заблудился, а в себе.

За дверью слышался приглушенный плеск воды и невнятные разговоры. Закончив рассказ, Штык сидел, неподвижно глядя в одну точку, заново переживая события последних дней. Крот похлопал его по руке, поднялся и отошел к столу с ноутбуками.

— Ты напрасно так переживаешь из-за «долговцев», — сказал он, наскоро просмотрев какие-то данные на дисплеях. — Странных признаков у тебя может быть сколько угодно, но запомни: контроллер — это не человек вообще. То есть превращение человеческой единицы в контролера изменяет не только психику и поведение, но и физиологию. А раз так, то, пока ты не видишь в зеркале лысый череп, огромные выпуклые глаза, равно как и складки отмирающей кожи, можешь себе голову не забивать: до контроллера тебе далеко. Тем более что воздействие ты пережил слишком давно. Этого времени хватило бы, чтобы стать контролером раза три. Фанатикам из «Долга» свойственно любые, даже самые спорные убеждения возводить в абсолют.

— Но сомнения остаются? — полуутвердительно спросил Штык.

— Сомнения должны быть всегда, — спокойно ответил старик.

— И что же делать?

— То же, что и раньше. Жизнь продолжается, и не так много тебе ее отведено природой, чтобы посвятить большую ее часть терзаниям из-за чьих-то мировоззрений.

— А если однажды мне захочется человеческой крови? — Штык пристально смотрел на Крота и понимал, что ничего внятного этот старик ему уже не скажет.

— Ну пустишь себе для разнообразия пулю в голову — и весь расклад, — неожиданно для Штыка довольно жестко ответил Крот. — Насколько мы знаем, скорость перерождения человеческого организма невелика. Нас спасает наша огромная физиологическая инертность.

— Спасибо, Крот, — искренне сказал Штык. — Как-то все полегче восприниматься теперь стало.

— Погоди. Отдохнешь немного, потом парни вас из Зоны выведут, и вовсе перестанешь голову ерундой забивать. А теперь иди помойся. У меня под домом горячий источник на дне озера. Я с него и воду беру, и электричество благодаря ему получаю. Главное, что горячая вода до поверхности не доходит, а то б парило вокруг дома постоянно. Во, глянь, и энти как раз помылись уже.

Взглянув на чистого и счастливого Буля, Штык вдруг вспомнил еще об одной проблеме:

— Ты не мог бы посмотреть, что у Буля с ногами? Попал он в одну штуковину… В общем, отекают у него теперь ноги. И с каждым днем все хуже становится.

— Давай его сюда. А сам иди мойся, и чтоб все заботы из головы — вон.

Штык сходил в прихожую за портянками, взял из стопки на табурете чистое полотенце и открыл дощатую дверь в «мыльню». За дверью обнаружилась тускло освещенная комнатка с дырой в полу и самым обычным краном со смесителем на стене. Из комнаты выходило сразу три двери, и Штык подивился той площади, что занимает дом. Вода действительно оказалось горячей, а на широкой мокрой скамье было удобно лежать прямо под краном, из которого так и хлестал приятный, горячий, расслабляющий водопад.

В углу, в плетеной корзине, лежали несколько самодельных грубых мочалок. На специальной полочке обнаружился ребристый кусок мыла. Намылившись, Штык с удовольствием растерся мочалкой и разлегся на лавке прямо под струей горячей воды.

— А теперь спать, — строго сказал Крот, когда Штык, одевшись и повесив чистые портянки сушиться в прихожей, вернулся в большую комнату. — Если все так, как сегодня тут было говорено, трудов впереди много.

— Что с ногами Буля? — спросил Штык, заметив, что оба «солдата» уже дрыхнут.

— Врать не буду, хорошего мало, — серьезно сказал Крот. — Если ничего не делать, через неделю твой боец перестанет ходить, а еще через столько же — ноги просто отвалятся. В лучшем случае. А в худшем — появятся признаки газовой гангрены.

— Ну ладно, будем считать, напугал, — сказал неприятно удивленный обилием мрачных подробностей Штык. — Что-то можно сделать?

— Можно, — ответил Крот. — Но надо будет завтра с утра еще посмотреть, как развивается процесс. А ты неплохо вжился в роль генерала, коли так заботишься о своих солдатах.

— Буль и Хомяк для меня уже больше, чем товарищи по несчастью, — сказал Штык.

— Можешь не волноваться, — спокойно сказал Крот. — Сделаю все, что в моих силах.

К полудню следующего дня все операции с каноэ были закончены. Недочеты устранены, днища более-менее отшлифованы, а двадцать пять весел лежали неровной горкой на траве. Перекусив и отдохнув, мародеры выдвинулись в путь. Заранее разбившись по четыре человека, они парами несли свои каноэ, каждые полчаса передавая ношу следующей двойке. Впереди отряда шел Чуб, уже раз проделавший путь до озера. Лодку за него нес Киргиз.

Тяжелее всего дался начальный участок пути, пролегающий через лес, устланный обломками коры, под которыми порой прятались опасные аномалии. Идти было трудно, люди то и дело оступались, спотыкались, даже падали. В адрес проводника раздавались ругательства и сетования, что тот не может выбрать нормальную дорогу. Но после леса снова начались открытые участки, и мародеры успокоились. Следующий раз они вошли под сень леса уже в сумерках. Продвижение замедлилось, но Киргиз велел не останавливаться, и вскоре между деревьями показался просвет, воздух стал свежим, насыщенным влагой, и послышался плеск воды. Мародеры добрались наконец до озера.

Впереди и справа возвышалась Зуб-гора, водная гладь огибала ее и уходила вдаль. Мародеры побросали лодки на берегу.

— Эх, искупаться бы, — протянул парень из банды Стреги.

— Валяй, но никто потом твои яйца вылавливать не будет, — мрачно сказал ему Киргиз и окинул взглядом остальных. — Давайте опробовать лодки и возвращаемся назад, устраиваться на ночлег будем так, чтобы с воды не увидели костра.

Все каноэ с успехом прошли испытания. Мародеры забирались в них по шесть-семь человек, пытались раскачивать, проверяли, не текут ли швы и заплатки. Но кора выдержала нагрузку, стабилизаторы по бортам не позволяли лодкам перевернуться, а герметик отлично справлялся со своим предназначением. После этого мародеры вытащили каноэ на берег, углубились в прибрежный лесок и расположились на ночевку.

Ночь выдалась тревожная. Чтобы не выдать своего присутствия, мины и осветительные ракеты для охраны стоянки не использовали, решив положиться только на караульных. Дежурили по два человека и сменялись каждые два часа.

Со стороны озера постоянно раздавались различные звуки, но уставшие мародеры почти не обращали на них внимания.

— Это озеро — второй Лох-Несс, — проговорил Тощий. — Говорят, в его глубинах водятся самые диковинные чудовища, которых только исторгала Зона.

— Что, диковинней тебя? — подначил Швед.

— Не! Диковинней нашего Тощего чудовищ не бывает, — поддержал товарища Халиф. — Ну разве что Якудза.

Мародеры, кто еще не успел уснуть, негромко засмеялись.

— Да пошел ты! — обиделся Тощий. — Попадешь в пасть какой-нибудь твари, вот тогда я посмеюсь.

Японец же либо спал и не слышал, либо решил благоразумно промолчать. Словно в подтверждение слов Тощего от воды донесся низкий утробный звук «ахооум», а вслед за ним громкое шипение и всплеск. Казалось, что раздавался он у самого берега. Мародеры тревожно повскакивали, приготовив оружие, но звук больше не повторился.

— Твою мать, Тощий, хватит уже беду кликать, — выругался Толик. — Спать всем!

Киргиз велел караульным смотреть в оба и даже выдал на посты все три ПНВ, потом расположился рядом с братом и сказал негромко:

— Я вот думаю, может, надо было лодки подальше от берега оттащить?

— Поздно уже об этом говорить, — рассудительно ответил Толик. — Завтра узнаем.

Опасения Киргиза оказались напрасными, и утром каноэ обнаружились на том же самом месте, где мародеры их и оставили. Едва рассвело, все двадцать человек погрузились в лодки и отчалили от берега.

Над озером рваным покрывалом стелился легкий туман. Весла с тихими всплесками погружались в воду и толкали легкие каноэ вперед.

— Чувствую себя долбаным индейцем, — проворчал вечно недовольный Халиф.

— Заткнись! — зашипел на него Толик. — Надоело твое нытье, после ходки мы с тобой поговорим!

В этот момент главарь увидел, что его знаками подзывает брат.

— Греби к Киргизу, — распорядился он.

Когда две лодки с шуршанием соприкоснулись бортами, Толик вопросительно мотнул головой.

— Озеро изменилось, — едва слышно проговорил Киргиз.

— Что?!

— Помнишь, вчера аномалии высматривали? Сегодня нет ни одной!

Толик помолчал, обдумывая ситуацию, потом спросил:

— Вернемся и еще раз на гору залезем?

Киргиз поджал губы, отрицательно покачал головой и взглядом указал на Стрегу:

— Пусть вперед плывет.

Но Стрега словно услышал, о чем говорят братья, его каноэ замедлило ход и пристроилось в корму лодки Толика. Киргиз коротко выругался в сторону, потом знаками показал второй лодке со своими людьми плыть вперед.

— Яха, давай первым, но на рожон не лезь, если сомневаешься, лучше отступи.

— Понял, — отозвался мародер.

Каноэ Яхи плыло медленно, он сам сидел на носу и напряженно вглядывался в поверхность, пытаясь разглядеть скрывающуюся под ней опасность. Остальные четыре каноэ плыли следом, вытянувшись в цепочку. Туман не собирался рассеиваться и продолжал стелиться над водой белесой пеленой. С одной стороны, это было мародерам на руку, с другой — туман мог легко скрыть опасные ловушки.

Хотя по мере того, как каноэ заплывали все дальше, и на их пути не встретилось ни одной аномалии, бандиты становились смелее, и вскоре лодки плыли уже не друг за другом, а рядом.

— Не может быть все так легко, — негромко проговорил Толик, хмуря густые брови, пощипывая усы и вглядываясь в пространство впереди.

Будто услышав его мысли, далеко впереди раздался громкий всплеск. Туман подернулся, как от сильного порыва ветра, и до мародеров донесся звук бурлящей воды, который быстро приближался.

Люди перестали грести и замерли, прислушиваясь и вглядываясь в туман.

— Там… — негромко произнес Чуб, вытянув вперед руку. — Там что-то движется!

Через секунду то, о чем он говорил, увидели все. Под туманом, возвышаясь над поверхностью примерно на полметра и растянувшись во все стороны сколько хватал глаз, к лодкам двигалась темная масса.

Мародеры, оцепенев от страха, затаили дыхание.

— Это… это волна! — сообразил наконец Швед.

Миниатюрное цунами шло от центра озера к берегу, и каноэ дрейфовали у него на пути.

— Носом! Развернитесь к волне носом! — стараясь не кричать и в то же время быть услышанным всеми, сказал Якудза.

До остальных тоже дошло, что если встретить волну бортом, то лодку неминуемо опрокинет. Мародеры стали судорожно грести, пытаясь выровнять каноэ перпендикулярно цунами, потом подняли весла и вцепились в борта. Через несколько секунд волна достигла лодок, с легкостью подхватила их, водрузив на свой гребень, и стремительно понесла обратно к берегу.

— Аааа, чтоб тебя! — досадливо процедил сквозь зубы Киргиз, крепко держась одной рукой за лавку под собой, а другой за борт.

Тут раздался уже знакомый по ночной тревоге звук «ахооум», и волна резко спала, но лишь для того, чтобы с новой силой подхватить каноэ. Правда, в этот раз она потащила лодки не к берегу, а к центру озера, откуда стал доноситься сильный гул, перерастающий в грохот. Мародерам не оставалось ничего другого, кроме как подгребать, удерживая каноэ носами по течению.

— Что это за шум? — встревоженно спросил Стрега. — К чему нас несет?

Он не опасался говорить в голос, потому что за приближающимся гулом его все равно вряд ли бы услышал посторонний. Ему никто не ответил.

Туман над центром озера начал наконец рассеиваться. Самый высокий из всех трех банд Швед встал в полный рост и постарался увидеть, что происходит впереди.

— Твою мать! — вырвалось у него.

Светловолосый здоровяк резко опустился на свое место и стал судорожно грести назад.

— Что?! Что там?! — Все взгляды были устремлены на Шведа.

— Водопад! — проорал он, продолжая изо всех сил работать веслом.

Смысл сказанного дошел не сразу, а лишь через мгновение, но когда люди осознали, куда их несет течение, большинство охватил дикий страх.

Мародеры развернулись в лодках и стали судорожно грести к берегу. Несмотря на все усилия, их тащило в бурлящее нечто, разверзшееся посреди озера.

— Да как такое может быть?! — вопил Тощий.

— Не знаю! Греби, мать твою! — орал на него Крюк.

Все мокрые от брызг и пота мародеры неистово боролись со стихией, но проигрывали. Каноэ приближались к скрытому туманом водопаду. Шум от бурлящей воды стоял такой, что закладывало уши. И когда стало казаться, что сил уже не осталось и гибель неизбежна, вдруг все прекратилось. Гул исчез, словно его выключили, новая волна, не такая сильная, как первая, прошлась по озеру и подтолкнула каноэ к берегу.

Не собираясь упускать момента, мародеры на последнем дыхании доплыли до суши и выпрыгнули на песок.

— Лодки! Лодки из воды, мать вашу! — хрипло ругался Киргиз. — Лодки вытаскиваем, я сказал!

Лишь авторитет главаря заставил мародеров исполнить приказ, после чего все устало опустились на землю. Кто растянулся на траве, кто сел, прислонившись к стволам деревьев.

— Да чтоб вас всех «трамплин» подбросил! — проговорил Толик. — Как мы могли не заметить такую аномалию?!

— Да пес его знает, — тяжело дыша, ответил Стрега. — Не было там ничего, когда смотрели. Это все Зона со своими сюрпризами…

Немного придя в себя, Киргиз поднялся и начал раздавать распоряжения:

— Обустраиваем стоянку на прежнем месте. Сейчас всем отдыхать, потом мы снова поднимемся на гору, посмотрим, что на озере изменилось, и поплывем к дому в сумерках, переночуем уже в нем. Всем все ясно?

Мародеры отвечали вяло, с неохотой, но главарь не собирался давать им послабления.

— Если ясно, тогда чего сидим? Подъем и за работу!

Но когда Киргиз, Толик, Стрега, Чуб, а вдобавок и Яха поднялись на вершину Зуб-горы, их ожидал неприятный сюрприз. И дело было вовсе не в аномалиях, которые вернулись почти в то же расположение, в каком их видели мародеры в первый раз. К плавучему дому, притираясь к подвешенным на цепях шинам резиновым боком, был пришвартован большой катамаран. Это означало, что к деду либо приплыли гости, либо Киргиза кто-то опередил. Бородатый главарь зло и досадливо выругался. На ведение боевых действий он совсем не рассчитывал.

Стрега внимательно посмотрел на главаря и внезапно предложил:

— Готов со своей командой высадиться первыми и вырезать всех, кто там есть, ножами. Отработаем тихо и быстро. За это нам по двадцать процентов от нашей доли сверху в виде премии.

— Пятнадцать, — немного подумав, сказал Киргиз.

Решение проблем без риска для своих людей главарь готов был покупать за разумные деньги. Если же кто-то из людей Стреги погибнет — не страшно. Все лучше, чем свои.

— Восемнадцать, — хитро улыбаясь, сказал Стрега. — И тебе не придется долго ждать, пока мы решим все вопросы с гостями старика.

— Идет.

Ночь прошла спокойно. Несмотря на то что снаружи вскоре стали доноситься приглушенные стенами неясные звуки, Штык, видя, что Крот спокойно полез на второй ярус нар, закрыл глаза и тут же провалился в сон. Только раз он открыл глаза, когда Крот спустился и уселся перед экранами своих ноутбуков. В темноте лицо Крота, освещенное двумя дисплеями, казалось встревоженным и озадаченным.

Утром Штык поднялся, когда все еще спали. Правда, Крота на месте уже не оказалось. С наслаждением потянувшись, Штык вдруг понял, что ощущает себя необычайно отдохнувшим и бодрым. Стараясь не шуметь, он прошел в прихожую, намотал чистые портянки, обулся и выбрался наружу.

Над поверхностью озера сколько хватал глаз курилась туманная дымка, скрывая берега. Впереди, за широкой полосой скрытой туманом воды, вырастала поросшая лесом темно-желтая верхушка Зуб-горы. Вокруг царила какая-то первобытная тишина. Штык был до того поглощен созерцанием необычного утра, что не заметил Крота, который сидел на плетеном стуле у крохотного столика справа от входа в дом. А когда заметил, почувствовал себя неловко, словно вторгся без спросу в чужую жизнь.

— Иди сюда, не помешаешь, — не поворачиваясь, сказал Крот. — Хотя иногда мне кажется, что я живу только для того, чтобы вот так, по утрам, в одиночестве встречать на этом озере утро. Будешь чай?

Штык взял кружку, в которую Крот тут же налил темно-коричневой жидкости из толстого кувшина, устроился на соседнем стуле и сказал:

— Огромный у тебя дом. Как только на плаву все это держится?

— Секрет невелик. Можешь сам посмотреть, коли желание будет. Там, внизу, три железнодорожные цистерны. Здесь же раньше не было никакого озера. Оно тут всего лет семь как появилось, после очередного выброса, запрудившего несколько больших ручьев и вскрывшего подземные водяные пласты. Заодно и холм наверх вытолкало — видишь, какая махина получилась?

— А цистерны откуда? — удивленно спросил Штык.