ЧАСТЬ III 3 страница

Тем временем Санни повесил трубку и сказал Майклу и Терезе мягко:

— Подождите в той комнате, ладно? Нам с Тессио надо кое-что закончить.

— Звонили насчет Тома? — немедленно поняла жена Хейгена.

Санни, бережно обняв ее, выпроводил из кабинета, приговаривая:

— Клянусь тебе, с ним ничего плохого не будет. Подожди, как только что-то выяснится, я сразу выйду к тебе.

Когда дверь за нею закрылась, Майкл уже сидел в одном из кожаных кресел. Санни посмотрел на него оценивающе и тоже сел.

— Стоит ли тебе вникать в это, Майк? — сказал он. — Здесь можно наслушаться такого, что вовсе не стоит знать.

Майкл неторопливо закурил сигарету.

— Я могу пригодиться, — сказал он.

— Да ну? — отозвался Санни. — Отец не захотел бы впутывать тебя.

Майкл рывком вскочил на ноги и заорал на Санни:

— Ну ты, остолоп, он все же мне отец, не понял? Я должен быть здесь, и я могу быть полезен. Совсем не обязательно вылезать на улицу и палить налево и направо. Дел хватит, И кончай строить из себя взрослого, я тоже не пацан. Я воевал, был ранен, забыл? И убивал, кстати говоря, убивал японцев. Какого черта ты придуряешься, словно я бухнусь в обморок, если ты кого-то решишь прихлопнуть?

Санни заулыбался.

— Ну на меня-то не надо кидаться. Оставайся, если желаешь — будешь на телефоне. — Он обернулся к Тессио: — Только что сообщили самую важную информацию. Ведь кто-то должен был предать старика, — пояснил он Майклу. — Иначе у них ничего бы не вышло. Я все прикидывал — Клеменца или Гатто? Паоло Гатто как-то очень вовремя заболел сегодня. Теперь мне сообщили, кто именно. Ну-ка, Майк, посмотрим, как тебя научили шевелить мозгами в твоем университете. Что скажешь, кто из них продал нас Солоццо?

Майкл опять уселся на место, откинулся на спинку кресла, тщательно перебирая в памяти все известное. Клеменца был одним из самых доверенных лиц Корлеоне. Они дружили с доном более двух десятилетий, нажив за это время не один миллион. В иерархии Семьи Клеменца занимал один из ключевых постов. Был ли ему смысл предавать дона? Чем могли соблазнить его? Еще большими деньгами? Он, разумеется, очень богат, но жадность — мать всех пороков. Или он хотел прибрать к рукам всю власть в клане? Или взыграла какая-нибудь застарелая обида? Например, что советником стал Хейген, а не он? А может, он пошел на сговор с Солоццо из деловых соображений, понимая, что сила на стороне Солоццо? В голове не укладывалось, что предателем может быть Клеменца. Нет, не он, — решил Майкл, и сразу же понял, что просто не хочет смерти Клеменцы. Толстяк всегда носил подарки маленькому Майку, водил его на прогулки, когда отцу было некогда. Невозможно поверить.

Но если Солоццо хотел бы иметь кого-то из клана Корлеоне в своих сторонниках, Клеменца подходил более других для этой роли!

Оставим пока Клеменцу, — подумал Майкл. А как Паоло Гатто? Он пока еще не разбогател, но числился на хорошем счету, рос активно и карьера его в семействе была обеспечена. Во имя чего ему стоило идти на предательство? Из нетерпеливости, — подумал Майкл. Он молод, а значит, торопится жить. Пока поднимешься по ступенькам обычным путем, не одни башмаки стопчешь. А Солоццо мог пообещать многое и немедленно. Да, скорее всего Паоло. Но тут Майкл вспомнил, что учился вместе с Паоло Гатто в шестом классе, и ему захотелось как-то прикрыть вину Гатто.

— Я не думаю, что это кто-то из них, — поднял он глаза на брата. Он знал, что Санни уже известен ответ, иначе пришлось бы высказаться против Паоло Гатто.

Санни смотрел, улыбаясь.

— Не волнуйся, это не Клеменца. С Клеменцей все в порядке. Виноват Паоло.

Майкл заметил, что и Тессио вздохнул с облегчением. Он ведь тоже был доверенным лицом дона и внутренне тревожился за Клеменцу как за равного, как за собрата. К тому же измена Клеменцы коснулась бы самых верхов Семьи, а с Паоло все было проще.

— Значит, завтра отправляю своих ребят домой? — осторожно поинтересовался Тессио.

— Послезавтра, — ответил Санни. — И до тех пор — полное молчание. А теперь нам надо с братом обсудить кое-что личное. Ты обожди в гостиной, Тессио, ладно? Список мы можем закончить и потом, тем более, что работать будет Клеменца.

— Конечно, — согласился Тессио. Он вышел из кабинета, оставив братьев вдвоем.

— Это точно Паоло? — спросил Майкл.

— Из телефонной компании сообщили, — сказал Санни, — там у нас свой человек. Проверили разговоры Клеменцы и Гатто. Паоло трижды звонил за этот месяц, и трижды ему звонили из автомата, что напротив конторы отца в городе. Сегодня тоже звонили. Наверное, проверяли, поедет Паоло со стариком или нет. А может, еще зачем-нибудь. Сейчас уже не имеет значения. — Санни пожал плечами. — В общем-то хорошо, что это Паоло. Без Клеменцы нам очень трудно пришлось бы сейчас.

— Все-таки — война? — спросил Майкл с сомнением.

Взгляд Санни посуровел:

— Как только вернется Том. Война, пока отец не решит, что делать дальше.

— А почему бы не дождаться его решения? — спросил Майкл.

Санни с интересом посмотрел на младшего брата.

— Воевал, говоришь, и ордена заработал? Как же ты не поймешь, братец, что мы у них на мушке и надо спасать свою жизнь? Вот только боюсь, что они не отпустят Тома.

— Почему? — удивился Майкл.

Санни терпеливо пояснил:

— Они схватили его, когда считали старика убитым. Хотели через него договориться со мной, передать свои предложения. А раз отец жив, переговоры отпадают и Том им не нужен. Могут, конечно, отпустить, а могут и прикончить, как уж вздумается этому бандиту Солоццо. Захотят продемонстрировать свои серьезные намерения — и прикончат в лучшем виде.

Майкл поинтересовался:

— А с чего это Солоццо решил, что сможет поладить с тобой?

Санни вспыхнул и замолчал ненадолго. Потом сказал:

— У нас с ним была встреча, Солоццо предлагал включиться в его торговлю наркотиками. Старик выставил его, а я, дурак, слишком широко открыл рот во время разговора, так что Солоццо решил, будто я бы не прочь, да отец не согласен. Я сглупил, никогда нельзя при чужих высказывать свое мнение. Отец не раз пытался вколотить это в меня: в Семье невозможно допускать разногласий. Солоццо решил, должно быть, что если избавится от старика, я войду с ним в дело. Черта с два! Без отца Семья, конечно, ослабеет вдвое, только я жизнь положу, а сохраню клан. Так что, стреляя в отца, Солоццо действовал из чисто деловых соображений. Если старик умрет, я войду с ним в долю — тоже из соображений дела. И чтобы постоянно держать его на прицеле. Он постарается не подпускать меня близко, чтобы я не мог подстрелить его. И отлично знает, что если я пойду на союз, остальные семейства сделают все возможное для сохранения мира между кланами. За Солоццо ведь выступает Таталья, ты знаешь?

— А если бы отца и впрямь застрелили, что сделал бы ты? — поинтересовался Майкл.

— Солоццо в любом случае — покойник, — просто ответил Санни. — Любой ценой, даже если понадобится воевать со всеми Семьями Нью-Йорка. И с Татальей я посчитаюсь тоже, вырежу начисто. Пусть все катится в тартарары.

— Не похоже на папин стиль, — мягко сказал Майкл.

Санни нетерпеливо отмахнулся:

— Ясно, что я — не он. Только, когда доходит до дела, — старик тоже знает это, — со мной не многие могут тягаться. В ближнем бою меня не переиграешь. И Солоццо, я думаю, знает это, и Клеменца, и Тессио. Мое боевое крещенье состоялось еще во время последних заварушек, десять лет назад, и я уже тогда показал отцу, на что способен. Так что бояться здесь нечего, наши карты надежней. Меня сейчас волнует только молчание Люки Брази.

Майкл спросил с неподдельным любопытством:

— Этот Люка действительно страшная сила?

— Он первый сорт, — отозвался Санни. — Один стоит их всех. Я натравлю его на верхушку Татальи. А Солоццо возьму на себя.

Майкл почувствовал себя неуютно. В его глазах Санни всегда был скорее добросердечным, чем жестоким. Слушать, как спокойно он рассуждает о предстоящих убийствах, казалось противоестественным, Составленный им список походил на проскрипционные списки римских императоров. Майкл втайне порадовался, что не стал винтиком в сложном механизме семейств. И еще тому, что отец остался жив, а значит он, Майкл, не связан кровным долгом мести. Он просто постарается, чем сможет, помогать Санни, отвечать на телефонные звонки, выполнять необходимые поручения. А в остальном, похоже, Санни сам знает, как поступать, да и отец подскажет, и Люка Брази поможет.

Тут из гостиной донесся женский крик. «О Господи! — успел подумать Майкл. — Это же жена Тома! » Он бросился к двери и распахнул ее.

В гостиной, где все вскочили на ноги и столпились у дивана, он прежде всего увидел Тома Хейгена, обнимавшего плачущую Терезу. Том был несколько смущен ее реакцией.

Осторожно усадив жену обратно на диван и освободившись от ее цепких рук, Том Хейген сдержанно улыбнулся Майклу:

— Рад видеть тебя, Майк, правда, рад.

Оставив все еще рыдающую Терезу, Том Хейген прошел в кабинет. «Закалка у него наша, Корлеоне, — со странным чувством гордости подумал Майкл. — Не зря он столько лет провел в этом доме, что-то от старика, безусловно, передалось Тому. И Санни, — мысленно добавил Майкл. — И мне самому, — подытожил он, — как это ни удивительно».

ГЛАВА 5

Около четырех часов утра в кабинете дона собрались вместе Санни, Майкл, Клеменца, Том Хейген и Тессио. Терезу им удалось уговорить пойти домой, тем более, что дом был по соседству.

Паоло Гатто все еще ожидал в гостиной под присмотром людей из отряда Тессио, которым было приказано не спускать с него глаз.

Том Хейген доложил условия, выдвинутые Солоццо. Рассказал, как чуть было не погиб от руки «турка», когда тот узнал, что дон выжил.

— Наверное, на Верховном Суде я не смог бы быть убедительнее, чем сегодня перед этим чертовым «турком», чтоб он сдох! Сказал, что смогу уговорить тебя, Санни, ведь дон все равно не у дел сейчас. Что даже обведу вокруг пальца, если понадобится. Что мы с тобой вместе росли, и я знаю, ты не прочь стать сам во главе Семьи, да простит мне Господь эту ложь, — он виновато посмотрел на Санни. Тот жестом показал, что все это не принципиально, он понимает Тома.

Майкл, пристроившись у телефона в кресле, молча наблюдал со стороны. Санни так обрадовался Хейгену, так горячо обнимал его, что Майкл ощутил некоторую ревность. Во многом Том Хейген был ближе с братом, чем он сам.

— Перейдем к делу, — сказал Санни. — Давайте определим ближайшие планы. Мы тут с Тессио кое-что набросали, гляньте. Тессио, покажи список Тому.

— Раз дело пошло всерьез, может, надо позвать и Фредерико? — высказался Майкл.

— Нет, — мрачно отрезал Санни. — От Фредо сейчас не много пользы. Судя по словам врачей, ему еще долго лечиться от нервного потрясения. Нельзя его беспокоить. Просто обидно за парня, всегда был таким спокойным, крепким. Наверное, его слишком сильно выбило из колеи то, что при нем подстрелили отца. Отец для него всегда был все равно что Господь бог. Не то, что для нас с Майклом.

Хейген остановил рассуждения Санни:

— Ладно, оставим Фредо в покое. Пусть все это вообще не коснется его. Касается это в основном тебя Санни поэтому на время, пока все не кончится, из дома тебе выходить не следует. Не высовывайся никуда, только здесь ты можешь быть в безопасности. Не стоит недооценивать Солоццо — он на уши встанет, чтобы дотянуться до тебя, можешь не сомневаться. А больницу охраняют?

Санни кивнул.

— Во-первых, ее оцепила полиция, а во-вторых, там наши ребята, с отца глаз не спускают. Так что ты скажешь по поводу списка, Том?

Хейген продолжал всматриваться в имена, и лицо его хмурилось.

— Господь милосердный, помоги! Санни, ты принял все близко к сердцу, тогда как дон учил нас вести себя по-деловому. Прежде всего необходимо устранить Солоццо, если мы от него избавимся, с остальными будет легче договориться, а что тебе дались Татальи? К чему охотиться за ними?

Санни вопрошающе посмотрел на обоих доверенных. Тессио сказал невнятно:

— Это пока под вопросом.

А Клеменца вообще промолчал, и Санни продолжил, глядя на Клеменцу в упор:

— Об одном не может быть двух мнений — надо убрать Паоло. Обсуждать это незачем. Займись им первым делом, Клеменца!

Толстяк кивнул.

— А что слышно насчет Люки? — вспомнил Том. — Солоццо, как мне показалось, не очень его опасается, значит, самое время нам побеспокоиться. Если нас предал Люка Брази, дело хуже не придумаешь. Тут в первую очередь нужна ясность. Удалось кому-нибудь с ним связаться?

— Нет, — сказал Санни, — я звонил ему весь вечер, но номер не отвечает, Разве что заночевал у какой-нибудь бабы.

— Едва ли, — расстроился Хейген. — Не в его привычках оставаться у шлюх на ночь, спит он обычно дома. Позвони-ка ему еще, Майк, и подожди, пока не снимут трубку.

Майкл повиновался. На другом конце провода долго гудели сигналы, но трубку так никто и не снял.

— Позванивай ему каждые пятнадцать минут, — попросил Хейген.

— Ладно, Том, — нетерпеливо заговорил опять Санни. — Ты у нас советник, вот и советуй. Самое время сейчас услышать толковый совет, что делать да как быть дальше. А?

Хейген взял со стола бутылку с виски и налил себе.

— Сейчас мой тебе совет — вести переговоры с Солоццо. И ждать, пока отец войдет в норму и примет на себя руководство делами. Возможно даже — пойти на сделку. Я думаю, как только дон встанет на ноги, он сумеет убедить остальные семейства в нашей правоте.

— Значит, по-твоему, я ни на что не годен? — вскипел Санни. — Даже с Солоццо мне самому, без отца, не справиться?

Том Хейген посмотрел ему прямо глаза в глаза.

— Разумеется, ты справишься с ним, Санни. У семьи Корлеоне достаточно сил для этого. Клеменца и Тессио поставят на ноги хоть тысячу человек, если дойдет до войны. Но результатом этой войны будет море крови на всем Восточном побережье, и вина за эту бойню ляжет на нас. Семья Корлеоне наживет себе кучу врагов. Твой отец всегда предпочитал иной способ действий.

Майкл, внимательно наблюдавший со стороны за разговором, увидел, что слова Хейгена несколько остудили пыл брата. Но тут, ослепленный какой-то новой мыслью, Санни спросил:

— Тогда уж сразу выскажись и на тот случай, если старик не выживет.

Хейген ответил спокойно:

— Я знаю, что это тебе не по нраву, Санни, но самым правильным было бы в таком случае принять предложения Солоццо относительно наркотиков. Оставшись без политических связей дона и его личного авторитета, семья Корлеоне утратит половину своего могущества. Если не будет в живых твоего отца, другие семейства Нью-Йорка скорее поддержат Таталью и Солоццо, хотя бы с целью избежать кровопролития. Так что в случае кончины дона мой тебе совет: соглашайся на сделку с Солоццо. А там видно будет.

От лица Санни Корлеоне отхлынула кровь.

— Легко давать советы, если они не касаются родного отца!

Хейген парировал немедленно и в голосе его можно было различить своего рода гордость:

— Я считаю себя таким же сыном дона, как ты или Майкл, а может быть, даже лучшим. Ты спросил моего профессионального совета, и я говорил с тобой как советник. Если бы ты спросил о моем личном мнении, я сказал бы иначе. Я бы сам своими руками передушил всех этих ублюдков.

Взволнованность Тома устыдила Санни. Он сказал поспешно:

— О, Господи, не сердись, Том. Я вовсе не хотел тебя обидеть. Нечаянно сорвалось с языка, прости.

И все же сорвалось с его языка именно то, что наболело. Когда задеваются кровные узы, никакой здравый смысл не помогает.

Санни тяжело замолчал, раздумывая. Остальные тоже сидели молча. Вздохнув, Санни заговорил опять:

— О'кей, будем сидеть тихо, как мыши, пока отец не даст команды. Ты, Том, тоже отсюда особенно не отлучайся, не давай им новых шансов. И ты, Майк, поосторожнее, хотя я не думаю, что Солоццо задался целью прирезать нас всех. Ему это не пошло бы на пользу в глазах других семейств. Но береженого бог бережет. Ребята Тессио пусть остаются в резерве — походят по городу, узнают, что к чему. Как только Клеменца покончит с Гатто, его люди сменят бруклинских в больнице и здесь. Но ты, Тессио, из больницы всех пока не забирай, ладно? Том завтра же с утра начнет переговоры с Солоццо, по телефону или через посредников. А ты, Майк, прихвати с собой пару ребят Клеменцы и сходи на квартиру Люки — либо дождись его, либо выясни, где он пропадает. Может, он сам уже давно охотится за Солоццо, а нас просто не поставил в известность. Не могу поверить, что Люка продаст дона, даже если «турок» посулит ему золотые горы.

Хейген сказал неодобрительно:

— А стоит ли втаскивать Майкла в самую гущу событий?

— Да, ты прав, — неожиданно легко согласился Санни. — Забудь про это, Майкл. Так и так ты мне нужен у телефона.

Майкл промолчал. Он чувствовал себя пристыженным, его самолюбию нанесли оскорбление. Ему показалось, что Тессио и Клеменца изо всех сил прячут презрение к его слабости.

Отвернувшись, он ухватился за телефон, набрал номер Люки Брази и долго слушал нескончаемые гудки, на которые никто не отзывался.

ГЛАВА 6

Ночью Питер Клеменца спал беспокойно. Поднявшись чуть свет, он сам приготовил себе завтрак, который, впрочем, не стоил больших трудов: стакан граппы, ломоть генуэзской салями и итальянский хлебец, только что испеченный и доставленный горячим. Потом запил все это большой чашкой горячего кофе.

Он слонялся по дому в старом махровом халате и красных войлочных шлепанцах, не переставая размышлять о предстоящем деле.

Распоряжение Санни звучало недвусмысленно: первым делом разобраться с Паоло Гатто. Значит, убить его надо прямо сегодня.

Клеменца нервничал. Не потому, что он сам рекомендовал Паоло Гатто, который оказался предателем, — в чужую душу ведь не заглянешь. А все, что было известно об этом сицилийском пареньке, говорило в его пользу: вырос на одной улице с мальчишками Корлеоне, с одним из них даже учился вместе в школе. На всех этапах испытаний, через которые обязательно проходили новобранцы в Семье, вел себя безупречно. После того, как он испачкался в крови, семейство Корлеоне определило ему содержание в виде процентов с ист-сайдского тотализатора и доли от сделок на Восточном побережье. Клеменца знал, что Паоло Гатто не довольствуется этим, добирая самостоятельными операциями вопреки принятым правилам, но умение пойти на риск тоже было не такой уж плохой характеристикой, доказывая мужское достоинство Паоло Гатто. Настоящий скакун всегда норовит оборвать поводья, это признак сильной натуры.

К тому же Гатто никогда не причинял Семье неприятностей своими внеплановыми вылазками. Он так хитро и с изобретательностью обставлял их, что никто не страдал — то поимеет тысячи три долларов от лавочника в Манхэттене, то окажется совладельцем небольшой фарфоровой фабрики на окраине Бруклина. В конце концов, молодому человеку нужны свободные карманные деньги. Из ряда вон его поведение не выходило. Кто же мог предположить предательство?

Клеменца нервничал не из-за необходимости убрать Гатто — такое случалось не впервой, обычная будничная мера. Его, как администратора и руководителя охраны, больше занимала мысль, кем заменить Паоло Гатто, кого пересадить на освободившееся, еще теплое место? Тут следовало подойти со всей серьезностью. Телохранитель должен быть человеком надежным, с младенчества впитавшим понимание омерты — на случай, если вдруг угодит в лапы полиции. И умелым — ведь телохранитель первым попадает на линию огня в случае любых неприятностей. Для рядового члена Семьи место при доне становилось существенным повышением в положении и жаловании. Кстати, вопрос о жаловании тоже стоит продумать. Быть может, если бы труд Паоло Гатто вознаграждался более щедро, «турку», при всем его коварстве, не удалось бы соблазнить парня посулами.

После долгих раздумий Клеменца сократил список возможных кандидатур да трех. В их числе — огромный и невероятно сильный негр из Гарлема, который вел дела с цветными банкирами, отличался странным обаянием и в то же время умением подчинить себе людей. Помаявшись, Клеменца все-таки вычеркнул и его: слишком ловко ладит с черномазыми, в этом его сила, но в этом и слабость. На своем месте он принесет больше пользы.

Вторым шло имя трудолюбивого и верного парня, на котором Клеменца чуть было не остановился окончательно. Его обязанностью было выколачивать деньги по векселям из ростовщиков Манхэттена, имевших лицензию от Семьи. Начинал он помощником букмекера. «И все-таки еще не созрел до телохранителя», — подумал Клеменца.

Значит, Рокко Лампеоне. Он работал на Семью не так долго, но весьма плодотворно, а до этого воевал в Африке и демобилизовался по ранению в сорок третьем году. Из-за войны молодежи не хватало, и Клеменца взял Лампеоне, не взирая на то, что парень сильно прихрамывал после ранения. Клеменце понравился строй мыслей Рокко. Некоторое время ему доверяли только вести сделки на черном рынке с одеждой и продовольственными карточками. Затем Лампеоне полностью стал отвечать за этот участок. Мыслил он и в самом деле здраво, никогда не суетился и готов был рискнуть угрозой двух-трех месяцев отсидки, когда в руки шел крупный барыш. Он умел соизмерять ставку и выигрыш, понимая в то же самое время, чта на его поле деятельности нельзя лезть на рожон, когда достаточно бывает лишь припугнуть слегка, Словом, беспокойства с ним не бывало, что всех устраивало.

Облегчение, которое испытал Клеменца, остановившись на Рокко Лампеоне, знакомо, наверное, всякому добросовестному администратору, решающему сложную проблему расстановки штатов. И сегодня он возьмет себе в помощь именно Рокко. Сам Клеменца собирался участвовать в устранении Паоло не только чтобы присутствовать при боевом крещении новичка, но и сводя личные счеты со своим бывшим протеже. Ведь он доверял и поддерживал Паоло, выдвинул его в телохранители через головы достойных ребят, всячески способствовал его продвижению. Гатто предал не только дона, но и его самого, Питера Клеменцу. Такая черная неблагодарность должна быть наказана.

Остальное складывалось, как по писаному. Паоло Гатто было приказано заехать за Клеменцей на машине в три часа, как не раз случалось раньше.

Клеменца набрал номер телефона Рокко Лампеоне. Не представляясь, велел:

— Будь у меня не позже двух. Есть дело.

Он с удовлетворением услышал в ответ короткое и уверенное: «Ладно». Рокко, хотя час был ранний, не казался заспанным или удивленным. Клеменца добавил:

— Не торопись. Успеешь позавтракать.

На другом конце провода опять послышалось лаконичное:

— Ладно.

Клеменца положил трубку. Он уже распорядился, чтобы его подручные сменили людей Тессио, ребята у него были толковые, и дважды повторять распоряжение ему не приходилось.

Клеменца, чтобы убить время, решил вымыть «кадиллак». Он относился к своей машине с любовью, ездить в ней было уютно и приятно, а роскошь отделки так восхищала Клеменцу, что он готов был проводить целые часы, любуясь на нее. К тому же, когда возишься с машиной, хорошо думать. Его отец вот так же ухаживал за своими осликами на Сицилии.

Гараж, в котором он мыл «кадиллак», хорошо отапливался: Клеменца не выносил холода. Протирая мягкой тряпочкой никелированные детали, он сосредоточенно размышлял. С Паоло Гатто нельзя ничего упускать из виду, он, как крыса, носом чует опасность. Тем более сейчас, когда старик остался в живых, — ведь наверняка труса празднует, а значит постарается ничем не навлекать на себя подозрений и быть тише воды, ниже травы. Но причину присутствия Рокко надо изобрести основательную. И для выезда за город найти правдоподобный предлог.

Строго говоря, все это было не обязательно. Можно легко разделаться с Паоло и здесь, не тратя сил и фантазии, потому что деваться ему все равно некуда, его обложили, как волка, флажками. Но Клеменца следовал старым традициям и не давал себе в этом смысле поблажек. Надо придерживаться раз и навсегда установленного порядка и устранять даже намек на нечеткость, ведь речь идет как-никак о жизни и смерти.

Тщательно обмывая свой небесно-голубой автомобиль, Клеменца снова и снова репетировал роль, примеряя соответствующее выражение лица и подбирая фразы. На ласку Паоло не купишь. Он будет с ним сух и резок, давая понять, что все еще недоволен им. Это собьет чувствительного Гатто с толку или, во всяком случае, заставит его мучительно искать причину. Если на дружескую интонацию он среагировал бы настороженно, то раздраженность шефа не испугает, а только озаботит его. Конечно, переборщить в этом нельзя, все в меру. А чем объяснить присутствие Рокко? Паоло непременно насторожится, почувствовав его за своей спиной, ведь человек за рулем беззащитен от сидящего сзади, он не может сопротивляться.

Клеменца до блеска полировал свой «кадиллак». Хитрая задача, не так-то просто расколоть этот орешек. Не взять ли с собой еще кого для прикрытия? Но он сразу отбросил эту мысль. Лишний свидетель ни к чему. Мало ли какая в дальнейшем может возникнуть ситуация? Если кому-нибудь из подручных вздумается возбудить дело против Клеменцы, никто не сможет подтвердить показаний, каждый окажется сам за себя. А два свидетеля — это перебор. Так нарушается равновесие.

Более всего дело усложнялось необходимостью оставить труп Паоло на виду. Клеменцу гораздо больше устроило бы, чтобы он исчез с концами. Чаще всего тело исчезало в недрах болот, в океане или в могилах, выкопанных на землях друзей семейства. Но смысл казни Паоло заключался в ее показательности, в угрожающем уроке — чтобы другим было не повадно. Следовало предупредить противника, что им не удалось ни одурачить, ни запугать семейство Корлеоне. Солоццо будет неприятно удивлен, поняв, как быстро выявили его тихаря. Этим кровавым жестом Корлеоне хоть в чем-то восстановят подорванный престиж, ведь то, что дон позволил подстрелить себя, нанесло Семье немалый ущерб в глазах прочих кланов Нью-Йорка.

Клеменца вздохнул. Автомобиль уже сверкал, как голубое яйцо, а до цели по-прежнему было далеко. Но решение пришло сразу, логичное и единственное, объясняющее все — и присутствие Рокко Лампеоне, и то, что в поездке они участвуют все втроем, и почему нужно соблюдать секретность. Он просто объяснит Паоло, что их миссия — разыскать подходящие квартиры на случай «лежачего положения».

Существовал такой обычай: когда между семьями разгоралась кровопролитная война, враждующие стороны устраивали «штаб-квартиры» не в собственных домах, а в специально снятых для этой цели помещениях, ночуя там же прямо на матрасах или тюфяках вповалку. Делалось это не только в целях безопасности — на жизни женщин и детей никто и не покушался, — просто здравый смысл подсказывал, что в случае военных действий следует залечь подальше от чужих глаз, спрятаться, затаиться, чтобы ни противник, ни полиция не могли застать врасплох. Обычно помещение снимал кто-нибудь из доверенных лиц Семьи, он же снабжал новое жилище матрасами и всем необходимым. Клеменца вполне подходил для подобного дела, и совершенно естественно было ему взять себе в помощь Гатто и Лампеоне, надо ведь о многом позаботиться.

«К том же, — нехорошо усмехнулся про себя Клеменца, Паоло, при его жадности, сразу начнет считать, сколько еще можно содрать с Солоццо за информацию о квартирах, и потеряет бдительность».

Рокко Лампеоне приехал пораньше, и Клеменца разъяснил ему задачу и распределение ролей. Лампеоне мгновенно попил, что на него делают ставку, и благодарная улыбка осветила его смуглое лицо. Он выразил свою благодарность с такой сдержанной почтительностью, что Клеменца опять порадовался правильности собственного выбора. Потрепав Лампеоне по плечу, он сказал:

— Считай, что перешел на следующую ступеньку в своей карьере. И получать будешь с завтрашнего дня не в пример против прежнего. Но об этом позднее. Сам понимаешь, сейчас у всех нас другие заботы.

Лампеоне жестом показал, что готов ждать сколько угодно и не сомневается в щедрости своих покровителей.

Клеменца достал из стенного сейфа пистолет и передал Рокко Лампеоне.

— Возьми, — сказал он. — Пушка чистая, ни в чем не замешана. Бросишь потом в машине рядом с Паоло. Потом забери жену и детей и поезжай во Флориду, отдохнете немного, позагораете. Деньги не экономь — все тебе потом возместят. Остановитесь в нашем отеле на Майями-Бич, чтоб я мог тебя сразу найти, если понадобишься.

Жена Клеменцы, постучав в дверь, сказала, не входя, что подошел Паоло Гатто. Машину он поставил перед домом. Клеменца прямо из гаража пошел к автомобилю и бухнулся на переднее сиденье рядом с Гатто. Лампеоне сел сзади. С Паоло Клеменца поздоровался сквозь зубы и даже придирчиво посмотрел на ручные часы, проверяя, не опоздал ли он. Смахивающее на хорька личико Паоло Гатто вытянулось от внутреннего напряжения. Он почуял угрозу, но еще не понимал, откуда она исходит. Покосившись на устроившегося за спиной Лампеоне, телохранитель дона досадливо поморщился и сказал, проверяя ситуацию:

— Ты пересядь в другую сторону, Рокко. Сквозь тебя в зеркале ничего не увидишь, такой дуб вымахал.

Лампеоне с готовностью передвинулся, словно не замечая в словах Паоло ничего необычного.

Клеменца, чтобы снять подозрительность Гатто, кисло произнес:

— Черт бы побрал Санни — он совсем взбесился от злобы. Похоже, нам всем придется залечь на матрасы. Так что нам с вами предстоит подыскать квартиру на Западном побережье и все наладить до последней мелочи, чтобы можно было залечь, как только он подаст сигнал. Может, кто-нибудь знает подходящее местечка?

Как и ожидал Клеменца, глаза Паоло вспыхнули жадным любопытством, которое пересилило осторожность. Парень, как рыба, заглотил наживку и забыл думать об опасности. Прикидывал, видно, сколько можно взять с Солоццо за столь важные сведения.