Любое копирование без ссылки на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО! 1 страница

Ли Бардуго «Король Шрамов»

Серия: Nikolai Duology/ Дилогия о Николае

Номер в серии: 1

Переводчик части: Диана Янсон

Редактор части: Катя Смекаева

Переведено для группы: https: //vk. com/leighbardugo

Любое копирование без ссылки на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Уважайте чужой труд!

Подготовка к большому путешествию Николая по местам чудесзаняла несколько дней планирования королевским штабом. Провизия была обеспечена, транспорт готов к изменчивой погоде, необходимая одежда приготовлена, а письма отправлены дворянам и губернаторам в те города, которые они намеревались посетить. Зоя поймала себя на том, что огрызается на всех чаще обычного. Она слышала разговоры про то, что она была в одном из своих настроений, но привилегии правления включали в себя разрешение не нести сладкие речи. Она делала свою работу и делала ее хорошо. Если ее ученики, слуги и напарники-Гриши не могли вынести несколько грубостей в ответ, то они были не в той чертовой стране.

Она могла бы расслабиться, если бы все не двигались так медленно. Но, в конце концов, повозки были укомплектованы, карета подготовлена и всадники отправлены вперед, чтобы разведать состояние дорог для королевской процессии. Конкретный маршрут поездки держался в секрете, но довольно скоро народ Николая узнает о том, что их король путешествует, и выйдет из домов увидеть своего золотого героя войны.

Зоя не знала, что и думать о рассказах монаха про терновый лес или о разговорах близнецов про святого стража и обисбаю. Часть ее говорила, что было глупо возлагать какие-либо надежды на эту миссию, на бредни фанатика, который явно верил в Святых, всю эту пышность и чепуху, которые сопровождали их.

Она сказала себе, что путешествие пойдет на пользу короне и воцарению Николая, независимо от того, что они найдут. Она сказала себе, что если все это ни к чему не приведет, то они найдут другой способ пережить следующие несколько месяцев, успокоить союзников и держать врагов в страхе. Она сказала себе, что настоящий Николай все еще контролирует ситуацию, что он не был тем монстром, которого она видела той ночью в колокольне.

Но Зоя выжила, будучи честной с самой собой, и она должна была признать, что внутри нее скрывался другой страх –под тревогами, которые сопровождали подготовку к этому путешествию, под пыткой, когда она смотрела в глаза демону и видела его голод. Она боялась того, что они могут найти в Каньоне. Что, если коленопреклоненные тупицы, которые поклонялись Беззвездному, были на самом деле правы, и эти странные события возвещают о возвращении Дарклинга? Что, если он каким-то образом найдет путь назад?

– На этот раз я буду готова, – прошептала Зоя в темноту под сводом покоев, которые когда-то занимал Дарклинг, во дворце, который он построил из ничего. Она больше не была той наивной девчонкой, отчаянно пытавшейся проявить себя на каждом шагу. Она была генералом с длинной чередой жертв за спиной и еще более длинной памятью.

Страх – это феникс. Слова, которые Лилиана сказала ей много лет назад и которые Зоя повторяла другим не раз. Ты можешь смотреть, как он сгорает хоть тысячу раз и все равно, рано или поздно, он вернется. Она не будет руководствоваться своим страхом. У нее не было такой роскоши.

«Может и так, – подумала она, – но это не мешает тебе избегать Николая с той самой ночи в колокольне».

Она ненавидела эту слабость в себе, ненавидела то, что теперь, приковывая ночью короля к кровати, она держала Толю и Тамару поближе, что даже в залах заседаний она была настороже, как будто ожидала увидеть за столом переговоров его карие глаза, мерцающие черным. Ее страх был бесполезен, непродуктивен, и она подозревала, что это было то, чем монстр мог бы насладиться.

Когда утро их отъезда, наконец, наступило, она упаковала небольшой чемодан. В отличие от другого багажа, который слуги подготовили для кафтанов и дорожной одежды, этот был заперт. В нем хранились кандалы Николая, дважды усиленные и оснащенные новым блокирующим механизмом, который она осваивала несколько часов. Вес оков был успокаивающим в ее руках, однако она вздохнула с облегчением только тогда, когда Женя и Давид вошли в ее покои.

Зоя взглянула на маленький пузырек, который передала ей Женя. Он был оснащен стеклянной пробкой.

– Этого будет достаточно?

– Более чем, – сказала Женя. – Давай ему по одной капле прямо перед сном, две, если возникнут проблемы. Чуть больше создаст хорошую вероятность того, что ты убьешь его.

– Полезно знать. Цареубийство не входит в мой список предпочтительных преступлений.

Губы Жени тронула улыбка.

– Неужели ты сказала, что никогда не хотела убить Николая?

– О нет, хотела. Просто не хочу, чтобы он это проспал.

Женя дала ей другой флакон, круглый и красный.

– Этот используй по утрам для его пробуждения. Просто откупорь и помести ему под нос.

– Что это?

– Выгонка юрды и аммиака. В основном очень быстродействующий стимулятор.

– Это не совсем так, – сказал Давид. – Она используется для...

Зоя подняла руку.

– Этого достаточно.

Женя провела пальцами по поверхности чемодана.

– Сам процесс будет нелегким для него. Словно тебя топят каждую ночь и каждое утро возвращают обратно.

Зоя завернула бутылочки в хлопковую ткань и аккуратно поместила их в багаж, но как только она собралась закрыть крышку, Женя опустила ладонь на ее руку.

– Мы сделали седативное средство [i] настолько сильным, насколько это возможно, – сказала она. – Но мы действительно не понимаем, что пытаемся контролировать. Зоя, рядом с ним ты не можешь быть в безопасности.

Зоя знала об этом лучше, чем кто-либо другой. Она видела ужас, который таился внутри Николая, слишком близко, чтобы отрицать его.

– И что ты предлагаешь мне делать?

К удивлению Зои, Женя сказала:

– Я могу пойти.

Давид сжал губы в тонкую линию, и Зоя поняла, что они это уже обсуждали и что Женя не шутит. В ее горле поднялся непрошеный комок, но она лишь приподняла бровь.

– Потому что ты хороша в бою? Николаю нужны воины рядом с ним.

– Ничегои оставили свою метку и на мне, Зоя. Я понимаю тягу этой тьмы.

Зоя покачала головой, убрала руку и сунула ключ в карман.

– Ты не готова к такой борьбе.

Раздался стук, и они, обернувшись, увидели массивную фигуру Толи, которая заполняла дверной проем в гостиную.

– Карета готова, а Тамара опаздывает! – крикнул он через плечо.

– Я не опаздываю, – сказала она позади него. – Просто моя жена дуется.

Зоя заглянула за плечо Толи и увидела Тамару, которая держит Надю за руку, явно пытаясь вытащить ее из уныния.

– И я имею на это право, – сказала Надя. – Ты оставляешь меня. Мой брат где-то во Фьерде, и меня просят построить прототип подводного аппарата, который не сработал бы на вечеринке, которую я даже не хочу посещать.

– Я вернусь прежде, чем ты успеешь об этом подумать, – сказала Тамара, – и привезу тебе подарок.

– Лучше бы это были новые очки, – сказала Надя.

– Я думала о чем-то более романтичном.

Давид нахмурился.

– Что может быть романтичнее, чем очки?

– Мы готовы, – сказала Зоя. Она передала чемодан Толе. – Женя, докладывай мне как можно чаще об ответах, получаемых от претенденток, и о подготовке безопасности. Я буду посылать сообщения через нашу дорожную сеть.

Она колебалась. Ей ужасно хотелось обнять Женю... и на этот раз она позволила себе это. Она ощущала на себе неверующий взгляд Толи, чувствовала, как Женя застыла в удивлении и после обняла ее в ответ.

– Береги себя, – прошептала Зоя. Береги себя. Словно эти слова могли наложить какое-то заклинание.

– Единственной опасностью для меня будет переизбыток труда в планировании меню, – со смехом сказала Женя.

Она отступила, и Зоя с ужасом и в то же время с умилением увидела слезы в янтарном глазу Жени.

– Ты действительно веришь, что лекарство существует?

– Я должна. Равка не выдержит еще одного захвата власти, еще одного переворота, еще одной войны. Николай невыносим, но он единственный вариант, который у нас есть.

– Он хороший король, – сказала Женя. – Я знаю разницу. Верни его нам в целости и сохранности.

– Обещаю, – сказала Зоя, хотя и не знала, сможет ли сдержать данное слово.

– И будь осторожна, Зоя. Равка нуждается и в тебе тоже.

Зоя почувствовала подозрительное покалывание в глазах и поспешила выйти, пока ситуация не стала более сентиментальной, чем она могла бы вынести.

* * *

Они путешествовали в роскоши, окруженные всадниками и солдатами, которые несли флаг с двуглавым орлом. Юрия держали в карете под охраной Толи, пока они рыскали по старым свиткам и религиозным текстам в поисках информации прообисбаю. Другая карета была для книг, взятых из библиотеки Большого и Малого дворцов, а такжедля несколькихтайком унесенных Тамарой из катакомб святых стражей. То были научные трактаты в кожаных переплетах, разрушающиеся псалтыри, даже старые детские книжки, иллюстрирующие то, чем мог бы быть терновый лес, вьющийся по краям их пожелтевших страниц.

Хоть Юрий заламывал руки и протестовал недовольным тоном, его убедили отложить свою рясу и надеть коричневое одеяние грубого покроя обычного монаха, чтобы он мог путешествовать с ними анонимно. Он довольно легко сдался. Юрий считал, что секретная цель этой поездки – посещение чудотворных мест и Каньона – заключалась в том, чтобы решить, следует ли сделать Беззвездного Святым и построить церковь на месте его мученичества.

– Но для того, чтобы это произошло, – предупредил Николай, – мне нужно знать все, что ты еще можешь знать об обисбае: ритуалы, местонахождение тернового леса, все это понятие очищения.

Глаза Юрия загорелись при последнем слове.

– Очищение, – повторил он. – Возвращение к истинной вере. Вера народа восстановлена.

Зоя знала: Николай надеялся, что исследования монаха приведут их к ритуалу, который может очистить его от чудовища, но даже если они каким-то образом добьются успеха, она должна была задаться вопросом, где все это закончится.

– Что ты собираешься с ним делать, когда мы со всем этим покончим? – спросила она Николая. – Народ взбунтуется, если ты действительно попытаешься сделать Дарклинга Святым. Ты начнешь Священную войну и дашь Апрату идеальный шанс бросить тебе вызов, и он сделает это под знаменем Алины.

– Мы найдем компромисс, – ответил он. – Устроим Юрия в уютной хижине, чтобы он подготовил трактат о благих делах Дарклинга со всеми книгами, какие только пожелает. Мы скажем ему, что этот вопрос должен сначала предстать перед народом. Отправим его на Блуждающий Остров проповедовать Евангелие Беззвездного.

– Подозрительно похоже на изгнание.

– Ты говоришь изгнание, а я – длительный отпуск.

– Мы должны послать его в Кеттердам проповедовать Казу Бреккеру и всем тем остальным подлецам, – предложила Зоя.

Николай поморщился.

– Он, безусловно, получит свою мученическую смерть.

Король не совершал путешествие по стране с тех пор, как был побежденДарклинг, как он [Николай] вступил не только на трон, но и в оставленную его изгнанными родителями пропасть. Вместо тогочтобы остаться в столице, как того ожидала аристократия, Николай отправился в путь по дорогам и небесам, путешествуя без минуты отдыха. Зоя тогда едва знала короляи уж точно не доверяла ему. Она понимала, что он был лучшей надеждой их раздробленной страны на выживание, и могла признать, что он проявил изобретательность во время Гражданской войны. Но он также был Ланцовым, и его отец не принес Равке ничего, кроме страданий. В то же время Зоя знала, что новый король может оказаться не более чем красивой, остроумно говорящей, надвигающейся катастрофой.

Но Николай сделал то, что не смогли сделать многие другие мужчины: он удивил ее. Он укрепил границы Равки, договорился о новых займах с Керчью, восстановил их военные аванпосты и использовал флот, который построил, пока вел тайную жизнькапера [ii] Штурмхонда, чтобы удерживать фьерданцев в море. Он посещал города и поселки, раздавал еду, разговаривал с местными лидерами и знатью, используя каждую частичку своего влияния, чтобы заручиться их поддержкой и укрепить общественное мнение в свою пользу после разрушения Каньона. Когда он, наконец, вернулся в Ос Альту, то создал новый флаг с восходящим солнцем позади двуглавого орла Ланцовых и был коронован Апратом в недавно построенной королевской часовне. Тогда Зоя почувствовала едва ощутимые колебания того, чем могла бы быть надежда.

Она усердно работала с Триумвиратом, пытаясь собрать Вторую армию и составить план ее будущего. Иногда Зоя испытывала гордость и волнение, но в другие дни она чувствовала себя ребенком, маскирующимся под лидера. Было волнительно и ужасающе знать, что все они стояли у истоков чего-то нового.

Но теперь, когда они путешествовали из города в город, Зоя поняла, что задача объединения Равки и строительства нового фундамента для Второй армии была легкой. Тащить страну в будущее оказалось намного сложнее. Николай провел всю свою жизнь в ожидании правления и учился этому, но в то время как Николай жаждал перемен, Равка боролась с ними. Его реформы законов о десятине и землевладении привели к недовольству среди дворян. «Разумеется, у крепостных должны быть права, со временем, – возмущались они. – Король зашел слишком далеко и действовал слишком быстро».

Зоя знала, что Николай был осведомлен о появившемся против него сопротивлении, и он намеревался использовать эту поездку, чтобы победить его. Дни были заняты переездами и покорением сердец простолюдинов с помощью зрелищ и подарков в виде монет или еды. По вечерам они устраивались в домах знати и местных правителей и присоединялись к торжественным обедам, которые продолжались до поздней ночи. После трапезы Николай уединялся с главой дома, обсуждал реформы, просил о помощи, разглаживая перья, взъерошенные опасностью перемен. Иногда Николай просил Зою присоединиться к ним, когда ей хотелось только лечь в постель, и все.

– Почему я должна об этом заморачиваться? – ворчала она на даче барона Левкина в Келинке. – Твоего обаяния достаточно для того, чтобы одержать над ними верх.

– Им нужно видеть моего генерала, – отвечал он.

Это была чистая правда. Дворяне до сих пор трепетали от рассказов о войне и силе Второй Армии. Но Зоя также знала, что ее присутствие –при всей своей колкости и едкости –изменяло атмосферу в комнате, делало разговор не столько переговорами, сколько дружеским обменом мнениями. Это была еще одна причина, по которой Николай отчаянно нуждался в королеве. Поэтому она изо всех сил старалась изображать улыбку на лице и быть приятной, а иногда и говорила о силах Гришей, если кому-нибудь приходило в голову спросить об этом. Это истощало ее.

– Как ты это делаешь? – набросилась она однажды вечером на Николая после весьма плодотворной работы с герцогом в Гревякине. Тот начал разговор, решительно отвергнув предложение Николая использовать свои поля для хлопководства, призывая вернуться к старым обычаям. Весь его дом был полон крестьянских изделий из дерева и тканей ручной работы – реквизиты более простого времени, в котором крепостной мог лишь рассчитывать на создание красивых предметов для своего хозяина и услужливо голодать в тишине. Но спустя два часа и несколько стаканов крепкого алкоголя старый герцог, смеясь над шутками Николая, согласился превратить две свои фермы в хлопковые. Прошел еще один час, и он пообещал, что на его территории построят новую мельницу и хлопкоочистительную машину. – Как ты меняешь их взгляды и заставляешь быть благодарными за этот опыт?

Николай пожал плечами.

– У него благородное презрение к коммерции, но ему нравится представление о себе как о великом благодетеле. Поэтому я просто отметил, что со всем временем и деньгами, которые сэкономят его работники, у них будет больше часов, чтобы посвятить себя ремесленному делу, которое он так любит. Его поместье может стать маяком для художников и ремесленников, иновый мир будет поддерживать старый, а не заменять его.

– И ты действительно веришь в это?

– Не совсем. Его крепостные прочувствуют вкус денег и образования и начнут думать о строительстве собственной жизни и бизнеса вместо того, чтобы молиться о покровительстве своего хозяина. Но к тому времени будет слишком поздно. Прогресс – это река. Его нельзя отозвать, как только он выйдет из берегов.

– Все равно это не то, что я имела в виду, – сказала Зоя, когда Толя повел их в покои, где будет жить Николай. – Как ты делаешь все это? – она махнула рукой от его золотой макушки до идеально отполированных сапог.

– Дни в дороге, никакого сна, – она понизила голос до шепота, – быть накачанным наркотиками каждую ночь и являться носителем какого-то бессмертного зла внутри себя. Но все же тебе удается выглядеть свежим и довольным жизнью. Бьюсь об заклад, если бы герцог попросил, ты мог бы провести еще час, играя в карты и рассказывая военные истории.

– Это то, чтотребует работа, Зоя. Правление – это не только военные победы. Дело даже не в установлении справедливых законов и обеспечении их соблюдения. Речь идет об этих моментах, о мужчинах и женщинах, которые решили отдать свою жизнь и средства длясуществования в наши руки.

–Просто признай, что ты жаждешь быть любимым так же сильно, как и они.

– К счастью, я очень привлекательный.

– С каждым днем все меньше. Ты вообще не выглядишь уставшим. Это ненормально.

– Зато тебе идет усталость, Зоя. Бледность. Синяки под глазами. Ты похожа на героиню романа.

– Я похожа на девушку, которая намеревается наступить тебе на ногу.

– Вот, вот. Ты замечательно справляешься. И улыбка пока что не убила тебя.

– Пока что.

Тамара ждала у дверей комнаты Николая.

– Какие-нибудь проблемы сегодня? – спросил ее Николай.

Во время предыдущей остановке Тамара поймала слугу, который прятался в королевских покоях и рылся в вещах короля, предположительно по приказу хозяина.

– Ничего, – ответила она. – Но я на всякий случай еще раз обыщу дом, а вечером загляну в кабинет герцога.

Старый герцог, казалось, был убежден, но если он имел какие-то связи с противниками Николая в Западной Равке или с одним из самозванцев-Ланцовых, то они должны были знать.

Как только Николай снял сапоги и устроился на кровати под гротескной картиной Святой Анастасии, которая исцеляла чуму, Зоя вытащила из кармана маленький флакон.

Николай вздрогнул.

– Что бы ни придумали Давид и Женя, это больше похоже на удар в челюсть, чем на сон.

Зоя ничего не сказала. Успокоительные, которые они давали ему в прошлом, были обыкновенными зельями. Онислегка туманили его и часто заставляли храпеть, прежде чем Зоя покидала комнату. Но с этим новым варевом Николай терял сознание в мгновение ока и не выглядел спящим. Его неподвижность была такой глубокой, что она прижимала пальцы к впадине под его подбородком, выискивая медленное биение пульса. Усыплять его все равно, что смотреть, как он умирает каждую ночь.

– Все, что я знаю, это то, что оно достаточно сильное, чтобы заткнуть тебя, – сказала Зоя и подняла бутылку, держа ее вне досягаемости: – Расскажи, как тебе это удается. Как ты выдерживаешь все это подхалимство и бесконечную игру?

– Ты сталкиваешься с этим каждый день в Малом дворце, Зоя. Несмотря на все твое хвастовство, я знаю, что ты не всегда чувствуешь себя умной или сильной, но ты хорошо притворяешься.

Зоя перебросила волосы через плечо.

– Возможно. Но я всегда остаюсь собой. Ты же меняешься, как свет над водой. Эти моменты, это общение, они словноподпитывают тебя. В чем твой секрет?

– Секрет... – задумался Николай. Он протянул руку, и она положила серебряный флакон в его ладонь. – Полагаю, секрет в том, что я не выношу одиночества, – он откупорил отвар. – Но есть места, куда никто не может пойти с нами.

Он поднес бутылку к своему языку, и Зоя выхватила ее у него из рук, когда Николай упал назад, провалившись в темноту прежде, чем его голова коснулась подушки.

* * *

Зоя путешествовала вместе с всадниками. Иногда Николай ехал в карете с Толей и Юрием, но в основном он оставался верхом на одной из своих белых лошадей, окруженный стражниками, а Тамара следовала за ним на почтительном расстоянии. Он не носил полных военных регалий и орденской ленты, как предпочитал его отец, а вместо этого был одет в стандартное оливково-серое пальто солдата Первой армии. Он заслужил уважение военных, служа в пехоте, прежде чем стать офицером, и медали, которые он носил, были не церемониальными, а завоеванными в бою.

В каждой деревне и городе Зоя наблюдала за тем, как король творил свой особый вид магии. Даже то, как он сидел на лошади, меняло то, как его приветствовали. Иногда он расслаблялся в седле, солнце золотило его волосы и блестело на его идеально отполированных сапогах, когда он улыбался и махал своим любимым подданным. Иногда он был мрачным и героичным, стоя на сценах и балконах, чтобы обратиться к толпе, когда они молились в своих церквях и собирались на городских площадях. Несмотря на то, что они с Зоей старались скрыть срочность своей миссии, они скакали изо дня в день и никогда не проводили больше одной ночи в любом месте. На это путешествие было отведено три недели. Что бы они ни сделали или не обнаружили в Каньоне, они вернутся в столицу, чтобы в срок подготовиться к фестивалю.

В Раевости, где произошло Великое землетрясение, Николай разделся до рубашки, чтобы работать бок о бок с горожанами, перетаскивая щебень и поднимая балки. Он стоял на том месте, где раскололась великая каменная печать Святой Любови, извергая поток крошечных серебряных колибри. Те кружили по городской площади в жужжащем облаке в течение двух недель, прежде чем рассеяться. Он поклялся построить там новую церковь за счет золота Ланцовых.

– И откуда, собственно, возьмутся все эти деньги? – спросила Зоя той ночью.

– Из Керчи? От моей новой состоятельной невесты? Может быть, Апрат сможет продать один из своих причудливых алтарей.

Но только теперь она поняла, на что он рассчитывал, когда согласился на просьбу Апрата о новых церквях. Апрат получит эти молитвенные дома, больше мест для размещения своих шпионов и сторонников, но люди не будут думать о священнике, когда будут произносить свои молитвыи слышать звон церковных колоколов. Они будут думать о своем золотом короле и шептаться о том дне, когда он приехал в их деревню.

– Я выросла в таком месте, –сказала Зоя, когда они прибыли в следующую мрачную глубинку. – Безнадежное и голодное. Отчаяние заставляет людей делать ужасные вещи, и девушки всегда страдают в первую очередь.

– Так вот почему ты так настойчиво добиваешься постройки новых фабрик?

Зоя пожала плечами.

– Чтобы поднять топор или сдвинуть камень, нужна широкая спина, но для того, чтобы потянуть за рычаг или нажать кнопку, сила не требуется.

Она почувствовала пристальный взгляд Николая.

– Я никогда не видел, чтобы ты испытывала симпатию к простолюдинам.

Когда-то я была достаточно обычной. Лилиана и Лада были обычными.

– Это не имеет никакого отношения к сочувствию. Чтобы Гриши процветали, нам нужна сильная Равка.

– Ах, так ты просто практична, конечно.

Она услышала скептицизм в его голосе, и ей это не понравилось. Но трудно было не смотреть на эти грязные улицы, на серые дома с их искривленными крышами и косыми крылечками, на наклонный шпиль церкви и не думать о Пачине, городе, который она оставила позади. Она отказывалась называть его домом.

– Знаешь, что именно изменило абсолютно всё в моей деревне? – она не сводила глаз с дороги, которая была усыпана ямами и раздробленными камнями из-за ночного дождя. – Один законопроект. Когда война была настолько страшной, что корона была вынуждена брать на войну как парней, так и девушек.

– Я думал, что этот проект рассматривается как проклятие.

– Для некоторых, – согласилась Зоя. – Но для многих из нас это было спасением, шансом на что-то большее, чем просто быть чьей-то женой и умереть при родах. Когда я была маленькой, до того, как мои силы проявились, я мечтала стать солдатом.

– Маленькая Зоя со штыком?

Зоя фыркнула.

– У меня всегда были задатки генерала.

Но ее мать видела ценность только в красоте дочери. Лицо Зои было ее приданым в нежном девятилетнем возрасте. Если бы не Лилиана, ее бы выменяли, как новорожденного теленка. Но может ли она винить свою мать? Она вспомнила грубые руки Сабины, ее усталые глаза, изможденные линии ее тела – вечно усталые и без надежды. И все же, после стольких лет, Зоя не нашла ни капли прощения ни своей отчаявшейся матери, ни своему слабому отцу. Они могут сгнить себе на здоровье. Она щелкнула поводьями.

Зоя и остальные члены отряда Николая ездили по ячменным полям, осматривали новый оружейный завод, терпели пение детского хора, а потом пили чай с местным советом и хормейстером.

– Ты должен отравить хормейстера за то, что он подверг нас этой пытке, –проворчала Зоя.

– Они были очаровательны.

– Они были скучны.

Зоя была вынуждена устроить небольшую демонстрацию призыва для местного женского ансамбля и сопротивлялась желанию сорвать парик с головы городского судьи.

Наконец им разрешили выехать вместе с губернатором и посмотреть на огромную полосу леса, которую якобы вырубили за одну ночь. Это было мрачноватое зрелище. В воздухе стоял тяжелый запах смолы, и деревья были повалены ровными линиями до самого гребня холма, откуда открывался вид на крошечную часовню, посвященную Святому Илье в цепях. Все деревья лежали в одном направлении, как покоящиеся тела, словно указывая на запад, к Каньону. Они позволили Юрию выйти из кареты, размять ноги и посмотреть на предполагаемое место чуда, Толя возвышался над ним, словно еще одно дерево, но отказавшееся упасть. По словам Толи, они начали составлять текст, который вполне мог бы быть подлинным описанием обисбайи.

– Тебеникогда не приходило в голову, – сказала Зоя, наблюдая, как тощий монах оживленно разговаривает сострадальчески выглядящим Толей, – что все это выдумка? Что Апрат и этот монах вовсе не враги? Что они оба хотели, чтобы ты был подальше от безопасности столицы, и что они получили за свои неприятности?

– Конечно, – ответил Николай. – Но такие демонстрации находятся за пределами возможностей даже для сети Апрата. Мне больно говорить это, но то, что происходит здесь, может быть намного значимее, чем каждый из нас.

– Говори за себя, – сказала она. Но, глядя на срубленные деревья, она чувствовала, что их будто ведет невидимая рука, и ей это не нравилось.

– Я ему не доверяю, –сказала Зоя. – Никому из них.

– Апрат – человек амбиций, а это значит, что им можно управлять.

– А наш друг-монах? Юрием тоже легко управлять?

– Юрий – истинно верующий человек. Либо так, либо он величайший актер из когда-либо живших на этом свете, а я знаю, что это невозможно.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что мне удалось улыбнуться во время этого хорового концерта, так что очевидно, что это я величайший актер, который когда-либо существовал, – Николай подтолкнул коня каблуками сапог. – В следующий город, Незелянски. Мы либо надеемся на лучшее, либо отступаем.

Зоя была благодарна, когда они въехали в Аден, их последнюю остановку перед Каньоном. Скоро они или получат ответы, или отправятся домой. По крайней мере, она будет свободна от ожидания и страха того, что они могут обнаружить, когда доберутся до Неморя.

Деревня была такой же, как и все остальные, за исключением красивого озера, у которого она находилась. На этот раз их встретили фальшивым оркестром, парадом скота и гигантских овощей.

– Эта тыква шириной с меня, – сказал Николай себе под нос, улыбаясь и махая рукой.

– И в два раза красивее.

– Лишь наполовину, – возразил он.

– Эх, – сказала Зоя, – жаль, что тыква не разговаривает.

Наконец они поднялись со своих мест на сцене и направились к церкви. На этот раз местные жители не последовали за ними. Зоя, Николай, Юрий и близнецы остались гулять за городом в компании местного священника.

– Разве у вас нет паломников? – спросил его Толя, когда они уезжали с окраины города.

– Паломников держат в пределах деревни, – сказал священник. Это был пожилой мужчина с аккуратной белой бородой и очками, очень похожими на очки Юрия. – Посетителям дается туда доступ только под наблюдением и в определенные часы. Собор ремонтируется, и мы хотим сохранить работу Святой Елизаветы.

– Она настолько хрупкая? – спросил Юрий.

– Необыкновенно. И это не то, что стоит разбирать на сувениры.

Зоя почувствовала, как по ней пробежал холодок. Что-то изменилось в воздухе. Насекомые замолчали. Она не слышала птиц с окружающих деревьев, когда они двигались в прохладных тенях леса подальше от города. Она встретила взгляд Тамары, и они обменялись кивками. Даже в предполагаемом святом месте король может оказаться под угрозой убийства.

Они поднялись на вершину высокого холма рядом с собором, который был окружен строительными лесами и золотые купола которого блестели на полуденном солнце. Перед входом стояла статуя Святой Елизаветы. Буйство красных роз прорвалось сквозь камень, расколов ее покрытый вуалью череп. Цветы падали на статую в диком изобилии, окружая ее мраморные юбки широким кругом, словно лужа крови. Их сладковатый запах пульсировал густой волной, которая, казалось, светилась от летнего зноя.