Предисловие к русскому изданию 35 страница

Нападение немцев на Советский Союз, насколько его можно было предугадать и охарактеризовать, вписывалось в такой общий политический и экономический контекст. После разруше-ния европейской политической системы Гитлер ликвидировал «санитарный кордон», существовавший вокруг Советского Союза. То есть он создал ситуацию, с которой ни Великобритания, ни Соединенные Штаты, главным образом по причинам политичес-кого характера, не могли смириться, поскольку она закладывала основы для перехода контроля за международной жизнью (во всех ее аспектах) из рук англосаксонских держав и Франции в руки германской державы. Германо-советское соглашение по от-ношению к этому результату было «проходным инцидентом», од-нако оно скорее усиливало, чем преуменьшало (как надеялся Гитлер) неприятие Англией и Америкой гитлеровской политики.

В момент, когда эта политика оказалась направлена на устра-нение последствий «проходного инцидента», то есть соглашения между нацизмом и коммунизмом, военная ситуация поставила англосаксонские державы перед неотложным выбором. Никто не

Часть 2. Вторая мировая война

мог сказать, сможет ли СССР, и если сможет, то до какого момента, сопротивляться германскому наступлению, но нападение немцев предоставляло Великобритании и, менее непосредственно, Соединенным Штатам возможность, которую нельзя было упускать. В тот момент существовало две гипотезы. Либо СССР будет повержен Германией, и тогда начнется схватка за мировое господство между англосаксонскими державами и Германией, со-юзницей Японии. Либо СССР сможет оказать сопротивление, выжить и, следовательно, способствовать поражению Германии. В этом случае реконструкцию системы международных отноше-ний в послевоенный период надо будет планировать, включая Сталина и советскую систему.

В июне 1941 г. мир оказался на распутье, лишеннным воз-можности предугадать исход принимаемых решений. Объективно Великобритания и Советский Союз боролись теперь против од-ного и того же врага. У них была, следовательно, одна и та же цель - поражение Германии. Какими бы ни были возможные прогнозы относительно хода военных действий, совпадение цели определялось делами, а не намерениями. Результаты такого со-впадения в средне- и долгосрочном плане определялись сроками и результатами военных действий. Совершенно очевидно, что именно в тот момент для крупнейших представителей западного мира и лидера того, что десятилетия спустя назовут «реальным социализмом», возникла проблема определения взаимоотноше-ний, обусловленная ходом военных операций, однако требующая и прояснения длинного ряда вопросов, касавшихся способности столь различных держав вести общую войну, способности думать о будущем сотрудничестве, способности принять то, что произошло в 1939-1941 гг. благодаря политике Советского Союза. Длинный перечень вопросов, на которые невозможно было полу-чить немедленные ответы, но которые следует обозначить с этого момента, поскольку к ним восходят многие проблемы и конф-ликты, возникшие после поражения Германии.

Уинстон Черчилль не колебался ни минуты. В тот же день, 22 июня он заявил без всяких колебаний и условий: «Мы окажем России и русскому народу всю возможную помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это бу-дем делать мы... ».

Немногим более, чем за месяц до этого, 10 мая 1941 г., замес-титель Гитлера по партии Рудольф Гесс, один, отправился на са-молете в Англию с желанием убедить британское правительство

Глава 6. Глобальная война

заключить мир с Гитлером и удачно приземлился в Шотландии. Гесс несколько переоценивал свои способности и полагал, что его миссия состояла в том, чтобы, рискуя жизнью, заключить мир с Великобританией и положить конец кровопролитию, как он писал в письме Гитлеру. Неподготовленность операции и тре-вога, с которой Гитлер воспринял эту новость, наводят на мысль, что предприятие германского деятеля было выходкой одиночки, лишенной политического смысла. Однако эксцентричность ин-цидента оставляла сомнения. Слишком известна была склонность Британии к соглашению с Германией для того, чтобы недавние союзники по обстоятельствам, то есть Советы, не заподозрили в этом шаг, согласованный с фюрером. В этом не было ни грамма правды, и все-таки, когда Черчилль сделал свое «историческое заявление» (используя слова Сталина), эпизод с Гессом еще витал в воздухе, и неожиданнное благородство Британии было не сразу понято во всем его значении, заключавшемся в выражении ис-креннего облегчения по поводу того, что военные действия про-тив СССР означали отсрочку немецкого воздушного наступления и отдаляли опасность от Великобритании. Опасения Москвы, а также временное исчезновение Сталина объясняют опоздание от-вета советской стороны. 7 июля Черчилль отправил еще одно по-слание Сталину. В то же время британская военная миссия при-была в Москву. 12 июля Молотов и Криппс подписали краткий договор, обязывавший обе страны оказывать друг другу помощь и не вести сепаратных переговоров с противником и тем более под-писывать сепаратный мир. Однако только 18 июля Сталин решил ответить британскому премьер-министру. Это уже было симпто-мом нездоровой обстановки, характеризовавшей первые шаги ан-гло-советского союза, основанного на осознании необходимости сотрудничества, но также и на взаимном недоверии.

Эта нездоровая обстановка постоянно сопровождала сотруд-ничество Советского Союза с его западными союзниками, сотрудничество, которое диктовалось различными целями сторон. Когда Сталин решил, наконец, ответить Черчиллю, то прежде всего он попросил его о немедленном открытии второго фронта во Франции и о морских действиях на севере с целью ослабить давление немцев на востоке. С того момента и вплоть до июня 1944 г. тема «второго фронта» стала лейтмотивом протестов Стали-на против пресловутой бездеятельности Запада. Но в 1941 г. она носила смысл драматической безотлагательности: «Без этих двух видов помощи (создания второго фронта и регулярные поставки вооружений и военной техники. - Ред. ) Советский Союз, - писал Сталин, - либо потерпит поражение, либо будет ослаблен до того,

Часть 2. Вторая мировая война

что потеряет надолго способность оказывать помощь своим союз-никам своими активными действиями на фронте борьбы с гитле-ризмом». Перед лицом повторяемых и почти отчаянных призывов Сталина, выдвигавшего идею британского вмешательства посыл-кой экспедиционнного корпуса из 25-30 дивизий через Архангельский порт и через Иран в направлении южных регионов СССР или в какую-либо балканскую страну, Черчилль пришел к выводу о том, что бесполезно «дискутировать с человеком, видевшим проблемы в совершенно нереальной перспективе».

Этот обмен мнениями достаточно ясно показывает сложность новой ситуации. Следует вспомнить, что Гитлер напал на СССР, надеясь разгромить его за несколько недель; и следует вспомнить, что аналогичное убеждение было достаточно широко распростра-нено в западном мире. В свете таких предпосылок призывы Ста-лина могли быть истолкованы по-разному. С одной стороны, они придавали обоснованность гитлеровским тезисам и заставляли опасаться, что пророчество относительно прямого столкновения между Германией и англосаксонскими странами может очень быст-ро стать реальностью; это приводило к выводу о том, что помо-гать уже побежденной стране было бесполезно и опасно. С дру-гой стороны, шаги, предпринятые Сталиным, представлялись также как аргументы для обоснования тезиса о своего рода неви-новности Советского Союза в аннексиях 1939-1941 гг., совер-шенных с согласия (или при отсутствии неодобрения) Гитлера. Действительно, по утверждениям Сталина, только благодаря этим аннексиям стало возможно достаточно длительное сопротивление немцам, позволившее Советам «одним» сдержать первую и вторую волну германского наступления. Отсутствие британской по-мощи легитимизировало право Советов на создание собственного «санитарного коордона». Идея открыть второй фронт во Фран-ции и, еще хуже, в других частях Европы в 1941 г., год спустя после Дюнкерка была совершенно нереальна, как отмечал сам Черчилль. Однако с течением времени этот аргумент становился простой отговоркой, направленной на то, чтобы переложить глав-ным образом на Советы тяжесть отпора германскому натиску.

6. 2. 2. СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ И НОВЫЙ ЭТАП ВОЙНЫ

В ЕВРОПЕ

Эти расхождения вводили в проблему, которая приобрела неотложный характер через год, после вступления в конфликт Соединенных Штатов, но изменила свой политический смысл. С 1939 по 1941 г. американское общественное мнение и, в еще

Глава 6. Глобальная война

большей степени, рузвельтовское окружение проделали большой путь к отступлению от политики нейтралитета. Вплоть до ноября 1940 г. Рузвельт был связан кампанией по его избранию на тре-тий срок президентом Соединенных Штатов, в течение которой обиды различных этнических групп остро ощущались рузвельтов-ской коалицией (в особенности в том, что касалось группы ита-ло-американцев, в которой доминировали профашистские деяте-ли и которая была раздражена жесткой речью, произнесенной Рузвельтом в Шарлоттсвилле против вступления Италии в вой-ну). Но после преодоления трудностей, связанных с выборами, перед Рузвельтом открылась достаточно длительная перспектива, предоставлявшая свободу маневра, при которой появилась воз-можность принимать самые смелые решения. Эти решения в любом случае должны были не повторять вильсоновские иллюзии, а реалистичным образом сооответствовать как интересам полного возрождения американской экономики после рецессии, так и планам неуклоннного усиления ее влияния в мире; эти решения должны были заложить основы для тесного сотрудничества с Ве-ликобританией. В декабре–январе 1940-1941 гг. неотложной проблемой было оказание помощи Великобритании, но при этом следовало избежать возвращения к запутанной ситуации межсоюзнических долгов. Для решения этой проблемы Рузвельт пред-ложил, чтобы финансовая поддержка превратилась в помощь по-ставками товаров, за которые Великобритания расплачивалась бы натурой. Рузвельт придумал тогда метафору, ставшую впослед-ствии знаменитой: если горит дом соседа, то справедливо и бла-горазумно, не требуя предварительной оплаты, одолжить ему ре-зиновый шланг, соединенный с собственным насосом, для того, чтобы погасить огонь. Сосед вернет долг, когда сможет, но распространения огня удастся избежать. В одной из знаменитых «бе-сед у камина», с которыми Рузвельт обращался к американцам по радио, разъясняя собственную политику, он использовал еще одно выражение: Соединенные Штаты должны стать «арсеналом демократии», помогая англичанам, даже рискуя быть вовлечен-ными в войну.

6. 2. 3. ЗАКОН О ЛЕНД-ЛИЗЕ

В своем традиционном послании «О положении страны», произнесенном в январе 1941 г., Рузвельт изложил проект, в соответствии с которым потребовал от конгресса необходимые ас-сигнования для создания воооружений с целью использования их против государств-агрессоров и в поддержку стран подвергшихся

Часть 2. Вторая мировая война

нападению с тем, чтобы в конце войны они оплатили полученные поставки другими товарами или услугами. Соединенным Штатам следовало внести свой вклад в утверждение четырех «фундамен-тальных свобод»: свободы слова и религии, свободы от нужды и страха.

Основываясь на этих предпосылках, Рузвельт поручил мини-стерству финансов подготовить проект закона, названный Lend-Lease Act (закон о ленд-лизе). Закон предусматривал, что прези-дент «продает, сдает в аренду и дает в долг, на условиях, которые сочтет примлемыми, «вооружения, боеприпасы, продовольствен-ные товары и любые другие средства обороны странам, защиту которых он сочтет жизненно важной для Соединеннных Шта-тов». Американский флот не будет задействован в конвоировании торговых судов, занятых перевозкой товаров, однако секретные соглашения, подписанные с британским адмиралтейством во вре-мя обсуждения закона, предусматривали меры на определенные случаи и закладывали основы для совместных операций после вступления Соединенных Штатов в войну.

Закон о ленд-лизе явился радикальным поворотом по отно-шению к политике американского нейтралитета и натолкнулся на сопротивление изоляционистов и многочисленных пронацистских групп Америки. Однако Рузвельту и большинству конгресса уда-лось добиться важного успеха, когда через голосование подавляю-щим большинством голосов закон вступил в силу 11 марта 1941 г. Вступил в силу теоретически, поскольку текст документа предусматривал, что предоставлению помощи должно предшествовать рамочное соглашение между Соединенными Штатами и каждой страной-получателем помощи. А это ставило лишь по видимости формальную проблему, начиная непосредственно с британского казуса.

Хотя этот момент и не имеет прямого отношения к тому, как Соединенные Штаты приближались к войне, его смысл требует краткого замечания, помогающего более точной трактовке амери-канских усилий, свидетельствовавших о существовавшем уже тог-да стремлении поддерживать тесные экономические связи с Ев-ропой и в послевоенный период. Когда Джон Мейнард Кейнс по поручению лондонского правительства отправился летом 1941 г. в Вашингтон для согласования с американским правительством технических условий применения закона, Вашингтон предложил формулировку, которая среди прочего гласила (ст. 7):

«Условия, регулирующие помощь, предоставляемую для обо-роны Соединенными Штатами Америки Соединенному Королевству [... ] предусматривают, что ни Соединенные Штаты Америки,

Глава 6. Глобальная война

ни Соединенное Королевство не отказываются от импорта любо-го продукта, который происходит из другой страны, и подготовят меры, направленные на достижение этих целей».

Эта формулировка практически предусматривала конец режима льготных торговых тарифов, существовавшего внутри Содружества, и его замену режимом свободной торговли, создание которого являлось главной целью американских экономических теоретиков применительно к послевоенному периоду. Кейнсу эта формулировка казалась «экстравагантной» и неприемлемой. Пе-реговоры были прерваны и отложены до следующего года (что, впрочем, не имело последствий для отправки помощи, которая тем временем начала оказываться эффективно и массированно). Однако, эта статья представляла своего рода предварение «мани-феста», с помощью которого американцы собирались выстраи-вать свое вмешательство в европейские дела. В основе лежало стремление избежать повторения ситуации после Первой мировой войны, когда США оказались изоляционистами в политическом плане, но глубоко вовлеченными, причем с посредственными ре-зультатами, в финансовом плане в дела Старого Света.

С марта по 22 июня 1941 г. закон о ленд-лизе активно исполь-зовался по мере нарастания опасности, к которому вели успехи немцев в Европе. В ответ на активизацию подводной войны, развернутой немцами в Атлантике, 10 апреля Рузвельт заявил, что Гренландия является частью Западного полушария и будет защи-щаться американцами, которые считают огромный остров нахо-дящимся под своим контролем, несмотря на то, что он принадле-жит Дании; правительство Копенгагена под давлением немцев оспорило законность решения Рузвельта. В тот же день другой декрет президента объявил о том, что Красное море больше не является запретной зоной военных действий для американских кораблей, а это делало возможным доставку помощи британским войскам в Египте. И, наконец, 10 апреля произошло первое мор-ское столкновение между американским миноносцем и немецкой подводной лодкой.

Дальнейшим шагом к вовлечению Америки в войну стало принятое в сентябре 1941 г. решение «патрулировать» конвои поставок, направлявшиеся в Великобританию. «Патрулировать» яв-лялось определением, едва скрывавшим намеренное изменение того, что предусматривал закон 11 марта, то есть положения о том, что не будет американского сопровождения конвоев, на-правляющихся в британские порты. Это была уступка изоляцио-нистам, которую было очень легко преодолеть, учитывая тот факт, что без соответствующего сопровождения американская по-

Часть 2. Вторая мировая война

мощь никогда бы не дошла до места назначения, и идея стать «арсеналом демократии» превратилась бы в жестокую шутку. Аме-риканский флот в Атлантике усилился, и когда случайно амери-канское транспортное судно было потоплено, Рузвельт восполь-зовался случаем для того, чтобы объяснить согражданам масштаб германской опасности и необходимость наращивать морские силы Соединенных Штатов. В стране было объявлено чрезвычай-ное положение, и 14 июня вышел указ о замораживании немец-кой и итальянской собственности в Соединенных Штатах. Это был шаг, за которым должен был последовать почти полный раз-рыв дипломатических отношений. Одновременно американское и британское вроенно-морские командования начали проводить регулярные оперативные консультации, как это произошло во время охоты за немецким линейным кораблем «Бисмарк», о пе-редвижениях которого в Атлантическом океане американцы регу-лярно сообщали главному штабу британского флота.

6. 2. 4. РАСПРОСТРАНИТЬ ЛИ ПОМОЩЬ НА СОВЕТСКИЙ СОЮЗ?

Такова была ситуация, когда началось осуществление «плана Барбаросса», и вашингтонское правительство оказалось перед не-обходимостью принятия решений о включении СССР в антигит-леровскую коалицию — в тот момент по вопросу о плане помощи по ленд-лизу, позднее - в общем плане. Действительно, начиная с нападения немцев на СССР Рузвельт косвенным образом дал понять, что Соединенные Штаты не замедлят оказать свою по-мощь тому, кто сражался вместе с Великобританией, даже если это и не означало никакого изменения в американской оценке политических ценностей, которыми руководствовался советский коммунизм. 24 июня блокирование советских финансовых опера-ций в Соединенных Штатах, введенное ранее, было отменено, и 26 июня влиятельный заместитель госсекретаря США Самнер Уэллс встретился с советским послом Уманским для того, чтобы обсудить в узком кругу способы доставки американской помощи. Это еще не было распространением действия закона о ленд-лизе на СССР, но стало важным шагом в этом направлении.

Рузвельта сдерживали два момента: постоянная сильная оппо-зиция американских католиков против всякой поддержки совет-ского коммунизма и скептицизм относительно военной «формы» Советов. В Вашингтоне также было распространено мнение, что немецкое наступление успешно завершится за несколько недель. Более того, именно предвидя такой исход, Рузвельт 9 июля рас-

Глава 6. Глобальная война

порядился, чтобы, помимо уже предусмотренного создания боль-шого флота, способного одновременно сражаться на двух океа-нах, которые омывали Соединенные Штаты, были использованы все возможности промышленности для вооружения массовой ар-мии, численностью до 9 млн человек (это около 215 дивизий), и для создания внушительного военно-воздушного флота, способного осуществлять стратегические операции на больших расстоя-ниях. В основе предпринимаемых усилий лежала гипотеза о том, что немцам удастся создать обширнейшую коалицию - от Ат-лантики и до Японии, и что англо-американский союз должен будет сражаться с этим противником. А это предполагало победу Гитлера над Сталиным. Именно для того, чтобы противостоять потенциальной вражеской коалиции, Рузвельт 7 июля приказал оккупировать Исландию, то есть часть Датского королевства, которая, таким образом, включалась в американскую зону безопас-ности и применением силы выводилась из неограниченной опера-тивной зоны германского морского командования, куда ее хотел включить Гитлер в марте в ответ на одобрение закона о ленд-лизе. Этот первоначальный пессимизм был смягчен и в значитель-ной степени снят ходом операций на советской территории, тем обстоятельством, что Япония не вступила в войну на стороне Германии и оценками, которые ближайший помощник Рузвельта Гарри Гопкинс передал в Вашингтон после посещения Москвы в конце июля. Сталин также повторил Гопкинсу настойчивую просьбу о немедленной помощи как британской, так и американ-ской. Он выразил пожеление получить 20 тыс противотанковых артиллерийских орудий, миллион винтовок, большое число круп-нокалиберных пулеметов и зениток: «Дайте нам зенитки и аллю-миний, и мы сможем воевать по меньшей мере три или четыре года». Очевидно, что запрос Сталина мог быть лишь попыткой проверить американские намерения, не рассчитанный на немед-ленные результаты, что усилило убеждение Сталина в отсутствии подлинного желания Вашингтона помочь Советскому Союзу до того, как он будет обескровлен войной с немцами. Гопкинс, со своей стороны, не преминул разъяснить, что его миссия имела только информационные цели и должна была уточнить, что бри-танское правительство и американское правительство (от лица которого он был уполномочен делать заявления) «не намерева-лись поставлять России тяжелые вооружения, такие как танки, самолеты и зенитные орудия, до созыва совещания трех прави-тельств для выработки направлений согласованных действий и совместного глубокого обсуждения стратегических интересов каждого фронта и каждой страны». А это невозможно, заметил

Часть 2. Вторая мировая война

Гопкинс Сталину, до окончания битвы, которая идет под Моск-вой. Однако посланник Рузвельта привез из Москвы впечатле-ние, что пессимизм был неуместен. Ход военных действий, кото-рый он мог наблюдать вблизи, убедил его, что судьба войны была гораздо более неопределенна, чем думали многие, и что Соеди-ненные Штаты могли бы сыграть решающую роль. Впрочем, это подтвердил и Сталин:

«Мощь Германии столь велика, что хотя Россия сможет защи-щаться одна, Великобритании и России вместе будет очень трудно разгромить германскую военную машину. Он сказал, что нанесе-нием поражения Гитлеру, и, возможно, без единого выстрела, -может быть только объявление Соединеннных Штатов о вступле-нии в войну с Германией».

Краткий визит Гопкинса в Москву имел множество послед-ствий и был очень полезен для Рузвельта. Помимо впечатлений и информации о способности Советского Союза к сопротивлению, посланнику президента удалось понять природу советской систе-мы власти, ощутить ее абсолютное сосредоточение в руках Ста-лина. Это должно было серьезно повлиять на реакцию Соединен-ных Штатов. С того момента они осознали, что война будет вестись и будет выиграна благодаря силе коалиции с Советским Со-юзом. Однако с каким Советским Союзом и какое место следует отвести Советскому Союзу в Европе при ликвидации гегемонии Германии?

Следует поразмыслить над постановкой этой проблемы в более широком политическом контексте летом 1941 г., в момент, когда надо было решить, каким образом включить СССР в анти-нацистский союз. Если, с одной стороны, процесс формирования этой новой коалиции подтверждал провал военных и дипломати-ческих планов Гитлера, то, с другой, - сама новая коалиция строилась на неопределенных и неустойчивых основаниях. Со-ветский Союз получил символические обещания помощи, кото-рые в первые дни имели только психологическое значение, почти как стимул к возможно более долгому сопротивлению в неминуе-мо проигранной войне. Затем, постепенно, но вместе с тем доста-точно быстро, эта ситуация изменилась, и СССР стала оказы-ваться помощь в силу его долговременного участия в качестве партнера в новой коалиции, с самых первых шагов подтачивае-мой противоречиями между тремя антигитлеровскими держава-ми. Оборонительная позиция Великобритании содержала явные двусмысленности и была неоднородна из-за противоречивых мо-тиваций, присущих имперской системе. Советская позиция обус-ловливалась двумя моментами: сохраняющейся военной и эконо-

Глава 6. Глобальная война

мической слабостью, которая позволяла сопротивляться Гитлеру, но не разгромить его, как это признавал сам Сталин; и соотно-шением между территориями, оккупированными Советским Со-юзом в 1939-1941 гг., и теми землями, которые западные держа-вы готовы были признать принадлежащими Москве после окон-чания военных действий, то есть в конце войны, начатой ради защиты существования Польши (но, впрочем, не ее территори-альной целостности).

Эти два момента влияли на позицию Рузвельта, который, хотя и афишировал интернационалистские устремления, придавал не меньшее значение проблеме реального сооотношения сил. Подобно тому, как он легитимизировал свою позицию свободной торговли, а по существу, американского превосходства в отноше-нии Великобритании, он должен был занять позицию и в отношении роли Советского Союза. В тот момент, когда сам Сталин признал, что только Соединенные Штаты способны разрешить конфликт и нанести поражение Германии при помощи простой декларации (предположение, даже слишком оптимистичное), он признал глобальное американское превосходство. Какая роль от-водилась Советскому Союзу? Сталин был слишком хитер, чтобы сразу же обсуждать перспективы, открывающиеся в результате поражения Германии. Впрочем, в течение всего 1942 г. было мало попыток обсуждать эту тему. И все же было очевидно, что, если не произойдет неожиданных поворотов, Советский Союз выйдет из войны победителем в качестве державы-гегемона Восточной и Центральной Европы. Помочь Советскому Союзу одер-жать победу означало, следовательно, помочь ему удержать то, что он захватил (почти всегда с помощью дипломатии) за период союза с Германией? Очевидно, что поражение рейха приведет к утрате Германией роли континентальной державы, утрате, кото-рая создаст политический вакуум. Кто его заполнит? После пора-жений 1940 г. трудно было представить, что Франция окажется способной вернуться к замыслам континентальной гегемонии. Не нужно было производить особенно точных расчетов для того, чтобы представить, что помогать СССР выиграть войну означало также способствовать его превращению в наиболее значимую континентальную державу. Это означало заложить основы будущей напряженности, поскольку идея советской гегемонии вызвала бы слишком бурную реакцию в остальной части Европы. Многие источники дают основание полагать, что Рузвельт с самого нача-ла задумывался над этими вопросами и что он не давал на них немедленного ответа, предоставляя ходу военных действий пред-ложить убедительные факты. Таким образом, оставалось неясно,

Часть 2. Вторая мировая война

была ли помощь, сначала обещанная, а затем и предоставленная Советам, предназначена для того, чтобы поддерживать сопротивление самого слабого звена антигитлеровской коалиции или же первым шагом долговременного сотрудничества двух держав, от отношений которых зависело соотношение сил в мире. В руз-вельтовской «отсрочке» содержалось in nuce достаточно мотиваций для того, чтобы породить многие двусмысленности.

6. 2. 5. «АТЛАНТИЧЕСКАЯ ХАРТИЯ»

Рузвельтовский прагматизм еще не породил того, что будет названо Великий Замысел (Grand Design) американской политики, но вдохновил концепцию перестройки глобальных отношений, основанной на более гибких структурах, в центре которых находились Соединенные Штаты в качестве лидера. Сверхдержава in fieri вовлекалась в конфликты, становившиеся глобальными, и постепенно ее руководители (не один человек, как в советском случае, а политико-экономическая элита, сложная по составу, но сплоченная) выдвинули цель создания системы международных отношений, основанных на либерально-демократических принципах. Эти принципы выражались, однако, в формулах, предполагавших институты международного сотрудничества, которые теоретически позволяли другим субъектам мировой экономической системы самостоятельно определять достаточно большие пространства для маневра, хотя и функциональные по отношению к системе экономической и финансовой совместимости и взаимозависимости и поэтому предоставляющие возможности для проявления способности к гибкости и адаптации в зависимости от изменения ситуации. Эта система, способная интегрировать разнообразие различных политических форм, строилась в соответствии с логикой капиталистической системы — она подразумевалась в рузвельтовской концепции - и не требовала, как требовал гитлеровский гегемонизм и затем сталинский интернационализм, монолитного единообразия в соответствии с потребностями державы-гегемона.

Сложность американской политики и потенциальные ориентации, которые в ней угадывались, отразились в так называемой Атлантической хартии. Рузвельт и Черчилль, которые с 1940 г. вели постоянную переписку, пока не имели возможности встретиться лично. Хотя они и были знакомы, их первая и единственная встреча состоялась еще в 1918 г., и только в войну между ними сложилось тесное оперативное сотрудничество, которое, несмотря на трудности и разногласия по отдельным вопросам,

Глава 6. Глобальная война

сыграло столь большую роль в становлении особых взаимоотношений (special relationship) между Англией и Америкой. Своевременность углубленного обмена мнениями ощущали оба политика, и, наконец, случай представился в начале августа, после возвращения Гопкинса из Москвы, когда два государственных деятеля встретились в водах Ньюфаундленда, в Placentia Bay, на крейсере «Аугуста» и в течение четырех дней с 9 по 13 августа имели возможность обсудить как неотложные вопросы, так и глобальные проблемы политического планирования. Что касается неотложного, то наиболее важное соглашение разрешило проблему «сопровождения» конвоев с помощью для Великобритании. Было решено, что американский военный флот будет теперь «сопровождать», а не только «патрулировать» конвои английских или американских кораблей, доставлявших поставки в британские порты. Рузвельт же, напротив, не поддался на давление, которое оказывал Черчилль в пользу проведения более энергичной политики в отношении Японии.