Предисловие к русскому изданию 34 страница

Этот документ стал основополагающим в первой откровенной директиве о массовом уничтожении населения, объявленной Гит-лером на совещании главнокомандующих и самых авторитетных военачальников всех германских вооруженных сил — совещании, ставшем одним из моментов, избранных Гитлером для выдвиже-ния своих лозунгов в ходе войны. Фюрер знал, что не все высшие офицеры были готовы следовать за ним по пути геноцида, кото-рый он намеревался осуществлять, и хотел своими зажигательны-ми лозунгами и своими апелляциями к «столкновению двух ци-вилизаций» зажечь души самых нерешительных и поставить в трудное положение тех, кто, как он знал, враждебно относились к его концепциям войны. Официального текста этой речи не су-ществовало. Но из записок генерала Гальдера следует, что Гитлер сказал:

«Война против России будет носить такой характер, что ее невозможно будет вести рыцарскими методами. Это - борьба между различными идеологиями и расами, и ее придется вести с беспрецедентной жестокостью, беспощадностью и неумолимостью.

Часть 2. Вторая мировая война

Все офицеры должны будут избавиться от своих устаревших идей. Я знаю, что такое ведение войны выходит за пределы вашего понимания, генералы, однако я твердо настаиваю на том, чтобы мои приказы выполнялись без обсуждения. Комиссары представляют идеологию, совершенно противоположную национал-социализму. Поэтому комиссары должны быть уничтожены. Солдаты, нарушившие международные законы, будут прощены... Россия не участвовала в подписании Гаагской конвенции, следовательно, она не имеет никакого права апеллировать к этим законам».

Геринг, получивший должность куратора по экономическим проблемам, связанным с оккупацией восточных территорий, установил, что производство продукции на наиболее плодородных землях, оккупированных немецкими войсками, не должно использоваться для снабжения населения промышленных районов. Рабочих можно обречь на голодную смерть, а основная масса продовольствия должна быть предназначена немцам. В приказе от 23 мая 1941 г. он уточнял:

«Всякая попытка спасти население от смерти из-за недоедания, импортируя излишки продовольствия из черноземной зоны (самой плодородной части Украины) явилась бы ущербом снабжению Европы. Она снизила бы способность Германии удовлетворять свои собственные потребности во время войны и нанесла бы ущерб способности Германии и Европы сопротивляться блокаде. Это должно быть усвоено ясно и недвусмысленно».

Такая концепция военных действий в целом была одновременно распространена на предусмотренное уничтожение коммунистических руководителей и евреев. В преддверии кампании против СССР были сформированы специальные «боевые группы», которые должны были действовать в тылу армии и под руководством высшего командования СС (Schutz Staffel) и полиции. 2 июля Рейнхард Гейдрих, шеф главного управления имперской безопасности, а также глава полиции и службы безопасности (СД) разослал приказы, которые он устно получил от Гиммлера незадолго до начала осуществления «плана Барбаросса». Среди прочего пункт 4-й гласил:

«Казни. Подлежат казни все функционеры Коминтерна (как и все профессиональные коммунистические политики вообще), высшие, средние, мелкие функционеры партии, центральных комитетов, областных комитетов, народные комиссары, евреи, занимающие партийные и государственные должности, и прочие элементы [которые будут сочтены бесполезными]».

Эти приказы касались «низших народов» и евреев. Однако в отношении последних речь шла только о первом шаге непрерывных

Глава 6. Глобальная война

гонений, которые год спустя приведут к принятию декларации об «окончательном решении». В речи 30 января 1942 г. в Берлине Гитлер заявил:

«Нам ясно, что война может закончиться только ликвидацией неарийских народов или иудейства в Европе... Результатом этой войны будет... уничтожение иудейства».

За несколько дней до этого, на печально известной конфе-ренции, состоявшейся в доме № 56-58 по улице Гроссер Ванзее в Берлине, Гейдрих объявил представителям всех заинтересован-ных органов немецкой администрации о необходимости органи-зовать «окончательное решение» еврейского вопроса на всей ев-ропейской территории, где господствуют немцы, открыв таким образом путь к распространению таких операций не только на пограничный район между Россией и Польшей, где было сосре-доточено наибольшее число европейских евреев, но и на весь остальной континент, включая Западную Европу. «Я вижу только одно решение, - заявлял Гитлер, - тотальное уничтожение в случае, если они не уедут добровольно». Таковы были предпо-сылки для создания крупных концентрационнных лагерей, для сосредоточения массы военнопленных и евреев, затем подвергну-тых селективному уничтожению.

Впрочем, категоричность этих намерений с самого начала военных действий получала ежедневные подтверждения. Для того, чтобы покончить с этими душераздирающими цитатами, кото-рые, между тем, дают точную характеристику способу, избранному Гитлером для продолженния войны, достаточно воспроизвести директивы, которые сам фюрер издал через несколько недель после 22 июня, 29 сентября 1941 г. после стольких видимых воен-ных успехов немцев, используя слова, предназначавшиеся для особого случая, а также для города Москвы:

«Фюрер решил стереть Петербург (Ленинград) с лица земли. Дальнейшее существование такого крупного города не представ-ляет никакого интереса после того, как будет уничтожена Советс-кая Россия... Он намеревается окружить этот город и сровнять его с землей при помощи артиллерии и непрерывных воздушных бомбардировок... Любое требование, которое будет исходить от администрации города, должно быть отвергнуто; проблема выживания населения и проблема продовольствия не может и не должна входить в нашу компетенцию. В этой войне за существование мы нисколько не заинтересованы в спасении даже части населения этого крупного города».

В первые недели, последовавшие за 22 июня, ход военных действий, казалось, соответствовал самым оптимистическим ожи-

Часть 2. Вторая мировая война

даниям немцев. В центре была задействована самая сильная группа армий, на этом направлении немецкие войска окружили Белосток и Минск, взяли 350 тыс пленных и 16 июля достигли Смо-ленска, где завязали другое сражение и выиграли его, взяв еще 310 тыс. пленных. 30 июля, когда немецкие войска находились в нескольких десятках километров от Москвы, Гитлер отдал приказ «перейти к обороне», то есть остановить наступление.

Менее яркими были успехи армий, продвигавшихся на север, к Ленинграду, и на юг, на Украине, в направлении Сталинграда и Крыма. На севере немецкие войска, пройдя через территорию Прибалтийских государств, продвигались к Ленинграду, к кото-рому они должны были подойти с юго-запада, в то время как с севера планировался подход финских войск, однако хельсинкское правительство предусмотрительно замедлило их продвижение по территории, утраченной год назад. На юге немецкая армия двига-лась к Днепру и к Клеву, столице Украины.

Разная степень успеха трех армий противоречила директивам, данным Гитлером, согласно которым основной нажим должен был оказываться на флангах. Сложившееся положение требовало решения главной стратегической проблемы, касавшейся выбора направления, на котором в последующие недели следовало скон-центрировать основные операции.

Этот выбор зависел как от настроений в германском военном командовании и политическом руководстве и их концепций, так и от состояния Красной армии. Что касается Советов, то в ре-зультате нападения они сразу же понесли гигантские потери, что, однако, не уничтожило их потенциала и их способности к сопро-тивлению. В момент нападения немцев большая часть советских войск (около 170 дивизий) дислоцировалась на территориях, не-давно приобретенных на западе. К тому же в целом армия должна была залечивать раны, вызванные большими сталинскими чистка-ми 1936-1938 гг., обезглавившими военное командование. Для проведения реорганизации армии в 1940 г. Сталин обратился к генералу Тимошенко, назначенному народным комиссаром обороны и маршалом всего в 45 лет, взамен ветерана Ворошилова, которому позднее было доверено командование северным фрон-том, в то время как командование южным фронтом было поручено маршалу Буденному. В феврале 1941 г. генерал Жуков, успешно сражавшийся в Китае против японцев, был назначен начальни-ком генерального штаба. Эти изменения показывают, что совет-ские вооруженные силы находились в стадии перестройки. Решения Сталина были импровизированными и, в ряде случаев, неадек-ватными, продиктованными необходимостью принятия неотлож-ных мер.

Глава 6. Глобальная война

Впрочем, в области воооружений выявились те же проблемы. По отношению к общему числу танков, достигавшему на бумаге 20 тыс., количество пригодных для ведения войны с немцами со-ставляло незначительный процент. Позднее маршал Конев при-знает, что в самый критический момент, когда немцы приблизи-лись к Москве, Советы располагали только 45 современными танками. Советские военно-воздушные силы в численном выра-жении были самыми крупными в мире. После Мюнхена производство в СССР достигло 800-900 самолетов в месяц. В 1942 г. заводы, переведенные к востоку от Урала, производили 3 тыс. са-молетов в месяц. В 1941 г. советская авиация обладала около

5 тыс. самолетов, а в 1945 г. общая численность их достигла 20 тыс.
боеспособных единиц. Однако в момент немецкого нападения
переход от старого производства к новому был в полном разгаре.
Резервы были ограничены, технология неудовлетворительна. Кро-
ме того, по немецким оценкам, только за один первый день войны
почти 1 500 советских самолетов, находившихся на земле, были
выведены из строя. Военные историки подсчитали, что к концу
августа советская авиация потеряла в общей сложности около 5 тыс.
самолетов, то есть в тот момент у нее больше не было возможности
вести эффективные боевые действия.

Однако Советы оказывали сопротивление прежде всего на-земными силами. Быстрое продвижение немецких бронетанковых войск оставляло в тылу окруженными пленных и беженцев, которые позднее составили силы сопротивления захватчикам. Ре-зервы для этого были неистощимы, хотя и дезорганизованы. Они были плохо вооружены, но вооодушевлены желанием сражаться, которого немцы не ожидали. Пауза, объявленнная Гитлером на центральном фронте, дала Сталину и его генералам первую воз-можность для упорядочения военной ситуации.

Сталин был застигнут нападением немцев врасплох. Хотя воз-растающая напряженность в отношениях между двумя странами должна была встревожить его, а информация, поступавшая в Москву, подтверждала факт сосредоточения немецких войск вдоль советской границы, он отреагировал на первые новости с фронта с недоверием и отчаянием. Когда его проинформировали

06 успехах немцев, достигнутых за первый день войны, он исчез
с политической сцены и удалился на свою дачу в Кунцево, где он
всегда ночевал. С 23 по 30 июня политическое управление стра-
ной отсутствовало. Военные операции проходили под руковод-
ством Ставки, главного штаба верховного главнокомандования
советскими вооруженными силами, созданного 23 июня и вве-
ренного руководству маршала Тимошенко. Вся ответственность

Часть 2. Вторая мировая война

за первые семь дней войны падает на этот орган. Сталин оставал-ся в тени. В период с 25 по 29 июня его имя не упоминалось ни в одной из советских газет. Стаффорд Крипе, бывший тогда бри-танским послом в Москве, и члены английской военной комиссии, поспешившие в Москву, были приняты только Молотовым, хотя необходимо было обсудить темы жизненной важности. Во-енные коммюнике давали неопределенную и неточную информа-цию. Назывались места боев, но не говорилось, на какую глубину продвинулись немцы. В некоторых случаях говорилось даже о победах советских войск.

Естественно, что о таком поведении Сталина велись позднее дискуссии в историографии. У него есть множество интерпрета-ций. Самая простая сводит все к глубокому кризису, который Сталин пережил в те дни в условиях краха его политической дея-тельности, опасности, грозившей его личной власти, и опаснос-ти, нависшей над всей страной. Однако, наряду с этой интерпре-тацией, которая может содержать элементы обоснованности, есть и другие, заставляющие думать о более тонких расчетах. Масштаб катастрофы был очевиден, и Сталин отстранился, поскольку от-ветственность за поражение падала только на тех, кто знал, как ее избежать, то есть на военных. Они, вероятно, смогли бы и, возможно, хотели попытаться осуществить переворот, который лишил бы диктатора власти. Однако именно масштаб катастрофы дискредитировал их еще до того, как они смогли что-либо пред-принять. С другой стороны, ничто не мешает предполагать, что советский диктатор затворился на даче только для того, чтобы су-меть лучше оценить ситуацию и продумать шаги, которые следу-ет совершить. И если даже кто-то и вынашивал планы его от-странения от власти, то ему пришлось от них отказаться, когда Сталин восстановил непосредственный контроль над ситуацией.

Действительно, 30 июня Сталин вернулся в Кремль и с этого дня он полностью взял на себя руководство советским отпором врагу, часто ошибаясь в военном плане, но демонстрируя способность к мобилизации, укреплявшую его позиции перед лицом любых проявлений несогласия военного или политического пла-на и превращавшую его в героя сопротивления. В самом деле, в тот же день он создал Государственный комитет обороны, высший орган управления страной, председателем которого стал он сам. Заместителем председателя был назначен Молотов, другими членами стали Климент Ворошилов, Лаврентий Берия и Георгий Маленков.

3 июля, впервые после нападения немцев, Сталин по радио об-ратился с речью к стране, которая перед лицом катастрофы с не-

Глава 6. Глобальная война

поддельной тревогой ждала из уст своего вождя обнадеживающе-го обращения. Хотя многие и заметили взволнованность и коле-бания в словах Сталина, ему удалось тогда осуществить важную политическую операцию: превратить войну, за которую, после всего, что случилось, сам он нес значительную часть ответствен-ности, в «отечественную» войну по защите всей страны. «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои», -сказал он. Его призыв был обращен ко всем согражданам с тем, чтобы в момент опасности они забыли ошибки и разногласия и «сплотились вокруг партии Ленина–Сталина». Он задал вопрос, не было ли ошибкой заключение пакта с нацистами, но тут же объяснил его с помощью аргумента, который долго будет иметь признание: благодаря этому соглашению Россия выиграла полтора года мира. Он принял «историческое заявление», сделанное тем временем Черчиллем в поддержку совместной борьбы и по-благодарил Соединенные Штаты за предложения помощи. Далее, что более существенно, он признал, что вся страна находится в серьезной опасности, с которой надо бороться повсюду; что не-обходимо подняться на борьбу даже в тылу у немцев, в уже окку-пированных областях (где у него были основания опасаться возникновения сепаратистских движений), что необходимо бороться до последнего: «Наша война за свободу нашего Отечества сольет-ся с борьбой народов Европы и Америки за их независимость и за демократические свободы». Через несколько дней, в середине июля Сталин занял должность министра обороны, а 7 августа -главнокомандующего, заменив на этом посту маршала Тимошен-ко, которому вверялось командование центральной группировкой советских войск.

Итак, преодолев личный кризис (если можно говорить о «лич-ном кризисе»), преодолев момент сомнений и депрессии, Сталин вернул себе центральную роль в советской жизни. 9 июля «Правда» опубликовала статью, в которой вновь зазвучала вера в вождя, возродившаяся в руководстве партии: «Долгие годы жизни Вели-кому Сталину, вдохновителю и организатору наших побед! » Это означало, что самые тяжелые в личном плане дни были преодолены, и что Сталин вновь нашел путь для переформулирования своей политической стратегии, приспособив ее к новой ситуации. Другими словами, поскольку капиталистический мир представ-лялся ему теперь более дифференцированным по сравнению с тем, чем он был до 22 июня, необходимо было адаптироваться к новой ситуации.

Идея создания международной системы, основанной на при-знании большого успеха Германии (против которого следовало

Часть 2. Вторая мировая война

принять в нужный момент своевременные меры, используя, в ча-стности, тактику мирного сосуществования) должна была быть заменена идеей борьбы с целью воспрепятствовать достижению «большого успеха Германии». В этот момент борьба могла пока-заться безнадежной, а победа - невозможной. Однако когда Ста-лин взглянул на мировую перспективу, он увидел контуры сбли-жения в ближайшем будущем с Великобританией и в более отда-ленном - возможного сближения с Соединенными Штатами, которое породит самую сильную в мире военную коалицию. Для всех стран Европы и Америки говорить о свободе и демократии означало освоить лозунги американской пропаганды и настроить-ся на тот же волновой диапазон, что Рузвельт и Черчилль. Это означало представлять себе Германию окруженной внутри евро-пейской крепости и раздавленной глобальной коалицией. В июле 1941 г. такое положение могло показаться только слабой надеж-дой. Однако то, что Сталин смог его предвидеть, стало для него победным стратегическим выбором. То, что он смог добиться от своего народа терпения и упорства, необходимых для сопротивления немецкому натиску означало, что он вступил на путь, ко-торый после победоносного окончания войны сделает Советский Союз сверхдержавой. Сталин проявил, таким образом, свою изощренность в качестве протагониста державной политики.

Стратегические решения, почти в то же самое время приня-тые Гитлером, позднее подтвердили правоту политики Сталина. Все высшее германское командование выступило за продолжение наступления на Москву вопреки директивам фюрера, но в соот-ветствии с принципом, принятым германским генеральным шта-бом, гласившим, что «целью каждой военной операции является уничтожение вооруженной силы противника». Из этого принци-па вытекала необходимость похода на Москву для разрушения жизненно важного центра сопротивления Советов.

6. 1. 3. НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ЗАХВАТ МОСКВЫ

Действительно, самой важной целью до наступления зимы, считал Гитлер, был захват не Москвы, а Крыма и угольно-индус-триального Донецкого бассейна, а также прекращение поставок нефти с Кавказа. На севере необходимо было завершить окруже-ние Ленинграда. Тем, кто отстаивал тезис о необходимости на-ступления на Москву, фюрер ответил, что, возможно, они и были правы с чисто военной точки зрения, но что в войне должны учи-тываться также экономические аспекты, а они диктовали перво-степенную роль операций на южном фронте. Никто из немецких генералов не набрался мужества опровергнуть эти установки.

Глава 6. Глобальная война

Таким образом, полемика по вопросам стратегии, остановившая на несколько недель наступление немцев, завершилась тор-жеством тезиса, отдававшего приоритет южному фронту. Наступ-ление немецких армий на южном фронте началось немедленно. 19 сентября Клев был захвачен с быстротой, превзошедшей ожида-ния, и 26-го сражение закончилось окружением и сдачей в плен 650 тыс. русских. Это был грандиозный тактический успех, но он означал также и поворотный пункт войны в России. Действитель-но, завоевав Украину, Гитлер отдал приказ о том, чтобы в начале октября началось наступление на Москву и Ленинград. С самого начала наступление было триумфальным: немцы подошли к совет-ской столице на расстояние меньше, чем 100 км. Однако неожи-данная смена погоды превратила дороги в непроходимую грязь, а затем - в лед. Наступление замедлилось.

Сопротивление русских нарастало, и, хотя 24 ноября немцы достигли Истры, расположенной всего в 40 км от Москвы, а не-много позднее отдельным подразделениям удалось приблизиться даже на расстояние меньше 20 км от центра города, на тот мо-мент всякое дальнейшее наступление было немыслимо. 8 декабря Гитлер отдал приказ о приостановке наступательных операций. На юге немцы также потерпели первые поражения, а на севере блокада Ленинграда встретила непреодолимое сопротивление. Возможность поразить врага в сердце с военной точки зрения была потеряна навсегда. За картиной очевидной военной победы начали проступать признаки трудностей, которые на следующий год радикально изменят судьбы войны. Сопротивление в тылу немецкого фронта становилось все более ожесточенным, и против него, поддержанного в 1942 г. силами парашютных десантов регулярной Красной армии, Гитлер должен был использовать значительную часть своих войск. Блокада Ленинграда вызвала тяжелейшие последствия для населения, однако закончилась по-ражением, поскольку, несмотря на трудности, русским удалось доставлять военные подкрепления и продовольственную помощь населению, истощенному голодом и страданиями, с помощью колонн грузовиков, передвигавшихся по льду замерзшего Ладож-ского озера.

С наступлением весны, в мае 1942 г., Гитлеру не удалось больше осуществить фронтальное наступление против Москвы; впрочем, его стратегический выбор был в этот момент, как ни-когда, направлен на южный фронт. Здесь завершалась оккупация Украины и Крыма, а летом были развернуты два крупных на-ступления - в направлении Кавказа, которого немцам удалось достичь, и в направлении Сталинграда (сейчас - Волгоград). Это

Часть 2. Вторая мировая война

был один из наиболее важных стратегических пунктов южного фронта, на границе между европейской и азиатской Россией, узел речных и железнодорожных коммуникаций, промышленный и торговый город, контроль над которым представлялся решаю-щим для исхода борьбы. Немцы вышли на подступы к Сталин-граду 17 июля, а через несколько дней они начали сражение с целью окружить и захватить город. Это было начало длительной битвы, которая решила в России военный исход войны. Действи-тельно, в Сталинграде немцы достигли предела своего продвиже-ния. После этого война превратилась в чередование наступатель-ных и оборонительных схваток, вплоть до того момента, когда она, начиная с февраля 1943 г., обернулась катастрофическим от-ступлением немцев.

6. 1. 4. НЕУЧАСТИЕ ЯПОНИИ

Тем временем, вопрос о русской кампании в постановке Гит-лером потерпел ощутимое поражение также и в дипломатической сфере. «План Барбаросса» должен был сопровождаться полити-ческой поддержкой, а затем и военным участием Японии, кото-рое вынудило бы Советы к войне на два фронта. Переговоры по этой проблеме длились уже долго, но ни одна из сторон не спе-шила их завершить. В начале июня 1941 г. задача, отводившаяся немецкой дипломатией Японии, состояла, прежде всего, в том, что предусматривалось Тройственным пактом: предотвращение вступления в войну Соединенных Штатов и возможность экспан-сии в южной части Тихого океана.

Только после нападения на Советский Союз немцы сменили тон. 1 июля Риббентроп телеграфировал японскому министру иностранных дел Мацуоке, главному поборнику политики со-трудничества с Германией в Токио, чтобы тот добился немедлен-ного вступления Японии в войну: захватив Владивосток, японс-кие войска должны были быстро продвинуться в глубь террито-рии и на полпути соединиться с немцами до того, как зима пара-лизует военные действия. Когда Гитлер позднее, в середине июля решил, что он уже одержал победу над Советским Союзом и на-чал политику морского перевооружения, целью которого было будущее нападение на Соединенные Штаты, неотложность про-яснения позиции Японии стала еще более ощутимой. Позиции «надзора» за США, присутствовавшей до того момента в концеп-ции Гитлера и возложенной на Тройственный пакт, было уже не-достаточно. Япония должна была также готовиться к схватке с американцами, а для этого она должна была иметь гарантии от опасности формирования англо-советско-американского блока.

Глава 6. Глобальная война

В составе японского правительства было немало сторонников германских предложений, таких, как, например, министр внутрен-них дел Хиранума, ярый антикоммунист, который даже вышел из правительства, когда в 1939 г. Германия, в нарушение статьи 1 «Антикоминтерновского пакта» подписала пакт о ненападении с СССР. На таких же позициях стояли армейские руководители, в то время как представители командования флотом и авиацией колебались или же враждебно относились к изменению курса на экспансию в направлении Китая и Индокитая.

В действительности, как показывают недавние исследования, ключ к разрешению ситуации заключался в степени успеха Гер-мании. Если бы немцы продемонстрировали, что они действи-тельно способны захватить Москву и уничтожить Советы, то тог-да японцы вмешались бы в конфликт. Поэтому в начале июля войска в Маньчжурии были ощутимо усилены в преддверии воз-можного нападения на Советский Союз. Но когда японцы осоз-нали, что с середины июля немцы практически остановились у ворот Москвы, то начались колебания. Японский генеральный штаб пришел к выводу, что вермахт мог бы, вероятно, захватить советскую столицу к концу 1942 г., но это вовсе не решило бы исход войны, поскольку у Сталина не было никакой причины ка-питулировать.

В этих обстоятельствах было принято решение вновь начать продвижение в Юго-Восточную Азию, и 24 июля, с согласия пра-вительства Виши, японцы послали контингент из 40 тыс. человек в Сайгон, завершив оккупацию Индокитая. За несколько дней до этого принц Коноэ сформировал новое, отличавшееся от прежне-го правительство, в которое Мацуока не вошел. В начале августа новый министр иностранных дел Тойода обещал советскому послу придерживаться Договора о нейтралитете, подписанного 13 апре-ля 1941 г. Наконец, 9 августа японское командование оконча-тельно решило не вмешиваться в германо-советский конфликт вплоть до конца 1941 г. Японцы готовились определить свою по-литику в отношении Соединенных Штатов и намеревались убе-диться сами, а не со слов безумного Гитлера, что Советы не будут являться препятствием. Немцы были проинформированы об этом решении лишь в начале октября, когда они собирались начать бессмысленное зимнее наступление на Москву. Между тем, Япо-ния решила продолжать свою «параллельную политику», расмат-ривая Юго-Восточную Азию как зону экспансии, а Китай - как подконтрольную территорию.

В Москве, благодаря информации Рихарда Зорге, доверенного лица германского посла в Токио, и одновременно ветерана совет-

Часть 2. Вторая мировая война

ской разведки, эти ориентации были, конечно, известны, и хотя они и могли оставлять сомнения об окончательных намерениях Японии, все же позволяли Сталину направлять свои ресурсы на запад, не слишком беспокоясь о восточном направлении. Диви-зии, расположенные в Монголии, и спешно переброшенные осе-нью 1941 г. на защиту Москвы, стали тому подтверждением. Амбициозная гитлеровская стратегия не достигла, следовательно, обеих целей, которые она себе поставила. Это еще не было пора-жением, но, являлось, по меньшей мере, первым жестоким уда-ром в сфере глобальных международных отношений. События продемонстрировали, что гитлеровские замыслы столкнулись уже с внешними барьерами, гораздо более неприступными, чем те, которые немецким войскам приходилось преодолевать до сих пор.

6. 2. Отношения между англо-американскими союзниками и Советами. Закон о ленд-лизе

6. 2. 1. ДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ «ПЛАНА БАРБАРОССА»

С 1917 по 1939 г. и даже с 1939 по 1941 гг. большевизм являл-ся для большей части британских консерваторов и, конечно, для правителей страны бесспорным противником, с которым следо-вало вести борьбу. Отдельные периоды нормализации отношений не изменили общей направленности международной политики, состоявшей в том, чтобы бороться с влиянием Советов и воздей-ствием коммунистической пропаганды, противостоять советской сфере влияния и сдерживать ее. В долгосрочной перспективе развития политического процесса эти различия могли лишь углу-биться, за исключением разве что ситуации, при которой произошли бы радикальные изменения в советской международной политике или же радикальные трансформации с точки зрения со-отношения сил внутри Британии. Последние были невозможны, поскольку лейбористская партия, хотя и связывала себя с про-граммой глубоких социальных реформ, была еще меньше, чем консерваторы, расположена к согласию с тоталитарными метода-ми сталинизма, а в экономическом плане представляла соци-альные реформы не как разрушение рыночной экономики, но как ее приспособление к новым потребностям людей.

Примерно так же выглядело бы описание ситуации с Соединен-ными Штатами, которые даже официально признали Советский Союз только в 1933 г. и после этого не поддерживали особенно заметных отношений с московским правительством. Реформистские

Глава 6. Глобальная война

цели рузвельтовского «Нового курса» не имели ничего общего со сталинским планированием. Кроме того, Соединенные Штаты, преодолев критический момент великого экономического кризи-са, готовились стать доминирующим субъектом международной финансовой, торговой и производственной системы, то есть как бы опорой рыночной экономической системы мира. В этом плане в большей степени, чем прагматичные инициативы президента, были значимы концепции госсекретаря Кордуэлла Хэлла, твердо-го сторонника политики полной либерализации международной торговли, в высшей степени функциональной по отношению к замыслам восстановления Соединенными Штатами их мирового экономического господства.

В такой обстановке «исключительность» Гитлера представля-лась до 1939 г. - пока он оставался в пределах, допускаемых Ве-ликобританией, а, следовательно, Соединенными Штатами, ви-девшими в Лондоне своего главного европейского партнера -незначительным поводом для беспокойства. Только начиная с летних месяцев 1939 г. гитлеровская «исключительность» транс-формировалась для них в опасную ересь. Последняя имела двой-ной смысл: связанный союзом с Советами (решение, принятое в ущерб длительным переговорам по поводу дипломатического уре-гулирования с западными державами), и с импульсом к развязыва-нию войны, к которой стремился нацистский диктатор, ослеплен-ный своим догматизмом и убежденностью в том, что он должен максимально утвердить гегемонию Германии в Европе и в мире.