Предисловие к русскому изданию 30 страница

Однако больше всего дуче был обеспокоен отношениями меж-ду Германией и Советским Союзом, что сыграло значительную роль в определении итальянской позиции «неучастия», и что продолжало оказывать влияние на стратегические оценки Муссо-лини относительно будущего итальянской экспансии, которую он считал все еще возможной благодаря войне, хотя теперь и затруд-ненной русским давлением на Балканы.

То, каким образом итальянцы отнеслись к «зимней войне», выступив, вопреки ожиданиям и намерениям Муссолини, в под-держку маленького финского народа, было признаком недоверия к Берлину, достигшего в конце 1939 - начале 1940 г. своего апо-гея. Итальянская сторона отвергала пропаганду Коминтерна в поддержку германо-советского соглашения, направленную против «буржуазных» государств. 16 декабря граф Чиано, пытавшийся в тот момент наметить отрыв Италии от Германии в антисоветских целях, произнес речь в палате фаши и корпораций, которая, как пишет Андре, «обозначила один из наиболее важных моментов в истории итальянского «неучастия» и представляла собой, без со-мнения, апогей усилий фашистского министра иностранных дел по углублению разногласий с Берлином до такой степени, кото-рая сделала бы невозможным или, по крайней мере, крайне сложным вступление Италии в войну на стороне Германии».

Речь Чиано лишь воспроизводило хронику последнего перио-да итало-германских отношений, от предварительных перегово-ров по подготовке «Стального пакта» до самых последних собы-тий. Кроме того, он опустил всякую критику западных держав и ясно выявил свою антисоветскую ориентацию.

В русле логики этой речи, произведшей глубокое впечатле-ние, но также вызвавшей «яростную» реакцию фон Риббентропа, находилась и последовавшая затем еще более важная итальянская инициатива - письмо, которое Муссолини направил Гитлеру

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

5 января 1940 г. Это письмо прерывало период четырехмесячного молчания и содержало длинное и подробное изложение итальян-ских концепций. Хотя Муссолини и подтверждал намерение дей-ствовать «в рамках союзнического пакта», аргументация, которая развивалась в письме, демонстрировала, что Италия действует за пределами союза.

Муссолини остановился, прежде всего, на двух моментах: не-возможности полной победы над Великобританией и последствиях дальнейшего сближения между Германией и Советским Союзом. В отношении первого момента Муссолини основывался на аксио-ме, в соответствии с которой было бы наивно полагать, что Соеди-ненные Штаты будут пассивно присутствовать при «полном по-ражении демократий». В отношении второго момента Муссолини похвалялся пониманием тактических причин нацистско-совет-ского пакта, замечая при этом: «В Польше и на Балтике Россия без единого выстрела больше всех выиграла от войны». В этой ситуации как можно было принести в жертву антисемитские и антибольшевистские принципы, изначально присущие нацизму, не отвергая ценностей, за которые боролись в течение двадцати лет? «4 месяца назад Россия была врагом номер один; она не может стать и не является другом номер один».

Письмо представляло собой открытый призыв не возобнов-лять крупномасштабных военных действий и сделать возможным итальянское посредничество, которое в новой ситуации будет иметь успех. Несмотря на то, что аргументация дуче стала в Бер-лине предметом внимательного изучения, ответ задержался на-долго - до 10 марта 1940 г. Он был дан лишь через несколько дней после того, как Гитлер уже отдал приказ о нападении на Данию и Норвегию, положив начало военным операциям, кото-рые потом без перерыва будут продолжаться на Западе - против Голландии, Бельгии и Франции. Следовательно, если Муссолини хотел предоставить Гитлеру возможность и канал для возобновле-ния дипломатического посредничества, то действия Гитлера, в еще большей степени, чем слова, свидетельствовали, что такая цель была чужда ему еще до того, как приобрела более конкретные очертания. Более того, тон ответа фюрера означал настоящий по-ворот в столь дружеских отношениях двух диктаторов. В самом деле, Гитлер впервые обратил внимание Муссолини на суровую реальность новой ситуации, на вред позиции Италии и на опасно-сти, с которыми ей придется столкнуться в дальнейшем. Гитлер обстоятельно опроверг аргументацию Муссолини. Он отверг упре-ки в преждевременности войны, не выдвигая при этом аргумента о непредвиденной реакции франко-британского блока, а утверждая

Часть 2. Вторая мировая война

свое мнение, что Великобритания уже решила до конца бороться с диктаторскими режимами. Поэтому немцам необходимо использовать благоприятный момент, связанный с наличием у них более совершенной военной подготовки. Что касается Советского Союза, то Гитлер утверждал, что идеологический вопрос следова-ло временно отложить. Необходимо посмотреть на результаты экономического сотрудничества, которое уже приносит серьезные плоды, и будет приносить их в будущем. Следовало также учиты-вать, что советский режим утратил черты пламенного поборника коммунизма и вновь приобрел характер русского национализма, с которым Германия много раз эффективно сотрудничала. Ни один из тезисов Муссолини не был принят, и, более того, немецкий диктатор поставил дуче перед альтернативой, не оставлявшей ме-ста для надежд. В самом деле, проблема состояла не в том, чтобы перестроить союзы, поскольку Гитлер, несмотря на сомнения Муссолини, был уверен в победе, а в том, чтобы выбрать, нахо-диться ли бок о бок с победителем или же отдалиться от него и быть враждебным ему.

Немецкий диктатор изложил это без всяких двусмысленностей: «Думаю, что по одному вопросу не может быть никакого сомне-ния: исход этой войны решает также и будущее Италии! Если это будущее рассматривается Вашей страной только как увековечива-ние существования в качестве европейского государства со скром-ными претензиями, то тогда я ошибался. Но если будущее рассматривать по меркам гарантии для существования итальянского народа с исторической, геополитической и моральной точек зре-ния, то есть в соответствии с потребностями, связанными с правом Вашего народа на жизнь, то те же враги, которые сегодня воюют с Германией, будут и вашими противниками».

«Я верю, - продолжал Гитлер угрожающим тоном пророка, -что судьба вынудит нас, рано или поздно, сражаться вместе». Ко-ротко говоря, Гитлер написал тогда Муссолини, что его простран-ство для выбора уже сократилось до предела: или с Германией-по-бедительницей на немецких условиях или сведение роли Италии к второстепенной в качестве «европейского государства со скром-ными претензиями». Державная политика Муссолини потерпела неудачу именно в тот момент, когда волею обстоятельств он был вынужден принять самое трудное решение во всей его внешней политике.

Письмо Гитлера было вручено лично Муссолини 10 марта 1940 г. фон Риббентропом, сопроводившим написанное убедитель-ной военной и дипломатической аргументацией. Действительно, Риббентроп добавил, что решимость фюрера остается неизменной

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

и что война до победного конца с западными державами - неизбежна: «Фюрер не верит в возможность мира [... ], он решился разбить стремление противников приносить бедствия, и поэтому нападет на Францию и Англию в момент, который сочтет своевременным». Относительно исхода схватки нет сомнений: Франция будет побеждена до начала осени, а англичане останутся на континенте только в качестве «военнопленных». Поэтому любые попытки посредничества не имеют смысла. Необходимо делать ставку на победу Германии и на сохранение роли Италии в Европе рядом с победоносной Германией или же выбрать нейтралитет, внешне солидарный, но по сути - враждебный. Необходимо решать, стать ли вторыми в Европе при господстве нацизма, или нейтральными и маргинальными из-за невыполнения «Стального пакта».

5. 4. 3. ВСТУПЛЕНИЕ ИТАЛИИ В ВОЙНУ

Язык Гитлера и фон Риббентропа был весьма вычурным и являлся способом представления совершенно фальсифицированной реальности. Однако масштаб военных успехов и уверенность в способности быстро сломить сопротивление французов придавали аргументации Гитлера весьма убедительную силу. 18 марта он встретился с Муссолини в Бреннере и повторил ему свою «лекцию». Судьба Италии была уже неразрывно связана с судьбой Германии: или обе будут победительницами или - побежденными. Единственной дипломатической операцией, которую попытался тогда спланировать Муссолини, была попытка привлечь Гитлера к защите интересов Италии на Балканах. Однако Гитлера не удалось заинтересовать этой проблемой. Германия и Россия в экономическом отношении дополняли друг друга, и поэтому фюрер заявил о решимости «сохранять в будущем навсегда» дружественные отношения с этой страной. В тот момент, до начала военных действий против Дании и Норвегии, оптимисты (или пессимисты, в зависимости от точки зрения) могли еще строить иллюзии относительно того, что за нацистским порывом скрывалось лишь бахвальство. Последние события, однако, наводили на мысль, что Муссолини уже оставил всякую надежду на компромиссный мир и начал готовиться к войне - почти наверняка бок о бок с Германией, хотя и с некоторыми мысленными оговорками относительно эффективного ведения военных действий.

В последующие недели завершились самые последние попытки ограничить масштаб столкновения. Рузвельт послал в Европу заместителя госсекретаря Сэмнера Уэллеса с миссией осуществления

Часть 2. Вторая мировая война

зондажа в Риме и в Берлине, не имевшей никаких существенных результатов. Накануне возобновления военных действий на Западе в Рим прибыл Майрон Тэйлор, личный представитель Рузвельта при папе Пие XII. Он также, по договоренности с понтификом, попытался оказать сильный нажим на Муссолини. Дуче, однако, в этот момент следовал по своему пути, не обращая внимания даже на запоздалые предложения о сближении со стороны Фран-ции и мог лишь подчиняться германской инициативе. 31 марта он подготовил «секретнейшую памятную записку», в которой, под-тверждая, что предпочтительной целью для Италии остается ком-промиссный мир, утверждал:

«Италия не может остаться нейтральной на весь период войны, не отказавшись от своей роли, не дискредитировав себя, не сведя себя до уровня Швейцарии, умноженной на десять. Проблема со-стоит, следовательно, не в том, чтобы знать, вступит ли Италия в войну; речь идет только о том, чтобы знать, когда это произойдет и как; речь идет о том, чтобы, сохранив честь и достоинство, как можно дольше оттянуть момент нашего вступления в войну».

Когда начались военные действия, и были захвачены Нидер-ланды, Бельгия и Франция, стало ясно, что Муссолини оказался в драматической ситуации - перед необходимостью быстро при-нять решение о том, что он надеялся «отложить на возможно бо-лее длительный срок». Вся конструкция фашистской внешней политики была поставлена в зависимость от этого решения. Мус-солини надеялся, что серьезное сопротивление французов поможет ему выйти из затруднительной ситуации. Но вскоре стало очевид-но, что Франция не может противостоять напору немецкого на-ступления и что, следовательно, в континентальной Европе оста-лась единственным нейтральным государством Италия, союзница нацистской Германии. К тому же в Италии, как было известно, имелись антигерманские течения, не ускользавшие от внимания нацистов.

В этот момент Муссолини пришлось принять решение, став-шее уже неизбежным. 26 мая он сообщил военачальникам, что Италия вступит в войну в начале следующего месяца, вероятно, 5 июня. О краткой отсрочке попросил Гитлер. 10 июня Муссолини пригласил французского и британского послов для того, чтобы сообщить им о решении Италии. Сразу же после этого он обра-тился к толпе, собравшейся на площади Венеции, стремясь своей эмоциональной риторикой вызвать энтузиазм, который, по сути, был лишь поверхностным. За тонкой оболочкой надежды на победу скрывался страх, связанный с последствиями войны, кото-рая для Франции вскоре закончится, в то время как Италия будет

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

сражаться на других фронтах. Действительно, после заключения итало-французского перемирия 24 июня война продолжилась с Великобританией.

В данной связи следует отметить, что вступление Италии в конфликт привело к первому значительному увеличению протя-женности фронтов, которые до того дня были ограничены территориями, прилежащими к Германии. То обстоятельство, что Италия являлась колониальной империей, расширяло границы столкновения до Балканского полуострова, Восточного Среди-земноморья и Африки. Поскольку Италия господствовала над Албанией, то с этого момента и Албания оказалась вовлеченной в войну, — не с соседними странами, а с далеким противником. Тем не менее, это был первый шаг в расширении конфликта на Балканы с перспективой его углубления. В Восточном Средизем-номорье обладание Додеканесом теоретически позволяло Италии угрожать британским позициям, хотя архипелаг и не был превра-щен в настоящую военную базу.

Более важными оказались последствия, прямые и косвенные, для Африки. Итальянские владения в Восточной Африке (Эфиопия, Эритрея и Сомали) были окружены британскими и фран-цузскими колониями. Поэтому ситуация в Итальянской Восточной Африке заранее предопределялась трудностями коммуникаций, неизбежно осуществлявшихся через Суэц и Гибралтар, которые находились под британским контролем. Иной была ситуация в Ливии, граничившей на западе и на юге с колониями Франции, находившейся в кризисе. От них в краткосрочной перспективе не должно было исходить никакой опасности. Однако на востоке Ливия соседствовала с Египтом, теоретически нейтральным, одна-ко связанным с Великобританией договором 1936 г., позволявшим англичанам вести там военные действия. Таким образом, открыва-лось два фронта: Восточно-африканский, где судьба итальянских войск была предрешена (исключая случай появления каких-либо непредвиденных обстоятельств), и фронт между Египтом и Ливи-ей, которому в течение длительного времени суждено будет играть центральную роль в итальянской войне и в борьбе за превосходство в Средиземноморье.

Однако, вероятно, более важными, чем военные, были сред-несрочные и долгосрочные политические последствия, к которым привел конфликт. В самом деле, он выдвинул на первый план яв-ления и проблемы, остававшиеся до того момента латентными, поскольку заставил коренные народы в странах, уже охваченных влиятельными движениями за независимость, занять позицию в отношении своих естественных врагов, то есть колониальных

Часть 2. Вторая мировая война

правительств, не вставая в то же время на сторону режимов, ко-торые, конечно, не могли похвастаться незапятнанной репутаци-ей сторонников деколонизации в прошлом (например, Италия, жестоко подавляла после Первой мировой войны движение за независимость Ливии или только что воевала с Эфиопией, одним из двух существовавших тогда независимых африканских госу-дарств - это была последняя колониальная война в прошлом; или же Германия, внутри которой - хотя она и действовала вов-не с целью пробудить и оживить антибританский национализм во всем колониальном мире — доминировали политические силы, в чьей приверженности праву на самоопределение обоснованно заставляли сомневаться события). Иными словами, хотя военное значение вступления Италии в войну и было весьма ограничен-ным, последствия решения Муссолини повлекли за собой в коло-ниальном мире цепь изменений, которые уже невозможно было остановить вплоть до середины 70-х годов.

5. 4. 4. КАПИТУЛЯЦИЯ ФРАНЦИИ

Просьба французов о перемирии была передана немцам через посредничество Испании. 16 июня Бодуэн обратился к послу Франко Лекерика с просьбой узнать об условиях, которые немцы выдвинут в обмен на прекращение военных действий. Аналогич-ное послание было отправлено на следующий день через Ватикан в Италию. Почти в то же самое время, 18 июня Гитлер и Муссо-лини встретились в Мюнхене, и договорились, что прекращение военных действий может состояться только в том случае, если Франция согласует условия перемирия не только с Германией, но также с Италией.

Решения французского правительства диктовались драмати-ческой неизбежностью военного поражения и страхом, что не-мецкие войска могут продвинуться даже до Бордо, где укрылось правительство, еще до того, как будет согласован вопрос о пре-кращении военных действий. Речь шла о нелегких решениях, по-скольку пока сохранялась точка зрения, согласно которой следо-вало покинуть территорию метрополии и перебраться в Алжир (даже рискуя подвергнуться нападению Испании, связанной со странами «Оси») для того, чтобы продолжить там войну. Парал-лельно с этой точкой зрения, которую поддерживал Рейно до и после своей отставки, вставала проблема судьбы французского флота. Немцы в любом случае попытались бы завладеть им или, по меньшей мере, нейтрализовать его, однако у французской сто-роны существовал четкий план, направленный на то, чтобы флот

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

не попал в руки немцев. Во-первых, флот играл слишком боль-шую роль для осуществления контроля над морями, и возмож-ность его перехода к немцам беспокоила как англичан, так и тех же американцев. Вашингтонское правительство дошло даже до угроз относительно того, что если французское правительство не примет необходимых мер, чтобы воспрепятствовать такой возможности, то «оно окончательно утратит дружбу и солидарность Соединенных Штатов». Впрочем, министр военно-морского фло-та адмирал Дарлан, действовавший в соответствии с собственной независимой логикой, уже давно принял необходимые меры для того, чтобы помешать внезапному нападению немцев и действо-вать, в случае необходимости, даже и против воли правительства, которое, впрочем, во время последнего визита британцев в Бордо 19 июня выработало такую же договоренность с англичанами.

Эти две проблемы (проблема флота и перемирия с Италией) составляли, следовательно, наиболее сложные моменты капитуля-ции и без того представлявшейся нелегкой. С опозданием на не-сколько дней были сформированы две делегации. Французы по-лучили инструкции прервать переговоры в том случае, если будет потребована выдача флота, оккупация заморских территорий Франции и оккупация всей территории французской метропо-лии. Немцы готовились диктовать свои жесткие, но не чрезвычайно суровые условия на встрече, состоявшейся 21 июня. Симво-лично, что Гитлер захотел, чтобы она проходила в Компьенском лесу, где маршал Фош в 1918 г. в знаменитом железнодорожном вагоне на станции Ретонд вручил условия перемирия немцам. Гитлер и главные нацистские деятели приняли участие в первой части работы, а фюрер закончил свое выступление утверждением, что Германия не намеревается занимать жестокую позицию в от-ношении поверженного врага. Затем переговоры продолжились под руководством генерала фон Кейтеля от немцев и генерала Хюнтцигера от французов. Обсуждались 24 статьи немецких пред-ложений; Хюнтцигеру они показались местами двусмысленными, но не неприемлемыми. Настоящим препятствием стало требование синхронности с итальянским перемирием.

На совещании 22 июня в Бордо французское правительство обсудило принципиальные вопросы. Оно попыталось добиться некоторых изменений в отношении флота, хотя немцы не требо-вали его сдачи, но лишь сосредоточения в определенных портах. Кроме того, оно пыталось выдвинуть требование о невыдаче во-енных преступников, а также избежать привязки франко-герман-ского перемирия к перемирию с Италией. Ни одно из этих тре-бований не было принято, хотя атмосфера переговоров почти ни

Часть 2. Вторая мировая война

разу не обострялась так, как можно было бы ожидать, учитывая военные обстоятельства.

В Бордо правительство сочло, что идея продолжать сопротив-ление, переместившись в Алжир, неосуществима из-за военной слабости французов в Северной Африке. В тот же день 22 июня, вечером перемирие было подписано. Оно предусматривало, что немцы оккупируют всю северную и западную Фоанцию, включая Атлантическое побережье вплоть до Луары, с городами Пуатье и Тур. Однако Савойя, Лион и вся южная Франция оставались под властью французского правительства (перенесшего свою резиден-цию в курортный городок Виши), которое в этой зоне могло рас-полагать собственными вооруженными силами численностью до 120 тыс. человек. Политические эмигранты, находившиеся во Франции, должны были быть переданы немцам, а немецкие во-еннопленные возвращены немедленно, в то время как французс-кие - только после заключения мирного договора. Флот должен был сосредоточиться в указанных портах и только после войны возвращен Франции. Для гарантирования выполнения соглашений создавалась комиссия по перемирию, состоявшая из одних немцев, при которой, однако, французы могли иметь свою делегацию. Ничего не говорилось о будущем ни Франции, ни ее заморских территорий. В этом выражалась двойственность гитлеровской по-литики, предусматривавшей расплату за унизительное поражение, понесенное французами, однако достаточно гибкой для того, что-бы понять, что при определенных условиях Франция смогла бы внести вклад в порядок, который нацисты хотели установить в Европе, заменив при случае как Италию, так и Советский Союз.

Оставался вопрос о перемирии с Италией. Французское пра-вительство должно было смириться с унижением, объявив себя проигравшим войну, которая состояла лишь из немногих пригра-ничных столкновений. Впрочем, Муссолини испытал сильное давление немцев с тем, чтобы требования к Франции не содержа-ли неприемлемых условий. Переговоры прошли в Риме, на вилле Инчиза, 23 июня и закончились в тот же день. Итальянские тре-бования, в целом скромные, ограничились оккупацией несколь-ких участков территории вдоль альпийской гряды и демилитари-зацией 50-километровой пограничной зоны как на территории метрополии, так и на границе между Ливией и африканскими колониями Франции, а также предоставлением Италии права ис-пользовать порт Джибути и железную дорогу Джибути–Адис-Абеба в Итальянской Восточной Африке.

Перемирие было подписано 24 июня и вступило в силу в ночь с 24 на 25. С того момента военные действия во Франции

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

прекратились и сразу же начал осуществляться сложный комплекс дипломатических инициатив (в противоположном направленнии) с использованием тех возможностей для маневра, которые пере-мирие с Германией оставляло уцелевшему французскому прави-тельству. Это была не безоговорочная капитуляция, а перемирие, которое могло стать прелюдией как к миру, так и к событиям, о которых в тот момент нельзя было и помыслить.

5. 4. 5. ФРАНЦИЯ ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ: МЕЖДУ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ ВИШИ И ДЕ ГОЛЛЕМ

Накануне войны Франция была второй колониальной держа-вой в мире. Ее владения в виде колоний и протекторатов занимали обширные территории прежде всего в Африке (Алжир, Марокко, Тунис, Французская Западная Африка, Экваториальная Африка, Того, Камерун, Французское Конго, Французское Сомали, Мада-гаскар), в Азии (Индокитай и ряд архипелагов в Тихом океане), на Ближнем Востоке (мандаты в Сирии и Ливане). Кроме того, она имела несколько колоний на американском континенте, мень-ших по площади, но, конечно, не менее важных для глобальной концепции французского империализма. В тот момент, когда французское правительство, хотя и не прекратившее свое суще-ствование, было раздавлено военным поражением, проблемы юридического характера не возникали, поскольку существовала формальная преемственность между Третьей республикой и ви-шистской Францией (хотя эти два государственных образования и разделяла глубокая политическая пропасть), однако, с точки зрения политической, проблемы были огромные и они очень бы-стро усугублялись с развитием событий.

Главным в происшедших для Франции ситуации было то, что несколько дней спустя, когда стали ясны последствия вступления Италии в войну для колониального мира, в других, обширней-ших частях мира был услышан отзвук европейских событий, и масштаб конфликта расширился до всемирного еще до того, как события 1941 г. придали этому явлению законченный смысл. Те-оретически французские колонии находились в состоянии войны с Германией и, следовательно, должны были выполнять решения, касающиеся перемирия. Однако то, что за немногие недели французская держава потерпела в Европе крах, не могло, конеч-но, остаться без последствий для империи. За исключением аме-риканских колоний, основательно включенных в американскую систему (хотя французские военные, дислоцированные в этом ре-гионе, подчинялись вишистскому правительству), и еще не затро-

Часть 2. Вторая мировая война

нутых (или почти не затронутых) стремлением к независимости, вся остальная часть империи была озабочена главным вопросом -о характере связи между ней и Францией в будущем, о том, уце-леет ли эта связь, и об облике метрополии, о сохранении верности которой идет речь. Если в Африке южнее Сахары эта тема ощу-щалась лишь отдаленно, то она приобретала, напротив, ключевое значение для территорий, имевших выход к Средиземноморью. В Тунисе, Марокко, Сирии и Ливане, где традиционные полити-ческие силы выжили благодаря либо соглашениям о протектора-те, либо соглашениям о мандатах, проходили весьма сложные процессы. Выявилась одна тенденция - к солидарности с Виши с тем, чтобы оказаться под защитой от последствий войны, кото-рую Испания, союзница «оси» могла начать из Испанского Ма-рокко. Противоположная тенденция, в особенности в Сирии и в Ливане, где влияние движения Сопротивления во главе с Шар-лем де Голлем стало преобладающим начиная с 1941 г., - к пре-вращению колоний в реальную отправную точку для возрожде-ния Франции. А это могло произойти только если подаст пример Алжир, где многочисленное французское население могло бы возглавить и мобилизовать силы, достаточные для восстания. На-конец, и, прежде всего, слабость, продемонстрированная Фран-цией, стала своего рода поводом к размышлениям и действиям для всех движений за независимость, в течение десятилетий су-ществовавших на этих территориях, и ожидавших случая для того, чтобы выступить против Парижа, или открыто или с целью ведения переговоров относительно своей будущей независимости с правительством, ослабленным поражением.

Таким образом, начиная с конца июня 1940 г. территория французских колоний раньше, чем территория метрополии, стала театром все более острого столкновения между имевшимися там течениями. Отсюда - то значение, которое каждая борющаяся сторона придавала как отношениям с Виши, так и отношениям с голлистским сопротивлением, а также возникновению антиколо-ниальных движений.

Относительная умеренность, которой Гитлер руководствовал-ся при формулировании статей перемирия с Францией, красно-речиво выражала осознание немцами глобального значения пора-жения Франции. Она свидетельствовала о том, что в Берлине предполагали использовать в качестве рычага остатки амбиций и расположенность к сотрудничеству новых (и старых) французских правителей, которые, впрочем, представляли мнение авторитарных и профашистских кругов французского политического мира, для распространения успеха, достигнутого в Европе, за пределы континента и превращения французской колониальной

Глава 5. Первый этап Второй мировой войны

системы в базу для военно-морских операций гораздо более широкого масштаба.

В период, последовавший сразу же за подписанием соглашения о перемирии, правительство Виши пребывало в глубоком потрясении от военного поражения. Следовательно, было нереально ожидать от него выработки краткосрочных планов действий, которые выходили бы за пределы сиюминутных мер в отношении кризисной ситуации. Эта затруднительная ситуация не могла быть преодолена до конца с помощью любой политической ини-фиативы, предполагавшей принадлежность к той системе, в которой господствовала Германия. Действительно, такие предложения базировались на понимании роли Франции в Европе, глубоко противоречившем всей исторической традиции страны. Иными словами, стратегия реконструкции Франции, не имевшая в качестве исходного постулата французское первенство в Европе, настолько противоречила французской культуре и истории, что создавала концептуальные и психологические ограничители, делавшие невозможным серьезное рассмотрение подобных концепций. Однако обстоятельства заставили французов из Виши и из «Свободной Франции» (сгруппировавшихся в Лондоне под руководством генерала де Голля) пойти по мучительному пути выстраивания отношений как с недавними победителями, так и со старыми союзниками, пути, целиком направленному на то, чтобы минимизировать ущерб и попытаться найти выход из создавшейся ситуации.

Отправной точкой для всех рассуждений была оценка, не отличающаяся от той, что Муссолини вынужден был сделать относительно судьбы Италии. Если исходить из того, что немцы уже выиграли войну, что поражение Британии неизбежно или по крайней мере невозможно возвращение английских вооруженных сил в Европу то, таким образом, немыслимо построение европейской системы международных отношений, не основанное на превосходстве Германии. Если же отдавать себе отчет в том, что победа Германии невозможна, то поэтому, для защиты чести и политического будущего Франции, необходимо оказывать сопротивление до последнего, сотрудничать с англичанами во всех возможных ситуациях, препятствовать немцам в распространении их контроля вне зон, оккупированных по условиям перемирия, в расширении их влияния на другие зоны в южной Франции и в колониях, которые могли бы предоставить германским вооруженным силам новые базы для военных действий в Атлантическом океане, Центральном и Восточном Средиземноморье.