Предисловие к русскому изданию 25 страница

В записке Муссолини подчеркивал, что «Италия не намерена ускорить войну общеевропейского характера, но убеждена, что она неизбежна», поскольку предвидит, что «треугольник Лондон–Париж–Москва будет стремиться - в мирное время - вся-чески нанести ущерб державам Оси». Далее он уточнил, что Ита-лии нужно время для подготовки, по крайней мере, в течение всего 1942 г. и «только с 1943 г. и в последующем» военные уси-лия приведут «в перспективе к большой победе».

Вверяя этот документ генералу Каваллеро с тем, чтобы он вручил его лично Гитлеру, Чиано добавил уточнение для Риббен-тропа: «Генералу Каваллеро я поручил конфиденциальный доку-мент, подготовленный дуче, который особенно важен для разви-тия военного и экономического сотрудничества между нашими двумя странами». Иначе говоря, обязательства, взятые устно, дол-жны были быть подтверждены письменно, чтобы концептуально составлять единое целое со «Стальным пактом». Эти уточнения и дальнейшее развитие двусторонних отношений заставили обе

Глава 4. Накануне войны

стороны задуматься о необходимости встречи «в верхах» между двумя диктаторами. Встреча была запланирована на 4 августа. Исторические источники совершенно определенно подтвержда-ют, что Муссолини считал встречу наилучшей возможностью снова подтолкнуть Гитлера к компромиссу и новому Мюнхену и созвать с этой целью конференцию, но снова не допустить участия в ней СССР.

Итак, постоянно оставалось «окно возможностей» для дву-смысленного толкования обязательств по договору, окно, которое итальянцы пытались закрыть, но которое немцы, наоборот, ста-рательно держали открытым, потому что это давало им невероят-ную свободу маневра. Если Муссолини полагал, что мучившая его основная политическая проблема решена подписанием догово-ра с отсроченным введением его в действие, т. е. с таким часовым механизмом, который предоставил Италии время, необходимое для обретения вновь свободы действий на западе, то он обманывал-ся, потому что непредусмотрительно согласился принять всерьез данные ему устные гарантии, которые ни Гитлер, ни Риббентроп не имели ни малейшего намерения соблюдать. Теорема внешней политики Муссолини была разрушена его собственным решающим шагом. Идея избегать определенных решений, чтобы всегда иметь свободу действий и максимально увеличивать возможности Италии, свелась к кусочку шагреневой кожи, да и тому спустя несколько недель Германия не оставила места. Она поставила своих союзников перед суровой реальностью других, уже подго-товленных решений, полностью проигнорировав обязательство о консультациях, подписанное 22 мая, и жестко обозначив пределы «державной политики» Италии.

4. 5. Балканские отклики на германский ревизионизм

4. 5. 1. РАЗРУШЕНИЕ СИСТЕМЫ 1919 г. НА БАЛКАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ

Германия не развертывала своих действий непосредственно на Балканском полуострове, но они вызвали там большой от-клик. После аншлюса политическое равновесие в регионе испыта-ло мощное потрясение. Мюнхенская конференция и последовав-шие за ней события, вплоть до итальянской оккупации Албании, показали, каким непрочным было положение отдельных стран, продемонстрировали, какой опасности подвергались многие из них. После того, как Малая Антанта пережила уход со сцены Бенеша,

Часть 2. Вторая мировая война

угроза стала еще более ощутимой в связи с нестабильностью положения в Югославии и Румынии; кроме того, опасность нависла над Грецией и Турцией (поскольку Турция была непосредственно связана с происходившим на Балканском полуострове отчасти в виду географического положения, а также в силу стратегических причин более широкого плана).

Внутреннее положение в государствах этого региона было весьма неустойчивым не только вследствие жестокой борьбы между отдельными группировками, но, прежде всего, в связи с международной ситуацией. С этой точки зрения казалось, что до 1934 г. на Балканах господствовала Франция и что Барту был в 1934 г. близок к созданию стабильного и прочного союза, но дальнейшие события привели к резкому изменению ситуации. Только Балканская Антанта, предложенная Турцией, противосто-яла этой тенденции.

В 1930 г. Кемаль-паша сумел нормализовать отношения с Грецией, подорванные войной 1920-1923 гг., подписав договор о дружбе. Обе страны, действительно, имели общие интересы и общих врагов: режим в Восточном Средиземноморье; экспансиони-стская политика Италии на Балканах; имманентная германская стратегия проникновения в регион; необходимость защищаться от Советского Союза. Политика Турции и Греции обеспечила им твердую поддержку Великобритании, более того, оба государства представляли и продолжали представлять опорные пункты бри-танской системы на Ближнем Востоке. Для Франции обстоятель-ства складывались иначе: ее отношения с Турцией были серьезно осложнены спорами о границе между Сирией и Турцией и пробле-мой Александреттского санджака. На базе этой возобновленной дружбы между Турцией и Грецией было нетрудно присоединить к Антанте также Югославию и Румынию. На основе соглашения от 9 февраля 1934 г. была создана Балканская Антанта, т. е. пакт о взаимных консультациях и взаимопомощи.

Соглашение, однако, стало своего рода лебединой песней бал-канских стран, надеявшихся закрепить порядок, который сложился после войны. Все страны, выступавшие против ревизио-низма, постепенно, но быстро, оказались под угрозой давления Германии, Италии или СССР. Всем пришлось сделать трудный выбор, который вынуждал пожертвовать концепциями внутрен-ней политики во имя защиты национальной независимости. Наи-большей угрозе подвергались Румыния и Югославия. Румынию, прикрытую со стороны Чехословакии, окружали противники: Болгария, Венгрия и, прежде всего, Советский Союз. Поддержка Франции была полезной, но румыны с 1926 г. стремились урав-

Глава 4. Накануне войны

новесить влияние Франции сближением с Италией. В 1934 г. после итало-австро-венгерских соглашений и после Венского путча, Румыния с возрастающим чувством страха ощущала свою изоли-рованность от остальной Европы и опасность, грозящую ей на любом направлении, за исключением Чехословакии.

Пока Николае Титулеску, горячий поборник политики кол-лективной безопасности и Лиги Наций, оставался министром иностранных дел, ему удавалось сохранять профранцузскую ори-ентацию румынской политики. Но в 1936 г. король Кароль II за-менил его, поскольку в этот период он стремился столкнуть между собой различные политические силы внутри страны (либераль-ную партию, демократическую партию, крестьянскую партию и движение «железной гвардии», откровенно фашистского толка). В декабре 1938 г. Кароль распустил партии и создал Фронт наци-онального возрождения, который должен был управлять страной в условиях надвигающегося кризиса, но в действительности был лишь преданным ему политическим формированием, которое возглавил способный политик Арманд Калинеску, министром иностранных дел стал Грегори Гафенку.

С 1936 г. и до декабря 1938 г. Румыния находилась в мучи-тельной нерешительности относительно международной ориента-ции, пока Мюнхенская конференция, падение Чехословакии и возрастающее влияние Венгрии не показали ей, насколько велика опасность. В тот момент она, действительно, была окружена только врагами и могла искать поддержку лишь у своего тради-ционного противника, Советского Союза. Румыния оказалась в безвыходной ситуации, она не могла рассчитывать и на односто-ронние франко-британские гарантии, провозглашенные 13 апреля после итальянской оккупации Албании.

Не менее трудной была ситуация в Югославии, которая к тому же осложнялась напряженными отношениями внутри госу-дарства между различными этническими группами, проблемами наследования королю Александру и действиями террористов, особенно в Македонии, получавших финансовую подпитку из Болгарии (при поддержке Италии). Уже в 1934 г. Югославия еще в большей мере, чем Румыния, была окружена враждебными странами. Положение представлялось терпимым, пока Югославия могла рассчитывать на поддержку Франции, но в 1935 г. после заключения соглашения между Муссолини и Лавалем, которое продемонстрировало заинтересованность французов в договоре с Италией, в Белграде особенно остро ощутили свою изоляцию.

Более того, Германия, стремившаяся преодолеть трудности, связанные с периодом большой депрессии, начала мощное эко-

Часть 2. Вторая мировая война

номическое проникновение на территорию Югославии, которое усилилось после аншлюса. Регент Павел в 1935 г. призвал к управ-лению страной Милана Стоядиновича, руководившего политичес-кой жизнью Югославии в течение нескольких лет. Стоядинович считал, что во внешней политике Югославии преобладающим дол-жно стать укрепление отношений с западными державами. Регент, напротив, ориентировал югославскую политику преимущественно на отношения с Германией и на поиски согласия с Италией, что, как он полагал, ослабило бы опасность изоляции страны.

Действовать в этом направлении регента толкали и перемены, происходившие в Болгарии, где король Борис III под давлением Германии отказался от враждебного отношения к Югославии и поддержки банд македонских ирредентистов. В январе 1937 г. Югославия и Германия подписали пакт о вечной дружбе, кото-рый стал шагом навстречу Германии. Когда Чехословакия была разделена, а Венгрия получила наибольшую выгоду от этого расчленения, югославы поняли, в какой ситуации они оказались. Стоядинович был отправлен в отставку, его сменили Драгиша Светкович и Александр Синкар-Маркович на посту министра иностранных дел. Регент посетил как Берлин, так и Лондон и на-чал переговоры с целью изменить внешнеполитическую ориента-цию на антигерманскую. Он отдавал себе отчет в том, что наступ-ление ревизионизма может только нанести ущерб Югославии, а потому необходимо согласовать общую военную стратегию с Ве-ликобританией, Грецией и Турцией. Но при этом предполага-лось, что с востока на Германию окажет давление англо-франко-советский альянс, чего, однако не произошло. В канун войны Югославии угрожали весьма опасные контрудары, связанные с решениями Италии и Советского Союза.

Греция и Турция занимали в стратегическом отношении очень важные позиции, которые легко контролировали англича-не. У Турции, находившейся до 1938 г. под руководством Кемаля Ататюрка, а затем назначенного им преемника Исмета Иненю, были все основания укреплять Балканскую Антанту либо, по крайней мере, ее южный фланг. Греция, где в августе 1936 г. была установлена диктатура генерала Метаксаса, ярого антиком-муниста и непримиримого националиста, придерживалась той же ориентации, потому что ей угрожала та же опасность.

Германское проникновение в Турцию под руководством фон Папена было упорным и настойчивым, хотя и безрезультатным. Министр иностранных дел Турции Шюкрю Сараджоглу без коле-баний пошел на соглашение с Великобританией. 12 мая 1939 г. оба правительства обнародовали общее заявление об обязатель-

Глава 4. Накануне войны

ствах оградить Восточное Средиземноморье от войны. Это был первый шаг к более тесному союзу, для заключения которого ре-шающей оставалась позиция Советов.

И снова двойственная политика, проводимая Москвой с мая по август 1939 г., стала определяющей для выработки решений всех стран Дунайско-Балканской Европы. Ускорение заключения соглашения СССР с Англией и Великобританией усилило бы по-зиции защитников сложившегося порядка. Отсутствие такого со-глашения придало бы решительности сторонникам перемен, в особенности пронацистским элементам в правительстве Венгрии. Противоречивость ситуации заключалась в том, что от решений Советов зависело сохранение или падение реакционных и кон-сервативных режимов во всем регионе.

4. 6. Советско-нагщстский пакт

4. 6. 1. РАЗОЧАРОВАНИЕ ИТАЛЬЯНСКОЙ ДИПЛОМАТИИ

Нарушив после подписания «Стального пакта» только что взятые на себя обязательства о консультациях с Италией относи-тельно своих планов, по крайней мере, в общих чертах, Гитлер 23 мая созвал одно из самых больших совещаний нацистских ру-ководителей, на котором выступил с продолжительной речью о своих целях и планах на ближайшие недели. «Мы находимся в ситуации, отличающейся национальным энтузиазмом и совпаде-нием намерений с двумя другими государствами: Италией и Япо-нией», - сказал Гитлер.

Затем он добавил: «Речь идет не о Данциге. Речь идет о расширении нашего жизненного пространства на Восток и обеспе-чении себя продовольственными ресурсами, а также о решении балтийской проблемы. Продовольствие можно найти только в малонаселенных районах. Немецкое рациональное управление в совокупности с плодородием почвы приведут к громадному уве-личению запасов. В Европе нет иных возможностей... Проблема “Польша” неотделима от проблемы столкновения с Западом... Бесполезно надеяться на повторение того, что произошло в Че-хословакии. Нам предстоит сражаться. Задача состоит в том, что-бы изолировать Польшу. Очень важно, чтобы удалось ее изоли-ровать».

Изолировать Польшу означало вывести Запад из игры и помешать ему оказать полякам помощь. Почему возникла дилемма: атаковать сначала Польшу или прежде Францию и Великобрита-нию? Гитлер дал уклончивый, но блестящий ответ. Очень многое

Часть 2. Вторая мировая война

зависело от Японии. Гитлер стремился ускорить принятие решений японцами именно для того, чтобы получить более четкую перспективу действий в Европе.

Если СССР продолжит антигерманскую политику, полагал он, то это может повлиять на Японию: «Союз Франция-Великобритания-Россия против Германии-Италии-Японии заставил бы меня напасть на Великобританию и Францию и нанести им смертельный удар» даже, если придется, «молниеносно» нарушить нейтралитет Голландии. Не стоило питать иллюзий. Великобритания стала врагом «не на жизнь, а на смерть», и идея «дешево отделаться» была опасной: более того, «нереальной». Сдержанность, которую продемонстрировали японцы относительно планов тройственного союза с Германией и Италией, была связана с их заинтересованностью в проведении, если возможно, антисоветской политики, но только в тот момент и на тех условиях, которые устраивали Японию в наибольшей степени.

Отсюда вывод: подготовить нападение на Польшу, так чтобы незамедлительно вывести ее из игры, не позволив польской войне сразу же «соскользнуть» в более масштабный конфликт. Одновременно подготовиться к «долгой войне» с целью оккупации Голландии, Бельгии и Франции и заложить основы для победоносной войны против Великобритании. Проблема состояла в том, чтобы «при первой возможности» и под любым предлогом напасть на Польшу, изолировав ее дипломатически, чтобы затем начать войну против Великобритании. Отношения с СССР зависели от отношений с Японией. «Первая возможность», решил Гитлер, могла представиться 26 августа: на этот день было запланировано начало операций, которые готовились в глубокой тайне.

Как видим, цели Гитлера были ясны, но гораздо менее четко были определены условия и расстановка сил. Несомненно, что в этот период в Европе он был, возможно, арбитром международной ситуации. Но именно находясь в зените своего влияния, когда Гитлер, практически, мог сделать любой выбор, который облегчил бы достижение поставленных целей, он был одурманен собственным решением развязать войну, т. е. «показать миру мускулы» германской мощи, чтобы дальше сеять ужас и страх. В результате фюрер сделал ряд ошибок в оценке ситуации, что в дальнейшем привело его к поражению.

Гитлер питал большие и порой необоснованные иллюзии, так как был уверен, что Германия обладает огромным технологическим потенциалом и ей не хватает лишь некоторых видов сырья и «жизненного пространства». Он заблуждался и не сознавал, насколько шаткими были основы, на которых строилась его полита-

Глава 4. Накануне войны

ка, он также неверно оценивал степень надежности созданных им союзов, в которых Германия тогда, по видимости, доминировала. Полагая, что проводит подлинно державную политику, Гит-лер сформировал союз слабых стран; он пренебрег анализом структурных данных и сравнением потенциалов производитель-ных систем разных государств. Он недооценил, насколько серьез-ны колебания союзников Германии и не предусмотрел, что их нерешительность, отражая реальность ситуации, сделает коали-цию, на прочность которой он рассчитывал, ненадежной, хруп-кой, и, более того, она рассыплется у него в руках. Несмотря на то, что фюрер создавал о себе впечатление сурового реалиста и очень часто действовал с жестокостью, ставшей неизменной чер-той его имиджа, он не заметил, как его идеологические концеп-ции, пусть и ошибочные, превратились в ослеплявший фанатизм, уготовивший ему поражение, которое отразило реальное соотношение сил и систем ценностей. Итак, в общем, Гитлер еще до начала войны утратил возможность добиться успеха Германии. Учет конкретных альтернатив, имевшихся тогда у Гитлера, сегодня проясняет нам многое, что оставалось непонятным в тот момент.

4. 6. 2. АЛЬТЕРНАТИВЫ ГИТЛЕРА

В мае 1939 г. Германия поставила своей политической целью изолировать Польшу, дипломатическими средствами заставить ее уступить то, что, в противном случае следовало бы отнять у нее силой - этого результата Гитлер мог добиться, выбирая между тремя альтернативными вариантами действий. Первый из них был обращен к прошлому. Он был связан с иным видением бри-танской политики, с переоценкой политики «умиротворения», с доверием к тем еще влиятельным силам как в Великобритании, так и в Германии, которые выступали за союз между двумя стра-нами. Этот союз легко получил бы поддержку Италии, поскольку Муссолини мечтал реализовать свой давний план (1933 г. ) ввести ревизионизм в определенные рамки и заставить Францию, как это произошло в 1938 г., принять неизбежное развитие событий.

Польша, при отсутствии какого-либо противовеса в Дунайско-Балканской Европе, была бы вынуждена принять компромиссное решение, которое хотя и предусматривало расчленение ее террито-рии, но обеспечивало стране политическое выживание. Односто-ронние гарантии, которыми Польша располагала, не устраняли возможность подобного компромисса. Япония не должна была де-лать поспешный выбор в тот момент, когда она была не в состоя-нии принимать решения, и снова восторжествовала бы политика

Часть 2. Вторая мировая война

сдерживания Советского Союза, которая до 1938 г. господствовала в европейской дипломатии, несмотря на советско-французский договор о дружбе от 1935 г.

Эта гипотеза о возможной расстановке сил, которая в свете развития кризиса после мая 1939 г. может показаться совершенно безосновательной, была, наоборот, совершенно оправданной до того момента, когда 24 мая британское правительство согласилось, с колебаниями и оговорками, начать переговоры с Францией и Советским Союзом. Это был альтернативный вариант, который предполагал формирование блока с мощными ресурсами и пере-устройство отношений между европейскими государствами после ударов, нанесенных гитлеровским ревизионизмом.

Вторая возможная альтернатива состояла в одном из двух наи-более реалистических решений: заключив союз с Италией и Япо-нией, превратить Антикоминтерновский пакт в подлинный союз-ный договор. Это несомненно придало бы соглашению между тремя авторитарными режимами антисоветский характер, столь желанный для Японии и Италии, и лишило бы смысла завере-ния, данные Польше, чья ненависть к Советам была Гитлеру хо-рошо известна. В этом случае Гитлер мог бы рассчитывать, что Польша, подвергшаяся нападению с запада, не получила бы под-держки с востока, потому что внимание Советского Союза было бы приковано к ситуации в Азии, и его совершенно не интересо-вала бы судьба режима в Варшаве.

Несмотря на мартовские гарантии и соглашения, заключен-ные в последующие недели, этот союз не вызвал бы немедленного протеста англичан и французов. В самом деле, как возможное от-крытие азиатского фронта, так и молниеносная германская акция поставили бы обе западные державы перед свершившимся фак-том, что не могло помешать им выразить свой бурный протест, но заставило бы их действовать в очень сложной ситуации. Дей-ствительно, как они смогли бы атаковать Германию, победившую Польшу и избавившуюся от проблем на востоке, будучи неуверен-ными в возможности удачного исхода войны на фронте по Рейну?

Итак, чисто теоретически, без должной оценки подлинных сил, которые союзники, Италия и Япония, могли незамедлитель-но бросить в бой, этот вариант давал Гитлеру наилучшие возмож-ности, позволял сделать промежуточный шаг, который почти без особых издержек (за исключением минимальных, связанных с кампанией в Польше) приводил его к успеху. Кстати, Гитлер не без оснований полагал: «Против Польши наши танки будут весьма эффективны, потому что у польской армии нет противотанковых

Глава 4. Накануне войны

пушек. Там, где мощь армии не является решающим фактором, начинает играть свою роль элемент неожиданности и гениальности стратегии».

Оставалась третья возможность. Если бы Япония слишком долго колебалась в определении своего политико-стратегического выбора, то Германия рисковала попасть в кризисную ситуацию, поскольку Польша была бы не изолирована, так как Советский Союз мог оказаться вовлеченным в орбиту действий Англии и Франции. Эта ситуация вызвала бы определенный резонанс и на Балканском полуострове, где преобладание Германии было неоспоримо, хотя и уравновешено действиями Великобритании в Турции, Греции и Румынии. Оставалась, однако, открытой воз-можность англо-франко-русско-польской коалиции, которая, даже будучи внутренне непрочной, вывела бы Польшу из изоляции и заставила бы Германию выступать одновременно на двух фронтах.

Неуверенность японцев могла подтолкнуть Гитлера к выбору третьего пути, который, впрочем, был традиционным для герман-ской политики, пути соглашения с Советским Союзом: о возмож-ности соглашения упомянул Сталин еще 10 марта 1939 г. в речи на съезде ВКП(б). Ограничения этого выбора определялись соображениями идеологии и державной политики. Нацистская идеоло-гия должна была бы существовать в широком диапазоне от анти-коммунизма до принятия коммунизма, что было для нее вполне возможно, но было бы трудно для итальянцев, поскольку анти-коммунистический характер фашизма имел более глубокие исто-рические корни.

Кроме того, Гитлер должен был бы забыть или сделать вид, что забыл, по крайней мере, на какое-то время неизменные руководящие установки его внешней политики, в соответствии с кото-рыми жизненное пространство Германии находилось на востоке: в Польше, на Украине, в Белоруссии и в странах Балтии. Это озна-чало, что, даже признавая Великобританию врагом номер один для Германии, соглашение с Советским Союзом действовало бы не дольше, чем того требовали обстоятельства, и если Германия хотела поставить Европу под свой контроль, то рано или поздно она должна была бы выступить против временного союзника. Второй выбор не исключал этой опасности, однако, он уравнове-шивался давлением Японии на востоке. Решение заключить так-тический союз со Сталиным, отодвинув окончательное объясне-ние на время (в 1939 г. было неизвестно, насколько оно будет продолжительным), определяло и выбор пути: более извилистого, а потому и более опасного.

Часть 2. Вторая мировая война

4. 6. 3. ОТНОШЕНИЯ ГЕРМАНИИ С ИТАЛИЕЙ И ЯПОНИЕЙ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

В момент выбора между этими тремя стратегическими возможностями Гитлер понимал, что дипломатическое превосход-ство, которым располагала Германия до тех пор, пока он согла-шался действовать мирными средствами, станет ею утрачиваться, как только он начнет демонстрировать склонность к использова-нию военных средств. Таким образом, первоначальной свободы маневра, которой он располагал после захвата Праги и, может быть, даже после подписания «Стального пакта», становилось меньше, и его решения зависели уже не только от него, а опреде-лялись волей и выбором других. Можно сказать, что, если «Сталь-ной пакт» был в самом деле продиктован желанием заставить Гитлера действовать в пределах дипломатических норм, то этот замысел удался, но, конечно, не в том смысле, в каком его хотел видеть Муссолини. Германский канцлер, после того, как он отда-вал своим подчиненным военно-стратегические распоряжения, должен был дожидаться решений других участников пакта преж-де, чем он мог начать действовать по намеченному им плану.

Первой переменной величиной, не зависевшей от воли Гитле-ра, была Япония. После того, как Риббентропу в конце 1938 г. удалось придать внешней политике Германии антибританский характер, что Гитлер и подтвердил 23 мая 1939 г., вяло текущие переговоры с Японией о заключении союза стали еще более труд-ными из-за той стратегической направленности, которую обе сто-роны намеревались придать соглашению. Для Германии соглаше-ние должно было стать средством борьбы с Великобританией на Тихом океане; для японцев оно должно было подкрепить их дей-ствия в Китае и усилить их давление, включая и военное, на Советский Союз и Соединенные Штаты.

В июне 1939 г. после того, как в Токио было сформировано правительство, во главе с генералом Хиранум, Германия пыталась воздействовать на Японию, используя внутренние противоречия в ее руководящих кругах. В течение нескольких недель прави-тельство Хиранумы собиралось 70 раз для обсуждения предложе-ния о союзе с Германией, но так и не смогло преодолеть разногласия. Причина сопротивления японских руководителей была, в сущности, простой: они не хотели оказаться вовлеченными в евро-пейскую войну (чем больше росло напряжение, тем ближе была война) для того, чтобы отстаивать только интересы Германии. К тому же, Япония стремилась завершить войну с Китаем и не доводить этот конфликт до вооруженного столкновения с англо-

Глава 4. Накануне войны

саксонскими державами. Поэтому Япония продолжала ставить условия и требовать новых разъяснений, показывая тем самым Гитлеру, что если он не намерен терять драгоценное время, то не должен рассчитывать на быстрое заключение договора с участием Японии. Эти обсуждения вместе с решением не позволять боль-ше таким деятелям как Вольтат пытаться возобновить, как это произошло в июле, политику «умиротворения» мешали Гитлеру сделать выбор в пользу двух первых вариантов.

Между тем, начиная с июня, т. е. вскоре после подписания «Стального пакта», итальянский посол в Берлине стал отправлять в Рим доклады, тон которых становился все более тревожным и даже паническим. Он описывал военные приготовления Герма-нии и постепенно приходил к заключению, что военная акция Гитлера становится неизбежной: «Признаки, вызывающие беспо-койство, возрастают с каждым днем, - писал Аттолико 11 июня. -... Продолжается лихорадочное вооружение Данцига, столь же ли-хорадочно продолжается размещение войск и вооружений на на-правлении северного сектора польского фронта... Все эти перемещения войск должны быть завершены к точно установленному сроку - 15 августа. Именно к этому дню должно быть принято политическое решение о предстоящих действиях... И именно в августе, точнее числа 10-15, фюрер примет решение быть миру или войне».

Как Муссолини, так и Чиано изначально считали Аттолико паникером. Но факты упрямая вещь. Стало понятно, что у Гит-лера отсутствуют серьезные намерения встретиться с Муссолини, потому что он не хотел ни ознакомить его со своими планами, ни подвергаться дипломатическому давлению или выслушивать призывы о соблюдении заключенных договоров, которым он не хотел следовать. В этой обстановке было решено, что графу Чиа-но надлежит прояснить ситуацию, поэтому он договорился о встрече с Риббентропом и Гитлером в Зальцбурге и Берхтесгаде-не. Встречи состоялись 11 и 12 августа. Чиано, который всегда был поборником союза с Германией, переживал в эти дни глубо-кое разочарование в связи с совершенной ошибкой и с тех пор пытался, но безрезультатно, вырвать Италию из «Стального пак-та». Он придерживался этой линии, пока Германия ни добилась в 1940 г., как ему казалось, военной победы в Европе.

Риббентроп и Гитлер подтвердили то, чего опасался Аттоли-ко. Нападение на Польшу было предрешено, потому что следова-ло, наконец, прекратить «гнусности» польской политики, или, говоря более понятным языком, потому что Варшавское прави-тельство не проявило склонность уступить давлению Германии и, более того, стремилось создать линию дипломатической обороны,

Часть 2. Вторая мировая война

которая помогла бы ему выстоять. Немцы пренебрегли тем фак-том, что не проконсультировались с Италией о ходе событий и во-енных приготовлениях, которые, согласно договору, теоретически ее непосредственно касались; они постарались преуменьшить про-тиворечие между реальным положением дел и обязательством не развязывать войну до конца 1942 г., высказав новое соображение (которое Гитлер сам считал необоснованным), что война будет не-долгой и ограниченной, в то время как обязательства по «Стально-му пакту» гипотетически относились ко всеобщей войне.

Чиано вернулся в Рим, сознавая «предательство» Германии. Необходимо было убедить дуче вновь подтвердить неготовность Италии к войне и разъяснить ему, что Италия не сможет присое-диниться к нападению на Польшу.

Хотя переговоры в Зальцбурге завершились без принятия официального коммюнике, а только односторонним германским заявлением, подтвердившим дружбу между двумя странами-союз-ницами и их «тотальную готовность» (! ), Гитлер и Риббентроп не могли не заметить в поведении Чиано удивление и досаду, когда ему сообщили о неминуемых трудных испытаниях, решение о которых было принято без ведома итальянского союзника.

Переговоры с Чиано еще не предвещали отказа Италии от своих обязательств, но создавали для Гитлера проблемы иного плана. В то время как с трудом продвигались переговоры с Япо-нией, другие союзники, итальянцы, проявляли сомнения и не-уверенность. Эти настроения еще не заставили Гитлера сделать однозначный выбор, но уже этого было достаточно, чтобы он по-нял, что нет условий для изоляции Польши и, напротив, суще-ствует опасность изоляции Германии, если быстро не принять соответствующих мер.