Предисловие к русскому изданию 20 страница

Когда известие о мятеже в Марокко достигло Парижа, там сразу же возникло спонтанное желание помочь друзьям. Поток военной помощи (первые действительно прибывшие в Испанию поставки) пересек Пиренеи. 23 и 24 июля Блюм и Дельбос при-были в Лондон и поняли, что Великобритания относится враж-дебно к вмешательству Франции в гражданскую войну в Испа-нии. После их возвращения в правительстве остро обсуждался выбор политической линии, и министры-радикалы пригрозили правительственным кризисом в случае возобновления помощи Мадриду. В результате было заявлено о закрытии границы с Испа-нией для любых поставок вооружений. Известие об итальянских и немецких поставках мятежникам несколько нарушило этот осто-рожный подход: решение отправить в Испанию около двадцати самолетов, принятое 1 августа, сопровождалось предложением английскому и итальянскому послам выработать общую политику «невмешательства».

Смысл этого предложения был ясен - оно было вызвано угро-зой Германии расценивать вмешательство Франции и ее помощь правительству Мадрида как прососветскую акцию. Более того, оно было связано с очевидным отказом Великобритании одобрить какие-либо действия, направленные на восстановление за-конности а Испании. Правительство Великобритании и консер-вативная печать не оставляли сомнений в том, что они не желали признать опасные для Лондона изменения в Западном Средизем-номорье. Новизна ситуации в этом регионе была связана с усиле-нием позиции Италии (но Муссолини предоставлял гарантии, достаточные, чтобы в тот момент успокоить Идена), а также с чрезмерным укреплением франко-испанского блока, который под-держивали Советы.

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

Политика «невмешательства» была фиговым листком, кото-рым прикрывались реальные действия. Поэтому никто не отка-зывался присоединиться к ней. Первыми отозвались англичане, затем Советы, итальянцы, немцы - в целом 27 стран. 8 сентября «Комитет по международному контролю» собрался в Лондоне на свое первое заседание. Начались неспешные дипломатические переговоры, под прикрытием которых все тоталитарные державы делали то, что хотели. Немцы продолжали свои поставки в Испа-нию; итальянцы отправляли людей под видом волонтеров, но хо-рошо организованных непосредственно фашистским военным командованием; все те страны, которые оказывали массирован-ную помощь франкистам, продолжали свою деятельность, несмотря на постоянные опровержения и обязательства прекратить отправку людей и вооружений в Испанию.

Со своей стороны, Советы, благодаря возможностям, предос-тавленным им конвенцией Монтрё, могли направлять свою по-мощь законному правительству и, более того, содействовать орга-низации «интернациональных бригад». Начиная с сентября, бри-гады формировались на территории Франции, и оттуда более или менее легально проникали в Испанию. Они собирали под свои знамена всех тех, кто понял необходимость антифашистской борьбы и кто в жестких условиях угрозы нацизма отказывался ви-деть те ужасные ошибки, которые совершали коммунисты. В этой ситуации самая слабая и уязвимая позиция была у Франции, кото-рая покровительствовала политике «невмешательства», а фактичес-ки делала возможным вмешательство антифашистских доброволь-ных «бригад»; не помогала законному правительству Испании и таким образом создавала благоприятные условия для итало-гер-манской политики и сближению Великобритании с Германией, подготавливая тем самым собственную изоляцию.

Советы первыми предприняли серьезное военное вмешатель-ство в дела Испании, которое сопровождалось массированной пропагандистской кампанией. Уже в конце октября Сталин сообщил секретарю Испанской коммунистической партии о поддержке Москвы. Тем не менее, он сделал все возможное, чтобы избежать отождествления испанской проблемы с советской политикой, так как это противоречило налаживанию сотрудничества Советов с западными демократиями. Сталин, Ворошилов и Молотов в де-кабре 1936 г. в письме к тогдашнему премьер-министру Испании Ларго Кабальеро призывали испанских республиканцев избегать крайностей и предпринимать необходимые усилия, чтобы «поме-шать врагам Испании представить ее как коммунистическую рес-публику».

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Испанские коммунисты ревностно выполняли эти установки и боролись с троцкистами ПОУМ и с анархистами, которые были особенно сильны в Каталонии и упорно отстаивали радикальную аграрную реформу. Кампания систематических убийств, органи-зованная агентами советской тайной полиции и испанскими коммунистами, дискредитировала деятельность антифашистского правительства, хотя и не помешала относительному сплочению интернациональных бригад, которые стали символом борьбы с фашизмом. Но необходимо подчеркнуть, что советское вмеша-тельство способствовало усилению тревоги Лондона и послужило аргументом для тех, кто поддерживал Франко. Гражданская война, продолжавшаяся в сложной международной обстановке, характери-зовалась взаимными обманами и жестокостью, предвосхитившей ужасы второй мировой войны.

Особенность гражданской войны заключалась в том, что внут-ренние противоречия и скрытая борьба подрывали единство анти-фашистского фронта. Анархисты и левые экстремисты пытались ускорить процесс революционной трансформации с помощью ряда экономических реформ, что вызывало противодействие уме-ренных элементов антифашистского фронта. Коммунистическая партия, влияние которой в период республики было незначитель-ным, окрепла в связи с тем, что Советский Союз, еще в большей мере, чем Франция, был готов посылать военную помощь. Имен-но это привело к тому, что он стал навязывать свою политическую линию испанскому правительству, диктуя ее через Коминтерн, который в Испании представлял итальянец Пальмиро Тольятти. Пытавшийся лавировать между различными тенденциями Ларго Кабальеро был вынужден в середине 1937 г. уйти в отставку, усту-пив место более умеренной коалиции, которой руководили Хуан Негрин и Индалесио Прието. В мае коммунисты осуществили кровавые репрессии в Барселоне. В связи с этим Прието, враж-дебно относившийся к росту влияния коммунистов, ушел из пра-вительства, которым Негрин продолжал руководить до окончания антифранкистского сопротивления в марте 1939 г.

Поражение было неизбежным в связи с неравенством сил сражавшихся и провалом попытки помешать соединению отря-дов, шедших из Андалусии, с антиправительственными мятежни-ками Галисии (родина Франко и одна из областей, где было особенно сильно клерикальное влияние) и частично Астурии. Уже в августе 1936 г. две группировки объединились и взяли город Бада-хос в Эстремадуре. С тех пор военные операции продолжались с переменным успехом, но общая тенденция оставалась неизменной. Однако ни упорное сопротивление антифашистов, ни знамена-тельные победы «интернациональных бригад» вроде той, что была

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

одержана в марте 1937 г. итальянскими формированиями в сра-жении с итальянскими фашистскими волонтерами под Гвадала-харой (горькое предзнаменование гражданской войны в Италии в 1943-1945 гг. ) не изменили общего хода военных действий. В на-чале 1939 г. судьба республики была предрешена, и в феврале Ве-ликобритания, а также и Франция признали правительство Франко. Осада Мадрида завершилась 28 марта 1939 г.

3. 7. 4. ПОПЫТКИ «ПЕРЕСТРОЙКИ ШЕРЕНГ» И ГРА2ЩАНСКАЯ ВОЙНА В ИСПАНИИ

С конца 1936 г. испанский вопрос перестал быть в центре вни-мания европейских дипломатов. Конфликт расценивался как дра-матически тяжелый и продолжал волновать общественное мнение; тем не менее, политика «невмешательства» сыграла свою роль в дипломатическом плане: не в том смысле, что она сделала невоз-можным вмешательство в дела Испании, а в том, что она постави-ла пределы развитию конфликта. Испанская гражданская война не распространилась на остальную часть Европы, и, по существу, только итальянцы продолжали, хотя и с ослабевающим рвением, оказывать настоящую военную поддержку франкистам. Для дру-гих стран участие свелось к отправке вооружений или к более или менее гуманитарной помощи. В международном плане кризис имел, однако, соответствующие разнообразные последствия.

Испанская гражданская война выявила изменение соотноше-ния сил в Европе и, в особенности, подчеркнула слабость пози-ции Франции. Она больше не предпринимала активные меры по обеспечению собственной безопасности; Париж же оказался вовлеченным в конфликты, спровоцированные странами, проводив-шими ревизионистскую политику. Франция стала жертвой своего прошлого, т. е. страдала от широко распространенного убеждения, что она все еще занимает доминирующее положение в Европе. В действительности, Франция с 1936 г. находилась в изоляции, потому что ни соглашение с Советским Союзом, ни договоры со странами Дунайско-Балканского региона не укрепляли ее пози-ции относительно Германии, а, напротив, ложились на нее тяже-лым грузом.

В особенности серьезно ухудшились ее отношения с Великобри-танией. Возможно, в Лондоне вызывало недоверие правительство Народного фронта (но его не следует преувеличивать, поскольку в течение некоторого времени лейбористы правили также и в Анг-лии, а затем стали оппозицией Её величества), возможно Вели-кобритания в 1935 г. опасалась союза Франции с Советами и Италией. А, возможно, холод в отношениях между прежними

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

партнерами был связан с провалом планов (исследованных в рабо-тах Рене Жиро) создания экономической франко-англо-американ-ской коалиции, способной навязать свои нормы экономической жизни остальной Европе, что позволило бы в итоге достичь политического превосходства, - но факт остается фактом: французская политика воспринималась в Лондоне с растущей отстранен-ностью. Только некоторое сближение с Польшей, отмеченное в сентябре 1936 г. соглашениями о поставке французского воору-жения, смягчало изоляцию Франции, но она стала еще более очевидной при первых признаках измены Бельгии.

После оккупации Рейнской области Бельгия ослабила тесное сотрудничество с Францией, почувствовав свою незащищенность и угрозу германского нападения. Бельгию связывали с Францией военные договоры, относившиеся к 1920 г., но в октябре 1936 г. король Леопольд III выступил с речью, которая отражала прави-тельственную политику и вызвала одобрение в общественном мнении. Он утверждал, что захват Рейнской области подрывает Локарнские соглашения и налагает на Брюссель обязанность проводить «исключительно и полностью бельгийскую» политику. Это был еще не откровенный нейтралитет, но уже его насторажи-вающие признаки.

Вместо того, чтобы поддерживать Францию, английское пра-вительство и Идеи проводили политику соглашения с Германией и примирения с Италией. Однако Идеи по-прежнему относился с глубоким недоверием к Муссолини и считал, что Италия, враж-дебная Великобритании и свободная от всяких обязательств в Средиземноморском регионе, будет еще более опасной. Поэтому он, пересилив себя, пошел на частичную нормализацию отноше-ний с Италией, опираясь на общую заинтересованность в сохра-нении стабильности в Средиземноморье или, точнее сказать, на обоюдное желание продемонстрировать подобную заинтересован-ность, несмотря на различие среднесрочных планов. Правитель-ства обеих стран завершили 2 января 1937 г. «обмен нотами», ка-савшийся «джентльменского соглашения», которое предполагало прекращение вмешательства Италии в дела Испании и связывало обе стороны обязательством не нарушать статус кво в Средиземноморье и соблюдать взаимные интересы и права в этом регионе.

Но еще более решительной стала политика Идена после от-ставки правительства Болдуина 28 мая 1937 г. вследствие кризиса, вызванного отречением Эдуарда VIII. После вступления на анг-лийский престол Георга VI было сформировано правительство Невиля Чемберлена, в котором Идеи некоторое время руководил Форин Оффис. Вместо того, чтобы воспользоваться неустойчивой

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

ситуацией и восстановить «фронт Стрезы», Великобритания, ка-залось, приветствовала акции, разделявшие три страны, которые могли бы быть заинтересованы в его воссоздании.

В Лондоне сомневались, должно ли соглашение с Италией включать признание де юре титула императора Эфиопии за королем Италии. Чемберлен склонялся к такому признанию, потому что считал возможным вернуть Муссолини в орбиту влияния Ве-ликобритании. Идеи придерживался другого мнения. Он писал Чемберлену: «Мне кажется, что существует определенная разница между Италией и Германией в том смысле, что соглашение с последней могло бы просуществовать в течение некоторого ра-зумного времени, в особенности, если Гитлер лично примет на себя соответствующие обязательства. В то же время Муссолини, мне кажется, является настоящим гангстером, и его честное сло-во ничего не значит».

Фактически, правительство Великобритании действовало с упорной настойчивостью (слегка приглушенной некоторой недо-верчивостью) в отношении умиротворения Германии и пыталось, хотя и с некоторой неохотой, связанной с личностью Муссолини и проблемой паритета военно-морских сил в Средиземном море, добиться нормализации отношений с Италией. В течение всего 1937 года продолжались переговоры с Италией о заключении наиболее полного «джентльменского соглашения». Таким обра-зом складывалось окружение Франции, которая к тому же вынуждена была сосуществовать с враждебным правительством на юге - в Испании.

Гитлер, в свою очередь, после рискованного захвата Рейнской области понял всю опасность столь резких акций и, если и не изменил своих планов, то приступал к их выполнению с большей осторожностью. Его установки и планы англичан совпадали: он намеревался вовлечь британцев - «расовых кузенов» немцев - в глобальный союз, а также оказать давление на итальянцев и вы-нудить их заключить европейский союз.

Переговоры с англичанами были поручены фон Риббентропу, который еще не стал министром иностранных дел, но уже был ведущим деятелем, проводившим внешнюю политику Гитлера. Риббентроп стал послом в Лондоне, в его задачи входило убедить британцев в необходимости глобального соглашения, которое Гитлер считал единственно соответствующим сложившимся обстоятельствам. Обе страны имели возможность заключить союз на основе некоторых общих концептуальных положений: герман-ское преобладание в Европе помогло бы положить конец продол-жавшимся волнениям на континенте и противопоставить совет-ской коммунистической угрозе фронт стабильности, но на базе

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

сотрудничества с Великобританией, а также сокращения британского имперского и морского господства, скорректированного передачей Германии некоторых колоний, которые были отобра-ны у нее после Первой мировой войны.

При этом было абсолютно неважно, что Гитлер в «Майн кампф» указал главную цель, которую следовало повергнуть - Британ-скую империю. На данном этапе он из тактических соображений предлагал англичанам заключить соглашение мирового масштаба, как того требовали международные проблемы (26 июля 1937 г. японцы начали войну против Китая). Дино Гранди, бывший тог-да послом Италии в Лондоне, возможно, не понял полностью умышленное расхождение между словами и делами немцев, когда писал: «Риббентроп хотел заключить соглашение с Англией, ко-торое позволило бы Германии иметь свободу рук и открыло бы дорогу в Россию. Это была доктрина «Майн кампф». Но он также хотел добиться и другой цели: окончательно и бесповоротно подо-рвать отношения Англии с Италией, подкрепляя таким образом усилия, одновременно предпринятые нацистской дипломатией в Италии.

На первых порах Риббентропу это несомненно удалось. Вой-на в Испании оказалась для него весьма кстати. Британское пра-вительство также хотело договориться с Германией. В течение двух с половиной лет, вплоть до 1938 г., это было неоспоримой установкой для деятелей, руководивших британской политикой. В течение этого отнюдь не малого периода времени и, конечно, весь 1937 г., «Германия была в большой моде в Лондоне». По-пытка заключить глобальный союз закончилась ничем, потому что Риббентроп был деятелем ограниченным и не вызывавшим доверия, чтобы довести до конца порученное ему дело. Тем не менее, он дал немцам достаточно времени, чтобы предпринять ряд важных шагов.

Вместе с тем, продолжалась также политика настойчивого сближения с Италией. Италия держала под своим контролем не-зависимость Австрии и коммуникации Германии на Балканы и Ближний Восток. Гитлеру было необходимо показать Муссолини, что он и тогда, и постоянно считал дуче своим учителем и пред-шественником, с которым его связывают уважение и нерушимая дружба. В течение всего 1937 г. Гитлер оказывал давление на Муссолини, начиная с январского визита в Рим Геринга, доказы-вавшего неизбежность аншлюса. О необходимости более тесной дружбы твердили все посланцы, направлявшиеся в Рим, всегда готовые прибегнуть к самой сладкой лести и повторять избитые клише о разделении задач: Италии - Средиземноморье, Герма-нии - Европейский континент.

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

Муссолини сопротивлялся этому нажиму, так как чувствовал грозящую ему опасность, т. е. изоляцию от Великобритании, разрыв с Францией, кризис в отношениях с Австрией и Венгрией. Тем не менее, когда, наконец, он принял предложение Гитлера посетить Германию, то визит оставил у него неизгладимое впе-чатление: еще не пришло время подписать соглашение «с» Гитле-ром, но в Европе, конечно, уже ничего нельзя было сделать «без» Гитлера. Муссолини пробыл в Германии с 25 по 29 сентября 1937 г. Гитлер оказал ему самый радушный прием. Награждения, банке-ты, лавровые венки, символы римского духа, но, прежде всего, усиленная показуха: 28 сентября в Берлине почти миллион людей приветствовал Муссолини с точным соблюдением тевтонских обычаев. Он выступил на немецком языке и высмеял лживых идо-лов Женевы и Москвы, предрекая Европе фашистское будущее.

Хотя Гитлер и Муссолини в своих беседах редко касались по-литических проблем, и ни один из них ни сказал ни слова по вопросу об Австрии, сопоставление между жестким порядком в германской армии и слабой воинской дисциплиной в итальянских войсках убедило Муссолини в том, что слишком тесные объятия с Гитлером опасны и преждевременны. Дуче также по-нял, насколько важна своя параллельная политика, в особеннос-ти, антикоммунистической направленности, как это подразумева-лось Антикоминтерновским пактом, к которому Италия вскоре присоединилась (6 ноября 1937 г. ). Это был важный переломный момент в психологическом плане, придавший Гитлеру (который точно рассчитал, какое впечатление произведет на Муссолини визит в Германию) уверенность в том, что он может по своему усмотрению манипулировать внешней политикой Италии, стра-ны, увязшей в испанской войне и вынужденной прилагать нема-лые усилия для оккупации Эфиопии.

Приближался конец 1937 г. и только один из европейских правителей ясно видел план своих будущих действий. Это был Гитлер, потому что все остальные европейские лидеры были по-ставлены в такое положение, что могли лишь «реагировать» на акции, предпринятые фюрером. 5 ноября 1937 г. Гитлер собрал главных политических соратников и руководителей германских вооруженных сил и изложил им свои планы, уточнив при этом, что их следует считать его духовным завещанием в случае смерти.

Протокол этого собрания был составлен (несколько дней спустя или на основе заметок, сделанных во время собрания, точно не установлено) одним из присутствовавших, полковником Хоссбахом, помощником Гитлера. Документ, найденный в конце войны, был использован на Нюренбергском процессе в доказательство пред-намеренности агрессивной политики Гитлера.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Германские проблемы, говорил фюрер, могут быть решены только силой, необходима победа над двумя врагами - Франци-ей и Великобританией, которые никогда не согласятся с каким-либо укреплением германских позиций в Европе и за океаном. Отсюда определение сроков: не позже 1943-1945 гг. - иначе противники смогут оказать упорное сопротивление, и в связи с внутренней ситуацией в отдельных европейских странах, в особенности, во Франции. В качестве первых объектов нападения были указаны Чехословакия и Австрия (в хронологическом по-рядке, который затем Гитлер изменил); за ними шла Польша, операции против которой зависели от поведения русских, а оно, в свою очередь, зависело от Японии. Время перехода к активным действиям Гитлер связывал с внешними обстоятельствами, но по-лагал, что следует начинать уже в 1938 г.

3. 8. «Аншлюс» и британская политика «умиротворения»

3. 8. 1. ГИТЛЕР, ВЫСШЕЕ ГЕРМАНСКОЕ ВОЕННОЕ КОМАНДОВАНИЕ И АВСТРИЙСКИЙ ВОПРОС

Интерпретация заявлений Гитлера, сделанных им 5 ноября 1937 г. перед высшим нацистским руководством, весьма противо-речива. Если общее направление гитлеровской политики было четко определено, то календарь и практические цели были обо-значены неточно и расплывчато. Можно было бы утверждать, что неопределенность связана с невозможностью рассчитать до малей-ших деталей развитие ситуации, которая не зависела полностью от Германии, но это противоречит склонности Гитлера пренебре-гать внешними обстоятельствами и руководствоваться только собственными суждениями. Вместе с тем нельзя игнорировать тот факт, что, в реальности, в конце 1937 г. он обладал полной свободой действий только в пределах Германии.

Значение заявлений Гитлера, если дискуссия о нем и имеет какой-либо смысл, может быть объяснено только внутренними проблемами Германии, т. е. тем, что, по крайней мере, в период с конца 1937 г. и до конца 1938 г. приверженность двум тенденци-ям глубоко разделяла германское руководство. Одни полагали, что нужно действовать постепенно, а, следовательно, и более ос-торожно, что ускоренные сроки перевооружения станут тяжелым бременем для германской экономики и приведут к ухудшению положения в других секторах, в особенности в области снабжения. Другие, наоборот, считали эти опасения излишними и подталки-

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

вали к быстрым и решительным действиям; свою главную цель они видели в том, чтобы нанести поражение западным империа-листическим державам, включая Великобританию. Первую тенден-цию поддерживали такие государственные деятели как министр иностранных дел фон Нейрат, Герман Геринг, бывший фактичес-ки вторым человеком в нацистской иерархии, и министр эконо-мики Яльмар Шахт.

Шахт подал в отставку в ноябре 1937 г., а в январе 1938 г. фон Нейрата сменил фон Риббентроп, который после провала своей миссии в Лондоне занял откровенно антибританскую позицию и пробудил в Гитлере враждебность к Великобритании. Одновре-менно по инициативе СС распространялись клеветнические обвинения против военного министра Вернера фон Бломберга и командующего сухопутными войсками Вернера фон Фрича, кото-рых Гитлер затем отправил в отставку. Первый не соглашался бе-зоговорочно с мнением фюрера, а второй не хотел подчиняться дисциплине и принять нацистские военные концепции. Оставал-ся лишь Геринг из тех, кто отстаивал политику экспансионизма, не прибегая к войне, его поддерживал все еще влиятельный Шахт и статс-секретарь министерства иностранных дел Эрнст фон Вай-цзеккер.

Сторонники второй тенденции были более решительными и обладали более мощным влиянием. Лидерами этой группировки выступали Риббентроп, министр пропаганды Геббельс, глава СС Гиммлер и наиболее циничные представители военных кругов. Среди них Гитлер без труда нашел замену антинацистски настро-енным генералам после того, как сам занял пост военного мини-стра и назначил Геринга фельдмаршалом (высший чин в военной иерархии), а Вальтера Баухича поставил во главе генерального штаба.

С тех пор германские вооруженные силы разделились на два направления: одно — откровенно пронацистское, а другое — консервативно-националистическое (которое в 1944г. попыталось освободить Германию от Гитлера и которое возглавили такие дея-тели как Людвиг Бек). Раскол касался пределов, целей и методов экспансионистской политики. Между тем, внутригерманские дис-куссии не помешали Гитлеру добиться двух важных результатов: радикальным образом изменить геополитический облик Европы и превратить Германию из побежденной страны, находившейся во враждебном окружении, в страну, которая играла доминирую-щую роль в Европе и была окружена либо запуганными противниками, либо союзниками, более или менее довольными своей новой ролью.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

3. 8. 2. АНШЛЮС

В 1938 г. Гитлер приступил к слому территориального поряд-ка, установленного в 1919 г., осуществив аншлюс Австрии. Эту акцию Гитлер готовил с большой осторожностью, поскольку предчувствовал, какое кипение страстей вызовет увольнение фон Фрича и фон Бломберга, но он также понимал, что международ-ная ситуация предоставляла ему исключительный случай. Он со-знавал, что после визита в Берлин Муссолини не решится встать в оппозицию, если окажется в одиночестве. Гитлеру предстояло парировать протест англичан и французов, но с этим он легко справился.

Британское правительство понимало, что необходимо норма-лизовать отношения с Италией и Германией (при этом оно продолжало недооценивать роль Франции), но оно не было единым. Некоторые министры, такие как Идеи и лорд Галифакс (который стал министром иностранных дел после отставки Идена 20 февраля 1938 г. именно вследствие расхождения мнений), полагали, что в первую очередь следует добиваться компромисса с Герма-нией. «Мы должны, - отмечал Идеи в конце января 1938 г., -прилагать все усилия, чтобы добиться соглашения с Германией».

Другие министры, такие как Чемберлен, считали, что еще воз-можно воссоздать своего рода «фронт Стрезы», и потому ратовали за начало переговоров о признании де юре итальянской империи в Эфиопии. Идеи расценивал испанский вопрос как выражение ненадежности итальянцев, но не замечал масштабы германского вмешательства. Чемберлен был убежден, что независимость Авст-рии - более важная проблема, потому что захват Австрии позволил бы Гитлеру в последующем присоединить район Судет в Че-хословакии к немецким землям, что открывало бы Германии дверь на Балканы. Итак, Идеи в большей мере, чем Чемберлен, был склонен к проведению политики «умиротворения».

Эти две тенденции давали о себе знать и в практических воп-росах. В ноябре 1937 г. Галифакс, бывший тогда лордом храните-лем королевской печати, прибыл в Германию, где встречался с Гитлером и Герингом. Они пришли к согласию, что на карте Ев-ропы могут произойти изменения, связанные с Данцигом, Авст-рией и Чехословакией, если они совершатся мирным путем. Этого было достаточно, чтобы Гитлер понял, что англичане предоставляют ему свободу действий. Когда Галифакс стал министром иностранных дел, то это убедило фюрера в том, что его интер-претация английской позиции была правильной, к тому же, Га-лифакс оставался последовательным сторонником политики «уми-

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

ротворения». Так столкновение между Иденом и Чемберленом, которое хотя и открыло дорогу к итало-британским переговорам, послужило для Гитлера сигналом к действию, поскольку убедило его в пассивности Великобритании и в том, что следует начинать осуществление его акций до восстановления согласия между Лон-доном и Римом.

У германского диктатора не было оснований опасаться фран-цузов. Кризис правительства Народного фронта парализовал внутреннюю политику страны. Дельбос, который продолжал за-нимать пост министра иностранных дел, попытался в феврале заключить соглашение с Великобританией, но не сумел преодолеть разницу в подходах английской и французской дипломатии. При этом он понял, что правительство Ее Величества намерено продолжать поиски согласия с Германией по проблемам и разору-жения и Центральной Европы. Сложилась такая ситуация, что французам ничего не оставалось, как покориться судьбе, и в кон-це концов правительство Шотана, в котором участвовал Дельбос, было вынуждено подать в отставку незадолго до германской ак-ции. Гитлеру трудно было найти более подходящий момент, чтобы ускорить реализацию своих планов. Выявились те самые предпосылки, которые, как он говорил в ноябре, способны со-кратить ранее предусмотренные сроки.

В конце 1937 г. (впрочем, возможно, подготовка к этой акции велась уже давно) австрийское правительство узнало о сотрудни-честве немецких и австрийских нацистов, планировавших сверг-нуть правительство фон Шушнига и заменить его правительством, руководимым нацистами. Австрийский канцлер попытался в качестве крайнего средства добиться личной встречи с Гитлером, чтобы получить откровенное объяснение. К этому его подталкивал фон Папен, не случайно направленный Гитлером послом в Вену. В конце января австрийский канцлер был официально пригла-шен в Берхтесгаден для встречи с Гитлером. Шушниг принял приглашение в надежде добиться от фюрера, как его заверял фон Папен, смягчения нацистского нажима на Австрию.

Но это были слишком наивные ожидания. Австрийский джентль-мен встретил такое обращение, какого и вовсе не ожидал. Гитлер, пришедший в ярость вследствие обвинений, выдвинутых против австрийских нацистов, встретил Шушнига 12 февраля длинной отповедью, которая продолжалась в течение всего его пребывания в Германии и о которой австрийский канцлер оставил яркое и горькое описание.

Гитлер мастерски прибегал к словесной агрессии в качестве агрессии материальной. Он подавил австрийского канцлера обви-

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

нениями в оскорблении германизма и показал ему истинное по-ложение Австрии, находившейся в полнейшей изоляции, поскольку ни Италия, ни Франция, ни Великобритания больше не собирались придти ей на помощь. Поэтому фюрер «должен» про-диктовать австрийскому канцлеру жесткие условия, заключающи-еся в том, что на пост министра внутренних дел и безопасности в австрийском правительстве должен быть назначен нацист Зейсс-Инкварт. Должна быть объявлена всеобщая амнистия, и также требовалось официально признать германский характер австрий-ской политики, которая должна согласовываться с экономической и международной политикой Германии. Шушниг смирился и принял условия Гитлера. Добившись желанных перемен, авст-рийские нацисты стали хозяевами в стране, и им оставалось толь-ко ждать благоприятного момента для начала действий. Случай был предоставлен самим канцлером Шушнигом, который, стре-мясь активизировать крайнюю оппозицию нацистам, 8 марта объявил о проведении 13 марта плебисцита. Он надеялся пока-зать безосновательность нацистских претензий относительно ан-шлюса, но реакция со стороны Германии заставила его отказаться от своих намерений.