Предисловие к русскому изданию 18 страница

В начале ноября компромисс был намечен, его проект в течение первой недели декабря получил в целом одобрение Муссолини, что подразумевалось само собой, так как в его подготовке участвовал лично Дино Гранди. Проект предусматривал, что Италия получает большую часть областей Тигре и Огаден и возможность расширить свое экономическое влияние на обширной территории Южной Эфиопии под определенным контролем со стороны Лиги Наций. В обмен на это Эфиопия получала в качестве уступки коридор до порта Ассаб, обеспечивавший ей выход к морю. Фактически, компромисс предоставлял Италии контроль над двумя третями абиссинской территории. И это при том, что Италия в военных операциях не добилась значительных успехов. Эти уступки были сделаны в надежде предотвратить сближение Муссолини с Гитлером.

В Лондоне текст документа вызвал бурю в правительстве. Обсуждалось, следует ли направить проект одновременно Италии и Эфиопии, а также возможно ли снять самые острые моменты, связанные с уступкой английских и французских портов Эфиопии. В действительности, речь шла о дискуссии, лишенной смысла, так как предпринятая инициатива не была личным проектом Хора, а результатом тщательной работы кабинета консерваторов (того самого, который незадолго до этого победил на выборах

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

благодаря обещаниям никогда не нарушать утвержденных Лигой Наций обязательств относительно санкций против агрессоров). Итальянская дипломатия тщательно следила за ходом подготови-тельных работ в то время, как эфиопская, возможно, не была ос-ведомлена вообще или знала очень немного.

Муссолини задержал на несколько дней ноту с изложением итальянской позиции, и этого промедления оказалось достаточно, чтобы спровоцировать резкий политический поворот, последствия которого нельзя было даже предположить. Возможно, бла-годаря информации, полученной от дипломатов, враждебно отно-сившихся к политике уступок в пользу Муссолини (как считает Алексис Леже), текст проекта компромисса 13 декабря был опубликован во французских газетах «Эвр» Женевьевой Табуи и А. Же-раром (Пертинаксом) в парижской «Эко».

18 декабря Муссолини созвал фашистский Большой Совет, чтобы объявить о готовности Италии вести переговоры на основе англо-французского проекта, но реакция англичан на опублико-вание проекта подсказала ему, что было бы более целесообразно отложить на несколько недель определение итальянской позиции. Только 5 марта итальянское правительство заявило о своей готов-ности к компромиссу на иных условиях, когда в пылу полемики превратилась в пепел всякая возможность подобного компромисса.

Взрыв негодования против сторонников международного пра-ва, готовившихся вознаградить агрессора, вызвал острую реакцию в Великобритании. Хор вынужден был подать в отставку, а Бол-дуин 19 декабря заявил, что проект компромисса «безоговорочно и полностью погребен». С этого момента пути для дипломатичес-кого разрешения кризиса были перекрыты. Муссолини решил от-править в Эфиопию более мощные силы, заменил Де Боно гораздо более способным генералом Пьетро Бадольо, который произвел реорганизацию войск и в начале мая добился военного успеха. Итальянские войска 5 мая вошли в Аддис-Абебу, а 9 мая Муссо-лини объявил об аннексии Эфиопии и торжественно возложил на голову Виктора Эммануила III Савойского корону императо-ра, ставшую символом амбициозной и дорогостоящей авантюры, в тот момент представленной в качестве демонстративного три-умфа. Это торжество происходило в обстановке серьезных пере-мен в международных отношениях.

Итальянская дипломатия действовала в традиционном контексте и в столь же традиционном ключе пожинала плоды своей деятельности. Агрессия против Эфиопии началась с одобрения французов и продолжалась в двойственной международной обста-новке. Гитлер не мог не заметить антигерманский характер объеди-

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

ненного «фронта Стрезы» и оказал военную помощь Эфиопии еще до начала войны.

Со своей стороны, Муссолини высказался вполне определенно, как бы это ни выглядело жестко. В речи, произнесенной 25 мая 1935 г., он кратко охарактеризовал итальянскую внешнюю поли-тику в последние месяцы. По мнению дуче, «Фронт Стрезы» по-казал, что Италия может войти в число стран, готовых встать на защиту европейской системы и, в частности, выступить в защиту Австрии. Но эту позицию Италии Муссолини не считал оконча-тельной и вечной. Австрийский вопрос разделяет Италию и Гер-манию, но, уточнил Муссолини, Италия не намерена «окаменеть на Бреннере», отказавшись от активных действий в остальной ча-сти мира. Вопрос о независимости Австрии является проблемой не итальянского, а общеевропейского масштаба. Итак, вся Евро-па должна нести это бремя. «Фашистская Италия, - изрекал Муссолини, - не намерена ограничить свою историческую миссию только одной политической проблемой, только одной воен-ной задачей, которая заключается в защите границы, которая мо-жет быть чрезвычайно важной, как граница на Бреннере, потому что границы и метрополий, и колоний, все без исключения гра-ницы священны, их следует бдительно охранять и защищать от любой, даже потенциальной угрозы».

Выступление было очень ясным, а сопровождавшие его ком-ментарии итальянских дипломатов делали его еще более четким: Италия со всей определенностью встала на сторону «фронта Стрезы», потому что ждала от него солидарной поддержки или терпимого отношения к своим эфиопским планам. Если это условие не выполняется, то Италия сохраняет за собой свободу действий. Это не означало еще заключения союза с Германией, но означало, что нельзя больше рассчитывать на участие Италии в проведении политики сдерживания германского ревизионизма. Становится ясно, почему французы гораздо более последователь-но, чем англичане придерживались разработанного ими курса в то время, как Великобритания занимала колеблющуюся позицию по проблемам Средиземноморья, поскольку ее раздражало чрезмерное усиление Италии в этом регионе. Двойственное отноше-ние англичан к проблемам Центральной Европы было также общеизвестно.

3. 5. 4. ПРИЗНАКИ ИТАЛО-ГЕРМАНСКОГО СБЛИЖЕНИЯ

Трагическим последствием происшедших событий стало воз-вращение Италии к тактике лавирования, ставшей своего рода реакцией и на действия Германии. Если на первом этапе итало-

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

абиссинской войны Германия занимала проэфиопскую позицию, то в дальнейшем она быстро изменила свою ориентацию. Ее от-ношение стало более благоприятным для Италии, когда в поле-мических спорах по проекту Хора–Лаваля стушевался антигер-манский характер итальянской акции. Не случайно, 6 января 1936 г., в напряженной обстановке тех недель, Муссолини при-нял германского посла фон Хасселя и сказал ему, что «фронт Стрезы» окончательно мертв, и что позиция Италии в отношении нацистского проникновения в Австрию не создает трудностей для Германии.

Это еще не было решительным поворотом, а лишь предвестни-ком возможных перемен. Муссолини наращивал военные действия в Эфиопии, думая, что он заручился согласием сил, доминирующих в европейской политической системе. Буря, разразившаяся в середине декабря 1935 г., показала, что он ошибался, потому что правительства западных держав не были в состоянии обеспечить ему какие-либо гарантии. К тому же французское правительство, оказавшись перед выбором между британской позицией и соблюдением соглашений Муссолини–Лаваля, предпочло двусмыслен-ность английских письменных формулировок, чтобы восстановить более тесное сотрудничество с Великобританией.

С тех пор как тактика лавирования и маневрирования во внешней политике Италии перестала быть новостью для кого бы то ни было, никто не думал, что произошло что-то непоправи-мое. Тем не менее, это непоправимое случилось, и затронуло оно глубинные пласты в отношениях между европейскими держава-ми. Система отношений в Европе, сложившаяся после Первой мировой войны и выжившая, несмотря на изменения политичес-ких режимов в отдельных странах, а также формирование автори-тарного государства в Италии и диктатуры в Германии, дала глу-бокую трещину. Если до недавнего времени тяга к объединению или компромиссу превалировала над тенденциями к расколам и кризисам, то теперь начали действовать подспудные причины, которые вели к укреплению разделительных барьеров между странами. Разрушительные тенденции преобладали над стремле-нием к стабильности.

Может показаться странным и абсурдным, что все это от-носилось к такому маргинальному аспекту европейской жизни, каковым была внешняя политика Италии. Но в эти месяцы ос-новное направление в европейских международных отношениях определялось, прежде всего, ориентацией, выбранной Италией. До 1934-1935 гг. тенденции к кардинальному распаду системы европейских отношений сдерживались пониманием, не всегда

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

осознанным и порой только интуитивным, необходимости сохра-нить фундаментальные элементы стабильности. Каждый находил свою выгоду в ситуации, регулируемой критериями державной политики, прикрытыми положениями Устава Лиги Наций. Но с тех пор, как гитлеровская Германия избрала курс на радикальное разрушение европейской системы в соответствии со своими гло-бальными планами, сторонники сохранения стабильности стре-мились поставить заслон на пути реализации этих замыслов.

Конечно, это был нелегкая и непростая задача. Англичане по-вели себя так, что подобное стремление к сопротивлению не вы-зывало доверия; итальянцы, придерживаясь свойственной им тактики маневрирования, ясно показали, что они с пониманием относятся к проблеме нараставшего противостояния. Лучше дру-гих осознавали опасность французы, поскольку она угрожала, в первую очередь, им и неизменно приковывала их внимание, но Париж не смог действовать последовательно, адекватно ослож-нявшейся ситуации. Таким образом, заслон, который должен был преградить путь гитлеровской агрессии, дал трещины прежде, чем было закончено его сооружение. Разочарование Италии действия-ми западных держав стало выражением происшедших разрывов.

В начале 1936 г. с «окончательным крахом фронта Стрезы» сложились условия для образования новых трещин в системе, ко-торая шла к своему краху. Французская дипломатия долго рабо-тала над проектом «средиземноморского пакта», который в январе 1936 г. был предложен Риму Фланденом, министром иностранных дел в новом правительстве Сарро (пришедшем на смену кабинету Лаваля в том же январе), с целью вернуть Италию в сообщество стран, стремившихся к укреплению европейской безопасности, в условиях, когда остро ощущалась бесцеремонность германской дипломатии в связи с новым отношением Муссолини к австрий-скому вопросу. Отказ Рима рассмотреть проект «средиземномор-ского пакта» стал символом глубоких расхождений и той трудной работы, которую предстояло проделать для их преодоления, если вообще сохранилась такая возможность.

Идеи, ставший министром иностранных дел Великобритании после Хора, упорно добивался, чтобы Лига Наций применила против Италии санкции - эмбарго на импорт нефти, и одновре-менно стремился к сближению с Германией, надеясь изолировать своего соперника в Средиземноморье и вместе с тем подтвердить свой прогерманский выбор. Те способы, которыми Гитлер сумел извлечь выгоду из сложившейся ситуации, свидетельствовали о масштабах происшедшего переворота. Он затронул не только Ев-ропу, но также Ближний и Дальний Восток, и способствовал па-дению престижа Лиги Наций.

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

Действительно, положение в Западном Средиземноморье было спокойным до 1935 г., благодаря хорошим отношениям Италии с Великобританией и Испанией. В Восточном Средиземноморье после инцидента с Корфу в итало-британских отношениях не было, за исключением проблемы Адриатики, сложностей. Каждая из стран избрала взаимоприемлемую линию поведения, чтобы не ставить под вопрос интересы друг друга. Но акция Италии против Эфиопии не могла не повлиять на все Средиземноморье по двум причинам: во-первых, фашизм в момент, когда он стал главным проводником империалистической политики, не мог не распространить ее на античную традицию Италии и не поставить вопрос о будущем Средиземноморья. Во-вторых, Восточное Средиземноморье было непосредственно затронуто итальянской акцией как в связи с проходом через Суэцкий канал судов, шедших в Эфиопию, так и в связи с реакцией на войну общественного мнения и политических сил всех стран региона.

Это сочетание различных резонов поставило проблемы перед Великобританией, считавшей столь радикальное изменение соотношения сил в Средиземноморье неприемлемым. Великобритания в то время должна была учитывать два аспекта быстро меняющейся ситуации. Во-первых, в сердце Европы набирала силу Германия, господство которой в будущем казалось нереальным (хотя хватало пророков, видевших опасность намерений Гитлера). Болдуин и Идеи не скрывали своего желания достигнуть компромисса с Германией, в том числе и по колониальным проблемам. Во-вторых, ситуация в Средиземноморье представляла реальную стратегическую опасность. Попытки найти компромисс, предпринятые Муссолини до и после начала военных действий в Эфиопии, поддерживались французами, но наталкивались на глухое сопротивление Форин Оффиса, в недрах которого зрели опасения, что Италия намерена «господствовать в Центральном Средиземноморье и играть первостепенную роль в Западном Средиземноморье, оставив Великобритании своего рода коридор для коммуникаций с Египтом и Дальним Востоком» (ноябрь 1935 г). Подобного рода опасения заставляли Великобританию стремиться к более тесному союзу с Германией и, таким образом искать противовес французской политике безопасности (советско-французский пакт и серия договоров Франции с Италией).

В ситуации, когда в Эфиопии начались военные действия, а поиски компромисса Хора-Лаваля оказались безуспешными, французы с беспокойством наблюдали за итало-германским сближением, опасаясь, что оно может перерасти рамки эпизода, каким оно представлялось в первых числах января. Проект «средизем-

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

номорского пакта», разработанный министром иностранных дел Фланденом в расчете на то, что он позволит «вновь включить Италию в орбиту политики европейской безопасности», не вызвал достойного отклика, более того, он был встречен с недоверием. Таким образом, к окончанию конфликта с Эфиопией еще ничего не было решено.

Именно Италия быстро сменила курс, выступив с рядом по-литических заявлений, сделанных специально, чтобы успокоить прибрежные страны Средиземноморья. Кроме того, Рим тем са-мым надеялся подготовить почву для того, чтобы Великобритания выступила за отмену решения Лиги Наций о введении санкций против Италии. Муссолини разъяснил, что у Италии нет никако-го намерения угрожать интересам Великобритании, и правитель-ство Лондона с одобрением отнеслось к его заверениям. Это спо-собствовало общей нормализации ситуации и имело важные последствия как в правовом плане, так и в отношении позиций Великобритании в Египте.

3. 5. 5. ВОСТОЧНОЕ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ ПОСЛЕ БОННЫ В ЭФИОПИИ

Наиболее важным изменением в правовом плане стала кон-венция, принятая в Монтрё (20 июля 1936 г. ), она устанавливала новый режим судоходства через проливы взамен режима, опреде-ленного в 1923 г. Лозаннским договором. Конвенция отражала перемены в политической ситуации. Если в 1923 г. при определе-нии норм судоходства руководствовались стремлением запереть Советский Союз в Черном море, хотя ему оставляли выход во внешние воды, то в 1936 г. новое влияние СССР и его значение для политики сдерживания Германии, по крайней мере, в глазах французов, не позволяли пренебрегать интересами Советов. Кро-ме того, если в 1923 г. конвенцию можно было навязать Турции, которая, хотя и входила в число стран-победительниц, переживала кризисную ситуацию, то в 1936 г. для принятия конвенции необходимо было вести переговоры с государством, игравшим теперь важную роль в судьбах Восточного Средиземноморья. Становится ясным, почему в новой конвенции принцип безопасности Тур-ции и причерноморских государств возобладал над принципом свободы судоходства через проливы, который превалировал в прежней конвенции.

Суверенитет Турции в области судоходства был полностью восстановлен. Она должна была соблюдать правила свободы тор-говли в мирное время и приобретала законное право на собствен-

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

ную защиту (включая право на ремилитаризацию проливов) в случае войны или угрозы войны. За причерноморскими странами (т. е. за Советским Союзом) было признано право проводить в мирное время через проливы военные суда, но речь шла только о надводных судах любого тоннажа. В этом было существенное от-личие от стран, не имевших выхода к Черному морю и потому обязанных соблюдать строгие ограничения. Кроме того, причер-номорским странам разрешалось проводить через проливы в над-водном положении подводные лодки, построенные или приобре-тенные за пределами Черного моря.

В англо-египетских отношениях также произошли существен-ные изменения. В 1922 г. правительство Лондона действовало в рамках признания ограниченной независимости Египта. Между-народный кризис, вспыхнувший в 1936 г. позволил националис-там из партии ВАФД(с 1919 г. главной националистической силы Египта) начать переговоры с Великобританией о признании пол-ной независимости страны. Англичане с легкостью пошли на признание суверенитета Египта в обмен на обширные уступки, добившись сохранения своих военных баз по берегам Суэцкого канала. Соответствующий договор был подписан 26 августа 1936 г. Это был договор о союзе между двумя независимыми странами на неограниченный срок, благодаря которому англичане получи-ли право держать гарнизон в 10 000 человек по берегам канала, а также 400 лоцманов для провода судов по водному пути.

3. 6. Ремилитаризация Рейнской области и создание «Оси»

3. 6. 1. НЕМЕЦКАЯ АКЦИЯ В РЕЙНСКОЙ ОБЛАСТИ

По Версальскому договору (ст. 42 и 43) было установлено, что германское левобережье Рейна и полоса немецкой территории шириной в 50 км на правом берегу реки должна быть демилита-ризована, т. е. правительство Германии не могло размещать здесь свои войска, ни, тем более, возводить оборонительные сооруже-ния. Эти статьи были уступкой Франции, не получившей границы по Рейну. В 1925 г. эти условия были подтверждены Локарнским договором. Берлин согласился на включение в договор статьи, согласно которой введение немецких войск в демилитаризован-ную зону рассматривалось бы как нарушение договора, т. е. как акт агрессии. Эта статья была очень важна для Франции, так как позволяла ей проводить военную стратегию «активной обороны». Французы могли беспрепятственно войти в Рейнскую область

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

и легко достигнуть Рура, парализовав действия немцев. Возмож-ность «активной обороны» косвенным образом способствовала укреплению союза Франции с Польшей и Чехословакией.

Гитлер и нацисты постоянно протестовали против несправед-ливого характера этих статей, и в мире росло убеждение, что рано или поздно немцы попытаются внезапно захватить территорию, которая, к тому же, принадлежала им. Однако никто не мог пред-видеть момент, когда Гитлер предпримет какие-либо действия, по-тому что германская дипломатия продолжала твердить об абсолют-ной лояльности Берлина в отношении Локарнского договора.

Эта лояльность, тем не менее, не была лишена и полемической направленности в связи с оценкой Германией советско-французского договора о взаимопомощи, подписанного 2 мая 1935 г. и еще не ратифицированного в начале 1936 г. По мнению Берлина, договор противоречил Локарнским соглашениям. Это было абсо-лютно неверно, поскольку договор опирался на ст. 16 Устава Лиги Наций. Но отношение Германии к советско-французскому соглашению было для Франции немаловажным, поскольку ока-зывало влияние на полемику внутри страны по вопросу о его ра-тификации, отражалось на советско-французских отношениях. Кроме того, германская дипломатия умело использовала этот ар-гумент и в дальнейшем.

В конце февраля 1936 г. Гитлер дал интервью Бертрану де Жувенелю, в котором заверял, что питает самые дружеские чув-ства к Франции. Интервью было опубликовано с некоторым опозданием, и произошло это, по воле случая, на следующий день после того, как 27 февраля французская палата депутатов ратифицировала договор с Советским Союзом. Гитлер расценил совпадение как личное оскорбление и немедленно заявил фран-цузскому послу об изменении «своих чувств». Не говоря ничего о том, каковы будут последствия подобного изменения, он в тот же день, 2 марта, отдал распоряжение своему военному министру за-нять до 7 марта Рейнскую область германскими войсками.

Всего несколько дивизий были готовы к выступлению, и только 36 000 человек приняли участие в германской акции. Даже сегодня можно сказать, что если бы французы и другие гаранты сохранения статус-кво в Рейнской области или союзники Фран-ции отреагировали бы незамедлительно, то они, несомненно, на-несли бы Гитлеру поражение. Никто не посмел или не захотел ничего предпринять. Никто не сознавал, насколько слабы были войска Гитлера. Сами французы думали, что в операции участво-вало не менее двадцати дивизий и более 100 000 человек. Они заблуждались. Между тем войска вермахта были триумфально

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

встречены населением Рейнской области. Некоторое время спустя Гитлер отдал приказ о строительстве мощной системы оборони-тельных сооружений вдоль границы с Францией, линии Зигфри-да, которая должна была идти параллельно уже существующей линии Мажино, возводившейся французами с 1930 г. Этот шаг означал одновременно и вызов, и демонстративное самоограни-чение обороной.

В еще большей степени, чем решение о возращении к обяза-тельной воинской повинности, новая акция Гитлера была оше-ломляющей, нацеленной против обязательств, добровольно при-нятых по Локарнскому договору. Гитлер показал, что намерен сбросить «цепи» сковывавшие Германию, даже если для этого придется действовать внезапно и применять силу. Более того, Гитлер со свойственным ему коварством решил осуществить свою акцию в субботу, чтобы захватить своих противников врасплох во время отдыха.

Но если в 1935 г. германская акция вызвала к жизни пусть эфемерный, но обладавший потенциальными возможностями противодействия, «фронт Стрезы», то в 1936 г. гораздо более серь-езное нарушение осталось почти без ответа и, более того, реакция на него оказалась таковой, что Гитлер почувствовал возможность действовать безнаказанно и в будущем. Его свобода действий была следствием изменения международных отношений в Евро-пе. «Фронт Стрезы» полностью распался. Муссолини заявлял об этом неоднократно с января 1936 г. Идеи пытался вести диалог с Германией и заключить соглашение об ограничении (а точнее о наращивании) военно-воздушных сил и постоянно посылал в Берлин ободряющие сигналы.

Реакция Италии и Великобритании на агрессивную акцию Гитлера после 7 марта была по-своему последовательной, потому что Муссолини одобрял Гитлера в связи с враждебной позицией Великобритании по эфиопскому вопросу, в то время как Идеи побуждал Гитлера заключить соглашение, которое укрепило бы англо-германский союз. Такова была ситуация накануне ремилита-ризации. Даже французы не имели политической воли и не дума-ли всерьез о военном демарше в ответ на акцию Гитлера. Более того, они все больше уповали на стратегию «пассивной обороны», символом которой стала линия Мажино: эта стратегия подрывала доверие союзников Франции в странах Восточной Европы. Поте-ряв возможность блокировать Гитлера, французы сникли, не имея ни силы, ни воли к активным действиям.

Но если причины отношения Италии были понятны, то пози-ция Великобритании и инертность Франции трудно объяснимы.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Дело в том, что для англичан не существовало серьезного основания для того, чтобы прибегнуть к войне только потому, что «германские войска произвели передвижения внутри своей государственной территории», а, значит, Великобритания поступила правильно, «приготовившись к новому Локарно с Гитлером вместо Штрезе-мана». Идеи, в свою очередь, видел опасность со стороны Германии, но полагал возможным отвести угрозу с помощью уступок немцам в Восточной Европе, поэтому давал понять, что верит обещаниям, которые в этот раз, как обычно случалось и в прошлом и в будущем, раздавал Гитлер, дабы подсластить горькую пилюлю нарушения ранее принятых обязательств. И, действительно, он выступил с оправданием германской акции, которая, по его мнению, явилась следствием ратификации советско-французского пакта, нарушавшего Локарнский договор, потому что само соглашение было направлено, как утверждал Гитлер, против Германии. Кроме того, фюрер напыщенно заявлял о готовности Германии подписать с Францией договор о ненападении сроком на двадцать пять лет и зондировал возможность возвращения Германии в Лигу Наций.

Идеи верил этим обещаниям, потому что его концепция европейской политики основывалась на необходимости заключить англо-франко-германский союз против советской угрозы, а потому он стремился достигнуть соглашения с Германией не только в сфере воздушных вооружений, но также в вопросе о территориальном переустройстве Центральной и Восточной Европы. Идеи полагал возможным, как он говорил 12 марта во время заседания английского правительства, на этой основе заключить с Берлином ряд пактов о ненападении, имея в виду возвращение Германии в Лигу Наций.

Совершенно очевидно, что подобная позиция вела к скоропалительному одобрению германского ревизионизма в отношении Польши, Австрии и Чехословакии, а также к тому, что Франция, лишенная поддержки, оказалась подчиненной воле Гитлера. Отказавшись от реализации плана Барту и более ограниченного, но ориентированного в том же направлении плана Лаваля, Франция оказалась ввергнутой в глубокий кризис своего внешнеполитического курса. Утратившая иллюзии Италия противодействовала Франции, истерзанной внутриполитической борьбой, а Великобритания не оказывала Парижу действенной поддержки.

Таким образом, становится ясно, почему реакция на ремилитаризацию Рейнской области свелась к короткой и пустой дипломатической инсценировке, благодаря которой итальянцы продемонстрировали насколько это было возможно, что они остались

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

вне игры. Совет Лиги Наций провел ряд заседаний и осудил Гер-манию за нарушение договоров, но смягчил это осуждение, при-няв во внимание обещания Гитлера о будущем сотрудничестве. Он предложил Германии воздержаться от строительства укрепле-ний в полосе шириной 13 миль, но Гитлер проигнорировал это требование, показав тем самым несостоятельность всех своих миротворческих обещаний.

3. 6. 2 АВСТРО-ГЕРМАНСКОЕ СОГЛАШЕНИЕ ИЮЛЯ 1936 г.

Освободившись от забот на западном фронте, Гитлер смог во-зобновить акции в Австрии, прерванные событиями 1934 г. Он добился бесспорного контроля над нацистской партией и герман-ским государством, особенно после смерти Гинденбурга (2 авгус-та 1934 г. ), когда стало возможным с помощью голосования на манер плебисцита возглавить рейх. Теперь не существовало пре-пятствий и со стороны Италии, более того, отношения с Римом развивались так, что позволяли рассчитывать на его иное, более благоприятное отношение к германской акции в Австрии. Конеч-но, Рим еще одобрял аншлюс полностью, но уже наблюдался его отход от стратегии превращения Австрии в оплот исключительно итальянский политики.

Провал соглашения с Францией убедил Муссолини в невоз-можности вместе с Парижем защищать независимость Австрии и укрепил его мнение о неизбежности аншлюса. После окончания эфиопского кризиса Муссолини стремился занять равноудален-ную позицию, но так, чтобы это было не слишком заметно для его международных партнеров. Однако намеки, сделанные в ян-варе фон Хасселю и повторенные в дальнейшем, затем пассив-ность Италии во время кризиса, вызванного ремилитаризацией Рейнской области, убедили Гитлера в том, что позиция Рима из-менилась. Отказ Муссолини выполнять в дальнейшем функции министра иностранных дел и назначение на этот пост (10 июня 1936 г. ) Галлеаццо Чиано, зятя дуче и сына старого представителя национал-фашизма, горячего сторонника союза Италии с Герма-нией, свидетельствовали об этих переменах.

Так сложились новые, более благоприятные для Гитлера обстоятельства для возобновления диалога с Австрией, начатого еще в июне 1934 г. Гитлер приступил к реализации своих планов в свойственной ему манере: он провозгласил обещания, которые собирался вскоре нарушить, предварительно получив тактичес-кую выгоду. После кратких переговоров с представителями пра-вительства Шушнига между Австрией и Германией 11 июля было

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

подписано соглашение, которое завершало период напряженности в отношениях между двумя странами и подготавливало условия для последующей германской акции.

Германия признавала суверенитет Австрии, и это основное положение договора позволяло Муссолини считать его успехом для Италии. Германия и Австрия обещали не вмешиваться во внутренние дела друг друга. Австрийская политика по отноше-нию к Германии должна была учитывать характер «немецкого го-сударства», свойственный также и Австрии. Одновременно сни-мался запрет, наложенный в 1934 г., на деятельность нацистской партии, которая с тех пор приобрела право на участие в прави-тельстве. Более того, два деятеля, близкие к нацистской партии вошли в правительство Шушнига, а один из них, Гвидо Шмидт, получил пост министра иностранных дел. Жертвой этого согла-шения стал князь Штаремберг, который был доверенным лицом Муссолини. Князь стоял во главе национал-патриотического дви-жения «Хеймвер» и поддерживал Дольфуса, а также правитель-ство Шушнига на первом этапе его деятельности. Муссолини пе-рестал оказывать ему доверие, а канцлер Австрии в мае 1936 г. изгнал его из правительства.