Предисловие к русскому изданию 15 страница

Хотя американцы не очень четко выразили свое отношение к свершившемуся факту, но подтвердили позицию «непризнания» его, которую разделяла и Лига Наций - японское правительство осталось к этому равнодушным. Из опубликованного 1 октября доклада комиссии Литтона стали известны уже очевидные факты: существующие японские интересы в Маньчжурии заслуживали защиты, но создание искусственного государства Маньчжоу-Го было неоправданным произволом, потому что было бы достаточ-но, если бы Китай предоставил широкую автономию Маньчжу-рии, сохранив свой суверенитет на эту территорию.

В дальнейшем историки восхваляли объективность доклада комиссии, но в действительности было бы более справедливым отметить содержавшиеся в нем очевидные и бесполезные баналь-ности. Обычно достаточно легко дать формальную оценку свер-шившимся фактам, особенно если отсутствует стремление пред-ставить пусть слабые, но конкретные объяснения случившегося.

Ни одна из европейских держав не была в состоянии в тот момент действовать против Японии. Великобритания, чрезмерно поглощенная заботами о восстановлении своей имперской мощи и не намеревалась подрывать традиционную дружбу, которая свя-зывала ее с Японией. У Советов были совершенно иные заботы, требовавшие их внимания, хотя акция Японии представляла для них реальную угрозу, поскольку исходила от ближайшего соседа. Американцы, которые переживали самый тяжелый период эконо-мического спада, были заняты избирательной кампанией, требо-вавшей осторожных действий во внешнеполитических вопросах. Французы могли бы предвосхитить мировое значение «разрыва», несущего угрозу всей Версальской системе, но у них, конечно, не

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

было ни сил, ни возможностей, ни политической воли действо-вать в одиночку, в то время как Германия и Италия готовились предпринять свои акции в Европе.

В этой ситуации Японии ничего не оставалось, как вести ко-роткую арьергардную кампанию против признания Лигой Наций доклада Литтона. Затем, когда Женевская ассамблея в феврале 1933 г. одобрила рекомендации комиссии расследования и потре-бовала, чтобы Япония подчинилась им, то японцы заявили о сво-ем выходе из международной организации. Лига Наций могла лишь с горечью констатировать свой провал при первом же серь-езном испытании, которому она была подвергнута (в 1923 г. Лига уклонилась от непосредственного участия в решении кризиса на Корфу). Японцы не остановились в Маньчжурии и начали посте-пенно просачиваться в Северный Китай, уверенные в тот момент, что никто им не помешает.

3. 2. Колебания Муссолини между германским

ревизионизмом и политикой европейской

безопасности Австрийский вопрос

3. 2. 1. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА МУССОЛИНИ

С тех пор, как Муссолини пришел к власти, установив затем личную диктатуру, он по существу не изменил основные направ-ления итальянской внешней политики, и, по крайней мере до 1927-1928 гг. не сменил даже лиц, которым был вверен междуна-родный курс Италии. Лишь в 1928-1932 гг. он пытался провести некоторую фашизацию внешней политики, но результаты были скромными, так как международные концепции, за небольшим исключением (в частности, взгляды князя Карло Сфорца, мини-стра иностранных дел в 1920-1921 гг. ), совпадали с представле-ниями национализма, характерного для идеологии Муссолини.

Муссолини изменил лишь внешние характеристики традици-онных концепций, что выражалось в двух аспектах. Первое новшество было связано с обостренным восприятием Муссолини проблем внутреннего консенсуса и поддержки общественного мнения: поэтому формировалась постоянная потребность обра-щаться к пропаганде - сфере, где Муссолини в течение долгих лет был искусным мастером. Он умел убедить как итальянцев, так и зарубежных государственных деятелей, что после 28 октября 1922 г. ситуация изменилась коренным образом, что даже пора-жения, резкие виражи или тактические отступления были ни чем иным, как попыткой Италии играть новую роль в Европе и мире.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Другое новое качество, которое Муссолини придал традици-онной дипломатии, было ощущение неотложности, нетерпения или неспособности ждать, пока обстановка созреет. Подобная окрашенность внешнеполитической деятельности была непосред-ственно связана с пропагандистским аспектом, который порож-дал потребность непрерывно демонстрировать дипломатические победы; но эта сторона внешней политики была тесно связана с исторической ситуацией, сложившейся в те годы в Европе.

После 1919 г. на континенте господствовали только французы и итальянцы. Все другие великие державы переживали послед-ствия войны либо испытывали трудности во внутренней и внеш-ней политике, что парализовало их деятельность. Не надо было обладать проницательностью гениального государственного дея-теля, чтобы понять временный характер сложившейся ситуации и что рано или поздно, по крайней мере, Германия и Россия, или Советский Союз (как страна стала называться с 1922 г. ) снова станут главными участниками событий на мировой и европей-ской арене, а Италия неизбежно окажется государством более низкого ранга. И это вынуждало Муссолини добиваться осуще-ствления своих амбициозных целей, прежде чем произойдет по-добное возвращение на круги своя.

Определить эти цели в течение всего фашистского экспери-мента, не составляло большого труда. Вкратце можно сказать, что они заключались в способности развеять впечатление «увечной неполноценной победы», в умении получить компенсацию в колониальной сфере в тех же пропорциях, что получали (или дума-ли, что получают) англо-французы с приобретением мандатов, в частности типа А.

Главная цель была связана с положением Италии на Балканс-ком полуострове. Здесь итальянцы всегда играли значительную роль, которую теперь хотели усилить, создав на полуострове систему союзов, чтобы контролировать весь бассейн Адриатического моря. Это могло бы послужить предпосылкой для создания обширной зоны влияния, по согласованию с Великобританией, во всем Средиземноморье - от Испании до Ближнего Востока.

Что касается колониальных амбиций, Муссолини стремился к тому, чтобы Италия получила, хотя бы один мандат на опеку. Во всяком случае, он намеревался вернуть Ливию, которая во время войны фактически вышла из-под контроля Италии, и, прежде всего, ставил своей задачей добиться подтверждения привилеги-рованной позиции в Эфиопии, признанной за Италией в 1906 г. по договорам с Францией и Великобританией. Особое положение Италии могло выражаться в разных формах: от экономического

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

177

преобладания на той или иной территории до протектората и прямой колонизации, которую Муссолини расценивал как наи-более дорогостоящий вариант.

Италия сама не имела достаточного международного веса, чтобы добиться подобных результатов. Для их реализации необходимы были два условия: существенная международная поддер-жка и благоприятные обстоятельства. Именно в тот момент бла-гоприятные обстоятельства существовали, и сложились они еще в 1934-1935 гг.; вопрос заключался в получении международной поддержки. Здесь возникает проблема отношений фашистского режима с другими европейскими державами. Сложности в отношениях с Великобританией не возникали, по крайней мере, до 1935 г. Проблемы существовали в отношениях с Францией.

Притеснения, испытанные на протяжении веков в качестве жертвы других более сильных государств, придали дипломатии итальянских государств особый характер, который часто расцени-вался поспешными историографами как негативный аспект ита-льянской политики. Но в действительности это было проявление духа выживания, и особый характер объяснялся вечным стремле-нием увеличить собственные силы (почти всегда ничтожные) с помощью подходящих союзов с гораздо более мощными соседями, которые зачастую сражались на итальянской земле. Подходящие союзы означали союзы, продиктованные требованиями момента, которым изменяли в соответствии с изменением обстоятельств, потому что не было никакого смысла соблюдать лояльность к установленным соглашениям в мире и в эпоху, когда для всех при-вычным было именно обратное отношение. Конечно, в трудные моменты более сильным было легче обвинять более слабых в веро-ломстве. Но кто всерьез мог бы принять эти обвинения, предъяв-ленные только одной стороне?

Эта традиция оставила глубокие корни в итальянской дипло-матии. К ней прибегали и до объединения страны, и с приходом Кавура, и после объединения. В конце XIX века некоторые государственные деятели в возникновении двух различных систем союзов, разделявшихся растущим соперничеством, увидели рас-ширение возможностей для итальянской политики маневрирова-ния, т. е. средства для придания нового веса ограниченной италь-янской мощи, превратив Италию в стрелку европейских весов. На практике это означало заключение в 1882 г. соглашения с Францией, которое изменяло соотношение сил, ослабив исключительные связи в рамках Тройственного союза с Германией и Австро-Венгерской империей.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Эта политика требовала присутствия двух разных и различных субъектов, между которыми можно было бы вклиниться, чтобы усилить собственную позицию. В 1919 г. подобной ситуации больше не существовало. В 1923 г., в первый год внешней поли-тики Муссолини, казалось, что обстоятельства вновь стали благо-приятными в связи с оккупацией Францией Рура, но ситуация сразу же изменилась, поскольку Штреземан произвел поворот во внешней политике своей страны. Пока Штреземан оставался у власти, и франко-германское сотрудничество превалировало в ев-ропейских отношениях, возможности для маневра у Муссолини были ограничены, и вся итальянская внешняя политика строи-лась на устойчивых отношениях с Великобританией и менее ус-тойчивых с Францией. Именно поэтому итало-французским от-ношениям придавалось столь важное значение в период фашиз-ма, с 1926 по 1936 г., и, возможно, вплоть до Второй мировой войны. Итак, не имея альтернативы, Муссолини был вынужден в своей международной деятельности ориентироваться на Францию, а когда возникали альтернативные ситуации, то он оказывался перед серьезной проблемой выбора в противоречивых и порой трудных обстоятельствах, хотя иногда международные коллизии складывались для него необычайно благоприятно.

Итало-французские отношения лишь частично зависели от неприязни левоцентристских правительств Франции к фашизму. В некоторых случаях это обстоятельство имело определенное зна-чение, но, в общем, не мешало развитию реалистических отно-шений вплоть до 1936 г., когда одновременно произошли два важных события - было сформировано первое правительство Народного фронта во Франции и вспыхнула гражданская война в Испании. Но на ход итало-французских отношений в большей сте-пени влияли конкретные вопросы соотношения сил и интересов.

До 1934 г. обе страны стремились перейти друг другу дорогу. Это взаимовраждебное отношение сохранялось, хотя в австрий-ском вопросе их мнения совпадали. И Франция, и Италия не хотели аншлюса Австрии к Германии. Но в отличие от Италии, Франция не имела возможности непосредственно воздействовать на Австрию и вынуждена была проводить свою политику через Чехословакию или Италию. Таким образом, отношение Италии к ситуации в регионе обуславливалось не только ее спецификой. Если Чехословакия последовательно выступала с антиревизиони-стских позиций в силу жизненных интересов, то этого нельзя было сказать об Италии, как показали некоторые ее колебания в связи с вопросом о признании принципа равенства прав в облас-ти вооружений.

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

Балканская и австрийская проблемы, в их совокупности не создавали неизбежных противоречий между Францией и Итали-ей. Обе страны, если бы захотели, могли согласовать общую по-литическую линию. Если бы они стремились выработать совмест-ную позицию, то французы согласились бы на то, что итальянцы просили с 1919 г., т. е. на выполние обязательств по Лондонскому пакту 1915 г., который предусматривал урегулирование колони-ального вопроса с учетом интересов Италии в случае победы над Германией и увеличения колониальных владений союзников. Именно на решении колониального вопроса настаивали итальян-ские правительства и до прихода к власти фашистов. С теми же требованиями более или менее агрессивно, в зависимости от обстоятельств, выступал Муссолини. Кроме того, он предъявил, не уточняя, новые запросы, в которых легко читалось предложение отдать Эфиопию под полный контроль Италии, что не вызывало возражения французов. С решением этих проблем было связано и два небольших спорных вопроса: один касался статуса итальянских граждан в Тунисе, это обсуждалось на протяжении десяти-летий (с 1896 г. ); другой - требования Италии играть более важ-ную роль (какую-нибудь роль) в управлении Суэцким каналом, к которому Рим проявлял растущий интерес.

Муссолини и Дино Гранди, занимавший в 1929-1932 гг. пост министра иностранных дел Италии, связывали, постоянно и пос-ледовательно, возможность соглашения с Францией по европей-ским вопросам с решением колониальных проблем. С 1922г., когда Муссолини впервые встретил Пуанкаре и лорда Керзона, накануне открытия конференции в Лозанне, и до 1932 г. все его предложе-ния, касающиеся компромисса в вопросах разоружения или кон-ференции о Балкано-Дунайском урегулировании, включали и требования Италии. Но если до 1929 г. у Франции не было при-чин прислушиваться к заявлениям Италии, а между 1930 и 1931 г. появились некоторые основания, то, начиная с предложения признать принцип равенства прав в области вооружений и до значительных успехов нацистов на выборах в Германии, аргумен-тация итальянцев обрела вес. «Определяющий вес», по выраже-нию Муссолини и Гранди, ставшему затем привычным для ха-рактеристики этого периода фашистской внешней политики.

3. 2. 2. МУССОЛИНИ И НАЦИСТСКАЯ ГЕРМАНИЯ: ПАКТ ЧЕТЫРЕХ

С момента прихода нацистов к власти в Германии и до 1935 г. можно утверждать, что позиция Италии в Европе была действи-тельно «определяющей», но не благодаря особым заслугам италь-

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

янской дипломатии или мощи страны, а скорее в силу общей си-туации на континенте. Другими словами, этот «вес» определялся не соотношением сил; он был приобретен после того, как Вели-кобритания дала понять французам, что склонна считать аншлюс не отрицательным явлением, а скорее неизбежным и даже жела-тельным. В тот период сравнительно небольшой (хотя и не мини-мальный) вес Италии в европейских масштабах того времени ста-новился ключевым элементом в соотношении сил в Европе, когда Германия не успела еще перевооружиться, а Гитлер маскировался под пацифиста.

Муссолини остро почувствовал это изменение ситуации, что подтверждает факт возвращения под его прямой контроль мини-стерства иностранных дел в середине 1932 г. Об этом же свиде-тельствует передача министерства в июне 1936 г., спустя месяц после окончания акции в Эфиопии, в руки Галеаццо Чиано, счи-тавшегося тогда поборником союза с Германией. Это назначение, возможно невольно, стало объективным отражением того, что пе-риод свободы маневра близился к завершению, и наступали дру-гие времена, когда Италии предстояло сделать свой выбор. Буду-чи хорошим тактиком во внешней политике (и посредственным стратегом), Муссолини стремился извлечь максимум выгоды из сложившейся ситуации.

Первый шаг, который Муссолини предпринял в новых усло-виях, был весьма амбициозным: он постарался избежать затруд-нений, связанных с выбором между двумя ориентациями (что, в сущности, свойственно любой политике, основанной на тактике маневрирования между двумя противоположными полюсами), за-няв позицию посредника и арбитра. После нескольких месяцев подготовки, в марте 1933 г., Муссолини сформулировал предложение пакта четырех в виде записки, представленной министер-ством иностранных дел. Формально его целью было сдвинуть с мертвой точки работу конференции по разоружению, которая зашла в тупик после признания принципа равенства прав в обла-сти вооружений и прихода Гитлера к власти.

Проект Муссолини предусматривал соглашение между Итали-ей, Германией, Францией и Великобританией. В действительности он был нацелен на создание своего рода европейской директории, аналогичной той, что была создана на основе Локарнских согла-шений, но в отличие от нее, ориентировалась бы на принцип регламентации ревизионизма, и даже более того - на его предупреждение. В задачу директории входило бы обязать подпи-савшие соглашение страны проводить подлинную политику мира, в соответствии с пактом Бриана–Келлога, осуществлять политику

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

и принимать решения, приемлемые в случае необходимости для третьих стран.

Это обязательство, которое теоретически закладывало основы мощной коалиции, должно было сопровождаться применением принципа ревизии мирных договоров в тех ситуациях, когда на-зревал конфликт, но в соответствии с нормами, предусмотренны-ми ст. 19 Устава, и «благодаря взаимопониманию и согласованию совместных интересов» (это частично обходило нормы Лиги На-ций). Проект предусматривал, что принцип равенства прав в области вооружений, признанный за Германией в декабре 1932 г., будет осуществляться бы ею постепенно, в соответствии с согла-шениями, которые предстояло выработать. Срок действия пакта устанавливался в десять лет.

Цель, которую преследовал Муссолини, была достаточно оче-видной: с одной стороны, признание ревизионизма могло при-вести к разрешению проблемы Данцигского коридора (так он го-ворил представителям Германии); с другой, пакт позволял бы контролировать темпы вооружения Германии. В более общих чер-тах, пакт создавал бы правовые рамки, в которые был бы заключен взрывоопасный потенциал германского ревизионизма. При этом антагонизм Франции и Германии контролировался бы Ве-ликобританией и Италией, которые выступали уже не в качестве гарантов, как это предусматривалось Локарнскими соглашениями 1925 г., а в качестве государств-балансиров, обеспечивающих по-степенный характер перемен.

Замысел пакта был весьма амбициозным и выражал стремле-ние до конца использовать возможности итальянской позиции. Муссолини доверительно говорил, что новое французское прави-тельство, которое возглавлял Эдуард Даладье с Жозефом Поль-Бонкуром в качестве министра иностранных дел, намеревалось приблизиться к его позициям, а назначение Бертрана де Жувенеля новым послом в Риме свидетельствовало об очевидном намере-нии Парижа улучшить отношения с Италией. Что касается англи-чан, то визит в Рим премьер-министра Макдональда и министра иностранных дел Саймона предоставил дуче возможность добиться их сближения с его концепцией. Теоретически это было возмож-но, но англичане не могли согласиться с фактическим перечерки-ванием Версальских решений, что имплицитно предлагалось в документе Муссолини.

Затем в течение нескольких недель никто не хотел разочаровы-вать Муссолини, потому что никто не намеревался подтолкнуть его к отходу от позиции равноудаленное™, которую он тогда афи-шировал; все стремились смягчить документ и даже лишить его

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

реального политического содержания. К тому моменту, когда Муссолини и послы трех государств-участников официально под-писали разработанный документ, он полностью утратил свой оригинальный характер и превратился в расплывчатые обязатель-ства о консультациях «с оговоркой относительно обязательности решений органов Лиги Наций», включая выполнение некоторых статей ее Устава (ст. 10 о взаимных консультациях в случае агрессии, ст. 16 о процедуре осуществления санкций против агрессора и ст. 19 о пересмотре договоров). Подписанный документ содержал также обязательство обеспечить успех конференции по разоруже-нию, которая катилась к провалу, а также декларировал намерение сконцентрироваться на экономических вопросах, представляющих общий интерес. От новизны, характерной для первого варианта документа Муссолини, не осталась и следа, договор, действитель-но, превратился в «клочок бумаги», относительно которого ни у кого не осталось иллюзий. Когда пакт четырех был официально подписан - 15 июля 1933 г., он уже отставал от развития событий. Муссолини первым осознал иллюзорность своих надежд стать, возможно, в сотрудничестве с Великобританией, арбитром евро-пейской ситуации. Действительность состояла в том, что сложи-лись две противоположные группы государств, интересы которых со всей очевидностью были несовместимы. Новая ситуация тре-бовала от дуче, как стали в Италии называть Муссолини, изме-нить дипломатическую тактику.

3. 2. 3. АВСТРИЯ МЕЛЩУ ГЕРМАНИЕЙ И ИТАЛИЕЙ

Германия не проявляла намерений немедленно добиваться аннексии Австрии, она стремилась сначала устранить канцлера Дольфуса, как проводника итальянского влияния, заменив его правительством, которое контролировалось бы нацистами. Эта ситуация заставила Муссолини действовать по двум направлени-ям, которые не требовали от него немедленного выбора, но по-зволяли ему определить границы возможного маневра. С одной стороны, следовало выяснить, до какого предела немцы намере-ны действовать в Австрии, а, с другой - на какие уступки по ко-лониальному вопросу согласно было бы французское правитель-ство. Установив эти две неизвестные величины, Муссолини рас-полагал бы составляющими дипломатического выбора, или знал бы, каковы его возможности заставить учитывать вес Италии, по крайней мере, в течение некоторого времени.

Итальянская политика в отношении Австрии часто оценива-лась слишком односторонне. Поддержка, оказанная Дольфусу,

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

жесткое противостояние маневрам Германии, намеренное внеш-нее дистанцирование, продемонстрированное фашизмом относи-тельно австронацизма, и, наконец, подписанные в марте 1934 г. соглашения об ограниченном таможенном союзе между Австри-ей, Венгрией и Италией - все это позволяло думать, что Муссолини выступал тогда ревностным защитником независимости Ав-стрии, и подобная позиция составляла основу итальянской внеш-ней политики. В действительности, ситуация была несколько иной. Прежде всего, оппозиция политике нацистов не была столь твердой, как казалось внешне, потому что заключавшиеся в это время секретные контакты противоречили официальной линии. И даже поддержке Дольфусу были свойственны оговорки и огра-ничения. Более того, чтобы выявить возможности компромисса с Германией, Муссолини в июне 1934 г. согласился встретиться с Гитлером.

Встреча в Стра-Венеция, первая между двумя диктаторами, состоялась 14-15 июня 1934 г. В целом, это событие было недо-оценено, обычно его интерпретировали как первое сближение между «учителем и учеником», и подобного рода замечаниями пестрели публицистика и мемуары того и более позднего време-ни. В действительности, встреча имела совершенно иное значе-ние. Основной темой во время переговоров был австрийский вопрос. Гитлер в пяти пунктах изложил свой проект соглашения, в котором повторялись уже известные позиции: аншлюс был для немцев делом решенным; требовалось лишь сменить руководство Австрии и провести новые выборы, в результате которых авст-рийские национал-социалисты вошли бы в правительство. Все экономические вопросы, касающиеся Австрии, должны были ре-шаться по взаимному согласию между Германией и Италией. Муссолини не вдавался в детали предложений. Но оба собесед-ника признали, «что австрийский вопрос не был и не может быть препятствием для развития их отношений». Переговоры отнюдь не стали столкновением интересов, они были первым важным шагом в направлении преодоления еще имевшихся серьезных разногласий, и два года спустя, в 1936 г., привели к австро-не-мецким соглашениям.

Между тем, переговоры с Гитлером были лишь одним из аспектов деятельности фашистской Италии. Тогда у Муссолини не было никакого намерения жертвовать Австрией в угоду герман-скому ревизионизму. Он хотел лишь выяснить подлинные планы Германии и готовность Гитлера учитывать потребности Италии, прежде чем оказать серьезную поддержку Дольфусу, либо избрать другую ориентацию и пойти на соглашение с Францией.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Ясный и весьма убедительный ответ германской стороны на итальянские вопросы пришел весьма быстро. Внутренняя вражда между фракциями Патриотического фронта, который объединял сторонников Дольфуса, не прекращалась; такая же вражда между нацистскими группировками привела 30 июня 1934 г. к кровавой чистке. Гитлер с трудом удерживал под контролем в столь слож-ный момент все австрийские нацистские движения, развязавшие 25 июля вооруженный путч, во время которого был убит Дольфус (хотя путч и завершился провалом). Муссолини без колебаний воз-ложил на Гитлера ответственность за то, что произошло в Австрии. И хотя отсутствуют доказательства личной ответственности гер-манского канцлера, нельзя отрицать, что убийство Дольфуса связа-но с политической деятельностью национал-социалистской партии. Об этом свидетельствует тот факт, что в ходе силовых дей-ствий путчистов было назначено временное правительство во главе с одним из вождей австрийских нацистов Антоном Ринтеленом.

Разочарование было полнейшим: попытки нацистов провали-лись, и их противники смогли создать новое правительство под руководством деятеля социал-христианской партии Курта фон Шушнига. Муссолини стало ясно, что в австрийском вопросе и в отношениях с Германией он не может рассчитывать на достаточ-но продолжительный спокойный период для свободного решения других - колониальных проблем, если бы Италия располагала более определенным согласием французов.

Менее чем через месяц после путча Муссолини встретился с новым австрийским канцлером. На предложение Муссолини под-держать вступление Италии на территорию Австрии для оказания военной помощи в противостоянии Гитлеру, Шушниг ответил отрицательно, мотивируя отказ тем, что итальянские действия могли бы спровоцировать реакцию Югославии и Чехословакии, а также тем, что у Австрии, впрочем, есть достаточно сил, чтобы контролировать ситуацию. Ввиду равнодушия англичан и слабого интереса французов к тому, что произошло в Вене, Муссолини пришел к заключению: предотвратить аншлюс собственными си-лами невозможно. Единственная надежда, возможно, в том, чтобы отсрочить его.

Подтверждением этого вывода послужила реакция других ев-ропейских стран на венские события. Муссолини приказал неко-торым итальянским частям провести в Венето передислокацию в направлении Бреннера, однако воздержался от посылки двух кор-пусов итальянских вооруженных сил непосредственно на Брен-нер, как об этом обычно говорят, потому что эта акция была бы бесполезной, способной вызвать лишь реакцию, о которой гово-рил Шушниг и которую дуче предвидел сам.

Глава 3. Кризис и крах Версальской системы

Муссолини стремился произвести военными перемещениями дипломатический эффект, поскольку он организовал их в тот момент, когда даже французы, будучи наибольшими сторонниками австрийской независимости, не смогли пойти дальше простого выражения протеста. Убедившись, что ни роль арбитра, ни осторожные переговоры с Гитлером не дали результатов, Муссолини, при поддержке прессы, направляемой Римом, и громких антигерманских выступлений, дал маятнику итальянской внешней политики резкий толчок в противоположном направлении. Впервые за более чем десять лет острой взаимной вражды, он почувствовал расположенность Парижа. В период между началом 1933 г. и летом 1934 г. произошли весьма важные события, и Франция осознала, что настал момент изменить свою политику в отношении Италии. У Муссолини появилась возможность убедиться, что, используя «определяющий вес» Италии в пользу французской политики, он, «может быть», не упустит некоторые ощутимые результаты.

3. 3. Реакция Франции на приход Гитлера к власти. Поиск новых союзов: Италия и СССР

3. 3. 1. ОТВЕТ ФРАНЦИИ НА ГЕРМАНСКИЙ РЕВИЗИОНИЗМ

Жан-Батист Дюрозель точно и красноречиво озаглавил свою работу, посвященную французской внешней политике с 1932 по 1939 г., одним словом: «Упадок». В действительности, после фактического, если не юридического, краха Локарнской системы в 1932 г., французы не смогли создать вместо нее стратегию внешней политики, которая была бы в состоянии учитывать изменения, свершившиеся в Европе. Они оказались зажатыми между концепцией безопасности и стремлением постоянно уточнять ее содержание, что в результате вело их от одного разочарования к другому, вплоть до психологического ощущения бессилия. В решающие моменты это мешало им сделать смелый выбор без предрассудков, связанный с трудными временами. Так, ослабление способности контролировать европейскую систему, которое восходит к поражению Наполеона I (что не исключало длительные периоды другого характера), привело к уменьшению значимости французской позиции в мире.

Этот длительный процесс, связанный с неспособностью к обновлению французской политики, проявился в конце деятельности Бриана. Он был вызван и нестабильностью правительственных коалиций, и противоречиями между формулами лево- и правоцентристского большинства, что приводило к непрерывной смене

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

руководителей французской политической жизни. Все это сопро-вождалось резкими, хотя и не всегда оправданными поворотами, порождавшими растущее чувство пессимизма в коллективном менталитете французов. Единственным свидетельством преемственности в министерстве иностранных дел оказался генераль-ный секретарь Алексис Леже, который в марте 1933 г. пришел на смену Филиппу Вертело, не изменив, однако, по существу кон-цепции Бриана. Авторитетный французский журналист Андре Жеро, писавший под псевдонимом Пертинакс, так излагал идеи Леже в статье, которую процитировал Дюрозель: «Приоритет принадлежит согласию и сотрудничеству с Великобританией, не-обходимо сохранять союз с Польшей и Чехословакией, развивать отношения с Советским Союзом, чтобы дистанцировать его от Германии, преобразовать Лигу Наций ввиду возникающих мо-ментов опасности в военный и экономический союз, который оказывал бы поддержку западным державам».