Предисловие к русскому изданию 13 страница

2. 4. Последствия кризиса для балканской

политики. Италия и Франция перед лицом

возрождения влияния Германии

2. 4. 1. БАЛКАНСКИЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ГЕРМАНСКОГО И ИТАЛЬЯНСКОГО РЕВИЗИОНИЗМА

Так же как и Австрия, весь остальной Дунайско-Балканский мир был охвачен глубоким экономическим кризисом. Система равновесия и раздел на сферы влияния, сложившиеся в первой половине 20-х годов и существовавшие до 1927 г., были нарушены теми возможностями для вмешательства, которые кризис предоста-вил великим державам, приведя к обострению итало-французского соперничества и в особенности - к неожиданному возобновле-нию активности Германии в этой части Европы, проявившемуся в попытке создания австро-германского таможенного союза. Кро-ме того, эта часть Европы была ближайшей к Советскому Союзу территорией и, наряду с Польшей, Балтийскими государствами и Германией, наиболее восприимчивой к постепенному изменению

Глава 2. «Великая депрессия» и первый кризис...

уровня международного присутствия СССР, сделавшемуся возможным в результате завершения первого пятилетнего плана.

Вплоть до начала кризиса положение в этой зоне определя-лось доминированием Франции и Италии и их противоречиями. Несмотря на военные соглашения, связывавшие Францию с Ма-лой Антантой, ни одна из сфер влияния не была устойчивой и стабильной. В самом деле, три государства, входившие в Малую Антанту, заметно отличались друг от друга и не могли составлять единое целое. Чехословакия, создавшая достаточно прочные де-мократические институты, которые, однако, по существу мало соблюдались в области охраны прав словацкой нации, была не только политически связана с Францией, разделяя с ней общие антиревизионистские устремления, но проявляла также склонность одобрительно относиться к улучшению отношений с Совет-ским Союзом, что как бы уравновешивало польские претензии на ведущую роль в регионе (страсти, кипевшие вокруг района Те-тина, еще не улеглись).

Со своей стороны Румыния, которую разделял с Советским Союзом спор из-за Бессарабии, отличалась от Чехословакии, по-скольку ее внутренний режим все более отчетливо тяготел к авто-ритарным формам. И если она оставалась в рамках Малой Ан-танты по причинам принципиального антиревизионизма, то в то же время не отказывалась и от сохранения хороших отношений с Италией, с коей ее связывал договор о дружбе 1926 г. и традици-онное совпадение позиций.

Что касается Югославии, то и эта страна испытывала сильное притяжение общности геополитических интересов с Францией, однако она должна была всегда учитывать свою близость к Ита-лии и последствия возможного вмешательства Рима в албанскую жизнь. Близость Австрии, которая в перспективе делала Белград открытым для давления Германии, внутреннее политическое уст-ройство, со слабым проявлением, в отличие от Чехословакии, де-мократического духа, сильное неурегулированное соперничество различных наций, составлявших Королевство сербов, хорватов и словенцев (как вплоть до 1929 г. официально называлась Югосла-вия), - все это осложняло положение страны.

Поэтому в целом Малая Антанта представляла собой нена-дежного союзника для Франции. Ее активность могла, впрочем, интенсивно развиваться в направлении консолидации по мере того, как начиная с 1926 г. во внешней политике Германии во-зобладала ее традиционная направленность на юго-восток.

Система итальянских союзов также не была особенно проч-ной, хотя на бумаге она и могла показаться устойчивой благодаря

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

объединяющей силе ревизионистских предложений, которые Муссолини более четко сформулировал после 1927 г. В самом деле, внутри самой итальянской системы присутствовало коренное противоречие, подрывавшее ее единство. И вот почему. Ита-льянское присутствие на Балканах характеризовалось контролем над Албанией, от которого президент А. Зогу, провозгласивший себя королем Албании в 1928 г., пытался избавиться. Оно включало также тесный союз с Венгрией. Начиная с подписания дого-вора о дружбе 1927 г. (не считая короткой паузы пребывания у власти правительства Карольи в 1931-1932 гг. ) венгерские пре-мьер-министры Бетлен и Гёмбёш были горячими сторонниками ориентации на Италию как способа утверждения своих ревизио-нистских требований. Наконец, итальянское присутствие ощуща-лось также благодаря растущим взаимосвязям с Австрией, которая с 1929 г. колебалась между прогерманской тенденцией и тенден-цией к укреплению независимости, опирающейся на тесный союз с Италией и Венгрией.

Источником внутреннего противоречия этого международно-го альянса было то обстоятельство, что его объединял принцип ревизионизма. Однако в тот момент, когда ревизионизм стал ре-альной политикой, Австрия оказалась в сфере влияния Германии, так что Италия была вынуждена удерживать в своей орбите Венг-рию с помощью ревизионистской теории, но противодействовать этой теории в том, что касается Австрии, поскольку противопо-ложная позиция привела бы к прорыву балканского фронта, свя-занного с самой Италией. Кроме того, по этому конкретному вопросу, то есть по вопросу о защите независимости Австрии, итальянская политика неизбежно соприкасалась с идентичными интересами Франции и Чехословакии. Так во время дискуссий, которые итальянцы и французы часто вели в период с 1924 по 1935 г., гипотеза относительно потенциального и реального совпа-дения позиций между Италией и Францией всегда сопровождалась согласием относительно принципа совместной защиты независи-мости Австрии в качестве общей цели двух стран. Принципиаль-ный разрыв между ними произошел, когда Рим и Париж заняли по данному вопросу разные позиции.

2. 4. 2. ПОСЛЕДСТВИЯ КРИЗИСА В ДУНАЙСКО-БАЛКАНСКОМ РЕГИОНЕ

Для изучения периода между 1929 и 1933-1934 гг., необходи-мо прояснить, каким образом два новых крупных явления - экономический кризис и усиление нацизма в Германии - изменили

Глава 2. «Великая депрессия» и первый кризис...

только что описанные международные союзы, не останавливаясь здесь, за исключением отдельных случаев, на внутреннем разви-тии стран Дунайско-Балканского региона, слишком сложном для того, чтобы убедительно реконструировать его в сжатом виде, и к тому же всегда испытывавшем доминирующее воздействие меж-дународной политики. Действительно, Балканский полуостров являлся тогда характерным примером того, каким образом так называемый «международный контекст» влиял на внутреннюю политическую жизнь малых стран.

Кризис затронул разные страны региона в различной степени. Австрия и Чехословакия, тесно связанные с индустриальной и финансовой системой Запада и принадлежавшие к индустриаль-ному миру, пострадали от него в разной степени [одна драмати-ческим (как уже было показано), другая - тяжелейшим образом]. Безработица в Австрии в период 1929-1933 гг. почти утроилась; промышленное производство упало почти вдвое; уровень цен свидетельствовал о дефляционной политике правительства. В Че-хословакии безработица, практически отсутствовавшая накануне кризиса (42 тыс. безработных на всю совокупность рабочей силы), в 1932 г. возросла более чем в десять раз и достигла 552 тыс. че-ловек, а в 1933 г. она увеличилась еще больше - до 738 тыс. На-против, в Румынии, Югославии, Болгарии - странах с преобла-данием сельскохозяйственного производства, и, в любом случае, где сельскохозяйственный сектор все еще представлял становой хребет экономики - эти же самые явления оставались гораздо более ограниченными, поскольку ни в одном из случаев числен-ность безработных не превысила в период рецессии нескольких десятков тысяч человек. Это означало, что отсталая сельскохозяй-ственная экономика, безусловно, гораздо легче переносила про-мышленные кризисы. Следовательно, только Австрия была под-вержена воздействию всего комплекса отрицательных последствий экономического и политического кризиса, поскольку Чехословакию от него защищали дипломатические аспекты. В преимущественно аграрных странах кризис отразился прежде всего на ценах как в результате падения мирового спроса (прежде всего европейского), так и вследствие протекционистских мер, часто составлявших ко-стяк правительственной политики.

С международной точки зрения поиск возможного ответа на кризис проходил в двух направлениях: поиск схем общего согла-шения, которое стало бы всеобщей надеждой на спасение или же заключение двусторонних соглашений между различными держа-вами. Путь двусторонних соглашений, по которому пошли только после того, как общие договоренности оказались невозможны,

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

был выражением политического противостояния крупнейших ев-ропейских держав в Дунайско-Балканском регионе, то есть отра-жением экономического национализма и политических амбиций Франции, Италии, Великобритании, а затем и Германии. Однако именно изменение политической ситуации делало невозможным достижение общего соглашения.

Вероятно, общая договоренность по вопросу об экономической стабилизации в регионе была бы возможна, если бы суще-ствующее соотношение сил не изменило появление нового (или возрожденного) фактора германского влияния, заставившего Францию предпринимать изнурительные (и почти всегда беспо-лезные) усилия, чтобы сочетать поиск общих договоренностей с дипломатическими гарантиями, которые подтвердили бы силу га-рантий в отношении Германии. Французское правительство пред-приняло шаги в этом направлении в 1927 г., когда предложило создать конфедерацию государств–преемников Австро-Венгерской империи, однако предложение не имело успеха из-за оппозиции Штреземана и враждебного отношения Италии, обусловившего отрицательную позицию Австрии. На данном этапе французская политика все еще представляла собой зондаж возможности объеди-нить усилия европейских государств, с которым Бриан связывал надежды на безопасность Франции. Эта ориентация была возобновлена в 1929-1930 гг. в форме его предложений по созданию Европейского союза.

В 1931 г. французы в сотрудничестве с чехословацким прави-тельством вновь выдвинули свои предложения по созданию кон-федерации, учитывая опыт только что провалившегося проекта австро-германского таможенного союза. По существу, их план предусматривал создание системы таможенных, тарифных, торго-вых и финансовых связей между Австрией, Чехословакией, Югославией, Румынией и Венгрией с перспективой все более тесной экономической, а затем и политической интеграции. Как отмечает Д’Амойя, «консервативные цели плана были даже слишком оче-видны. Австрия и Венгрия, более слабые в экономическом отноше-нии из-за промышленного и торгового превосходства Чехословакии и, кроме того, зависящие от финансовой поддержки Франции, оказались бы в подчиненном положении по отношению к Малой Антанте и вынуждены были бы признать status quo».

На стороне Франции была мощь ее финансовых ресурсов. Не будучи еще серьезно затронута рецессией и обладая внушитель-ными запасами золота, она могла предоставлять «политические» займы на хороших условиях. С противоположной стороны ни Италия, ни Германия (которые по этому поводу попытались пред-

Глава 2. «Великая депрессия» и первый кризис...

принять согласованные шаги в противодействие Франции) не располагали сравнимыми ресурсами. Кроме того, они занимали соперничающие позиции в отношении Angleichung. Реализация французского проекта несколько продвинулась вперед, и в апреле 1932 г Франция и Великобритания приняли решение организовать международную конференцию по проблемам «оздоровления» Дунайской Европы. Такая конференция открылась 5 сентября 1932 г. в г. Стреза с целью выработать предложения по оздоровлению рынка капиталов, улучшению условий торгового обмена, сбалансированию цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию и контролю за ними в регионе Дунайского бассейна и в сопредельных странах.

Концепции проблем региона, противостоявшие друг другу с самого начала, проявлялись во время работы конференции. Ее главные участники сделали все возможное для утверждения соответствующих точек зрения. В какой-то момент показался возможным компромисс относительно предложения, допускавшего принцип заключения многосторонних соглашений при условии, что будут соблюдаться уже существующие двусторонние соглашения. Однако такая концепция, поддерживавшая позиции Франции и Италии, оспаривалась немцами, которые стремились истолковать ее как способ сдерживать их инвестиции в Австрии увязав это с общим сотрудничеством на Балканском полуострове. Таким образом, конференция завершилась практически ничем, приняв решения о мерах общего характера, богатых по концепциям, но чрезвычайно бедных по своей эффективности. «Спасение дунайских государств, - замечают по этому поводу Жиро и Франк, -происходило посредством их вхождения одного за другим в “кли-ентелу" одной из великих держав». Чехословакия, Югославия и Румыния (но эта последняя с множеством оговорок) были связаны с Францией; Венгрия, Австрия и Болгария, в большей степени выбивавшаяся из общего ряда, сближались с Италией, однако были готовы также воспользоваться плодами германского подъема; Албания контролировалась Италией и Великобританией; Греция была частью британской средиземноморской системы.

Ощущение (более или менее обоснованное), что французы хотели воспользоваться своим финансовым превосходством для того, чтобы извлечь из него политические преимущества, в конце концов обернулось им во вред. За несколько недель, в то время как Чехословакия оставалась связанной с Францией, весь Балканский полуостров вступил в этап развития, сопровождавшийся важными новшествами, и чреватый серьезными последствиями. В Югославии, где в начале 1929 г. король Александр I осуществил

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

преобразование королевства в авторитарном духе, отменив сербо-хорвато-словенское деление и распустив политические партии, набирали силу этнические противоречия. Ужесточение автори-тарной политики, инициированное королем в середине 1932 г., привело к обострению противостояния с оппозицией. Враждебное отношение хорватов к централизации выражалось частично легально, частично нелегально. Сепаратистская группа расколо-лась, а ее лидеры Густав Перчеч и Анте Павелич укрылись один в Болгарии, другой в Италии, где они искали поддержку для борь-бы против белградского правительства. Югославы в ответ попы-тались затруднить положение албанского короля Зогу и вывести его из-под итальянского контроля. Подобным же образом изме-нилась ситуация и в Румынии, где король Кароль II способствовал замене либерального правительства авторитарным, важную роль в котором играл министр иностранных дел Николае Титу-леску. Договор о дружбе с Италией, срок которого уже истекал, был продлен, и румыны продолжали колебаться в своей ориента-ции между Малой Антантой, Италией, а теперь - и Германией. Титулеску отстаивал возможность итало-французского соглаше-ния, в результате которого обе державы оказались бы во главе Малой Антанты.

Более важными были изменения в Венгрии и в Австрии, а также поворот, который совершила в это время в своей междуна-родной политике Италия в результате того, что пост министра иностранных дел снова занял Муссолини. В Венгрии министер-ство Карольи (август 1931 - сентябрь 1932 г. ) заняло не столь явно ревизионистскую позицию по сравнению с графом Бетле-ном, его предшественником. Экономический кризис вынудил Буда-пешт не обострять отношения с Францией. Однако не случайным было то, что окончание конференции в Стрезе, продемонстриро-вавшее отсутствие результатов в этом направлении, подтолкнуло крайние силы венгерского ревизионизма к тому, чтобы способствовать приходу к власти генерала Дьюлы Гёмбёша, главы кон-трреволюционного движения, подавившего в 1919 г. режим Бела Куна. Гёмбёш был ярым националистом, поклонником Муссоли-ни, антисемитом и, следовательно, потенциальным союзником Гитлера. При Гёмбёше - одном из вдохновителей секретных во-енных соглашений с Италией, сопровождавших договор о дружбе 1927 г., - ревизионистская политика возобновилась в полную силу. Первый осуществленный им визит за границу был визит в Рим, в октябре 1932 г. Гёмбёш намеревался поставить взаимодей-ствие с Италией на новую основу и продвигался в направлении, указанном Бетленом, - очень тесного экономического сотрудни-чества между Венгрией, Австрией и Италией.

Глава 2. «Великая депрессия» и первый кризис...

Внутренняя ситуация в Австрии изменилась с середины 1932 г., когда канцлером был назначен Энгельберт Дольфус, представитель Христианско-социальной партии. В течение некоторого времени Дольфус, не располагавший твердым парламентским большинством, размышлял над созданием правительства национального сотрудничества, которое включило бы в коалицию социал-демократов и сделало бы страну управляемой. Австрия, глубоко потрясенная экономическим кризисом, оказалась в весьма тяжелых международных условиях, связанных с отчаянной потребностью в финансовых ресурсах и с озабоченностью, вызванной проектом Angleichung. В международной сфере первым шагом Дольфуса было сближение с Францией, от которой зависела поддержка независимости Австрии и финансирование нового международного займа, который просило венское правительство. Франция благосклонно ответила на эти avarices, однако обусловила предоставление займа в 300 млн австрийских шиллингов (который должен был состоять из вкладов различных стран) обязательствами выступать против аншлюса и поддерживать проекты, предлагавшиеся французами для Дунайского региона. Дольфус согласился с условиями займа, но позднее осознал, что по воле французов страна оказалась под контролем со стороны Лиги Наций, еще более су-ровыму, чем тот, что был установлен в отношении займа 1922 г., и предоставившем юридический повод прибегнуть к помощи Гаагского суда в борьбе с Angleichung.

К тому же Дольфус должен был признать, что французы (с мая месяца во Франции вернулся к власти левый блок) двояко относились к австрийской социал-демократии: поддерживали ее в усилиях по созданию в Австрии правительства национального единства (необязательно во главе с Дольфусом), но не доверяли ей из-за склонности к объединению с Германией, которая была свойственна австрийским социал-демократам вплоть до прихода нацизма к власти.

Эта двойственность привела к отсрочке ратификации французами соглашения о займе, что встревожило Дольфуса. Существование его правительства опиралось в парламенте на поддержку крайне правых и, в особенности, - группы депутатов, принадлежавших к организациям хеймвера (Heimwehren - «Союз защитников родины»), националистической и антикоммунистической группировки, возглавляемой таким весьма сомнительным персонажем, как Эрнст Штаремберг, антинацистски настроенный сторонник независимости, который хотел стать героем возрождения своей родины - Австрии. Поэтому когда Муссолини установил с ним контакт, ему было легко настроить Штарембера против Гитлера и подтолкнуть к поддержке политики Дольфуса.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Контакты Штаремберга с Муссолини укрепились начиная с июня 1932 г., месяц спустя после создания кабинета Дольфуса. Муссолини пригласил главу австрийского правительства в Рим, и тот после периода колебаний, предшествовавшего конференции в Стрезе, когда он пытался держать открытыми двери французской и одновременно итальянской ориентации, в конце октября принял приглашение. Это было начало сотрудничества, которое впослед-ствии станет все более тесным и перерастет в личную дружбу (если об этом можно вообще говорить применительно к между-народным отношениям). Однако Дольфус отнесся к итальянскому лидеру на первых порах с осторожностью. Поддержка хеймвера была нужна ему в парламенте; поддержка же Италии могла бы стать в переходный период слишком стесняющей.

Неудача конференции в Стрезе, приход к власти Гитлера и его непосредственные последствия в Австрии, где сразу же заметно активизировалась нацистская и пангерманская деятельность, под-толкнули Дольфуса к поиску все более решительной поддержки со стороны Муссолини. Это сближение прошло через этап непосред-ственного сотрудничества между Австрией и Венгрией, которые в 1932 г. начали переговоры о заключении нового торгового дого-вора, быстро завершившиеся в декабре этого же года.

Событие, произошедшее в январе 1933 г., сделало сближение более отчетливым и более спорным. Речь идет о «деле Хиртен-берга», то есть о посылке Италией оружия хеймверу под легаль-ным прикрытием, но в нарушение статей Сен-Жерменского и Трианонского договоров, поскольку транспортировка осуществ-лялась через венгерскую территорию. Отправка оружия велась почти открыто, поскольку оно принадлежало к итальянским во-енным трофеям 1918 г., а предлогом служило объяснение, что оружие следовало отправить на место изготовления с целью вновь привести его в боеготовность. В действительности, намерения итальянцев состояли в том, чтобы более прочно вовлечь австрий-цев в тройственный союз с Венгрией. Муссолини подтолкнул Дольфуса, ослабленного полемикой по «делу Хиртенберга» в парламенте, к установлению авторитарного правления с опорой на «патриотический фронт», дистанцировавшийся от традиционных политических сил. Это была попытка почти повторить в Австрии то, что было сделано в Италии. Дольфус подтвердил свой поли-тический курс, когда в феврале 1934 г. подавил в Вене силой выступления социалистов против его политики. Таким образом, вся-кая связь с прошлым была оборвана, а Дольфус действительно превратился в инструмент итальянской политики. 17 марта 1934 г. в Риме были подписаны пакт о консультациях и экономические

Глава 2. «Великая депрессия» и первый кризис...

протоколы, которые на бумаге создавали таможенный союз между двумя странами. То, что не удалось сделать Франции, казалось, удалось Муссолини, хотя все это уже сопровождалось ростом влияния нацистской Германии.

Особенности данного этапа итальянской политики в Дунайско-Балканском регионе объясняются тем, что в середине 1932 г. Муссолини решил осуществить поворот в итальянской внешней политике, взяв в свои руки министерство иностранных дел и на-значив на пост замминистра Фульвио Сувича, бывшего предста-вителя национализма Триеста и естественного выразителя «ду-найского компонента в итальянской внешней политике». В таком изменении была заинтересована не только Италия. Оно касалось всей международной ситуации в целом. В самом деле, Муссолини предугадал в изменениях, происходивших в Германии, неизбеж-ный приход к власти политической силы, которая приведет к по-трясениям и изменениям в Европе. Он предполагал достичь неко-торых целей итальянской внешней политики до того, как станут ощутимыми результаты деятельности нацистов. Итальянские ин-тересы заключались в присутствии на Балканском полуострове и территориальной экспансии в Эфиопии. Колониальная кампания была имперской мечтой Муссолини. Но для того, чтобы она ста-ла возможной, необходимо было гарантировать ситуацию на Бал-канах от неожиданностей. Отсюда - необходимость действовать быстро с целью обеспечить надежную базу в Адриатике и в Сре-диземноморье в преддверии военных действий в Эфиопии, которые итальянский Главный штаб начал готовить именно в 1932 г. В тот период Муссолини было выгодно ипользовать ту тревогу, которую рост нацизма вызывал в европейских странах-победите-лях. В этой ситуации ему удалось усилить итальянские позиции в ущерб французскому влиянию на страны Малой Антанты еще до того, как Гитлер получил какую-либо свободу маневра.

2. 5. Германская внешняя политика и проблема всеобщего разоружения от Брюнинга до Гитлера

2. 5. 1. Женевская международная конференция по разоружению

Изменения в германской политике ясно проявились на меж-дународной конференции по разоружению, начавшейся в Женеве 2 февраля 1932 г. после семи лет подготовительной работы. Завязавшиеся дискуссии были провозглашены началом новой эпохи, как это всегда случается, когда собираются международные кон-

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

ференции с «высокими» целями. Количество присутствовавших делегаций (целых 62), часто представленных на самом высоком уровне, создавало впечатление «напыщенности». В действительно-сти, за этой внешней картиной со все большей остротой проявля-лись давние проблемы. Французская сторона во время подготови-тельного этапа всегда связывала вопрос о всеобщем разоружении с проблемой мирного урегулирования, то есть с необходимостью всеобщих соглашений, которые вписали бы разоружение в систему безопасности, что по сути воспроизводило предложения 1924 г. (Женевский протокол - арбитраж, безопасность, разоружение) как три взаимосвязанных принципа, один из которых обусловливал другой в иерархическом порядке. В 1932 г. перед лицом возрож-дения немецкого национализма французам не удалось выработать иной путь, чем путь возврата к гарантиям коллективной безопас-ности в качестве условия уступок в вопросе о разоружении.

В соответствии с этими установками план, представленный Андрэ Тардье, военным министром в первом правительстве Лаваля, находившемся тогда у власти, предлагал двухэтапное разоруже-ние: первый этап - количественный (ограничение численности личного состава) и второй - качественный (отказ от части тяже-лого вооружения). В дополнение предлагалось создать междуна-родные вооруженные силы под эгидой Лиги Наций. С английской и американской стороны не было столь же проработанных предло-жений, тогда как Дино Гранди, итальянский министр иностран-ных дел с 1929 г., инициатор и поборник политики примирения с западными державами, предложил достаточно внушительный ряд качественных сокращений, заявив о готовности Италии (наибо-лее слабой из европейских держав) согласиться с минимальным уровнем вооружений, который решат установить крупнейшие европейские страны. Но в то же самое время он избежал всякого упоминания об укреплении Лиги Наций и связал тему сотрудни-чества с темой международной «справедливости», где термин «справедливость» следовало понимать как расположенность к ре-визионизму, то есть как прямо противоположное предложениям французов.

2. 5. 2. ПРОБЛЕМА РАВЕНСТВА ПРАВ (QLEICHBERECHTIQUMQ)

Для немцев вопрос, однако, стоял иначе. Канцлер Брюнинг, уже в течение почти двух лет сдерживавший наступление нацис-тов, нуждался в безусловной победе для укрепления своего неустойчивого положения. Он предложил англичанам и американцам компромисс, который должен был противостоять непреклонности

Глава 2. «Великая депрессия» и первый кризис...

французов. Тем временем правительство Лаваля пало, и 20 февраля сам Тардье сформировал новое министерство, в котором он занял пост министра иностранных дел, что являлось подтверждением французской непримиримости. Брюнинг потребовал освобождения Германии от обязательств, которые налагал на нее Версальский договор. Основываясь на невыполнении другими сторонами требований Лиги Наций в сфере разоружения, он предложил ряд односторонних гарантий с немецкой стороны (таких, как отказ от выдвижения территориальных вопросов в течение определенного периода и согласие на разоружение под международным контролем) в обмен на признание принципа Gleichberech-tigung, то есть равенства прав немцев на вооружение с другими державами. Признание такого принципа сделало бы возможным заключение обязывающих стороны соглашений ранее, чем любые принципы заменит суровый факт одностороннего перевооружения Германии в обход договоров.

Впрочем, германский Генеральный штаб уже тайно проводил перевооружение, в том числе и благодаря секретным военным соглашениям с Советским Союзом, заключенным начиная с 1921 г. Они позволяли немецким подразделениям испытывать новые виды вооружений и проводить учения на территории СССР. Следовательно, наступил момент чрезвычайной важности, поскольку постоянному требованию французской стороной безопасности была противопоставлена реальность происшедшего в Германии поворота и необходимость выработки позиции, которую европейские державы должны были занять в отношении этого поворота: сопротивляться ли ему; противостоять ли с помощью силы, которая впрочем отсутствовала; или же идти на уступки в надежде смягчить германский ревизионизм, способствуя выполнению канцлером Брюнингом роли посредника с учетом давления, оказываемого на него нацистами. Начиналась эпоха выбора между политикой твердости по отношению к ревизионизму и политикой гибкости, предварявшей то, что несколько лет спустя будет названо appeasement (умиротворение).

Англичане и американцы, отдавая себе отчет в трудностях Брюнинга, были не прочь согласиться с предложениями немцев. Итальянцы занимали промежуточную позицию, поскольку они готовились вести переговоры по интересующим их проблемам (как уже было в прошлом и как будет в ближайшем будущем) в условиях благоприятного отношения западных держав к международным амбициям Муссолини. Гранди открыто связывал проблему разоружения с проблемой итальянской колониальной экспансии: «Если постепенно придти к признанию новых ситуаций

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

и новых политических потребностей, - заявил он 4 мая в своей речи в палате депутатов, - то невозможно пренебречь признани-ем колониального фактора, представленного Италией». Однако Тардье не изменил позицию и Франция сохраняла категорическую враждебность в отношении принципа равенства. В мае 1932 г. конференция была заблокирована этими непримиримыми пози-циями. Изменению ситуации не помогло и то, что в результате выборов во Франции 8 мая вместо правой коалиции к власти при-шли представители левого блока, все еще возглавляемого Эррио.