Предисловие к русскому изданию 7 страница

Эти переговоры состоялись год спустя, при совсем иных обсто-ятельствах, и по Рапалльскому договору 12 ноября 1920 г. устанав-ливалось, что Италия получает всю Истрию, до Монте Невозо, а также город Зара в Далмации; город Фиуме превращается в сво-бодный порт под эгидой Лиги Наций. Это было временное реше-ние, с учетом диспропорции в соотношении сил и напористости, с какой итальянские националисты поставили вопрос о Фиуме, где группа волонтеров во главе с поэтом Габриэле Д’Аннунцио, захва-

Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 79

тившая его в сентябре 1919 г., установила автономное «управле-ние» в качестве предпосылки для дальнейшей аннексии его Ита-лией, и откуда их требовалось выдворять силой, когда итальянское правительство захотело выполнить условия Рапалльского договора. Однако неустойчивость урегулирования с Фиуме делала ситуацию нестабильной. В Югославии были гораздо более серьезные внут-ренние проблемы и она не могла позволить себе иметь открытую рану на границе с Италией. Вопрос решился окончательно (на тот момент) с заключением Римского договора 24 января 1924 г., в соответствии с которым «свободное государство» Фиуме было разделено между Италией, получившей Фиуме, и Югославией, получившей бухту Сусак. В будущем конвенция должна была со-ответственно урегулировать экономические вопросы.

Так же, как и в отношении германской проблемы, победители выработали ряд противоречивых решений, не способных удовлет-ворить основные заинтересованные в данном случае стороны, воз-можно, за исключением Польши и Чехословакии. На Балканском полуострове победители заменили довоенный порядок системой отношений, которая непомерно преувеличивала роль Югославии и Румынии, не способных к самостоятельной консолидации и кроме того принесенные в жертву этому новому устройству государства были преисполнены обидами.

Разумеется, такое урегулирование разрушало военный союз, поскольку им была очень недовольна Италия, одна из двух держав, которая могла бы вместе с Францией способствовать большей стабильности нового устройства на Балканах. Но именно вслед-ствие разногласий по поводу Адриатики и той враждебности или безразличия, с какими рассматривались претензии Италии во время Парижской конференции, она оказалась в лагере недоволь-ных и потенциальных ревизионистов. Более того, ее подтолкнули к тому, чтобы она проводила на Балканах собственную политику, не учитывая французские интересы и часто, напротив, вступая с ними в противоречие. Компромисс 1920 г., который не признавал за ней все то, что гарантировал Лондонский договор, способство-вал нарастанию волны национализма, приведшей к власти фа-шизм. Муссолини впоследствии превратил ревизионизм в одно из знамен своей внешней политики. Так вырисовался еще один элемент нестабильности в регионе, который нуждался как раз в противоположном для достижения подлинного мира. Напротив, неудовлетворенность и разногласия, посеянные авторами догово-ров 1919-1920 гг., привели лишь к созданию ситуации постоян-ного потенциального конфликта.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

1. 7. Нормализация дипломатических отношений с СССР

1. 7. 1. ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ПРИЗНАНИЕ

В 1922 г. все европейские правительства осознали, что попыт-ка воспрепятствовать созданию коммунистического и советского государства вместо царской империи провалилась. Это был тезис, отстаиваемый Ллойд Джорджем, вписывавшим его в свой проект, направленный на пересмотр важнейших проблем, оставшихся в наследство от мирных договоров. Результатом его воздействия было приглашение Советам прислать своего представителя (ми-нистра иностранных дел Чичерина) на Генуэзскую конференцию в мае 1922 г.

Советы также стали бо2лыпими реалистами, а именно - от-казались от немедленного осуществления проекта мировой революции. Тяжелая болезнь, которая поразила Ленина в мае 1922 г. и привела к его смерти в январе 1924 г., положила начало жест-кому соперничеству за его наследство. Сталин, избранный Гене-ральным секретарем ЦК РКП (б) в 1922 г., используя личное и политическое соперничество, взял верх над представителями дру-гих партийных фракций. Он отстранил от власти (а в последующие годы и уничтожил физически) таких людей, как Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин. С самого начала Сталин был среди сторонников НЭП (новая экономическая политика). НЭП состояла по существу в замене принципа принудительного изъятия сельскохозяйственной продукции на налог, оставлявший крестья-нам часть произведенного, которую они могли бы реализовывать, восстанавливая сельскохозяйственный «рынок». Однако, руковод-ствуясь прежде всего мощными националистическими импульса-ми, Сталин стал свертывать эту политику уже с 1924 г., когда его влияние становилось преобладающим. Сталин отстаивал и осу-ществлял концепцию о возможности осуществить социальную революцию в одной стране, СССР. При этом под социальной ре-волюцией понималось преобразование советской экономической системы в строго плановую экономику, в соответствии с последу-ющими пятилетними планами и ставящую своей целью быструю индустриализацию, которая изменила бы состав национального производства и уменьшила экономическое и политическое влияние крестьянского мира (в особенности, это касалось мелких собствен-ников, которых Сталин считал неминуемыми врагами революции, подлежащих уничтожению как класса).

Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 81

Начавшиеся перемены сделали возможным возобновление от-ношений с остальным миром. Сталин утверждал, что «победа социализма в одной стране, даже если эта страна менее развита в капиталистическом отношении, а капитализм продолжает суще-ствовать в других странах, хотя и более развитых в капиталисти-ческом отношении, совершенно возможна и вероятна». Следова-тельно, налицо была также и гарантия приведения идеологии в соответствие с нормализацией международных отношений. В этом процессе участвовали без всякого предубеждения все европейские страны. Они увидели в новой экономической системе Советского Союза потенциальное поле для экспорта товаров, капиталов и технологий, то есть считали еще возможным воссоздать систему традиционных связей мирового рынка с огромной геополитической зоной, от которой остальная часть мира была отделена лишь на очень короткий период, но которая теперь могла вновь занять свое место среди взаимозависимых наций.

Некоторое время спустя западный мир осознал, что он исходил из глубоко ошибочной трактовки того способа, каким Сталин со-бирался трансформировать советскую экономику из отсталой и развивающейся в экономику, способную сделать очень быстрый рывок вперед к индустриализации. Однако в течение весьма не-долгого времени, когда такая иллюзия еще сохранялась, европей-ские державы устроили настоящее соревнование с целью присое-диниться к Германии и стать странами, имеющими нормальные дипломатические отношения и, если возможно, торговые договоры с советским режимом. Состязание выиграли аглийские лейборис-ты, которые признали de jure советское правительство 2 февраля

1924 г.; несколько дней спустя за ними последовала фашистская Италия, заявившая о своем признании 7 февраля. Затем, в 1924-

1925 гг., последовали в порядке очередности Норвегия, Австрия, Греция, Швеция, Дания, Мексика, Венгрия, Франция, Япония. Советский Союз вновь вошел, таким образом, в мировое сообще-ство, хотя и заняв в нем обособленную позицию: он не вступил в Лигу Наций и не получил признание Соединенных Штатов, со-стоявшееся только в 1933 г. после избрания президентом Франк-лина Д. Рузвельта.

1. 7. 2. ОГРАНИЧЕННАЯ НОРМАЛИЗАЦИЯ

Пределы этих формальных изменений не замедлили проявиться, поскольку на деле они были вызваны соображениями целесообразности и не учитывали реальной ситуации. С одной стороны, идея о том, что империалистические страны стремились

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

использовать каждый удобный случай для возобновления наступ-ления против СССР, имела глубокие корни в менталитете Стали-на (и осталась в нем вплоть до его смерти). С другой, - иллюзии относительно того, что признание приведет к изменению методов советской дипломатии, или к отказу от связей с мировым комму-нистическим движением, оказались необоснованными. Таким образом, за кратким периодом нормализации последовал период кризиса, в течение которого Советский Союз остался почти пол-ностью оттеснен от большой мировой политики и от европейских споров, и всю свою энергию направил на выполнение первого пятилетнего плана (1928-1932 гг. ).

Первым симптомом кризиса были Локарнские соглашения, которые Советы по двум причинам рассматривали как диплома-тическое соглашение, потенциально направленное против них. Во-первых, никто не попытался вовлечь СССР в систему разра-батывавшихся соглашений, что означало признание бесполезности или даже опасности присоединения московского правительства к соглашению, которое изменило не только международное поло-жение Германии, но и положение Советского Союза. Во-вторых, статьи Локарнских соглашений были явно несбалансированными (и это было общеизвестно) в том, что касалось устройства Восточной Европы. За этим могло скрываться намерение, которое в последующие годы не раз становилось главным мотивом совет-ской внешней политики, — придать немецкому ревизионизму за-данное направление. Это было, по всей видимости, маловероятно в 1925 г., поскольку предполагало отказ Франции от ее позиций в Восточной Европе, шаг, который парижское правительство еще не было готово совершить. Но это могло показаться возможным тем, кто с подозрением рассматривал всякую капиталистическую инициативу в Европе.

Другие признаки кризиса проявились затем в 1926 г., когда франко-румынское соглашение нанесло первый удар по советским надеждам воспрепятствовать окончательной аннексии Бессарабии Румынией. Через некоторое время итало-румынское соглашение стало последним актом, необходимым для введение в действие протокола 1920 г. об аннексии Бессарабии Румынией¹. Итало-со-ветские отношения также вступили в фазу кризиса (между тем, однако, СССР и Германия подтвердили свою дружбу договором 24 апреля 1926 г., уравновесившим Локарнские соглашения). Еще более тяжелой была серия инцидентов, приведшая к разрыву дипломатических отношений между Москвой и Лондоном.

¹ 28 октября 1920 г. Парижским протоколом Англия, Франция, Италия и Япония признали захват Бессарабии Румынией. - Прим. редакции.

Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 83

Британские коммунисты имели тесные связи с Коминтерном ив 1925 г. создали Англо-русский комитет единства, который должен был служить центром притяжения для движения трудящихся по всей Европе. В мае 1926 г. британские тред-юнионы, возглавляемые профсоюзом горняков, провозгласили всеобщую забастовку. Замешательство и угрозы правительственных репрес-сий, последовавших за объявлением забастовки, вынудили тред-юнионы после восьми дней борьбы аннулировать свое решение. Однако коммунисты, связанные с Коминтерном, истолковали за-бастовку как предвестник неминуемого великого революционного взрыва. Стачка шахтеров не была прервана и продолжалась более шести месяцев, усилив в результате решимость правительства Болдуина принять меры, ограничивающие право на забастовку.

В плане международных отношений это спровоцировало дип-ломатическое столкновение, приведшее прочти на грань разрыва отношений с СССР, обвиненного во вмешательстве в британскую внутреннюю жизнь в нарушение обязательств, принятых еще в 1921 г., когда двумя странами было подписано первое торговое соглашение. Впрочем, разрыв был лишь отсрочен и состоялся в следующем году, когда британская полиция обыскала помещение советской торговой миссии в поисках документов, способных до-казать причастность Советов к профсоюзным волнениям. Хотя обыск и оказался безрезультатным, он, однако, стал предлогом для разрыва дипломатических отношений между двумя странами. А это, наряду с другими моментами, приведшими к дипломати-ческой изоляции Советского Союза, способствовало возникновению в Москве ощущения, что новое наступление «империа-листов» неизбежно. Это ощущение усиливалась также кризисом отношений с Германией, вызванным арестом некоторых немец-ких специалистов, работавших в СССР. Вероятно, Сталин хотел создать атмосферу «осажденной крепости» для того, чтобы было легче осуществлять политическое давление, которое сопровожда-ло выполнение первого пятилетнего плана. Но это была атмосфе-ра, ставившая под сомнение форму, если не само содержание, нормализации.

В самом деле, в действительности кризис обозначил этап возврата назад в самой советской политической линии в большей степени, чем возобновление фронтального столкновения. Это был уже факт прошлого. Советская политика, хотя и представляла исключение с точки зрения критериев и подходов к проблемам ев-ропейского переустройства, вновь превратилась в эти годы в почти нормальный элемент дипломатических отношений между государ-ствами. По отношению к наследию Первой мировой войны -

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

хотя соглашения с Турцией в 1921 г. и с Германией в 1922 г. и в 1926 г. продемонстрировали намерение использовать «противоре-чия» капиталистической системы к собственной выгоде - совет-ский метод (который сам Ленин рассматривал как концептуаль-ный момент, лежавший в основе Рапалльского договора) был ни чем иным, как повторением наиболеее проверенной тактики тра-диционной дипломатии.

1. 8. Ситуация в Дунайско-Балканском регионе между стабилизацией и ревизионизмом

1. 8. 1. ПРЕДЕЛЫ ПОПАРНО

Франко-германское примирение, обозначенное Локарнскими соглашениями, представлялось поворотным и умиротворяющим моментом в европейской международной жизни. В месяцы, пред-шествовавшие заключению соглашений, и в последовавшие за ними годы, вплоть до 1929 г. (смерть Штреземана и начало «Ве-ликой депрессии») казалось, что восстановилась нормальная ат-мосфера и началась новая эра мира, отмеченная «духом Локарно». После того, как взаимная резкая критика Франции и Германии, веками определявшая развитие международных отношений в Ев-ропе и провоцировавшая последствия для всего мира, заверши-лась достойным компромиссом, можно было предположить, что на основе этого духа умиротворения могут быть решены все другие существующие конфликты.

В действительности Локарнский компромисс был важным, хотя и ограниченным. За пределами и внутри Европы возникали новые конфликтные ситуации, которые даже отдаленно не были связаны с развитием франко-германских отношений. На всех континентах происходили изменения, в то время не улавливае-мые или малозаметные, но серьезно подрывавшие идею о том, что мир может строиться вокруг франко-германского компромисса и дополнений к нему.

Учитывая эту ограниченность, не следует, однако, недооцени-вать тот факт, что между двумя мировыми войнами этап после Локарно был действительн уникальным периодом, когда иллюзия мира, казалось, трансформировалась в близкую и легко достижи-мую реальность. Основные участники международной жизни не отдавали себе отчет в том, что именно решения, с которыми они связывали эту иллюзию, подготавливали изменения в противопо-ложном направлении, а именно, в направлении создания новых центров силы или конфликтов вне Европы, способных подорвать надежду на восстановление гегемонии.

Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 85

В такой контекст вписывалась сеть соглашений, которые тео-ретически могли бы сформировать основу для рождения новой континетальной гегемонии Франции. В самом деле, правящие круги Великобритании, как бы удовольствовавшись дипломатичес-кими успехами, подтвержденными Локарнскими соглашениями, после 1925 г. едва интересовались европейскими противоречиями, за исключением случаев, когда требовалось непосредственное присутствие Великобритании, и, поглощенные колониальными и имперскими проблемами (преобразованием Империи в Содруже-ство), предпочли путь, близкий к изоляционизму. Следовательно, именно на плечи французов и итальянцев преимущественно вы-пала задача дополнить установление мирных договоров, сделав заслуживающими доверия разрозненные и противоречивые реше-ния. Оба правительства действовали в полном согласии по край-ней мере до конца 1923 г., несмотря на некоторые колебания, вызванные внутренней нестабильностью в обеих странах, и не-смотря на приход Муссолини к власти в октябре 1922 г. Лишь в 1924 г. после победы на выборах левого блока во Франции, то есть откровенно антифашистской коалиции, Муссолини изменил свой курс и превратился, по крайней мере, до 1929-1930 гг. в усердного соучастника и инструмент политики, которую стреми-лись навязать ему англичане с целью осуществления своей тактики отстраненности.

Регионом, по отношению к которому обе державы должны были определить свою линию, были Центральная Европа и Бал-канский полуостров. В обоих секторах деятельность французов, по крайней мере вплоть до 1922 г. была гораздо более динамична и, после преодоления некоторых краткосрочных сомнений, одно-значна. Для Франции обязательным мерилом являлась Польша, поскольку она служила сдерживанию Германии и препятствовала непосредственнному давлению Советского Союза на Централь-ную Европу. Сильная Польша была противовесом в отношении сначала гипотезы, а затем и реальности германско-советского со-трудничества. Единственным ограничителем такой позиции оста-валось стремление не предоставлять излишней свободы действий крайнему национализму новых польских руководителей во главе с амбициозным Пилсудским. Это не помешало парижскому пра-вительству подписать 19 февраля 1921 г. договор о союзе с Польшей, дополненный двумя днями позже секретным соглаше-нием о военных консультациях. Оба соглашения были задуманы с целью защитить Польшу от опасности нападения на двух фрон-тах для того, чтобы заложить основы французско-польского со-гласия, которое Париж ошибочно считал вечным.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Вместе с тем, но в менее срочном порядке, 25 января 1924 г. был заключен договор о союзе с Чехословакией, который также сопровождался секретными военными статьями, содержавшимися в письмах, которыми обменялись стороны и дополнявшими вза-имные обязательства по региональным консультациям и сотрудни-честву. Военное содержание обоих договоров было отчасти выхо-лощено Локарнскими соглашениями, то есть новыми договорами, подписанными 16 октября 1925 г. между Францией, с одной стороны, и Польшей и Чехословвакией, с другой. Последние заме-няли автоматические действия сторон на основе союзов 1921 г. и 1924 г. обязательством проводить предварительные консультации с Лигой Наций и политическими условиями, которые признавала Франция, соглашаясь на гарантирование Великобританией и Италией Рейнского пакта.

Болеее сложной была, однако, картина в Дунайско-Балканском регионе, поскольку там ситуация оказалась гораздо более неста-бильной, и внутри самого французского правительства существова-ли заметные разногласия по данному вопросу. Наибольшее коли-чество неизвестных таила в себе обстановка в Венгрии и именно это стало отправной точкой для последующего выбора. В самом деле, в Венгрии в ноябре 1918 г. было создано республиканское правительство, в котором доминировали консервативные партии. После провала коммунистического эксперимента Бела Куна французы сочли возможным прибегнуть к такой сильной и вну-шающей доверие власти, как власть представителя династии Габсбургов. Для этого они поддержали попытку возвращения на трон экс-императора Карла, в 1917 г. унаследовавшего титул от умершего Франца Иосифа и вынужденного затем покинуть собственную страну.

Сложилась очень непростая ситуация, поскольку контррево-люционные силы уничтожили республику и объявили о введении в Венгрии монархического режима, провозгласив регентом адми-рала Миклоша Хорти. Это регентство (которое планировалось как временное, но продлилось, напротив, вплоть до Второй ми-ровой войны) теоретически должно было предшествовать рестав-рации монархии Габсбургов. В течение некоторого времени это была карта, на которую ставили французы, действуя в том числе и в антикоммунистических целях, когда в марте 1921 г. привет-ствовали кратковременную попытку императора Карла вступить на престол в Будапеште. Тем самым, однако, парижское прави-тельство совершило серьезную ошибку в оценке ситуации, поскольку этой единственной акцией достигло результатов, проти-воречащих его собственным интересам: Италия стала внушать

Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 87

больше доверия в качестве гаранта нового соотношения сил на Балканах (стоит отметить, что компромиссный договор по границе в Венеции-Джулии, подписанный в Рапалло 12 ноября 1920 г. ¹, совпал с этим этапом), а у новых балканских государств возникли опасения, что они не смогут в будущем рассчитывать на поддерж-ку Франции.

1. 8. 2. МАЛАЯ АНТАНТА

Эти опасения лежали в основе проекта соглашения Румынии, Чехословакии и Югославии о взаимопомощи, что предусматрива-лось серией общих договоров. Они создали между 1920 и 1921 гг. так называемую Малую Антанту в качестве антиревизионистского, антигабсбургского союза в ответ на колебания и двойственность позиции французов. Теоретически лучшим союзником Малой Антанты могла бы быть Италия, вдохновительница «Антигабсбург-ской конвенции» 12 ноября 1920 г. Однако отношения между Италией и Югославией были по-прежнему отравлены вопросом о границе в Венеции-Джулии и тем, что фактически Рапалльский договор 1920 г. не действовал, поскольку Фиуме по-прежнему ос-тавался оккупированным регулярными итальянскими войсками, хотя состоявшиеся в апреле 1921 г. выборы обеспечили успех сто-ронникам его автономии.

Структурно Малая Антанта возникла в результате подписания трех двусторонних соглашений: оборонительного союза между Чехословакией и Югославией (14 августа 1920 г. ), договора между Чехословакией и Румынией (5 июня 1921 г. ), направленного про-тив венгерского и болгарского ревизионизма и, в завершение, соглашения между Румынией и Югославией (7 июня 1921 г. ), имевшего такую же ориентацию. Превосходство Чехословакии в этой системе было несомненным, и это было препятствием к разви-тию отношений с Польшей, в свою очередь враждебно настроен-ной в отношении Чехословакии из-за разногласий, касавшихся определения границы в горно-рудном бассейне в районе города Тешина, решенных в пользу Чехословакии. Провенгерский выбор, сделанный в Париже, где такая ориентация аргументировалась не-доверием к неявному антикоммунизму Бенеша и убежденностью в том, что Венгрия занимала ключевое положение с точки зрения любого варианта долгосрочного урегулирования в Дунайско-Бал-канском регионе, предоставил Италии в 1920-1921 гг. возмож-ность осуществить сближение с Чехословакией и Югославией.

¹ Нет сноски.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Впрочем, известие о соглашении, достигнутом 2 августа 1920 г. итальянским и албанским правительствами об отводе итальянских войск, оккупировавших Влёру и ее побережье, в обмен на предос-тавление Албанией Италии права занять остров Сазани (Сасено), малозначимый со стратегической точки зрения, действовало в том же самом направлении, избавляя балканский имидж Италии от последствий разоблачений секретных соглашений, подписанных в июле 1919 г. министром иностранных дел Томмазо Титтони и премьер-министром Греции Элефтериосом Венизелосом. По этим соглашениям албанская территория делилась на две части. Одна отходила Греции, другая - передавалась Италии в качестве подмандатной территории (чтобы понять значение этих соглаше-ний, следует учесть, что они предшествовали Севрскому договору и представляли собой попытку урегулирования противоречивых устремлений итальянцев и греков в отношении всего наследия Оттоманской империи).

Приход к власти Муссолини вначале разрушил благоприятное восприятие политики Италии на Балканах. В течение некоторого времени фашистский лидер проводил курс на войну с Югославией с целью завоевания Фиуме и осуществления еще более радикаль-ных изменений, чем те, что были закреплены мирными договора-ми. Однако затем Муссолини отказался от этих устремлений, и Италия вернулась к добрососедскому сотрудничеству с Югосла-вией, упроченному, помимо подписания соглашений по Фиуме, договором о дружбе и сотрудничестве (27 января 1924 г. ), допол-ненным параллельным соглашением с Чехословакией в июле того же года.

1924 год был годом, когда Италия развернула активную дея-тельность по сближению с Малой Антантой в атмосфере, еще не отравленной напряженными отношениями с Францией. Между тем парижское правительство изменило свои ориентации на Бал-канах и начало проводить новую, более последовательную поли-тическую линию, формально обозначенную соглашением января 1924 г. с Чехословакией. Трудно сказать, стимулировалась ли эта акция стремлением противостоять росту влияния Италии на Бал-канах или же вписывалась в проект объединения всех антиреви-зионистских сил вокруг общей программы. Условия стали други-ми: отношения с Советским Союзом были, с формальной точки зрения, урегулированы, политика поддержки гражданской войны в России отвергнута, внутреннее положение в Венгрии суще-ственно изменилось. В сложившейся ситуации мотивации, при-сущие французским стратегическим интересам, стали отличаться от ориентации итальянцев, делавших упор на политико-диплома-тическое урегулирование на базе антиревизионистских позиций.

Глава 1. Несостоявшаяся реконструкция европейской системы 89

Французские интересы состояли теперь в создании стабильной и устойчивой дипломатической системы во всей Центральной и Юго-Восточной Европе. Следовало дополнить ее недостающими звеньями, то есть Румынией, Югославией и, возможно, Грецией. Соглашение с Румынией было подписано в январе 1926 г. по инициативе румын, требовавших признания аннексии Бессара-бии, закрепленной протоколом, подписанным с западными дер-жавами и Японией, однако не ратифицированного Францией и Италией. Договор Парижа с Бухарестом, предусматривавший признание румынских границ, был шагом в этом направлении. Договор, подписанный Румынией с Италией в сентябре 1926 г., имел те же последствия и завершил международную легитимизацию румынского суверенитета над аннексированной территорией.

Французская политика безопасности на Балканах, направлен-ная на сближение с Румынией, не противоречила, следовательно, итальянским интересам и даже совпадала с ними, если учитывать то, что Италия согласилась добавить к договору о дружбе 1926 г. секретную статью, предусматривавшую подписание военных соглашению! по защите румынских границ. Важнейшим характер-ным моментом во французской политике стала ее направленность на изменение отношений с Югославией, соседкой и союзницей-соперницей Италии. Взаимоотношения этих трех стран преврати-лись в конце концов в определяющий элемент выбора различных ориентации в балканской политике.

Первоначальной идеей Франции, не отвергавшейся a priori итальянцами, был договор трех сторон: соглашение, которое не подвергало бы риску будущее сотрудничество и не раскололо бы антиревизионистскую коалицию, быстро сформировавшуюся для противодействия Венгрии и Болгарии. Однако осуществление со-глашения трех сторон стало невозможным в результате эволюции итальянской политики в Албании, реакции югославов на нее, а также характера, который приобрели в конце концов франко-югославские отношения, и позиции обеих сторон в отношении Италии. Все это имело пагубные кратковременные и долговре-менные последствия для региональной стабильности.

1. 8. 3. АЛБАНСКИЙ ВОПРОС

Итало-югославский договор о дружбе от января 1924 г., был дополнен в июле 1925 г. Неттунскими соглашениями, о решении экономических и технических проблем, которые Римский договор оставил открытыми. В этих документах содержалась, в частности, взаимная договоренность о невмешательстве в дела Албании.

Часть 1. Двадцать лет между двумя войнами

Однако ни одна из сторон не выполняла это обязательство. Каж-дая из них, используя соперничество феодальных и политических группировок, боровшихся за преобладание в новом государстве, продолжала вмешиваться в албанские дела с тем, чтобы обратить ситуацию себе на пользу и имея в виду далеко идущие цели: от поиска преданных союзников до территориальных аннексий. Си-туация осложнялась частыми изменениями ориентации различ-ных албанских группировок, опиравшихся, в зависимости от со-ображений сиюминутной целесообразности, или на Италию, или на Югославию. Уже в конце 1924 г. борьба между православным епископом Фан Ноли и президентом, а затем монархом Ахмет-бей Зоголли (известным как Зогу), вписывалась в эту схему. Муссоли-ни с самого начала соблюдал нейтралитет, затем принял сторону епископа, наконец, стал финансировать Зогу, чтобы привлечь его на итальянскую сторону, хотя тот и являлся ранее должником го-раздо более бедных югославов.

Экономические соглашения, заключенные в марте 1925 г. между Италией и Албанией, которые предусматривали создание Нацио-нального банка Албании и Общества по экономическому разви-тию Албании, обязанного действовать исключительно при учас-тии итальянских предприятий, открыли дорогу к окончательному сближению Зогу с Италией. Однако наиболее важным шагом в этом направлении был секретный военный пакт от 25 августа того же года, благодаря которому Италия приобретала, как отме-чает Пьетро Пасторелли, «албанский плацдарм» и «более тесно привязывала к себе Албанию Зогу», хотя она была связана сек-ретным обязательством, оставлявшим за албанским президентом определенную свободу их интерпретации с тем, чтобы он не под-вергался непосредственным ответным мерам со стороны югосла-вов. Процесс укрепления отношений между двумя странами дос-тиг очевидного завершения в 1926 г. после подписания 22 ноября договора об оборонительном союзе, открыто утверждавшего гос-подство Италии над маленькой балканской страной и делавшего очевидным антиюгославский выбор, осуществленный Муссолини.