Аннотация

Новогодняя хитрость

Джош Лэньон

Над переводом трудились:

Перевод — boomaga

Редактор — A. stone

Автор обложки — Настёна.

Перевод выполнен для группы

https: //vk. com/beautiful_translation

Текст предназначен только для ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчиков и редакторов строго запрещена. Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного чтения, запрещено. Переводчики не несут ответственность за неправомерное использование текста третьими лицами. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Если вам понравился ознакомительный перевод, купите оригинал книги.

Аннотация

На пороге нового тысячелетия похититель бриллиантов Ноэль Сноу соблазнил специального агента ФБР Роберта Каффа, а затем скрылся в рассветном тумане. Спустя годы успешный писатель Ноэль Сноу выпускает бестселлеры, в которых сюжеты основаны на проделках из криминального прошлого автора, а антагонист главного героя (он же предмет его сердечного увлечения) будто списан с Каффа.

Между тем, вот уже десять лет от Роберта ни весточки, хотя в канун каждого Нового года пьяный Ноэль изливает на его автоответчик хмельной бред.

Можно представить восторг писателя, когда в очередной Сочельник бывший любовник возникает на пороге его дома. Впрочем, восторг довольно быстро сменяется беспокойством, когда Роберт бросает Ноэлю в лицо обвинения в серии краж драгоценностей. Неприступный и холодный, как лед, Кафф, похоже, преисполнен лишь одного желания — упечь Сноу в тюрьму.

Ложно обвиненный в чужих преступлениях и все еще увлеченный боже-каким-деловым спецагентом, Ноэль планирует акт повторного обольщения. Конечно, при условии, что не попадет за решетку!

Пролог

1 января 2000 года

Конец света не наступил.

Впрочем, при таком похмелье лучше бы скептики ошиблись.

Ноэль уставился на глазок детектора дыма, светящийся красным на потолке в гостиничном номере. Немного поздновато для сигналов опасности, учитывая теплый вес, давивший на грудь Ноэля, мускулистую волосатую ногу, закинутую на его бедро, крупную ладонь, собственнически обхватившую его яйца.

Кстати о выражении «держать за яйца».

Ноэль слабо улыбнулся, повернул голову, ощутив кожеймягкость льняной наволочки, и принялся изучать соседа по кровати. Растрепанные черные кудри, волевой нос, тонкийнасмешливый рот. Не красавец, но мужчина, привлекающий своей грубоватой маскулинностью.

Итак, специальный агент ФБР Роберт Кафф.

Губы Ноэля дрогнули в ироничной усмешке. Что ж, вот и ответ на один из вопросов.

Он сдержал порыв прижаться в поцелуе к мягкому рту в считанных сантиметрах от своего лица. Как бы ни хотелось прервать сон Каффа для очередного раунда игр, время веселья закончилось. Над длинными портьерами оттенка слоновой кости уже пробивалась полоска бледного света. Наверное, было около половины шестого. Ноэль не планировал задерживаться столь долго.

Кафф что-то пробормотал сквозь сон, и теплое дыхание, с привкусом алкоголя, коснулось уха Ноэля. Губы снова растянулись в улыбке. Кафф был крупным парнем и умел пить, но Ноэль знал пару трюков, чтобы уравнять их возможности. И все же ему даже не пришлось изображать, что перебрал. Иначе как он мог решиться на подобное?

Исключительно навеселе.

Но дело того стоило.

По крайней мере, с точки зрения Ноэля. Кафф, конечно, может решить иначе, как только вспомнит, с кем кувыркался всю ночь. С чувством юмора у специального агента не ахти. Слишком серьезно относится к собственной персоне и своей миссии. А миссия состоит в том, чтобы собрать компромат на похитителя бриллиантов Ноэля Сноу.

И агент подобрался весьма близко. Конечно, не настолько, как он мог бы подумать, но тем не менее. Ближе, чем кто-либо за те три года, что Ноэль в деле. Вообще-то, Кафф вызывал у Ноэля безобидный интерес и до сегодняшней ночи.

Ноэль шевельнулся осторожно, с уважением к боли — гулко пульсирующей в голове и приятно тянущей в некоторых частях тела. Ладонь Каффа скользнула в бессознательной ласке, и член Ноэля приветливо дернулся. Сноу мысленно отвесил себе оплеуху.

Но господи, это было так хорошо. Он готов был отдать все, лишь бы провести еще пару часов, свернувшись калачиком под боком у длинного, сильного тела. А потом, когда специальный агент проснется, они могли бы заняться неспешным утренним сексом, заказать завтрак в номер… В «Микеланджело» лучший кофе и круассаны за пределами Парижа.

Но нет. Похмельный Кафф, наверное, похлеще медведя после спячки. Он слишком умен, чтобы не оценить ночную ситуацию, и сложив два и два, быстренько натянет на Ноэля наручники — самые настоящие, стальные. А там уж вопрос времени, когда агент выяснит, где спрятано кольцо Далии Боаз с бриллиантом в 33 карата.

Кстати о драгоценности. Ноэль должен спуститься вниз до того, как уборщики приступят к работе.

Он бросил на Каффа последний осторожный взгляд.

Тот продолжал спать сном праведника. Хорошенько оттраханного. Черты его лица были резкими даже во сне, смягченные лишь тенями от до нелепого густых, совершенно кукольных ресниц.

Сдерживая дыхание, скупыми телодвижениями Ноэль выскользнул из-под руки мужчины и откатился к краю постели. Затем поднялся, стараясь не продавливать матрас, и замер, возвышаясь над кроватью в полумраке.

Не притворяется ли спецагент?

Похоже, что нет.

Кафф не такой уж мастак на хитроумные уловки, как бы ему ни хотелось поймать Ноэля. Они почти два года играли в кошки-мышки, и спецагент был уверен, что в этой забаве именно он кот. Ноэль обожал своего очаровательно целеустремленного противника. Каждый раз он непременно оставлял для Каффа парочку зацепок, достаточных, чтобы агент не отставал от него ни на шаг.

Однако эта ночь… Что ж, у Ноэля появились проблемы, с которыми стоило разобраться.

Меньше, чем за три минуты, он был готов. На самом деле, он всегда был собран. Ночью Ноэль с наслаждением наблюдал, как Кафф старательно — насколько это возможно после той попойки — роется в его чемодане, уверенный, что сосед по кровати спит.

Аккуратно приоткрыв дверь, Ноэль повесил на ручку табличку«Не беспокоить» и выскользнул в холл.

В такое время ему потребовалась пара секунд, чтобы спуститься на лифте в лобби, после вчерашнего разгула сияющее прохладной чистотой мрамора. В воздухе все еще висел легкий запах антисептика. Вдали слышался гул пылесоса. Ноэль заметил, как за искусными композициями из кремовых орхидей в позолоченных итальянских вазах суетятся уборщики.

Никаких признаков слежки. Никаких признаков, что вообще кому-то есть дело до Ноэля. Да и с чего бы? Весь город приходил в себя после грандиозной новогодней ночи на Таймс-сквер.

Ноэль без проволочек выписался из отеля и направился к туалету на первом этаже. С помощью маленького универсального ключа на своем брелоке он открыл металлический контейнер для мусора и вытащил пакетик с кольцом, спрятанный между корзиной и задней стенкой урны. Расстегнув молнию на подкладке плаща от London Fog, Ноэль спрятал в нее кольцо.

Не было никакой причины для болезненного стука за грудиной, нехарактерной дрожи в руках.

Последний раз он испытывал подобное, когда взялся за свое первое дело. Что же сейчас не так? Все ведь шло как по маслу. Похмелье. Точно, из-за него нервотрепка. Пара таблеток Алка-зельтцер и крепкий сон должны помочь. Все это будет доступно на рейсе в Амстердам.

Мгновением позже Ноэль вышел из туалета, проскользнул через вестибюль и покинул«Микеланджело». Желтоватый рассвет прозрачной акварельной дымкой заливал высокие здания и тенистые улицы. Самолеты не падали с небес. Все на планете компьютеры продолжали работать в обычном режиме. Светофоры, как положено, мигали на непривычно тихих улицах.

Ноэль поднял руку, чтобы тормознуть такси, и через пару секунд одно из них подъехало к тротуару, выпуская горячие клубы выхлопных газов в ледяной воздух. За грязноватыми стеклами слышалась мелодия The Only Living Boy in New York Саймона и Гарфанкеля.

Ноэль глубоко вдохнул холодный сухой воздух, пропитанный бензином, солью, химикатами, которыми посыпали улицы, и чем-то еще необычным…Вроде дорогущего ссанья. Рецепт манхэттенского коктейля. Ни в одном месте мира вы не найдете такого букета.

Ноэль закинул вещи в такси. Никто его не остановил. Никто не обратил на него внимания. Первый день нового года. Первый день нового тысячелетия.

Начало всего.

Так откуда же это чувство потери?

Глава 1

Настоящее время, два дня до Рождества

— Прошло лучше, чем я ожидала. — Последний покупатель растворился в мокром декабрьском вечере, и Элиза Беннетт заперла двери «Одиссеи книг». — Ты же не на самом делесобираешься закончить серию про Нэша Блю? — Женщина посмотрела на Ноэля.

Элиза, симпатичная брюнетка сорока с небольшим, некогда была успешным директором по маркетингу в крупном издательстве. Она резко сменила карьеру и открыла собственную книжную лавку в момент, когда другие инди-магазины переживали не лучшие времена, и не прогадала — успех ее предприятия говорил о сверхъестественной интуиции и поразительной целеустремленности.

Сноу натянул свое черное кашемировое пальто.

— Думаю, пора, тебе не кажется? Я сказал все, что мог.

Восемь книг. На семь книг больше, чем он мечтал написать, не говоря уже об успехе среди читателей.

— Я была готова согласиться с тобой до встречи с поклонниками серии, но теперь, послушав их разговоры… Хотя не знаю, как они отреагируют на то, что Нэш окажется геем.

— Он и был геем. Просто наконец-то вышел из шкафа.

— Если Нэш — махровый гей, какого черта все эти годы он ухлестывал за каждой красоткой? — Элиза опустила жалюзи и зажгла рождественские огни в витринах с панорамными окнами.

Это был славный магазинчик. Натертые до блеска деревянные полы, низкие стеллажи с книгами, которые смотрелись как настоящие книжные шкафы, красочные плакаты в старинных рамах. Казалось, будто Элиза воплотила фантазию маленького Ноэля. Ребенка, в чьей семье для удовольствия книги читают только, как говорят по-русски, голубые.

— Несколько красивых мужчин в его постели тоже побывали.

— Да, но все думали, что это необходимо для выживания!

Сноу рассмеялся.

— Разве не в этом смысл секса вообще?

Норма, помощница Элизы, оторвалась от пересчета кассы.

— Я должна это переварить. Нэш Блю — гей, влюбленный в своего заклятого врага, упертого детектива Ричарда Кросса, и на этом все закончится?

— А как, по-твоему, должно все закончиться? — Ноэль выудил из кармана пальто серый шелковый шарф и повязал вокруг шеи. С каждым годом декабрь становился суровее. А может, это внутри него какое-то глобальное похолодание.

— Я думаю, Кросс тоже должен оказаться геем.

— О. Любовный роман. — Ноэль встретился взглядом с Элизой.

— Но ведь Кросс и есть гей, не так ли? — сказала она.

Элиза была близкой подругой Ноэля. Его первая автограф-сессия состоялась в «Одиссее книг», и с тех пор хозяйка магазина оказывала писателю самую горячую поддержку. Бывая в Нью-Йорке, Ноэль ночевал в ее доме на Манхэттене, в свою очередь, Элиза с мужем каждое лето отдыхали на его ферме на севере штата. Сноу любил Элизу, уважал ее, доверял этой женщине и искренне сожалел, что, однажды напившись, рассказал о прототипе Ричарда Кросса — спецагенте ФБР Роберте Каффе.

— Ну, как бы то ни было, ваши продажи зашкаливают, — отметила Норма. — Не успеваем выставлять «Подполье» на полки.

— Отлично. Приятно слышать.

— Книга станет бестселлером, — заверила Элиза. — Хотя некоторые консервативные обозреватели мечтают насадить твою голову на пику.

— Это плохо? — Ноэль никогда не читал рецензии. — Представить не могу, что мои книги интересны парням в форме с дубинками.

— А вот тут ты ошибаешься. Среди поклонников историй о Нэше Блю много белых мужчин среднего возраста. Остроумные и непристойные похождения лихого бриллиантового вора и педантичного служителя Немезиды? Да Макс и его приятели без ума от твоих книг.

— И что думает Макс о каминг-ауте Нэша?

— Ну, Макс хорошо знает тебя, поэтому он и не сомневался, что Нэш окажется геем. Он был снисходителен.

Ноэль расхохотался. Макс столь же консервативен, насколько Элизабет либеральна, но каким-то образом их двадцатилетний брак не дал осечек. Сноу им завидовал. У него так и не получилось сохранить хоть какие-то отношения надолго.

Они поболтали еще несколько минут, пока Элиза закрывала магазин, затем Ноэль пожелал Норме спокойной ночи и вышел с подругой через служебный вход на улицу. Элиза зябко куталась в пальто, пока Сноу снимал свой Порше Boxster S с сигнализации, посматривая по сторонам. Старые привычки.

— Ты выглядишь утомленным. — Подруга внимательно разглядывала его в бескровном свете. — До Карфагена далеко. Может, все-таки останешься у нас на ночь?

Ноэль колебался. Он и правда устал. Больше, чем должно после такого удачного вечера. И до округа Джефферсон действительно далеко ехать. Почти шесть часов. А учитывая прогнозируемый снегопад, поездка обещала быть еще более утомительной. Предложение Элизы казалось заманчивым.

— Думаю, мне лучше ехать, — все-таки сказал Ноэль. — Я планировал Рождество со снегом.

— Ты же знаешь, что можешь провести эти дни со мной и Максом.

Еще соблазн. Перспектива праздновать в одиночестве не радовала. Но настроение не располагало к компаниям.

— Спасибо за предложение, но кто-то должен приглядеть за лошадьми.

— Ты не можешь нанять помощника? Ты же платишь кому-то.

— Да, но, наверное, не стоит.

Ноэль поцеловал Элизу в щеку. Подруга кивнула, похлопывая себя по плечам.

— Да ты заледенела. Иди в магазин.

Она еще раз кивнула, но дождалась, пока Сноу сядет в машину. Он нажал кнопку, и боковое стекло с тихим шорохом опустилось.

— Это был успех, — сказала Элиза на прощание. — Ты должен быть очень доволен.

— Знаю. Конечно, я доволен. Спасибо за все, что ты для меня делаешь.

— Я тут ни при чем. Мое дело — разливать шампанское да раскладывать белугу по тарелкам. Люди обожают твои книги, Ноэль. Ты по-настоящему талантлив. Не думаю, что стоит с этим заканчивать.

Сноу уклончиво кивнул.

— Ты все еще оставляешь Каффу пьяные звонки на Новый год? —Элиза внезапно сменила тему.

— Лучше бы я тебе не говорил.

— У меня отличная память, — подруга его поддразнивала, но с нежностью. — К несчастью для тебя.

Ноэль кивнул, разглядывая приборную панель и проверяя готовность машины к старту. Он ничего не оставлял на волю случая. У неприятностей есть особенность — они находят тебя, даже если ты во всеоружии.

— Кафф хоть раз поднял трубку? — вопрос вернул Ноэля к разговору.

— Нет.

— А ты тот номер набираешь?

Ноэль сардонически улыбнулся.

— Естественно.

За десять лет Кафф ни разу не ответил. Они не разговаривали с той единственной ночи, которую провели вместе. Ноэль больше не ждал, что Роберт поднимет трубку, но никак не мог избавиться от привычки.

Сноу начал звонить, когда вышел его первыйроман«Забег на коньках». Тот звонок был в значительной степени извинением. Пока книга не оказалась на прилавках и люди не начали воспринимать сюжет под другим углом, Ноэль и не осознавал, что изобразил Ричарда Кросса шутом. Картонным полицаем. Не думал он и о том, что кто-нибудь в Бюро прочитает его роман и сопоставит реального и воображаемого детективов. Для него это была всего лишь игра. В некотором роде фантасмагоричный способ продолжить заигрывание. Конечно, Сноу не ожидал, что книга станет хитом, а тем более превратится в серию. Писательство было для него терапией, не больше.

Но до Ноэля дошли слухи, что Каффу сильно досталось после выхода «Забега на коньках». В итоге его сослали в Висконсин, в эту Сибирь для любого агента ФБР. Поэтому Сноу испытывал мучительное чувство вины. Он сожалел, что причинил Робби (так он называл про себя Каффа) вред. Решительно не этого добивался Ноэль.

На самом деле, если бы все сложилось иначе…

Но что было, то прошло.

Сноу хотел загладить вину перед Каффом — разумеется, не дав себя арестовать — но, кажется, другого способа у него не было. Здравый смысл и простая логика подсказывали, что лучше забыть про специального агента ФБР. В конце концов Роберт мог неверно истолковать телефонные звонки.

Ноэль пообещал себе, что в этом году не позвонит. Книга, финальная в серии, его настоящее извинение. Ей он ставит точку в их истории. В «Подполье»за Ричардом Кроссом последнее слово, а Нэш Блю остается в дураках —он определенно проиграл эту схватку.

Именно Элиза вскользь упомянула о катастрофической вероятности, что Роберт Кафф не был открытым геем. В таком случае, вместо того чтобы уравнять счет, как хотел Ноэль, они скатятся в трагедию. Что в целом соответствовало тому, какой модели отношений обычно придерживался Сноу.

Элиза все еще ждала на улице, наблюдала, испытывая беспокойство. Он одарил ее бодрой улыбкой.

— С Рождеством, Эль.

— Береги себя, Ноэль.

— Непременно, — беспечно ответил он.

***

Проехав Олбани, Сноу обратил внимание на отражение фар в зеркале заднего вида. Они оказались в поле зрения Ноэляеще на магистрали Нью-Джерси, но только на шоссе I-87 он понял, что его преследуют.

Это повергло Ноэля в шок. С годами он начал терять сноровку. В прежние времена он заметил бы слежку за считанные минуты. Но и причина для такого внимания ему была непонятна. Он чист — с юридической точки зрения — уже восемь лет, срок давности по его криминальным делам истек.

Конечно, это не означало, что исчезли с горизонта сомнительные — и по правде говоря, довольно опасные — приятели и знакомые, которые, возможно, не всегда испытывали к Ноэлю теплые чувства. Не все восприняли его отход от дел с благосклонностью, хотя зачем кому-то ждать восемь лет, чтобы выразить свое отношение?

Может, вот уж не повезло, какой-то кретин принял его за легкую добычу?

Ноэль совершил пару быстрых маневров в попытках оторваться. Он слишком устал, чтобы проявлять деликатность. Шестичасовая дорога лишила его сил и терпения, ему было не до игр. Он свернул в Олбани и потратил добрых двадцать минут на черепашью поездку по деловому району, затем на раздражающий экспресс-тур по международному аэропорту и вернулся на шоссе. Оторвавшись от хвоста где-то около гостиницы «Лэтхэм Квалити Инн» возле аэропорта, Ноэль вдавил педаль газа в пол, и его Boxster, закусив удила, рванул вперед, пожирая милю за милей.

Дорожные столбы проносились мимо, разметка превратилась в неясные линии. Около двух ночи Ноэль свернул на Олд-Стейт-роуд. Он отлично провел время. Шоссе позади него было пустым, и Сноу спокойно выехал на грунтовую дорогу к ферме «Блэкберд».

Фары выхватили из темноты скелеты белого дуба и бука, возвышающиеся над узкой дорожкой. Начался дождь. Крупные, тяжелые капли растекались по ветровому стеклу.

Когда Ноэль увидел очертания белого дома, тревога отпустила. Дом. Ему было больше ста лет. Пятьсот пятьдесят квадратных метров сосновых полов, просторных комнат, огромных двойных окон. И все это богатство на 80 гектарах густых лесов и лугов. Ноэль все еще помнил рекламную фразу из буклета:

«Эта недвижимость располагает к самому разнообразному загородному досугу. Охотничьи угодья обильны дичью: в дубравах вы встретите оленей, медведей, на лугах обитают индейки, кролики, утки и гуси. В вашем распоряжении окажется и озеро с бобровой заимкой. Леса богаты благородными лиственными породами, соснами, растут даже дикие яблони. Луга порадуют вас весенним ароматным разнотравьем. Идеальная инвестиция для тех, кто ищет уединения. Никто вас не потревожит».

Именно то, что никто не сможет его потревожить, и подкупило Ноэля. Автор рекламного проспекта просто говорил на языке его сердца.

Сноу припарковался в гараже за домом и спустился с холма к конюшням. Внутри было довольно тепло, и он сбросил пальто и шарф у входа, а затем двинулся вдоль стойл, раскладывая в кормушки охапки ароматного сена. Ноэля успокаивали землистые запахи скошенной травы и лошадей. Как же хорошо оказаться дома.

Он подумал, больше никаких автограф-сессий. Вечер был приятным и успешным, но…

Ноэль остановился, чтобы погладить длинную белую морду Скраббл, кобылы породы Американский пейнтхорс, и задумался о своей нетипичной апатии.

Не то чтобы его жизнь шла наперекосяк. Все было просто замечательно. Никогда он не чувствовал себя столь защищенным. Но безопасность и покой едва ли входили в список его жизненных приоритетов.

И ведь дело не в том, что он заскучал. Для скуки у Сноу не было времени: он отдавал много сил своей конной ферме. Что касается писательства…Он не стремился к славе, ему просто нравилось этим заниматься. И литературное творчество уравновешивало ежедневный физический труд на конюшне.

Нет, Ноэлю не на что жаловаться. Может, в этом проблема? Или в чем-то более глубинном? В том, что лучше даже не пытаться раскопать.

Проще списать все на обычную праздничную хандру. Большинство людей — старше двенадцати — чувствуют некоторое разочарование на рубеже смены года. Упадническое настроение усугубляется, если разделить его не с кем. Вот почему Ноэль изо всех сил старался проводить праздники… блистательно.

Он закончил на конюшне, надел пальто и вышел, запахнув ворота. С неба падал мокрый снег, вперемешку с дождем. Ноэль начал подниматься на холм к дому, и тут его охватило странное чувство, что кто-то за ним наблюдает.

Он остановился, обшаривая взглядом сырую темь.

Единственным источником света на мили вокруг был фонарь над крыльцом. Тишину нарушал лишь стук капель, блестевших серебром на заборе, черепице, в траве и лужах. Все замерло —только дождь и ветер.

Ноэлю вспомнился другой момент, когда он чувствовал, будто остался единственным живым существом на планете. И это странное совпадение ему не понравилось. Сначала он обнаружил слежку, теперь…

Что теперь?

Никакого движения в залитых дождем окрестностях.

Капли стекали по затылку Сноу. Он почувствовал, что промок до нитки, и продолжив свой путь, скрылся в доме.

***

Утро распустилось, словно рождественская лилия, — снежное, холодное, совершенное. Будто нарисованное на поздравительной открытке. Жемчужное одеяло укрыло весь мир — от конька сарая до разлапистых сосен.

Ноэль натянул джинсы и бело-черный свитер крупной вязки, который купил много лет назад в Рейкьявике, и поковылял наружу, чтобы проверить лошадок.

Затем вернулся в дом, включил кофеварку, развел огонь в камине и принялся за завтрак.

Он уже взбивал яйца, когда в дверь позвонили.

Тут же вспомнилась ночная тревога, и Ноэль подкрался к окнам в гостиной, откуда немного была видна терраса. На ней стоял человек, который принялся колотить в дверь. Высокий, широкоплечий и коротко стриженный, в кожаной куртке. Его смутный профиль выглядел грубо очерченным и упрямым.

Сердце Ноэля тяжело пустилось вскачь.

Он бросился по коридору, отодвинул засов и рывком распахнул дверь.

Весь в снегу, на него пристально смотрел Роберт Кафф.

Глава 2

На десять лет старше. На десять лет суровее. На десять лет утомленнее. Будто Кафф все эти годы беспрестанно гонялся за Ноэлем и наконец пришел к финишу. Черные глаза светились мрачным удовлетворением при виде шока на лице Сноу.

— Это… ты, — пролепетал Ноэль.

— Что, прототип еще не стерся из памяти? Впечатлен. — Голос внезапного гостяоказался глубоким, с четкими тонами. Ноэлю он помнился более мягким.

Глаза Сноу округлились, а рот открылся. Он механически распахнул дверь и не произнес ни слова, когда Кафф вошел в дом.

Время от времени, очень редко, Ноэль позволял себе немного пофантазировать об этом моменте. И в мечтах все выглядело по-другому. Начнем с того, что в них он был побрит, а от одежды не несло конюшней.

— Ты читал мои книги?

Кафф — в неулыбчивой и бесцеремонной реальности Ноэль уже не мог думать о нем как о «Робби» — прищурил темные глаза.

— Скажем, я в курсе твоих… работ.

О.

Даже так: ого!

— На самом деле я как раз хотел объясниться. Знаю, я проявил что-то вроде художественной бестактности…

Кафф его прервал.

— Меня это не волнует. Будем считать, тебе повезло, что я не литературный критик. Иначе сидел бы ты уже за решеткой.

Это было обидно.

— Эй, может, мои книги и не шедевры, но…

— Угомонись, Сноу. Я здесь, чтобы допросить тебя. За последние три месяца в Нью-Йорке произошло несколько краж драгоценностей.

Меньше всего Ноэль ожидал такого поворота событий. Изначальный ошеломленный, можно сказать, сумбурный, восторг испарился.

— Ты шутишь?

Кафф качнул головой. Не шутит.

— Но я не… — попытался начать Ноэль. — Я же невинен, как овечка. Уже много лет.

— Насчет невинности сомневаюсь, — сухо произнес Кафф.

Сердце Ноэля дрогнуло от этого намека на…На что? На то, что Кафф не забыл? Насколько это вероятно? В резком, бесстрастном лице спецагента не отразилось и крупицы мягкости или иронии.

— Ты же не можешь всерьез думать, что я все еще… — Ноэль осекся. Срок давности по его делам истек, но, возможно, есть какая-то лазейка, формальность, которая позволит Каффу прижать бывшего вора. Разумеется, Сноу не был экспертом в юриспруденции, и ФБР ничего не стоит подловить его на какой-нибудь букве закона. Вдруг Кафф надумал себе, что Ноэль до сих пор сводит с ним старые счеты?

Вероятно, агент уловил его неуверенность.

— Мы можем пойти простым или сложным путем. Какой предпочтешь?

Сбитый с толку и встревоженный, Ноэль всполошился.

— Что? Какой еще простой путь?

Кафф ухмыльнулся. Оскал крепких белых зубов.

— Ты отвечаешь на мои вопросы, оказываешь полное содействие. Или можешь звонить своему адвокату, пока я тащу твою задницу на Федерал-Плаза, где ты встретишь Рождество. Заодно получишь представление о том, как проведешь следующие пару десятилетий и все будущие праздники.

Ноэль молча пытался осмыслить сказанное. Кафф продолжал сверлить его таким твердым взглядом, будто они оба знают, что у него на руках все козыри. Будто он наконец прижал Сноу.

— Я отвечу на твои вопросы. Мне нечего скрывать, — Сноу пожал плечами.

— Совсем?

— Совсем. Слушай, спецагент Кафф, я действительно уже давно не в деле. Ты видишь, что я из себя представляю.

Кафф медленно и равнодушно оглядел его с ног до головы, явно не впечатленный.

— И что ты из себя представляешь?

Ноэль покраснел. Определенно, не так он воображал себе их встречу все эти годы.

— Человека, который разводит лошадей и пишет книги.

— И полагаю, все это хозяйство ты оплачивал из своих гонораров? Тут, должно быть, под сотню гектаров.

— Около того.

«Ты прекрасно знаешь, что эту недвижимость я купил не на доходы от своих книг», — подумал Ноэль с раздражением, но осторожность вновь одержала верх.

— Удачные инвестиции, только и всего.

Кафф фыркнул. Практически сплюнул.

Ноэль вытянулся во весь свой рост. Разумеется, Каффа, который по всем метрическим системам считался крупным парнем, этот пассаж не впечатлил.

— Прежде чем начнешь вешать лапшу на мои уши, вспомни, с кем разговариваешь. В реальной жизни не все персонажи думают то, что ты хочешь.

— По-видимости, у тебя сложилось определенное мнение.

— Точно.

Это было очень странно. Кафф не мог быть столь уверен в виновности Ноэля, как хотел показать, иначе давно бы уже заковал преступника в наручники. Зачем ему тратить время на вежливый разговор с человеком, к которому испытывал неприязнь и обиду?

Конечно, «вежливый» — не совсем подходящее слово.

Но может, в этом и крылась проблема? Кафф должен вести себя осторожно, потому что все знают о его предвзятости. Вдруг Ноэля защищаетписательская слава? В определенном смысле.

Аромат свежей выпечки напомнил о духовке.

— Если ты собираешься допрашивать меня, почему бы нам не устроиться с большим комфортом? Кофе?

Немного поколебавшись, Кафф пожал плечами.

— Не могу отказать.

Ноэль повел гостя на кухню.

— Я как раз занимался завтраком, — бросил он через плечо, доставая из духовки печенье.

Кафф с любопытством огляделся. Ноэль изрядно вложился в ремонт старой кухни. Центральное место здесь занимала широченная плита Viking с фартуком из сланцевой плитки. Шкафы со старенными стеклянными панно и остров с гранитной столешницей были сделаны на заказ. Функционально и удобно.

— А тебе неплохо живется.

Ноэль едва не ляпнул о падении. Травма была козырем в его рукаве — лучшее алиби, но он не мог заставить себя признаться в этой… уязвимости.

Не перед Каффом, который вынюхивает его слабые места.

К тому же, возможно, он уже в курсе. Сложно поверить, что нет. Может, он знает, но ему все равно, ведь спецагент так ненавидит Сноу, что будет рад засадить его за решетку, пусть даже невиновного. Вполне реальный сценарий, хотя Ноэль всегда считал Каффа честным человеком. Впрочем, он мог и заблуждаться на этот счет. Напридумывал себе разного.

Ноэль налил горячего кофе в кружку из желтой керамики для гостя, а затем позаботился о своем напитке.

— Ну, рассказывай, на какие там бриллианты я, по твоему мнению, позарился? — Сноу прислонился к острову и сделал глоток обжигающего кофе.

— Не притворяйся, будто не в курсе. Серия краж со взломом в центре города, все совершены во время коктейльных вечеринок. Дом полон богатых и красивых гостей, выпивка льется рекой, никто не обращает внимания на тебя. Твой почерк, вплоть до времени и места.

— Подражатель.

— Я предвидел эту отговорку. — Кафф взял кружку и отпил кофе. — Если это сделал подражатель, не сомневаюсь, он действовал по твоим чутким руководством.

Уверенность Каффа задела Ноэля.

— Вот уж нет! Говорю тебе, я завязал. У меня нет необходимости заниматься кражами.

— Тогда ты тоже воровал не ради денег. Ты занимался этим в свое удовольствие.

Наткнувшись на взгляд обсидиановых глаз Каффа, Ноэль не нашелся с ответом. Роберт был прав. Ноэль обожал деньги, несомненно, но больше всего он любил то будоражащее чувство, прилив адреналина. А когда в игру вступил спецагент Кафф? Боже, да он жил ради их схваток.

Повернувшись к плите, Сноу помешал уже остывшую молочную подливку, поставил на огонь сковороду и сбрызнул ее оливковым маслом. А пока занимался готовкой, пытался обдумать сложившуюся ситуацию. Мозг все еще отказывался работать, пребывая в шоке от присутствия Роберта Каффа в его доме.

— Ты уже завтракал?

Тишина в ответ.

Ноэль оглянулся. Кафф держал в руках фотографию из коробки, которую Сноу разбирал накануне. На снимке шестилетний Ноэль сидел верхом на пони. Это был первый и единственный раз в его детстве, когда он ездил верхом.

— Можешь убрать коробку, если мешает.

Кафф вернул фотографию на место.

— Так ты будешь завтракать? Яичницу? Печенье с подливкой?

— Нет. Спасибо, — резко ответил Кафф.

Ноэль зажарил болтунью и, сервировав завтрак, сел за стол. У него пропал аппетит, но он не собирался показывать это гостю.

Тот подошел к окну. Высматривал подкрепление? Затем агент с неодобрением взглянул на тарелку Ноэля.

— Эта дрянь тебя убьет.

Сноу с небрежностью пожал плечами.

— Никто не вечен.

— Ты немного староват для такого легкомыслия.

— Всего лишь тридцать восемь.

— Вот я и говорю.

— А тебе сколько? — раздраженно спросил Ноэль.

— Тридцать семь.

Забавно. Он всегда задавался этим вопросом. Полагал, что Кафф старше.

Ноэль обмакнул печенье в подливку.

— Не нуждаюсь в твоих советах. Как ты тактично заметил, я не ребенок. Знаю, что не бессмертен. Но не хочу окончить свою жизнь калекой, мертвым или в тюряге.

— Как трогательно. Но ты же в курсе: если совершаешь преступление, то садишься в тюрьму.

— А я и не совершал.

Кафф в приступе скептицизма поднял бровь.

— В этот раз?

И вот опять у Ноэля возникло ощущение, что агент хочет подловить его на какой-то юридической формальности.

Сноу отодвинул тарелку.

— О каких датах идет речь? Сейчас мы разрешим это недоразумение. У меня может быть алиби на один или два случая.

— Если ты все планировал, то наверняка позаботился и об этом.

— Робби…

Глаза Каффа блеснули.

— Для тебя специальный агент Кафф.

— Ладно, специальный агент Кафф…

Раздался звонок в дверь.

Рука Ноэля дрогнула, расплескивая кофе.

— Черт.

Он схватил салфетку и вытер лужу.

Черные брови Каффа поползли вверх.

— Ты, кажется, нервничаешь, Сноу. Ждешь кого-то из сообщников?

Ноэль бросил на него раздраженный взгляд, и, отодвинув стул, метнулся в прихожую. Кафф последовал за ним, не забыв свою кружку. Неужели он полагал, что Сноу попытается сбежать?

Ноэль успел открыть дверь до того, как ему сломают звонок. На крыльце стоял Арти Шланг, дородный мужчина в красно-черной клетчатой куртке и охотничьей шапке.

— Привез твое дерево, — заявил он, пыхтя своей кукурузной трубкой.

Дерево? Обычно от него сбегали лошади, но не деревья.

За крепким плечом Арти виднелся Арти-младший, который поджидал у потрепанного белого пикапа. На шинах автомобиля были навешены цепи, а из кузова торчала острая верхушка голубой ели.

Его рождественское дерево.

— О, точно! Совсем забыл.

— Забыл о Рождестве? Ну, зато Рождество не забыло о тебе. — Арти усмехнулся своей шутке. — Куда ее поставить?

— Я хотел в гостиной.

Под пристальным и молчаливым вниманием Каффа Ноэль подпер входную дверь и отодвинул ковровую дорожку, освобождая путь Арти. Тот спустился с крыльца и вернулся со своим долговязым сыном, они несли почти трехметровое дерево.

Аромат снега и ели разнесся по дому, когда Шланги, тяжело маневрируя, втащили свою ношу, оставив на полу мокрые следы и едва не сбив пару веджвудских фарфоровых тарелок, а также чуть не сломав деревянный стул на гнутых ножках XVIII века. Наконец они добрались до двустворчатой двери, ведущей в гостиную.

— Дальше я сам. — Рука Ноэля дернулась, когда Арти-младший, укутанный, как снеговик, задел старинную лампу с фигуркой арлекина в стиле ар-деко, и та опасно качнулась.

Но Шланги, старший и младший, даже не обратили на его слова внимания. Следующие десять минут они старательно закрепляли густую и высокую голубую ель на антикварной подставке.

Ноэль замер рядом с Каффом, который до сих пор воздерживался от комментариев.

— Серьезный подход к Рождеству, — заметил агент.

—Именно. — Ноэль почувствовал на себе любопытный взгляд Роберта, но предпочел об этом не думать — воображение могло завести слишком далеко. И меньше всего хотелось делиться своими фантазиями с Каффом, который уже был о нем невысокого мнения.

Наконец дерево устойчиво вознеслось к потолку, еловый аромат приятно гармонировал с теплом камина и потрескиванием дров.

Сноу проводил Шлангов и, заплатив им сверх оговоренного, помахал на прощание.

Когда он вернулся в дом, Кафф стоял в кабинете перед книжными полками. Ноэль подумал, что агент до сих пор не ткнул его носом в ордер на обыск. И как это понимать? Визит Роберта все больше смахивал на несанкционированный сбор информации. Или он искал вовсе не материальные улики?

— Можешь осмотреть все, — сказал Ноэль. — Я не возражаю.

Кафф даже не оторвал взгляд от книг.

— Рад слышать.

Он листал потрепанный словарь. Ищет синоним для«злодея»?

Ноэль оставил его, намереваясь прибрать после гостей снег и грязь, которые они нанесли с улицы. Закончив протирать пол, он вернул ковровую дорожку на место и обнаружил, что Кафф уже какое-то время наблюдает за ним из дверного проема.

— Нашел что-нибудь интересное?

— Мне интересно все, что касается тебя, Сноу.

Тон Роберта казался насмешливым.

— И ты еще ничего обо мне не узнал.

— О, полагаю, теперь я знаю тебя довольно хорошо. Очевидно, лучше, чем ты меня.

Лицо Ноэля неприятно разгорячилось. Он постарался проигнорировать этот факт.

— Нужно это исправить, — заявил он со всей смелостью. — Почему бы нам не провести Рождество вместе?

На лице Каффа не дрогнул и мускул.

— Нет? А что ты собирался делать в праздники? — надавил Ноэль.

— Заполнять бумаги на твой арест, конечно.

— Я серьезно спрашиваю.

— А я серьезно отвечаю.

Голос его был серьезен, это точно. И все же… Ноэль ощущал какую-то скрытую насмешку, будто Кафф наслаждался шуткой, в которую Сноу не был посвящен. Может, как-то по-особенному блестели его темные глаза. Никакого дружелюбия, но что-то острое и голодное, слишком сильное для профессионального интереса. Ноэль вспомнил, что уже видел этот блеск — в ту новогоднюю ночь.

— Обычно ты празднуешь с семьей?

— Нет.

Этот яростный и неожиданный ответ выбил Ноэля из колеи. Он не знал, что на это сказать. Каким-то образом он причинил боль Каффу, и меньше всего этого хотел.

Должно быть, замешательство отразилось на лице Ноэля, потому что Кафф бесстрастно сказал:

— Когда-то встречал. Мои родители погибли в той авиакатастрофе в Буффало в прошлом феврале. — Он раздраженно повел плечом. — Братьев и сестер у меня нет.

— Мне очень жаль. Я не знал.

— Да. Какая неудача. Ты мог написать об этом в книге.

Ноэль остолбенел. Он, конечно, заслужил такое отношение, но все равно это было несправедливо. Ни одним словом, ни одним действием он не хотел причинить Каффу боль. Ноэль желал объясниться, дать понять Роберту, что тот не прав, но дело касалось личных чувств Каффа, а сейчас не было ничего важнее. Это Рождество станет для него первым после смерти родителей, и вряд ли оно будет светлым. Ни за какие коврижки Ноэль не согласится провести отпуск со своей семьей или даже просто связаться с родственниками. Но он мог представить, насколько болезненными и одинокими будут эти дни для Роберта, которого наверняка любили и который любил сам.

Ноэль подошел к Каффу, подсознательно отметив, что тот напрягся, и положил ладонь ему на плечо.

— Мне жаль. Мне очень жаль, Роберт.

Сноу не знал, сочувствует он потере Роберта или извиняется за то, что ославил его в своих книгах, но он действительно испытывал сожаление.

Роберт посмотрел на его ладонь у себя на плече. Затем поднял глаза, и Ноэль столкнулся с взглядом, таким темным, практически черным. Черным и — на одно невероятное мгновение — мягким, будто мех хищника.

Между ними повисла пауза, странная и напряженная, когда Сноу буквально ждал, что Роберт… что-нибудь ответит? Сделает? Кто знает. Ноэль затаил дыхание, ожидая.

Но Роберт, если у него и было что-то на уме, передумал, и Сноу понял, что стоит в нелепой позе, сжимая плечо Каффа. Это выглядело странно. Он разжал ладонь и шагнул назад.

— Хотя бы подумай об этом. — О чем Роберт должен был подумать? Ноэль точно не знал. Он отвернулся. — Я пойду. Нужно принести украшения для ели, они в конюшне.

— В конюшне? Как предсказуемо.

Протяжный тон Роберта вызвал у Сноу смущение. Он рассмеялся, не зная, что сказать. Было что-то в голосе Каффа, чего Ноэль не понимал, какие-то эманации, которые он не мог прочесть. Роберт, очевидно, был зол, может, даже ожесточен, но при этом заинтересован.

Сноу не был экспертом в отношениях, но знал толк в сексе, и он увидел желание в угрюмых глазах Роберта, в его жажде поймать и удержать взгляд Ноэля. Может, спецагент сам не осознавал, но связь между ними не оборвалась. И эта мысль согрела Ноэля, вызывала такое волнение, о котором бывший бриллиантовый вор успел позабыть. Вполне возможно, Роберт Кафф терпеть не мог Ноэля Сноу, не верил ему ни на йоту и действительно планировал засадить за решетку. Возможно.

Но ничто не отменяло того факта, что он до сих пор егохотел.

Глава 3

— Нужно было заняться этим раньше. Но с выходом новой книги у меня вылетело из головы. — Снег скрипел под ногами Ноэля.

Роберт, идущий следом к конюшне (возможно, чтобы помешать ему вскочить на лошадь и умчаться), уклончиво хмыкнул.

Наверное, не стоило упоминать выход новой книги. И все же Ноэль изнывал от любопытства. Читал ли Роберт «Подполье»? Роман появился на прилавках всего четыре дня назад. Конечно, если бы читал, то понял бы, что Ноэль старался загладить свою вину.

Если только Элиза не оказалась права, и обнародование информации о том, что Ричард Кросс (читай Роберт Кафф) — гей, стало последней каплей. Ноэль содрогнулся при этой мысли.

— Ты…

— Что? — Взгляд Роберта оторвался от паддока, в котором бродили и, утыкаясь мордами в снег, удивленно ржали под попонами лошади.

— Эм… открытый?

— Открытый? — брови Каффа сошлись на переносице. — Ах, открытый ли я гей. Ну, последний гей-парад я пропустил, если ты об этом. Впрочем, как и парад на День Святого Патрика.

— Ты ирландец?

— Так и есть. Чистокровный.

— И трудно быть открытым геем в ФБР?

— Тебе как, официально? ФБР выступает против дискриминации по признаку сексуальной ориентации. Организация приветствует и ценит вклад своих сотрудников из числа ЛГБТ.

— Ты будто цитируешь рекламный проспект. А неофициально?

— В правоохранительных органах к понятию «личная жизнь» относятся бесцеремонно. Его просто не существует. Так что, если у тебя личная жизнь, которая отнимает много времени и внимания…

— А она такая? Я имею в виду, ты состоишь в серьезных отношениях? — Ноэль ждал ответа, осознавая, что — в очередной раз — затаил дыхание.

— Сейчас нет.

Сноу с облечением выдохнул.

— Как и я.

— Мне известно, — Роберт казался уверенным. Сколько он нарыл информации, перед тем как приехать?

— И каково состоять в отношениях? Ну, с агентом ФБР. Обычно пишут, что…

— Примерно так же, как и с мошенником.

Ноэль покосился на Роберта.

— О…

Кафф одарил его кривой улыбкой.

Они подошли к конюшне, и Сноу вошел первым, приветствуя своего конюха Томми Рэнкина.

— Похоже, у Арапахо на заднем левом копыте синяк, — сказал Томми. — Нужно приглядеть за ним, а то снег да лед.

Ноэль поговорил немного с конюхом, наблюдая краем глаза, как Роберт изучает его владение.

— Предпочитаю хранить сокровища в стоге сена, — подсказал Сноу, присоединяясь к Каффу в аммуничнике. В закутке приятно пахло кожей, линиментом и лосьоном после бритья Роберта. — Моя маленькая лошадиная шутка.

Кафф ничего не ответил и продолжил изучать фотографии на стенах и кубки, расставленные на нижней полке одного из шкафов.

— На самом деле, ты предпочитаешь швейцарский банк, — сказал он наконец, выпрямившись.

Ноэль изо всех сил старался не показать, как его шокировало это замечание.

— Если это и имело место когда-то, сейчас я предан Банку Америки, — бросил он со всей небрежностью.

На лице Роберта застыла сардоническая улыбка. К удивлению Сноу, он не прокомментировал его заявление.

— Почему пинто? — Кафф кивнул на снимки.

— Это не пинто, а другая порода. Американский пейнтхорс. У них разное происхождение. Любишь лошадей?

— Я ничего о них не знаю.

— Что ж, у всех свои недостатки, — философски заметил Ноэль. — Мы с этим справимся.

Он почти заслужил улыбку.

— Ты рос рядом с лошадьми? — спросил Роберт.

— Я? — Ноэль расхохотался. — Нет.

— Ты же провел детство в Аризоне?

И где, черт возьми, он откопал эту информацию?!

— Верно, — интонации Сноу стали нейтральными. — У нас не было лошадей. Коробки с елочными украшениями лежат на сеновале.

Роберт пошел за ним.

Ноэль предпочел бы сделать, что собирался, в одиночестве. Признаться, он вообще предпочел бы этого не делать, но не в его правилах идти на поводу у врачей и психотерапевтов, которые наперебой утверждали, что ему следует твердо стоять на земле.

Сноу поднял длинную лестницу, прислонил ее к чердачному проему и, не отрывая взгляда от мишени для дартса на стене, крепко схватился за перекладину. Подниматься было сложнее, потому что рядом находился зритель. В состоянии покоя и концентрации Ноэль мог преодолеть около метра, прежде чем его охватывало головокружение, но сейчас ему хватило трех ступенек: желудок сделал кульбит, пот выступил на шее, а в голове словно завертелась карусель.

Ноэль вцепился в перекладину с такой силой, что заныли суставы пальцев. Не отрывая глаз от дартса, он судорожно повторял про себя, что лестница стоит на месте. Стараясь не двигать головой, он осилил еще одну ступень. Не преодолено и половины пути. Казалось, до сеновала километры, а лестница уносится в далекий космос. Ноэль никогда не доберется до конца, и даже если это случится, то уж коробки точно не сможет спустить. Какая идиотская затея — хранить их наверху. Решение, явно не продиктованное голосом разума. Глупое нежелание смотреть в лицо фактам.

— Что-то не так? — спросил Роберт.

Ноэль был не в силах на него взглянуть. Он прочистил горло.

— Нет. Кажется, украшений там нет.

— Ты уверен? Тебе же не видно отсюда.

— Уверен. Я не… Не помню, чтобы убирал их туда.

Он услышал скрип половых досок и понял, что Роберт подошел вплотную к лестнице. Великолепно. По крайней мере, падать будет мягко.

— Что там у тебя наверху, о чем я не должен знать? — голос Роберта сочился подозрением.

Ноэль совершил ошибку: повернул голову и посмотрел вниз. Никакой гений логики не смог бы ему доказать, что лестница осталась на месте, а не заваливается. Он инстинктивно дернулся, чтобы удержаться, но будучи до этого в равновесии, тут же потерял его. Лестница скользнула вбок. Ноэль услышал скрежет дерева по дереву.

Он знал, что будет дальше. Знал, что земля близко. И несмотря на головокружение понимал, что падение не станет катастрофичным. Пол близко. Ничего особенного. Бывало и хуже. Сноу попытался расслабить мышцы.

Тошнотворный момент свободного полета и…

Бух.

Твердое и теплое. Сильные руки сомкнулись вокруг него. Ноги Сноупочувствовали твердость земли, и их с Робертом тела неуклюже шагнули по грубым доскам.

— И что это было? — поинтересовался Роберт.

Оказалось, приятно вот так стоять в объятиях Каффа. Теплое мимолетное ощущение поддержки. Ноэль поднял ресницы. Вот оно снова — эти неопределенные эмоции в глазах Роберта… Миг ответного чувства в пристальном взгляде, всего в нескольких сантиметрах от лица Ноэля. Дыхание Роберта согревало кожу, его губы были так близки.

Если бы только…

Ноэль увидел это. Желание. Обдумывание возможности.

Затаив дыхание и наблюдая из-под ресниц за сменой эмоций на лице Роберта, Сноу ждал. Он не хотел специально соблазнить мужчину. На этот раз первый шаг за Каффом.

Их окутывало тепло конюшни, сладкий аромат сена и люцерны, землистый запах лошадиного и людского пота…

Внезапно — вот черт! — приближающиеся, а затем быстро (но недостаточно) удаляющиеся шаги Томми.

Ладони Роберта сжали его руки и оттолкнули.

— Что это значит? — дыхание Роберта слегка сбилось. Ноэль не знал, относился вопрос к падению или к почти-поцелую.

— Если ты не в курсе, у одного из нас проблема.

— Тоже мне новость. — Роберт отошел, собираясь поправить лестницу, которая зацепилась за поперечную балку. — Почему бы мне не взглянуть, что там на сеновале.

— Ни в чем себе не отказывай.

Роберт быстро взобрался наверх. Ноэль проводил его критическим взглядом. Спецагент не стал бы звездой среди воров, но двигался он хорошо. Энергично, стремительно. С отличным чувством равновесия. Сноу нравилось это в мужчинах.

Он усмехнулся своим глупым мыслям.

Роберт исчез на сеновале, а затем вновь появился в проеме с коробкой, на которой красовалась надпись «Рождество».

— Тебе смешно?

— Да, но эту шутку пойму только я. Можешь бросать коробку.

— Бросать?

— Она легкая. И внутри все надежно упаковано.

Коробка полетела вниз, и Ноэль без усилий ее подхватил. Роберт пошел за следующей. Он сбросил три коробки. Затем они вынесли их из конюшни и поднялись по склону холма. И тут Ноэль заметил машину Каффа. Спортивный седан, а не типичный автомобиль ФБР. Сноу достаточно их повидал, чтобы узнать.

Хотя в темноте мог и ошибиться.

Он прищурился и посмотрел на Роберта.

— Это ты следил за мной ночью?

— Кто-то за тобой следил? — светским тоном поинтересовался Кафф.

— Это был ты.

— «Нечестивый бежит, когда никто не гонится за ним».

Теперь Ноэль уверился в своей догадке.

— Точно был ты.

— Будь это я, у меня нашлась бы пара ласковых слов для умалишенного, который в затрудненных дорожных условиях гоняет со скоростью двести километров в час.

— Если бы ты не испугал меня до чертиков, я бы не превышал скорость.

— И что же случилось со знаменитым хладнокровием?

Сноу собирался ответить с достоинством, но его внимание привлек приближающийся старомодный пикап, радиаторную решетку которого украшал венок из остролиста.

— Ну что еще?!

— Для такой глуши у тебя многовато посетителей, — отметил Роберт, и Ноэлю точно не почудилось, что в его голосе сквозило то же раздражение.

— Обычно нет. Это мой сосед. Фрэнсис Рич.

Ноэль добрался до крыльца и поставил две коробки на ступени, а Фрэнсис лихо зарулил во двор, разбрызгивая большой дугой снег.

Пикап еще по инерции катился вперед, когда Фрэнсис выскочил из кабины и бросился к крыльцу.

Это был пухлый молодой человек с каштановыми волосами, которые кудрями ложились на его плечи. Поверх одежды Фрэнсис накинул бело-коричневое пончо, на носу сидели квадратные очки.

— Ноэль!

Сноу физически почувствовал Роберта у себя за спиной, и впервые его близость ощущалась как поддержка, а не пристальное наблюдение. А может, Ноэль просто вообразил себе невесть что.

— Что случилось, Фрэнсис?

Круглое лицо соседа дрогнуло.

— Криа застрял в расщелине на твоей территории.

Сердце Ноэля сжалось.

— Он жив?

— Все произошло десять минут назад. Но я не могу его вытащить!

— Что, черт возьми, такое криа? — Роберт переводил взгляд с одного землевладельца на другого.

— Криа. Детеныш ламы, — пояснил Ноэль. — Фрэнсис их разводит.

Хотелось бы Ноэлю знать, что забыл криа на его территории в расщелине да еще в такой день, но пара лет жизни по соседству с фермой лам научила его простой житейской мудрости: лама где угодно найдет дыру в заборе.

— Может, позвонить пожарным или еще куда?

Ноэль расхохотался над наивностью городского пижона.

— У меня в конюшне есть веревка и брезент, — сообщил он соседу. — Нужно сделать перевязь и вытащить его.

— Точно. Пожалуйста, поспешим, — суетился Фрэнсис. — Боюсь, мать тоже застрянет, если попытается его спасти.

— Вы разводите лам? — Тон Роберта отдавал скептицизмом, будто он подозревал, что ламы — это прикрытие для более зловещих делишек.

— Это исключительно умные и сообразительные животные, — Фрэнсис поднялся за Ноэлем на крыльцо, когда тот подхватил коробки, чтобы занести их в дом.

— Не слишком умно провалиться в расщелину.

Не обращая внимания на обмен репликами, Сноу достал из шкафа под лестницей рабочую куртку от LL Bean и перчатки. Что за день сегодня. Он до сих пор не принял душ и не побрился. Неудивительно, что Роберт держится от него подальше, а ведь он еще не видел, как Ноэль дурачится с ламами.

Позади Фрэнсис разглагольствовал о достоинствах лам под вежливые, но скептические смешки Роберта.

— Ты меня дождешься? — спросил Ноэль, застегивая куртку.

— Разумеется. Потому что поеду с вами.

— Отлично! Чем больше рук, тем лучше, — воскликнул Фрэнсис.

— Я сейчас, — кивнул ему Сноу и направился к конюшне в сопровождении Роберта.

— Знаешь, тебе необязательно идти, — сказал Ноэль Каффу, когда они заскользили вниз по утоптанной тропинке к подножию холма. — Это не займет много времени.

— Неприемлемо. Откуда мне знать, что ты не воспользуешься случаем, чтобы удрать?

Ноэль резко остановился. Роберт же не серьезен сейчас? И все же… Его лицо было таким бесстрастным.

— Ты не можешь… Да с чего мне удирать куда-то? Я здесь живу. Это мой дом уже почти десять лет. Я не собираюсь бежать от тебя или кого-то другого.

— Слова, слова…

— Каждый год я звоню тебе.

Роберт уставился на Ноэля.

— Я не скрываюсь от тебя, Роберт. Даже в мыслях нет.

Рот Каффа странно скривился. Во взгляде мелькнула неуверенность. Необычнаяэкспрессия. Ноэль не мог сказать, что в ней — готовность заплакать или рассмеяться. Но довольно быстро на лицо Роберта вернулось привычное бесстрастное выражение.

Сноу знал, это всего лишь маска, потому что он помнил каждую минуту той ночи, которую они провели вместе. И он с уверенностью мог заявить, что за фасадом крутого парня скрывается удивительно забавный и обезоруживающе нежный Роберт Кафф. Что же с ним случилось? Он не мог исчезнуть окончательно, ведь несмотря на брошенные обвинения Ноэль все больше убеждался в том, что Роберт сам не верит в участие Сноу во всех этих кражах. Для начала потому, что спецагент умен. Может, преступления и напоминали почерк Ноэля, но различия наверняка были, и они не могли не вызвать сомнения.

К тому же, если бы Роберт действительно собирался арестовать Ноэля, он приехал бы на ведомственном автомобиле с полицейскими в форме.

— Возможно, если ты расскажешь об этом деле, я сумею помочь.

— Готов пойти на сделку о признании вины?

Ноэль в раздражении отвернулся и продолжил путь. Роберт, испытывая приступ доверия к Сноу, а может, демонстрируя утомление, остался на склоне холма. Ноэль отыскал веревку и кусок брезента и поспешил к соседскому пикапу.

Все трое и австралийская овчарка Фрэнсиса, Дейзи, втиснулись в машину, В кабине несло ламами и псиной. По крайней мере, так и не принявший с утра душ Ноэль надеялся, что не он является источником амбрэ.

Фрэнсис, мчась во весь опор и пересекая заснеженное пастбище, протянул руку Роберту.

— Кстати, Фрэнсис Рич. Владелец ранчо «Хидден-Крик».

Кафф, не отрываясь от дороги (в отличие от пикапа), коротко ответил на рукопожатие.

— Роберт Кафф.

— Откуда вы знаете Ноэля?

— Мы давние знакомые, — вежливо сказал Роберт.

Сноу смотрел перед собой, ожидая продолжения. Странно, что Кафф оказался столь сдержанными в отношении их истории. Не то чтобы это имело значение, но…

Фрэнсис рассмеялся.

— Неужели вы из его старых подельников? А мы все стараемся вытянуть из Ноэля историю о его неправедном славном прошлом.

— Твое славное прошлое было неправедным? — поинтересовался Роберт у Ноэля.

Тот взглянул на него, но промолчал.

— И как твои бывшие подельники? — продолжил Роберт.

— Понятия не имею.

— Правда? Что ж, твой приятель Чики мотает десятилетний срок в Даннеморе.

Ноэль вздрогнул. Он знал, что это неизбежно.

В основном, он работал в одиночку, но когда нуждался в помощнике, он обращался к Чику Макэвою. Чик слыл одним из лучших форточников, но был слишком нетерпелив и непоследователен.

— Да, — задумчиво произнес Роберт, и Ноэль осознал, что прижатый к нему, Кафф не мог не заметить его дрожь. — Рано или поздно прошлое настигает каждого.

Глава 4

Две ламы, жавшиеся друг к другу на заснеженной дороге, меланхолично пережевывали свою жвачку и со всей мрачностью наблюдали, как пикап подпрыгивает и продирается сквозь сугробы к обочине.

Роберт открыл дверь и крякнул, когда Дейзи перелезла через его колени и вылетела из машины. Мужчины последовали за собакой к багажнику, проваливаясь в снег по икры.

На небольшом холме замерла еще одна лохматая лама. Казалось, она смотрит вниз, готовясь к прыжку. Странные кудахчуще-стрекочущие звуки, которые она издавала, разносились по долине. Фрэнсис тоже с тревогой кудахтал. Ноэль встретился взглядом с Робертом и украдкой улыбнулся.

Затем он вытащил брезент и веревку из кузова. Ламы отошли от пикапа и сунули морды в карманы куртки Фрэнсиса.

— Надеюсь, длины веревки хватит, — фермер рассеянно погладил кудрявую шерсть.

— Что ты имеешь в виду?! — замер Ноэль. — Какая глубина у этой расщелины?

Фрэнсис занервничал.

— Ну, она… — Он развел руки, высоко подняв их над головой.

— Серьезно? — Роберт ни к кому конкретно не обращался. — Когда вы говорили о расщелине, то имели в виду провал?

— Эм… может быть, — признал Фрэнсис.

Ноэль вздохнул, но что толку возмущаться? Фрэнсис… Это Фрэнсис.

Они взобрались на холм, ведомые Дейзи, которая своим хвостом взбивала облачка снега. На вершине к ним подошла мамаша застрявшего детеныша, она издавала странные звуки, напоминавшие сдавленное мычание.

— Все будет хорошо, Мама. Прибыла подмога, — заверил ее Фрэнсис.

Ноэль подошел к «расщелине» и посмотрел вниз. Где-то в десяти метрах вглубь он разглядел комок белого пуха с длинными ногами. Сноу понял две вещи. Во-первых, животное никак не смогло бы выбраться самостоятельно. И, во-вторых, Фрэнсис слишком объемен, чтобы протиснуться в узкое ущелье.

А это значило…

Ноэль огляделся. На холме собралась толпа из людей, собаки и лам. Роберт присоединился к Сноу.

— Сколько метров в твоей веревке?

— Достаточно. Тридцать метров.

Малыш ламы слабым голосом повторял тревожное курлыканье своей матери.

— Как это, черт побери, случилось? Я думал, ламы — умные животные.

— Все так, но они очень любопытны, а этот еще, вероятно, появился на свет ночью. Обычно они рождаются днем.

— Похоже, ты весьма осведомлен в ламах.

— Они часто нарушают границы моего владения, так что я регулярно становлюсь слушателем лекций Фрэнсиса.

Фермер стоял на коленях по другую сторону трещины, с тревогой вглядываясь вниз. Одной рукой он придерживал спадающие с носа очки. Мамаша-лама сгорала от тревоги рядом с хозяином. Криа слабо взывал о помощи.

— Мне нужно как-то спуститься туда, — с беспокойством произнес Фрэнсис.

— Вы, должно быть, шутите, — сказал Роберт. Он перевел взгляд с Ноэля на фермера, словно оценивая степень угрозы. — Или бредите.

Прямолинейно, но честно. Дородный Фрэнсис ни при каких условиях не смог бы пролезть в эту щель. Роберт, вероятно, мог бы попробовать. Он был мускулистым, но худощавым и на вид достаточно гибким. Но очевидным выбором оставался Ноэль.

Тот опустился на колени, пытаясь получше разглядеть выступ, на котором лежал криа. Добраться до дна, наверное, не составит труда. А вот подняться наверх… Впрочем, подобное он проделывал множество раз.

Вот только не после падения.

— Ладно, я пойду.

Фрэнсис ощутимо выдохнул с облегчением.

— Нет-нет! Я сам, я сам. Я позвал вас, только чтобы помочь мне наверху. Это моя работа, ведь речь о моей ламе.

Ноэль бросил взгляд на Роберта и увидел, как тот закатил глаза.

— Наверное, тебе лучше уступить эту работу мне, Фрэнсис. — Сноу поднялся, отряхивая снег с перчаток. — У меня больше опыта в подобных делах.

Со стороны Роберта послышался звук, что-то между хмыканьем и фырканьем.

— Верно, каждый раз в случае пропажи очередной ламы я первым делом думал о тебе.

Ноэль швырнул ему моток веревки.

— Займись делом и привяжи ее к тому дереву.

— К дереву? Оптимистично. — Роберт взял моток и подошел к пораженному молнией пню сосны. Затем он обмотал веревку вокруг пня, закрепил и сильно потянул, чтобы проверить надежность узла. Удовлетворенный результатом, он накинул скрученную веревку на согнутую руку и направился к Ноэлю. Но тот только отмахнулся.

— Это не для меня. Из брезента мы сделаем подъемник и вытащим теленка.

— Криа.

— Да, точно. В общем, так будет безопаснее для нас обоих, если он вдруг перепугается и начнет сопротивляться.

— По крайней мере, обвяжи этой штукой талию, когда будешь спускаться. Не нужно рисковать без необходимости.

— А я думал, тебе понравится смотреть, как я ломаю себе шею.

— Не в компании Фрэнсиса.

Ноэль начал обвязываться веревкой. Роберт был прав: не стоило совершать глупости. Помимо той, которую он уже допустил, согласившись на этот рискованный спуск.

Закончив вязать идеальный альпинистский узел, Ноэль начал пятиться к краю. Роберт просунул ладонь под его руку.

— Подожди.

Он потянулся к талии Ноэля и дважды проверил узел.

— К твоему сведению, я не на Эверест лезу.

— Я в курсе. Всего с десяток метров вниз, по льду и не слишком надежным камням.

Ноэль кивнул.

— Еще немного — и я решу, что тебе не все равно.

— Какая наблюдательность. Просто будь внимателен.

— Проще пареной репы.

— Пожалуйста, будь осторожен, — взмолился Фрэнсис, когда Ноэль присел спиной к обрыву.

— Не волнуйся, Фрэнсис.

Ноэль опустил одну ногу вниз. Он не отрывал взгляда от пня, к которому была привязана веревка.

Используй силу воли. Ты знаешь, что делать. Ты проходил через это сотни раз.

Ноэль изо всех сил старался игнорировать тошнотворную мыль о том, что он теряет равновесие. Взгляд упал на пальцы, крепко вцепившиеся в каменный выступ. Снег припорошил черную шерсть перчаток, и Ноэль мог разглядеть каждую снежинку, сверкающую на солнце, как бриллиант.

Медленно, со всей осторожностью он нащупал правой ногой опору для ступни. Его снова посетило это дезориентирующее чувство, но Ноэль знал — логика подсказывала — все в порядке, что бы там ни считал его мозг. Он не терял равновесия.

Склон холма не двигался.

Вдруг чья-то рука сжала его запястье.

Ноэль поднял глаза.

Роберт наклонился к нему, его голова заслонила солнце, поэтому Ноэль не мог разглядеть лица. И все равно он заметил хищный блеск в глазах Каффа.

— Что с тобой?

— А? — Сноу смутился. — Ничего.

— Чушь собачья. — Роберт склонился еще ниже, словно пытаясь прочитать ответ в лице Ноэля. — С тобой что-то не так. У тебя проблема с равновесием?

Конечно, именно сейчас самое подходящее время это обсудить.

— Ничего ужасного. Мне просто нужно…

— Поднимайся. Вылезай оттуда.

Ладонь вокруг запястья Ноэля напряглась. Он не мог освободиться, потому что сопротивление и резкие движения нарушили бы его хрупкий баланс.

— Что там? Что случилось? — Фрэнсис обеспокоенно переводил взгляд с Ноэля на Роберта.

Дэйзи бегала кругами, поскуливая, даже ламы с тревогой курлыкали. В другой ситуации Ноэль нашел бы эту картину забавной.

Или… нет.

— План меняется, — уверенно и деловито заявил Роберт. — Я спускаюсь вниз, а Ноэль подстрахует.

— Какого черта! — обычный прагматизм Ноэля уступил место оскорбленному мужскому эго.

ОсобенноСноу взбесило то, что веревка, обмотанная вокруг ладони Роберта, уже вытягивала его наверх. Кафф протянул другую руку. На собственное чувство равновесия он, похоже, не жаловался.

— Давай, Ноэль. Хватит терять время. Спуститься вниз — плохая идея, и ты это знаешь.

«Ноэль». Это так естественно прозвучало из уст Роберта. Так… мило. Что ничуть не умоляло ярости Ноэля, который ощущал себя беспомощным котенком.

— Ни за что! Я справлюсь. Просто не нужно торопиться. У меня опыта побольше твоего.

— Ты понятия не имеешь, насколько я опытен. Поднимайся сейчас же.

— Эта дырка слишком узкая для твоего размера.

Роберт рассмеялся.

— Теперь ты говоришь непристойности, потому что злишься.

Частично. Но не совсем. Роберт едва сможет протиснуться. Если у него есть хоть намек на клаустрафобию, их предприятие окажется безнадежным.

— Пошевеливайся! Маленькая лама-потеряшка ждет.

— Да ради… — Ноэль вложил руку в ладонь Роберта и позволил вытащить себя наверх. Изменение угла и скорости заставило его желудок резко сжаться, и он снова потерял равновесие. Пришлось закрыть глаза, и от этого, как всегда, стало еще хуже.

Встав на ноги, Ноэль споткнулся и прижался к твердой груди Роберта. Сильная рука подхватила его, и Ноэль расслабился в этих объятиях, пока мир вокруг кружился бешеной каруселью.

Сноу чувствовал биение сердца Роберта сквозь плотную ткань их одежды. Через несколько секунд он осознал, что Роберт беззвучно шепчет возле его уха:

— Если ты думаешь, что земля уходит из-под ног, представь, что будет, когда я тебя отымею.

Ноэль вскинул голову и в неверии уставился на Роберта. Неужели он… Действительно сказал это? Или это слуховая галлюцинация? Может, Ноэль потерял на секунду сознание? Лицо Роберта было непроницаемо. Совершенно нечитаемое выражение, кроме проблеска веселья в глазах.

Вполне вероятно, Сноу наконец-то поехал кукухой.

Или Роберт на самом деле произнес удивительнейшую вещь в жизни Ноэля.

Сноу схватился за веревку, развязал узел и передал конец Роберту, и тот ловко обвязался со сноровкой опытного альпиниста.

— У тебя одежда неподходящая.

— Вот тут ты прав, — признал Кафф. — Но, как ты сам отметил, это не такой уж сложный маршрут.

Он собирался это сделать, и все. Ноэль проглотил остальные возражения.

— Поехали! — Роберт бесстрастно посмотрел в глаза Сноу и начал спуск. Перед тем как скрыться за уступом, он подмигнул.

Подмигнул!

Ноэль чуть не выпустил веревку из рук.

Что за…

— Фрэнсис, помоги, — наконец пришел он в себя. — Мне кажется, этот пень не слишком надежный.

Фрэнсис перелез через камни и вцепился в веревку. Роберт ощутимо тянул вниз, хотя большую часть его веса удерживал пень. Ноэль медленно травил, мысленно проходя маршрут вместе с Каффом. И все же он не был готов к тому, что веревка внезапно ослабнет.

Ноэль и Фрэнсис бросились к краю расщелины и увидели, что Роберт развязал веревку и опустился на колени перед ламой. Он пропустил конец через люверсы в брезенте и запихал криа в получившийся мешок. Детеныш тут же попытался высунуть голову из отверстия. Несколько минут Роберт успокаивал испуганное животное, но не добился успеха.

— Парни, — крикнул он. — Мы упускаем наш шанс. Если вы планируете его поднять, то сейчас самое время.

На полпути детеныш начал вырываться. Фрэнсис раскудахтался. Ноэль выругался. Но вместе они тащили брезент со всей осторожностью, чтобы не повредить малыша. Животное в панике брыкалось и пыталось освободиться, блея от ужаса. Взрослые ламы вторили его воплям.

Наконец мешок оказался наверху, и криа, выпав из брезента, шатко поднялся на тонкие ноги и побежал, едва снова не провалившись под землю. Мамаша-лама потрусила за ним.

Ноэль оборвал Фрэнсиса, который рассыпался в благодарностях. Он осторожно перегнулся через край расщелины. Роберт быстро и уверенно поднимался наверх. Он прошел уже больше половины пути.

— Лови веревку! — крикнул Ноэль.

— Не надо. Оставь. Я почти наверху.

Ноэль напряженно наблюдал: маршрут был действительно прост для парня с отличной подготовкой, который знает свое дело, — и это полностью соответствовало тому, что демонстрировал Роберт.

Через пару минут он уже был наверху, его дыхание чуть сбилось, но в остальном…

— У тебя кровь! — нахмурившись, Ноэль смотрел, как крошечные алые капли падают на снег.

— Порезал ладонь о камень, когда поднимался. — Роберт вытер руку о черные брюки. — Ничего особенного. — Он внимательно посмотрел на Ноэля, и его губы дрогнули. — Правда.

Сноу кивнул. В памяти тут же всплыли слова, которые прошептал Кафф перед тем, как спустился вниз. Он был серьезен? Или эти игры разума — извращенный способ отомстить Ноэлю? Чем больше времени Сноу проводил с агентом, тем сильнее запутывался.

Плечом к плечу они наблюдали, как Дейзи гонит лам через луг за забор. Когда животные скрылись из виду, Фрэнсис поплелся к своему пикапу. Они забрались в кабину и направились к Ноэлю.

***

Аптечка находилась в хозяйской ванной, а значит, Роберт оказался в спальне Сноу. Он с нескрываемым любопытством оглядел большую белую железную кровать, коробку с ракушками на старом сундуке в изножье, затейливую птичью клетку на зеленом шкафу с зеркалами. Серо-зеленый платяной шкаф был первым предметом мебели, который Ноэль купил для этого дома. И первым предметом мебели, который Ноэль купил для себя.

— У тебя эклектичный вкус, — прокомментировал Кафф. — Особенно мне нравится телескоп у окна.

— Это чтобы любоваться звездами.

— Все так говорят.

Ноэль рассмеялся.

— Пойдем. Лазарет у нас там.

Ванная комната тоже хранила очарование старины, но в целом отвечала современным запросам. Гидромассажная ванна с подогревом как необходимость: невозможно пережить столько падений, сколько выпало на долю Ноэля, не собрав целый букет травм и болей, — и это не считая падения, которое вывело его из строя раз и навсегда.

— Мило, — оценил Роберт. Он опустился на край ванны и закатал рукава. — Просто домашний спа-салон.

В его голосе опять слышался сарказм.

— Хочешь поотмокать?

На мгновение Роберт растерялся.

— Нет.

— Здесь поместятся двое.

— И еще парочка лам.

Ноэль выудил аптечку первой помощи из-под раковины и опустился на колени перед Робертом. Он не мог не заметить под сшитыми на заказ, а теперь безнадежно испорченными брюками Роберта топорщащийся бугор. Весьма впечатляющий.

Наверное, он чересчур откровенно пялился, потому что Роберт демонстративно поднес раненую ладонь к его лицу. Порез был на холме большого пальца. Не слишком серьезный — швы не понадобятся. Но рана выглядела болезненно. Ноэль осторожно обработал ее антисептиком.

— Болит?

— Только когда я смеюсь, — сухо сказал Кафф.

Ноэль прыснул и поднял глаза. Лицо Роберта не дрогнуло.

— Ты на самом деле имел это в виду? — отрывисто спросил Ноэль.

— Что именно?

— То, что сказал на холме.

Брови Роберта приподнялись.

— Что ты понятия не имеешь о моем обширном опыте?

Ноэль уставился на него. Лицо Каффа было вежливо невозмутимым, даже скучным. Он встретил взгляд Сноу с легким интересом в глазах.

Надежда Ноэля угасла. Он опустил голову, чтобы закончить перевязку. У Роберта были красивые руки. Большие, но правильных пропорций. Сильные руки, которые, Сноу точно знал, умеют быть нежными, любящими. Ноэль с трудом сглотнул, осторожно прижимая пластырь к коже, затем наклонил голову и поцеловал неповрежденную часть ладони.

Рука Роберта сжалась, но он промолчал.

— Ну, вот. — Ноэль хотел сказать это легко, будто успокаивая поранившегося ребенка, но вышло подавленно.

Он чувствовал напряжение Роберта, хотя тот все еще молчал.

Ноэль опустился на пятки.

— Ты не шутил, когда говорил, что отымеешь меня?

Он уставился на прорехи в брюках Роберта, которые появились на коленях после сеанса скалолазания. Сноу осознавал, сколь натужно прозвучал вопрос.

— А разве не ты поимел меня?

Сейчас Ноэль не смог бы выдержать взгляд Каффа. Это была правда. Верное определение, хотя Сноу никогда не хотел причинить вреда Роберту. Он просто… не слишком преуспел в отношениях. Секс? С этим проблем не было. Отношения? Трудно представить кого-то более неумелого.

Ну, может, Кафф мог бы составить ему конкуренцию.

Ноэль рискнул бросить на него взгляд. Роберт уставился на свою раненую ладонь — на то место, куда пришелся поцелуй. Выражение лица агента, как обычно, было нечитаемым.

— Я не хотел причинить тебе боль. Клянусь!

Густые ресницы Роберта взметнулись вверх. Он пристально посмотрел в глаза Ноэлю.

— И я не занимаюсь ничем незаконным. Совсем. Я даже не уклоняюсь от уплаты налогов.

— О, это точно. Мы проверили.

Леденящее напоминание о том, что дядя Сэм не простил и не забыл.

Ноэль перевел дыхание. Он приготовился к самому тяжелому падению.

— Если ты хотел… хочешь… отыметь меня, то…

— Что с тобой произошло? — перебил его Роберт как ни в чем не бывало. — Какая-то травма? Что-то нарушило твое чувство равновесия?

Что ж, достаточно ясный намек. Сноу поднялся, чтобы помыть руки. Собственное отражение в овале зеркала не прибавляло уверенности: приглаженные светлые волосы, дневная щетина, круги под зелеными глазами. Он выглядел ровно таким сомнительным типом, каким воспринимал его Роберт.

— Черепно-мозговая травма.

Сноу видел отражение Роберта в зеркале. В лице агента мелькнул испуг. Мимолетное видение, но утешительно искреннее.

— Я был в отпуске. В этом вся ирония. Занимался альпинизмом в Пиренеях.

— Что случилось?

— На самом деле точно не знаю. Есть официальная версия, но сам я могу сказать одно: вот я поднимаюсь, а в следующую минуту — лежу во французской больнице. В общем, мое правое внутреннее ухо необратимо повреждено, и…Ну и все.

— Ты больше не можешь подниматься на высоту.

— Мне это не мешает. Черт, сначала я не мог даже встать. Богом клянусь, не знал, как это сделать. Казалось, будто земля уходит из-под ног. Потом я научился ходить по стенке или с поддержкой. Дальше я не мог справиться с подъемом по ступенькам. Ну, а сейчас я в основном в порядке.

— За исключением того, что не можешь подниматься по стремянкам и скалам.

— Ага. Типа того.

— Как ты, черт возьми, ездишь верхом?

— Ну, иногда не получается. Но лошадь идет мягко и плавно, как человек. Благодаря верховой езде я улучшил равновесие, осанку, подвижность и скорость реакции. Конечно, спортсмен из меня еще тот. Плавание тоже давалось с трудом, да и обычная простуда вызывала куда больше осложнений. Так что, как видишь, я не твой вор.

Роберт ничего не ответил, никак не отреагировал.

Это была странная пауза, которая длилась так долго, что Ноэль не знал, что сказать. Это помогло бы, если бы он знал, о чем думает Кафф, но тот и без типичных для полицейских солнцезащитных очков отлично справлялся с любыми эмоциями.

— Если ты действительно следил за мной, то уже убедился, что я больше не в деле.

Роберт открыл рот.

Но не успел ничего сказать — в дверь вновь позвонили.

Глава 5

— На этот раз призрак грядущего Рождества? — предположил Роберт.

Ноэль усмехнулся, в меньшей степени оценив шутку, в большей степени — в расстроенных чувствах.

— Я сейчас вернусь. Почему бы тебе пока не принять горячий душ? — Лично он убил бы за возможность помыться. Особенно в компании Роберта.

— Это как стоять в душевой кабинке посреди вокзала, — Кафф поднялся, одергивая рукава рубашки.

— Обычно все гораздо спокойнее. Я провожу дни в молчаливом одиночестве.

Одно из преимуществ переезда в такую глушь. Хотя иногда Ноэль думал, что было бы неплохо разделить это удовольствие еще с кем-то.

В дверь звонили без остановки под аккомпанемент энергичных ударов. Сквозь филенки из матового стекла просвечивал темный бесформенный силуэт.

— Черт. — Ноэль прошмыгнул в гостиную и выглянул в окно. Рядом с седаном Кафф оказался припаркован желтый микроавтобус VW. Его окна были затонированы, а бока щедро расписаны ангелами, феями и мистическими символами.

— Что это, черт подери? — поинтересовался Роберт, оказавшийся прямо за спиной Ноэля. Тот скрыл свое удивление. Кафф двигался слишком тихо для такого крупного мужчины — и Сноу это оценил.

— Вальспар.

— И что такое Вальспар?

— Не что, а кто. Она… Ну, полагаю, ты назвал бы ее экстрасенсом.

— Полагаю, я назвал бы ее иначе.

Сноу с сожалением согласился и пошел открывать дверь.

— Ноэль! Во имя всего святого! Я уже начала подозревать, что тебя нет дома.

Вальспар была коренастой женщиной с желтыми волосами, заплетенными в дреды, и круглым, как луна, лицом. Бросая вызов погодным прогнозам, она надела кружевную блузу и черную бархатную юбку с красными розанами, венчала образ зеленая накидка.

— Я тут и никуда не делся, — уверил ее Ноэль, всей душой желая обратного.

— Генератор в оранжерее вышел из строя, и теперь растения замерзают. С Рождеством! — добавила Вальспар, заметив Роберта.

Тот приветственно поднял руку.

— Ты поможешь? — внимание женщины вновь сконцентрировалось на Сноу. — Пожалуйста!

Ноэль проглотил отнюдь не рождественский ответ, который готов был сорваться с языка.

— Конечно.

— Слава богу!

— Я поеду за тобой.

Вальспар кивнула и поспешила к своему микроавтобусу. Ноэль закрыл дверь и отправился на поиски рабочей куртки, которую оставил в спальне.

— Это не займет много времени. Почему бы тебе все-таки не принять ванну? — сказал он Роберту, наблюдавшему за ним из дверей в спальню.

— Я это уже слышал. И кстати, я начинаю разделять твою озабоченность моей гигиеной.

Ноэль фыркнул от смеха, натягивая куртку.

— Я бы убил за горячий душ. И пару часиков сна.

— Ты выглядишь уставшим. — Пристальный взгляд Каффа уже не казался бесстрастным. — У тебя же нет в планах покорять высоты?

— Нет. Боже, ни за что. — Ноэль ощупал карманы в поисках перчаток и шарфа. — Этот треклятый генератор выходит из строя каждые полгода. Но обычно все поломки ерундовые.

— Никогда не думал о тебе как об отзывчивом соседе. — Роберт взял свою куртку с кресла-качалки у окна.

— Вот почему тебе следует остаться. Чтобы узнать меня получше.

Ноэль наблюдал, как Кафф одевается.

Тот приподнял брови.

— Сэкономить тебе расходы на новогодний звонок?

— Да. И это тоже.

Роберт слабо улыбнулся.

***

— Почему ты начал звонить? — спросил Кафф, когда они выехали на заснеженную дорогу, которая вела через лес к дому Вальспар.

— Хотел поговорить с тобой.

Роберт издал смешок.

— Это правда. Какие еще могут быть причины?

Кафф не ответил.

— А почему ты не брал трубку?

— Не хотел разговаривать с тобой.

— Ну, полагаю, так и есть.

Роберт посмотрел в боковое окно.

— Даже если бы… Если бы я захотел, то это было невозможно. Ты должен понимать. — В его голосе послышалась горечь. — Я обязан передавать информацию о таких звонках в Бюро.

— Но ты этого не сделал?

— Я и без того стал всеобщим посмешищем.

Прошло некоторое время, прежде чем Ноэль смог вернуть твердость своему голосу.

— Я не хотел, чтобы ты забыл обо мне.

— Что?

— Я знал, что мы не смогли бы… Что не было никакой возможности… Но я хотел, чтобы ты помнил обо мне. Может показаться ребячеством. Впрочем, так оно и было, полагаю. Мне не хватало твоего внимания.

Роберт молчал так долго, что Ноэль уже и не ждал ответа.

— Трудно забыть человека, который сделал меня персонажем своих книг.

Ноэль сглотнул.

— Я хотел пошутить.

— Да, я заметил.

— Я не собирался… — беспомощно промямлил Сноу. — Роберт, я не знаю, как надо. Так и не научился. В жизни мне выпало не так уж много отношений.

— У тебя их вообще не было, насколько я знаю, — тон Каффа был холодным. — Не в сознательном возрасте. И сейчас ты тоже не состоишь в отношениях. У тебя даже не случается интрижек. Иногда ты обращаешься к проституткам, высокооплачиваемым, но никогда не спишь с одним партнером дважды.

Ноэль потерял дар речи. Он оцепенел, услышав жалкую правду, изложенную в столь холодных, обезличенных выражениях. Весьма эффектное и своевременное напоминание о том, что для Роберта он всегда был и, вероятно, останется лишь очередным делом. Нераскрытым. Сбежавшим преступником.

Если, конечно, Сноу не попадется.

Они добрались до дома Вальспар. Ноэль въехал в белые ворота, украшенные венками и разноцветными металлическими ангелами, играющими на разнообразных музыкальных инструментах.

Когда Ноэль припарковался во дворе, он повел Роберта вокруг розового шестиугольного дома к оранжерее. Через стекло они могли наблюдать, как Вальспар суетится у грядок. Она помахала им рукой. Ноэль подошел к генератору и, опустившись на колени в снег, проверил уровень топлива. Вальспар присоединилась к ним на улице.

— Как давно вы знакомы с Ноэлем? — спросила она Роберта.

— Весьма давно.

— О, как мило. Вы решили отметить Рождество вместе? Я всегда приглашаю Ноэля, но вы же знаете, какой он.

— Да, знаю.

— Он слишком обожает свой дом. И все же в такие дни никто не должен оставаться в одиночестве.

— Верно.

Ноэль хмурым взглядом сверлил переднюю панель генератора и давил в себе желание высказаться в адрес Роберта. Значит, агент уверен, что знает его? По полицейским сводкам, да единственной ночи, проведенной вместе. И на основании этой скудной информации он осмеливается судить Ноэля?! Да ни хрена Кафф не знает.

И все же Сноу промолчал. Он выслушал краткий ответ Каффа на сентенцию о Рождестве в одиночестве и просто подавил в себе желание его прокомментировать. Роберт вынужден проводить такой праздник наедине с собой, — болезненный опыт, пусть он даже и не признавал этого. И если чтобы почувствовать себя лучше, ему нужно уколоть Ноэля, что ж, ладно. Сноу слишком многое задолжал Каффу.

При попытке завести генератор тот пару раз дернулся, но после оптимистичного рыка затих.

— Заводится, но не работает? — уточнил Ноэль у Вальспар.

— Именно. Это что-то новенькое, да? Ты же его практически перебрал.

— М-м…

— Воздушный фильтр загрязнился? — предположил Роберт. — Или свечи зажигания? Масло?

— Нет, не масло. Я проверил. — Сноу проверил электрику и аккумуляторы. — Окислились. Вальспар, принесите, пожалуйста, кувшин теплой воды с пищевой содой.

— Сколько насыпать?

— Я пойду с вами, — предложил Роберт.

Он удалился с женщиной, уклончиво мыча в ответ на ее восторженную болтовню о том, как блестяще Ноэль разбирается в электронике и проводке. Наверняка мечтал услышать какой-нибудь компромат. Что-нибудь эдакое, чтобы засунуть Сноу за решетку и, выбросив ключ, забыть о нем навсегда.

Ноэль поскреб окись на металлических трубках, но в конце концов бросил это занятие и уселся в снег. Он не мог припомнить, когда чувствовал себя таким уставшим и разочарованным. Подумать только, сегодня утром ему на мгновение показалось, что это будет лучшее Рождество в его жизни. Теперь он горько улыбался своей наивности.

— Уснул? — донесся сверху голос Роберта.

Ноэль мгновенно подобрался.

— Нет.

— Не рекомендуется сидеть в снегу продолжительное время.

— Не думал, что это будет столь продолжительное время.

Сноу встал на колени, взял пластмассовый кувшин и начал осторожно поливать пятна ржавчины. Окись зашипела, расходясь серыми пузырями.

— Я предложила Роберту погадать на ладони, но, по-моему, он стесняется. — Вальспар, тяжело дыша, присоединилась к ним. Она держала в руках огромный сверток в сине-золотой подарочной бумаге.

— Думаете? — Ноэль резко завел генератор.

Тот кашлянул, рыкнул и затарахтел. Компания отпрянула от оглушительного рева, когда машина раскрутилась и принялась согревать травы и цветы Вальспар.

— Хвала всем святым! — воскликнула женщина. — И тебе, конечно же, Ноэль.

Он устало улыбнулся.

— Может, по стаканчику эгг-ног?

Даже если бы джинсы не промокли до нитки, а сам он не валился с ног от усталости, Ноэль не вынес бы пламенных речей Вальспар о его достоинствах перед равнодушным Робертом.

— Нам нужно возвращаться.

— Ну, в таком случае, счастливого Рождества! — Соседка протянула сверток. — Как обычно. Банка варенья из диких яблок.

Она проводила гостей до машины, безостановочно тараторя. Когда Ноэль распахнул дверцу, женщина одарила его ослепительной улыбкой.

— Мне даже не нужно изучать ладонь Роберта, чтобы понять, как вы оба будете счастливы вместе. Видели бы вы свои ауры!

Глава 6

Когда они добрались до фермы «Блэкберд», Ноэль наконец нарушил молчание, которое воцарилось между ним и Робертом с того момента, как они сели в машину.

— Я в душ. Может, пока что-нибудь выпьешь? — Он протянул Каффу сверток с вареньем и указал на бар. — Можешь и мне налить.

Горячий душ, бритье и чистая одежда расцветили мир Сноу. Он все еще чувствовал усталость и острую нехватку сна, но присущий ему оптимизм уже набирал силу. Эта фраза, что Роберт сказал на холме. Она не послышалась Ноэлю. Кафф хотел его. Возможно, Ноэль ему не нравился, но если спустя десять лет агент до сих пор желает оказаться с ним в постели, значит, он не столь равнодушен.

Роберт обнаружился на кухне, моющим посуду после завтрака. Он поднял глаза, и на мгновение задержался на Сноу, затем кивнул на бокал на столе.

— Спасибо. — Ноэль упал на стул и лениво прошелся взглядом по стопке старых фотографий, широким плечам Каффа, длинной линии его мускулистой спины и узким бедрам. — Если хочешь принять душ, я могу подобрать домашние штаны, которые, наверное, на тебя налезут, а одежду закину в стиралку.

Роберт сполоснул последнюю кружку от мыла и положил ее в корзину. Затем прислонился к раковине, скрестив руки на груди.

— Вот что мы имеем. По сути, ты оказался не у дел. Если бы не пострадало твое внутреннее ухо, ты по-прежнему грабил бы людей.

Очевидно, Кафф до сих пор вел какую-то внутреннюю борьбу. Он говорил так, будто продолжал давний диалог. Странным образом это подарило Ноэлю надежду. Не имей все это для Роберта значения, он не пребывал бы в смятении.

— Нет. Я и так собирался со всем покончить.

— Сейчас можешь говорить что угодно.

— Это правда.

Когда Роберт не ответил, Ноэль продолжил:

— Я не притворяюсь, будто во мне совесть проснулась, потому что я ни о чем не жалею. Я не крал у нуждающихся. И никогда не причинял вреда здоровью. У меня даже оружия не было.

Лицо Роберта помрачнело.

— Я в курсе всех этих романтических сказочек о благородном воре. О том, что он полагается на острый ум и воображение, а не действует напролом, и что среди его жертв только богатеи и страховые компании. И все равно ты вламывался в чужие дома. И все равно ты присваивал то, что тебе не принадлежало. И ты знаешь об этом.

— Знаю.

— И теперь выгораживаешь себя…

Не было никаких аргументов в пользу того, чему Ноэль посвятил жизнь. Конечно, он мог бы рассказать, как рос в доме, где криминал оставался главным семейным бизнесом на протяжении многих поколений, а кража со взломом воспринималась как ерунда, которой мог увлечься только такой неженка, как младший отпрыск, пересмотревший старых кинолент.

Сноу мог бы многое рассказать, но все это прозвучало бы как оправдание, а он не хотел оправдываться. Вот таким он стал человеком. И учитывая его наследственность, результат оказался не столь плачевным. На самом деле, просто удивительным. Во всех смыслах Ноэль сам создал себя и, поскольку ему пришлось немало для этого потрудиться, он гордился тем, что получилось.

Но все равно в глазах специального агента Роберта Каффа Ноэль Сноу, несомненно, был плохим парнем, даже с приставкой «экс». Вот что мы имеем.

— Промолчишь? — с любопытством спросил Роберт.

Ноэль пожал плечами.

— Я не горжусь тем, что был вором. Но я горд тем, что не причинил никому вреда, за исключением, может, нежных страховых компаний.

— Ты был хищником. Заставлял страдать людей, унижал их достоинство, запугивал.

Пальцы Ноэля непроизвольно сжались вокруг хрустального хайбола.

— Хочешь поговорить о жестокости? Насилии? Униженном достоинстве? Попробовал бы ты вырасти в… — Он оборвал себя и выдавил улыбку. Затем сделал глоток и моргнул.

7& 7. Глупо надеяться, но, выходит, Роберт все еще помнит его любимый коктейль?

— Скажем так, мне потребовалось некоторое время для осознания, что у меня есть и другие возможности, — произнес Ноэль более спокойно.

— Я знаю о твоей связи с семьей русских мафиози, Черновыми. Ты младший сын Николая Чернова. Отцовское разочарование.

Ни мускул не дрогнул в теле Ноэля. И только поэтому он не выронил бокал.

— Я не так глуп, как ты думаешь.

— Я так и не думал, — сказал кто-то голосом Сноу. — Никогда.

Роберт вежливо улыбнулся.

— Но ты был бы недалек от истины. Только моя непроходимая глупость позволила тебе ускользнуть с бриллиантовым перстнем Боаз.

— Или завышенное эго, — предположил Ноэль. Ему слишком нравился Кафф, чтобы льстить его самолюбию. — Ты недооценил меня.

— Верно. Недооценил. — Роберт оттолкнулся от раковины и, поставив свой бокал на стол, сел напротив Ноэля. — Тогда я еще мало поработал над твоим делом. Но я посвятил тебе много времени и внимания, годы, Ноэль, и думаю, что достаточно хорошо узнал человека, который сидит передо мной.

— Я польщен.

— Не стоит. У меня была куча времени после переезда в Висконсин.

Сноу закашлялся.

— Полагаю, что так и есть.

— Значит, по твоей версии, ты вышел бы из бизнеса, даже если бы не получил ранения?

— Все так.

— Почему? Ты же обожал деньги и риск.

— Потому что я тоже не дурак и прекрасно понимал, что нельзя заниматься этим всю жизнь, — сухо пояснил Ноэль. — Но, по правде сказать, я не ожидал, что все закончится во французских Пиренеях.

Губы Роберта сжались в тонкую линию. Он уставился в свой бокал.

— Иронично, ведь столько балконов и карнизов тебе покорилось.

— Я думал выйти из дела, когда мне исполнится тридцать. Всегда так и планировал. Пока работал, занимался инвестициями — хорошими, солидными и законными. Я не собирался карабкаться по пожарным лестницам после тридцати и всю жизнь оглядываться. Я хотел… просто жить. Нормальной, спокойной жизнью.

Кафф характерно фыркнул.

— И ты решил добиться этого кражами со взломом? Ты никогда не задумывался о карьере, ну, не знаю… Инвестиционного брокера?

— Нет. — Ноэль осушил свой бокал. — Бутерброды тебя устроят? Мне еще нужно приготовить индейку и все, что к ней полагается.

Роберт уставился на него.

— Ты думаешь, мы вместе сядем за праздничный стол?

Сноу резко и глубоко вдохнул.

— Да. Думаю. Я ведь не идиот. Не знаю, какого черта происходит, но прекрасно понимаю, что если бы ты приехал допросить меня о каком-то подражателе, то не стал бы целый день мотаться по сельской местности, спасая лам и ремонтируя генераторы. Ты бы вообще не приехал. Учитывая наше прошлое, ты был бы последним человеком, которого ФБР отправило на это задание.

— Может, я занимаюсь делом в свое свободное время.

— А вот в это я верю.

Роберт немигающим взглядом уставился на Ноэля, и тот почувствовал, как его решимость рассыпается.

— И я все еще помню о твоем желании меня трахнуть. Предпочел бы заняться любовью, но так тоже пойдет. — Он пожал плечами.

Кафф схватил свой стакан и осушил его глотком. Ноэль наклонился к нему.

— Зачем ты приехал? Чего хочешь, Роберт?

— Может, я и сам еще не знаю. — Кажется, Кафф сказал больше, чем хотел бы, потому что его лицо тут же стало непроницаемым.

Ноэль поднялся из-за стола. Он суетился на кухне, готовя толстые сэндвичи из ростбифа, помидоров и домашнего хлеба на закваске.

— Хочешь обновить напитки? — Сноу понес тарелки с закусками в гостиную.

Он уже начал открывать коробки с елочными украшениями, когда Роберт присоединился к нему с полными бокалами.

— Всегда украшаешь елку в Сочельник? — Кафф взял один из сэндвичей и впился в него зубами, наблюдая, как Ноэль разбирает гирлянды.

— Мы делали так с тех пор, как помню себя, — ответил Сноу и бросил на Роберта вопросительный взгляд.

— А мы обычно покупали елку в первые выходные после Дня благодарения. Рождество всегда оставалось важным праздником в нашем доме. Например, было весело наблюдать, как каждый день под елкой растет гора подарков. — Роберт улыбнулся воспоминаниям.

Нехватка подарков никогда не волновала Ноэля.

— Ты религиозен?

— Всегда не понимал, что это значит. Верю ли я в бога? — Роберт пожал плечами. — Да. Хожу ли я по воскресеньям в церковь? Нет. Даже на рождественскую службу.

— Но раньше ходил?

— Когда был ребенком, конечно.

Ноэль мог представить Роберта в церкви — в синем костюме и фетровой шляпе — как в фильмах 1950-х годов про агентов ФБР, непоколебимых, рациональных, совсем как Кафф. Этаких крутых парней, которые не упустят случая поймать гангстеров, но при этом находят время, чтобы научить сына кататься на велосипеде, и не забывают дарить женам нитку жемчуга на годовщину свадьбы.

В семье Ноэля даже не упоминали бога, но Рождество было важным событием. Они не соблюдали пост, не ждали первой звезды, но стол накрывали ужином из двенадцати блюд, хотя традиционные борщ и голубцы заменяли более модный копченый лосось и литры шампанского. Дед Мороз и Снегурочка приносили груды подарков рождественским утром, а не в канун Нового года. Во второй половине дня все мужчины, к тому времени уже порядочно пьяные, катались на своих новых мотоциклах и спорткарах. Так тридцать лет назад погиб старший брат Ноэля Ники — он врезался на своей новенькой «Хонде CR-X» в телефонный столб.

Все это не значит, что Ноэль не наслаждался Рождеством в детстве. Еще как наслаждался. Только с его взрослением все тревожнее и напряженнее становились рождественские развлечения. Когда носки для подарков заменили наркотики и выпивка, а дорогие игрушки — хорошо обученные проститутки, когда на него начали давить, чтобы он активнее вливался в семейный бизнес, до Ноэля дошло: единственное, что его объединяет с дорогими родственниками, — обстоятельства рождения.

Уже в зрелом возрасте он задумался, что на самом деле значило для него Рождество, — и попытался вернуть себе, хотя бы частично, то ощущение чуда и детскую радость, создавая собственные праздничные традиции. Которых придерживался и сегодня. Его грела приятная, хотя и совершенно фантастическая, мысль, что этот вечер может положить начало новой рождественской традиции.

Роберт откусил от бутерброда, пожевав, проглотил, и сказал:

— Знаешь, а ведь если ты не можешь карабкаться по стенам, это не значит, что ты не спланировал…

— Не вздумай! — Ноэль вскочил на ноги, уронив гирлянду. Быстрее, чем обычно, что говорило о слегка потерянном равновесии, он пересек комнату и, оперевшись на стол, опустился на колени перед Робертом. Кафф опешил и насторожился.

— Больше никаких игр!

— Мне казалось, ты любишь играть.

Ноэль качнул головой.

— Не с тобой. Теперь нет. Нет!

Что-то изменилось в лице Роберта. Его большой палец коснулся скулы Ноэля.

— Нет. Не хочу причинять тебе боль.

Ноэль подался ласке Роберта и закрыл глаза, когда тот провел ладонью по его волосам.

— Тебе говорили, что ты похож на ангела? — в голосе Каффа послышалась ирония.

«Моя мать». Но Ноэль не хотел вспоминать об этом.

Он упорно трудился, чтобы забыть.

— Когда я впервые увидел твою фотографию, — продолжил Роберт, — я решил, что человек с такой невинной внешностью наверняка сущий дьявол. Тогда я подумал: как заставить его обратить на меня внимание?

Ноэль фыркнул от смеха и открыл глаза.

— А когда я впервые увидел тебя, то подумал, что мог бы полюбить такого парня.

Роберт застонал.

— Боже, Ноэль. И вот ты опять на самой грани. Как же ты меня пугаешь.

Но именно Кафф сделал первый шаг.

***

В темноте было безопасно.

Они могли обнимать, целовать друг друга и притворяться, что нежность — это ночная иллюзия, как и темные силуэты кресла-качалки, платяного шкафа и старинной клетки для птиц. И все-таки она была осязаемой.

— Клянусь, я не хотел причинить тебе боль, — прошептал Ноэль, когда губы Роберта скользнули по его груди. — Прости меня, Робби.

Тот не ответил, но Ноэль не сомневался, что его услышали. А со временем и поверят. Казалось, это важнее, чем само прощение, ведь именно его он пытался заслужить…И, похоже, под защитой бархатного полумрака, сейчас Ноэлю это удавалось?

В ту первую и последнюю ночь им не хватило такой нежности. Тогда они играли — у обоих в крови бурлил кайф от погони, преследования — у Ноэля никогда не случалось более захватывающей ночи.

Ни до, ни после секс не был так хорош.

Сейчас он казался в тысячу раз лучше.

Ноэль так же ловил кайф, опьяненный желанием, вот только желание это было другого рода. Почти шокирующее в своей банальности. Он желал, чтобы Роберт был счастлив. Чтобы Роберт его трахнул. Рад был довольствоваться и этим. Он не хотел победить, обуздать, — Ноэль мечтал, чтобы сила этого человека наполнила его изнутри, согрела, прогнала зимнюю стужу, которая так долго царила в его мире. Возможно, целое десятилетие.

Сноу покорила мягкость Роберта, хотя раньше он не ждал этого от партнера в постели. Нравилось, что его ласкают, гладят, что руки Каффа везде — на нем, внутри него — с немой силой утверждая право собственности на Ноэля.

Сноу выгнулся, чтобы вжаться в большое тело, нависшее сверху. Роберт, опираясь на руки, не сводил с Ноэля пристального взгляда. Его лицо пряталось в тени, но глаза ярко сияли, и Ноэль улыбнулся.

— Все, что хочешь, — пообещал Роберт. — Я так долго мечтал об этом.

Восторг затопил Сноу от простого признания. Он остро ощутил мягкость фланелевых простыней, тепло кожи Роберта, быстрые и сильные удары сердца. Чьего сердца? Он не был уверен, его или Роберта. Ноэль не помнил, чтобы чувствовал себя настолько живым. Он практически ощущал прикосновения лунного света. Сердце трепыхалось под ключицей в каком-то радостном восторге.

Они подстроились друг под друга, и пальцы Роберта скользнули внутрь Ноэля, раздвинули, размяли сжимающиеся стенки. Прикосновения были острожными и заботливыми. Ничего похожего на сведение старых счетов или демонстрацию превосходства.

Сноу вытянул руку, и их пальцы сплелись. Ему нравилась сила, крепкая хватка, удерживающая его от падения. Он закрыл глаза, сосредоточившись только на ощущениях первого проникновения.

— Ты как? — невнятно пробормотал Роберт.

— Боже. Хорошо.

Кафф начал двигаться. Длинными, медленными толчками, на которые Ноэль подавался в ответ. Однако, почти сразу же оба в отчаянной нужде сбились с темпа, и плавные движения сменились короткими, яростными рывками. Но затем каким-то образом любовникам удалось снова поймать нужный ритм, и их тела начали двигаться в унисон, догоняя друг друга, подстраиваясь.

Долго продержаться не получилось, хотя и они ждали этого момента десять лет. Ноэль высвободил руки и притянул к себе Роберта, крепко обнимая, не желая упускать ни единого мига, ни единой секунды: резкие рваные выдохи Роберта, влажный жар его кожи, мускусный, неповторимый запах мужчины.

Когда обжигающие губы двинулись ему навстречу, Ноэль впился в них со взаимным голодом, возбужденный мыслью, что язык Роберта трахает его рот синхронно движениям члена в его заднице. Собственное естество Ноэля оказалось зажатым между телами, с каждым толчком чувствительно натираемое мягкой линией волос на животе Каффа.

Под жгучей волной возбуждения мошонка Ноэля напряглась. Роберт ускорялся, толчки становились сильнее и глубже, пока время, казалось, не замерло и мгновение растянулось в вечность, уникальное и хрупкое, как снежинка на стекле, — а затем Роберт кончил, выплескивая изысканное удовольствие длинными атласными струями.

Глава 7

Аромат свежесваренного кофе развеял сон Ноэля. Он открыл глаза.

Рождественское утро. Губы дрогнули. Прошло много лет с тех пор, как он испытывал подобное предвкушение праздника.

В окне под полуопущенными шторами яркое солнце заливало светом укрытые белыми шапками деревья и сахарные холмы вдали. Скрипнула половица, и в спальню вошел Роберт, аккуратно неся две дымящихся кружки. В джинсах и черном халате Сноу, который слишком плотно облегал плечи и был коротковат, но смотрелся вызывающе сексуально.

— С Рождеством, — выдохнул Ноэль.

Кафф бросил на него взгляд из-под темных бровей и слегка улыбнулся.

— С Рождеством. — Он вручил Ноэлю кружку.

— Об этом я и просил Санту.

Роберт фыркнул и отхлебнул кофе.

— Ты сейчас где-то далеко, — сказал Сноу.

Ресницы Каффа взметнулись под удивленным взглядом. Он в смущении сел в изножье кровати.

— Нет. Вовсе нет.

Ноэль потянулся к нему рукой, и Роберт обхватил ее своей ладонью.

Сноу глотнул кофе и, ощутив сладость «Бейлиса» и аромат виски, выдохнул.

— Вкусно.

Кафф кивнул.

— Да.

Их глаза встретились. Роберт сдержанно улыбнулся, но в его взгляде было нечто, заставившее сердце Ноэля трепыхаться быстрее.

— Итак… Ты останешься на сегодня? — Сноу уставился на их переплетенные руки.

— Почему бы и нет.

Между ними повисло тихое, спокойное молчание.

Через какое-то время Кафф наконец сказал:

— Новогодние телефонные звонки…

— Полагаю… Я хотел извиниться.

— Я это понял. Дело не в том, что я специально не… Если бы все сложилось иначе…

— Мне кажется, я понимаю, о чем ты. Просто знай, я никогда не хотел, чтобы наши отношения причинили тебе боль.

— Отношения? Ты про те, что возникают между преступником и детективом, мечтающим засадить его в тюрьму?

— Точно. — Ноэль ухмыльнулся в ответ на кривую усмешку Роберта. — Ну, у всех пар бывают сложные времена.

Кафф фыркнул. Приятный звук, подумал Ноэль. Он мог представить, как Роберт шипит и фыркает на него с тем же веселым раздражением двадцать лет спустя. Может быть.

Возможно.

— Если бы тебе удалось поймать, ты упек бы меня за решетку?

Улыбка Каффа погасла.

— Одна из причин, почему я не отвечал на твои звонки, заключается в том, что я никогда не хотел оказаться перед таким выбором.

— Да. — Ноэль задумался над этим. — Нет никакого подражателя, верно? — поднял он глаза.

— Нет.

— Ты выдумал всю историю о кражах и взломщике с похожим на мой почерком?

— Да.

— Ты и не собирался меня арестовывать.

— Ты сам сказал, что срок давности по твоему последнему делу истек.

— Тебе нужен был предлог, чтобы приехать и увидеть меня.

Роберт хмыкнул.

— Не буду притворяться, что не мечтал посмотреть, как ты немного попотеешь. На самом деле, я хотел, чтобы ты очень попотел.

Сноу поморщился.

— Но ты же читал последнюю книгу, да? «Подполье»?

— Ох уж эти книги, — застонал Кафф. — А уж последняя…

— Я так извинялся.

— Лучше бы позвонил.

Ноэль высвободил свою руку.

— Знаешь, мои книги весьма популярны.

— Да. Разумеется.

Сноу спрятался за кружкой.

— Ноэль.

Ноэль поднял глаза.

— Я не хотел встречать Рождество в одиночестве. Вот тебе правда. Я не могу притворяться, что мои чувства на протяжении многих лет всегда были, эм-м, нежными, но я никогда не забывал тебя. Все эти годы я следил за тобой и не переставал задаваться вопросом, как могло бы все сложиться, если бы ты вел нормальную жизнь. В юридическом аспекте.

— Я тоже.

— Не скажу, что у меня был четкий план, когда я приехал сюда. Я лишь знал, что хочу увидеть тебя вновь. В каком-то безумном смысле ты всегда оставался одной из немногих констант в моей жизни.

— Как и ты для меня.

Оба, казалось, задумались над этим.

— И что дальше? — Сноу наконец собрался с духом, чтобы спросить. — У нас есть будущее?

— В отличие от твоей подружки с теплицей я не буду притворяться, будто знаю что-то о будущем. Но независимо от того, что будет с нами, с Бюро я покончил навсегда.

— Ты ушел из ФБР?

Кафф кивнул.

— Насовсем?

— Насовсем.

После вспышки облегчения Ноэля накрыло цунами вины. На самом ли деле Роберт хотел уйти из ФБР? Или все из-за Сноу, который непреднамеренно запорол ему карьеру?

— И тебя это устраивает? — спросил Ноэль осторожно.

— Честно? Да. Надо было что-то менять. Я давно понял, что веселье закончилось, когда ты вышел из игры.

Кафф опустил свою кружку на пол, протянул руку и, забрав у Ноэля кофе, поставил его на прикроватную тумбочку.

— Итак, узнав о твоей насыщенной социальной жизни, я решил, что лучше заранее уточнить планы на Новый год.

Сноу рассмеялся и потянулся к Роберту.

— План такой: провести тихий вечер дома. Может, позвонить другу.

Их губы оказались на расстоянии поцелуя.

— Я сэкономлю тебе целое состояние на междугородних звонках, Ангел.