Название: Невинная оговорка 13 страница

Мне не стоило быть тихой и пытаться не разбудить Натана, потому что диван был пуст.

Я осмотрела пустую квартиру. Неужели он ушёл? Когда? Я сглотнула. Я была обезоружена тем, что он мог куда–то выйти, пока я обнималась с Финном, а не спал крепким сном, как я предполагала.

– Нат?

– Принесла кофе? – его голос донёсся из нашей спальни.

Я выдохнула с облегчением, осознав, что он всё ещё здесь. После утреннего прорыва, у меня появилась толика надежды, что этот день может стать удачным. Натан стоял перед шкафом, только что из душа и с полотенцем на талии.

Я облокотилась о дверной проём и переваривала развернувшуюся передо мной картину.

– Ты куда–то собираешься?

Он избегал встречаться со мной взглядом, взял кофе и сделал глоток.

– Он остыл.

– Вини в этом Джинджер. Она хотела обнюхать абсолютно всё, не так-то просто выгуливать её и удерживать два кофе.

Он отвернулся, вернувшись к инспектированию шкафа. Сделав ещё один глоток кофе, полотенце на его талии развязалось. Он молниеносно его поймал. Натан не раздевался при мне после того случая, когда у нас был оральный секс в прихожей. Я вспомнила утренний стояк Финна. Интересно, мастурбировал ли Натан в душе? Прошло ведь уже две недели. Моя надежда увидеть член собственного мужа была просто нелепой.

У него хватило приличия почувствовать смущение по этому поводу, но было лишь на краткий миг, затем оно исчезло.

– Есть что–нибудь поесть? – спросил он.

– Сейчас принесу, – я оттолкнулась от дверного проёма и достала выпечку из сумочки. Это было наименьшим, что я могла сделать, принимая во внимание настоящую причину того, почему его кофе остыл.

За десять секунд моего отсутствия Натан надел трусы и повесил полотенце в ванную. Я наблюдала за игрой его мышц, когда он двигался. Его тело было рельефное, но худое, при росте в 190 см.

Натан взял у меня пакет, заглянул внутрь и простонал.

– Как ты узнала, чего именно мне хотелось?

Я воодушевилась и с гордостью произнесла.

– Жизель мне подсказала.

Он пристально на меня посмотрел, его взгляд резанул, будто я только что призналась, в том, что выбросила его ноутбук в окно.

– Жизель, значит, – бесстрастно произнёс он.

– Ага, – я нахмурила брови, – из Quench.

Он с такой силой сжал челюсть, что мог практически её сломать. Её имя вызвало такую реакцию. Но почему? Мы с ней дружим с тех пор как она начала там работать в прошлое Рождество. Она молодая и красивая, это не возможно отрицать. Однажды Натан спас её от бизнесмена, который распускал руки. Это было так мило. Она поцеловала его в щёку, а я обняла его за талию и поцеловала в другую.

Я склонила голову. Жизель. Неужели это она? Я побледнела. С Жизель это обретало больший смысл, чем с Джоан. Она моложе меня и более симпатичная. Мы с Натаном даже шутили, что её босс француз влюблён в неё, поэтому она обычно творит, что хочет в свои смены. Например, бесплатно раздаёт пончики моему мужу.

– Что тебе сейчас так разозлило? – спросила я.

Его лицо расслабилось, и он вернулся к невозмутимому поеданию пончика.

– Ничего. Я просто подумал, что это забавно, – ответил он, откусив большой кусок.

У меня желчь подступила к горлу. Он что находит забавным издеваться надо мной?

– Что именно?

– Забудь, – он проглотил то, что было у него во рту. – Я собираюсь поработать волонтёром.

– Опять? Ты же совсем недавно это делал.

Он схватил футболку с полки.

– Ты так говоришь, будто это стрип–клуб. Это всего лишь пункт бесплатного питания.

Я прижала кофе к груди и ничего не почувствовала, я хотела, чтобы он был горячим. Я опять теряла нить разговора, и не знала, что делать, чтобы получить ответы на мучавшие меня вопросы, взбеситься или покориться. Его равнодушие навело меня на мысль, что наш разговор окончен.

–Я знаю и люблю в тебе то, что ты такой великодушный… Но я скучаю по тебе здесь, – сказала я мягко, взывая к его доброте. – Я подумала, мы могли бы сегодня ничего не делать, повалять дурака. Отоспаться после похмелья.

Он выглядел озадаченным, пока надевал футболку.

– У тебя похмелье?

Легко было бы винить Калуа в том, что случилось вчера вечером, но ликёр лишь раскрепостил меня.

– Нет.

– Как прошла вчерашняя фотосессия?

Я была удивлена его вопросом. Это был, возможно, единственный вопрос, который я не хотела обсуждать, а он задал именно его.

– Нормально… – я отвела взгляд. – Я думаю мы получили то, что нужно.

– Хорошо. Ты это оплачиваешь?

– Амелия, – я отрицательно покачала головой.

– Ещё лучше, – он смотрел на меня, на нём были лишь майка и боксёры. Так как он не торопился надевать штаны, я подумала, может он всё–таки решит остаться.

– Мы можем посмотреть всё, что ты захочешь, – уговаривала я его. Я действительно этого хотела. Я скучала по нему. –Я сделаю бутерброды. С беконом.

– Я знаю, оказывать добровольную помощь это не твоё, но для меня это имеет смысл.

Я не знала, как это истолковать. А проводить время со мной имеет для него смысл? Я уже и раньше над этим задумывалась, даже когда у нас всё было хорошо, беспокоило ли Натана то, что я не даю ему той отдачи, какую получаю от него.

На одном из наших первых свиданий он сказал, что верит в то, что все люди по определению добродетельные. Мне показалось это очень милым, возможно немного приукрашенным. Но для него это было правдой. Натан отклонил предложение о продвижении по службе, чтобы помогать отцу, который никогда особо не участвовал в его жизни. Натан всегда даёт щедрые чаевые даже за плохое обслуживание, особенно в праздники. Из–за него Джинджер ввязалась в драку, так как он был слишком вежливым, чтобы попросить хозяйку пуделя взять его на поводок. И сейчас он больше чем когда–либо жертвует личным временем, чтобы оказать помощь в приюте. Великодушие значит для него больше, чем для меня. Я верю, что люди получают то, что заслуживают. Как например то, что мы с Натаном работали усерднее, чтобы переехать в лучшие условия за более выгодную цену. В отличие от надутой официантки, которая бы предпочла быть на новогодней вечеринке, чем подавать нам шампанское. Я бескорыстна с Натаном, Эндрю и Белл, но это не то, чем я щедро делюсь с другими.

– Я пытаюсь изо всех сил, – сказала я. –Если ты не хочешь оставаться здесь, я пойду с тобой.

Он криво усмехнулся и вытянул джинсы из стопки.

– Ты же ненавидишь пункты бесплатного питания.

– Я не ненавижу их, просто я не тот человек, который любит такие места. Я не получаю такого удовольствия, как ты от…

– От бескорыстной помощи?

У меня в горле образовался комок, стало трудно глотать. То, что Натан намекал на то, что я была поверхностной, беспокоило меня, потому, что по сравнению с ним, так и было. Я никогда не отдавала бездомным остатки еды. Я никогда не проводила всё воскресное утро за звонками знакомым в поисках пристанища для бездомной собаки. Таков Натан, но не я.

Неужели я такая эгоистичная? Мои взгляд начал блуждать по комнате. Моя прикроватная тумбочка была завалена книгами и журналами, которые я планировала прочитать. Выдвижной ящик моей прикроватной тумбочкисодержал коллекцию разрозненных вещей – монеты, скрепки, ручки, противозачаточные таблетки, чеки, бальзам для губ, старые часы и тому подобное. На стороне Натана лежала книга Марсианин с закладкой внутри. Я полагала, он читал Эрика Ларсона, но оказалось, что он прочитал уже целую стопку книг. В его тумбочке лежал фонарик, запасное зарядное устройство, и не было никакого беспорядка. Он реже смотрел телевизор.

Я подавила стыд и подняла подбородок. Может я и нечасто думала о других в первую очередь, возможно я не замечала мелочей, как он. Но неужели это делает меня плохим человеком? Неужели я заслуживаю, чтобы от меня так отгораживались? Нет. Он поступает несправедливо. Я лучше проведу мой выходной заботясь о нём, чем о других – вот моё бескорыстие. Это я предложила взять Джинджер из приюта. Иногда я могу быть неряшливой, потому, что посуда и стирка могут подождать, а вот объятия на диване после вкусного и сытного ужина не могут. Я всегда была такой, и он знал об этом, когда женился на мне.

– Я не такая хорошая, как ты. Об этом ты пытаешься мне сказать?

– Нет, – стоя ко мне спиной, он натянул джинсы.

– Что же тогда?

Он вздохнул, затем пробормотал.

– Не уверен, что знаю.

Я вцепилась в маленькую уступку в его словах и его растерянный тон.

– Я стараюсь, Натан. Я выгуливаю Джинджер чаще, тебе в помощь. Я буду в приюте на День Благодарения, как ты всегда и мечтал. Я пришла на твою игру в боулинг.

– Да, – он произнёс, поворачиваясь ко мне. Он принял стойку руки “в боки”. – Это было очень самоотверженно с твоей стороны, добраться аж до самого Бруклина.

Я не смогла понять, старался ли он меня задеть.

– Ну, это и был сам Бруклин, – пошутила я.

Он практически незаметно покачал головой, он не шутил.

– Да, ладно тебе, – сказала я разгневанно. – Ты до последнего будешь защищать это место. Что случилось тем парнем который однажды перенёс знак “место для прогулочных колясок” от ресторана к мусорному баку в Уильямсбурге?

Он обошёл меня.

– На самом деле сотрудников сейчас предостаточно, – сказал он одновременно игнорируя меня и отвергая моё предложение. –По всей видимости у всех праздничное настроение.

Я проследовала за ним в гостиную, Джинджер шла за мной.

– Итак, почему тебе так нужно туда идти?

– Потому, что это часть моей работы.

– Больше никто в твоём офисе не делает это так часто, как ты.

– Это потому, что мне это нравится, Сэди, – он снял свою толстовку с крючка у входной двери. – Это напоминает мне о том, почему я делаю то, что делаю. Я не религиозный человек. Забота о других, вот что помогает мне ощутить ясность, ты это прекрасно знаешь. Это, что преступление?

– Нет, – я ответила незамедлительно. – Мне нравится то, что мой муж такой замечательный. Даже если он может быть грёбаной скотиной.

Собачка на его толстовке замерла на полпути. Даже Джинджер притихла и перестала часто дышать.

– Натан, – я обратилась к его профилю, когда он не ответил.

– Что?

– Нам нужно поговорить.

– Я знаю, – он пропустил руку через влажные волосы и почесал кожу головы.

Я прикусила щёку изнутри. Я не чувствовала, что он здесь прямо сейчас, и меня это пугало. Я хотела дотронуться до него, но если бы он отшатнулся, я бы не знала, что делать с тем противостоянием, которое росло внутри меня. Я не могла сейчас отступать.

– Я готова. Прямо сейчас.

– Не сейчас.

– Почему нет. Работа может подождать.

– Мне нужно время, чтобы собрать мысли воедино.

– Какие мысли? – я ощутила боль в животе. Это было реальностью, чтобы не случилось, мы больше не могли это игнорировать. – Мне страшно.

Он зажмурил глаза. Его челюсть сжалась, но не от злости, а как будто он сдерживал слёзы. Хотя он не плакал, никогда. Я знаю моего Натана, он проявляет свою любовь, пряча свою боль от меня, и иногда я даже забываю, что он страдает.

– Я не уверен в том, чего хочу, и боюсь, если мы поговорим сейчас, я приду ещё в большее замешательство, – он сглотнул. – Мне нужно привести мысли в порядок.

У меня пропал дар речи, его навернувшиеся слёзы ошеломили меня. Он на самом деле страдает, и это говорит о том, что ему ещё не всё равно. Но для меня этого было недостаточно, мне хотелось, чтобы он обо всём мне рассказал.

– Так больше не может продолжаться, Натан. Ты даже на меня не смотришь.

Наши взгляды встретились.

– Помощь другим всегда помогает мне всё расставить на свои места. Поэтому я ухожу. Когда я буду готов, я поговорю с тобой.

– Это не честно. Ты не можешь просто оставлять меня в неопределённости. Мы сможем всё решить поговорив друг с другом, а не пытаясь сделать всё в одиночку.

– Думаешь, я об этом не знаю? Кто идёт на уступки в каждом нашем споре, в каждой проблеме, возникающей в нашем браке, даже до того, как ты можешь это осознать? Я. Да, это я, – его лицо теперь было красным, вся боль, которую он испытывал, теперь была очевидна. Он пальцем указал на меня. – А ты просто плывёшь по течению, не обращая ни на что внимания, кроме себя самой. Я на протяжении всего нашего брака вёл тебя за руку. Может хоть раз, один грёбаный раз, ты… – его лицо сникло, когда он понял, что его голос перешёл на крик.

Моё сердце бешено забилось, а лицо кинуло в жар. Я не могла припомнить, чтобы Натан когда–либо повышал на меня голос. Сколько же он будет кипеть, прежде чем взорвётся? Он на самом деле так думает, или просто хочет побольнее ранить меня? Я не знала, накричать ли на него в ответ или разреветься, но выражение его лица остановило меня. Наконец, я увидела осознание и сожаление в его взгляде, которое исчезло два с половиной месяца назад. Я подумала, что он даже сможет сократить дистанцию между нами, крепко обнять меня и сказать, что всё будет хорошо, что всё наладиться. Это то, чего я хотела все эти месяцы, чтобы он разрушил стену между нами, которую воздвиг вокруг себя и открыл мне обратный путь к нему.

– Что? Давай, продолжай. Я смогу это пережить, если это ознаменует конец этого ужасного молчания.

Он взял ключи, которые лежали на комоде.

– Прямо сейчас я на взводе, а это как раз то, чего я всегда пытаюсь избегать. Я уже говорил тебе, я не пытаюсь причинить тебе боль, а просто… Увидимся позже.

–Ты думаешь, что будешь спать здесь сегодня ночью? – сарказм так и сочился из моего вопроса. В какой–то момент мои руки сжались в кулаки. Если бы я была уверена, что смогла бы преодолеть это без внезапной остановки сердца, я бы высказала ему в лицо всё о Жизель и Джоан. Даже если вероятность измены была минимальной, для него по крайней мере это было бы какой–никакой встряской. –Или ты найдёшь себе местечко получше? Может в Добрых Семьях есть свободное спальное место?

Так ничего и не сказав, он сунул ноги в тенниски, не заморачиваясь со шнурками.

Мне не хотелось, чтобы он никак не реагировал. Лучше бы он сказал, чтобы я от него отстала, чем безмолвствовал. Я бы смирилась даже с самым худшим, чем с полным отсутствием реакции.

– Меня уже тошнит от этого дерьма. Я хочу обратно своего мужа.

Он открыл дверь.

– Я всё выясню, я обзвоню все пункты бесплатного питания в городе, – я знала, что он бы не стал лгать по этому поводу. Но в данный момент я бы сказала всё что угодно, только бы он хоть как–то отреагировал. – Лучше бы ты был там. Если тебя там не окажется, я даже не дам тебе возможности что–либо объяснить.

Он обернулся, в его взгляде отчётливо читалось замешательство. Затем его приподнятые брови сошлись на переносице, выражение лица помрачнело. Он покачал головой из стороны в сторону и так на меня посмотрел, будто я молила его дать мне ещё один шанс. Но я ведь не об этом его просила, почему же тогда я чувствовала себя такой жалкой?

У него ушло несколько минут на то, чтобы решить, как поступить дальше. Я ожидала, он скажет, что я сошла с ума. Я хотела, чтобы он так сказал. Мне хотелось, чтобы он потерял контроль над собой и начал ругаться, и мы, наконец, смогли во всём разобраться.

Он ушел, даже не позаботившись о том, чтобы захлопнуть дверь.

С каждым удаляющимся шагом Натана я ощущала растущее расстояние между нами. Непостижимая пропасть в наших отношениях была непроглядной, но она нас полностью поглотила. Будет ли эта пропасть расти ещё больше? Я даже не знаю, смогу ли возвести мост через океан, разделяющий нас, и захочет ли этого Натан.

Его молчание оглушало сильнее, чем его слова. Джинджер растянулась на полу, как в любой другой обычный день. На тумбочке под телевизором лежали часы Натана, которые он в спешке забыл. Они громко тикали из–под разбросанных чеков. Фильмы стояли в ряд ниже на полке. Я никогда в жизни не покупала DVD, но все мои любимые фильмы были собраны здесь.

Несколько лет назад, зимой, Натан купил еду и принёс диск с фильмом. Пока я в микроволновке готовила попкорн, он подошёл ко мне сзади, накинул мне на плечи одеяло и поцеловал в щёку. Я никогда не задумывалась, как он догадался, что мне было холодно. Я не помнила, что упоминала о фильме Принцесса–невеста. Натан просто знал о таких вещах. Я считала это в порядке вещей, что так и должно быть. Я была счастлива, не осознавая, что это было благодаря мелочам, которые он замечал. Я полагала, что это делает его счастливым, также, как и меня.

Я глубоко вздохнула. Почему именно это незначительное воспоминание так сильно ранит? Ведь их так много: день нашей свадьбы, первый поцелуй, тот вечер, вначале наших отношений, когда он позволил мне испачкать тушью его рубашку и никогда не просил объяснить зачем. Но, нет, это какой–то один из вечеров перед микроволновкой.

Я взяла в руки чек на пятьдесят семь долларов на сэндвичи из Subway [Subway–сеть ресторанов быстрого питания]. Раз в месяц он угощает своих коллег, хотя я просила его этого не делать. В его обязанности не входит быть героем. Я разорвала чек на мелкие кусочки, немного взбунтовавшись.

Открытый ноутбук Натана на столе в углу привлёк моё внимание. Я приблизилась к нему и нажала на пробел, чтобы оживить экран. Его рабочий стол был совершенно пустым, в отличие от моего, загромождённого папками, фотографиями и файлами.

Я не знала, что на самом деле искала. Я не присела, а просто склонилась над ним. Его главной страницей была папка Входящие. Я прочитал пару заголовков. Не смотря на то, что он был организованным человеком, у него не очень хорошо получалось разделять работу и личную жизнь. По правде говоря, у меня отсутствовало желание рыться в его вещах. Если Натан что–то скрывает от меня, то это прежде всего убивает его самого. Мне не нужно, да я и не хотела, обнаруживать что–то в его почте или чеках.

Нахождение в этой квартире для меня было сравнимо с помещением головы в целлофановый пакет. Я немного прибралась. По природе своей я немного неряшлива, не считая мытья посуды после готовки еды, я не люблю работу по дому, ни стирку, ни уборку. Я всегда стараюсь убирать за собой, хотя, наверное, этого не достаточно. Я выбросила стаканчик с наполовину недопитым кофе и вернула одеяло на кровать. Натан должно быть очень торопился, потому что обычно он складывал своё одеяло и подушки на одну сторону дивана. Я добела вымыла раковину на кухне, ванну и туалет. Затем и сама приняла душ. Я хорошенько вымылась: волосы, подмышки, между ног, побрила ноги. Я одновременно смывала Финна с моего тела и тот негатив, который оставил Натан.

Натану нужно время, чтобы привести мысли в порядок. Что это может значить? Судя по его тираде, он находит наш брак односторонним. Я не отдаю взамен столько, сколько получаю. Как я могу доказать ему обратное, если на его стороне все те мелочи, которые он замечал годами?

Я открыла колпачки шампуня, бальзама, геля для душа, чтобы хорошенько вымыться и поменяла лезвие на бритве. Я могу пойти в Добрые Семьи и доказать ему, что я сдержу своё слово, что я пытаюсь всё наладить. Даже если он не хочет видеть меня там, мои старания будут по крайней мере замечены.

Я вышла из душа, вытерлась полотенцем и начала с причёски. Ему нравится, когда я выпрямляю волосы и наношу естественный макияж. Я надела джинсы, сильно облегающие попу, они сводят его с ума и розовый свитер из ангоровой шерсти, в котором моя грудь выглядит на размер больше. Не то, чтобы Натан когда–нибудь на это жаловался. Я извлекла пару сапог на десятисантиметровых каблуках из пыльной коробки. От них у меня будут болеть ноги, но это окупится с лихвой.

Выйдя из квартиры, я направилась к лифту. Пройти мимо квартиры 6А было, как увидеть пробившийся сквозь облака солнечный луч в пасмурный день. И не потому, что обогреватель Финна такой мощный, что может обогреть весь коридор, а потому, что моё тело помнит, как я там себя ощущала. Его квартира манила меня, её мягкое освещение, чувство безопасности, которое она дарит. Планировка такая же, как и у нас, но трудно было представить эту квартиру моим домом. Решение спать раздельно с Натаном не решало нашу проблему. Да, конечно, это я сказала Натану уйти, но я не ожидала, что он не будет сопротивляться.

Я стояла возле лифта уже несколько минут, но только сейчас поняла, что не нажала на кнопку. Я не смогу пойти в Добрые Семьи. У Натана не такое чёрствое сердце, чтобы он мог отвернуться от меня на глазах у всех. Он будет терпеть меня, сжав зубы. Но сегодня я не хочу снова быть отвергнутой, обиженной, шокированной.

Я развернулась и пошла обратно в свою квартиру. Я выглядела красивой и счастливой лишь снаружи. Мне снова пришлось пройти мимо двери Финна, но на этот раз я остановилась. Мне не следовало покупаться на его возвышенные идеи, но мне многое не следовало делать, как например, стучаться к нему прямо сейчас. Он открыл не сразу. В конечном счёте, я почувствовала, что он сомневался. Это был не совсем тот восторженный приём, которого я ожидала.

Когда он открыл дверь, его губы были сжаты в тонкую линию.

– Каждый раз, когда ты стучишься ко мне, мне приходится одеваться. Ещё чуть–чуть, и я перестану париться.

Мои щёки запылали просто потому, что он смотрел на меня. Несмотря на то, что он всё ещё был одет в те же откровенные треники, его кожа и волосы были влажными. Ему больше не был присущ запах мускуса, он пах свежестью, как и я.

– Извини, – я не знала, чего хотела, но я не хотела над ним издеваться. – Я просто подумала… я…

Его вздох был заглушён чем–то вне поля моего зрения. Он открыл дверь шире.

– Тебе не нужно объяснять. Я рад, что ты пришла.

Песни группы Black Sabbath играли в фоновом режиме. У входа я увидела новую полку для обуви и держатель для зонтов. Я кивком указала на кучу сваленных коробок.

– Ты делаешь успехи.

– Да. Нужно куда–то направлять всю эту… ну, ты знаешь, – он пожал плечами, – нервную энергию.

– Я делаю тебя нервным? – я прикусила нижнюю губу изнутри.

– Нервным? Нет. Не таким ты меня делаешь.

– А каким? – я сложила руки в задние карманы джинсов.

Он окинул меня неторопливым взглядом.

– Розовый цвет на тебе хорошо смотрится. Этот свитер выглядит таким… – его ленивый взгляд остановился на моей груди, –мягким.

Я попыталась скрыть изумление. Эту одежду я выбирала не для него, но мне было приятно, что она ему понравилась.

– Спасибо.

Он поднял подбородок и посмотрел мне в глаза.

– Ну? Так ты войдёшь?

Ещё пару минут назад, если бы я на кого–то натолкнулась, я бы развалилась на части. Но прямо сейчас мои внутренности походили на желе, только от одной мысли быть рядом с ним. Несмотря на это у меня было и более сильное желание: поскорее убраться из этого удушающего здания.

– Я хочу побыть одна, – сказала я.

– Хорошо… – он переминался с одной ноги на другую. Он ещё раз вздохнул, этот вздох был глубоким, но коротким. – Тогда почему ты постучалась в мою дверь?

– Ты пойдёшь со мной?

– Ты хочешь побыть одна – со мной?

Я опустила взгляд. Ему нужен новый коврик у входной двери, тот, который лежит, сейчас заметно поизносился.

– Да.

– Один момент, мне нужно переодеться. Входи.

Если я зайду внутрь, то не выберусь оттуда до наступления темноты.

– Я подожду тебя здесь.

Финн посмотрел в обе стороны по коридору.

– Ладно, только никуда не уходи.

– Я не уйду, – ничто не сможет сдвинуть меня с этого места. Я решила провести сегодняшний день с Финном. Я вся свечусь, когда он рядом, и резкие слова Натана уже не так давили на мои плечи.

В считанные мгновения он вернулся в джинсах и ботинках, куртку он накинул уже в коридоре.

– Я готов, – сказал он.

Он пробежался расчёской по волосам, пока мы спускались в лифте на первый этаж.

– Я же сказала, что подожду, – произнесла я с полуулыбкой.

– Я решил не испытывать судьбу, – подмигнул он. –Всё хорошо?

Я кивнула.

– Сейчас намного лучше.

Мы вышли из здания и остановились на тротуаре. Я посмотрела в направлении Лексингтон–авеню и затем в обратном направлении. Финн скорее всего ожидал, что я поведу его куда–то, но я это не продумала.

– Пойдём, – Финн взял меня за руку, и мы повернули направо, углубляясь в наш район. Наша обсаженная деревьями улица представляла собой взрыв красок сухой красно–коричневой листвы и остатков летнего газона.

Финн сжал мою руку, прежде чем отпустить. Я была благодарна ему за то, что мне не пришлось произносить это вслух: мы не можем касаться друг друга на улице.

– Почему ты передумала насчёт встречи со мной сегодня?

Я потуже закуталась в пальто в тщетной попытке вернуть тепло, которого он только что меня лишил.

– Я не хочу это обсуждать.

– Ладно, ты и не должна, – он почесал бороду. –Не прямо сейчас, но, в конечном счёте, тебе придётся.

– В конечном счёте, что? – я вытаращилась на него. –Мне придётся об этом рассказать?

– Ну да, – он втянул носом воздух, стрельнув в меня косым взглядом. –Я не собираюсь оказываться под рукой каждый раз, когда ты поссоришься с ним. Я хочу быть здесь ради тебя, а не потому, что ты не можешь быть с ним.

– С чего ты решил, что мы с ним поссорились?

– А я не прав?

Я резко остановилась. Это было не совсем то, что я бы хотела от встречи с ним. Мне нужно было привести мысли в порядок, расставить всё по местам, а не ещё одна ссора.

– Если ты собираешься кричать на меня, тогда нам стоит разойтись в разные стороны прямо сейчас.

– Кричать на тебя? Разве я повысил голос? Я просто сказал, что не хочу быть с тобой, только лишь потому, что он не может.

– Я не знаю, почему хочу быть с тобой. Прими это или уходи. Я всё пойму.

Он на секунду опустил взгляд.

– Просто скажи, что я не его замена.

Я полагала, что Финн значит для меня гораздо больше. Но моё сердце не знало, кому он принадлежит. Я была уверена лишь в том, что я вообще ни в чём не уверена.

– У нас всё может получиться, Сэди. Но я не хочу быть на втором месте.

– Финн, он – мой муж. Нет никакого места позади него.

Он покачал головой.

– Может прямо сейчас это так, но так будет не всегда, – он обхватил обе мои ладони своими руками. – Господи, Сэди, ты взяла перчатки?

Я покачала головой, но мне стало теплее. Несмотря на те сомнения, которые посетили нас обоих, в его глазах теплилась искренняя надежда. И она была заразительной.

Он поднёс наши ладони ко рту и согрел их своим тёплым дыханием.

– Я не давлю на тебя. Я просто хочу знать, что когда ты со мной, ты действительно со мной, а не желаешь оказаться в другом месте.

Я не могла дать такого обещания, но я не хотела его обидеть и совершенно точно не хотела, чтобы он уходил. Нужда быть рядом с ним усилилась после утренней игры в неопределённости.

– Я хочу быть здесь, с тобой, – я посмотрела на него с благоговением. Он был правда счастлив быть со мной сейчас. – Как ты можешь быть так уверен на счёт меня, ведь прошло так мало времени? – он приблизился и отправил мои руки в соответствующие карманы, на какую–то долю секунды он переплёл наши пальцы. – Честно говоря, я, наверное, их потеряла, – было так приятно рассмеяться от всей души, тем более, что он присоединился ко мне. Я осознала, что начинаю ожидать его ответную реакцию, а подшучивание над собой в этом очень помогало. – Но, пожалуйста, скажи мне, что ты прекрасно понимаешь, мы не можем бросить супругов, с которыми прожили годы, ради друг друга. Ты знаешь меня всего две недели.

– Мне кажется, я знаю тебя намного дольше, – он мне улыбнулся, и мы продолжили свой путь. –И мы можем делать всё, что, чёрт возьми, захотим.

– Мы можем… Но следует ли нам так поступать? Это нечестно по отношению к ним.

– Да, это нечестно. Но нечестно также и то, что ты так долго принадлежишь ему, хотя должна была быть моей, – и подхватив эту идею, он продолжил. – Может нам пойти в Quench и закончить тот разговор, который мы начали десять лет назад?

– Исключено, они знают меня и Натана… – скромная и милая улыбка Жизель всплыла в памяти, и моё настроение ухудшилось. Её зубы были слишком белыми для кофейни. – Там знают, что мы пара.

– Я всегда полагал, что это наше местечко, Сэди, – Финн проворчал в ответ, в котором отчётливо чувствовалось раздражение.

– А как же Марисса?

– Марисса? – он расправил спину.

– Если и есть какая–либо причина прекратить всё это, так это Марисса.

– Марисса всегда будет для меня в приоритете. Но разве это значит, что я должен быть несчастлив?

– Нет, –я не могла не подумать о моём брате. Эндрю непреклонно несчастлив, лучше так, чем рискнуть и снова страдать, даже если он открыто это не признаёт. Меня беспокоит то, какой пример он подаёт своей дочери. –Думаю, нет.

– Я – хороший отец. Даже если я полюблю кого–то другого, это не значит, что я должен потерять мою малышку.

Его чёткая позиция отметает любой довод, который я могла придумать. Он точно знает, чего хочет, он хочет Мариссу, он хочет меня. Я же, наоборот, так далеко не заглядывала.

– Я даже не знаю, Финн.

Он пожал плечами, подошва его ботинок шаркнула по асфальту. Даже на самых моих высоких каблуках, я едва достаю до его подбородка.

– Я ничего не ожидаю. Такие решения не принимают с бухты-барахты. Но для меня очень важно, чтобы ты знала обо всём, о чем я думаю.

Это была приятная перемена, кто–то подпускал меня к себе, даже если это был не Натан. Но настоящим облегчением для меня было то, что Финн не требовал от меня ничего прямо сейчас.