Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Название: Невинная оговорка 6 страница



Амелия всё время говорила о проблемах в её личной жизни, поэтому я знала, через что ей пришлось пройти. Мне было не совсем удобно обсуждать личные вопросы в офисе, но мне необходимо было поговорить с кем–то, кто смог бы меня понять.

Раздался стук в дверь.

– Входите, – сказала Амелия.

Зашел Гови с нашим кофе.

– Ну что, это было так трудно? – спросила она.

– Совсем нет, – он поставил их на стол. – Просто теперь не рассчитывай на меня при запуске предложения IncrediBlastMascara сегодня вечером, как планировалось.

– А я на это как раз и рассчитываю, – сказала она мимоходом. – Подожди, –она подняла руку вверх, чтобы остановить его и сделала осторожный глоток латте. –Хорошо. Ты свободен.

Он оставил нас одних, и я потянулась за моим кофе.

–Так эта твоя подруга, – сказала Амелия. –Что с ней не так?

Я попыталась не выглядеть обиженной.

– На самом деле, дело не в ней, то есть, кого нужно винить в подобных ситуациях?

Амелия подождала, пока я продолжу, постукивая ручкой по слову ноябрь.

Я почесала запястье, затем под носом. Даже замысловатый террариум у окна не смог удержать мое внимание сегодня.

– Как долго продолжался роман Регги до того, как ты узнала о нём?

Амелия прекратила постукивание. Она настолько часто рассказывала про Регги, что такой вопрос не казался мне неуместным.

– Около года. И это только тот роман, о котором я знаю.

– Какие признаки на это указывали? Если оглянуться назад, что изменилось за тот год?

Она сжала свои красные губы.

– Совершенно незначительные вещи выдавали его, – сказала она. –Он злился на меня без причины.

– Правда? – я кашлянула, потому что у меня пересохло в горле. – Неужели многие браки сталкиваются с этим? – мой не сталкивался до недавнего времени. Но я помню, как мне сообщали по секрету мои друзья по какому поводу они ссорятся со своими мужьями. Но это ни в какой степени не относилось к нам с Натаном. Например, чья очередь выбирать фильм или кто последний пользовался велосипедом, и поэтому из шины вышел весь воздух.

– Судя по выражению твоего лица, муж твоей подруги уже ведёт себя таким образом.

Я обуздала своё выражение лица, постаралась выглядеть просто немного озабоченной.

– Кажется, что он, я не знаю, как это выразить, сыт ей по горло. Раздраженный.

– Это типичный случай. Мой психолог скажет тебе, что на самом деле он зол не на тебя, извини, не на неё. Он злится сам на себя, и вымещает это на тебе.

– На ней, – поправила я.

– Да. Извини.

Я нахмурилась на неё.

– Это не я.

Она подняла ладонь вверх.

– Я знаю, – сказала она защищаясь.

– Какие–то ещё признаки?

– О, это только половина, – сказала она. – Вот, например, я как–то готовила напиток и уронила кусочек льда на пол, даже не заметив. Он поскользнулся, совсем немного, я тебя уверяю, он даже не упал, но он сорвался на мне. Я была так расстроена, что даже расплакалась. Позже, он пришёл в спальню с очень виноватым видом. Сказал, что отведёт меня поужинать в любое место, куда я захочу, только чтобы помириться. Он чувствовал себя просто ужасно.

– Я не совсем понимаю.

– Всё было на пределе, – сказала она. – Предельный гнев переходил в предельное раскаяние. Он-то воздерживался от проявления любви, то тратил баснословные суммы на бутылку вина или туфли от Лубутена в знак примирения.

С тех пор как всё это началось, Натан не удосужился произнести искреннее “извини”. Он не предпринял никаких попыток что–либо уладить или утешить меня. Он закрывается, потом закрывается ещё сильнее, а я уже дохожу до отчаяния.

– Он чувствовал свою вину? – заключила я. – По поводу его романа.

– Точно, – сказала она. – Тебе бы стать психотерапевтом.

– К этому заключению несложно прийти.

Она глубокомысленно вздохнула.

– Ну как, это соответствует поведению мужа твоей подруги?

– Я не видела, чтобы он извинялся.

– Может он делает это с глазу на глаз. Регги не сдерживался в пылу момента. Извинение было лучшим выбором, – она покачала головой. – Больной, правда? Регги был задницей–манипулятором.

– А если он этого не делает? Не извиняется?

Она сделала глоток латте, изучая меня из–за края стакана. Её помада оставила большое красное пятно на белой крышке.

– Я не знаю, милая, значит ли это, что у него роман, или, что его нет. Вина проявляется множеством способов. Многие женщины получают джекиллов и хайдов, когда их мужья начинают изменять. Хотя все мы разные.

Я вертела картонный держатель вокруг чашки. Амелия открытый человек, но я была не совсем уверена, где кончались границы дозволенного с ней. Но этот вопрос прожигал меня изнутри. Мне нужно было задать его, иначе он бы сжёг меня изнутри.

– Год – это довольно долгий срок, если ты спишь с кем–то, кто не является твоей женой.

– Да, верно, – она посмотрела прямо на меня. – Ты хочешь узнать были ли мы с Регги близки в течение этого времени?

Я поднесла кофе к лицу, будто чашка сможет спрятать мой смущённый кивок. Я сделала глоток и тёплый напиток начал своё путешествие по моему горлу.

– Мы были первые месяцы. Затем это случалось всё реже и реже, он извинялся. Потом всё и вовсе прекратилось. Он не проявлял ко мне интереса.

Мой желудок совершил кульбит. Всё просто прекратилось. Я не могла представить, что больше никогда не почувствую вес тела Натана на себе. Никогда не кончу под его умелыми пальцами и жёсткими выпадами. Я люблю смотреть, как меняется его лицо за пару секунд до оргазма, будто он пытается увидеть что–то, что мне не доступно. Это состояние слишком знакомо, чтобы его игнорировать. Пятно от помады, говорящий сам за себя запах сигарет, его оборонительная позиция и неоправданный гнев – поведение Натана, как классический пример из книги об изменяющих мужьях. Но, что, если то, о чём говорит Амелия правда, это как соль на мою рану. Просто потому что поведение Натана изменилось два месяца назад, не значит, что и роман длится столько же. Как долго всё это продолжается?

О, господи. Натан жизненно важен для меня, как моё сердце или как кровь в венах. Если он планирует бросить меня ради другой женщины, он с таким же успехом мог бы вспороть меня ножом и оставить истекать кровью. Амелия смотрела на меня с сочувствием, но не удивлённо. В её жизни вещи такого рода случались. Это случилось и со многими её друзьями. Я не удивлюсь, если у неё с ними состоялись такие же беседы.

Я вернулась в свой офис. В течение всего дня я думала, как мне правильно на всё это реагировать: злиться, грустить, быть в замешательстве. От мысли о поднятии этого вопроса, я испытывала острую боль. Я бы лучше спряталась под одеялом и “переждала бурю”. У меня не было явных свидетельств, но это и не было интуитивными догадками. Сердце подсказывало, что этого не могло произойти. Но головой я понимала, что вполне могло. Придётся ли мне оставить его? Хочу ли я этого? Или он бросит меня первым?

Моё сердце не билось, оно пульсировало, как открытая рана, которую ничто не сможет вылечить. Кто смог привлечь внимание Натана? Жена Финна привлекательная и забавная, почему тогда он хотел поцеловать меня, если у него была она?

Даже если я смогу вынести мысль о встрече лицом к лицу с Натаном сегодня вечером, я не смогу этого сделать. Сегодняшний вечер, он проводит вне дома, и он будет в Бруклинском Боулинге. Я всё ещё не теряла надежду, что когда я вернусь домой с работы, он будет меня ждать. Что он сожалеет, что отверг меня утром.

Я была в паре шагов от своей квартиры, когда дверь 6А открылась позади меня.

– Сэди, – настойчивый голос Финна эхом раздался по коридору. Я остановилась. Натан уже долгое время не произносил так моё имя. – Я ждал тебя.

Это был не тот человек. Это была не та квартира. Но моя мечта сбылась. Всё–таки кто–то меня ждал.

 


 

 

– Позволь мне всё объяснить, – сказал Финн.

Я не обернулась. Я мыслила более ясно, когда не смотрела на него.

– У тебя есть семья.

– Да, но…

–Ты врал.

– Нет. Я пытался тебе всё рассказать после нашего похода в химчистку, но ты не дала мне возможность высказаться. Ты знала, что я собирался сказать что–то важное, но ты не захотела меня выслушать.

Я смотрела вперёд, не совсем уверенная, кто был виноват. Ещё пару шагов, и я бы оказалась дома. Скорее всего Джинджер ждёт меня в прихожей. Иногда мне кажется, что она слышит меня, когда я только еду в лифте.

– В любом случае ты должен был мне всё рассказать, – сказала я с дрожью в голосе.

Дверь в квартиру Финна захлопнулась. Он подошёл и встал позади меня.

– Давай не будем обсуждать это здесь.

– Почему нет?

– Ты знаешь почему.

Я сжала кулаки. Если бы я надавила на него, между нами больше не было бы недосказанности. Я могла бы это отрицать, но факт оставался фактом, Финн был здесь, а Натан– нет.

Финн взял меня под локоть.

Я обернулась посмотреть на него, вздрогнула от тепла его руки, тем как его рука слилась с моей кожей.

– Где они? – спросила я.

– Не здесь.

– Где?

– Дома.

Мне не следовало поворачиваться. Теперь мне не хотелось отводить взгляд. Я вспомнила как приятно было просто находиться рядом с ним.

–Твоя дверь захлопнулась.

Взгляд его зелёных глаз смягчился. Он залез в карман рукой, затем раскрыл свой кулак, и показал ключ. Он провел меня к своей двери, всё ещё держа меня за руку, а свободной рукой открыл дверь. Его хватка была властной, сильной. Я позволила ему завести меня в его квартиру.

Он снял сумочку с моего плеча и поставил её на пол. Он хотел снять и пальто, но я остановила его.

– Ты спаришься, – просто сказал он.

Через мгновение мои плечи расслабились. Я позволила ему снять с меня пальто. В его квартире была жарища, как на экваторе.

–Может выпьешь чего–нибудь?

Я не знала, почему я была здесь. У меня почти никогда не получалось отказать себе в чём–то, и я бы лучше находилась здесь, чем в моей пустой квартире. Я прошла вглубь. Солнце садилось, красно–оранжевые лучи просочились через открытое окно. Сквозняк захлопнул обложку книги в мягком переплёте. В центре комнаты на потёртом по бокам деревянном ящике стоял проигрыватель.

– Кендра никогда бы не позволила мне такой купить, – сказал он, стоя позади меня. – Если это не самая новая вещь, лучше оставить её в прошлом. Всё в Нью–Йорке слишком старое для неё.

У конверта для грамм пластинки были посеревшие, потёртые края. Лучшие хиты Дженис Джоплин.

Я повернулась и посмотрела на него через всю комнату. Казалось, он старался держать дистанцию.

– Ну и что это? – спросила я.

– Что?

– Вы разошлись? Разводитесь? – я скрестила руки на груди. – Кризис среднего возраста?

– Хуже.

На улице темнело, просигналил автомобиль.

– Ничего из выше перечисленного, – сказал он. – У нас всё нормально.

Я тотчас поняла, что значит это хуже. У Финна и меня были другие места, куда нам нужно было идти и пытаться быть счастливыми.

– Вы не разошлись?

Он покачал головой.

– Как и у всех, у нас есть спорные вопросы. Но когда вещи будут распакованы, она и Марисса будут жить здесь. Я приехал раньше них, чтобы обосноваться, и, честно говоря, – он сделал паузу. – Чтобы немного побыть одному.

– Когда?

– В конце месяца. После Дня Благодарения.

Мои ногти впились в ладони.

– Но ты хотел поцеловать меня.

– А ты не хотела, чтобы я это сделал?

Хотя я не всегда была откровенной, я также не привыкла врать.

– Я хотела, – согласилась я.

– Вы тоже не разошлись. У тебя нет сомнений по поводу Натана, – он пригвоздил меня взглядом. – Или есть?

– Нет, – я ответила решительно.

– Ну так почему я плохой парень? Это касается не только меня. Мы нравимся друг другу.

Я открыла рот, чтобы это отрицать, но мы оба знали, что это правда. Я бы только звучала оборонительно. Взрослые должны быть в состоянии обсуждать подобные вещи.

– Ладно, – согласилась я. – Но ты должен был сказать мне о них. На тебе не было обручального кольца.

Он показал мне руку, на которой и теперь не было доказательства, что он женат.

– Я его не ношу, пока занимаюсь распаковкой. Я один в квартире. Я не собирался обманывать тебя.

Я пропустила руки через волосы.

– Это не важно. У тебя ребёнок.

– Разве это изменило бы то, что ты чувствуешь?

– Да, я бы не…

– Что?

Вчера вечером я пришла с намерением помочь другу. Сказала бы я ему пару дней назад, что не могу прогуляться с ним до химчистки, потому что он женат? Нет. Это была невинная прогулка. Теперь я знала правду, и всё равно была здесь.

Капелька пота скатилась по виску, и я смахнула её.

– И что теперь?

Он пересёк комнату и остановился передо мной. Его присутствие было осязаемым. Он потянулся. Я сражалась с протестом, но он просто взял пластинку и достал её из конверта.

– Прошло много времени с тех пор, как я делал это, – сказал он.

Я изучала его лицо, а он сфокусировался на установке пластинки в проигрыватель. Песня немного потрещала до того, как заиграла. Он закрыл глаза и придвинулся ближе ко мне, казалось, его не волновало, что он не мог видеть.

– Славно, правда? Ядро на цепи [Ядро на цепи – песня Дженис Джоплин].

Он говорил про песню, но его завуалированная ирония не ускользнула от меня. Я не ответила. Морщинки вокруг его глаз становились более глубокими, когда он улыбался. Его отросшая борода была цвета тёмного блонда. Внезапно, я не смогла вспомнить цвет его радужной оболочки, была ли она цвета сосны или изумруда.

– Финн.

Он открыл глаза. Они были насыщенного зелёного цвета леса, его зрачки расширились, из–за чего цвет казался ещё темнее. Он посмотрел на меня и засунул руки в карманы. Он стоял настолько близко, что мог толкнуть меня локтем.

– Я купил эту пластинку в магазине подержанных товаров сегодня вечером. После того, как Кендра уехала.

– Она рассердится?

– Она уже рассердилась. Где Натан?

– Не твоё дело.

– Я ответил на твои вопросы.

– Я не приставляла к твоему виску пистолет.

– Он дома? – спросил он.

Я нахмурилась. Не отвечать было ненамного лучше вранья, но я не могла выдавить из себя да. Это было неправдой.

– Останься, – сказал он. – Давай что–нибудь выпьем.

– Здесь, наверное, миллион градусов жары.

– Тебя это не смущает.

Мой гнев вышел через жаркий выдох.

– Нет?

Он медленно покачал головой.

– Нет.

Теперь он был ещё ближе. Настолько близко, что чувствовалось будто температура поднялась еще на сотню градусов. Он прижал кончик своей туфли к моей, будто в поцелуе. Я с лёгкостью могла отойти. Позади меня была ещё половина гостиной.

– Они вернутся?

– Не сегодня. Они не переносят жару.

Жара была значительная, но не настолько, чтобы разъединить семью.

– Это не причина.

– Мариссе нужно в школу завтра. Кендра ненавидит большой город. У меня нет места для второй машины. Наши кровати ещё не приехали. Выбирай любую.

Моя грудь вздымалась и опадала. Никто из нас даже не моргнул.

– Тогда где ты спишь?

– На матрасе на полу, – сказал он. –Для меня этого достаточно.

У меня саднило горло. Я поняла, что это продолжалось с того момента, как утром я покинула ванную комнату. Это из–за невыплаканных слёз и невысказанных обвинений. Из–за желания, чистого, неразбавленного и сильного.

– Тебе жарко?

– Невыносимо.

Запись застопорилась. Всё ещё держа руки в карманах, он наклонился вперёд и прикоснулся своими губами к моим. Мы вдвоём застыли, дыша через нос. Этот мужчина хотел меня. Я могла судить об этом по каждому его движению, не важно, что они были немного сдержанными. Я не думала, что был момент, когда бы он не хотел меня. А что насчёт меня? Не мечтала ли я об этих мягких губах? Он дотронулся до моей щеки. Всё ещё с закрытыми глазами, я прильнула к его ладони.

Он отступил, но его рука осталась на моей щеке. Наши взгляды встретились. Он решительно проскользил большим пальцем по моим губам, так что мои зубы царапнули внутреннюю часть нижней губы.

– Сэди, – он произнёс моё имя как какую–то команду. Его не волновало, что я ему не принадлежала. Он не спрашивал моего разрешения.

Музыка продолжала перескакивать с места на место. Дневной свет быстро исчез, как будто закрыл на всё глаза, и позволил сумеркам разбираться с изменщиками.

Финн склонил голову. Мне следовало остановить его. Он рисковал даже больше, чем я, и, отчасти, поэтому я не хотела его останавливать. Нет ничего горячее, когда видишь, что тебя так сильно желают. У меня в животе одновременно были камни и бабочки. Я снова вернулась в девятый класс, в незнакомый сад, где я раздавила красный пластиковый стаканчик, когда меня впервые поцеловали. Почему я почувствовала себя также?

Он обнял меня за шею другой рукой и притянул меня, будто не мог больше ждать ни секунды. Ощущение его губ было в сто раз лучше, моего первого поцелуя. У меня были годы практики после первого поцелуя. Рот Финна был мягким, но жадным. Я старалась не отставать.

Он усилил хватку на мне, а его стон был сладким, как конфета. Я не могла не обнять его в ответ, поэтому вцепилась в его футболку. Твёрдый, готовый он прижимался к моему животу, и бабочки в моём животе просто сошли с ума.

Я не видела член другого мужчины уже семь лет.

Паника зародилась у меня в груди. Моё возбуждение превратилось в пепел, обжигая меня. Я оттолкнула Финна, и споткнулась. Я налетела на деревянный ящик, и проигрыватель полетел на пол. Музыка остановилась.

Я прикрыла рот рукой.

– Мне очень жаль.

Он тяжело дышал, и пристально на меня смотрел.

– Почему?

– Я… не хотела… твой проигрыватель…

 – Нет. Почему ты остановилась?

Это должно было быть очевидным, но даже я не могла произнести это вслух. Я боялась зайти дальше. Что если мне это не понравится? Что если наоборот?

– Я испугалась.

Он беспомощно смотрел на меня. Я не смогла понять, он разозлился или успокоился. Наконец, он двумя руками потёр лицо.

– Спасибо за честность.

Я отступила на шаг.

– Мне нужно идти.

Он отбросил слипшиеся волосы со лба.

– Я не хочу, чтобы ты уходила.

– Я знаю.

– Постой, – он потянул меня вперёд за бицепс, я оказалась прямо перед ним. Он коснулся своей ладонью линии моих волос, пробежался пальцами сквозь пряди. У меня вспотели руки и местечко под грудью. Он погладил пальцем мою блестящую верхнюю губу, но я не думала, что это могло помочь.

– Он подумает, что ты бежала домой с работы, – сказал Финн.

Я положила руку на его запястье, и он остановился.

– Пока, – сказала я.

Он отпустил меня, я взяла своё пальто и сумочку и вышла из квартиры. Воздух в коридоре, хотя и обогреваемый, был освежающим для моей вспотевшей кожи. Я вошла к себе домой.

В прихожей горел свет. Джинджер не сразу пришла меня поприветствовать, что означало только одно.

– Натан?

– Да.

Я прикрыла рот рукой, повернулась к ближайшей стене и прислонилась к ней лбом. Он не мог быть здесь. Он не мог быть так близко. Просто напротив по коридору, где я позволила Финну прикоснуться ко мне руками, губами, заявить свои права на меня. В паре шагов отсюда я перешла черту, которую я надеялась, что никогда даже не увижу, тем более не переступлю. Но в глубине души я знала правду. Даже если Натан был в соседней комнате, мы никогда не чувствовали себя дальше друг от друга, чем сейчас.


 

 

– Сегодня много вызовов? – спросил Натан, пока мы пересекали Вильямсбургский мост [Вильямсбургский мост – это мост через пролив Ист–Ривер в Нью–Йорке, он соединяет районы Нью–Йорка – Манхэттен и Бруклин] такси.

– Ну, – водитель неопределённо пожал плечами.

Прохладный Нью–Йоркский вечер остудил мой жар, и теперь я куталась в пальто. Я подумала о том, что хорошо было бы захватить перчатки. Или шарф, подумала я, в то время как Натан снимал свой с шеи.

Я посмотрела на чёрную гладь реки Ист–Ривер. Я не знала, о чём думала, вызвавшись пойти посмотреть, как Натан играет в боулинг. Он уже был полностью собран и готов выйти, когда я вернулась из квартиры Финна. Я запаниковала, испугавшись, что он увидит доказательство поцелуя Финна на моём лице – мои розовые губы и виноватые глаза. Он не упомянул об этом.

Боулинг– это не моё. Вульгарные песни 80–х, слабое освещение, бакалея, чёрствые, пожелтевшие крендели, вчерашние начо. Натан играл в боулинг уже год, а я ни разу так и не пришла посмотреть. Моё безрассудство с Финном способствовало появлению беспокойства по поводу растущей пропасти между мной и Натаном, поэтому я сама себя пригласила. Он торопился, но не возражал.

Единственное о чём я не задумывалась до теперешнего момента, это как добраться до Бруклина. Натан проводил там много времени.

–Разве ты обычно не на метро ездишь? – когда я отвернулась от окна, то заметила, что Натан смотрел на меня через плечо.

Он снова повернулся вперед.

–Да, но я уже опаздываю, – после короткого замешательства он передал мне свой шарф.

Я обернула его вокруг шеи, сразу согревшись. Он пах Натаном. Этот жест не заставил бы меня задуматься о нём дважды ещё два месяца назад, но сегодня для меня это было лучше, чем букет роз.

– Сколько стоит такси?

– Сэди, не выноси мне мозг.

Я немного покачнулась назад от потрясения.

– Я и не думала.

Водитель сузил глаза на меня в зеркале заднего вида, быстро ополчившись против придирчивой жены. Когда я передвинулась в кресле, кожа скрипнула.

– Ты думаешь я бы предпочла прокатиться на метро? Мне просто было любопытно.

– Это намного дороже билета на метро.

– Мы ведь едем аж в Бруклин, – проворчал водитель.

Они обменялись взглядами и пожали плечами, как старые приятели. Замечательно. Натан был более общительным с водителем такси, чем со мной.

– Как дела на работе? – спросила я, предлагая более нейтральную тему.

– Дел по горло, – он откинул голову на сидение со вздохом. –Ты знаешь, как это бывает перед праздниками.

Места дислокации Ассоциации Добрых Семей становятся переполненными в это время года, особенно когда выпадает снег. Он собирает деньги в главном офисе и не видит и половины того, что происходит в приютах, но в любом случае он предотвращает раздоры в них. Я восхищаюсь его приверженностью, несмотря на то, что не всегда его понимаю.

– Я тут подумала, – сказала я, затем остановилась. Всякий раз, когда я так говорю, Натан дразнит меня словами “ой–ой–ой” или “Боже упаси”. Обычно это выводит меня из себя. – Я тут подумала, – повторила я, в случае, если он не слышал, – нам следует пропустить обед на день Благодарения у моих родителей в этом году и подать его на кухне в приюте.

Он немного приподнял голову.

– Правда?

– Да.

Он повернулся в кресле, и на этот раз произнёс.

– Я пытался уговорить тебя на это годами.

– Я знаю. Но в этом году я решилась, нам не придётся иметь дело с манипуляциями моих родителей.

Он уже был готов улыбнуться, но остановил себя. Я не знала, почему он этого не сделал, но я видела, что сделала его счастливым. Я приму то, что дают. После того, как ранее я поговорила со своим боссом, я долгоразмышляла о том, чтобы сделать что–то особенное для Натана. У меня не было дефицита идей, но было трудно придумать что–то именно для него, что не являлось прямой выгодой для меня или даже нас как пары. Каждый год Натан просил меня оказать помощь в Добрых Семьях вместе с ним, и каждый год я отказывалась. Моя мать проделывала старый трюк “почувствуй себя виноватой”, а брат давил на то, что не хочет застрять с племянницей один на один с нашими родителями. Натан никогда не отказывал мне. Он просто работал волонтёром вечером перед Днём Благодарения.

Натан опять посмотрел вперёд через лобовое стекло.

– Посмотрим.

– Я уже позвонила маме.

Он уставился вперёд. У него был поразительный профиль, такой же сильный и безмолвный, как и он сам. На первый взгляд это были просто нос, рот, пара глаз. Но, если присмотреться по повнимательнее, вы увидите, что воплощение и симметрия просто прекрасны, настолько, что у меня захватило дух.

– Что ты сделала? – переспросил он. –Ты сказала, что мы не придём?

В его голосе была надежда. Будто я находилась в кромешной тьме, и вдруг зажегся маленький огонёк.

– Она пыталась переубедить меня, но я отстояла своё мнение. Эндрю и Белл приедут в среду вечером на ранний обед на День Благодарения, и на следующее утро я с ними отправлюсь в бесплатную столовую Добрых Семей– с тобой или без тебя.

Я наблюдала за движением его кадыка, когда он сглотнул. Практически незаметно, его плечи расслабились на сидении.

– Спасибо.

Я позволила себе маленькую улыбку. Его одобрение ощущалось как будто оазис в долгом путешествии по пустыне. Я подумала, сколько времени понадобится, чтобы пересечь её всю.

 

٭ ٭ ٭

Боулинг в Бруклине был не таким, каким я ожидала его увидеть. Снаружи казалось, что это был обычный склад. Но, когда мы ступили внутрь, увидели, что там было темно и людно. Музыка была громкой. В пространстве напротив входа лазерные дорожки и разноцветные шары для боулинга составляли неоновую площадку для игры. Всё светилось синим и пурпурным ультрафиолетом, и после каждого грохота тёмные рты поглощали прямые белые зубы–кегли.

– Очередной вечер среды, – сказал мне Коннор Викс, коллега и приятель Натана.

Это не был скучный, пустой клуб, как я себе представляла. Музыка была новой, что напомнило мне, как я отстала от жизни и забыла, насколько крут андеграунд. Здесь Натан не был половинкой скучной женатой пары. Он был вызывающим восхищение, забавным и «выпивка за мой счёт» Натаном, которого я встретила семь лет назад.

Я поднялась на носочки в поисках Натана. К счастью, его рост не давал ему возможности легко затеряться в толпе.

– Ты поздоровалась с Донной? – спросил Коннор.

– А она здесь?

– Конечно. Вообще–то среда – для жёнушек.

Я отвела взгляд от Натана. У Коннора был такой тип лица, которое со временем становилось ещё привлекательней. Особенно когда он улыбался. Натан говорил, что единственная причина, почему Донна обратила на него своё внимание, было то, что он играл на гитаре.

– Что значит, среда – для жёнушек?

– Жёны приходят с нами. Иногда они даже занимают свою собственную дорожку. По правде говоря, я возможно даже видел, как Донна покатила шар. Конечно, у неё был страйк. Но, полагаю, в основном они пьют вино и сплетничают.

Я могла только представить, какое у меня было выражение лица, но к чести Коннора, он был невозмутим. Он не указал на свой промах. В течение года, что Натан являлся частью команды, он никогда не упоминал вечера для жёнушек.

Жена Коннора, Донна, помахала нам. Она поманила меня к барной стойке. Донна совсем не изменилась, несмотря на то, что я не могла вспомнить, когда видела её в последний раз. У неё были чёрные волосы, полностью выпрямленные, и тяжёлый макияж. У неё всегда где–нибудь, да присутствовал анималистический принт. Из всех коллег–друзей Натана мы с ней были меньше всего похожи. Она также была самая дружелюбная.

– О боже, ты пришла, – она крепко обняла меня, когда я подошла достаточно близко. – Я месяцами упрашивала Натана, чтобы он привёл тебя сюда.

Я была слишком смущена, чтобы сказать ей правду – Натан не хотел, чтобы я приходила раньше, и он не хотел этого и сейчас.

– Я была занята, – сказала я.

– Я знаю, но прошёл почти год с вечера выпускников.

Я мысленно вернулась в тот вечер, когда мы встретили Донну и Коннора на вечере выпускников, организованном Нью–Йоркским Университетом. Мы с Натаном слишком много выпили, и он запустил свою руку мне под платье, пока декан выступал с призывом к сбору денежных средств. Донна нас застукала. После приступа смеха, Натан раскошелился на номер в отеле, где мы провели ночь.

– Это жена Натана, Сэди, – Донна представила меня двум другим женщинам.

Они обе простонали.

– Натан такой милашка, – сказала блондинка в коротком чёрном топе. – Он постоянно о тебе рассказывает, – раньше я бы не удивилась услышав такое, но на данный момент это застало меня врасплох. Я была уверена, что раньше он всегда нежно отзывался обо мне. Мы пожали друг другу руки. – Я – Алиса, – сказала блондинка, – а это Джоан.

Джоан могла бы быть сестрой Донны, она также была тёмненькой и у неё была загорелая кожа. Она мило улыбалась.

– Очень приятно наконец познакомиться с тобой.

– Прошу прощения, –я сказала, глядя на них. Они были моего возраста, возможно немного моложе. – Я не совсем представляла, на что это будет похоже. На самом деле Натан не вдавался в детали.

– Не волнуйся, –Джоан махнула цветным акриловым маникюром. – Натан говорил, что ты делаешь это специально.

Я наклонилась ближе к ней, чтобы лучше расслышать сквозь музыку.

– Делаю что?

– Проводишь пару дней врозь. Так сказать, сохраняешь новизну в отношениях. Он говорит, что ты наслаждаешься своим свободным временем.

– Да, но если бы я знала…

– Ты счастливица, что он на это согласился, – вставила Алиса. – Мы как–то пробовали это с Бобом – “время врозь”. Он закатил истерику. Мы сводили друг друга с ума, но я думаю, ему это нравилось, – она понизила голос. – Жены присутствуют только по средам. По вечерам в понедельник Боб думает, что я дуюсь. На самом же деле, я валяюсь перед телевизором и объедаюсь, я могу вести себя так только когда его нет рядом. Это мой особый вечер.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.