|
|||
Название: Невинная оговорка 2 страницаЯ посмотрела вниз на свою еду. Он флиртовал? Я не могла сказать. Я не могла доверять своим суждениям. Я уже сто лет ни с кем не флиртовала, кроме Натана, и я знала его очень хорошо, я легко могла его возбудить. Это было легко до недавнего времени. Мне просто нужно попробовать ещё. – Я говорю о кухне, разумеется, – добавил он, его рот изогнулся в улыбке. – Милая комната. Я почти закатила глаза. Теперь я слышала это в его тоне. Он определенно был игривым. – Мы вообще кушать будем сегодня? – Только после вас, –пригласил он. Он подождал, пока я начну есть. Судя по тому, как он работал вилкой, еда ему нравилась. – А, – сказал он, – и завтрак. Я замерла. – Извини что? – Это как я сделал заказ сегодня утром. Я указал на это слово в меню и сказал, «я возьму завтрак». – Просто… завтрак? И она поняла, что ты имел в виду? – Возможно, я выглядел голодным, – он съел ещё полную вилку овощей. – Она все поняла. Я рассмеялась с закрытым ртом. По какой–то причине мне было очень смешно. – Итак, если бы я к тебе присоединилась, что тогда? Мы бы заказали два завтрака? Он пожал плечами. – В следующий раз присоединяйся ко мне, и посмотрим. – Хорошо, – согласилась я. Я не думала, что это произойдёт в действительности, просто интересно было представить такую ситуацию. Он огляделся вокруг кухни, жуя. – У тебя действительно прохладно. Не то, что бы я жаловался. – Мы не включаем обогреватель до двадцать первого ноября. Он удивленно поднял брови. – Это особая дата? Почему не двадцатого? Или двадцать второго? – Это как традиция. – Странная традиция. – Наши друзья тоже так думают, – я откусила кусочек. Курица была сухой. Я подумала, заметил ли он, и постаралась не выглядеть расстроенной. – Это то, что только мы с Натаном можем оценить. Мы провели наши первые три недели здесь без тепла. – Ты шутишь? Я улыбнулась моей тарелке, и покачала головой. – Мы спали на матрасе на полу, пока не привезли нашу кровать. В нашу первую ночь в квартире, мы занимались любовью на деревянном полу, потом спустились вниз за едой. В том же углу, в котором я стояла сегодня утром, Нат освободил несколько прядей моих волос из–под вязаной шапки и поцеловал каждый миллиметр моего лица. Мы прогулялись по улице и съели яичницу–глазунью, обнимаясь в кабинке закусочной. Я проглотила еду, курица застряла в горле. Теперь, казалось, это было сто лет назад. Последнее время Натан был холоден. Не ко всем – только ко мне. Я все еще пыталась его понять. Я не из любящей семьи. Все, что я знаю о любви и настоящей близости, я узнала благодаря Натану. Неприятно видеть, как он всё больше отдаляется с каждым днём. Он говорил, чтобы я не давала ему слишком много свободного личного пространства. Он всегда говорил, что именно это и разъединило его родителей. Но, мне кажется, что ему оно сейчас необходимо. – Почему так долго? Я подняла взгляд. И сразу же стала гадать, присутствовала ли в его глазах жалость. Я села ровнее. – Ты имеешь в виду, почему мы спали на полу? Мебельный магазин. – Нет, я имею в виду, почему так долго не чинили обогреватель? Я не собираюсь ждать следующего месяца с этим жарящим чудом. Я хочу прекратить моё хождение к открытому окну каждые двадцать минут, чтобы охладиться. Я приветствовала смену темы разговора, для меня было лучше погрузиться в чужие проблемы, чем в свои. – Как ты думаешь, что с ним не так? – Даже не знаю. Я бы посмотрел, будь у меня инструменты. – А где они? – В Гринвич. Я подождала, пока он объяснит. Вместо этого, он съел огромный кусок курицы. Вспоминая предыдущую тему нашего разговора, я спросила. – Коннектикут? Он кивнул. После того, как проглотил, он сказал. – Я оставил инструменты там, в случае, если понадобится ремонт чего–либо до того, как подпишется договор. – Ты продаешь там дом? – Он на попечении у доверенного лица. Он не совсем добровольно выдавал информацию, но я была любопытна. Это не совсем обычно – переезжать на окраину по своей воле в двадцать лет, а затем неожиданно вернуться. – Почему ты решил вернуться? – Я скучал. Я скажу тебе, жизнь в городе довольно трудная, но, во всяком случае, бьющая ключом, не так как в Коннектикуте. Четыре года я мотался туда–сюда между Уолл–стрит и Гринвичем. Это было ужасно скучно. – Ты работаешь на Уолл–стрит? – я отложила вилку. Мужчины, работающие с финансами, не проводят утро понедельника в футболке и шортах, и они не проводят их в закусочных. Я совершенно уверена, что у них есть дела поважнее. – Итак, ты переехал, чтобы быть поближе к работе? – Нет. Я бросил работу. Я склонила голову набок. Если раньше я была заинтригована, теперь я наблюдала за ним с нескрываемым интересом. – Ты бросил работу? Так просто? Он откинулся на спинку стула и промокнул рот салфеткой. – В общем–то, да. – Я думала ты говорил, что снова переехал в город из–за работы. – Это действительно так, но не из–за той работы, – ответил он быстро и уверенно. – Я здесь чтобы предпринять некоторые изменения в карьере. Ты знала, что поездки на работу, которые я совершал, стоят недель моей жизни каждый год? Я удивленно подняла брови. Но он выглядел серьёзным. – Нет, не знала. Он кивнул. – Четыреста восемьдесят часов в год. А это практически три недели. Время – это наш самый ценный ресурс, не так ли? Что ты можешь сделать за эти три недели? Я сделала глоток вина. Я лучше представляла время, разделенное на отрезки. Восемнадцать лет под родительской крышей в Нью–Джерси. Четыре года учебы в Нью–Йорке. Восемь лет отработала в торговле и в области связей с общественностью. Семь лет с Натаном, пять из них официально. Два месяца как он стал отдаляться. Два месяца я крайне этим озабочена. Двенадцать часов я знаю этого мужчину, сидящего напротив меня. – Но ты можешь расслабиться в метро и читать газету по пути на работу, – отметила я. – Или, если ты едешь на машине, послушать радио. Может аудиокнигу. – Это был не риторический вопрос, – сказал он. – Что ты успела сделать за последние три недели? Было стыдно, что я никак не могла ничего придумать. Я почувствовала, как мой лоб прорезали морщины. Другой способ измерить время, появление морщин. – Я обеспечила одному моему клиенту важную статью в New York Magazine. Я закончила одну из книг Игры Престолов. Или посмотрела один из сезонов на канале HBO. Что угодно. Я ходила с племянницей выпрашивать конфеты на Хэллоуин. – Что еще? – Это все, что я могу придумать. – Должно же быть что–то еще. Необязательно что–то грандиозное. Я перекатывала морковку по тарелке. Я не сделала чего–то, стоившего упоминания за последние три недели. Я была счастлива провести Хэллоуин вместе с Эндрю и Белл. Не считая того, что когда я бывала с Белл, Натан всегда был рядом. Он обожал и баловал ее. Он хотел видеть ее намного чаще. Мне было болезненно осознавать его отсутствие в тот раз. И как я подвела Натана, не дав ему того, чего он хотел. И возможно, никогда не смогу. – О чем ты задумалась? – спросил он. – Ты выглядишь грустной. Я посмотрела на него. Его голос был мягким, хотя он не смягчил свои слова. Действительно ли я выгляжу грустной, или он почувствовал это во мне? Даже если бы я попыталась, я бы не смогла объяснить бушующие внутри эмоции. Я толком не знала, как их описать. Неполноценность. Безвыходность. Вот, что происходит, когда мысли заходят туда, куда не следовало. На секунду мне захотелось, чтобы Натан сидел напротив меня. Он знает нашу историю, кроме одной немаловажной детали. Но затем это желание прошло, потому что даже, если бы он был здесь, я все равно не смогла рассказать ему о недостающем паззле, о том, что я от него скрыла. Я снова попыталась вспомнить о чем–либо, стоящим упоминания, но не смогла. – Это грустно, – сказала я, – как много времени мы тратим зря. – Я не спрашивал, как много времени ты тратишь зря. Что сделало тебя счастливой за эти три недели? – Время, проведенное с моим братом и его дочкой. Он одинок, поэтому ему неоткуда ждать помощи, – Джинджер перевернулась на другой бок на моей ноге. – Мы с Джинджер качественно проводим время. Иногда мне кажется, что она единственная, кто меня понимает. – По этой причине, я думаю, люди и заводят собак. – Возможно, – его тарелка была пуста. – В казанке есть еще немного. Почему бы тебе не взять овощи с собой? – А как же твой муж? – Он поест в баре в боулинге. Возьми, не придётся идти в столовую на ужин. – Спасибо, – сказал он. – Приятно иметь дружелюбного соседа. – Главное с этим не слишком переусердствовать, – пошутила я и тут же об этом пожалела. Моя шутка не была смешной, она могла быть неверно истолкована. Зачем я тогда это сказала, наверное, я выпила слишком много вина. Несмотря на это он рассмеялся, взял свою тарелку. Я отвернулась, чтобы он не видел, как я покраснела. Частично от алкоголя, но в основном из–за моего комментария. Я встала и сложила овощи в пластиковый контейнер. Он стоял возле раковины, затем включил кран. – Даже не думай об этом, – сказала я. – Помыть посуду – это меньшее, что я могу сделать. – Категорически нет. Нат не мыл посуду. У нас так было заведено, и мне это нравилось. На кухне я забочусь о нем. В остальном, он заботится обо мне. Готовка, единственная вещь, которую он никогда не попросит прекратить, неважно насколько он расстроен. – Серьезно, я одна из тех редких птиц, которая любит мыть посуду. – Тогда, ладно. Он выключил воду и отошел от раковины, затем остановился прямо передо мной. Мне пришлось отклонить голову немного назад. – Может мы просто парочка редких птиц? Мы еще не находились так близко друг к другу. Я все еще ощущала игривость между нами, но я думала, что моя неудачная шутка привела нас на новую территорию. Я с трудом пыталась подобрать подходящий ответ, мне нравилась та легкость, которая была между нами. Я не хотела, чтобы у него сложилось неверное представление. – Предполагаю, что да. – Ты не выпрямила волосы. – Ты…– у меня стало липко во рту. Я облизнула нёбо. Я могла выпить еще бокал или два. Хотя было уже поздновато для гостей. – Тебе не нравится, когда они прямые? – Мне нравится и так, и так. Мне просто интересно. Давно ты их выпрямляешь? – С каждым годом все больше. Это ничем не отличается от нанесения макияжа или ношения каблуков. Большинство женщин красят волосы. Я же их просто выпрямляю. – Я ни в чем тебя не обвиняю. – Хорошо, потому что это было бы довольно странно. Ведь я даже не знаю твоего имени. – Ты хочешь его узнать? – Нет. Меня удивил мой ответ, быстрый и холодный. Это простое “нет” было как признание. Знать, как зовут твоего соседа – просто элемент культуры. Отрицать это – значит намного больше. Мне следовало хотеть узнать его имя, и я хотела. Мне хотелось познакомиться с ним поближе. Судя по поднятому уголку его губ, он тоже об этом знал. Какое–то время мы стояли в тишине. Мы находились близко друг к другу. Его тело излучало тепло, такое же тепло излучал и Натан. Шум из коридора заставил меня отойти. Я хотела услышать, как поворачивается ключ Натана в замке, хотя он еще не должен был вернуться домой. Я хотела, чтобы он пришел сейчас, но Джинджер не бросилась ко входной двери. – Финн, – произнёс он, и я уловила легкий запах пива в его дыхании. – Финн Коэн. – Понятно. – А какое у тебя? – Сэди. – Сэди, – повторил он. – Финн, – я протянула ему контейнер. – Вот держи. Он взял его и отступил на пару шагов. – Спасибо. Увидимся… Сэди. Мое сердце билось слишком быстро, я не могла это игнорировать. Он будоражил что–то во мне, что–то, что я вынужденно похоронила месяцы назад. Мне это не нравилось. Мне не нравилось, что это было направлено не на Натана. Я бы пригласила Финна еще выпить, позволила бы границам размыться, а разговору стать более интимным. Я никогда не узнаю, как далеко мы сможем зайти. Я закрыла за ним дверь.
Натан не делал абсолютно никакого секрета из своего позднего возвращения домой после боулинга. Входная дверь с грохотом захлопнулась. В спальне вспыхнул свет. Сначала мне показалось, что это всего лишь сон. Я села на кровати и потёрла глаза, чтобы взглянуть на часы. Красные цифры отозвались резью в глазах, они показывали два часа ночи. – Нат? Он заполнил дверной проём и стоял там, будто забыл, зачем пришёл. – А? – Ты разбудил меня. – Извини. Он не выглядел и не звучал виновато. Его галстук сбился в клубок в кулаке, пуговицы на воротнике были расстёгнуты. В последнее время он укладывал волосы гладкой волной, как трюфель из тёмного шоколада. По–другому, но мне нравилось. Его причёска практически пережила все его сегодняшние приключения, кроме нескольких упрямых прядей, выбившихся и свисавших на лоб. Мой муж брюнет с оливковой кожей, его тёмно–каштановые волосы практически того же тона, что и глаза. Но для меня важнее внешности его личностные качества, он добрый и отзывчивый. Но сегодня, с ним творилась какая–то непонятность. – Где ты был? – Там, где и всегда по вечерам понедельников. Всё ещё пытаясь угадать его настроение, я спрятала своё презрение. – Да, я знаю. Я имею в виду после. – Никаких после. Я сразу пошёл домой. – Ты так набрался в боулинге? Он потёр переносицу. – Я устал повторять тебе, это не просто место, где ты катаешь шары. Это... – он вздохнул. – Не важно. Я не набрался. Мы немного выпили. Что в этом плохого? – Это не плохо. Я когда–нибудь запрещала тебе пойти выпить? – я посмотрела на часы. – Мне кажется уже слишком поздно для вечера понедельника, но… Он расстроено вскинул руки и пошёл в гардеробную. Галстук и пиджак оказались на полу, до того, как он расстегнул ремень и начал раздеваться. У Натана всегда была классная и крепкая попка. Когда я первый раз его увидела, я уставилась на него, и только, когда моя подруга Джил позвала меня, я смогла оторвать от него взгляд. Это было ещё до того, как он стал постоянно заниматься. Сейчас он посещает тренажерный зал четыре раза в неделю, я определённо не единственная женщина, которую радует результат. – Натан…– учитывая нашу прежнюю активную сексуальную жизнь, мне все ещё было трудно смириться с тем фактом, что мы так долго спим бок о бок, не прикасаясь друг к другу. – Ложись в постель. – Я ложусь, – сказал он из–за плеча. – Я говорю сейчас. Прямо сейчас, – я прикусила свою нижнюю губу. Я более явственно ощутила шелковый материал простыни. Который сейчас час для меня уже не имел никакого значения. Два месяца без секса довольно странный срок для молодой пары. Когда прошла неделя, день или два, я даже не задумывалась об этом. Но иногда, из ниоткуда, моё желание просыпалось внутри. Два месяца недостаточный срок, чтобы забыть, как мне было с ним хорошо. Натан стоял ко мне спиной, снимая свою одежду и бросая её на пол. – Утром уберу. Даже пьяный Натан беспокоится о беспорядке. Я никогда не просила его складывать носки в корзину для грязного белья или забирать вещи из химчистки, как поступают многие из моих подруг. Он более опрятный, чем любой из моих знакомых. – Не важно, – сказала я. – У тебя достаточно костюмов. Ложись спать. – Я сказал, что лягу. Мы оба замолчали. Он повернул голову, но смотрел в пол. Я прислонилась к спинке кровати. Меня не волновало, что он выпил в компании друзей. Я наоборот поддерживала его. Он общительный. Я не очень. Когда он счастлив, я тоже. Хотя сегодня он не прислал сообщение и не позвонил. Раньше мы с Натаном были очень близки – виртуально и физически. Раньше он писал мне, чтобы просто сказать привет, или рассказать что–то о событиях своего дня. Он придерживал меня за локоть, когда мы переходили улицу, и оставлял любовные послания в самых неожиданных местах. Он хотел меня в любое время. Мы постоянно были на связи. То, что мы из одной крайности бросились в другую, раздражало. Раньше, когда Натан шёл куда–нибудь со своими друзьями, он делал это с неохотой. Он не хотел, чтобы я страдала от одиночества. Он хотел, чтобы я ходила с ним, и, если я присоединялась, он делал всё возможное, чтобы я хорошо проводила время. Ни один из его друзей не поступал так же, и частично из–за этого я и остаюсь дома два вечера в неделю. Он должен веселиться с друзьями, а не беспокоиться обо мне. Когда стало понятно, что Натан не собирается извиняться, я нырнула под одеяло и поправила подушку под головой. – Извини меня за желание переспать со своим мужем. Он пробурчал что–то себе под нос. Я почувствовала, как закипаю, пытаясь разгадать его ответ. Мне показалось, он сказал “мне нужен перерыв”. Неуместная и банальная отговорка. Ни он, ни я не умеем вести боевые действия. Мы нечасто это делаем. Я должна была в этом преуспеть, учитывая, что мои родители ссорились каждую неделю, когда я была ребёнком, и это продолжается до сих пор. Мой отец начал пить, когда я была совсем маленькой и его несчастье очень скоро просочилось в нашу семью. Моя мать вскоре тоже стала пить. Она была скрытым алкоголиком. Во время драки она убегала в их спальню. А щелчок дверного засова ещё быстрее доводил до крайности моего отца. Когда мой брат подрос, отец начал драться и с ним. Эндрю врывался в мою спальню и запирал дверь, хотя отец никогда не приходил за мной. Эндрю находил меня под кроватью или в моей ванне. Я рисовала, когда была помладше. А когда подросла, слушала музыку или читала журналы, так яуходила от реальности. Брат целовал меня в лоб, затем выбирался через окно и уезжал на своём мотоцикле. Как и моя мать, я пряталась пока отец не успокаивался, что он всегда и делал. Я отвернулась от Ната и сделала успокоительный вдох. Я не хотела дойти с ним до драк или ссор. Он впечатлительный, а я могла сказать что–нибудь, о чём позже пожалею. – Выключи свет, пожалуйста, – я сказала ему. – И не прикасайся ко мне сегодня. Или когда–либо ещё, пока я не разрешу тебе. Я ожидала резкий ответ, может какое–то бормотание, или пассивно–агрессивное отношение. Ничего из этого не последовало. Половица скрипнула. Натан выключил свет, но в постель не лёг. Через несколько секунд я услышала резкий звук голосов в соседней комнате, затем он перешёл в приглушённый шум. Телевизор посылал яркие вспышки света в спальню. Моя сторона матраса прогнулась. – Ты как чёртова Принцесса на горошине, – Натан сказал мне однажды за завтраком. Мы встречались около месяца или двух и спали в одной постели уже много раз. – Мне пришлось обнимать тебя всю ночь, чтобы ты постоянно не крутилась. Я улыбнулась и покраснела. – Откуда ты знаешь, может я притворялась, чтобы ты меня обнимал? –Ты же знаешь, мне не нужен предлог, чтобы обнять тебя… Принцесса. – Принцесса? – я спросила удивлённо. Он никогда прежде меня так не называл. – Кто тебе это сказал? Я не Принцесса. Он ухмыльнулся. – Тогда ты Горошина. Шесть месяцев спустя, когда он ласково назвал меня “Горошиной” в третий раз, я перебила его. – Мне не нравится это прозвище. – Почему нет? – он спросил серьёзно. – Ты не хочешь быть Горошиной? – Сморщенным зелёным шариком, который люди только делают вид что любят, а на самом деле ненавидят, – я выпятила нижнюю губу. Он долго смеялся. – Да. Это точно. Это ты. Каждые несколько месяцев, хотя я думала, что он милостиво забыл об этом, он называл меня “Горошиной” совершенно неожиданно. – Ещё вина, Горошина? – прокричал он в переполненном ресторане, или в другой раз, когда мы были одни. – Моя дорогая Горошина, я уже вынес мусор. Сегодня, я уставилась в стену, я не могла заснуть. Мои проблемы – это маленькие зелёные овощи под матрасом. Я никак не могла заставить его отделаться от этого дурацкого прозвища, зато теперь я не могла вспомнить, когда он последний раз меня так называл. Это ещё одно дополнение к растущему списку вещей, которые мне следует воспринимать как должное. Я встала с кровати. Сейчас я хотела не только физической близости с Натаном, но и очень тосковала по нему эмоционально. Это комбинация одиночества. Я остановилась в дверном проёме спальни. Было темно, не считая вспышек света от телевизора, и я знала, что он видел меня с того места, где он лежал на диване в своих боксерах. У меня были приёмы, которые я ещё на нём не испробовала, и сейчас самое время их применить. Когда он поднял на меня взгляд, я сняла мой немодный топ от пижамы, и затем медленно спустила трусики. – Натан, – опять начала я. – Пойдём в постель. Ты знаешь, что мне нужно. Он пристально на меня смотрел. Если он не ответит, я буду умолять. Я уже не выше этого. Натан раньше никогда не давал мне повода сомневаться в его влечении ко мне, и два месяца недостаточно, чтобы уничтожить мою уверенность. Через мгновение он ответил, его голос был резким. – Чего ты хочешь? – Ты знаешь, о чём я, – повторила я. Я пробежалась рукой по груди, спустилась ниже к животу. И ещё ниже, я была готова сделать всё, что угодно. Он плавно поднялся с дивана. На мгновение я подумала о Финне, он сидел здесь всего пару часов назад. Запах пива, когда он произнёс моё имя. Все эти мысли тут же улетучилось из моей головы, как только Натан направился ко мне. Внезапно, я занервничала при мысли о сексе с собственным мужем. Он остановился прямо передо мной. Единственным звуком было наше дыхание. Я больше не могла ждать. Я стала на носочки и прижала свои губы к его. Наконец он запустил руки мне в волосы и поцеловал. Я обняла его за шею. И он оттаял – прямо в моих руках. Это был Натан, которого я знала, тот, который обожал меня, несмотря на то, что творилось в его голове. На вдохе, он обнял меня за талию и повёл назад в спальню. – Господи, детка, – произнёс он между бешеными поцелуями. – Ты на вкус такая… Я простонала. – Натан. Он остановился, без предупреждения выпустил меня из рук, как будто моя кожа горела огнём. Я чуть не упала в попытке сохранить равновесие. – Что такое? – спросила я, восстанавливая дыхание. Я видела, как он помрачнел. Я не хотела терять его, но он смотрел на меня, будто совсем меня не знал. Тишина становилась все более дискомфортной. Он накрыл мои плечи своими огромными руками и медленно развернул меня. – Ты уверена? Я продолжала смотреть вперёд и тяжело сглотнула. – Уверена…в чём? Он шагнул вперёд и прижался к моей спине. – Ты уверена, что готова? – спросил он хрипло в моё ухо. Его жесткая длина упиралась мне в поясницу. А он бесспорно был готов. – Потому что два месяца– это большой срок для воздержания от того, чего хочу я. Я понемногу схожу с ума. Я кивнула затаив дыхание. – Я готова. Тебе не нужно сдерживаться. – Хорошо. Я не буду, – он толкнул меня. Это застало меня врасплох, я упала вперёд на кровать. Я ухватилась за одеяло. Он был так возбуждён, я с трудом его узнавала. Даже голос у него был другой. И мне это чертовски нравилось. Я прямо там, где я хотела быть, в полном распоряжении Натана. Месяцы, наполненные желанием, прошли через меня. Я практически тряслась от предвкушения. Он дотронулся до моего местечка между ног. Я была мокрая. Он был твёрд. Нам не нужна была прелюдия. – Трахни меня, – потребовала я. Он убрал руку, её место занял его член. Головкой он надавил на мой вход. Он нагнулся к моей спине и медленно заскользил внутрь. Я повернула голову, чтобы поцеловать его, как раз, когда он вошел в меня. Я вскрикнула, снова уткнувшись лицом в матрас. – Да, – я простонала, когда он начал двигаться во мне. – Да? – он тянул меня за волосы, пока я не увидела переднюю спинку кровати. Он брал меня быстро, жадно, стуча кроватью в стену. – Так нравится? – О, боже, Нат… Когда он рукой накрыл мне рот и горячо прошептал “ш–ш”, у меня по коже мурашки побежали. Он дышал в изгиб между моей выгнутой шеей и плечами. Он ощущался слишком хорошо. Это было так давно. Никто из нас не продержится долго, если он будет надвигаться на меня так стремительно, было в его движениях что–то животное. Я хотела этого. Я хотела взорваться на миллион частей и когда все закончится, чтобы он собрал меня как осколки разбитого стекла и склеил обратно. Его стоны в моё ухо стали громче. Мой собственный оргазм приближался. Он сильно шлёпнул меня по ягодицам. С этой неожиданной острой болью, я сжалась вокруг него. Он был грубее сегодня, более необузданный. Натан мог заниматься со мной любовью часами, но тот факт, что я все ещё могла заставить его потерять контроль в считанные минуты, превратил меня в желе. Он усилил хватку в моих волосах. – Тебе нравится, когда тебя имеют сзади, не так ли, шлюха? Я прикусила нижнюю губу с резким вздохом. Натан никогда в жизни не называл меня шлюхой. От чистейшего шока, мои мышцы начали сокращаться вокруг него, принимая его глубже. – Твою мать! – прошипел он сквозь стиснутые зубы. Ещё два толчка, и я с пылающим лицом кончила, кончила слишком сильно. Более интенсивно, чем считала возможным за такой короткий промежуток времени. – Кому–то нравится быть шлюшкой, – пробормотал он сверху. Было ясно, что я получила новое прозвище. У меня не было слов, я чувствовала, каким влажным был его член от меня. Я снова была готова. – Угу, – я выдохнула. Он выпрямился, взял в руки мои бёдра и стал направлять меня на себя быстро и жёстко. Ещё один оргазм зарождался во мне. Но до того, как я успела дойти до него, он погрузился глубоко и кончил в меня. Мы оставались в таком положении несколько секунд. Он продолжил свои движениевходя и выходя из меня, теперь медленно, неспешно. Он погладил мою поясницу. Мои глаза закрылись от удовольствия. Этот взрыв, давно сдерживаемого оргазма сопровождаемый нежным прикосновением, был истинным блаженством. Натан вышел из меня. Я подползла к изголовью кровати, он плюхнулся рядом. Мы лежали в темноте часто дыша. Моё тело все ещё гудело. Он был голым, сексуальным. Я никогда не была его маленькой шлюшкой, и после семи лет проведённых вместе, такой сюрприз в спальне меня очень возбудил. С другой стороны, это также могло быть сигналом тревоги. Почему он меня так назвал? Неужели он хочет шлюху? Следует ли мне его об этом спросить? Я подождала несколько секунд, полагая, что он начнёт говорить. – Нат…? Он только хмыкнул. Его дыхание выровнялось. Я поняла – уже поздно, и он действительно много выпил. Это было не самое лучшее время для серьёзных разговоров. В любую другую ночь, я могла бы прокатиться на этой причудливой волне. Могла бы побыть для него плохой девочкой. Но учитывая тот факт, что в последнее время он вёл себя по–другому, я не уверена, что был повод для беспокойства. Я забралась под одеяло. Может, чары разрушены и сегодня был победный прорыв, и завтра всё уже будет другим. Я зарылась головой в подушку и отпустила все тревоги, выдохнув. Даже если ничего действительно не изменится, я цеплялась за надежду, что завтра станет для нас новым началом.
Следующим утром Натан проснулся раньше меня. Я дотронулась до моих волос, спутанных от его пальцев. Сегодня я хотела быть обновлённой, как чистый лист, как будто последних двух месяцев и не бывало. Я даже не буду пытаться узнать у него, что это было, не прямо сейчас. Замужество – это дело нелёгкое. Каждый проходит через ухабистые участки. Я встала и надела халат. Его сторона кровати выглядела не потревоженной. Я нашла его на кухне, уже принявшего душ и одетого. Когда мы были моложе, я с трудом заставляла его надеть костюм. Сейчас он носит их каждый день всю неделю, я нахожу его повзрослевшим и сексуальным. – Доброе утро. Он стоял ко мне спиной. Он прочистил горло. – Привет. Моя кружка ждала меня на стойке, как обычно каждое утро. Не важно, в каком он был настроении, Натан был достаточно умным и никогда не сокращал моё употребление кофеина. Я выбрала вопрос, который бы способствовал продолжению разговора. – Как ты себя чувствуешь? – Я вчера слишком много выпил, – прозвучало как извинение, но за что? За неприятный разговор или за то, что переспал со мной? Я ненавидела, что не могла об этом спросить. Ведь так долго он был для меня открытой книгой. Я облокотилась плечом на дверной проём. – Хорошо провёл время? – В боулинге? Не совсем, – он посмотрел на меня поверх своего плеча и открыл рот, будто хотел начать энергично рассказывать, как глупо ведут себя его друзья, когда напьются. Я слышала это и раньше. Вместо этого он сказал. – Было весело. – Ты перебрался на диван прошлой ночью? – Нет. Почему ты так решила? – Твоя сторона кровати заправлена. – Это то, что получаешь, выйдя замуж за “чистюлю”. Я практически застелил её с тобой внутри. Я слегка улыбнулась. Он передал мне кофе и достал из холодильника молоко. Зарывая дверцу, он замер на мгновение и снова посмотрел внутрь. – Ты пила пиво вчера вечером? Я сделала глоток из кружки. У него не возникли бы сомнения, если бы я сказала “да”, но почему я должна была лгать? Наш сосед заходил на ужин. Наш сосед, чьё имя я не хотела знать, и который был действительно чертовски привлекательным, заходил к нам на ужин, во избежание второго похода в закусочную за один день.
|
|||
|