Дурак. (с) Верочка Полозкова

Дурак

https: //ficbook. net/readfic/1221378

Направленность: Слэш
Автор: Yamamura Sadako (https: //ficbook. net/authors/181814)
Фэндом: EXO - K/M
Пейринг или персонажи: Suho/Kai, Кай, Сухо
Рейтинг: R
Жанры: Ангст, Повседневность, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Мини, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
- Какой же ты… - глухо шепчет Джунмён, прижимаясь губами к влажной от пота лопатке.
- Какой? – Джонин слышит и даже реагирует, хрипит в ответ, наверняка ожидая услышать комплимент.
- Дурак... (c)

Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
Меня не было почти месяц... И думалось, что больше и не будет. Но не вышло. Позже я попробую еще.

Его хочется так, что даже слегка подташнивает;
В пальцах колкое электричество.

(с) Верочка Полозкова

Джунмён не может определить в двух и даже трех словах, кто он для Джонина.
Иногда кажется, что психоаналитик. Бесплатный и доступный в любое время суток. Хорошо еще, что не требуется никуда ходить.
Джонин всегда является сам, непременно после полуночи и с неизменной бутылкой текилы. Джунмёна уже тошнит от привкуса соли и лайма, от виноватых, темных до черноты глаз Джонина и обязательной в девяноста случаях из ста лужицы у порога: Джонин попадает под дождь так часто, словно они живут в гребанном ноябрьском Лондоне.
Изредка Джунмён еще и запасной, автономно существующий мозг, призванный решать сиюминутные проблемы Джонина. Сам же Джонин в это время лихо опрокидывает в себя алкоголь и делается все более разговорчивым. Его беды обретают объем и конкретные черты, а Джунмён из последних сил держится, чтобы не хвататься за голову. Или не бросаться душить это недоразумение, которое думает чем угодно, но только не тем, чем было задумано природой.
Джонин в принципе чихать хотел на природу. Его мало волнует, что в норме таких, как он, просто не должно быть. Таких вызывающе сексуальных, дерзких, безумно красивых мужчин с разумом и повадками капризного ребенка.
Джунмён, когда чувствует себя воспитателем, приставленным к избалованному принцу, с трудом подбирает слова, объясняя, что лупить кулаками в стены его подъезда глупо и бесполезно. Проблем Джонина это не решит, а вот Джунмёну придется объясняться с соседями: испачканные кровью стены в доме с электронным замком и консьержем выглядят более чем подозрительно.
- Ну что ты молчишь? – Джонин невежливо пинает Джунмёна в лодыжку под столом: тот слишком глубоко в своих мыслях.
- А? – Джунмён поднимает глаза на Джонина и отмечает попутно, что текила закончилась, а они оба еще достаточно трезвые, чтобы передвигаться и вести заумные беседы о жизни.
- Что мне делать с этим всем? Это же пиздец, - Джонин описывает ладонью в воздухе фигуру, в его воображении являющуюся воплощением этого самого «пиздеца», а Джунмён вздыхает и зачем-то заглядывает в пустую рюмку.
- Джонин, ну мне-то откуда знать? – Джунмён понимает, что выбрал самый худший ответ из многих, но думает, что дальше так продолжаться не может. Он сопьется быстрее, чем у Джонина закончатся основания для его ночных визитов.
- Но раньше же ты знал, - обиженно тянет Джонин и смотрит с недоверием: он привычно ждет от Джунмёна поддержки, помощи и действенных советов.
- Ни фига я не знал, - Джунмён поднимается и излишне резко дергает на себя дверцу навесного шкафчика: где-то в его глубине есть еще алкоголь, и, кажется, без него сегодня не обойтись. – Знал бы, ты бы не возвращался сюда с завидной регулярностью, а жил бы счастливо с этим своим… как там его? – Джунмён помнит, разумеется, как зовут источник всех переживаний Джонина, но не может отказать себе в этом крохотном, эгоистичном удовольствии.
- С Кёнсу, - услужливо подсказывает Джонин, а потом, с опозданием, догадывается, что Джунмён говорит так нарочно, и плотно сжимает губы, обижается.
- Впрочем, будь ты немного умнее, - Джунмён ставит на стол начатую бутылку коньяка и кривится брезгливо, но останавливаться не собирается. – Ты бы уже подумал, что я специально даю тебе бесполезные советы, чтобы ты возвращался снова и снова, - Джунмён наполняет рюмку и одним махом опрокидывает ее в себя. Внутренности обжигает огнем от самого горла, в желудке быстро раскручивается горячий ком, а из глаз едва ли не брызжут слезы.
- Что-то я не понял, ты хочешь или не хочешь, чтобы я приходил? – спрашивает Джонин, машинально счищая жесткую, остро пахнущую цитрусом шкурку с лайма.
Джунмён не отвечает, только наливает себе еще: он не настолько пьян, чтобы выдать Джонину своё самое сокровенное.
- Ну и не надо, - совершенно по-детски бурчит Джонин, когда вместо хоть какого-нибудь ответа получает только тяжелый выдох: коньяк кажется Джунмёну совершенно отвратительным.
Чтобы не разговаривать с пустотой, Джонин сладко, как яблоко, надкусывает наспех почищенный лайм и жмурится. Едкий, кислый сок мелкими капельками разлетается в стороны, попадает под веки, стекает по подбородку и рукам.
Джунмён внезапно пьянеет качественнее, чем от всего выпитого до этого. Он лихорадочно решает, что же делать, а потом осторожно вынимает из рук Джонина фрукт и сжимает пальцами его запястья.
Резкий цитрусовый запах остро бьет в нос, но тут же исчезает, буквально растворяется, когда Джунмён языком касается липких от сока пальцев. Джонин вздрагивает, напрягается и замирает в совершенно неудобной позе, все еще не открывая глаз. Джунмён расценивает бездействие как разрешение продолжать, и смело пробует кожу Джонина на вкус. Ему сладко и хочется еще.
Джонин только взмахивает ресницами и легонько краснеет, когда Джунмён разводит в стороны его руки, а сам ловко расстегивает ворот рубашки: особенно проворные капли уже прочертили дорожки вдоль шеи и скатились на грудь. Джунмён повторяет их путь в обратном порядке, покрывает мелкими поцелуями идеальную линию подбородка и только потом подбирается к губам.
Джонин все еще не думает сопротивляться. Будь Джунмён немного трезвее, он бы задумался, вспомнил, что из них двоих только он один свободен и не связан обязательствами. Но сложно вспомнить о чем-либо, кроме собственных темных желаний, когда прямо под собственными губами горячие, сладкие с кислинкой губы Джонина.
Поцелуй на кухне идет вразрез с привычным ритуалом, как и со всеми функциями Джунмёна, но Джонин отвечает, более того, опускает все еще немного липкие руки Джунмёну на плечи, гладит кончиками пальцев по шее, ероша короткие волоски.
Когда Джунмён отрывается, чтобы подышать, он почему-то первым делом вспоминает об этом, за руку тянет Джонина на себя, а потом подталкивает к раковине. Встает за его спиной, чтобы, как маленькому, вымыть ему руки.
Затея проваливается с треском: теперь у Джунмёна под губами затылок, шея и изгиб плеча, которые так удобно целовать, пока Джонин стоит, опустив голову, и дышит тяжело и часто.
Джунмён не отслеживает момент, когда его руки пробираются под рубашку, по-хозяйски оглаживают грудь, ребра и живот, но чувствует, как Джонин прогибается под его прикосновениями, становится ощутимо ближе там, где Джунмёну этого особенно хочется.
- Не прижимайся ко мне, - Джунмён шепчет в полубреду, жадно, как голодный, кусая Джонина за плечо: рубашка соскальзывает, открывая роскошные линии спины. – Я останавливаться не буду… спрашивать тебя… не буду, - губы начинают отсчет позвонков, а Джонин только гнется сильнее, откровенно упирается руками в столешницу по обе стороны от раковины.
- Не спрашивай, - он хрипит, как простуженный, запрокидывает голову, когда губы Джунмёна исчезают с его шеи, и замирает на вдохе: Джунмён накрывает одной ладонью его горло, а другую прижимает чуть ниже живота.
Это «не спрашивай» плохо вяжется с наличием Кёнсу, но Джунмён разрешает себе подумать об этом позже. Как и о том, как жить дальше, когда знаешь о Джонине чуть больше, чем всё.
Когда Джонин начинает неловко, совсем не в ритм толкаться в ладонь Джунмёну, тот окончательно теряет рассудок.
Вся подготовка укладывается в несколько отрывистых движений: расстегнуть поочередно свои и чужие джинсы, приспустить их вместе с бельем к коленям да наспех облизать два пальца.
Джонин ругается сквозь зубы, когда Джунмён начинает двигаться внутри, машинально дергается в надежде уменьшить боль, но терпит.
- Какой же ты… - глухо шепчет Джунмён, прижимаясь губами к влажной от пота лопатке.
- Какой? – Джонин слышит и даже реагирует, хрипит в ответ, наверняка ожидая услышать комплимент.
- Дурак, - Джунмён сегодня от приятных слов дальше, чем когда-либо. – Ты такой дурак, маленький, мой любимый… Но дурак, каких мало, - Джунмён будто разговаривает сам с собой, нисколько не заботясь о том, слушает ли его Джонин. – Я с ума от тебя сошел, а ты не заметил даже. Ты замучил меня страшно, - Джунмён знает, что если замолчит, то не скажет больше ничего. И что другой такой возможности у него не будет.
Джонин не отвечает больше, даже не переспрашивает, бессовестно толкаясь в ласкающую ладонь. И только когда Джунмён пытается хоть немного отдышаться, Джонин стягивает его ладонь со своего горла на грудь, накрывая область сердца.
Под тонкой кожей и ребрами маленький филиал ада: хаотичный грохот и жар, который Джунмён умудряется уловить, даже не выбираясь из калейдоскопа собственных мыслей.
- А ты… ты еще больший дурак, кажется… - выдыхает, наконец, Джунмён, когда удерживать ладонь на месте больше не получается: в собственном сердце что-то такое жжется нестерпимо, больно до одури. – Больший… чем я думал. Зачем тогда это всё? – Джунмён опускает руку, перехватывает Джонина поперек живота и начинает двигаться еще быстрее.
Джонин уже не ругается, стонет тихонько, а потом коротко, как от боли, вскрикивает, а Джунмён ощущает другой своей ладонью влажное тепло. Его хватает ненадолго: всего на пару резких движений, после которых силы остаются только на ленивые прикосновения губами к спине.
- И что теперь делать? – Джунмён прекрасно знает, что вопрос риторический, но терпеть гнетущую тишину не может: она царапает нервы сильнее, чем до этого сбитое дыхание Джонина и его безумные стоны.
- Ты же умный, хён. Вот и придумай, - Джонину хватает наглости огрызаться даже из такого, мягко сказать, подчиненного положения, но Джунмён только прихватывает его губами за шею.
- Я очень умный. Я взрослый, умный и ответственный, - Джонин неуважительно фыркает, но Джунмён совсем не обращает на это внимания. – Я просто очень сильно хочу тебя себе. И это эгоистичное желание сильнее всего остального.
- И каждый раз отпускаешь, - Джонин осторожно отстраняется, выворачивается и сжимает в кулаках джемпер Джунмёна.
- Мне надо силой держать? Как Кёнсу? - Джунмён, не долго думая, жестко кусает пухлую нижнюю губу Джонина, чтобы только не смотреть ему в глаза снизу вверх, будто уговаривая принять решение за них двоих.
Джонин только вздыхает, хотя Джунмёну кажется, что еще чуть-чуть, и он услышит свистящее «сука» и хлесткий звук пощечины. Или грохот закрывающейся двери.
- Глупее ситуацию сложно придумать, - говорит наконец Джонин, после чего принимается поправлять на себе одежду. Джунмён следует его примеру, мысленно ругая себя: думается, что дальше портить уже некуда. И нынешняя его ночь с Джонином – последняя. – И сегодня отпустишь тоже?
Джунмён не понимает, зачем Джонин задает этот нелепый вопрос, но кивает:
- Я не имею права тебя держать. Если ты сам…
- Да, я помню, помню… Я должен сам принять решение, чтобы потом не искать виноватых в своих ошибках. Ты всегда так говоришь, - теперь уже Джонин смотрит на оставленный на столе коньяк, как на лекарство от всех проблем.
- И делаю тоже, - Джунмён и рад бы перестать, но уже не может иначе. Никто кроме него не виноват, что с Джонином сложилось все так, а не иначе.
- И дурак ты тоже не меньший, - резюмирует Джонин, после чего уверенно высвобождается из объятий и идет в коридор.
Джунмён думает буквально секунду, пытается взвесить за и против, но тут же осознает всю бесполезность этого мероприятия. Там, в темноте коридора, одевается и собирается уходить самый важный человек в его жизни.
И даже если Джунмён сейчас ошибется, если сделает не так, то пожалеет он об этом гораздо позже, чем если позволит Джонину уйти:
- Оставайся.

Не забудьте оставить свой отзыв: https: //ficbook. net/readfic/1221378