![]()
|
|||
Ф. К. Каст, Кристин Каст 11 страница— То есть Стиви Рей спрячется за мной, и мы прикинемся, словно Землю вызываю я, хотя фактически это сделает она? — Не совсем. Думаю, Стиви Рей просто займет свое место в круге. — Прямо перед всей школой? — Ага. — Ты ведь шутишь, правда? — Нет. — И Стиви Рей согласилась? — Да, — ответила я с куда большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле. С минуту Афродита молча жевала, потом медленно кивнула. — Поняла. Ты рассчитываешь, что Шекина прикроет твою задницу, — Наши задницы, Афродита. То есть мою, твою, Стиви Рей, красных недолеток и Старка, если он, конечно, оживет. Думаю, если новые недолетки перестанут прятаться, Неферет будет сложнее использовать их в своих целях. — По-моему, план не фонтан! — Может, он и убогий, но где взять лучше? Лично я настроена серьезно. И вам бы следовало. Неферет — чудовище. Она пыталась развязать войну с людьми и вряд ли отказалась от своих планов даже теперь. А еще, — нерешительно добавила я, — у меня дурное предчувствие. — Черт, вот это плохо. Что за предчувствие? — Я честно пыталась не обращать на него внимания, но после появления Никс мне все время кажется, что с Неферет что-то не так. — Зои, перестань себя накручивать! Такое предчувствие у тебя было задолго до явления Никс. Я покачала головой. — Это совсем другое. Теперь стало гораздо хуже. И Стиви Рей это тоже чувствует. — Я замялась, а потом неуверенно добавила: — А после того, как вчера на меня что-то напало, я теперь даже ночи боюсь! — Ночи? — Ну да, ночи, — повторила я. — Зои, мы — дети ночи, как она может тебя пугать? — Не знаю, но у меня такое ощущение, будто в ночи прячется что-то темное и все время следит за мной! А что чувствуешь ты? — В смысле? — вздохнув, спросила Афродита. — В смысле Неферет и всего остального! Скажи, ты не чувствуешь никаких негативных волн? — Ну, не знаю. Я ни о каких таких твоих волнах и не думала. Мне своих проблем хватает... Я судорожно вцепилась в курицу и жареную картошку, чтобы не придушить Афродиту от отчаяния. — Так почему бы не подумать для разнообразия? То есть хочу сказать, это очень-очень важно. — Я понизила голос, хотя посетители ресторана жадно набивали себя холестерином и не обращали на нас никакого внимания. — Между прочим, у тебя было два видения о том, как меня убили, и как минимум в одном участвовала Неферет. — Я рада, что ты, наконец, поняла, чем объясняются твои «дурные предчувствия» относительно Неферет, — ответила Афродита, выделяя голосом слова «дурные предчувствия». — Пересказав тебе видения о твоих смертях, я лишь еще больше усилила твою и без того зашкаливающую тревожность. — Думаю, дело не только в этом. Видишь ли, за последние два месяца со мной то и дело что-то происходит, но до сих пор я так не боялась. Это со мной вообще впервые. Ну прямо такой страх, от которого визжать хочется и... Знакомый смех заставил меня осечься на полуслове и повернуться к входной двери. И тут мне показалось, будто меня ударили под дых, выдавив из груди весь воздух. Он держал в руках поднос со своим любимым комплексным набором (№ 3, с самой большой порцией жареной картошки) и крохотным детским обедом. Ну, знаете, таким, какой обычно заказывают девчонки во время свидания. Типа я много не ем, так, поклюю немножечко. Ага, а потом приходят домой и сметают в холодильнике все подчистую. У его девушки руки были свободны, поэтому ничто не мешало ей засовывать пальцы в передний (передний! ) карман его джинсов, пытаясь запихнуть туда деньги. Он всегда жутко боялся щекотки, вот и сейчас, несмотря на нездоровую бледность и черные круги под глазами, хохотал как полный имбецил, а его спутница кокетливо улыбалась. — В чем дело? — спросила Афродита. Когда я не ответила, уставившись в одну точку, она развернулась на стуле, чтобы взглянуть, куда это я уставилась. — О, да это же... как его? Твой бывший парень? — Хит, — еле слышно выдохнула я. Это было просто невероятно. Мы сидели в противоположном конце зала, и слышать меня Хит не мог, но, едва его имя слетело с моих губ, как он обернулся и посмотрел на меня. Смех оборвался. Его всего передернуло, честно, передернуло, словно при взгляде на меня Хита обожгла боль. Девушка оставила в покое его карман, повернулась в ту сторону, куда он смотрел, и тоже меня заметила. Глаза у нее стали огромные, как блюдца. Хит перевел взгляд с меня на нее, и я скорее увидела, чем услышала, как он произнес: «Мне надо с ней поговорить». Девушка грустно кивнула, взяла поднос и пошла к самому дальнему от нас с Афродитой столику. Хит медленно подошел ко мне. — Привет, Зои! — голос был напряжен почти до неузнаваемости. — Привет, — сорвалось с моих вдруг онемевши к губ. Мое лицо то бледнело, то краснело. — С тобой все в порядке? Не ранена, ничего такого? — тихо поинтересовался Хит, глядя на меня с таким пристальным взрослым вниманием, будто ему было не восемнадцать, а гораздо больше. — Я в порядке, — пробормотала я. Хит с шумом выдохнул, точно не мог сделать этого как минимум несколько дней, отвел глаза и уставился в сторону, словно был не в силах на меня смотреть. Но быстро взял себя в руки и снова встретился со мной взглядом. — Позапрошлой ночью что-то случилось... — начал он, но, многозначительно покосившись на Афродиту, замолчал. — Хит, это Афродита, моя э-э-э... подруга из... Дома Ночи, — выдавила я, с трудом обретя голос. Хит вопросительно взглянул на меня, но я больше не смогла произнести ни слова. Тогда Афродита вздохнула и своим привычным высокомерным тоном заметила: — Зои хочет сказать, что при мне можно говорить о Запечатлении и тому подобном, — она замолчала и подняла брови. Когда я опять ничего не сказала, Афродита уточнила, глядя на меня: — Он ведь может говорить при мне, да, Зои? Но я по-прежнему молчала, словно оцепенела. Тогда Афродита пожала плечами и предложила: — Если вы хотите поговорить вдвоем, я не против. Я могу подождать в машине... — Нет! Останься, пожалуйста! Хит, ты можешь говорить при Афродите! — выпалила я, с усилием прорвав плотину, которую боль воздвигла в моем горле. Хит кивнул и быстро отвернулся, но в его милых карих глазах мелькнули обида и разочарование. Я понимала, что он хотел бы поговорить со мной наедине. Но я не могла. Не могла остаться один на один с его чувствами. Не сейчас. Не так скоро после потери Лорена, Эрика и Старка. Я не вынесу, если он скажет, что ненавидит меня и жалеет, что между нами когда-то что-то было. При Афродите Хит ничего такого не скажет. Я же его знаю. Он порвет со мной, но не станет опускаться до оскорблений и кошмарных сцен (как Эрик). Его правильно воспитали: Хит был, есть и всегда будет настоящим джентльменом. Когда Хит собрался с силами и взглянул на меня, на его лице было только притворное безразличие. — Как скажешь. Я так понял, позавчера что-то случилось, и Запечатление между нами разорвалось. Я с усилием кивнула. — Значит, разорвалось? По-настоящему? — Да, по-настоящему. — Как? — Оно разорвалось, когда я Запечатлелась с другим, — набрав в легкие побольше воздуха, ответила я. Разговаривая, Хит смотрел на меня сверху вниз и, когда я произнесла эти слова, резко дернулся, точно я его ударила. — Ты была с другим человеком? — Нет! Хит судорожно скрипнул зубами. — Значит, с тем недолеткой, о котором ты говорила? С Эриком? — Нет, — тихо повторила я. На этот раз Хит не отвел глаз и даже не попытался скрыть боль, сочившуюся из его взгляда и голоса. — У тебя есть кто-то еще? Кроме того парня, о котором ты мне рассказывала? Я уже открыла рот, чтобы объяснить: да, у меня был парень номер три, но это было огромной ошибкой и теперь все в прошлом... К сожалению, Хит не дал мне такой возможности. — И ты сделала это с ним. Он не спрашивал, а утверждал, но я все равно кивнула. Конечно, он уже все знал — как же иначе! Наше Запечатление было очень прочным, даже если он не почувствовал, что именно произошло между мной и Лореном, Хит должен был ощутить силу, разорвавшую нашу с ним связь. — Как ты могла, Зо? Как могла поступить так со мной? С нами? — Прости, Хит, я не хотела причинить тебее боль. Я просто... — Хватит! — оборвал Хит, подняв руку, словно защищаясь от моих слов. — «Не хотела делать больно» — это просто чушь собачья. Я любил тебя с начальной школы. Мне всегда было больно, когда ты была с другим. Как же иначе? — Сегодня ты сам с другой, — невозмутимый голос Афродиты словно взорвал воздух между нами тремя. Когда Хит к ней обернулся, его глаза сверкнули. — Впервые за эти дни я позволил другу вытащить меня из дома. Другу! — Он повернулся ко мне, и я снова заметила, как Хит побледнел и осунулся. — Это Кейси Янг, помнишь ее? Когда то вы с ней тоже дружили. Я повернулась к столику, за которым в полном одиночестве сидела расстроенная Кейси. Когда они с Хитом вошли, я ее даже не разглядела. Зато сейчас узнала и густые рыжеватые волосы, и красивые глаза цвета темного меда, и милые веснушки. Хит не ошибся: я действительно с ней дружила, пусть не так крепко, как с Кайлой, но мы много общались. Хит всегда обращался с Кейси, как с младшей сестренкой, а она, хоть и сохла по нему украдкой, никогда не делала никаких поползновений увести моего парня, как коварная Кайла. Заметив, что я смотрю на нее, Кейси подняла голову и с грустным видом помахала мне рукой. Я махнула ей в ответ. — Знаешь, что чувствуют люди, когда рвется Запечатление? — Голос Хита заставил меня вновь переключить внимание на него. В его голосе больше не было ни грусти, ни напряжения. Он звучал резко, словно Хит вырезал каждое слово из своей души. — Они чувствуют боль, — с трудом пролепетала я. — Боль?! Слабо сказано, Зои. Сначала я подумал, будто ты умерла. И хотел умереть тоже. Наверно, в тот миг умерла какая-то часть моей души. — Хит, — прошептала я, потрясенная муками, которые ему причинила, — Мне так... Мне так… Только он еще не закончил. — Но я не умер, потому что частично чувствовал, что с тобой происходит. — Хит мучительно поморщился, — то есть то, что он заставляет тебя чувствовать. А потом в том месте моей души, где всегда жила ты, образовалась дыра. Я до сих пор не стал сам собой. Часть меня умерла. Большая часть, Зои. И это все время болит. Каждый день, — Он зажмурился, выдохнул и покачал тоновой. — А ты... Ты мне даже не позвонила! — Я хотела, — жалобно пролепетала я. Хит хмыкнул. — Ах, да, как я мог забыть! Ты же мне эсэмэску сегодня утром сбросила! Спасибо огромное! — Хит, я хотела с тобой поговорить! Но просто не могла. Это так... — Я запнулась, пытаясь придумать, как в присутствии Афродиты несколькими фразами рассказать ему о Лорене. Нет, ничего тут не придумаешь. Не здесь. Не сейчас. — Прости, я была неправа. Мне очень жаль. — Вот и все, что я смогла сказать. Хит покачал головой. — «Мне жаль» не прокатит, Зо. Только не сейчас. Я не об этом. Помнишь, ты говорила, что я схожу по тебе с ума и хочу тебя только из-за этого нашего Запечатления? — Да. Я приготовилась услышать, что он на самом деле никогда меня не любил, ни капельки не хотел и просто счастлив, наконец, избавиться от меня и нашего идиотского Запечатления. — Я всегда говорил тебе, что ты ошибаешься. Так вот, ты опять ошиблась. Я влюбился в тебя в третьем классе. А потом полюбил. Я люблю и хочу тебя сейчас, и, наверное, так будет до самой моей смерти, — в глазах Хита блеснули непролитые слезы. — Пусть так, но я больше не хочу тебя видеть. Любовь к тебе причиняет слишком много боли, Зо! Хит развернулся и медленно направился к Кейси. Когда он сел за столик, та что-то ему шепнула. Не взглянув на меня, Хит кивнул. Кейси подсунула ему под локоть руку и, оставив нетронутую еду на столе, Хит с другом вышел из моей жизни.
ГЛАВА 19
Я не произнесла ни слова, когда Афродита схватила меня за руку, подняла на ноги, словно безвольную куклу, и выволокла из «Цыпленка Чарли». Взглянув на нас, Дарий в наносекунду выскочил из «лексуса». — Кто угрожал вам? — проревел он. — Никто, — покачала головой Афродита. — Никаких угроз, одни любовные драмы. Обычные разборки с бывшим парнем. Поехали отсюда скорее! Дарий фыркнул себе под нос и вернулся в машину. Афродита толкнула меня на заднее сиденье. Я даже не заметила, что плачу, пока она, ловко перехватив заворчавшую Малефусю, не протянула мне пачку бумажных платков. — У тебя сопли и тушь потекла, — сообщила она. — Спасибо, — пробормотала я, сморкаясь. — Зои в порядке? — спросил Дарий, с тревогой глядя на меня в зеркало заднего вида. — Сейчас будет в порядке. Даже обычные разборки с бывшим парнем всегда такое дерьмо! А у нее все необычно, поэтому дерьмо в квадрате. Как ты думаешь, такое бывает? — Эй, не надо говорить обо мне, как об отсутствующей! — Я громко высморкалась и вытерла глаза. — Значит, ты будешь в порядке? — на этот раз Дарий обращался уже непосредственно ко мне. — А что будет, если она скажет «нет»? — поинтересовалась Афродита. — Вернешься и убьешь этого глупого мальчишку? Еле заметный смешок сорвался с моих онемевших губ. — Не надо его убивать! И я точно буду в порядке. — Дело твое, но, по-моему, убить его все-таки стоило! — Афродита потянула Дария за рукав и указала на приближающийся молл. — Милый, заедем в «Радио-шэк», ладно? Мой дурацкий айпод совсем разболелся, хочу купить новый. — Не возражаешь, о жрица? — спросил меня Дарий. — Нет, — покачала головой я. — Мне все равно нужно привести себя в порядок перед школой. Только э-э... побудь со мной в машине? Пожалуйста! — Как пожелаешь, о жрица! — Дарий ласково улыбнулся мне в зеркало, и мне стало немного стыдно. — Я на секунду. Покараульте Малефусю, — Афродита вручила белую зверюгу воителю и галопом помчалась в «Радио-шэк». Устроив поудобнее шипящее Афродитино сокровище, Дарий повернулся ко мне. — Хочешь, я встречусь и поговорю с твоим парнем? — Спасибо, не нужно, — я высморкалась и вытерла лицо. — Он правильно злится. Это я во всем виновата. — Люди, с вампиром вступившие в связь, могут быть очень ранимы, — тщательно подбирая слова, заметил воитель. — Труден удел человека, решившего стать спутником верным вампира. Но тяжелей во сто крат доля спутника жрицы Верховной. — Но я же не вампир и не Верховная жрица, — растерянно возразила я. — Я обычная недолетка... Дарий замялся, явно теряясь, как много может мне сказать, и заговорил, лишь когда в салон нырнула Афродита с мнимым айподом в руках. — Зои, но жрицей Верховной никто не рождается сразу. Медленно сила растет, и могущество спеет, как колос. Вот и в тебе зреет сила, Верховная жрица, так что себя обмануть и уйти от судьбы не пытайся напрасно. Ты необычна, а значит, поступки твои вызывают лавину последствий, и очень сильно влияют на жизни всех, кто тебя окружает. — Ох, Дарий, ты умеешь утешить! — вздохнула я. — Пока у меня очень плохо получается справляться со своей «необычностью», а лавина последствий вот-вот накроет меня с головой! Афродита усадила Малефисент себе на колени, потом повернулась ко мне и заглянула мои глаза. — Быть особенной совсем не так здорово, как тебе вначале казалось, да? Я ожидала, что она подкрепит эти слова своей обычной стервозной улыбочкой, типа «я ж тебе говорила! », но в голубых глазах Афродиты светилось понимание и сочувствие. — Ты такая славная! — Это все твое дурное влияние! — заявила она. — Впрочем, я, как ты знаешь, привыкла во всем видеть положительную сторону. — Какую еще положительную? — Ну, например, что все вокруг по-прежнему считают меня адской ведьмой, — заявила Афродита, счастливо улыбаясь и тиская свою кошку. — Все ли, моя госпожа? — улыбнулся Дарий. — По секрету скажу, я считаю тебя бесподобной, — он погладил Малефисент, и та милостиво заурчала. — И ты абсолютно прав! — Афродита повернулась и, придавив взвывшую кошку, звонко чмокнула его в щеку. Я изобразила, что меня тошнит прямо в платок, но, когда Афродита заговорщицки подмигнула мне и улыбнулась до ушей, я сразу почувствовала себя лучше. «По крайней мере, все кончено, — думала я. — Эрик меня ненавидит, Старк умер, но даже если оживет, я просто помогу ему освоиться в новой жизни, и все. Точка. После ужасного разговора с Хитом назад пути нет. Завязываю с парнями навсегда, окончательно и бесповоротно! »
Естественно, на занятия по драматическому искусству я опоздала. Из-за нового расписания я оказалась на курсе для продолжающих, чему была только рада. В средней школе в Брокен Эрроу, до того как меня Пометили, я занималась в драматической студии. Я вообще люблю драмы, но на сцене, а не в жизни. Пусть особых талантов мне Никс не отсыпала, но я старалась. Итак, перемена расписания свела меня в аудитории с совершенно незнакомыми ребятами, и я, застыв на пороге, лихорадочно соображала, куда бы сесть и как бы не потревожить Эрика (он же «профессор Найт») в середине лекции о шекспировских пьесах. — Зои, садись, где хочешь, — даже не взглянув в мою сторону, бросил Эрик. Его голос прозвучал сухо и занудно. Другими словами, настоящий педагог. Интересно, как он узнал, что я стою в дверях? Я влетела в аудиторию и плюхнулась на первое попавшееся свободное место. Разумеется, оно оказалось самым неудачным, в первом ряду. Я кивнула Бекке Адамс, которая сидела прямо за мной. Она рассеянно кивнула в ответ: кажется, я помешала ей глазеть на Эрика. Бекку я едва знала. Белокурая, очаровательная, как большинство девчонок-недолеток Дома Ночи, она недавно стала одной из Дочерей Тьмы. Надо сказать, в нашем Доме Ночи и на каждую «нормальную» недолетку приходится по пять сногсшибательных блондинок. Кажется, я видела Бекку с бывшими подружками Афродиты, но тогда никакого мнения о ней не составила. А уж теперь, увидев, как она, вытянув шею, во все глаза вылупилась на Эрика, капая слюной на парту, точно не почувствовала к ней никакого расположения. «А с какой, собственно, стати? Эрик больше не мой парень, и я не имею права злиться, когда на него пялится другая! Не стану обращать на это внимания. Может, я даже подружусь с этой глупой овцой и докажу всем, что Эрик мне безразличен. Да-да, я обязательно... » — Привет, Зет! Очень высокий, очень милый и очень блондинистый Коул Клифтон, который встречается с Шони (что само по себе говорит о его бесшабашной храбрости), прервал мой внутренний монолог. — Привет! — ответила я, широко улыбнувшись в ответ. — Отлично, замечательно. Спасибо, что вызвалась, Зои! — К-куда вызвалась? — захлопала я глазами, глядя на Эрика. Мой бывший парень и теперешний препод холодно улыбнулся, сверкнув льдисто-синим взглядом. — Ты что-то сказала, и я решил, что ты согласна составить мне пару в импровизации по пьесе Шекспира. Я с шумом сглотнула. — Вообще-то... Для начала я собиралась у него выяснить, что это за долбаная импровизация такая, но когда холодный взгляд Эрика стал насмешливым, словно он принимал меня за альтернативно одаренную, резко передумала. Фиг два я позвоню Эрику Найту унижать и третировать меня целый семестр! И прочистила горло и выпрямилась, откинувшись на спинку стула. — Да, с удовольствием сымпровизирую! Мелькнувшее в его потрясающих синих глазах изумление придало мне уверенности в себе, которая, впрочем, мгновенно испарилась, едва Эрик произнес: — Замечательно, тогда бери листок с текстом и выходи к доске. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — Хорошо. Через секунду мы с Эриком стояли лицом к классу. — Как я объяснял до того, как нас перебила опоздавшая Зои, импровизация шекспировских пьес — отличный метод развития актерских способностей. Надо сказать, импровизации на темы пьес Шекспира большая редкость: актеры робеют перед величием драматурга и не решаются отступать от текста. Тем интереснее будет наша задача. — Эрик кивнул на скомканный листочек бумаги, зажатый в моем потном кулаке. — Это начало сцены между Отелло и Дездемоной. — Так мы играем «Отелло»? — пискнула я, чувствуя, как от шока мой желудок превратился в камень. Монолог из «Отелло» влюбленный Эрик когда-то читал мне перед всей школой. — Ну да, — Эрик впился в меня взглядом. — Есть возражения? «Да! » — Нет, — солгала я. — Просто спросила, вот и все... Господи, он что, собирается сымпровизировать со мной любовную сцену из «Отелло»? Если честно, я совершенно не понимала, отчего меня так сильно тошнит – от того, что я этого хотела или наоборот? — Хорошо. Ты ведь знакома с фабулой пьесы? Я кивнула. Разумеется, знакома! Мавр Отелло (крутой чернокожий чувак) женился на Дездемоне (обалденно белокожей блондинке). Они души друг в друге не чаяли, пока Яго (козел вонючий), по приколу не решил выставить Дездемону изменницей. Отелло реально съехал с катушек и задушил Дездемону. До смерти. Вот дерьмо! — Хорошо, — повторил Эрик. — Для импровизации я выбрал самую драматичную сцену пятого действия, когда Отелло изобличает Дездемону. Сначала мы прочтем текст пьесы, а когда я скажу: «ты перед сном молилась», начинай импровизировать. Постарайся говорить, следуя фабуле, но современным языком. Поняла? «К сожалению, даже очень хорошо». — Да, поняла! — вслух сказала я. — Прекрасно, тогда приступим! Тут, как уже много раз до этого, я увидела чудо. Эрик Найт вошел в образ своего персонажа — и полностью преобразился. Отвернувшись меня, он начал читать монолог Отелло. Я заметила, что он опустил листок с текстом и проносит наизусть:
Таков мой долг. Таков мой долг. Стыжусь Назвать пред вами, девственные звезды, Ее вину. Стереть ее с земли. Я крови проливать не стану Икожи не коснусь, белей, чем снег...
Клянусь, Эрик даже внешне изменился! Не смотря на гнев и обиду, подступавшие к моему горлу при мысли о том, что эта чертова импровизация вот-вот превратится в мою публичную порку перед всем классом, я не могла не восхититься его потрясающим талантом. Потом Эрик повернулся ко мне, и сердце мое пустилось вскачь, потому что он с силой стиснул мне плечи. На свете не найдется Прометея. Чтоб вновь тебя зажечь, как ты была. Должна увянуть сорванная роза. Как ты свежа, пока ты на кусте! [5] И тут Эрик вдруг отколол такое, от чего у меня чуть крыша не поехала. Он наклонился и поцеловал меня в губы. Поцелуй был одновременно грубым и нежным, пылающим от горечи измены, но самое главное, Эрик вовсе не спешил его прерывать! От этого поцелуя у меня перехватило дыхание. Свело живот. Закружилась голова. «Я так хочу снова стать его девушкой! » Я поспешно взяла себя в руки, услышав, как Эрик произнес:
Я плачу и казню, совсем как небо, Которое карает, возлюбив. Она проснулась.
— Это ты, Отелло? — я подняла глаза от листка на Эрика и захлопала глазами, делая вид, будто его поцелуй меня разбудил. — Да, Дездемона. Отпад! Неужели мне придется произнести вслух то, что там дальше? Я судорожно сглотнула, и прохрипела: — Ты не ляжешь спать? — Ты перед сном молилась, Дездемона? Красивое лицо Эрика перекосилось, разом став суровым и страшным, поэтому мне ничего не стоило изобразить смертельный ужас. — Да, дорогой мой, — быстро прочла я последние слова на листке. Дальше надо было импровизировать. — Очень хорошо, что ты очистила душу перед тем, что сейчас свершится, — совсем по-современному сказал Эрик, не выходя из образа обезумевшего от ревности Отелло. — В чем дело? Не понимаю, о чем ты! Импровизировать оказалось несложно. Я совершенно забыла о классе, жадно ловившем каждое наше слово. Сейчас я видела перед собой лишь Эрика-Отелло и всей душой чувствовала ужас и отчаяние Дездемоны, боявшейся навсегда потерять его. — Подумай хорошенько! — процедил Эрик сквозь стиснутые зубы. — Если есть, в чем покаяться, проси прощения сейчас. После того, что вот-вот свершится, такой возможности у тебя не будет! Его пальцы впились в мое плечо с такой силой, что на нем точно останутся синяки, но я даже бровью не повела. Глядя в синие, когда-то такие знакомые глаза, я искала в них Эрика, которому, надеюсь, я все еще была дорога. Ненужный листок с текстом выпал из моих онемевших пальцев. — Но я не знаю, что ты хочешь слышать! — вскрикнула я, стараясь не слишком растворяться в образе Дездемоны. В отличие от меня, ей раскаиваться было не в чем. — Правду! — заорал Эрик, бешено сверкая белками. — Жду, чтобы ты призналась откровенно, что предала меня! — Но я не предавала! — всхлипнула я, чувствуя в глазах настоящие слезы. — Ты в сердце загляни мое, любимый! Оно тебе вовек не изменяло! Отелло-Эрик затмил собой целый мир, вытеснив из него и Хита, и Старка, и Лорена. Сейчас для меня во всем мире остался только он — и необходимость объяснить, что я не хотела его предавать. И по-прежнему не хочу. — Нет, это ложь! Душа твоя черна, и ты свое предательство не скроешь! Рука безумного ревнивца поползла от моего плеча к шее. Клянусь, он не мог не чувствовать, что мой пульс бьется, как сердце пойманной птицы. — Нет. Что было, было лишь ошибкой. Но верь, ведь сердце и свое я на куски разбила, и не один раз, целых три, мой милый. — Так ты мое разбила за компанию? — Нет, дорогой! — взвизгнула я, лихорадочно вспоминая монолог Дездемоны. — Молю я о прощении и хочу... — О прощении? — взревел Эрик, перебивай меня. — Как я могу простить? Я так любил тебя, а ты мне изменила. С другим. Я покачала головой. — Это был обман. — Говоришь, что мне не изменяла, а лгала лишь? — Стальные пальцы сомкнулись вокруг моей шеи. — Нет! — судорожно глотнула воздух я. — Ты меня не понял! Все, что меж нами было — был обман. Он был обманом! Ты прав о нем был с самого начала. — Слишком поздно, — глухо произнес Эрик. — Ты поняла все это слишком поздно! — Не может быть, что поздно! Прости меня и дай мне шанс второй. Пусть злая ревность наше чувство не погубит! Череда эмоций пробежала по лицу Эрика — гнев, ненависть, а потом грусть и нечто похожее, только похожее! — на надежду, блеснувшую в теплой летней синеве его глаз. Но грусть и надежда исчезли так же быстро, как и появилась. — Нет! — снова взревел Эрик. — Ты повела себя как потаскуха, так получи ее награду! Почти с настоящим безумием в глазах, словно став выше ростом, Эрик завис надо мной. Он оторвал левую руку от моей шеи и притянул меня к себе. Его правая рука сомкнулась на моем горле, а когда его пальцы сжались, и наши тела прильнули друг к другу, я ощутила безумный жар желания. Я понимала: это неправильно. Нельзя! Но мое сердце билось не только от волнения и страха. Глядя в синие глаза Эрика, я разрывалась между ужасом Дездемоны и своим желанием, и напрягшееся тело моего бывшего парня без слов говорило о том, что он чувствует то же самое. Да, так оно и было. Передо мной был Отелло — обезумевший от гнева и ревности, и одновременно Эрик — чудесный парень, который полюбил меня, а потом застал в объятиях другого. Лицо Эрика было так близко, что я чувствовала его дыхание и знакомый запах его тела. Этот запах все и решил. Вместо того чтобы оттолкнуть Эрика или, продолжив импровизацию, «умереть» в объятиях «мавра», я обвила его руками за шею, притянула к себе и решительно сократила и без того короткое расстояние между нашими губами. Я вложила в поцелуй всю себя — мою боль и сожаление, страсть и любовь. И Эрик откликнулся. Губы его открылись, отвечая страстью на страсть, болью на боль и любовью на любовь. А потом зазвенел дурацкий звонок.
ГЛАВА 20
О моя Богиня. Долбанный звонок надрывался как пожарная сирена. Эрик отстранился от меня. Класс взорвался аплодисментами и громкими криками «браво! », «здорово! » и «круто! ». Думаю, я точно сползла бы на пол, если бы Эрик не держал меня за руку. — Поклонись! — прошипел он, пытаясь восстановить дыхание. — Улыбайся! Я сделала, как он сказал, кланяясь и натянуто улыбаясь, будто мой мир только что не разлетелся на куски. Когда все потянулись к двери, Эрик, наконец, обрел свой противный преподавательский голос: — Не забудьте освежить в памяти «Юлия Цезаря»! Завтра будем импровизировать на тему этой пьесы. Сегодня все славно поработали, спасибо! Когда последний ученик покинул аудиторию, я сказала: — Эрик, нам нужно поговорить! Он отпустил мою руку, словно она его жгла. — Тебе лучше поторопиться, а то опоздаешь и на следующий урок! Эрик развернулся, вошел в костюмерную и громким «бум! » закрыл за собой дверь. Чтобы не разреветься, я до боли закусили губу и с пылающим от унижения лицом выбежала из аудитории. Что это было, черт побери? Одно я знала наверняка: я по-прежнему нравлюсь Эрику Найту. Так нравлюсь, что он еле сдерживается, чтобы меня не придушить. Ну и пускай! Все лучше, чем маска взрослого, и бесчувственного вампира, которой он старался прикрыться. Губы мои до сих пор горели от наших страстных поцелуев. Я подняла руку и осторожно провела пальцем по нижней губе.
|
|||
|