ДРУГИЕ СИДДХИ ГИМАЛАЕВ 4 страница

" Христос вошел в твое сердце", - сказал Бабаджи в сочельник маленькому белокурому мальчику, сидевшему у Него на коленях.

Я иностранец и поэтому не могу войти в знаменитый Храм Джаганатх в Пури. Только индусу позволяется вступать в него. Через несколько часов после посещения храма несколько священнослужителей из этого святого места появились на вилле, где остановился Бабаджи. Они пришли, чтобы воздать почести. Они принесли цветочные гирлянды, освященные в их храме и хотели надеть их на всех присутствующих, и на меня в том числе.
" Нет, - запротестовал я. - Оставьте себе ваши гирлянды. Я их не хочу". Я находил их лицемерие возмутительным. " Вы запретили мне посетить ваш храм, потому что я иностранец, а теперь хотите, чтобы я носил освященную гирлянду". Сидящий рядом со мной индус, говорящий по-английски, перевел мои возражения изумленным священнослужителям. Этот обмен фразами осуществлялся тихим шепотом. А Бабаджи сидел в противоположном углу, и его осаждали многочисленные преданные. Он не мог нас слышать... Тем не менее Он подозвал меня к себе и сказал: " Садись". Он дал мне знать через переводчика, что Ему совсем не нравится то, что меня заставили уйти из храма. Он с любовью потрепал меня по волосам. Тем временем разгорелся ожесточенный спор между священнослужителями и преданными Бабаджи. Каждая сторона пыталась перекричать другую. Наконец, когда перепалка стала уж слишком сильной, Бабаджи вмешался. " Все люди равны, - сказал Он. - Точнее, существуют внешние различия, такие, как различия между расами, но все человеческие существа едины. Они все - дети одного и того же Создателя". Спор начал разгораться с новой силой, но Бабаджи положил ему конец очень необычным жестом. Медленно и торжественно Он взял в руки прядь моих темно-русых волос и накрыл ее прядью иссиня-черных волос индийской женщины. Было такое впечатление, что Он выполняет некое священнодействие. Наступила глубокая тишина, и символизм этого жеста стал понятным для всех, кто это видел.

" После великого очищения настанет всеобщее взаимопонимание, одна нация, одна религия. Человечество станет одной семьей".

В течение многих лет я считал, что Бабаджи и Мелхиседек, чье имя появляется как в Старом, так и в Новом Завете, - это один и тот же человек. Я даже сказал об этом Бабаджи, который ответил мне благославляющим жестом, что я принял за Его согласие.
Мелхиседек - это князь мира. Его имя буквально означает " Царь Справедливости" или " Царь Мира". Он фигурирует в " Посланиях Павла". Упоминание о нем есть и в " Послании к Евреям", где он описан как первосвященник и так же царь. Его ранг священнослужителя такой же, как у Христа.
В " Послании к Евреям" Павел пишет о Христе следующее: " Ты - священник вовек по чину Мелхиседека". Исходя из послания Павла, у Мелхиседека не было ни отца, ни матери, ни родословной. То же относится и к Бабаджи, поэтому очевидно, что они оба выполняют одну и ту же функцию, или же на самом деле являются одним и тем же.
Мелхиседек - одна из самых загадочных фигур в Старом и Новом Завете. В Старом Завете он упоминается вместе с Авраамом, которому он принес хлеба и вина (основные элементы евхаристии и важнейшие элементы иудейского ритуала). Сказано, что Авраам дал ему десятину, так же, как люди платили левитам.
Как священнослужители Христа принадлежат к линии Мелхиседека, так и священнослужители Моисея и Аарона - к линии Авраама. Таким образом, существует иерархия в орденах Авраама и Мелхиседека или Моисея и Христа.
Существует также точка зрения, что Мелхиседек - это то же самое лицо, что Ману, являющийся частью индуистской традиции. Ману управляет всем циклом создания, его знают под именем Царя Дхармы. Это вновь связывает его с Бабаджи, потому что Он сказал, что пришел воссоздать Са-натану Дхарму, Вечный Божественный Закон.
Итак, существуют некоторые основания к тому, чтобы объединить Бабаджи и Мелхиседека. Для меня они оба знаменуют собой мост между Санатаной Дхармой и Христианс-ко-иудейскими традициями.

Однажды вечером Бабаджи сказал мне: " То, что я поместил в тебя, однажды выльется наружу мощным фонтаном, и ты подумаешь, что он бьет прямо из земли, на которой ты стоишь" .

У меня всегда были проблемы с официальными, бюрократическими или организационными мероприятиями. Я просто игнорировал их, не придавая им никакого значения. Перед моим первым посещением Бабаджи в Хайдакха-не я просто не позаботился о том, чтобы написать и попро-сить позволения приехать. С самого начала Бабаджи указал мне на это упущение. Самое первое, что он сказал мне, было - я могу оставаться перед Ним ровно столько времени, сколько потребуется, чтобы спросить Его позволения остаться в Хайдакхане. У меня было такое впечатление, что меня ударили по голове, и я только через какое-то время смог попросить позволения. Он позволил мне, но при условии, что я немедленно пойду в офис и зарегистрируюсь.
Бабаджи приветствовал вновь прибывших и меня в том числе. Когда я выражал Ему свое почтение, то мой рациональный ум из последних сил пытался сохранить чувство обыденности происходящего. После того как Бабаджи отошел, я постарался убедить себя, что, в конце концов, не произошло ничего экстраординарного. В действительности, это было не так. Я чувствовал себя так, как будто внезапно проснулся в каком-то другом мире. и я даже не подозревал, что пребываю в нем. Я помню как какая-то необыкновенная сила взяла меня и перенесла во внутренний мир, полный покоя. Мой рациональный ум был занят критическим наблюдением, но внезапно я осознал себя в другом измерении, и на короткое время между ними не было точки соприкосновения.
Во время первых дней с Бабаджи интеллект и скептицизм сопровождали меня на каждом шагу. Больше по привычке, чем по своему побуждению, я скрупулезно следил за каждым Его жестом, движением и поступком.
Было невозможно заставить Бабаджи обратить свое внимание на кого-нибудь. Чем больше я наблюдал, тем меньше я понимал. Может быть, я вижу шарлатана? Но как же быть с безошибочным ощущением, что меня притянула сюда могущественная сила? У меня появилось ощущение, что здесь мне был дан тот шанс, который встречается раз в жизни, шанс, который никто на земле, кроме Бабаджи, не мог дать мне. Меня постепенно наполняло чувство благодарности. Стало очевидным, что здесь, в этом месте я не могу ничего понять, потому что здесь просто нечего понимать. В. то же самое время я начал замечать ловушки, которые сам себе ставил, ловушки, которые мешали мне открыться навстречу тому, что в действительности здесь происходило. Люди в ашраме казались мне впавшими в крайности. Целый день я боролся с чувством агрессии против того или другого человека. В конце концов любовь Бабаджи проникла в меня и. казалось, сказала: " Не сравнивай себя с другими; ты тоже впадаешь в крайности. Иди своим путем, как это делают все остальные здесь. Твой путь - это не их путь, а их путь - это не твой путь".
Как больно было принять эту любовь. Когда я встречал Бабаджи, то ощущал желудочные спазмы и чувство вины, которое не имело никакого смысла в контексте моей тогдашней жизни. Мне хотелось ухватиться за кого-нибудь, чтобы почувствовать себя в безопасности, даже если это было искусственно и кратковременно.
Казалось, что Бабаджи каждый раз говорил мне: " Все прошло. Я уже давно простил тебя, почему же ты сам не можешь себя простить? Просто дай всему уйти. Твое чувство безопасности - это иллюзия. Я дам тебе безопасность до того времени, пока ты не обнаружишь ее в себе самом".
Совершение пранама перед Бабаджи вызывало ранние воспоминания детства, как мы преклоняли колени в церкви. Во мне пробудилось неприятное ощущение, от которого было трудно избавиться.
Раньше преклонение коленей соответствовало подчинению высшей, непредсказуемой силе. Хотя я чувствовал свою зависимость от Бога, тот Бог, которого я знал, был Богом запрещающим, ограничивающим и требующим самоотречения, поэтому акт коленопреклонения вызывал во мне чувство бессилия и беспомощности. Поскольку я не мог избавиться от этих ассоциаций, то я перестал совершать пранам перед Бабаджи. Я хотел быть честным с самим собой. Но это тоже ничего мне не дало. Благожелательность Бабаджи было очевидна, но прогресса в моем движении по-прежнему не было. Наконец беседа с одной женщиной помогла мне продвинуться вперед. Она мне сказала: " С этого момента забудь все условности, радуйся, совершай перед Бабаджи пранам как можно чаще и будь внимателен к тому, что происходит внутри тебя, когда ты становишься на колени".
На следующем даршане я простерся у Ног Бабаджи и послал свой рассуждающий ум к дьяволу. Чувство подчиненности исчезло. По мере того как я расслаблялся и открывался, условность собственного " я" превратилась в ничто. Все. что я ощущал, - это поток любви Бабаджи, который переполнял меня и поднимал высоко вверх своей великой силой. Когда я наконец встал, ко мне протянулись руки Бабаджи, полные конфет. Это было как порыв ребенка, который во внезапном приливе любви отдает все, абсолютно все, что у него есть.
Однажды вечером когда мы стояли на даршан, я ощутил в своем сердце глубокую любовь. Это длилось совсем немного, но как будто были произнесены слова: " Бог не карает, не упрекает нас за ошибки. Любовь не знает меры: больше или меньше. Мы не можем ожидать того, что Бог спустится до нашего уровня; скорее, мы должны прилагать усилия, чтобы подняться выше и выше, пока мы не достигнем божественного сознания, где нас наполнит божественная любовь и где мы станем партнерами Бога на универсальном пути к Истине, Простоте и Любви". Такие понятия, как видение, просветление, нирвана неожиданно потеряли для меня смысл. После того как моя сердечная чакра открылась, все остальное стало несущественным. Тогда я заметил, что взгляд Бабаджи скользнул по людям, стоявшим передо мной в линии и остановился на мне, после чего Он три раза кивнул.
Обратное путешествие из Хайдакхана иногда оказывается совершенно непредсказуемым. Оно включает в себя полуторачасовую дорогу вдоль реки до автобусной остановки, откуда автобус довозит вас до маленького городка Халдвани, но автобус ходит только дважды в день. Чтобы добраться из Халдвани в Дели можно подождать другого автобуса или поймать " газетное" такси, которое стоит дешевле обычного. Я намеревался избрать последнее.
На семь утра были заказаны лошади, чтобы отвезти меня к автобусной остановке. В пять утра я ждал у комнаты Бабаджи моего последнего чандана. Во время всего моего пребывания в Хайдакхане это происходило не позже, чем в половине шестого утра, поэтому я рассчитал, что у меня еще останется время, чтобы упаковать вещи. Но сегодня, именно в этот день, ничего такого не случилось. Стрелки часов постепенно подошли к 5. 30 и прошли эту отметку; настало шесть часов. Я начинал нервничать. Потом кто-то прошел мимо меня, неся воду для омовения Бабаджи. Я уже был в панике, и нарастающее напряжение становилось невыносимым. Тем не менее мне удалось на какое-то время успокоиться, тогда я расслышал какое-то внутреннее бормотание: " Разве ты не понимаешь, какая это огромная привилегия - быть здесь вмести с Бабаджи?
И какое это имеет значение, приедешь ты в Дели сегодня или завтра? Тебе же лучше, если все так оборачивается".
Но я все еще не мог расслабиться, когда мы в 6. 30 сели у огня вместе с Бабаджи. Мысли о лошадях, автобусе и длинной дороге вертелись у меня в голове по бесконечному кругу.
Вскоре после семи я вбежал в свою комнату и быстро упаковал вещи. Задыхаясь, я примчался к реке. Ни следа лошадей. До того как лошади появились, прошло еще полчаса. Их привел индус, который спокойно сел и ждал, пока не пришли все отъезжающие этим утром!
Наконец мы двинулись - медленно, без спешки. Когда мы ехали по великолепной долине, мое сопротивление в конце концов исчезло. Я наслаждался природой, позволил себе плыть по течению и забыл обо всех своих стремлениях.
Когда мы подъехали к автобусной остановке, то узнали, что первый автобус не пошел из-за технической поломки. Поэтому второй автобус отправлялся раньше, чем это было указано в расписании. На самом деле нам пришлось подождать минут десять до его отхода.
Мне было очень стыдно за самого себя, и я был бесконечно благодарен Бабаджи за этот последний урок.
Было лето и очень жарко. Я работал в саду рядом с дхуни, на голове у меня ничего не было, а полуденное солнце невыносимо пекло. К физическому дискомфорту скоро присоединились уныние и упадок духа. Моему мысленному взору представлялась впереди только длинная, длинная дорога духовного восхождения, требующая огромных усилий. Я понимал, что я еще очень слаб, и думал, что никогда не достигну своей цели. Невдалеке от меня около дхуни сидел Бабаджи вместе с преданными. Зазвонили колокола, приглашая всех на обед. Дорожка из сада проходила рядом с Бабаджи. Я совсем не хотел встречаться с Ним в таком подавленном состоянии. Я предпочел выбрать более трудный путь через реку, прыгая с одного камня на другой.
Как только было съедено последнее блюдо, я быстро поднялся и направился в свою комнату, чтобы отдохнуть. Чтобы добраться туда, нужно было пройти мимо чайного магазинчика, и я с ужасом увидел, что там на скамейке сидят преданные. Я знал, что их обязанность заключается в том. чтобы постоянно сопровождать Бабаджи, куда бы Он ни направился. Я двинулся мимо них, не осмеливаясь взглянуть в их сторону.
- Киннари! - я услышал, как Учитель назвал меня по имени. Сердце у меня забилось и, казалось, готово было выскочить из груди. Я поспешил к чайному магазинчику и вошел внутрь. Там, как я и предполагал, сидел Бабаджи. молча глядя на меня своими черными непостижимыми глазами. Он жестом предложил мне сесть и продолжил разговор с некоторыми из преданных, сидящих вокруг Него. Время от времени Он бросал на меня беглый взгляд. Внезапно Он велел мне подойти ближе. Мне потребовалось сделать всего два или три шага, чтобы оказаться совсем рядом с Ним. Он дернул меня за одежду так, что я скользнул вниз и оказался сидящим у Его Ног.
Конечно, я смутился, но в следующее мгновение я неожиданно понял, что все это значило. Никогда не перестаешь. Удивляться тому, как тонко действует Бабаджи. Он выразил мое внутреннее состояние внешним образом, чтобы я мог прийти к пониманию. Он показал мне, в своей бесконечной любви: " Посмотри, жизнь состоит из постоянных взлетов и падений. Только с помощью этих постоянных перемен, как внутри, так и снаружи, можно приобрести знание, расти и постепенно приближаться к цели. Все находится в движении, и только с помощью этого движения человек может совершенствоваться". Я почувствовал себя счастливым и полным благодарности. Переполненный чувством внутренней радости, я преклонил перед Ним колени. Он пребывает внутри нас и всегда с нами, руководит каждым нашим шагом. Невозможно убежать от Него или спрятаться от Его божественного всеведения. Напротив, мы должны набраться мужества и помнить, что Он всегда здесь и ведет нас по нашему пути.

" Будьте твердыми как скала, глубокими как море… "

Я отправился в свое первое путешествие в Хайдакхан в большой спешке и не успел как следует подготовиться к нему. Я был полон веры. Начался сезон дождей. Это значило, что вместо того, чтобы идти по обычной короткой дороге вдоль реки, мой проводник и я должны были проделать восьмичасовую прогулку по горным джунглям. Шел проливной дождь, и дорога размокла. Воздух был такой теплый и влажный, что я чувствовал себя как в парнике. Я позабыл запастись продуктами, и, в действительности, ничего не ел в течение двух дней. Меня поддерживал чистый энтузиазм от одной мысли о том, что я наконец увижу Бабаджи, получу шанс встретить Его в физическом облике.
Чтобы сделать длительное путешествие более легким, я постоянно распевал мантру ОМ НАМА ШИВАЙЯ, иногда вслух, иногда про себя. Мы шли, и скрытая сила этой мантры становилась все более очевидной, наполняя меня благоговением. Чем дольше я пел, тем легче становился путь, и голод или жажда не беспокоили меня. Мощь этой мантры просто ошеломляет. Мы прибыли в Хайдакхан вечером. Бабаджи сидел на камне и ждал нас. От Него исходило неописуемое, просто сверхмощное сияние.
Той ночью мне приснился сон. В джунглях люди и всевозможные дикие животные мирно жили рядом друг с другом. Омытый дождем лес был полон света, а воздух наполнен бесчисленными голосами. Здесь был рай, и я был в этом раю. Ничем не обремененный и абсолютно счастливый. Я был дома.
Моя первая встреча с Бабаджи произошла вечером того дня, когда я приехал в Хайдакхан, и она потрясла меня до глубины души. Я находился в каком-то бессознательном, сонном состоянии, когда в сумерках подошел к группе людей. Внезапно я почувствовал, что кто-то схватил меня, и с изумлением увидел, что это Бабаджи. Он ярко высветил мне мою привычку идти по жизни неосознанно, ничего не замечая до такой степени, что я мог даже пройти мимо Божественного, и не заметить его.
Стало обычаем во время визита к Бабаджи преподносить ему небольшой подарок. Перед моей первой поездкой я читала об индийских традициях, но именно этот обычай ускользнул от моего внимания.
Прибыв в Хайдакхан, я заняла выжидательную позицию. Только спустя два дня я поняла, что Бабаджи, хотя и не произнес ни единого слова, но в действительности был " слегка удивлен" этим обстоятельством. Я много плакала, особенно во время утреннего и вечернего Аарти, на которых присутствовал Бабаджи. На третий день я уже была готова преподнести Ему мое самое драгоценное кольцо с изумрудом.
Я и сейчас помню, как мы сидели в саду в сумерках, и я преклонила перед Ним колени и протянула к Нему раскрытую ладонь, на которой лежало кольцо. Он осторожно взял его в руки и спросил:
- Что это?
- Это кольцо для вас.
- Для меня? Хорошо, это очень хорошо, - ответил Он.
Какое блаженство я ощутила, глядя, как Бабаджи поместил свой мизинец в кольцо, то самое кольцо, которое я так любила. Он носил его два дня.
На третий день Он сидел с преданными в комнате, которую занимала одна индийская женщина. Я присоединилась к ним и была поражена, заметив свое кольцо на пальце индианки. Как мог Бабаджи расстаться с ним?
У меня внутри все кипело. Я была готова взорваться. Я начала повторять мантру ОМ НАМА ШИВАЙЯ, чтобы сохранить внутренний мир. За тот короткий промежуток времени, который я провела в Хайдакхане, в моем образе мыслей произошли такие перемены, что я уже могла это сделать.
В противоположность мне Бабаджи являл собой полнейшую безмятежность. Снова и снова Он поглядывал на меня краешком глаза. В конце концов в ответ на мое возмущение Он дал мне в подарок только что снятое на полароиде фото. Это была Его фотография; Его указательный палец был поднят - Он как бы говорил мне быть бдительной.
Несколькими днями спустя мне приснился сон, имеющий отношение к этому маленькому происшествию. Во сне Бабаджи швырнул все мои украшения в глубокое озеро!
" Ты иди только по одной стороне! " - сказал мне Бабаджи мягко, когда я заметался из стороны в сторону, пытаясь уступить ему дорогу. Быстрый, как молния, Он прошел мимо меня по тропинке. Я чуть не столкнулся с Ним.
Его слова означали (для меня): хотя существует много путей к Богу, выбери один и следуй ему.
В присутствии Бабаджи я не мог ясно сформулировать свою мысль. Выражением лица я старался передать то, что меня больше всего тревожило, - вопрос об Истине. Он ответил мне так же - взглядом. Его отражающее, как зеркало, сознание объяснило мне, что Он свободен от мыслей. Это было гораздо больше того, что я хотел получить в ответ - неожиданный дар.
Это произошло приблизительно за четыре недели до того, как Шри Бабаджи принял Махасамадхи. Однажды утром я спускался по 108 ступенькам вместе с Ним. Он нес посох, который обычно был с Ним, когда Он бродил по речной долине. Он шел впереди меня на шаг или два и вдруг обернулся и, многозначительно глядя мне в глаза, протянул мне посох. Он и раньше проделывал это, поэтому я, не колеблясь, потянулся к посоху. Но в этот раз я был озадачен, потому что он не отпустил его, как раньше, а стукнул меня набалдашником по ладони. Что это, подумал я, что Он имеет в виду? Какой урок Он дает мне? Он снова протянул мне посох. Я потянулся, чтобы взять его, но в этот раз, я действовал медленно и сосредоточенно. И снова я получил легкий хлопок по руке. Теперь все было ясно. Я не должен был механически хвататься за посох.
Но урок еще не был окончен.
Снова Бабаджи остановился и протянул мне посох. В этот раз я не потянулся за ним, а, протянув руку. ждал того. что будет дальше. Он мягко опустил посох мне в руку и выпустил его. Только тогда я осмелился взять его как следует. Как будто для того, чтобы показать мне всю важность и значимость происшедшего. Он повторил все снова. После этого Он повернулся и легко побежал вниз по ступенькам, оставив меня с посохом в руках.
В течение долгого времени я пытался осознать глубокое значение, скрытое под символической игрой. Посох для меня представлял Закон и Силу. Я понял, что не должен хватать их по своей собственной воле, другими словами, я не должен брать их без божественного дозволения.

" Не бери Закон в свои руки. Пусть Закон руководит тобой; не контролируй Закон, беря его в свои руки".

Однажды вечером много людей собралось в саду у дома одних преданных, для того, чтобы получить у Бабаджи даршан. Он сидел на качелях и медленно покачивался. Один за другим люди подходили к Нему, склонялись перед Ним, предлагая Ему небольшие подношения: фрукты, конфеты, цветы.
Я сидела в толпе других людей, наблюдая за происходящим.
Немного позже перед Бабаджи совершали Аарти. В это время на Нем было золотое сари, спадающее складками с Его головы и плеч. Вид этого сари, цвет которого просто манил меня, неожиданно вызвал бурю мыслей у меня в голове: " Желтый - это цвет мудрости. Интересно, кому Он даст сари? Может быть, мне? "
Я предпринимала отчаянные попытки избавиться от этих мыслей; но все было напрасно. " Я не хочу сари, но это сари такое красивое. Интересно, Он даст его мне? "
Неожиданно Бабаджи назвал мое имя. Когда я встала и пошла к Нему, меня охватило чувство стыда и смущения. Я не задумалась над тем, зачем Бабаджи меня позвал. Когда я остановилась перед Ним. Он сорвал с себя сари и швырнул его мне в руки. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Но я понимала, что Его жест значил: " Разве Я уже не дал тебе достаточно? Разве ты не получила от Меня все, что тебе нужно? Почему ты настаиваешь на своей привязанности к материальным вещам? Когда ты наконец научишься? " Как я дошла до своего места, не помню. Я только вспоминаю, что колебалась несколько недель, прежде чем надеть сари.

ИГРА КАК ЗЕРКАЛО ИСТИНЫ
" Я- всего лишь зеркало, в котором ты можешь увидеть самого себя",
Игра являлась оболочкой учения Бабаджи. За всеми этими играми, однако, скрывался глубокий смысл. С помощью игры Бабаджи трансформировал все вокруг и высвобождал духовные качества окружающего мира. Чтобы привести людей к пониманию и просветлению, Бабаджи играл с сознательным уровнем того человека, с которым Он имел дело в настоящий момент. Бабаджи служил безупречным зеркалом, в котором каждый человек мог ясно видеть отражение своего собственного сознания. Он обращался с людьми в соответствии с их нуждами.
Например, если преданный проявлял нерешительность и просил совета, Бабаджи давал ему или ей самые противоречивые ответы до тех пор, пока он или она сами не находили решение. Точно так же, когда появлялись люди, полные чувства собственной значимости и превосходства над другими, Бабаджи давал им ответственные поручения и оказывал им знаки внимания, заставляя их эго раздуваться от важности. Когда они уже лопались от высокомерия. Он приказывал им покинуть ашрам или давал им поручение, требующее смирения. Застенчивых людей Бабаджи игнорировал до тех пор, пока они не теряли самообладания.
Через игру со своими эмоциями каждый учился находить здоровое равновесие. Нерешительные люди скоро становились способными принять решение. Эгоисты теряли свое высокомерие, а те, кто не чувствовал себя в безопасности, обретали внутреннюю силу и энергию. Когда человек видел свое отражение в зеркале Бабаджи, он осознавал ту роль, которую сам себе выбрал.
В дополнение к этому, человек оказывался лицом к лицу со своей преходящей, непостоянной природой - такой опыт учил смирению. Из понимания собственной незначительности вытекала уверенность в том, что все в мире происходит в соответствии с Божественным планом, цель которого заключается в том, чтобы пробудить спящий и находящийся в непробужденном состоянии дух.
Приведенное ниже описание духовных опытов ясно показывает, как Бабаджи по-разному относился ко всем преданным и руководил ими в соответствии с их состоянием и способностью воспринять полученный урок.
Я второй раз приехал в Хайдакхан, когда до меня неожиданно дошло, какое это безумие - быть здесь: вдали от дома, семьи, работы и обычной жизни; быть здесь в гуще сурового леса, кишащего змеями, страдать от дискомфорта, причиняемого червяками в испражнениях и жалящими насекомыми и, в довершение всего прочего, изнывать от невыносимой жары. Неужели я действительно сошел с ума? Я собрался уезжать и заодно подробно расспросить Бабаджи о том, чему Он, в самом деле, может научить меня. Если бы Он мог показать мне, как заниматься телепортацией, тогда, возможно, стоило бы примириться со всеми этими неприятностями. Со всей смелостью, которую придает принятое решение, я подступил к Нему... До этого меня предупреждали, что не следует ни о чем спрашивать Бабаджи, поскольку Он уже знает, что мне нужно и даст мне это в нужное время. Поэтому я с нарочитой бравадой спросил Его: " Можете ли вы учить телепортации, и могу ли я научиться этому? " Он ответил: " Я могу научить тебя хранить молчание и следовать моим указаниям... ты слишком много говоришь... я не люблю болтунов... ты можешь уезжать завтра".
На следующее утро я приготовился уезжать. Часть меня вздохнула с облегчением, а другая часть была огорчена. Я упаковал свои вещи, пошел вниз и уселся на ступенях, глядя на реку и дожидаясь лошадей, которые должны были увезти меня отсюда. Я закрыл глаза и постарался понять, что я сделал неправильно. Мысленно я просил Бабаджи открыть мне мою ошибку. Что плохого было в вопросе о телепортации? Я услышал Его голос, который говорил внутри меня: " У тебя слишком много желаний". Так вот в чем дело! Если это так, то я хотел бы избавиться от них. Я проверил, действительно ли я готов к тому, чтобы не иметь желаний... нет, желания по-прежнему досаждали мне. Но тем не менее предположим, что избавиться от них все же возможно? Тогда я стал повторять про себя следующее утверждение: " Теперь я полностью готов отбросить все желания". Постепенно я осознал, что внутри меня раскрылось пространство, полностью свободное от желаний. Немного позже я открыл глаза и увидел Бабаджи, который стоял передо мной... " Ты можешь остаться", - сказал Он и улыбнулся.
Однажды Бабаджи передразнивал выражение моего лица и манеру говорить. Вначале я был расстроен и недоумевал, не зная, что Он хотел этим сказать, но потом я понял: Бабаджи - это живое зеркало, в котором я вижу самого себя. Я воспринял это как указание, что я должен измениться.
По отношению к одной молодой женщине, впервые приехавшей в Хайдакхан, Бабаджи применил суровый метод:
- У тебя есть дети? - спросил Он.
-Нет.
- Почему нет? - сказал Он, подходя к ней с угрожающим видом, как будто собираясь ее ударить. Женщина разрыдалась. Бабаджи толкнул ее в мои объятия. Такая игра повторилась несколько раз. Каждый раз, когда она переставала плакать. Он повторял все снова. В конце концов обнаружилось, что эта женщина сделала аборт несколько месяцев назад и еще не оправилась от этого. Она ни слова не сказала об этом, но Бабаджи знал это и использовал такой метод, чтобы поднять нерешенную проблему на поверхность и дать возможность освободиться от нее.
После пяти дней пребывания в Хайдакхане я заболел. Экстремальные условия и начинающийся сезон дождей подорвали мои физические силы. В результате наступившей слабости я упал на мокрых, скользких ступенях и повредил руку. Боль была ужасной. Работая с тяжелыми камнями у реки, я старался не нагружать эту руку. Бабаджи наблюдал за работой и заметил это. Он подошел и крикнул: " Двумя руками! " Испуганный, я начал работать двумя руками с полной силой и скоро понял, что работа не причиняет мне боли. Моя рука стала здорова.
Я был очень счастлив, когда после многих поездок в Хайдакхан к Бабаджи, Он поручил мне выполнять обязанности " носильщика". В эти обязанности входило - сопровождать Учителя в течение всего дня и нести сумку, в которой находились всевозможные замечательные и таинственные предметы: леденцы, орехи, сладости и т. д. как прасад для тех, кто выполнял карма-йогу и как мелкая монета для непальских наемных рабочих. В этот мой приезд - это было за четыре недели до того, как Бабаджи покинул свое тело - Он также дал мне это поручение.
Однажды, кроме сумки, мне пришлось нести еще и фотоаппарат. Бабаджи прогуливался вместе с пожилой индийской женщиной по " Саду Общения" внизу у реки. Она приехала из Бомбея и была знакома с Бабаджи в течение многих лет. Она должна была уехать на следующий день и, как оказалось, видела Бабаджи в физической форме последний раз в жизни. Оба шли немного впереди меня и сели на камень в дальнем конце сада. Бабаджи позвал меня, чтобы сделать несколько фотографий. На пленке оставалось два кадра. Потом Он велел мне вынуть пленку из фотоаппарата. Я не очень-то разбирался в этом фотоаппарате, и, вообще, я не специалист в технике. Я никак не мог найти кнопку перемотки пленки. " Мне показалось, что Бабаджи проявляет нетерпение, поэтому я, чтобы не заставлять Его больше ждать, просто дернул за рычаг перемотки. Пленка, естественно, порвалась. Бабаджи услышал звук и спросил так, как если бы Его это вообще не интересовало: " Порвалась? "
Я уже заметил в тот день, что Бабаджи казался отсутствующим, как будто находился в каком-то другом мире. Его движения были заметно замедленными. Он все осознавал, как и всегда, но как будто пребывал где-то в отдалении. Глядя на меня своим бесконечно глубоким взглядом, Он взял фотоаппарат у меня из рук, повертел его, не делая резких движений, как будто играя. Внезапно, задняя панель фотоаппарата открылась, и оттуда выпал маленький кусочек оторванной пленки. Бабаджи поднял его и стал наматывать на один палец, а потом на другой.
Наступившую практически осязаемую тишину прервало появление индийца, который немедленно начал длинную, бессвязную речь. Бабаджи терпеливо слушал его и кивал головой. Наконец, Он дал этому человеку оторванный кусочек пленки, который Он все это время наматывал на пальцы, со словами: " Вот, возьми это. Я наполнил пленку целебными мантрами. Повесь ее на дверях комнаты, где есть больные".
В Финдхорне я встретила молодую женщину, у которой, как мне сказали, был Учитель в Индии. Я проявила к этому интерес, и она показала мне фотографию Бабаджи. Его лицо так сильно меня тронуло, что я бросилась в комнату для медитаций и расплакалась. Слезы хлынули ручьем. Я инстинктивно чувствовала, что знала Бабаджи, но забыла Его, и что эта фотография была ключом ко всему, что я искала.
С этого момента я не переставала повторять мантру ОМ НАМА ШИВАЙЯ и мысленно говорить с Бабаджи. Однажды я получила от Него ясное указание подняться ночью наверх холма, расположенного поблизости. Считалось, что этот холм обладает сильной энергетикой. Когда я добралась до вершимы холма, то спросила Бабаджи, зачем было предпринимать столько усилий посреди ночи. Когда я посмотрела на звезды в ясном небе, то услышала внутри себя Его ответ: " Когда бы ты ни почувствовала мой зов, следуй ему. Я хочу абсолютного, беспрекословного доверия. Ты действительно хочешь быть моей ученицей? Я многого потребую от тебя. Тебе придется от многого отказаться". Я, не задумываясь, ответила: " Здесь даже не о чем говорить - я всем сердцем хочу следовать за тобой".
С этого момента Бабаджи постоянно присутствовал в моей жизни. Он работал со мной и проверял мое послушание. Однажды ночью Он мне приснился. Мы вместе были на берегу реки в Хайдакхане. Мы прыгали по белым камням, смеялись и шутили. Хотя казалось, что там было много людей, я чувствовала себя так, как будто нас было только двое. Через некоторое время Бабаджи сел на камень, а я опустилась у Его ног. Я посмотрела на Него и сказала: " Благодарю тебя за чудесный день. Радость значит для меня очень много, но это не самое главное, чего я хочу от тебя. Дай мне большего". Бабаджи улыбнулся и сказал: " Ты прошла испытание. Я хотел, чтобы ты это сказала".
Я написала Бабаджи письмо, прося разрешения приехать в Хайдакхан. В ответ Он прислал мне написанную Им картину. На ней была изображена идущая в гору дорога, а на вершине находилась окруженная деревьями хижина. Когда я рассматривала картину, то каким-то образом поняла, что я буду с Бабаджи двадцать первого апреля.
Восемнадцатого апреля я прибыла в Дели. Мне так хотелось наконец получить свой первый даршан, что я подумала: " Зачем попусту тратить время в Дели? Я уеду отсюда на день раньше". Через час после принятия этого решения, у меня началась лихорадка и расстройство желудка. Я очень расстроилась и спросила Бабаджи, что все это значит. Таким был Его ответ: " Ты должна приехать двадцать первого, я не хочу, чтобы ты очутилась здесь раньше". Я приняла это как должное и через несколько часов уже была здорова.
Я действительно приехала в Хайдакхан двадцать первого апреля, хотя и с большим трудом. Чтобы добраться туда, мне много раз пришлось перебираться через реку. Горы вок-пуг казались мне нематериальными, как будто созданными вибрацией ОМ НАМА ШИВАЙЯ. Добравшись до ашрама, я заметила небольшую группу людей, которые шли вдоль реки. Они остановились. Один из них был Бабаджи. Он сиял. Я общалась с Ним в течение всего путешествия, а теперь, когда я приветствовала Его, Он спросил с улыбкой: " Откуда ты приехала? " Это была хорошая шутка.
Вместо положенных двух недель, я осталась с Бабаджи на шесть месяцев. Когда я вернулась домой, то вспомнила о Его словах, что мне придется отказаться от многого. Мой брак пришел к завершению. Во время моего отсутствия мой муж нашел себе новую подругу.