Царский склад ума

Хлеб

Что до «хлеба», то лучше всего толковать это слово в духе «ежедневной пищи». Однако «Отче наш» – последняя соборная молитва перед Причащением. Люди, готовящиеся принять Небесный Хлеб, поют «хлеб наш насущный даждь нам днесь». Это неслучайно. Раз уж у нас есть хлеб, то должна быть и Евхаристия. Как правило (история тому доказательство и свидетель), где прекращается Евхаристия, там начинается и нехватка телесной пищи. «Насущный хлеб» – это хлеб, соответствующий сущности. А сущность наша двойственна. И просто хлебом, как говорит Христос при искушении в пустыне, мы жить не можем. Нам нужен и обычный хлеб, и слово Божие. Оба вида пищисущностно нужны. Соединение того и другого дается нам в Евхаристии.

Человек не может только молиться – без еды. Но он не имеет права и есть, не молясь

Евхаристия невозможна без обычного пшеничного хлеба. Сначала он – обычный плод земли, с таким трудом добываемый людьми по данной им от Бога Премудрости. Но слово Божие и молитва Церкви, дыхание Духа и благодарение делают потом земное Небесным. Только так и должен питаться человек. Он не может только молиться – без еды. Пока ему это недоступно. Но он не имеет права и есть, не молясь. Обе стороны существования соединяются и примиряются в Евхаристии, в Преломлении Хлеба. Хлеб Евхаристии становится истинно «насущным», то есть действующим на обе стороны нашего существа. Иначе «просто хлеб» «просто кормит» нашу земную и не главную часть.

Царский склад ума

Мир хочет свести христианство к одной только морали и напрочь лишить христианство мистики. Мистика – это всегда страшно и тревожно. Она, если только где появится, всегда готова утянуть всего человека или хотя бы часть его в какие-то неведомые области, в тайну и ужас. Гораздо легче и безопаснее проповедовать религию морали – для земли и от земли. Даже такое слово, как «Царство», может легко отторгаться от души современного человека. Он ведь у нас сегодня «демократ» до мозга костей, чем несказанно гордится. Но наличие Царя и просьба о наступлении Царства – это совершенно особый настрой ума, предполагающий готовность служить и покоряться. А. Ф. Лосев в «Диалектике мифа» обмолвился, что идея монархии вообще вытекает из православной догматики с неизбежностью. То есть сознание христианина монархично по определению, ведь он – сын Царства. С какими мыслями произносит молитву «Отче наш» человек, не желающий служить никому, но желающий, чтобы ему все служили? Старуха из сказки «О рыбаке и рыбке» не есть ли пример совершенно ничтожного, казалось бы, человека, но таящего в душе сатанинскую гордыню, готовую реализоваться, лишь только выдастся случай? Может ли молиться о пришествии Царства Божия такой человек? Человек, который в таинственной глубине сердца сам хочет быть царем? А если он по привычке молится и произносит положенные слова, то какова цена этих слов?