{201} Приложения. Приложение I. Стенограмма обсуждения «Габимы» в Центротеатре 16 февраля 1920 года

{201} Приложения

Приложение I. Стенограмма обсуждения «Габимы» в Центротеатре 16 февраля 1920 года

Стенограмма заседания Центротеатра, на котором был рассмотрен протест Еврейского подотдела Отдела просвещения национальных меньшинств Наркомнапа, хранится в Театральном архиве и музее имени Исраэля Гура при Иерусалимском университете (Ц/00001). Текст выступления Наума Цемаха под заголовком «Мой ответ ЦТ» и текст выступления Вячеслава Иванова хранятся отдельно как приложение. Но так как порядок выступлений в стенограмме обозначен, я счел возможным воссоединить фрагменты.

Председатель (А. В. Луначарский): Теперь перейдем к следующему вопросу. Здесь существует еврейская студия «Габима». Я лично ее спектаклей не видел, но представители художественно-театральной Москвы, высококомпетентные, говорят, что спектакли «Габимы» имеют высокохудожественные достоинства и что «Габима» является образцом еврейской культуры. Теперь со стороны людей, стоящих в стороне от «Габимы», возбуждается вопрос, насколько рационально иметь студию на языке, который фактически сейчас не является разговорным языком среди еврейских масс. Древнееврейский язык могут понимать только люди высокообразованные, а среди евреев этот язык не является широко распространенным. Может быть, мы не можем вмешиваться в этот вопрос, но мне кажется, что театр на древнееврейском языке должен напоминать специальные театры на древнеславянском или на латинском языке, и такой театр не может иметь большого значения для широких еврейских масс, а интересен только для небольшой части еврейской нации. В отношении школ на древнееврейском языке Наркомпрос разрешил вопрос в школьном порядке, что нельзя требовать, чтобы все предметы преподавались на древнееврейском языке, и, значит, если разрешать такие школы, то этим затрудняется доступ к широкому общему образованию. Теперь, переходя к театру, в частности, к студии «Габима», нужно {202} решить, имеет ли государство право давать субсидию театру, который недоступен широким массам и является плодом раздвоенности между культурными течениями гебраистов и жаргонистов. Слово представляется т. Диманштейну.

С. М. Диманштейн: Должен сказать, что о субсидии для «Габимы» я узнал случайно. Товарищи пришли и сказали, что никакой субсидии «Габима» не получает. Но должен вам сказать, что нет ни одного маленького еврейского учреждения, где бы меня не упрекали, что существует «Габима», это бельмо на глазу не только еврейских коммунистов, но и всей еврейской демократии, так как «Габима» есть прихоть еврейской буржуазии, и содержать на средства государства, на средства рабоче-крестьянской демократии такой театр, который не нужен ни рабочим, ни крестьянам, недопустимо. Допустим, что это художественно. Но на что идут деньги? На вещи, общеполезные в русском государстве. Я же считаю, что эта вещь никому не нужна, а только маленькой кучке буржуазии, стоящей за старый порядок. Для нас вообще это неприемлемо, так как мы знаем характер этого театра, что это не только театр на таком-то языке, а театр известной группы, стоящей на линии национализма, представителей буржуазии, которые хотят посредством этого театра воскресить этот мертвый язык, вернуть евреев к религиозным предрассудкам, оторвать их от широких масс и мешать классовому развитию. Поддерживать такой театр, значит поддерживать развитие в еврейском народе шовинизма, значит поддерживать определенную буржуазную группу. В данный момент нет почвы и смысла для того.

Формально Центротеатр поступил бы правильно, если бы дал субсидию, но, конечно, когда затрагиваются интересы какой-нибудь национальности, тогда запрашивают нас, Комиссариат национальных меньшинств. Я узнал о субсидии случайно, когда вопрос рассматривался в коллегии и коллегия пришла к тому заключению, что, по существу, субсидия нежелательна; я считал, что вопрос настолько ясен, что здесь и речи не может быть о поддержке той части населения, которая против рабоче-крестьянской народной революции. Это значит поддерживать буржуазию, так как за «Габимой» скрывается определенная группа. Всякая поддержка даст возможность этой группе на местах обращаться к советской власти и к отделам народного образования с заявлением, что вот в Москве поддерживают, поэтому вы должны поддерживать и на местах, и тут может произойти целый ряд нежелательных обстоятельств для советской власти.

{203} Председатель: Получает ли «Габима» субсидию?

К. Н. Малинин: «Габима» субсидировалась на основании постановления Сметной комиссии в размере 400 000 рублей. Точка зрения, которую здесь развивают товарищи, в Сметной комиссии была высказана мною. В силу общего постановления Сметной комиссии о том, что тем учреждениям, которым давалась субсидия в прошлом году, в этом году тоже надо дать. Вопрос, казалось бы, был предрешен, но ввиду возникших разногласий вопрос было решено пересмотреть в Центротеатре, и в нынешнем году субсидия еще не выдавалась.

Н. Л. Цемах: Уже четвертый раз я в этом году выступаю в разных комиссиях ТЕО с объяснениями относительно «Габимы». Но никогда я не испытывал такого чувства боли и обиды, как сегодня, ибо сегодня я говорю тут уже после того, как этот вопрос был уже решен в положительном смысле, а выдвинут он опять благодаря так называемым «своим». А это ведь известно, что когда железо бьет железо, то это гораздо чувствительнее, чем когда дерево бьет железо. Но как в последний раз, так и ныне я заявляю, что дважды два — четыре, что Центротеатр, уделяя внимание принципу национальных меньшинств, не может решить вопроса, какой язык культуры будет в данной нации. Это вопрос самой нации в связи с дальнейшим развитием ее культурной жизни. На этом ведь и зиждется принцип самоопределения, ибо если века инквизиции, мамонтовщина разных эпох и времен не могли вырвать от нас этих четырехугольных букв, то не в состоянии будут сделать это никакие государственные учреждения своим решением. В освобождающемся еврействе есть два течения в языковом смысле, но отнюдь не в классовом, как я это и докажу: еврейское и жаргонное. Одно берет свое начало в «Песне Песней», «Иеремиаде», словом, из всей Библии, а потом и в Евангелии продолжает развиваться по всей истории темного Средневековья, расцветает в испанскую эпоху и выдвигает целую плеяду поэтов-философов с Иегудой Галеви во главе, развивается философия, Каббала доходит вплоть до наших дней, причем за последние пятьдесят лет еврейская литература возрождается особенно усиленным темпом, появляется целая плеяда поэтов, новеллистов, романистов… Некоторые из них имеют мировое значение.

Другое течение — жаргон — мы получили четыреста лет тому назад, когда часть еврейства прошла немецкий Ахен, потом осела, замкнулась в воздвигнутых вокруг нее в Польше и Литве гетто, и за это последнее время выдвинуло также {204} писателей, поэтов, прессу и т. п. Должен прибавить, что жаргонов среди еврейства несколько. Болгарские, сербские евреи имеют свой особый жаргон и свою литературу на этом диалекте. Так и испанский жаргон у выходцев из Испании тоже имеет свою литературу и песни; кавказские, горские евреи, туркестанские евреи, мемониты, евреи Палестины — у всех у них сохранился один еврейский язык. Много писателей пишут на обоих языках. Большинство жаргонных писателей считает своим долгом перевести свои вещи на еврейский язык. Оба эти течения не классовые, и в каждой партии есть два лагеря по языку. Так, например, в сионистской партии есть жаргон, возглавляемый Гринбаумом и доктором Житловским, и наоборот, социал-демократическая рабочая партия «Поалей Цион» издает социалистический орган вот уже десять лет на еврейском языке; «Ахдут» имеет издательство также исключительно на еврейском языке. Так этот глубоко запутанный вопрос может разрешить только сама история и дальнейшее развитие самой нации, но отнюдь не извне. Тов. Малинин, похвалив наши спектакли, спрашивает: почему мы не играем на жаргоне? — Потому. Есть много «почему», на которые можно ответить: «потому». Мы можем только констатировать: «это так». Пример из театральной жизни Москвы: почему кому только не лень ругают [Художественный театр] и никакое учреждение не обходится без его артистов и учеников? Почему за годы революции нет «Марсельезы» и до сих пор поют песни с листков и книжек, почему мы не забыли язык, почему у нас двуязычие? Разве можно ответить «почему? » Просто «это так». Мы, во всяком случае, не виноваты и адресата теперь тоже не ищем. Вопрос должен быть поставлен иначе: что такое «Габима»? художественное ли это начинание? имеющее сказать что-то новое? А поэтому Центротеатр должен его признать (как он уже поступил в ноябре 1919 года). Если же это не так — «Габиму» признавать не надо.

По-нашему, «Габима» есть новая истина на фоне еврейского раскрепощения и, как всякая истина, она постигается тремя способами: талантом, долгим воспитанием и страданием. Она — истина новая, но связанная красной нитью со старым прошлым, как завтрашний день будет новый, но он связан с сегодняшним. «Габима» есть логическое следствие всей культурной жизни еврейства последних десятилетий, как логическим следствием является сама революция всей предыдущей жизни.

{205} Мы молчали веками, а когда теперь весь мир раскрепощается, то в нашей душе клокочет вдвойне. Мы хотим что-то сказать миру, который обязан нас выслушать. Было время, что по театрам мира мы рассыпали бисер и парчу. Но это была та ненаписанная книга — «Евреи в театрах». А ныне, под ударами мировых событий, когда все порабощенное раскрепощается, когда все молчавшее заговорило, пишется новая книга — «Театр у евреев». И чуя шелест переворачиваемой страницы великой книги истории, мы хотим приложить и нашу волю; и чтобы это стало истинно еврейским театром, а не театром по-еврейски, только тогда он будет иметь значение для общей массы мирового искусства, как имеют мировое значение только настоящий русский или другой театр.

Язык — это же актерское приспособление, и никто не имеет права отнять его. Нельзя приказать художнику: какими красками рисовать ту или другую картину. Решить языковой вопрос не имеет права даже Еврейский комиссариат. Нужно также спросить еврейских художников, композиторов, скульпторов, живописцев, какие слова шепчут их мощные орлы? Спросите также Вяч. Иванова, Бальмонта, Балтрушайтиса, этих корифеев русской поэзии, руки которых прикасались к переводам молодых наших поэтов — Бялика, Черниховского, Шисура, Шикановича. Что они чуют в этих переводах — «мертвую латынь» или мощных, юных и своеобразных еврейских поэтов?

А если «Габима» поставит пантомиму, танец, что вы тогда скажете?

Перехожу к главной причине, вызвавшей сегодняшнее заседание. Это донос-протест так называемого Еврейского комиссариата против «Габимы». Отвечу по пунктам, по порядку: нас обвиняют, что мы чуть ли не ставленники сионистов, которые за еврейский язык. Заявляю: никогда со дня основания «Габимы», а ей уже десять лет[dii], сионистская организация как таковая не участвовала в бюджете нашем ни единым грошом. Ложно также, что мы работаем в контакте с «Тарбут». Мы с ними не согласны вовсе, не в их основной идее как культурной организации, а потому, что они позволяют вам так топтать и варварски душить их культурную работу. Так, например, вы закрыли в Москве четыре еврейские школы, но не открыли вместо них ни одной жаргонной, ибо ни один родитель к вам детей своих не посылает, и вот уже полгода ваши инструкторы и учителя получают жалованье за мертвые души. Библиотеку вы реквизировали, еврейские книги опечатали и читателю не выдаете. Библиотекаршу уволили {206} только за ее нейтральное в этом вопросе отношение. Так же вы насаждаете древо познания и в других городах. В Саратове, например, курсы для взрослых тоже запрещены. Негодование и возмущение против тактики этих юродивых, не знавших родства, носится по всей провинции.

Также не имеет основания обвинение нас Комиссариатом в любви к историческому языку. Напрасно вы толкуете, что советское правительство отказалось от истории. Принцип самоопределения народов зиждется только на истории. Только на днях нарком Чичерин протестовал от имени советского правительства против европейских государств в связи с захватом Шпицбергенских островов без его согласия, ибо вот уже сто лет как русские рыбаки строят там свои избушки на берегу моря, и совершенно верно — век жизни исторически и крепко связал их с этим местом, и потому оно принадлежит им, русским рыбакам. Но вот уже тридцать веков, как мы не только связаны, а спаяны и слиты с нашими четырехугольными буквами, за которые мы погибали на эшафотах, которые, связанные с нами, вместе сжигались на кострах и возносились с нашей душой вверх к небу. Именем чего можете вы теперь вырвать из нашей души эти четырехугольные буквы?

[Способны ли вы на что-либо, кроме] удушения «Габимы», признанной, как вы сегодня слышали, всей театральной Москвой, но сумеете ли вы перед Центротеатром сказать, что с вашей жаргонной студией[diii]? Где она? Ее нет. Что с ее школой? Где ее постановки? Нет как нет. А уже два года как она субсидируется. Итак, констатирую: вся бумажка-донос так называемого Комиссариата лишена всякого основания и ложна, за исключением двух слов в ее начале, где говорится: «В Москве существует “Габима”». Она существует и будет существовать.

Центротеатр, я сегодня пришел сюда не по своему желанию. Но раз я уже здесь по поручению «Габимы», хочу вам сказать следующие слова. Не милостыню я пришел просить, я не призываю к милосердию, а требовать я пришел к вам от имени «Габимы», которая будет непременно великой. Я требую от вас уравнять нас со всеми студиями малых нации. Напоминаю вам, что мы сумели уже через стены воздвигнутого для нас гетто возвышать, украшать русское искусство, посылая вам на помощь и украшение наших Правдиных, Леонидовых, Карамазовых, наших Рубинштейнов и Антокольских[div]. Но не во имя этого я требую от вас, а во имя того, что «Габима» имеет сказать что-то новое в искусстве, {207} до сих пор не сказанное. Я смотрю на Центротеатр как на алтарь, на жертвенник, куда принесут все течения, все театры всех народов жертвы души своей — свое искусство. Если было суждено историей, что два брата одной семьи будут приносить разные жертвы, то примите у обоих наравне, не обижая ни того и ни другого. Если вы дадите [нрзб. ] огня, если вы примете только жертву Авеля, этим самым вы нарушите правду и увеличите семейство Каинов.

Центротеатр, стойте за правду!

В. В. Тихонович: Я был сторонником точки зрения, что не дело государственной власти поддерживать такие учреждения. Это дело обществ, которые культивируют старые языки. Это не наше дело. Но коллегия недавно большинством голосов признала «Габиму» театром, заслуживающим государственной поддержки, и это постановление прошло через Сметную комиссию и через Научно-художественную коллегию.

Вяч. И. Иванов: В советской республике признан и проводится в жизнь принцип культурной самостоятельности национальных меньшинств. В целях охранения таковой введены соответствующие органы в общую систему государственного управления. Культурный национализм меньшинств не встречает не сочувствия, напротив — находит поддержку. Нельзя поэтому отказать в поддержке и еврейству, стремящемуся к утверждению и развитию своей национальной культурной традиции. Действие принципа отнюдь не ослабляется тем обстоятельством, что не все еврейство одинаково ей привержено. Та часть еврейства, которая национальным началом не дорожит, но хочет всецело служить началу интернационализма, тем самым выпадает из еврейства, понятого как одно из национальных меньшинств, и примыкает к русскому и международному пролетариату, который своего решения о еврейской тяжбе не вынес. Было бы несправедливо, чтобы самоопределение этой части, хотя бы она являлась численно преобладающей, отменяло самоопределение другой и лишало последнюю возможности пользоваться правами одного из национальных меньшинств. Еврейский национализм, поскольку он существует, имеет в культурной области не меньшее право на существование, чем национализм любой из этнических групп, покровительствуемых законами республики. Еврейские противники национального еврейского самоутверждения, оторвавшись от еврейства как национальности и враждебно противодействуя ей в ее тяготении к духовной самобытности, провозглашая ее стремления общественно {208} вредными, впадают в своеобразный антисемитизм. Всякое проявление антисемитизма, откуда бы оно ни исходило и как бы ни мотивировалось, меня отталкивает. В споре о «Габиме» дело идет не о мнимой «буржуазности» театральной студии, воскрешающей на сцене древнееврейский язык, но о попытке со стороны принципиальных ее противников воспрепятствовать его оживлению. Желание и усилие задушить и похоронить его равняется в моих глазах покушению на одну из величайших культурных ценностей человечества. Деятельность же студии «Габима» представляется мне немаловажным вкладом не в национально еврейскую только, но и в общечеловеческую культуру.

К. Н. Малинин: Когда я был в театре «Габима», я видел великолепный спектакль, и когда я этот спектакль смотрел и когда некоторое время находился под впечатлением этого спектакля, я мысленно рассуждал: «А все-таки, для чего это нужно». И в этом смысле я враг таких театров, так как если бы кто-нибудь вздумал устроить театр на латинском языке, то государство этот театр не может поддерживать. Хотя надо думать, что не древнееврейский язык будет языком еврейской культуры, я видел хороший спектакль, хорошо сделанный по тем принципам, на каких развивается и Художественный театр. Это есть тот же Художественный театр, но только почему-то проводимый в жизнь на древнееврейском языке. Никакого нового направления в искусстве, которое следовало был поддерживать государству, там нет, а потому вряд ли следует тратить государственные деньги на такой театр. Но запрещать его тоже не следует, пусть развивается на свои собственные средства.

С. М. Диманштейн: Приходится возражать тов. Иванову, что [будто бы] наши мысли направлены против еврейства. Мы имеем дело с евреями, у нас есть еврейская студия, нас обвинить в антисемитизме нельзя, но у нас большинство против меньшинства, а меньшинство — буржуазия — против большинства. Чтобы ответить представителю «Габимы», нужно прочесть целую лекцию. Это не дело Центротеатра разбираться в вопросах, которые имеют отношение к истории. Факт таков, что древнееврейский язык мертв, а тот мертвец, который не хочет, чтобы его хоронили, он смердит. Они говорят о той литературе, которая вышла на этом языке. Но ведь это один лишь крупный памятник на десять тысяч других на другом языке.

Н. Л. Цемах: А Бялик?

{209} С. М. Диманштейн: Это остатки прежней культуры. Я знаю, что этот язык мертв. Когда говорят о древнееврейском языке, то всякий знает, что это вещь отжившая. Здесь хотят пригласить поддержать меньшинство, которое хочет самоопределяться. Мы не стоим за самоопределение буржуазии. Если буржуазия самоопределяется, пусть сама самоопределяется. Пусть, пожалуй, благодарит, что мы не закрываем ее учреждения через ВЧК. Ведь она тащит назад, к тем регалиям, которые находятся в Палестине. А мы идем вперед, и наш язык — это тот язык, на котором написаны произведения, призванные провозгласить движение вперед всей культуры. Вдаваться в лекции и рефераты я не считаю нужным. Я просто нахожу, что в субсидии «Габиме» нужно отказать.

Я. И. Новомирский: Я с этим вопросом ознакомился с практической точки зрения и хочу выставить здесь ряд доводов. Нужно сказать, что все, что есть культурного в еврействе, все это проводилось на языке древнем. На жаргоне творится все, что можно популяризовать, но это не есть глубина религии и культуры. То, что евреи внесли в культуру, они внесли на древнееврейском языке. О том, что этот язык является враждебным советскому правительству, на самом деле судить нельзя. Что этот язык большинство еврейского населения не понимает, из этого не следует, что он не содействует интересам большинства. Четыре пятых населения России было против революции, а революция подняла вопросы, с которыми всем необходимо считаться… Фактически положение вещей таково, что нужно считаться с внутренней природой языка. Является ли древнееврейский язык языком, на котором можно творить культурные ценности, нужные для рабочих, крестьян и всего человечества, или язык связан с такими контрреволюционными тенденциями, что ничего культурного создать не может. О древнееврейском языке нужно сказать, что на нем творит меньшинство, но это меньшинство так же может участвовать в революции, как и другие. Если стать на государственную точку зрения, то нужно сказать, что государственная власть, как орган демократии, всю энергию всего общества и все материальные силы должна пустить в ход на пользу того, что выгодно всему человечеству. Но мне кажется, что государственная власть должна поддержать как всякое культурное начинание, которое нужно определенному кругу, труппу «Габимы», но требовать от «Габимы», как от всякого художественною учреждения, чтобы она служила искусству, а на каком языке, при помощи каких слов, это вопрос третьестепенный. Совершенно правильно {210} докладывал защитник «Габимы», что если мы ставим балет, пантомиму, то это прежде всего внутренний язык чувств. Нужно ли это с точки зрения культуры или нет — только с этой точки зрения нужно подходить. И к «Габиме» мы должны подойти с такой точки зрения; дает ли она что-либо новое, какие здоровые стремления положены в основу ее работы. Если дает, то язык должен быть для нас безразличен. Важна же вся деятельность, художественный нерв, художественная ценность. А в этом отношении как будто нет разногласий. Я не думаю, чтобы «Габима» являлась театром нехудожественным. Я хотел сказать т. Малинину, что странно слышать, зачем новая студия в типе Художественного театра, если есть Художественный театр. Тогда, пожалуй, выходит, что не нужны ни Первая, ни Вторая студии, которые выросли определенно под знаменем Художественного театра. Если Художественный театр создал вечные ценности, то распространение их является большой заслугой. Если бы Вы сказали, что театр пустует, что никто не интересуется, то я бы стоял против того, чтобы его поддерживать. Вот почему я был против Нового театра[dv]. А если «Габима» посещается населением, то государство как защитник всей культуры, все те органы, которые содействуют этой культуре, должны поддерживать ее всемерно.

Ф. П. Шипулинский: Странно сказать, что за «Габимой» стоит сионистская партия. Это должно решаться не на Неглинной улице[dvi] и даже не на Лубянке. Факт тот, что мы имеем прекрасное художественное начинание. Его художественная ценность, по отзывам авторитетнейших людей, знакомых с делом, которые провели в этом театре не один вечер, является бесспорной. Весь вопрос в том, что спектакли ставятся на языке, не понятном для народа или действительно они понятны только для небольшой группы буржуазных сынков, успевших насильно выучиться древнееврейскому языку. И если интернациональное крыло еврейства стремится выбросить за борт еврейскую культуру, если оно действительно собиралось выбросить эту ценность, то оно совершило бы преступление. Но дело в том, что все-гаки эта культура сейчас складывается в России в форме еврейского, а не древнееврейского языка. Если есть Бялик и т. д., то это только исключения, а всякая культурная ценность есть только тогда ценность, когда она может быть доступна народным массам. Все-таки русское еврейство говорит на языке, который является естественным продолжением старосаксонского языка, и по отношению к нынешнему еврейскому языку язык {211} культурных немцев является ближе, и потому еврейский жаргон для масс понятнее, им его легче читать. Мое предложение такое, что «Габиму» как художественное начинание нужно поддержать, но нужно высказать пожелание, чтобы это учреждение было взято из рук тех лиц, которые к демократии не принадлежат, — такие люди ставят своей специальной целью наживу — и передать представителям трудящихся масс, чтобы спектакли шли на еврейском языке. Центротеатр может такое пожелание высказать.

Председатель: Вопрос не то чтобы совершенно ясен, но уяснен в пределах человеческих возможностей. Ставится на голосование два предложения: одобрить решение Сметной комиссии или не одобрять решение Сметной комиссии и впредь никакой субсидии «Габиме» не выдавать. Конечно, предложения о том, чтобы взыскать то, что было выдано раньше, не ставится. Кто за то, чтобы утвердить решение Сметной комиссии относительно продолжения субсидии в том же размере, как было в 1919 году?

Большинство против субсидии. Субсидия отменяется.