«На допросе». «На вечеринке»

«На допросе»

Однако, моим планам, не суждено, было сбыться. Цвигун не признавал ни факт наличия у него фотографий девочек – подростков, ни трупов, которые я пытался на него «повесить». Как опытный уголовник, он «ушел в глухую несознанку»: не сказал ни слова, кроме своего имени. Он понимал: положение его – не завидное, «на зоне», таких не уважают. Через два часа, он мне, порядком надоел. Несмотря на то, что мы с ним «играли в слоника». Суть игры - надев на задержанного противогаз, я зажимал трубку, через которую поступал воздух. Так продолжалось до тех пор, пока задержанный не подпишет, то, что нужно. Специально, приглашенные «опера» били его, через телефонный справочник, чтоб не оставить следов, он ничего, не подписал. Ну, ничего. Время есть, а «хранение» «висит» на нем, «железно». Срок он себе, уже, обеспечил. А, потом, я организую ему еще один за состоявшиеся убийства. Не было сомнений: убийства продолжаться. Мы будем находить труппы еще и, еще. Было ясно: Цыгун не виновен. Он, конечно, извращенец и мало приятный тип, но он не убивал. Не тот психотип. Убийство – это поступок, а этот, на такое, вряд ли, решится. Однако, допустить отсутствие подозреваемого, на данном этапе, я не мог. «Дела, по службе», и так, шли не очень хорошо, а за не раскрытие этой серии, мне «светила» перспектива «расстаться с погонами». Этого мне не хотелось, поэтому, он будет «сидеть», а для следующих убийств, найду кого – нибудь еще. Ну, так, или иначе, одной проблемой меньше…

«На вечеринке»

В это же самое время, на город опустился вечер. Студенты колледжа, только, что, закончившие третий курс, кто «с хвостами», а кто и без, по поводу такого случая, собрались на традиционную попойку. Дело было, в квартире одного из них. Пили много. На столе были разные напитки - дешевая, не слишком, качественная водка, явно, «паленые» коньяки, вино, самое дешевое, из пакетов. Все это динамично потреблялось, в неприличных количествах и смешивалось друг, с другом. Никто не думал ни о своем здоровье, ни о том, что нельзя «смешивать», ни о правиле «не понижения градуса».

К трем часам ночи, все были, изрядно, пьяны: плохо держались на ногах, «со всего» смеялись. Речь была нарушена. У большинства, «заплетались языки». В таком состоянии, благоразумнее, остаться на ночь в той квартире, где происходило пьянствование. Так, поступит разумный человек. Но, к двум участницам вечеринки – Оле и Лиле, это не относилось. Они, всегда, предпочитали не задумываться о последствиях. Вот и сейчас, «понадеявшись на русский авось», выйдя из подъезда дома, где пили, они направились к телефонной будке. Ой, Лилька, что же мы с тобой так «ужрались»? – прихихикивая, не четко говоря, обратилась к подруге Оля. Да, ну тебя! Один раз живем! Вызывай лучше такси, а я пока, «в кустики» - весело, ответила Лилия. Говоря это, она не представляла – больше, она ничего подруге не скажет. Ближайшие «кустики», роль которых выполняла трансформаторная будка, находились за углом. Дойдя туда, Лиля почувствовала - силы покидают ее. Чтобы, не много, отдохнуть, она присела на землю и облокотилась спиной о стену трансформатора. Так и уснула.

Она не слышала, как ее подруга Оля приглушенно вскрикнула, получив свой первый удар ножом. Не слышала, как ее – полуживую насиловали. Не слышала, как она, после, истошно, кричала, когда преступник бил ее ножом. Не слышала, как униженная, оскорбленная Оля, медленно, умирала от потери крови. Лиля, просто, спала, спала пьяным, крепким сном, словно бывалый флибустьер, налакавшийся рома. К утру уснула и Оля. Она уснула вечным, в прямом смысле, мертвым сном.

Около шести утра, рабочий местного завода, вышедший из того же, что и подружки, вчера, дома, на работу решил позвонить на свой домашний телефон из «автомата», чтобы проконтролировать: проснулся ли, до конца его сын «в школу», или уснул опять? Когда он вошел в телефонную будку, его глазам, «открылась» ужасная картина – картина вчерашнего убийства. В первые секунды, от испуга, он забыл: какой комбинацией цифр вызывают полицию. Испугаться, действительно, было чего. Весь пол телефонной будки, представлял собой, одну большую, лужу крови. Посреди этой лужи, по диагонали, лежала Оля. Платье на ней было разорвано. Через несколько минут мужчина «взял себя в руки и набрал «02».

Приехав по адресу, я увидел уже привычную, для себя, картину. Трупп - молодая девушка – блондинка, с многочисленными ножевыми ранениями дрейфовала в луже собственной крови. Выступавший, в нашей группе, в качестве эксперта, Виноградов насчитал более полутора десятков колотых ран. К платью, на этот раз, к поясу, была прикреплена, уже знакомая, записка, состоявшая из одного слова «Прости» , выполненная, тем же, витиеватым подчерком.

Вы отдавали записку, обнаруженную при «прошлом» труппе, на «графологию»? - «Сухо», официально спросил Виноградов, обращаясь ко мне. Я, совсем, забыл про эту записку. Естественно, никто ее никуда не отсылал. А между тем, она могла стать хорошей «зацепкой». Нет – С той же, интонацией ответил я и поспешил уйти. Этот разговор был мне не нужен, а человек не приятен. К тому же, были другие дела. Надо было вызвать служебную собаку.

Кинолог прибыл, со своим питомцем, через 20 минут. Питомец – традиционная, для полиции, немецкая овчарка, был «не первой свежести». Он, сильно, прихрамывал, подволакивая задние лапы. Однако, по словам своего, хозяина, «дело свое добро знал». И, вскоре, пес оправдал его слова. «Взяв след», он повел нас за угол, к трансформатору, возле стены которого сидела девушка. Сначала, мы подумали – еще один трупп. Но запах алкоголя выпитого вчера и мочи, идущий от нее, расставил «точки над «И». Тем более, одежда, ни каким образом, не была нарушена, не считая мокрого пятна на брюках. Возле нее ищейка остановилась и, начала громко лаять. Однако, у меня, не было ни времени, ни настроения, в этом разбираться. Поэтому, кое как, разбудив найденную, я передал ее «в руки» низших чинов полиции, с целью доставки в участок. На этом, работа наша была окончена. Конечно, по хорошему, надо бы провести поквартирный обход и опросить жильцов соседних домов, самому. Но, если честно, было, очень сильно, лень. Поэтому, я поручил это Ширяевой, тем более, она – опер, «ей и карты в руки». В ответ на мой приказ, она предложила перепоручить сие действо участковому, так как, это – его район и, он, априори, должен знать весь контингент, проживающий там, лучше. Я согласился. Мне было все равно. И, Ширяева отправилась в опорный пункт.

Участковый этого района – мл. лейтенант полиции – Баландин был, совсем «зеленый»: не давно, занял эту должность. Соответственно, никакой «клиентуры», он не знал. Но, обойти и опросить, передать протоколы в отдел, естественно, обещался. Иначе говоря, «обход» превратился в «пустую» формальность. Гораздо интереснее и важнее, было допросить девушку, найденную у трансформатора. Почему – то, собака к ней привела. Значит, она была, как – то, связана с убитой. Однако, ни о ней, ни о ее связи с умершей, ни о самой умершей, мы, ни коим образом, ничего не знали. Плюс, как при ней, ни при труппе, не было документов. Поэтому, надо было, как можно быстрее, допросить ту, что нашли живой. Но, сделать это, можно будет, только, на следующий день, когда она «войдет в ум». Оформить ее, в качестве свидетеля, не возможно. Во – первых: непонятно, кто она, как она связана с потерпевшей, если, вообще, связана. Во – вторых – из – за, своего физического состояния, она была не в состоянии, ничего рассказать. И, предъявить ей, было нечего. Но, я нашел выход. Ей написали ст. 20. 20 КоАП – «распитие в общественном месте» и, отправили «отдыхать» в камеру.