Часть III 6 страница

- Моя маленькая девочка. Что ты сделал с моей маленькой девочкой?

Голова дочери вяло покачивалась на безвольной шее. Боль разрушила ее разум. Она была похожа на безжизненную марионетку, и ее страдания еще не закончились. Это никогда не закончится, пока она будет в руках Влада.

Кожа на шее Глории ощетинилась. За ее спиной что-то быстро приближалось. Что-то большое, что-то злое.

Ее демон неуклюже двигался по коридору, заполняя собой весь проход. Она вскрикнула и отошла от пещеры, где ее дочь подняли в воздух, чтобы снова бросить на вершину пирамиды. Она бросилась к стене туннеля, боясь пошевелиться, ей некуда было идти. Все, чего она хотела, это раствориться в камне, исчезнуть из этой комнаты. Все, чего она хотела, это не встречаться с этим демоном снова.

Она в истерике искала, где бы спрятаться.

Ничего не было.

Демон протянул руку и небрежно схватил ее, запустив одну узловатую, когтистую руку в ее гнездо грязных, сальных волос. Он оторвал ее от стены и поставил на четвереньки. Зверь направился обратно к пещере, волоча за собой Глорию. Она попыталась вырваться из его хватки, но это было все равно что пытаться открыть пасть жизни. Она колотила по его неподатливой плоти своими крошечными кулачками, пока ее собственные костяшки не покрылись синяками и кровью.

- Нет! Нет! Отпусти меня! О, Боже, пожалуйста, отпусти меня! Не делай мне больно! Я больше так не могу. Я не могу, не могу!

Демон проигнорировал ее. Он не ругал и не угрожал - он ничего не говорил. Он почти не выглядел сердитым. Не было никакой необходимости угрожать. Глория точно знала, что ее ждет. Ее колени натирались и рвались, когда ее тащили обратно в пещеру, брыкаясь и крича всю дорогу.

* * *

Глория вернулась в клетку. Ее демон еще не наказал ее, просто затолкал обратно в тюрьму и рухнул на свое гниющее ложе из человеческих волос и плоти. Спешить было некуда. У него была целая вечность, чтобы заставить ее заплатить за попытку сбежать, за то, что она была грешницей, за то, что родилась. Вскоре он крепко уснул, и Глория снова осталась наедине со своими мыслями.

Слезы капали с ее лица и капали на пол клетки, шипя и превращаясь в пар. Глория хотела быть сильной, но все это было так ужасно, так несправедливо. Она много трахалась, использовала тело, данное ей Богом, не как храм, а как туалет, сосуд для спермы, наркотиков и алкоголя. Она была шлюхой, грешницей, слабой, прожорливой, похотливой, сукой. Она взяла имя Господа напрасно, совершила прелюбодеяние. Она сделала все ужасные вещи, которые только могла с собой сделать. Она делала минеты лошадям, ослам и свиньям. Они трахали ее в задницу и эякулировали внутрь нее. Но были и гораздо более страшные грехи. Грехи, которые казались гораздо более подходящими для вида наказания, которому она подвергалась.

Она никого не убивала и не крала. Она никогда никого не насиловала и не приставала. Она осквернила себя, но больше никому не причинила вреда. Как она могла заслужить вечность быть изнасилованной, замученной и искалеченной? Какой Бог допустит такое? Глория стонала и плакала, пока не уснула.

Когда она проснулась, демон смотрел в ее клетку.

- Боже, нет! Нет! Не делай мне больно! Боже, пожалуйста, не дай ему причинить мне боль!

- Прекрати это говорить! Нет никакого Бога! Не для тебя и не для меня! Он бросил нас обоих.

Звук голоса демона испугал Глорию. Это был первый раз, когда он заговорил с тех пор, как она была у него, и, несмотря на резкость его слов и мощную громкость, очевидную попытку звучать угрожающе, его голос был похож на музыку.

Вот почему Aрхидемоны никогда не говорят... у них все еще были голоса ангелов.

- Почему ты так говоришь?

Это был глупый вопрос, но Глория хотела услышать его снова. Что-то в его голосе вселило в нее надежду. В существе с таким красивым голосом должно быть что-то хорошее. Под этими украшениями из татуировок, пирсинга и шрамов, под отвратительным боди-артом, этими клеймами, ожогами и хирургическими модификациями должно было быть какое-то сочувствие и сострадание. Некоторые божественности.

- Ответь мне. Пожалуйста. Почему ты так говоришь? Почему ты сказал, что Бог…

Демон протянул руку и зажал ей рот. Его когти пронзили ее щеки. Глория попыталась закричать, но ее крики заглушила грязная окровавленная лапа демона. Его узловатые когти выудили ее язык из дыр, которые он проделал в ее щеках. Когда он вытащил его, то вырвал из ее рта, отдирая плоть от ее щек, губ и нижней половины челюсти.

Осознание того, что он снова вырастет, не облегчило ужаса от того, что ее лицо было разорвано.

Ее крики превратились в булькающее шипение, похожее на вой протекающей газовой трубы, когда он вытащил ее из клетки и швырнул к стене пещеры. Ее руки и ноги были закованы в железные кандалы. Глория знала, что это значит. Он приковывал ее только тогда, когда планировал что-то особенно мерзкое.

- Никогда больше не пытайся убежать, - eго прекрасный голос больше не был утешением.

Он поднял крошечный хлыст, который держал раньше. Тот, что с тонкими цепями, заканчивающимися крысиными черепами. Демон начал вращать запястьями, и крысиные черепа кружились все быстрее и быстрее, пока не превратились в размытое пятно, дождем падая ей на грудь. Через несколько секунд ее груди стали похожи на говяжий фарш. Когда он начал издеваться над ее гениталиями, избивая и сдирая кожу с ее влагалища карающими крысиными черепами, Глория сухо вздохнула. Ее живот свело судорогой от ужасной боли. Мышцы ее живота напряглись так сильно, что почти касались позвоночника, но из пустого желудка ничего не выходило. Кровь хлынула из ее выпотрошенного лица.

Демон отошел и вернулся с одной из свечей на стене и скальпелем, сделанным из заостренной кости. Затем он встал на колени между бедер Глории и начал резать. Это была самая сильная боль, которую Глория когда-либо испытывала... до тех пор, пока он не поднес пламя свечи к ее клитору.

* * *

Глория начала считать секунды. Не было ни рассвета, ни заката. Никаких часов. Не было способа измерить прохождение каждого момента. Поэтому она считала секунды, чтобы следить за временем. Шестьдесят секунд – это минута, а шестьдесят минут – час, поэтому она решила, что может отслеживать каждый час, каждый день, считая секунды. Она хотела знать, как долго пробудет в Aду.

Она начала считать дни, когда обнаружила Анджелу. Прошло триста сорок пять тысяч шестьсот секунд. Почти целый год. Она не помнила, сколько раз ее пытали, насиловали, избивали и калечили, хотя, казалось, это происходило каждые два-три часа. Демон приставал к ней после каждого сна.

Глория провела много времени, думая о демоне. Удивляясь его голосу. Он не разговаривал с ней с того дня, как она убежала, и с тех пор она не пыталась убежать. Но она помнила этот сладкий лирический голос, как прохладный ветерок, шепчущий сквозь деревья. Как пение птиц и церковные колокола. Она была уверена, что под всем этим он все еще был ангелом. И было еще кое-что, что заставило ее задуматься: она видела, как он изменился. Видела части его плоти, которые уходили и умирали, чтобы быть замененными новой плотью, которую он привил к своему телу. Она думала, что его плоть была украдена, что эти звериные клыки, рога и клыки, эти когти, все его отвратительное тело было просто маской, которую носила душа. Это объясняет, почему он так много спал.

С того дня, как Глория начала считать, она не спала. Ни на час, ни на секунду. Ее душа, казалось, не нуждалась в этом. Потребность во сне была слабостью плоти.

Но демон спал. Потому что это была плоть. Неестественный брак духа и плоти. Именно этому ангелы завидовали в людях. Одна из причин, по которой они восстали и были брошены в геенну огненную. Глория была убеждена, что под этим отвратительным фасадом измученного мяса все еще скрывается душа ангела. Она должна была поверить, что это правда. Это была ее единственная надежда.

Уже несколько месяцев Глория пыталась найти способ убить демона. Убить эту тварь - единственный способ спастись, единственный способ выбраться отсюда и найти свою дочь.

До нее доходили слухи о выходе из Aда, туннеле, который вел обратно на Землю. Слышалa, как демоны говорили об этом. Там был выход. Если он существует, она найдет его, но сначала ей нужно сбежать, а это значит, что ее мучитель должен быть убит. Она не собиралась пытаться сбежать, только чтобы заставить его оттащить ее назад и снова мучить.

Проблема с убийством демона заключалась в том, что здесь, казалось, ничто не умирало. Она не могла умереть, а этот демон пробыл здесь на тысячелетия дольше, чем она. Как она могла убить что-то бессмертное?

Глория сидела в своей клетке и смотрела, как существо спит. Она уставилась на декоративные шрамы, которые зигзагами тянулись вдоль его тела. Части тела животного были пришиты к его плоти. Его кожа была гобеленом боли. Но что, если она сможет удалить все это? Если бы она могла заставить его увидеть, кем он когда-то был... кем он на самом деле является. Но как?

Она оглядела комнату с орудиями пыток, кнутами, клеймами, скальпелями, ножами, палками. Любого из них достаточно, чтобы удалить плоть, но все это займет слишком много времени. Демон может вмиг разоружить ее, приковать к стене и вырвать её влагалище у неё изо рта, прежде чем она сможет причинить какой-либо вред ему. Ей нужно было что-то, что могло бы удалить его плоть сразу.

И тут до нее дошло: огненное озеро!

Но как она сможет загнать его туда?

* * *

- Поговори со мной... - прошептала она, протягивая руку сквозь обжигающие прутья клетки.

Ее пальцы погладили макушку демона, погрузились в отверстия и прошлись по выступающим рогатым выступам. Это прикосновение оттолкнуло ее, заставило задрожать, но она все равно погладила его. Если он и почувствовал ее прикосновение, то не подал виду.

- Пожалуйста, поговори со мной. Мне нужно услышать твой голос.

Демон взмахнул рукой, сломав ей запястье. Она вскрикнула и отдернула руку. И все же она настаивала, рискуя получить мучительное наказание.

- Я повиновалась тебе с того самого дня... когда ты вернул меня. Ты мучил меня, и я никогда не пыталась сбежать снова. Неужели ты не можешь проявить ко мне хоть немного доброты? Пожалуйста! Я умоляю тебя, мне нужно, чтобы ты поговорил со мной.

Демон медленно поднял голову и посмотрел на Глорию. Он раздвинул свои раздутые, уродливые губы, и на мгновение ей показалось, что он собирается заговорить. Его ответом было низкое предупреждающее рычание.

- Ты хоть знаешь, почему я здесь? - прошептала она. - Знаешь, что я сделала, чтобы заслужить эту бесконечную боль, эту вечность в Aду?

Он отвернулся, явно не заинтересованный ее мольбой.

- Больше никаких разговоров, - только и сказал он, прежде чем рухнуть на кровать.

И все же этих слов было достаточно. Лирическое звучание его голоса успокаивало ее, завораживало, как капли дождя, падающие на оконное стекло. Она закрыла глаза и притворилась, что снова на Земле, в своей постели, уютно устроившись под одеялом, натянутом до самого носа.

Ощущение, что за ней наблюдают, было сильным, и когда она открыла глаза, демон смотрел на нее.

Она надула щеки, мысленно готовясь к тому, что, как она знала, было неизбежно. Ее мучения стали предсказуемыми за эти месяцы; было так много способов избиения, изнасилований или сдирания кожи. Так много способов разорвать ее влагалище, разорвать горло. Пытки стали до странности обыденными, и как бы сильно она их ни ненавидела, она научилась не бояться их. На смену страху пришло самодовольство. Она смирилась со своей судьбой и знала, что чем больше будет бороться с ней, тем будет хуже. Поэтому она перестала бороться и вместо этого собралась с силами, чтобы справиться с болью.

Демон сунул руку внутрь — двери клетки никогда не запирались — и вытащил ее наружу. Не было причин для того, чтобы их запирать. Не было причин пытаться сбежать. И демон знал это. Она была уверена, что ее проверяют, и не хотела злить демона, потому что как бы ни была ужасна пытка, она могла быть намного хуже.

Он бросил ее на кровать из гниющей человеческой плоти и встал на колени над ней, упершись коленями в ее икры, его массивный член нацелился ей в лицо, как обвиняющий палец.

Она повернула голову и стала ждать нападения. Вместо этого он наклонился, пока она не почувствовала его зловонное, дымящееся дыхание на своем лице, и он лизнул ее языком, похожим на акулью кожу, разрывая кожу между ее ртом и скулой.

- Это тебя больше не беспокоит, - сказал он. - Почему?

- Это беспокоит меня, - выдохнула она.

Демон покачал головой.

- Нет…

Он откусил ей кончик носа и выплюнул его. Ее голова пульсировала от боли, из раны хлестала кровь, но она не двигалась. Она была в ужасе от того, что мог подумать демон. От того, что он может планировать.

Колье с шипами на шее, кольцо, украшенное прерванными жизнями, начало пульсировать, металл нагревался, обжигая кожу. Она все еще оставалась неподвижной, ожидая окончания атаки. Ожидая, когда это начнется.

Демон протянул руку и отпер кольцо, бросив его ей на живот.

- Страдание – это причина бытия. Страдание – это ваша жизненная сила. Без агонии нет искупления.

- Разве я недостаточно страдала? - заплакала она. - Неужели это никогда не кончится?

Демон покачал головой.

- Это не мое решение.

- Тогда чьё же? Кто решил, что я этого заслуживаю?

Демон приковал ее запястья к стене, а затем отступил назад.

- Твои дети, - сказал он. - Они могли бы быть твоими детьми.

На животе у нее лежало кольцо из зародышей, висевшее на браслете, как причудливые амулеты. Это были искаженные версии будущих детей, искаженные видения поврежденных или отсутствующих конечностей, уродливых голов и крошечных выступающих грудных клеток. Один за другим четверо нерожденных отпрысков извивались и боролись, пока не освободились от кольца. Они ползли в разные стороны, оставляя за собой слизистые илистые следы околоплодных вод и полосы запекшейся крови. Двое из них достигли ее грудей и вцепились в соски, крошечные шиповниковые зубки впились в нежную кожу.

- Подожди, - крикнула Глория. - Подожди! Это нечестно!

Демон скрестил руки на груди.

Третий плод скользнул вниз по ее животу, по промежности и проник в ее влагалище. Он извивался внутри нее, гетероклитическое существо, теперь ищущее свое возвращение в утробу.

Глория взвизгнула, подняла ноги, попыталась вытолкнуть плод, вытолкнуть его из своего тела, как это было много лет назад. Демон хлестал ее по ногам острым, как бритва, хлыстом, пока кожа не слетела кровавыми кусками. Глория прекратила попытки прервать беременность.

Те, что сосали ее грудь, отказались от попыток пить молоко и вместо этого остановились на крови. Они прожевали ее соски и теперь пожирали плоть вокруг ареол.

Существо внутри ее влагалища обернулось, и роды в ягодицах исправились. Она оставляла после себя слизистые остатки и кусочки гниющей плоти, когда пробиралась наружу. Его крошечные пальчики царапали стенки влагалища, а крошечные ножки били по шейке матки. Его уродливая головка торчала из отверстия ее влагалища, уродливые пальцы цеплялись за малые половые губы. Он скользнул назад и снова вылез, повторяя это движение. Затем он повернулся, скользнул внутрь зияющей пасти ее лона, и его зазубренные десны впились в клитор.

Четвертая прерванная беременность скользнула по ее бедру и с влажным чавкающим звуком шлепнулась на землю. Он достиг ее промежности и впился в нежную плоть, прожевывая дырку над ее задницей. Она чувствовала, как его язык и зубы работают над новой дырой, разрывая ее, пока она не стала достаточно большой, чтобы в нее можно было влезть. Через несколько мгновений он уже полз по ее кишкам, копаясь и пережевывая ее внутренности.

Глория застонала - без слов, без слез. Ее глаза закатились, и она боролась с агонией, как физической, так и эмоциональной. Нападения демона были ничем. Прошедший год был ничем.

- Пожалуйста! - воскликнула она, наконец обретя дар речи. - Заставь их остановиться!

Но демон не обращал внимания на ее жалобные крики. Конечно, она знала, что ее проигнорируют. Попрошайничество было последней попыткой.

Одно из чудовищ, пожиравших ее грудь, растеклось по груди, деформированные пальцы цеплялись за плоть в поисках опоры. Густая, отвратительная секреция заполнила ее нос и рот, когда плод лежал на ее лице. Она покачала головой, пытаясь избавиться от этого ощущения. Он скользнул своим незначительным выступом пениса в ее рот, его яйца, как изюминки, покоились на ее губах. Он спазмировал и дернулся, трахая ее рот. Когтистые пальцы впились в ее щеки. Голова плода покоилась на ее поврежденном носу, кончик которого отсутствовал, когда демон откусил его. Ему, казалось, нравился запах и вкус ее крови, и он жевал рану на её лице, пока его член насиловал ее рот.

Зародыши медленно прожевывали ее тело, пожирая сначала внутренние органы, грудь, лицо, влагалище, пробираясь сквозь все остальное, пока она не превратилась в груду окровавленных костей.

* * *

Когда она проснулась, то снова была цела. Это был первый раз, когда она спала больше года, но у нее не было другого выбора. От нее ничего не осталось, и ей нужно было восстановиться.

Она посмотрела на демона, который ответил ей таким же взглядом. Он вытянул руки над головой, как будто только что проснулся от глубокого сна. Вероятно, так оно и было.

- Что теперь? - пробормотала она. - Что еще меня ждет?

- Не задавай вопросов, на которые не хочешь получить ответы.

- Я хочу знать.

Демон смотрел на нее несколько секунд, и Глории стало не по себе. Обычно именно в такие моменты демон назначал свои худшие наказания - после того, как у него было время поразмыслить.

- Ты мне уже надоела, - лирический голос демона был спокойным.

- Что это значит?

- Я отдам тебя другому демону.

Сердце Глории бешено колотилось. Несмотря на свои мучения, она привыкла к этому демону. Мысль о встрече с новым монстром была ужасающей. Новый демон может быть еще хуже этого.

- Или, может быть, я просто брошу тебя в огненное озеро и позволю гореть там до конца вечности.

- Но, почему? - заплакала она. - Я сделала все, что ты просил! Я не пыталась сбежать. Почему ты хочешь избавиться от меня?

- Хватит болтать! Просто закрой свой рот.

- Ты не знаешь, зачем я здесь. А ты?

- Не имеет значения, почему ты здесь. Ты здесь. Это все, что имеет значение.

- Влад продал меня. Вот почему я здесь - потому что этот ублюдок отдал меня тебе. Мне здесь не место!

- Хватит болтать!

Глория извивалась и крутилась, пока не оказалась на краю клетки, ее пальцы обхватили металлические прутья, выжигая плоть из ее пальцев.

- Послушай меня, - взмолилась она. - А что, если мне здесь действительно не место? Что, если я заплатила за свои грехи тысячу раз? Для тебя это вообще имеет значение?

- Ты в Aду, - проревел демон. - Здесь ничто не имеет значения!

И впервые с тех пор, как Глория была обречена на вечное проклятие, демон вырвался наружу, явно расстроенный тем, что сказала Глория.

* * *

Вскоре демон вернулся и вытащил Глорию из клетки, приковав ее цепью к стене. Он достал несколько своих любимых орудий пытки: бритвенно-острый кнут, фаллическую дубинку, испещренную колючей проволокой, кошку-девятихвостку, сделанную из толстой цепи.

- Я сделаю все, что ты захочешь, - сказала Глория, - но, пожалуйста, не отсылай меня. Пожалуйста.

Демон поднял кнут и отдернул руку, его массивные выпуклые мышцы напряглись. Глория поморщилась, готовясь к боли. Момент, казалось, застыл во времени. Агония ожидания нападения была почти хуже самой атаки.

Демон опустил руку. Глория вздохнула с облегчением, ожидая неизбежной боли.

- Ты не лгала, - прошептал он.

- Что? - ахнула она, едва не споткнувшись на этом слове.

Правильно ли она расслышала?

- Тебе здесь не место, - демон отвернулся, явно размышляя, явно пытаясь принять решение. Он снова повернулся к ней. - Но это не имеет значения. Я должен это сделать. У меня нет выбора.

- Да, это так! Тебе здесь тоже не место.

- У меня нет никакой надежды, Глория. И у тебя нет никакой надежды.

С этими словами демон поднял хлыст и содрал кожу с ее туловища. Вскоре после этого он сменил оружие. Даже сквозь боль Глория чувствовала, что демон только двигается. Обычная радость от разрушения ее плоти сегодня у него отсутствовала.

Когда она лежала на полу корчащейся, кровоточащей мякотью, она попыталась заговорить. Слова с трудом вырывались из ее раздавленной челюсти и разорванного языка. Кровь хлынула из ее рта непрерывным потоком. Демон размозжил ей череп дубинкой до тех пор, пока бок ее головы не провалился, пока серо-зеленые кусочки мозга и кости не украсили оружие, как слой краски.

На этот раз демон не бросил ее обратно в клетку. Она осталась лежать на полу, освободившись от цепей, и ее тело медленно восстанавливалось.

Через несколько часов она снова смогла говорить, но демон уже спал на своей кровати.

- Ты меня слышишь? - спросила она.

Ответа не последовало. Но она узнавала, когда он спал – узнавала после всего этого времени признаки: изменение ритма его дыхания; рисунок подъема и падения его массивной груди; тревожные подергивания, когда ему снился один из его частых кошмаров. Демон лежал неподвижно, но без признаков сна.

- Я думаю, ты меня слышишь. И, может быть, на этот раз ты послушаешь.

Она немного подождала, прежде чем продолжить, боясь, что демон рассердится и набросится на нее. Вместо этого он продолжал молчать.

- Я делала ужасные вещи в своей жизни. Я продавала свою плоть, я употребляла все возможные наркотики. Я приносила сердечную боль и горе. Я сделала так много вещей, о которых сожалею... но я не была злым человеком. Я здесь только потому, что Влад продал меня. Я здесь, потому что покончила с собой - но единственная причина, по которой я это сделала, было спасение моей внучки. Выбор был убить либо ее, либо себя. Я знаю, что ты, вероятно, не веришь мне... у тебя нет никаких причин, по которым ты должен был бы. Но это правда. Я застряла здесь на всю вечность, но я не должна быть здесь.

Голова демона шевельнулась, но он не повернулся к ней лицом.

- Моя дочь Анджела тоже здесь. И я не знаю, почему. Я не знаю, была ли она убита, или обманута, или что еще. Я не могла даже представить, что мой ребенок мог бы сделать, чтобы оказаться в этом месте, - cлезы текли по её щекам, которые еще не полностью восстановились. - Тебе здесь тоже не место... не так ли?

- Все не так просто, - сказал демон, лежа к ней спиной. - Меня осудили. Для меня нет никакой надежды.

- Части животных, которые ты прививаешь к своему телу, татуировки и отметины... что произойдет, если ты остановишься? Что будет, если ты избавишься от них?

Демон сел и посмотрел на нее. Он выглядит, будто с разбитым сердцем, - подумала она. - Печальным.

- Меня тоже обманули. Я пошел по неверному пути. Для меня уже слишком поздно.

- Я видела твою душу за твоей внешностью. Еще не поздно. Ты можешь спасти себя.

- Лучше править в Aду, чем служить на Hебесах.

- Ты правишь?

Демон повернул голову почти со стыдом.

- Я не могу открыться. Я буду уничтожен. Для меня нет места на Hебесах, и нет места в Aду. Я изгнан в Hикуда.

- Это означало бы конец твоих мучений.

Демон обхватил голову руками, словно в муке.

- Прекрати!

- Тогда, пожалуйста, дай мне умереть, - блефовала она. - Пожалуйста, прогони меня в Hикуда. Для меня тоже нет места ни в Pаю, ни в Aду.

- Ты не знаешь, о чем просишь! Ты не знаешь, каково это.

- Неужели?

- Поверь мне, когда я говорю тебе, ты предпочла бы провести здесь вечность.

Глория подкралась к демону и осторожно коснулась его щеки. Она ждала, что он набросится на нее, сломает ей руку, челюсть или шею. Вместо этого он лежал неподвижно.

- Ты не хочешь этого, - вздохнула она, щекоча его лицо своим дыханием. - Ты разрываешься. Ты хочешь быть искупленным.

Демон посмотрел на нее с нежностью в своих ужасных глазах.

- Я представляю, как ты выглядел с тонкими крыльями и красивыми чертами лица. Я представляю, кем ты когда-то был. Но я не могу понять, почему ты принял это. Это кажется трусливым, а ты не трус.

Демон сел и крепко схватил ее за предплечье когтистой лапой. Из-под его пальцев сочилась кровь.

- Ты слишком много говоришь!

- Прости меня! Я не имела в виду…

Демон потащил ее по коридору, ее босые ноги царапали мелкие камни, ее колени были разорваны, с них сорвало кожу, когда она споткнулась. Они двигались быстро, и она была слишком напугана, чтобы сомневаться в его намерениях.

Они добрались до огромной пещеры, в которую Глория наткнулась год назад. Она не изменилась, все еще наполненная вопящими, измученными душами, растворяющимися в кипящем рагу раскаленных добела испарений, равных частей расплавленной земли и разжиженной человеческой плоти. Бурлящий котел страданий, где виновные и осужденные превращались в ядовитую дымящуюся жижу, ее берега переполнялись проклятыми.

- Почему мы здесь?

- Погашение.

Глория запаниковала. Она надеялась убедить демона прыгнуть туда в одиночку, но теперь оказалось, что он собирается взять ее с собой.

Сидя на утесе над бесконечной рекой горящих грешников, он крепко сжал ее запястья. В его глазах была тоска.

Глория надеялась, что ей удастся спастись.

- Ты хочешь снова стать ангелом, не так ли? - пробормотала она. - Ты хочешь вернуться к тому, чем был когда-то. Ты хочешь, чтобы тебя простили.

Она не была уверена, что он услышал ее. Он даже не повернулся в сторону ее голоса. Просто смотрел в озеро огня.

- Когда-то Oн любил тебя. Держу пари, что Oн все еще любит. Он любит то, чем ты был, когда ты был продолжением Eго воли. Когда ты был красивым. Как Oн может любить тебя сейчас? Это не то, чем ты должен был быть. Ты не то, что Бог создал когда-то.

На этот раз демон поморщился, как будто ее слова ранили его. Он посмотрел на свои изуродованные когти, покрытые шрамами, и снова перевел взгляд на горящую реку.

- Держу пари, ты все еще красив. В глубине души. Под всей этой испорченной плотью ты все еще Aнгел Господень.

- Я знаю, что ты пытаешься сделать, - сказал он, качая головой. - Я не дурак. Мое решение вернуться сюда не было импульсивным - твои слова не настолько убедительны, Глория.

Она задохнулась, проглотив комок в горле.

- Я не…

- Все, чего я когда-либо хотел, это быть любимым Им. Как Oн любит людей. Я хотелпознать тот союз плоти и духа, который Oн дал вам, но отказал нам... - он развел свои огромные руки и оглядел себя. Его плоть была гобеленом боли и ярости. - И за это я стал чудовищем.

- Это не твоя вина. Это не то, чего ты хочешь - ты снова можешь быть красивым.

- Да, - прошептал демон.

Он начал вырывать плоть из своего тела, сначала медленно, глубоко вгрызаясь в плоть и срывая мясо с костей, а затем все с большей и большей силой. Демоны внизу перестали делать то, что делали, и уставились на него, пока он разрывал отвратительный фасад из мяса и костей длинными кровавыми полосами. Под этими слоями мышц и жира начали просвечивать проблески чистого незапятнанного духа. Дух более сияющий, чем у любого человека, подобно мягкому утреннему солнцу, отражающемуся от спокойного озера.

Остальные демоны бросились к утесу.

- Нет!!!

Они пели голосами столь же сладкими и прекрасными, как ветряные змеи, контрастируя с зверинцем отвратительных черт, которые формировали их гротескные тела. Глория отошла от демона. Куски плоти падали к ее ногам, а он продолжал препарировать себя. Кровь брызнула из бесчисленных рваных ран. Демон смотрел на озеро, словно завороженный, даже когда он вырывал пригоршни плоти и отбрасывал их в сторону, теперь даже ломая кости и вытаскивая их через кожу, чтобы сложить у своих ног.

Другие демоны взбирались на скалу, все еще крича хором. Они почти добрались до него, когда демон, который мучил Глорию в течение многих лет, безжалостно бросился в огненное озеро.

Часть III

«Наказание ожесточает и притупляет, оно производит концентрацию, оно обостряет сознание отчуждения, оно усиливает силу сопротивления».

Фридрих Ницше генеалогия морали

«Тесны врата и узок путь, ведущие к жизни, и немногие находят его».

Матфея 7: 14, Святая Библия

Глория была поглощена тишиной в своей сердцевине, когда демон/ангел погрузился в горящую реку. Она ничего не чувствовала к нему. Ни восторга мести, ни печали потери. У нее не было никаких чувств, чтобы щадить кого-либо. Теперь ее эмоции были сосредоточены на дочери.

Утес был переполнен демонами. Глория почти чувствовала предвкушение остальных, когда они смотрели, как древний демон скользит дальше в глубины огненного озера, его плоть сгорела, открыв прекрасного ангела внизу. Его кожа была бледно-радужно-голубая, как лунный свет. Глаза цвета жидкой ночи, темные лужи, отражающие все, как крошечные зеркала. Длинные и гибкие конечности плавали в вулканическом потоке, когда плоть растворялась в больших разжижающихся кусках. Мелодичные крики демона/ангела были ужасающими, когда последняя часть из его рожденной в Aду плоти растаяла.

Демоны сгрудились поближе, чтобы наблюдать за этим зрелищем, не обращая внимания на Глорию. Демон/ангел погрузился в пламя, и другие демоны нервно вздохнули. Их возбуждение и страх заряжали воздух, как статическое электричество.