Все что сбытся могло. Словно лист пятипалый. Прямо в руки легло. Только этого мало.. А. Тарковский.

Все что сбытся могло

Словно лист пятипалый

Прямо в руки легло

Только этого мало.

А. Тарковский.

Все 11 лет школа была обязаловкой. Не сложной но нудной и медленно портящей кровь. Прощался я с ней основательно. Сентиментальности мне не занимать. Еще и поделится могу. Реквизировал все свои фотографии. Прогулялся по коридорам каждого этажа. Вечером, уже по темноте, вышел из школьной столовой где гремела дискотека Последнего Звонка и вышел в школьный двор. Пиджак на плече. Вихры растрёпаны. И попрощался. Просто поставил жирную точку на школьных годах. Сейчас не могу понять почему. Ведь хорошего было много больше чем плохого. Наверно никогда не пойму. Да и плохого ничего не сказал тогда. Примерно так же прощаются со скучным попутчиком из поезда с которым пару дней контактировал по необходимости. За несколько дней до того я в последний раз прошел по тропе. Просто прогулялся. Один. Неспешно. Одно из немногих мест связанных со школой которые я искренне любил. Еще кабинеты Биологии и Домоводства. Библиотеку.

С той поры прошла жизнь. Эпоха. Сменился век. Сменилось тысячелетие. Да и десятилетий уже сменилось несколько. Школа все там же. Я, как и обещал, многие годы там не появлялся. Но жизнь не стоит на месте и пришла пора новому поколению становится на путь знаний. Время Болезни. Время Карантинов. Время пустых коридоров вымытых антисептиком. Хорошее время чтоб познакомить юнного ученика со славными историями происходившими в этих местах три с лишним десятка лет назад. Все те же двери в некоторых кабинетах. Окна заменены. Стоит новомодный пластик. Ступени. Стертые ступени. Помню их идеально ровными. И о боже кое где в кабинетах старые парты и стулья. Умели же делать. Почти вечное. Почти. Может потому что не используется? Сейчас учеников почти вдесятеро меньше. Пустые кабинеты даже не заперты. Стоят в забвении. Может чего то ждут. Может уже и не надеются не на что.

Асфальт во дворе уже не так ровен. Зато туя и клены разрослись. Здание утопает в зелени. Беседок нет. Видимо пропала необходимость беседовать. Разметка на плацу стерлась вместе с идеями равенства и справедливости. Лишь сталь турников все так же блестит в лучах солнца. Металл потускнелно ещё ярок. Значит сюда ходят. Хоть это радует. Школа не выглядит старой. Уставшей. Да. Пострадавшей. Да. Опустошенной. Не к месту большой. Не ко времениосновательной. Как огромный замок в котором живет одинокий человек. Как лайнер везущий сквозь океан маленькуюгорстку пассажиров. Что такое две сотни учеников школе способной учить вдесятеро больше.

Забор покосился. Мазутные котлы в кочегарке скончались от холода в прошлом тысячелетии. Жуткими суставчатыми сгустками труб чернеют они на своих фундаментах. Подсобные помещения таращатся в светлое прошлое слепыми бельмами выбитых окон. Не того я хотел для своих детей. Совсем не того. Но это вторично. Главное что в этой школе все ещё учат. И если хочешь учится учат не плохо. И доказательства тому сейчас вполне успешно получаетвысшее образованиево вполне престижном ВУЗестраны некогда гордившейся своим образованием. Старый костяк учителей еще крепок еще действует. Жалко что старый это и про возраст. Радует, что пока что, не синоним дряхлый. Большего от школы не нужно. Дать знания. А то что условия суровые так ничего. Как там у Барри Лонгиера: Дети воспитанные в тяжелых условья и в нужде будут благодарны жизни за все её дары, считаемые другими за должное.

Продолжаем экскурсию. Вон там за забором удобный короткий спуск с горы и земляничная полянка. Там у ворот бабулька раньше семечки продавала по 20 копеек стакан. Там гаражи где мы на автоделе собирали «москвичь» чтоб было на чем вождению учится. А вот там начало Тропы к роднику. И тут меня ждал шок. Нет. Перелазка на месте. И то что домиков учителей давно нет я знал. И пятиметрового диаметра выжженное пятно где похоже жгли стааарые учебники, судя по остаткам обложек, меня тоже не удивило. Удивило меня что тропы небыло. Цистерна была на месте. Только некогда отполированный бок ее был темен и ржав. Место куда приземлялись детские ноги травой не заросло. Утрамбовано оно было на славу. Но все вокруг было заросшее. Тот крутой спуск о котором я упоминал пропал затянутый колючкой и ежевикой. Это была не молодая поросль. Это были надежно укоренившиеся растения. Тропы не было. Даже следа не осталось.

Это как? Сменился вход? Будем искать. Проблема только в густом подлеске. Уйти верхамипараллельно. Найти просвет и спустится поперек старой тропы. И ничего что одеты не для подобной прогулки и обувь неподходящая. В путь.

Не буду пересказывать все приключения. Обувь и одежда пострадали. Ребенку понравилось. Падать на сухую листву не больно. Больно понимать что от некогда любимого места ничего не осталось. Тропа не просто заросла. От неё ничего не осталось. Не следов на земле. Не проходов в кустарнике через который проходило в ряд несколько человек. Не полянок которые эти проходы соединяли. Каштан лежал гнилым стволом с обломанными ветвями. Несколько десятков метров тропы тупо превратились в огромный куст. И лишь родник все так же журчал. Одиноко. Альтруистично. Оптимистично. Старый друг. Глоток воды. Тот самый, слегка землистый вкус. Прохлада. Надежды детства. Почему? Как? За что? Это просто родник и просто тропа? Это не просто родник. Это место.

Да детей стало меньше. Да все поменялось. Но дети остаются детьми. И из школы нужно куда то сбегать. Где то собираться вдали от строгих взглядов учителей. Где то уединятся не слишком отбиваясь от коллектива. Чтоб лишнего не подумали. Тропа пропала. Куда убегают дети нынешнего поколения? Где их тайные штабы в ветвях деревьев? Где секретные камни под которыми оставлялись записки или сигареты? Где то место куда душа будет тянутся в старости? Где убежище детства?

Экраны вытеснили почти все. Не важно экран чего. Смартфона. Ноутбука. Монитор консоли. Мы смотрим в эти все более плоские светящиеся квадраты подобно предкам вглядывающимся в языки пламени. Но что там видели они и что видим мы? Мерцание выжигает нам сетчатку. Транслируемая чужая воля заменяет мысли. Фабер однажды сказал Гаю Монтегу: Мне всегда хотелось иметь маленький экранчик, чтоб можно было, если захочу, закрыть его ладонью, а не эти огромные стены, которые оглушают тебя криком. Эх старина Рэй. Как ты был не прав. Как заблуждался хоть и был провидцем почти во всём. Теперь почти у каждого есть маленький экран. Только его никогда не накрывают ладонью. И оглушают они похуже телестен в гостиных. Прости за критику старый Учитель. Дети не перестали дружить. Дети не перестали играть. Просто все меньше и меньше в этих играх того, что способно не просто стать историей а и сохранится в годах и веках. Я могу прийти к камню на котором 35 лет назад вырезал инициалы. Могу прийти к дереву где на коре есть имя девушки котораянравилась в отрочестве. Материальные следы. Нынешнее поколение такихпочти не оставляет. Все их достижения это комбинация бездушных цифр. Все более сложная и сложная год от года. Напечатанная на бумаге фотография редкость. Пачка писем перетянутая бечевкой нонсенс. А ведь так чудесно найти такую пачку написанную дедушкой в юные годы бабушке. И оживить историю их романа читая вечерами эти письма. Общения стало больше. А стало ли больше чувств? Так ли сильны ежедневные признания в любви отправленные по сети как было сильно единственное в месяц или квартал признание человека оторванного от цивилизации, вынужденного жить и работать вдали от близких. Преумножились ли чувства или разделились? Если преумножились то не вызовет ли это привыкание, пресыщение? Будут ли к этим признаниям относится столь же искренне. Будут ли их ждать столь же страстно? Смогут ли они приносить ту же радость?

Мы мельчаем или же мы развиваемся? Человечество да. Однозначно. Но Человек? Сможет ли маленький человек сохранить полноценную связь с огромным человечеством? Сохранить связь и сохранится сам? Не потеряться? Не растворится? Сможет ли остаться единым целом Человечество состоящее не из Личностей а из маленьких гладеньких, обкатанных до блескаобезличенных индивидов. Лишенных индивидуальности.

Вот такая вот получилась прогулка к роднику. К источнику былой мудрости. Что могло случится с детьми? Они перестали ходить. К роднику. На реку. В лес. На заброшку. В гости. Проведать бабушку. Помочь другу. Поддержать больного ( что в нынешнее время актуально). И жалуются. На одиночество. На непонятость. На суету и давление толпы. Проснитесь спящие. Скажите вместо тысячи пустых слов одно. Но пусть это слово будет кусочком вашей души. Не забывайте менять мир вокруг себя. В лучшую сторону. Не просто смотрите на людей. Постарайтесь увидеть их. Понять их и тогда ктото рядом поймет вас. И закончится одиночество. Это сложно. Этому надо учится. Но научится этому может и должен каждый. Все мы маленькие пиксели огромной картины Человечества. И от того будем ли мы светится от счастья или станем серыми зависит насколько красочной будет эта картина. Такая вот тропа. И куда она нас приведет зависит толькоот нас, идущих по ней. Придем ли мы к роднику или застрянем в тиснинах зависит только от нас.

Некто G.